Текст книги "Осмелься (ЛП)"
Автор книги: Саммер О'Тул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 26
Невыносимый
Лохлан
Миллисекунда между нажатием на курок, незнанием того, что находится в патроннике, и осознанием того, что он пуст, кажется часом. Обмануть смерть – это ни с чем не сравнимый кайф. 1 Он проносится сквозь меня, как будто каждый нейрон и синапс в моем теле искрит в одно и то же время. Что-то сильнее, чем жизнь, проникает в мою кровь.
Когда я начинаю смеяться, кажется, что в легкие Стеллы снова поступает воздух. Ее рот, открывшийся в беззвучном крике, закрывается, она свирепо хмурится и встает на ноги. Я улыбаюсь ее раздраженному выражению лица, потому что, несмотря на то, что это происходит по совершенно неуместным причинам, я знаю, что все мысли в ее голове сейчас – обо мне.
Я протягиваю пистолет, и Коста на секунду задерживает на нем взгляд, а затем отступает назад, качая головой. "Нет, нет, каццо". Он путает свои несносно идеальные волосы, проводя по ним пальцами, и указывает на меня толстым пальцем. "Ты спятил. Я ухожу".
Я пожимаю плечами и прячу пистолет обратно в пояс. Перевожу взгляд на Стеллу, уверенный, что выгляжу как самодовольный ублюдок, потому что так и чувствую. Она открывает рот, потом плотно закрывает его, решив, что оно того не стоит, и вырывается.
Я бегу за ней, смеясь. Когда я догоняю ее, я обнимаю ее за плечи. "Так мы пойдем к тебе или ко мне?"
Она с силой отталкивает мою руку и говорит сквозь стиснутые зубы: "Не говори мне больше ни слова, пока мы не окажемся на улице, потому что я дам тебе пощечину, а я отказываюсь устраивать сцену".
Мои брови поднимаются. "Звучит заманчиво".
Она бросает на меня суровый взгляд. Усмехаясь, я делаю вид, что поджимаю губы и выбрасываю ключ. Мы проходим через клуб и выходим через главный вход. Как только двери закрываются за нами, она набрасывается на меня.
Она толкает меня обеими руками с большей силой, чем я ожидал. "Ты чертов идиот!" – кричит она, еще раз сильно толкнув меня. "Ты что, с ума сошел? Что это, блядь, было?"
"Три на три", – говорю я с впечатляющей ухмылкой.
Ее глаза расширяются. "Что?"
"Ты сказал "блядь" во всех трех предложениях".
"О боже!" Она застонала и начала уходить, обернувшись, чтобы крикнуть: "Пошел ты, Лохлан, мать твою, Фокс!"
"Поможет, если я скажу, что это холостые?" кричу я, догоняя ее.
"Нет, потому что я знаю, что ты соврешь". Она продолжает топать по деревянному дощатому настилу, ехидничая под нос. "Врешь? Пожалуйста, ты же Фокс".
Я начинаю петь песню Марвина Гея "Сексуальное исцеление", отставая от нее всего на несколько шагов. Она продолжает идти прямо, высоко подняв подбородок, и я понимаю, что, судя по ее сжатым в кулаки рукам, она изо всех сил старается меня не замечать.
Она резко вздыхает, и я, должно быть, становлюсь сладкоежкой, потому что выбираю этот момент, чтобы подбежать к ней сзади и подхватить на руки. Она вскрикивает и извивается в моей хватке, освобождаясь прежде, чем я успеваю перекинуть ее через плечо.
"Боже! Ты меня сейчас просто бесишь". Она злобно смотрит на меня, а потом закатывает глаза, когда я сдерживаю улыбку. Я снова тянусь к ней, а она отдергивает руку.
"Да ладно, реалта. Мне ведь не придется связывать тебя сегодня, правда? Потому что отступать некуда. Сделка есть сделка".
Она упирается рукой в бедро: "С чего ты взял, что выиграл? Может, он дал мне свою визитку до того, как ты попытался вышибить ему мозги?"
Я хихикаю. "Потому что если бы это было так, ты бы сейчас злорадствовала. Так... мне придется тебя связать, или ты будешь вести себя хорошо?" Ее глаза сужаются, а на губах появляется лукавая улыбка.
Внезапно ее лицо меняется, и она указывает мне за спину. "О Боже, это он?" Она задыхается.
Я кручусь на месте, рука уже тянется к пистолету.
В следующее мгновение меня сталкивают с дощатого настила в заросли зелени, а Стелла мчится прочь, крича: "Последний, кто добежал до виллы, будет связан!"
Звук наших бегущих ног наполняет воздух.2 Мое дыхание громко отдается в ушах, и я не могу перестать улыбаться. Дощатый тротуар изгибается, и в поле зрения появляется наша вилла.
"До самой двери", – кричу я, надеясь, что мне удастся наверстать упущенное, если я еще немного разгонюсь. Будь я проклят, если упущу возможность заполучить Стеллу Райт, связанную в моей постели.
Стелла оглядывается через плечо, и мне кажется, я слышу, как она ругается под нос, когда я приближаюсь. Я нажимаю сильнее, пока мои бедра не начинают гореть, а легкие – кричать, и я почти сокращаю расстояние. Если я протяну руку, то, возможно, смогу схватить ее.
Но слишком поздно. Она налетает на дверь, хлопает по ней обеими руками, а затем, крутанувшись, прижимается к ней спиной. Прислонившись головой к дереву, она переводит дыхание и одаривает меня победной ухмылкой.
"Прости, малыш Лохи, может быть, в следующий раз", – воркует она, и я мысленно отмечаю, что накажу ее за это позже.
Позже, самодовольно думаю я, потому что у меня есть вся гребаная ночь.
Я достаю ключ, и мы оба все еще тяжело дышим, когда я тянусь к замку позади нее. Мы находимся в полуметре друг от друга, и мою кожу начинает покалывать. Я опускаю взгляд и вижу, как ее сиськи поднимаются и опускаются при каждом вдохе, а между ними нежно скользит маленькая точка пота. Мой взгляд неторопливо поднимается к ее рту, слегка приоткрытому и выглядящему чертовски привлекательно.
Она прочищает горло. "Ты забыл, что делаешь?"
"Да". Я отпираю дверь, но не открываю ее. "Отвлекся, вспоминая, как хорошо твои губы обхватывают мой член".
Она подавляет смех, затем поправляет лицо и пытается казаться раздраженной. "Открой дверь, Лохлан".
Я открываю дверь и иду в спальню за своим набором. Вытащив его из-под кровати, я кладу его сверху. Из кухни доносятся звуки лязгающего металла и шарканья. "Что ты там делаешь?"
"Ищу, чем бы связать твою задницу", – кричит она в ответ, и, клянусь, я чертовски возбуждаюсь.
Я выношу ей весь пакет и ставлю его на стойку. Заглядываю внутрь и протягиваю ей две застежки-молнии. "Справедливость есть справедливость. Эй, по крайней мере, ты хоть что-то выиграла сегодня".
Она выхватывает их и оглядывается. "Я тебя ненавижу". Заглянув в мой набор, она спрашивает: "Это что-то вроде сумки для убийств на ходу?"
Я смачиваю губу и пожимаю плечами с кривой улыбкой. "Набор для похищения, но убийство, похищение – одно и то же. Обычно".
"Ну да, конечно, как глупо с моей стороны", – огрызается она и ведет меня в комнату.
Как только мы оказываемся внутри, я расстегиваю рубашку ровно настолько, чтобы стянуть ее через голову. Я протягиваю к ней запястья, готовый к тому, что на них будут надеты наручники. Она смотрит на меня, сведя брови и переводя взгляд с моей выброшенной на пол рубашки на голую грудь. "О, извини, ты хотел это сделать? Я могу надеть ее обратно".
Она насмехается, но я слышу в ее словах легкую усмешку. "Ты действительно невыносим, ты знаешь об этом?" Она кивает на кровать. "Просто ложись на эту чертову кровать".
Я запрыгиваю на матрас и приземляюсь, закинув руки за голову. Она забирается вслед за мной с сальным взглядом. Я ухмыляюсь, когда она облокачивается на мой торс, а ее платье задирается на бедра.
С принужденным хмурым видом она прижимает одно мое запястье к изголовью, затем другое. Когда она наклоняется вперед, ее таз прижимается ко мне, и я чувствую материал ее трусиков.
"Ты можешь делать вид, что тебе это неприятно, но мы с тобой оба знаем, что это не так".
С каменным лицом она говорит: "Это правда".
Я улыбаюсь уголком рта. "Тогда почему твои трусики промокли?"
Она резко дергает за галстук, делая его еще туже. "Может, в твоем наборе для убийства есть и кляп?" Прежде чем я успеваю ответить, она сползает с кровати и добавляет: "Я вернусь".
Я наполовину ожидаю, что она уйдет и никогда не вернется, но уже через минуту она возвращается в платье-футболке и с рукой, засунутой в пакет с чипсами. Она бросает на меня лишь один взгляд, прежде чем опуститься в кресло в углу комнаты. Я наблюдаю, все больше и больше сбиваясь с толку, как она берет пульт и включает телевизор.
Она включает "Офис", на котором мы остановились. Взяв еще одну горсть чипсов, она озорно ухмыляется и нажимает на кнопку воспроизведения.
Уткнувшись головой в подушку, я застонал. "Ты, наверное, шутишь".
Примерно на середине эпизода Стелле звонят. Должно быть, ее телефон стоит на беззвучном режиме, но я слышу, как он то и дело вибрирует. Я вздыхаю. "Ты собираешься ответить?"
"Это не мой телефон". Она смотрит на меня так, будто я тупой.
"Если он мой, то я не могу взять его сам, не так ли?" Я хриплю, извиваясь в своих путах, чтобы подчеркнуть это.
Она вытирает губы, а затем растягивает их в маленькую коварную улыбку. "Это вовсе не телефон".
Я поворачиваю голову, как могу, но рычаг кресла закрывает всю ее нижнюю половину. Черт.
"Когда они начали хранить вибраторы в шкафу для закусок?"
"Я взяла его из своей комнаты, идиот". Несмотря на тон, ее слова прозвучали с придыханием, и это заставило меня с рычанием натянуть путы. Она резко вдыхает, впиваясь зубами в губу.
"Черт, хотя бы дай мне посмотреть". Я застонал.
"Ты прекрасно видишь телевизор", – говорит она, забавляясь. Она считает себя такой смешной.
Я слушаю ее тихие стоны, с каждым неглубоким вздохом все сильнее сжимая челюсти. Через несколько минут мне кажется, что моя грудная клетка сейчас взорвется. Желание сводит меня с ума. И тут меня осеняет идея.
"Все в порядке, я подожду", – прохладно говорю я, стараясь выглядеть расслабленным.
Она ставит шоу на паузу. "Чего?"
"Рано или поздно ты так заведешься, что будешь умолять меня о члене".
Она звонко смеется и поворачивается в кресле лицом ко мне. "Ты думаешь, мне нужен твой член?"
"Нужен? Нет, но я знаю, что киска любит, когда ее растягивают".
"О, чье-то маленькое мужское эго думает, что игрушки – это конкуренция", – насмехается она.
"Нет, мы товарищи по команде, детка". Я ухмыляюсь. "И когда ты скулишь и отчаянно хочешь, чтобы тебя оттрахали по полной программе, только один из нас сможет это сделать".
Ее глаза загораются, и она вскакивает со своего места. Она смотрит на меня, дразняще подрагивают ее губы, когда она снимает трусики под длинной рубашкой. Мое безмерное удовлетворение растет, когда она забирается на кровать с огнем доказательства в глазах.
Полная упрямства, она обхватывает мои бедра и расстегивает брюки. Сдерживая ухмылку, я приподнимаю бедра, и она стягивает их вместе с трусами.
Она наклоняет голову в сторону и читает мою татуировку. "Фокс-младший... ", – медленно произносит она, словно читая ее в первый раз. "Младший – это маленький?" Она прикусывает губу, позволив себе хихикнуть.
Она забрасывает наживку, но я не клюю. "Вообще-то, я думаю, твоими точными словами были: "Черт, ты слишком большой"".
Я вижу в ее глазах желание продолжить этот словесный поединок. Она сопротивляется и выбирает что-то более действенное. Поставив ноги по обе стороны от моих бедер, она медленно приподнимает подол платья, пока я не вижу ее пизду, нависающую прямо над моим пульсирующим членом.
Мое желание поиздеваться над ней перерастает во всепоглощающую потребность ощутить ее влажный жар вокруг меня. Она опускается на одно колено и держит мой член у своего входа. Я скрежещу зубами, ожидая, когда она опустится на меня.
С дьявольской улыбкой она покачивается взад-вперед, едва касаясь моего кончика. Моя челюсть сжимается с каждым проходом, и я глубоко выдыхаю через нос.
"Что случилось, Лох?" Она скользит двумя пальцами по своим складкам, светло раздвигая их и проводя вверх и вниз по сторонам клитора. "Я думала, ты хочешь посмотреть?"
"Ха-ха, ладно, ладно". Инстинктивно я дергаю себя за галстук, мое разочарование растет.
"Разве ты не хочешь посмотреть, как я играю со своей киской?" – говорит она с приторной сладостью. Она берет в руки свой вибратор. Когда она включает его, в моем горле раздается хриплое рычание.
Она вставляет жужжащую игрушку в свою киску. Ее голос становится все более воздушным, когда она проталкивает его дальше. "Что ты там говорил о том, что я растянута?"
Я втягиваю воздух и выпускаю его, прежде чем попытаться заговорить. "Блядь, Стелла, ты добилась своего".
Она закрывает глаза, словно отстраняясь от меня, и убирает игрушку, чтобы помассировать свой клитор со стоном, снова обхватывая мой член рукой. Я закусываю нижнюю губу, чертовски желая момента, когда она возьмет меня.
Я бормочу проклятие облегчения, когда она вводит головку моего члена внутрь себя. Мои веки с трудом остаются открытыми. Меня переполняет жажда большего. Я слышу, как она хмыкает, и открываю глаза. Она выглядит злобно довольной моей болью, продолжая мастурбировать, не давая мне больше своей пизды.
"О боже, Лохлан". Она стонет, и то, что осталось от моей сдержанности, разбивается вдребезги. "Это так хорошо... так близко..."
Я не могу этого вынести. Я уверен, что кислота сжигает мою кровь. Я отчаянно дергаюсь, но она лишь приподнимает бедра выше и причмокивает. "Шалунья, шалунья".
Я с остервенением бьюсь об изголовье кровати и рычу: "Это уже не смешно, Стелла".
Она продолжает ласкать себя, не обращая внимания на мое отчаяние. "О, черт, я чувствую, как сжимается моя киска. Я так чертовски близка... Представь, как я буду доить твой член, когда кончу. Я бы заставила тебя отдать мне все, до капли, Боже!" – резко кричит она. "Я бы заставила тебя наполнять меня до тех пор, пока я не вытеку из тебя". Ее челюсти пульсируют, и она жадно вдыхает, а затем кричит, высоко и напряженно, когда кончает.
В оцепенении она откидывается на мои бедра. Лениво откинув голову назад, она удовлетворенно хмыкает. Я перестаю бороться со своими путами, чтобы принять ее в себя. Чертовски великолепна. Ее густые ресницы касаются щек. Ее локоны наполовину собраны в пучок, наполовину рассыпаны. Ее гладкие бедра, исчезающие под рубашкой.
"Дай мне посмотреть на тебя, детка, пожалуйста. Покажи мне, что я выиграл". За отчаянием в моем голосе слышится скрежет, это треск моего разрушенного контроля. Моего полного краха.
"Что ты выиграл..." Она повторяет слова медленно, словно обдумывая их и пристально изучая меня с очарованным наклоном головы. Она садится. "Зачем ты это сделал?"
"Что сделал?" Я прикидываюсь дурачком и пытаюсь снова: "Может, снимешь эту рубашку, а?"
Она закатывает глаза на мою дерьмовую попытку отвлечься. "Ты знаешь что".
"Я скажу тебе, если ты снимешь рубашку. Пожалуйста, ты меня убиваешь, красотка". Я слабо усмехаюсь.
"Если мне понравится твой ответ, я скажу".
Ответ плавает у меня на языке. Я глубоко вдыхаю, словно мои легкие пытаются удержать его. После осознанного выдоха я говорю: "Он называл тебя mia stella".
Между ее бровями появляется складка, и она поджимает губы, словно размышляя. "Моя звезда? Что в этом такого плохого, что ради этого стоит умереть?" – говорит она с забавным недоверием.
"Потому что ты не его. Ты моя".
1. Включите песню "Vegas (From the Original Motion Picture Soundtrack ELVIS)" группы Doja Cat.
2. Продолжить воспроизведение песни "Vegas (From the Original Motion Picture Sountrack ELVIS)" исполнителя Doja Cat.
Глава 27
Моя звезда
Стелла
" Твоя?" Я ехидно смеюсь.
Изголовье кровати трясется, когда он подается вперед, словно пытаясь сесть. Когда ему это не удается, он хмыкает и продолжает: "Да, Стелла, ты моя звезда".
Я откидываю голову в сторону и смотрю на него. "Ты ударился головой, когда я столкнула тебя с дощатого настила?"
На его лице мелькает искренняя боль. Он сглатывает и тихонько прочищает горло, словно убирая его подальше. "Реальта".
"Звезда? Твои братья тоже меня так называют".
"Нет, они называют тебя Реальта". Теперь я замечаю дополнительный слог. Я пытаюсь вспомнить, когда он перестал называть меня реалта и начал говорить реалта. Я едва успела заметить этот переход.
Тяжесть наваливается на грудь, когда я вспоминаю.
Если раньше я думал, что зависим от тебя, то теперь, черт возьми, я подсел на тебя, реалта.
Потом я вспоминаю его слова той ночью возле Либидина.
Когда ты затащил меня в ту ванную? Ты не можешь сказать мне, что это был гребаный друг.
"Караоке, туалет". Вес увеличивается, наполняясь волнением и чувством вины, враждующими реакциями, которые не могут сосуществовать. "Ты думал, что это нечто большее".
"Я думал, что это что-то большее?" Я отшатываюсь назад от его резкого, обиженного тона. "Это не вопрос мнения. Это чертова правда. Это было нечто большее", – он яростно дергает за галстук, и мой пульс учащается от страсти в его глазах. "Это нечто большее. Мы – нечто большее".
Его слова отзываются эхом в моей душе. Это захватывающе и страшно, душераздирающе и необъяснимо радостно.
Я подпрыгиваю от громкого щелкающего звука. Одна из стяжек порвалась. Лохлан отмечает шок на моем лице со сладострастным ликованием.
"О, реалта". Он поднимается, в его глазах светится голод. "Тебе лучше бежать".
Он резко дергает оставшийся узелок, и изголовье с силой ударяется о стену. Я вскакиваю на четвереньки, сердце подпрыгивает к горлу. Я спрыгиваю с кровати, и мои ноги ударяются о гладкий деревянный пол, как только я слышу, как разрывается вторая застежка-молния.
Я издаю сочетание смеха и визга с нотками истинного трепета. Я бросаюсь к его двери и замираю в дверной коробке, не зная, куда идти. Позади меня скрипит матрас, и адреналин захлестывает мою кровь.
Я оглядываюсь через плечо, а он уже на ногах. Я взлетаю в воздух, издав негромкий крик.
Я слышу биение своего сердца в ушах. Кажется, оно синхронизируется со звуком его шагов. Я спринтерским бегом пересекаю гостиную и бегу к другому краю дивана. Поворачиваюсь, а он стоит напротив меня. Он двигается из стороны в сторону, готовый броситься в любую сторону.
Я прыгаю в одну сторону, чтобы посмотреть, что он сделает. Вытянув руки в стороны, он повторяет мои движения. Это так волнующе – смотреть на него сверху вниз и гадать, что он сделает, когда поймает меня.
Я пытаюсь обмануть его, но он не поддается. "Перестань бороться с неизбежным. Это только ухудшит твое положение", – предупреждает он. Затем, дьявольски скривив губы, он добавляет: "Или сделай. Я добавлю это в список того, за что мне уже не терпится тебя наказать".
"Наказать меня? За что?" Я насмехаюсь. "Это ты превратил дружескую игру в покер в русскую рулетку".
Его глаза темнеют, а серебристый свет луны, проникающий в комнату, делает их острыми, как сталь. Я бросаюсь в сторону кухни, думая, что у меня есть хотя бы несколько секунд, прежде чем он успеет забежать за диван, но он перепрыгивает через его спинку. Он обхватывает меня за талию и поворачивает к себе, прежде чем я успеваю осознать происходящее.
Он толкает меня вперед. Мои руки упираются в спинку дивана, а колени ударяются о подушку. Его тело обхватывает меня, его дыхание обжигает мою шею, а по рукам бегут мурашки. Он прижимается грудью к моей спине. От его веса и силы я не могу вырваться.
"Ты сияешь только для меня". Мой желудок разбивается, как волны о скалы. "Я должен прижать тебя к себе и завести так, чтобы ты не могла этого забыть". Его слова, словно лед, проходят по моему позвоночнику, леденя и электризуя. "Представь, как я беру тебя снова и снова. У тебя не будет другого выбора, кроме как принять все до последней капли в свою жаждущую пизду".
"О Боже!" Меня пробирает восхитительная дрожь от его фантазий.
"Да." Он мрачно усмехается. "Я знал, что тебе это ох как понравится. Милая, рассудительная Стелла на самом деле просто отчаянная шлюха".
Я едва осознаю, что из меня вырывается придыхательный звук, и вместе с ним приходит кайф, который, как я понимаю, возникает только от потери контроля. "Да".
Он выпрямляется и проводит рукой под моим подбородком. Он откидывает мою голову назад, а его большой палец раскрывает мои губы. Наклонившись ко мне, он сплевывает мне в рот. Я чувствую, как он попадает на мой язык, и жар разливается по моим бедрам.
Скажи "спасибо", – грубо приказывает он.
Я сглатываю и напрягаюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. "Спасибо".
Он ласково поглаживает большим пальцем мой подбородок, затем слегка проводит по нижней губе, и я чувствую, что благодарю его за гораздо большее.
Он нежно проводит ладонью по моей шее, плечу и спине, опускаясь на колени.
"Раздвинься, Стелла. Я хочу полакомиться этой капающей киской, прежде чем трахну тебя голой". В его голосе звучит напряжение и отчаяние, как будто он удерживает себя от чего-то, чего хочет больше жизни. Я раздвигаю колени, и он раздвигает мои щеки, вылизывая горячую и похотливую дорожку по ним с пьянящим стоном. Я не понимаю, как нечто настолько грязное может вызывать такое благоговение.
Сочетание чувств одержимости и поклонения заставляет меня чувствовать, что я парю, не имея привязи. Только через него я связана с землей.
Он переворачивается, садится на пол и упирается спиной в край дивана. Я зависаю над его лицом, все еще стоя на руках и коленях. Он обхватывает руками мои ноги и ласкает мою попку, притягивая бедра вниз. "Сядь на меня, детка. Оседлай мой язык, возьми от меня все, чего ты, блядь, хочешь".
При первом же движении его вытянутого языка в моей голове исчезают все мысли, кроме этого яркого, приторного ощущения.
Я стону, качаясь на его бедрах. Ощущения восхитительны и сладки, как теплый мед, разливающийся по моим конечностям. Я могла бы легко потеряться в нем, в нем, но я жажду чего-то более яркого, более дерзкого. Чего-то такого, что заставит мое сердце биться, а разум – сосредоточиться только на настоящем.
Соскочив с дивана, я встаю над тем местом, где он сидит на полу. Я смотрю на него сверху вниз, между своих ног. "Я не хочу ничего у тебя забирать. Я хочу, чтобы ты взял это у меня".
Я отхожу от него и делаю несколько шагов назад. Он поднимается на ноги, и его лазурные глаза загораются ярким светом. Я иду чуть быстрее, пока не перехожу на бег, крича через плечо: "Давай, Лох, заставь меня ответить".
Я едва могу описать, как колотится мое сердце. Оно бьется быстро и медленно одновременно. Как будто мой разум знает, что я должна бояться, но тело хочет, чтобы я была поймана, борясь с тысячелетним инстинктом выживания.
Я бегу на кухню и забегаю за стойку. Я тяжело дышу, сердце бешено колотится, но Лохлан выглядит таким надменно спокойным, когда медленно идет ко мне. В его походке есть что-то такое, чем может обладать только настоящий хищник. Когда он смотрит на меня, я чувствую, что мое время ограничено.
Внезапно я впервые вижу его настоящего. Охотника. Убийцу.
И он смотрит на меня так, будто я кто-то, ради кого стоит убивать.
Я замираю, когда он приближается. Я не слышу ничего, кроме собственного дыхания, отдающегося в ушах. Мне нравится, как мой разум кричит мне, чтобы я бежала, но чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее кайф, который проникает в меня.
Я позволяю ему подходить все ближе и ближе. Ноги так и норовят сдвинуться с места, но я застываю на месте. На его губах играет любопытная ухмылка, пока я позволяю ему продолжать сокращать расстояние. Он огибает остров с той же стороны, что и я, и поднимает бровь, словно спрашивая, почему я не бегу.
Я не хочу оказаться в той же ситуации, что и с диваном: он на другой стороне острова, а я – без выхода.
Поэтому я позволяю ему подойти ближе. ... и ближе. ...и ближе. ...пока он не оказался чуть больше, чем на расстоянии вытянутой руки.
Мое сердце ускоряется, когда я вскакиваю и забираюсь на стойку. Мне удается встать на руки и колени, готовая переползти на другую сторону, когда он хватает меня за лодыжку. Адреналин выплескивается вместе с моим волнением.
Он резко дергает меня назад. Сначала мои ноги падают с края, а затем я падаю грудью на мрамор. Все происходит так быстро, но все же есть моменты, когда мое сердце замирает в голодном ожидании того, что он сделает дальше.
Я вскрикиваю, когда резкий, обжигающий шлепок зажигает свет в моей заднице. Его сильные руки хватают меня за бедра и вставляют обратно в его таз. Я чувствую его твердую эрекцию сквозь трусы. Рубашка задралась на спине, и ткань задевает мою голую кожу.
"Помни, что я говорил о борьбе, a réalta". Он грубо вколачивает в меня свой член. "От этого будет только хуже".
"Что именно ухудшит? Ты еще даже не успел меня трахнуть", – дразню я, заглядывая через плечо. "Я хочу почувствовать, как ты полностью раскрепощаешься".
Он жестоко смеется и снова сильно опускает руку. Я прикусываю губу, чтобы не закричать. "Тебе нравится, как это больно? Тебя это злит, заставляет сопротивляться?" Он снова шлепает меня, и на этот раз невозможно отрицать мой сдавленный крик.
Он грубо массирует мою чувствительную кожу на заднице, нежно и жестоко одновременно. Эта сладкая жестокость так уникальна для него, и я чувствую, что хочу исследовать все ее глубины.
"Помнишь, я спрашивал тебя, если бы тебе было приятно или больно смачивать мои пальцы?" Он кружит меня и поднимает, чтобы усадить на стойку. "Я буду шлепать эту киску, пока ты не заплачешь или не кончишь". Он ухмыляется. Положив меня на спину, он поднимает одну из моих ног себе на плечо. "В идеале и то, и другое".
Опасаясь, но переполненная желанием, я смотрю ему в глаза и развожу второе колено в сторону, обнажая себя для него. Я сглатываю, когда вижу, что в темноте его радужки клубится то же самое.
Вот только его желание – причинить мне боль. Заставить меня плакать из-за него, истекать кровью ради него.
Он опускает руку, и я вздрагиваю, впиваясь зубами в губу. Жжение не наступает. Только подушечки его толстых пальцев нежно ощущают, раздвигают, исследуют меня. Я сглатываю стон, когда он медленными круговыми движениями надавливает на мой клитор.
Он сжимает мою челюсть и большим пальцем оттягивает мою губу, которая все еще оставалась под зубами. Мои нервы вздрагивают даже от самых незначительных его движений, как на острие ножа ожидая боли, удовольствия, пьянящего сочетания того и другого.
Я раздвигаю губы, когда он прижимает к ним безымянный и средний пальцы. Он вводит их в мой рот и говорит: "Теперь твоя боль – это моя боль".
Я не понимаю его смысла, пока без предупреждения его вторая рука не шлепает меня по киске одним яростным движением. Острый шок заставляет меня прикусить, не задумываясь. Он грубо стонет, в его голосе слышится наслаждение агонией. Он снова шлепает меня, и, когда я кричу вокруг его пальцев и кусаюсь, он скрежещет зубами с хриплым звуком.
Моя боль – это его боль.
Мне становится жарко от этой мысли. Наши боль и удовольствие циклически связаны, отвечая друг за друга.
От быстрой череды пощечин я потею, пресс сжимается и кричит, а ноги трясутся. В перерыве на мой язык попадают небольшие всплески медной солености, и я понимаю, что рассекла кожу Лохлана. Я провожу языком между и вокруг его пальцев, и его брови сходятся вместе.
Он вытаскивает их и обхватывает рукой мое поднятое тельце. Другой рукой он спускает трусы и освобождает свой член. Он твердый и покрытый венами, кончик блестит. "Боже, я хочу, чтобы ты был внутри меня". Но это больше, чем просто желание. Это постоянное состояние бездыханности, ощущение неполноты.
Он насмехается, словно забавляется. "Думаешь, ты этого заслуживаешь?" Он проводит своим членом по моей киске. Мой клитор болит, все еще пульсируя от шлепков. Я с трудом переношу даже легкие прикосновения его шелковистой кожи. "Может, мне просто стоит подразнить тебя так же, как ты подразнила меня?"
Я задыхаюсь от грубого вторжения, когда он собирает немного моей влаги на свои пальцы, а затем использует их, чтобы погладить себя. "Твоя киска будет выглядеть так хорошо, покрытая моей спермой, как будто ты действительно трахаешь меня", – бормочет он, словно про себя. Он покачивается вперед-назад, иногда скользя по моим складочкам, иногда просто дразня вход своим кончиком.
Моя нога плотно прижата к его плечу, я раздвинута и обездвижена. Этого достаточно, чтобы свести меня с ума. Мой клитор жжет, но его нежные прикосновения ничем не облегчают жжение и не заменяют его чем-то лучшим. От его похотливых стонов, когда он наблюдает за столкновением наших тел, у меня сводит живот.
Я порывисто дергаю ногой, и он замирает, крепче прижимаясь ко мне. Я замечаю, что кровь из пальцев, которые я прокусила, запеклась на моей коже. В этом зрелище есть что-то плотское. Оно пробуждает во мне жажду, от которой у меня перехватывает дыхание.
Я замечаю на стойке пустую бутылку из-под пива. Я протягиваю руку, чтобы дотянуться до нее. Лохлан отпускает мою ногу, чтобы схватить ее раньше меня. Воспользовавшись моментом, я бью его обеими ногами. От удара он отступает назад, и я скребусь по прилавку.
Мне нравится, как он смеется, когда я убегаю. Он леденящий, дикий и яркий. Идеальное описание его. Он заставляет мой пульс учащаться от страха, но также заставляет меня улыбаться и смеяться в ответ.
На этот раз, когда он пускается в погоню, нет никакого медленного рысканья. Кажется, что он настиг меня в полсекунды, хотя мы пересекли огромную комнату. Моя рука ударяется о стекло, когда он прижимает меня к окну от пола до потолка с видом на океан.
"Мне так надоело, что эта штука встает между мной и тем, что принадлежит мне", – рычит он и кусает за горло моей рубашки. Зубами и одной рукой он рвет материал. Теперь он рвет ее обеими руками, задирая ее на спине.
Я убираю руки от окна, чтобы позволить рубашке упасть с моих рук, и слышу, как он снимает трусы. Как только мы оказываемся полностью обнаженными, он обхватывает мои запястья и прижимает их к стеклу. Я пытаюсь сопротивляться, но его теплое, твердое тело прижимает меня к стеклу.
Он лижет мою щеку и грубо говорит мне на ухо: "Борись со мной, и мне будет больно. Скажи, что это слишком много, и я сделаю это сильнее. Попроси меня остановиться, и я сделаю это". Холодное обещание в его словах заставляет меня дрожать. "Зная это, ты все еще хочешь, чтобы я заставил тебя принять это?"
"Да". Это самое уверенное "да", которое я когда-либо давала.
Он берет оба моих запястья в одну руку над моей головой. Моя кожа покалывает, когда он проводит другой рукой по моему позвоночнику. Я выгибаю спину под его тяжелой ладонью, и он благодарно хмыкает.
Он вводит свой член в мой вход и стонет. "Боже, мне не терпится трахнуть тебя, красотка".
Я хнычу, так отчаянно желая почувствовать его внутри себя. Мое тело пылает, пока он медленно вводит свою толстую головку. "Лохлан", – лепечу я, сходя с ума от нужды. "Пожалуйста".
"Мне нравится, когда ты умоляешь". В его тоне я слышу дерзкий оскал губ, и это заставляет меня извиваться и трепыхаться в его хватке. В ответ он заводит одну руку мне за спину и сжимает мое бедро, полностью погружаясь в меня.
