Текст книги "Заставь меня (ЛП)"

Автор книги: Саммер О'Тул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 11
Алиби

Кэш

Это не первый раз, когда к моей голове приставлен пистолет, и я могу сказать, что она – Харлоу – боится больше, чем я. Это, само собой разумеется, поскольку я совсем не напуган. Ее рука дрожит, и все, что я хочу сделать в этот момент – и делать так до конца своей гребаной жизни – унять эту дрожь. Прогнать ее фобии, уничтожить внутренних монстров, унять все ее страхи.

Только вот сейчас – я самый главный монстр для нее.

Если пуля в моей голове облегчит ее боль, я сделаю это сам. Без колебаний. Но этого не произойдет, потому что я не тот, кого она ищет. Убийца ли я? Да, конечно. Но не тот, за кем она охотится.

– Ты поверишь мне, если я скажу, что меня подставили? – ее голубые глаза мерцают, она так старается показать силу и убежденность, но это лишь мираж. Держу пари, что она впервые держит в руках оружие, не говоря уже об угрозах расправы.

– Зачем кому-то подставлять тебя? Я уверена, что на тебе много грехов.

– Месть, возмездие, деньги, развязать войну… но сейчас это не имеет значения. Важно, чтобы ты поверила. Полагаю, это ты дала полиции описание моей татуировки, верно? – она кивает, и меня радует замедление ее беспокойного дыхания. – Хорошо, тогда ты должна знать, что мое алиби на время убийства подтвердилось…

И тут же она снова злится, от разочарования ее щеки становятся розовыми.

– Ты какой-то босс мафии…

– Эй, я ирландец, а не гребаный итальянец…

– Еще раз перебьешь меня, и, клянусь Богом, я всажу тебе пулю в башку, – я сдерживаю ухмылку и задаюсь вопросом, будет ли считаться «перебиванием» поцелуй. – Независимо от этого, я уверена, что придумать фальшивое алиби не составит труда для такого человека, как ты. Держу пари, что половина полиции уже у тебя на крючке, – она возмущенно хмыкает, и не думаю, что сейчас самое подходящее время говорить ей, что не половина, а скорее, три четвертых – и это, не считая всех остальных ветвей власти.

– Ты права, – она дважды моргает, словно не может поверить в признание. – Я успешно придумал и использовал ложных алиби, не сосчитать сколько раз. Но клянусь, это невозможно подделать. Могу показать тебе, если хочешь?

Ее ноздри раздуваются, словно она пытается понять, не является ли это уловкой.

– Можешь оставить пистолет у себя, пока не убедишься.

– Хорошо, – она прикусывает губу, пытаясь выглядеть жесткой, но добивается успеха только в том, что мой член становится еще тверже.

Я опускаю пистолет на середину грудины, ее рука все еще под моей. Смотрю ей в глаза – впитывая их потрясающую глубину – пока извлекаю из пистолета магазин и кладу его на стойку. Хочу, чтобы она чувствовала себя в безопасности, но нельзя, чтобы она поранилась, а меньше патронов – меньше шансов, что это произойдет.

– В патроннике еще есть одна пуля, так что, если решишь меня убить, не промахнись, – я щелкаю маленьким переключателем сбоку. – И предохранитель лучше снять.

Я подмигиваю, и она ворчит.

Прохожу мимо нее с поднятыми руками и позволяю ей следовать за мной к креслу с ноутбуком. Она держит пистолет направленным на меня, пока я сажусь. Стоит позади меня, видит, что я набираю на экране компьютера.

Открываю YouTube и набираю Джун-Харбор Камера поцелуев «Пираты».

Прокручиваю страницу, пока не нахожу нужное мне видео.

– Проверь время и статистику игры, – говорю я, прежде чем нажать кнопку «воспроизведение». Я не смотрю на экран, смотрю на нее. Знаю, что она увидит, и хочу запечатлеть выражение ее лица, когда она будет наблюдать за тем, как камера увеличивает меня.

Я знаю момент, когда на видео будет видно, как я целую высокую брюнетку в майке болельщиков «Пиратов», потому что челюсть Харлоу сжимается, и от этого у меня в животе появляется тепло. Ей не нравится видеть, как я целую другую. Злобное удовлетворение вспыхивает в моей груди.

Ну и хорошо. Я не хочу целоваться с кем-то другим.

– Вот видишь, можешь называть меня лжецом сколько угодно, но есть около сорока тысяч человек, которые могут сказать тебе другое, – она сжимает губы в плотную линию, а ее брови сходятся вместе. Она чертовски очаровательна, когда расстроена.

– Я думал, ты обрадуешься, узнав, что не трахаешься с убийцей своей подруги, – я встаю, чтобы смотреть ей в глаза.

– Мы не трахаемся, – она краснеет и пытается казаться оскорбленной, но я улавливаю легкую дрожь в ее голосе, намек на похоть, которую она так отчаянно пытается скрыть.

– Ох, но будем, куишле, – это не угроза. Это обещание. Я провожу тыльной стороной ладони по горячей коже ее щеки. – Мы в конце концов будем вместе, детка, и если ты этого не хочешь, то лучше прямо сейчас всади пулю мне в голову, потому что я уничтожу всех других мужчин ради тебя, а сам буду поклоняться каждому дюйму твоего тела.

Ее рот открывается и закрывается несколько раз, прежде чем она наконец говорит:

– Кто она?

– Ревнуешь? – укол жара в моем животе разросся до полноценного инферно, и каждая клеточка тела зудит от желания прикоснуться к ней, трахнуть ее, заставить ее понять, что у нее больше нет причин для ревности.

– Нет, – выплевывает она, и я смеюсь.

– Да ладно, лучше не лги мне, – я скольжу рукой по ее челюсти к склону шеи.

– Я не лгу, – у меня кровь приливает к члену от ее сопротивления в принятии чувств. Чем больше она сопротивляется, тем сильнее будет взрыв, когда она наконец сдастся. Пусть лжет себе, говорит, что наш поцелуй был просто ошибкой, но я знаю лучше. Она казалась чертовски жадной, а я только рад предложить ей пиршество.

– Раскрасневшиеся щеки, учащенный пульс… – я глажу ее венку на шее. – Учащенное, поверхностное дыхание… – провожу рукой по ее вздымающейся груди, затем спускаюсь к поясу шортиков. – И готов поспорить, что если я проскользну сюда, то твоя киска будет мокрой.

Она прикусывает губу и морщит носик, и я понимаю, что совершенно прав.

– Не игнорируй мой вопрос.

– Я отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на один из моих.

– Хорошо, – с готовностью соглашается она, и мой рот растягивается в ухмылке.

– Она дочь моего коллеги. Я никогда не встречал ее до той ночи, и то, что ты видела, было первым и последним нашим поцелуем. Не думал ни о какой другой женщине с той секунды, как впервые увидел тебя.

– Ох, – она сдерживает улыбку. Держу пари, она изо всех сил старается притворяться, но меня не обманет.

– Моя очередь. Ты правда думала, что огромные красные очки в форме сердца – лучший образ для прикрытия? – сначала она выглядит смущенной, но потом я вижу, как меняется ее лицо, как расширяются глаза, когда она понимает, что означает мой вопрос.

***

– А магазин мороженого? – она примостилась в углу дивана, ее рука лежит на спинке, а голова подперта ладонью. Мы перебирали все детали последних двух недель, пока она разбирала, к чему я приложил руку, а что оставалось неизвестным фактором.

– Я умирал от желания увидеть, как ты выглядишь, облизывая рожок мороженого, – она больше не выглядит смущенной, просто смотрит на меня пытливо, как будто я теперь загадка, которую она пытается разгадать.

– А если бы я заказала в стаканчике?

– Я заплатил парню за стойкой сто баксов, чтобы он соврал, будто они закончились, – она смеется, и, возможно, впервые, без намека на страх, стыд или притворство. Это чертовски красиво. Звук, ради которого я готов сделать все, лишь бы услышать снова.

Она зевает и трет глаза.

– Я, наверное, пойду спать, но у меня еще много вопросов, – от нетерпения в ее глазах у меня скручивает живот.

– Завтра будет достаточно времени, чтобы получить ответ на каждый из них, – я поднимаюсь и протягиваю ей руку. Штопор в моем желудке закручивается еще сильнее, когда она с готовностью берет ее. Я тяну ее с дивана и не могу удержаться, прижимаю к себе.

Мои руки обхватывают ее мягкий живот, пальцы широко раздвигаются, чтобы погладить верхнюю часть ее попки. Я хочу быть джентльменом, который вежливо чмокнет ее в щеку, а затем отпустит. Хочу, чтобы она знала, что во мне есть нечто большее, чем просто ожоги, боль и жесткие грани. Даже я не уверен, что это правда.

Но в тот момент, когда она вздыхает и смотрит на меня, ее идеальные губы слегка приоткрываются, а дыхание учащается, я не смог бы даже прочитать слово «джентльмен», даже с пистолетом у головы.

Мои нежные прикосновения к ее заднице сменяются грубым рывком к себе, чтобы она могла почувствовать, какое воздействие оказывает на меня. Мой член, твердый и отчаянный, торчит между нами. Я прижимаюсь к ее рту, требуя, чтобы она подчинилась мне, проникая языком за ее губы, чтобы почувствовать вкус.

Ее пальцы тоже не отличаются нежностью: они обхватывают мой затылок и притягивают к себе. Ее легкий стон проносится между нами, когда я зарываюсь в ее шею, и не могу больше терпеть, хочу быть внутри нее. Мое тело трепещет от желания почувствовать, как ее тепло сжимается вокруг члена.

Голодный и решительный, я скольжу руками по задней поверхности бедер и поднимаю ее. Она инстинктивно обхватывает мою талию ногами. Я иду по коридору, пока не прижимаю ее спиной к двери гостевой комнаты. Отпускаю ее, вклинивая свое бедро между ее ног. Поддерживаю одной рукой, а другой сжимаю челюсть.

Толкаюсь вверх и чувствую жар ее промежности даже сквозь слои одежды. Она без колебаний повторяет мои движения, и глубокий стон вырывается из моего горла от ощущения того, что она безоговорочно использует меня для своего удовольствия.

– Правильно, детка. Хорошая девочка, скачет на моей ноге. Я так хочу почувствовать, как твоя киска сжимает мой член, когда ты будешь скакать на нем.

Как будто мои слова разрушают какое-то заклинание, она замирает. Ее руки скользят к моим плечам и, хотя они не совсем отталкивают меня, также не притягивают ближе.

– Я… прости…

– Стоп, – даже в темном коридоре я вижу, как по ее груди расползается красный цвет, когда она отводит взгляд. Наклоняю ее подбородок обратно к себе, чтобы она увидела искренность в моих словах. – Не делай этого. Не извиняйся за то, что хочешь меня, потому что я точно не буду извиняться за то, что хочу тебя.

– Я просто не готова…

– Все хорошо, детка, – она тяжело сглатывает, у меня перехватывает дыхание, когда прижимаюсь губами к ее горячей щеке. – Спокойной ночи, Харлоу.

– Спокойной ночи, Кэш, – шепчет она и приподнимается на носочках, чтобы поцеловать меня в щеку. Я отступаю назад, чтобы у нее было место отпереть дверь и проскользнуть внутрь, даря мне последнюю кроткую, но все еще великолепную улыбку.

Прижимаюсь спиной к противоположной стене, моя кожа гудит от нерастраченной энергии, член дергается в штанах. Спрашивать самого себя, что делать дальше, даже не стоит.

Всего через две двери находится хранилище. Снаружи дверь выглядит так же, как и любая другая дверь в квартире, но на самом деле это полфута армированной стали – стены такие же, окружающие комнату внутри. Ручку никак не повернешь, вместо нее открывается панель.

Я не включаю лампу, просто кручу мышкой, и свечение монитора наполняет комнату прохладным серым светом. Компьютеры в этой комнате имеют доступ ко всем камерам на объектах недвижимости, которыми мы владеем, пользуемся или хотя бы отдаленно интересуемся. Я открываю изображение с камеры, спрятанной в комнаты для гостей.

Оранжевый свет от уличных фонарей проникает в комнату, давая мне достаточную видимость, чтобы увидеть, как Харлоу снимает шорты. Я кусаю кулак при виде ее голой задницы. Мне до смерти хочется увидеть, останутся ли на ее булочках синяки от отпечатков моих пальцев завтра. Сопротивляясь желанию увеличить и проверить сейчас, я расстегиваю брюки и выпускаю свой ноющий член на свободу.

Сплевываю в ладонь и смачиваю член, пока она забирается в кровать. Я планирую подрочить, пока она засыпает, наблюдая, как ее темные волосы рассыпаются по подушке, как она ворочается и переворачивается, и маленькая складка между ее бровями расслабляется, когда она уходит в сон. Но вместо этого она опускает руку под простыни, и невозможно ошибиться в тонких движениях, которые следуют за этим.

Вы только посмотрите на это, моя девочка – маленькая грязная шлюшка.

Ее рука дергается под простынями, ее бедра двигаются, пока она возбуждается, несомненно, от воспоминаний о том, что только произошло между нами. Я рычу, когда провожу большим пальцем по головке, размазывая сперму, мои зубы скрежещут, представляя, что вместо нее это делает она.

Пламя жжёт кожу, пока дрочу, наблюдая, как ее сладкий, блядский рот раскрывается в стоне. Другой рукой я пытаюсь включить звук, ее тихие стоны теперь эхом отдаются в ушах и смешиваются с моими собственными. Звук настолько чертовски эротичен, что даже в разделенных комнатах я откидываю голову назад и закрываю глаза, не желая, чтобы это закончилось так быстро.

Она извивается под одеялом, и я представляю, как она вот так же извивается подо мной, пока я прижимаю ее к себе за горло и трахаю, вдавливая в матрас. Расширятся ли ее глаза от шока, когда я буду сжимать ее хрупкую шею, или они закатятся от удовольствия из-за того, что она уступила контроль своим низменным потребностям? Я сжимаю, кожа моего члена горит в предвкушении разрядки, яйца напряжены.

Мои глаза прикованы к экрану, когда другая ее рука задирает топ, обнажая идеальные сиськи. Она играет со своим соском, проводя пальцем по бугристой коже. Я осознаю, что прикусил губу, только когда чувствую металлический привкус крови на языке. Богиня, гребаная богиня.

Мне приходит в голову мысль, что, возможно, она устраивает для меня шоу. Я уверен, что камера хорошо замаскирована, но она была права, предположив, что у меня есть камеры, охватывающие каждый дюйм этого места, видимые или нет. Она щиплет себя за сосок и сильно тянет его, застонав.

Черт, черт, черт.

Мой оргазм стремительно приближается, основание члена гудит, умоляя об облегчении. Но я хочу перелететь через край вместе с ней. «Еще рано», – рычу я про себя.

Я увеличиваю изображение ее лица, желая – и нуждаясь – изучить каждую судорогу и едва уловимую перемену в ее выражении. На лице пляшет желанное удовольствие, и я сжимаю основание своего члена, когда она снова погружает голову в подушку. Она близка, так чертовски близка.

Я слышу это по учащенному дыханию, по скованному движению ее руки на киске, по тому, как отчаянно она упирается в нее. Мои бедра болезненно сжимаются, сдерживая кульминацию.

Но затем, после одного слова, прозвучавшего на ее губах, я кончаю сильно и бурно, сперма заливает мою кофту и кулак. Я пытаюсь перевести дыхание, пока она повторяет это слово снова, при этом сама кончая.

– Кэш.

ГЛАВА 12
Хорошие девочки

Харлоу

Я уже несколько часов перебираю в голове возможные варианты. Прошлой ночью заснула быстро после того, как наконец-то ослабила напряжение, которое плотно обвилось вокруг меня с тех пор, как я встретила Кэша. Но сегодня утром проснулась раньше солнца и не смогла снова заснуть. Мой разум отказывается молчать.

Может ли оказаться так, что кадры с видео, которые я видела прошлой ночью, были поддельными?

В наши дни возможно многое.

К счастью для меня, бейсбольные матчи всегда хорошо документируются. Их показывают по телевидению, фрагменты записывает команда СМИ, фанаты выкладывают в социальные сети. Если я смогу подтвердить кадры, на которых Кэш присутствует на игре во время убийства Бет из разных источников, тогда… тогда что?

Тогда я смогу трахаться с ним без чувства вины? Он все еще плохой человек, очень, очень плохой.

Может, он и не «Убийца из Джун Харбор», но это не значит, что он святой. Далеко не значит. И я была бы крайне глупа, если бы забыла об этом.

Но то, как он целовал меня… то, как он владел моими губами, словно они принадлежали ему, то, как он требовал большего, словно изголодавшийся, и электричество, которое пробегало по моим венам при каждом движении его рук по моей коже.

Господи, ничто из этого не оправдывает всех тех ужасных вещей, которые, я уверена, он делал и будет делать.

Не говоря уже о том, что я снова остаюсь в неведении относительно убийцы Бет. Настоящая причина, по которой он вообще оказался в моей жизни.

Боже, я в полной заднице.

Просто нужно пойти и потребовать, чтобы он показал мне каждую записанную секунду и каждую сделанную фотографию с той игры. Если он действительно был там, то я должна знать это без тени сомнения.

Вскакиваю с кровати, надеваю треники и распахиваю дверь. Я полностью готова высказать свою точку зрения еще до того, как он успеет заговорить. Не собираюсь колебаться, ходить вокруг да около.

Но как только выхожу в коридор… Святая Матерь Божья.

У меня пересыхает во рту, когда я прослеживаю взглядом каждый дюйм и впадинку на его прессе и спускаюсь к восхитительным косым мышцам над полотенцем. Капелька воды скользит по его животу, каскадом стекая по татуировкам, и мне хочется слизать ее. Его торс представляет собой замысловатую сцену, напоминает картину, которую можно увидеть в Миланском соборе. Здесь есть ангелы, Мадонна, облака, орлиные крылья и лучи света – все это смешалось в черно-белом гобелене.

– Харлоу, – его голос низкий, хриплый и с оттенком предупреждения. Я отвожу взгляд от полотенца, которое медленно натягивается, и поднимаюсь, чтобы встретиться с его глазами. То, как хрипло и отчаянно он произносит мое имя, вызывает у меня дрожь. – Если ты будешь так пялиться на меня каждый раз, когда я без рубашки – а это часто случается в моем собственном доме – то будь готова к тому, что тебя трахнут.

– Чт-что? – дыши, не забывай дышать.

– Мужчина не может долго держаться, Харлоу, – он снова произносит мое имя таким тоном, что волосы на затылке шевелятся. – А я не самый терпеливый из мужчин.

Он подходит ближе ко мне, от его свежего, чистого запаха у меня скручивает желудок, а киска сжимается. Господи Иисусе, Харлоу, соберись.

– Знаешь ли ты, как сильно я хочу сейчас скрутить тебя и трахнуть у стены? Знаешь ли ты, как прекрасна будешь выглядеть, с намотанными на мой кулак волосами, пока я буду заставлять тебя сосать глубже, дюйм за дюймом?

Он протягивает руку, и я тупо, не думая, беру ее, увлеченная попыткой прочитать тату слов на его ребрах – возможно, что-то на ирландском. Быстрыми и уверенными движениями он берет меня за руку и прижимает к стене, зажав запястье над головой. Моя грудь вздымается, я упираюсь ей в твердую поверхность, пульс бьется невероятно быстро.

– Теперь раздвинь ноги, куишле, – я делаю, как велят, он сжимает мое бедро другой рукой, вытягивая мою задницу и выгибая спину. Мягко упирается своим членом в мою попку, и все мое тело покалывает, ожидая, готовое к тому, что он вот-вот сорвет с меня штаны.

– Хорошая девочка, – мурлычет он, и мое сердце крутится в груди как юла. – А ты знаешь, что случается с хорошими девочками, которые следуют указаниям? – его дыхание щекочет мне за ухом, и я вздрагиваю.

– Их трахают? – это едва ли больше, чем дрожащий выдох. На самом деле, я даже не уверена, что правда сказала это, пока не слышу его темный, гулкий смех.

– Верно, детка. Но вместо члена я буду трахать тебя пальцами, как хорошая маленькая шлюшка, – он поднимает мою вторую руку над головой: – Не двигайся, черт побери.

Затем одна его рука скользит к моей груди без лифчика, дразня сосок через майку, а другая проскальзывает внутрь треников. Он трогает мою голую и мокрую киску и стонет. – Черт, и трусиков тоже нет…

– Кэш, – хнычу я, предвкушение становится слишком сильным. Мне нужно, чтобы он либо трахнул меня, либо отпустил, потому что я вот-вот сойду с ума.

– Да, детка?

– Мне это нужно. Быстрее.

– Черт побери, – шипит он на это требование и сильно сосет мою шею, одновременно вводя два пальца в мою умоляющую киску.

– Ах, – задыхаюсь я, бессвязно бормоча, пока он трахает меня своими пальцами. Напряжение скручивается с каждым его движением, а основание его ладони трется о мой клитор.

– Говори, куишле. Скажи, как сильно тебе это нравится. Скажи мне, как сильно ты этого хотела, – он терзает мою шею, и мне кажется абсолютно бессмысленным отказывать ему, но я еще не готова признать, что жаждала его прикосновений задолго до того, как узнала его алиби.

– Ты поймал меня в момент слабости, вот и все, – слова кислотные и горькие, как желчь, вырываются наружу.

Он дергает свою руку из штанов и обхватывает мое горло, его хватка дрожит и размазывает мое собственное возбуждение на шее.

– Не лги мне, Харлоу. Ты думаешь, я не наблюдал за тобой прошлой ночью? Думаешь, я не знаю, что когда ты трогаешь себя, то кончаешь от моего гребаного имени? – унижение, подобного которому я никогда не ощущала, затопило меня. Как я могла быть такой дурой?

Он прижимает меня к стене, мои руки болезненно опираются о нее, а его голая грудь обжигает мне спину. Его рука на моем горле скользит вверх к челюсти, а другая теряется в волосах. С силой он поворачивает мою голову в сторону. – Лги себе, лги всему миру, да хоть сраному Богу, но никогда не лги мне.

– Прости, – заикаюсь я, от того, как он тянет меня за волосы, на глаза наворачиваются слезы.

– Мне не нужны твои извинения. Мне нужна твоя душа, – хрипит он, а потом уходит.

Я стою, затаив дыхание, одновременно испуганная и возбужденная. Он исчезает так быстро, что кажется, будто мне все привиделось. Но влажность на бедрах, – это все доказательства, которые нужны.

– Блять, – хриплю я и сжимаю бедра вместе, напряжение, которое несколько минут назад было восхитительным, теперь разочаровывающе ноет.

Когда речь заходит о нем, не остается никаких рациональных мыслей. Часть меня хочет догнать его и потребовать, чтобы он трахнул меня так, как обещал. Но другая часть хочет вырваться отсюда и попытаться выяснить что-то про русских.

Как я уже сказала, здесь нет рационального варианта.

***

Тридцать минут спустя Кэш заходит на кухню, где я доедаю миску хлопьев – да, три коробки «Чериос» появились на следующий день после того, как я о них упомянула. Он заправляет белую рубашку в серые брюки, когда входит. Поднимает глаза, почти изумленный, увидев меня.

– Послушай, Кэш…

– Харлоу, ты должна понять…

Мы говорим одновременно, заикаясь. Он смотрит в сторону, прикусив язык, и у него тот же почти беззаботный взгляд, что и в то утро, когда он приготовил мне завтрак.

– Дамы вперед, – он протягивает руку и наклоняет голову.

Я кусаю щеку с внутренней стороны, думая о том, как это сформулировать. Но в конце концов, просто прямо говорю:

– Почему я? Ты даже не знал моего настоящего имени до прошлой ночи.

– Почему ты уверена, что твоя рука принадлежит тебе? Что твои легкие принадлежат тебе и только?

Я сжимаю брови, наклоняя голову в вопросе.

– Кэш…

Он бьет себя в грудь ладонью.

– Ты принадлежишь мне так же, как сердце, бьющееся в этой груди.

Я хочу сказать ему, что это так же безумно, как и звучит. И хотя убеждена, что в Кэше Фоксе есть немного или много безумия, я также не могу отрицать тот факт, что в странном, извращенном смысле понимаю, что он говорит. Какая-то необъяснимая связь влечет нас друг к другу с самого начала.

Это пугает. Он пугает. Но еще страшнее то, что я киваю. Тупо смотрю в ответ, не в силах выразить словами ни одно из бушующих в моей груди чувств. Меня спасает резкий стук во входную дверь. Она открывается, и входит один из братьев Фокс.

Он высокий, глаза скрыты капюшоном, и от него веет холодом. Его кожа светлее, чем у братьев, как будто он проводит свои дни, прячась от солнца.

– Ты еще не убил ее, да? – мое горло словно наждачная бумага, когда я сглатываю от его слов.

– Отвали, Финн. Чего тебе надо? – спрашивает Кэш, но Финн просто смотрит на меня. Его взгляд такой напряженный, что кажется, будто он читает каждый темный секрет моей души.

– У меня есть способ поставить Братву на место, – я засматриваюсь на его глаза, пытаясь расшифровать цвет. Там клубящаяся тьма. Он напоминает гребаного вампира.

– О? Не хочешь поделиться? – Кэш прислонился к кухонному столику рядом с тем местом, где я сижу. У меня такое чувство, что он пытается вовлечь меня в разговор.

– Не при ней, – и тогда я понимаю, почему.

– Может, ты и мой брат, но я без проблем отрежу тебе язык, если не будешь проявлять гребанное уважение, – с ядом отвечает Кэш, и я двигаюсь, чувствуя себя неловко.

– Я подожду. Займись прощальным сексом, но не затягивай, – я уверена, что мое лицо теряет цвет, а потом становится ярко-красным. Брат захлопывает за собой дверь.

Кэш поворачивается ко мне и говорит:

– Может, прощальный поцелуй? – с улыбкой спрашивает он, от которой мои трусики намокли бы, будь они на мне. Ну правда, это несправедливо, насколько он хорош собой. Это полностью и абсолютно обезоруживает. И я борюсь всей душой, чтобы мои стены не рухнули.

– Думаю, что для сегодняшнего утра более чем достаточно прикосновений, – я скрещиваю руки, и он стонет, усмехаясь.

– Это не считается, если никто не кончает. Я с удовольствием попробую еще раз, – его глаза темнеют, и он притягивает мои бедра к краю табурета и становится между них. И снова я таю в нем. Его твердые бедра прижимаются к моим мягким.

– Как твой брат? – цежу я, когда он начинает наклоняться для поцелуя. Поцелуй, который, я уверена, будет слишком отвлекающим и поглощающим.

Он встает прямо и, понимая, что не получит свой поцелуй, поглаживает большим пальцем мою ключицу.

– Не беспокойся о Финне. Он немного странный, не унаследовал нашего семейного очарования. Не принимай на свой счет.

– Я имела в виду брата, которого подстрелили.

– О, Локлан? С ним все будет в порядке, просто ранение. Честно говоря, я удивлен, что он только сейчас получил первую пулю.

– Первую? – спрашиваю я. – Ты ожидаешь, что будут еще?

– Детка, если бы у меня не было лучших хирургов Восточного побережья на быстром наборе, я бы сейчас выглядел как сыр. Это его первая, но точно не последняя, – это ненормально! Я внутренне кричу. Помню огромный шрам, пересекающий его спину, и я уверена, что это не от падения с велосипеда в детстве.

– А теперь, пойду и посмотрю, чего хочет этот маленький засранец, – он ласково гладит меня по лицу одной рукой, но я вижу, что другая у него на боку, сжатая в кулак. Он опускается ниже, чтобы едва коснуться губами моей щеки. – Будь умницей.

***

Я пользуюсь возможностью исследовать остальную часть квартиры, раз уж осталась одна. Все двери, кроме одной, не заперты, и я решила, что это своего рода разрешение. Помимо комнаты, в которой я остановилась, есть еще одна для гостей с ванной, которая выглядит немного более обжитой. Там есть наполовину полная корзина для белья, набор средств для душа и книги, сложенные на тумбочке.

Затем иду в комнату владельца, и тут потрясающе уютно. Не тот холодный монохром, которого я ожидала от Кэша. Одна стена выкрашена в темный, лесной зеленый цвет, а на другой – большое арочное окно в стиле лофт. Перед ним стоит кровать с льняными простынями, и я могу представить, как на них переливается рассвет.

В его гардеробной, однако, есть все, что я ожидала. Ряды аккуратно выглаженных и развешанных рубашек и брюк серого, черного, синего и белого цветов. Здесь также есть стеклянная витрина с часами, которые, вероятно, стоят больше, чем годовая зарплата обычного человека.

Больше всего мне нравятся французские двери, которые открываются на крышу. Здесь есть крытый бар и патио, небольшой, но красивый бассейн, отделанный декоративной плиткой синего с белым цветом. К бассейну примыкает джакузи с мягкими подголовниками.

Ну, это уж точно лучше, чем моя квартира. Меня преследуют воспоминания о Бет и той жизни, которая была у нас до… Я хотела сказать до Кэша, но это не совсем точно, раз уж он не убийца.

И вот оно. Слово «если» задерживается в моем сознании, как жужжащая муха, которую я никак не могу прихлопнуть. Смогу ли я когда-нибудь полностью убедиться в этом?

Исследовав остальную часть квартиры, я решаю, что пришло время представиться людям, которые якобы держат меня здесь в безопасности – в плену? Когда я открываю входную дверь, меня сразу же встречает спина человека, и он быстро разворачивается. Это чернокожий мужчина средних лет, с кожаной наплечной кобурой, обернутой вокруг белой футболки и заполненной пистолетами.

Я вдыхаю воздух, потрясенная тем, что чуть не столкнулась с вооруженным человеком. Не знаю, почему я шокирована. Кэш сказал мне, что или кто здесь находится. От столкновения с реальностью, что мне правда нужна вооруженная защита, у меня слегка колит в животе.

– Мисс, все в порядке? – его голос хриплый и низкий. Правая рука тут же перемещается к пистолету, и я слышу шаркающие шаги из коридора. Он заглядывает за мной в квартиру ястребиными глазами, держа пистолет в руке. Я замечаю, что шаги принадлежат молодому белому мужчине, очевидно, спускающемуся со своего поста в конце коридора.

– Я… я Харлоу, – напряжение в их плечах, как будто они готовы к действию, дает понять, что я сделала что-то не так, как если бы я позвонила в 911 по поводу пропавшего носка. – Просто хотела представиться.

Жесткость пожилого мужчины сдувается со вздохом, он убирает пистолет в кобуру и одаривает меня небольшой улыбкой.

– Ну, Харлоу, я Роман, а это Альфи, – он указывает на молодого парня.

– Привет, как дела? – тот улыбается и кивает. У него такая же стрижка, как и у парней Фокс, но короче по бокам и копной светлых кудрей на макушке. Он высокий и долговязый, одет в красное поло.

Они оба кажутся довольно милыми, и я задаюсь вопросом, правда ли они здесь для того, чтобы обеспечить мою безопасность, или для того, чтобы удержать меня.

– Гипотетически, если бы я попыталась уйти, что бы произошло?

Альфи поднимает бровь и смотрит на Романа.

Роман высокий и широкоплечий, особенно когда он напрягается и говорит:

– Я бы очень не советовал этого делать.

– А если бы я не последовала этому совету?

– Я буду оберегать вас любыми средствами. Если это означает насильно не дать вам уехать, то так и сделаю, – он поглаживает свою короткую бородку, поросшую сединой, и уголки его губ подрагивают. – Гипотетически.

– Хм, – я сужаю глаза, размышляя, стоит ли это того, чтобы просто попробовать и посмотреть, как далеко эти люди готовы зайти ради приказа Кэша. Решаю не делать этого, когда Роман бросает на меня подозрительный взгляд, как бы говоря, давай, попробуй. – Ну, ребята, вы хотите что-нибудь поесть или выпить?

– Конечно, это было бы здо… – говорит Альфи, но Роман прерывает его.

– Нет, спасибо, – он кивает, и я полагаю, что так со мной попрощались. Думаю, мне нет смысла стоять здесь, если не получиться уйти.

– Ладно, если передумаете, я тут, – смеюсь над собственной шуткой и закрываю дверь.

Иду в свою комнату, раздеваюсь до футболки и забираюсь в кровать. Возвращаюсь в свой мозговой штурм. Интересно, что находится за запертой дверью. Честно говоря, я была удивлена, что мне доступна большая часть квартиры, но это, наверное, потому, что все важное находится под замком.