Текст книги "Заставь меня (ЛП)"

Автор книги: Саммер О'Тул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 23
Та самая, где они, наконец-то трахаются

Харлоу

Басы отдаются в черепе, а от водки мое зрение расплывается, когда вспышки мелькают перед глазами. Мои руки кружатся в воздухе, пока я раскачиваюсь в такт. Кэш проводит руками по моему телу, двигаясь вместе со мной. Платье прилипает к потной коже, и я изо всех сил стараюсь забыть о сегодняшних американских горках.

От прикосновения его мягких губ по моей шеи, видение желтого цвета ленты на двери Бет становится чуть менее ярким. Опускаю руки ему на плечи, и он вздрагивает, когда я провожу пальцем по его шее, глаза матери из прачечной смягчаются в улыбку. Тепло его дыхания, когда он шепчет мне на ухо, перебирая мои волосы, и слабый писк аппаратов жизнеобеспечения Александра утихает.

Танцпол «Фантома» заполнен потными телами. На ужине с Кэшем тут было все по-другому. Я засомневалась, когда он предложил пойти куда-нибудь сегодня вечером, после всех взлетов и падений этого дня. Но теперь теряюсь в оглушительных басах клуба, и не могу представить, как можно закончить день по-другому.

Пульсация музыки и толпы, ослепительный свет и головокружительные напитки переполняют чувства, пока не наступает эйфорическое оцепенение.

Кэш сжимает рукой мою задницу и притягивает меня к своей груди, его вторая рука зажата между нами. Я чувствую, как он пробирается под мой подол и вверх по бедру. Пьяно целую его и, когда он щиплет мягкую, мясистую часть моего внутреннего бедра, я прикусываю его губу в ответ. Скорее чувствую, чем слышу его глубокий, гулкий смех.

Он понимает, что на мне нет трусиков, потому что тяжело дышит мне в ухо, а его член упирается мне в живот.

– Папина грязная девочка, – его рык отдается в моей шее.

К сожалению, при следующем толчке его таза об меня, мой мочевой пузырь протестует, и стону, раздраженная. Я достаточно пьяна и наполнена, и, если он заставит меня кончить, я могу описаться. И это дико возбуждает.

– Мне нужно в туалет, – шепчу я ему на ухо.

– Я в бар, – кричит он в ответ, беря меня за руку, чтобы вывести нас из толпы людей.

– Водка с содовой…

– Экстра лайм, – заканчивает Кэш мое предложение и шлепает по заднице, крутя меня в направлении туалетов. Из бара видны двери, и я заглядываю через плечо, чтобы посмотреть, как он наблюдает.

Коридор узкий, по обеим сторонам стоят мужчины и женщины. Большинство из них просто разговаривают, а не ждут очереди. Я протискиваюсь в конец очереди, как мне кажется. Когда пробираюсь вперед, чувствую, что меня хватают за задницу, и оборачиваюсь.

Там стоит белый мужчина и смотрит на меня, его веки тяжелы от выпитого.

– Ты только что схватил меня за задницу? – на меня накатывает гнев.

Этот человек даже не представляет, через что мне пришлось пройти за последние несколько недель – да что там, только сегодня. Домогательство – это как раз то, что мне нужно в дополнение ко всему остальному.

– Нет, – он дуется, я бросаю злобный взгляд, прежде чем повернуться обратно. Пытаясь избавиться от его навязчивого присутствия за спиной, изо всех сил отворачиваюсь от него в переполненном коридоре.

Затем снова чувствую прикосновений, яд пробегает из моей груди по конечностям. Я поворачиваюсь и тычу пальцем ему в лицо.

– Ты опять меня тронул, сука?

– Да, – признает он, и этот яд обволакивает мои руки, когда я сжимаю их в кулаки. – Но это был комплимент. У тебя хорошая задница.

– Так ты признаешь, что трогал меня без моего согласия и солгал об этом? – кричу я сквозь музыку, люди начинают поворачивать головы.

– Я сказал, что это был комплимент, – лопочет он, как гребаный идиот.

– Ты трогал меня без согласия, тогда я трону тебя, – рычу я, прежде чем обрушить свой кулак на его лицо. Он отшатывается назад к своим друзьям, которые смотрели на это, как никчемные ублюдки. Я отступаю назад, чтобы нанести еще один удар, когда чья-то рука хватает меня за запястье, и поворачиваюсь, видя Кэша, его лицо покрыто яростью, которую я никогда не видела раньше.

Локлан появляется из ниоткуда позади Кэша и бьет мужика в живот. Тот падает на пол, и они вдвоем хватают его за руки и тащат к двери для персонала рядом с баром.

Хотя я отстаю от них всего на несколько секунд, когда вхожу в комнату, мой обидчик лежит на полу с окровавленным носом и ботинком Локлана на лице.

– Стойте! Прекратите! – кричу я, дергая Кэша, когда он целится ногой в ребра парня.

Кэш мотает головой, как бешеная собака, и требует:

– Этот ублюдок тебя трогал?

– Да, но…

– Всё! Уйди, Харлоу, и дай нам разобраться с этим, – его слова подобны физическому удару. Они задевают мое достоинство сильнее, чем хватающие руки истекающего кровью человека на полу.

– Подними его, – рычит Кэш на Локлана, который тащит едва пришедшего в сознание мужчину к своим ногам, удерживая его руки за спиной.

Затем Кэш наносит ему искусный удар в челюсть. Потом с другой стороны. В нос, и его голова отлетает назад. Локлан держит его за волосы, а Кэш продолжает. Правый хук, левый хук, прямой, апперкот. Правый хук, левый, прямой, апперкот. Ноги мужчины шатаются, очевидно, он стоит только потому, что Локлан держит.

Мужчина издает нечеловеческий, воющий стон, и я дергаю Кэша за плечи.

– Остановись, Кэш. Остановись, блять, ты убьешь его!

– Он трогал то, что принадлежит мне, – рычание Кэша такое же нечеловеческое, это собственнический лай, и я не вижу того доброго человека, который держал меня за руку всего несколько часов назад. Он исчез, потерялся в безумном огне.

– Нет, он прикоснулся ко мне. И я говорю тебе остановиться.

– Ты. Ты. Моя, – его голос дрожит от гнева, и я не знаю, что ответить, лишь толкаю его изо всех сил обеими руками.

– Я сама по себе, черт возьми, Кэш! И если ты уважаешь меня как личность больше, чем свою гребаную собственность, то ты прекратишь прямо сейчас.

– Хорошо, – он снова поворачивается к мужчине, лицо которого представляет собой кровавое месиво. – Ты будешь жить, потому что моя королева щедра, – мне не нравится, как он произносит слово «королева», как будто это грязное слово. Может, так оно и есть, если он король. – Скажи спасибо моей леди.

Мужчина бормочет что-то непонятное, и Кэш приседает, чтобы подлезть под его обвисшую голову.

– Скажи спасибо.

Когда он не отвечает ничего внятного – а я, честно говоря, не уверена, что он на это способен, – Кэш выхватывает пистолет, и я кричу.

– Покажи свою благодарность или сожри его нахрен.

Кэш приставляет пистолет к голове мужчины, и тот всхлипывает. Кэш бросает взгляд на Локлана, который скручивает мужчине голову. Он засовывает пистолет между его задыхающихся губ.

– Сожри.

Он дергает ствол, и с меня хватит. Решаюсь на авантюру, молясь, чтобы она окупилась.

– Я ухожу, Кэш. Ухожу! – кричу я, выбегая из кабинета. Сразу за дверью сталкиваюсь с Романом и прошу его отвезти меня домой.

Мое сердце колотится, а живот сводит, пока Роман провожает меня через черный ход из клуба в частный гараж. Как только Роман отпирает машину, я прыгаю на пассажирское сиденье и начинаю рыдать.

Чертовски надеюсь, что Кэш больше заботится о том, чтобы проследить за мной, чем об убийстве этого человека. Потому что если нет, то кровь будет на моих руках.

***

Мы с Романом находимся возле моей квартиры, и я с досадой понимаю, что оставила сумочку и ключи в машине Кэша. Достаю заколку и начинаю просовывать ее в замок, когда Роман легонько толкает меня в бок и использует свой собственный ключ.

– Конечно, у тебя есть ключ. Почему бы всем не иметь ключ от моей квартиры, – говорю я со смехом, когда он впускает меня внутрь.

– Я подожду здесь.

– Хорошо, а если он придет?

Лицо Романа ничего не выдает, стоическое и по-военному спокойное. Я готова спорить на что угодно, что когда-то он был спецназовцем.

– Фокс сказал оберегать тебя, и даже если от него самого, то так тому и быть.

– А что, если он прикажет тебе впустить его?

– Ты хочешь, чтобы он вошел? – я качаю головой, по крайней мере, не сейчас. – Тогда я его не впущу. Спокойной ночи, – я принимаю прощание таким, какое оно есть, и закрываю за собой дверь.

После разбора комнаты Бет в моей квартире царит полный беспорядок. Ее вещи, которые так долго лежали нетронутыми, бережно хранимые, словно она могла вернуться в свою прежнюю жизнь, упакованы. Запись преступления, которая стала преследующим воспоминанием, исчезла, и не то, чтобы я скучала по ней, но мне кажется, что с ее исчезновением чего-то не хватает.

И еще тот простой факт, что я не живу здесь уже несколько дней и больше не чувствую себя как дома. Квартира Кэша – это дом. И я ненавижу его за это.

Ненавижу то, как он заставил меня чувствовать себя, будто без него я не в безопасности. Как будто без него я не цельная. И больше всего ненавижу то, что сейчас, когда он – источник моей боли, он же – единственный, кто от нее избавит.

Я поджимаю колени к груди на диване и смотрю на черный экран телевизора, мои мысли тонут в нарастающей волне в груди. Это должно закончиться.

Должно.

В меня стреляли, держали под охраной, преследовал и угрожал серийный убийца, я была свидетелем того, как человеку разнесло голову, и по совместительству виновна в скольких смертях? И еще не приблизилась к тому, чтобы найти настоящего убийцу Бет. Потираю глаза с разочарованным стоном.

Оживляюсь, когда слышу хрипловатый голос Кэша из коридора.

– Она внутри?

– Я не впущу тебя, пока она не скажет, что все в порядке.

Я на цыпочках подхожу ближе к двери, чтобы услышать ответ Кэша.

– Знаешь, иногда мне хочется, чтобы ты не был так хорош в своей работе, – я подпрыгиваю, когда он начинает говорить со мной. – Харлоу, я тебя слышу.

– Ты его убил? – наступает тяжелая пауза, и я чувствую, как слабеют мои колени от осознания того, что на мою голову свалилась еще одна смерть.

– Он заслужил это, – говорит Кэш через дверь, и я прижимаю руку ко рту, чтобы скрыть подавленный всхлип.

– Но нет, я не убивал его, – делаю глубокий вздох облегчения, который некомфортно растягивает мои легкие. – Послушай, пусть Роман уйдет, и мы сможем поговорить об этом наедине.

– Хорошо, но засунь ключ под дверь.

– Договорились, – блеск золотистого металла проскакивает по полу.

– Все ключи, – добавляю я, и из-под двери вылетает еще один. – Хорошо. Спокойной ночи, Роман. Спасибо за сегодняшний вечер.

– Спокойной ночи, – слышу я его слова, когда звук шагов затихает в коридоре.

Кэш прислоняется к двери и сползает вниз, чтобы сесть, прижавшись к ней спиной. Я повторяю его позу с противоположной стороны и жду, когда ко мне придут слова.

Как мне сказать ему, что он свел меня с ума? Что быть с ним – это как жить во сне и в кошмаре?

Я понимаю, где кроется моя истинная боль, и начинаю с этого.

– Дело не в том, что ты чуть не убил человека, а в том, что я сказала тебе остановиться, а ты не сделал этого, – господи, что я говорю? – Я буду не я, если скажу, будто мне насрать, что ты убил человека. Мне не место в твоем мире. Я не знаю, как играть по его правилам и при этом быть собой.

Я чувствую толчок снизу и поворачиваюсь, чтобы увидеть пальцы Кэша, просовывающиеся под дверь. Со сжатым горлом и слезами на глазах, я скольжу рукой по полу, чтобы коснуться кончиков его пальцев. Слышу вздох Кэша и представляю его каменные глаза и раздувающиеся ноздри, когда он сжимает челюсти. Но он молчит.

– И я знаю, что ты не можешь сказать, что ты вышел из-под контроля или это больше не повторится, потому что…

– Потому что я никогда не буду лгать тебе, куишле, – это ирландское слово как кинжал впиваются мне в ребра, распахивая их в поисках сердца. – Я уже говорил тебе раньше: все, что ты захочешь, будет твоим. Так чего же ты хочешь, Харлоу? Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Я…

– Если так, я сделаю это. Умру, но сделаю, – зажмуриваю глаза и молюсь, чтобы ответ пришел ко мне. Потому что, хотя я знаю, что это должно закончиться, слова неправильные.

– Я хочу тебя… – почти чувствую, как напрягается его тело по ту сторону двери, пока я пытаюсь подобрать нужные слова. – Я хочу, чтобы ты был моим.

Он издаёт болезненный вздох, и это вонзает кинжал чуть глубже, потому что я знаю, что должна сказать дальше.

– Только на эту ночь.

– Куишле...

– Сейчас я открою дверь, – встаю и поворачиваю замок.

Передо мной стоит Кэш со взъерошенными волосами и окровавленными костяшками пальцев. Его рубашка расстегнута на несколько пуговиц, а татуировки выделяются на коже, как небесный шедевр. От одного его вида мое чертово сердце разрывается.

– Всего одна ночь, – едва слышу себя за биением собственного сердца.

– Я не могу этого сделать, куишле.

– Я не могу жить, не зная, каково это – чувствовать тебя внутри, – шепчу я, и Кэш поднимает брови, потом жмурится, как будто ему больно. – Я знаю, что ты сказал, но…

– Я сделаю это. Буду твоим. На эту ночь.

– Хорошо, – вздыхаю я. Он протягивает свою ладонь через порог. Когда я беру ее, тепло обжигает мою кожу, как самое восхитительный и самый болезненный ожог. За руку веду его в свою спальню.

Бабочки бурно бьются в моем животе, когда он садится в мое кресло и смотрит, как я стою посреди комнаты.

– Разденься.

– Сама?

– Если у меня всего одна ночь, я не хочу упустить ни секунды. А теперь разденься для меня, куишле.

Я стесняюсь, когда стягиваю бретельки платья одну за другой и спускаю шелковистый материал вниз по телу. Кэш кусает кулак, когда я расстегиваю бюстгальтер, и от его тлеющего взгляда у меня горят щеки.

Он кивает на тумбочку.

– Подготовься для меня, – четко понимаю его послание и ложусь обнаженной на кровать, затем достаю из тумбочки свой вибратор-пулю.

Включаю. В тихой комнате раздается резкое жужжание, но оно стихает, когда я прижимаю его к себе. Резкий вдох вырывается из моей груди, и Кэш откидывается в кресле с горловым урчанием.

– Раздвинь ноги, куишле. Дай мне посмотреть, как блестит твоя красивая киска, – я сползаю по кровати и развожу колени в стороны. – Проклятье… – складка между его бровями углубляется, когда он смотрит, как я извиваюсь от вибрации.

Мое дыхание учащается, и он знает, что я близка; он хорошо умеет читать меня. Он встает и начинает раздеваться, не отрывая от меня взгляда. Забирается рядом со мной и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, затем по шее, между грудей и упирается в мой живот.

– Ты прямо на грани, не так ли?

Я хриплю и киваю, напряжение зажигает мои чувства.

Он переползает через меня и устраивается между моих бедер, чуть отодвигая вибратор.

– Почему?

– Я хочу, чтобы ты кончила в тот момент, когда я сделаю тебя своей, – в его тоне нет ничего собственнического, как в клубе. Вместо этого он пронизан сладостью и ностальгией по тому, что еще даже не произошло.

Мои пальцы на ногах начинают загибаться, а мышцы сокращаться.

– Сейчас, Кэш.

Кэш закидывает мои ноги себе на бедра и погружается в меня. Когда его член скользит в моей киске, я разбиваюсь вдребезги. Его руки дрожат, когда я кричу от освобождения и сжимаюсь вокруг него. Он заполняет меня так идеально, что становится больно. Я стону, когда он наполовину выходит и с ворчанием входит обратно.

– Так чертовски идеально, куишле. Эта киска была создана для меня, – он снова делает толчок. – А я создан для тебя.

Я задыхаюсь от каждого резкого толчка его бедер, мое тело все еще пульсирует от оргазма. Каждое движение его члена по моей точке джи посылает удовольствие.

Тянусь к его лицу и сжимаю его между ладонями, прижимая к себе, чтобы поцеловать. Никогда еще поцелуй не был таким легким, но в то же время глубоким. Его губы едва касаются моих, но я чувствую в них любовь. Во время следующего толчка я стону, и он проглатывает этот стон, раздвигая языком мои губы. Мое сердце замирает, ощущая, что мне слишком тесно в грудной клетке.

Он начинает входить в меня чуть сильнее, и я резко вдыхаю.

– Прости, куишле, я не могу больше медлить.

– Все в порядке. Если это только на одну ночь, то хочу тебя всего, – дышу я ему в губы.

– Одна ночь, – стонет он и зацепляет мое колено своей рукой, чтобы углубить наклон, и еще больше вдалбливается, обхватывая заднюю часть моей шеи другой рукой.

А потом трахает меня.

Прижимая к себе, он врезается, словно ищет способ соединить нас в одно целое. Его дыхание горячее на моей шее, и с каждым толчком он ворчит, словно это одновременно удовольствие и боль. И я точно знаю это чувство, потому что каждый раз, когда он погружается в меня, ощущаю целостность, которую никогда не знала раньше. Но с каждой передышкой, какой бы короткой она ни была, я ощущаю раздирающее чувство потери глубоко в груди.

Он шипит сквозь стиснутые зубы, когда он приближается к кульминации, и задыхается.

– Кончи со мной, детка. Кончи на мой член в последний раз.

Я поднимаю вибратор и вставляю ее между нами, пока он продолжает свой неумолимый ритм. Жестко и быстро, отчего моя киска дрожит.

– О, черт, да, – стонет он, балансируя на грани. – Дай мне, куишле. Дай мне это.

– Ах, Кэш, – кричу я, когда оргазм достигает вершины и обрушивается вниз волнами горячего удовольствия.

– Боже, Харлоу, – мое имя вырывается из глубины горла, когда он жестко входит в меня, преодолевая импульсы моего оргазма.

Он рушится на меня сверху, смахивая потные пряди волос с лица, целуя мою челюсть.

– Моя идеальная королева, – бормочет он, и на меня оседает тяжесть.

Он медленно выходит и перекатывается на спину, увлекая за собой, так что я лежу на его боку, мои руки и голова на его груди. Я вздрагиваю, когда его рука проникает между моих бедер.

– До последней капли, куишле. Я хочу, чтобы ты сохранила каждую унцию меня в себе, – он собирает двумя пальцами свою сперму, вытекающую из меня, и засовывает обратно.

Мы лежим в молчании, оба тяжело дышим и возвращаемся к собственным телам после того, как разделили одно.

Кэш нарушает тишину.

– Ты знаешь, что сегодняшняя ночь была только началом, а не концом.

Нельзя отрицать. Это гораздо больше, чем просто одна ночь.

– Я знаю. Нет пути назад.

Слышу мягкую улыбку в его голосе, когда он прижимается губами к моему лбу.

– Нет пути назад.

ГЛАВА 24
Красавица

Харлоу

В своей жизни я принимала много решений. Некоторые хорошие, другие плохие. Плохие, как в тот раз, когда я решила, что будет забавно съесть сырой халапеньо за один укус, потому что он не может быть настолько плохим. Хорошие, как сесть рядом с тихой русской девочкой в первый день в детском саду. Плохие, как возвращение домой после вечеринки в колледже. Хорошие, как принести домой котенка, которого я нашла за мусорным контейнером.

Еще неизвестно, будет ли выбор Кэша Фокса хорошим или плохим.

Но прямо сейчас, когда его теплое тело обнимает мое, а утреннее солнце отбрасывает оранжевые тени на его нежный профиль на подушке, это чертовски приятно.

Кэш всегда во всем тверд. Только не во сне. Его лоб разглажен от всех складок, а челюсть расслаблена. Я анализирую плавный наклон его носа и то, как веснушки блекнут, чем дальше от щек они расползаются. Его ресницы длинные и завитые, слегка трепещут ото сна. Сонные вздохи вырываются из его губ.

Проще говоря, в таком виде он очарователен. Я вижу мальчика, которым он был до того, как мир насилия и потерь ожесточил его. Мне хочется крепко прижать его к себе и сказать, что не нужно все время быть таким сильным. Потому что сильный не гнется, а ломается.

Я целую его висок, ощущаю тяжесть и полноту в груди. Он просыпается с ленивым стоном и крепче сжимает руку, которой обхватил мою талию.

Смеюсь, когда его член просыпается быстрее, чем он сам, эрекция упирается мне в бедро. Он прижимает меня к своей груди, мое обнаженное тело мягко и податливо тянется к его твердому и точеному телу. Мне нравится этот контраст, противоположные размеры идеально сочетаются друг с другом.

– Залезай сверху, детка, – хрипло шепчет он. – Хочу посмотреть на тебя.

Я переворачиваю его на спину, упираюсь ладонями на грудь. Ставлю одну из своих ног на матрас, приподнимая попу. Ввожу его твердый член в свою киску и опускаюсь.

Его голова вжимается обратно в подушку, когда я принимаю его в себя, прикусывая губу со стоном.

– Ты говорила, что во мне нет ничего святого, но быть внутри тебя – это гребаный рай, – я таю от его слов, начиная медленные, волнообразные движения.

Ласкаю одну из своих грудей, а его взгляд задерживается на другой, хватает ее ладонью. Он щиплет мой сосок, и я стону.

– Так приятно, – мой полный вожделения голос хриплый со сна. Я наклоняюсь вперед, выгибая спину. – Придуши меня.

Томная улыбка играет на его губах, а в глазах появляется дьявольский блеск, когда он обхватывает мою шею своей покрытой чернилами рукой. Другой ладонью массирует мои бедра, пока я медленно поднимаюсь и опускаюсь.

Он сжимает сильнее, и у меня кружится голова, жар приливает к щекам и бурлит внутри. Я сжимаю его рот, и он с готовностью раздвигает губы, засасывая мой палец. Моя киска сжимается, когда он проводит языком по кончику, прежде чем я вытаскиваю его с хлопком. Опускаю смоченный палец к своему клитору и размазываю слизь точными круговыми движениями.

– Когда ты так ласкаешь себя, у тебя сжимается киска…

Резкий звонок разрывает пьянящий момент, и я откидываю голову назад со стоном о худшем времени в истории мира. Кэш переводит взгляд на экран своего телефона, лежащего на моей тумбочке, но держит обе руки на мне.

– Не ответишь? – спрашиваю я раздраженно.

– Нет, перезвонит, если это важно. А теперь оседлай меня, детка.

Как раз когда мы возвращаемся в ритм, телефон звонит снова, и я со вздохом скатываюсь с Кэша. Он подносит телефон к уху. Я не могу разобрать слов, но на другой линии кричат.

– Черт. Буду там, как только смогу, – он кладет трубку и бросает телефон на матрас рядом с собой.

– Локлана арестовали, маленький засранец, – Кэш перекидывает ноги через край кровати и проводит рукой по своим беспорядочным волосам.

– Блин, я могу что-нибудь сделать? – это кажется глупым вопросом, но еще более глупо не предложить помощи. Особенно после того, как я узнала об обещании Кэша своему отцу, это кажется гораздо более весомым.

– Нет. Это тупое обвинение в хранении, вероятно, подбросили. Его выпустят уже завтра. Финн уже заставил наших адвокатов в участке стучать по головам, – он натягивает брюки и набрасывает рубашку на плечи. – Хочу, чтобы ты была дома, когда я вернусь. Сделаешь это для меня, куишле?

– Дома…

– Моя квартира – наша квартира. Я позвоню Альфи, чтобы он заехал за тобой.

– Хорошо, – опускаюсь на матрас на колени, уже оплакивая то, как мой мягкий, сонный Кэш возвращается к своей стоической роли главы семьи.

Он берет мое лицо в свои ладони и целует со стоном.

– Увидимся позже, детка, – затем он целует меня в лоб и выходит из комнаты, все еще заправляя рубашку.

– Я возьму ключ, чтобы запереть дверь, – кричит он из кухни. – Там же серийный убийца вообще-то.

– Слишком рано для таких шуток, придурок, – кричу я в ответ со смехом.

***

– Спасибо, Альфи, – машу рукой на прощание, закрывая дверь квартиры Кэша после того, как меня проводили. Я все еще чувствую себя странно, когда меня везде сопровождают, но учитывая, как быстро изменилось сегодняшнее утро и даже прошлая ночь, я думаю, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть. И знаю, что в глубине души Кэш действительно хочет, чтобы я была в безопасности, даже если доказывает это сумасшедшими способами.

Я вскрикиваю от испуга, когда оборачиваюсь и вижу, что кто-то выходит из коридора.

– Прости, дорогая. Я не хотела тебя напугать, – Донна поднимает руки в тот самый момент, когда Альфи распахивает дверь, подняв пистолет.

– О. Привет, Донна, – Альфи убирает пистолет в кобуру.

– Привет. Я просто искала свой браслет. Видимо, обронила в прошлый раз.

– Ты нашла его? Я могу помочь поискать, – мой пульс замедлился до нормального.

– Нашла, – она покачивает запястьем в воздухе, демонстрируя браслет ручной работы. – Внук сделал его для меня, так что я не могу его потерять, – она подмигивает мне, направляясь к двери.

– Понятно. Ну, хорошего дня, – провожаю ее и жду, пока она войдет в лифт.

– Простите, мэм. Надо было проверить журналы доступа, прежде чем впускать вас. Это было опрометчиво с моей стороны, и слава богу, что это всего лишь Донна, – Альфи качает головой.

– Журналы доступа?

– Да, у каждого человека есть PIN-код, чтобы попасть в квартиру – он генерируется случайным образом каждую неделю, но в журнале ведется учет тех, кто приходит и уходит, – я впервые замечаю, что помимо типичного засова с замочной скважиной на входной двери есть еще и клавиатура.

– Хм, здорово.

Я делаю себе латте со льдом в эспрессо-машине, ведь была долгая ночь, а затем нахожу бикини в вещах, которые Стелла принесла для меня.

Надеваю бикини и кручусь перед зеркалом в полный рост в гардеробной. Мой живот сжимается от маленьких фиолетовых следов, усеивающих кожу. Руки Кэша на мне – даже когда его здесь нет. Мой живот чуть выпирает. Я выгляжу хорошо и не могу не думать о том, какие гадости сказал бы Кэш, если бы пришел домой сейчас.

Нижняя часть – стринги, мои ягодицы отлично выглядят с ямочками повыше. Я покачиваюсь перед зеркалом. Да, повезло сукину сыну.

Прежде чем отправиться в бассейн, иду в ванную. Когда мою руки, слышу характерный звук капающей воды в шкафчике под раковиной. Я не знаток сантехники, но знаю, как звучит протекающая труба.

Беру полотенце для рук с кольца и приседаю на корточки, чтобы посмотреть, вдруг смогу сама что-то исправить. Когда открываю шкаф, то вижу, что из того места, где две трубы соединяются гайкой, капает вода. К счастью, кажется, что она просто немного ослабла, и когда я снова проверяю кран после затяжки, вода сливается нормально.

На дне шкафа лежит несколько туалетных принадлежностей, и я быстро вытираю их полотенцем. Пока вытираю его насухо, полотенце цепляется за край, и когда я тяну его, то понимаю, что в дне шкафа вырезана панель.

Любопытствуя, на какой тайник я наткнулась, приподнимаю квадрат фанеры, ожидая найти там пыль или потерянные подкладки. Вместо этого там небольшой моток золотой цепочки.

Достаю изящное золотое ожерелье, и кажется, что сейчас упаду в обморок. Или, по крайней мере, я официально потеряла рассудок.

Смотрю на цепочку, мой пульс бьется, убеждая, что это реальность, а не страшный, извращенный сон.

Тошнота подкатывает к желудку, когда я расправляю цепочку, в центре которой выведено одно слово:

Красавица.

***

Я думаю о том, чтобы позвонить Лео. Правда.

Но потом вспоминаю, что Кэш сказал сегодня утром, как он был самодоволен и уверен, что его адвокаты вытащат брата, в чем бы его ни обвинили. Думаю о том, как высокомерно он смеялся, когда говорил о том, что Лео – неудачник, который никогда не сможет ничего на него повесить. Даже вспоминаю грубую шутку, которую он произнес, покидая мою квартиру.

Кэш Фокс, возможно, совершает самые тяжкие и самые ужасные преступления в Джун Харбор, и, тем не менее, он никогда не сидел за решеткой. Фактически, он всю свою посвятил тому, чтобы никогда не окажется за решеткой, ведь пообещал отцу.

Так что, конечно, я могу позвонить Лео и посмотреть, как Кэш будет выкручиваться. Опять же. Если чертова татуировка на руке не может быть достаточным аргументом, то что толку от ожерелья? Я бы с удовольствием посмотрела, как он будет выкручиваться. Какую ложь он скажет мне в лицо, какой глупой он меня считает.

Мурашки по коже при мысли о том, как он играл со мной. Уничтожил меня.

Так что, да, я думаю позвонить Лео. Но этого недостаточно. Я хочу уничтожить его так же, как он меня.

Он забрал все светлое и прекрасное и задушил во мне жизнь. Он взял мою любовь, мое тело, мою чертову душу и испортил ее, отравил.

А я вырву его гребаное сердце.

***

Я слышу, как он вошел с того самого места, где сижу на его кровати, все еще в купальнике, хотя так и не дошла до бассейна.

– Харлоу? – услышав его голос, я словно глотаю стекло.

– Здесь, – отвечаю я, натягивая маску, когда его шаги приближаются.

– Привет, детка, – он улыбается, и мне физически больно повторять его жест. Его взгляд пробегает по моему телу, и он проводит большим пальцем по губам. – Плавала?

– Так и не добралась, вместо этого вздремнула, – от его взгляда по моей коже бегут мурашки.

– О, хорошо, – он расстегивает рубашку. – Значит, хорошо отдохнула для того, чтобы продолжить то, на чем мы остановились сегодня утром.

Я кривлю губы.

– Я ждала… папочка, – не знаю, что заставляет меня так говорить, потому что мысль о том, что он прикасается ко мне, вызывает тошноту. Может быть, это стремление не показаться, сыграть глупую дурочку, которой он меня считает.

Но когда он раздевается и опускается на колени на кровать с выражением гребаного обожания в глазах, я понимаю, в чем дело. Он думает, что наконец-то заполучил меня, что я наконец-то люблю его так, как он любит меня.

Так что я трахну его. Буду трахать его, целовать и заставлять думать, что он владеет моим сердцем, все это время планируя его гибель. Идеальная расплата – солгать ему так же, как он мне. Дать ему то, чего он так отчаянно хочет, но это будет не более чем фарс.

Он раскинулся на спине, закинув руки за голову на подушку. Его член стоит как мачта. Я перебираюсь на его бедра и ласкаю свои груди, а он смотрит на меня, как собака на кусок мяса.

– Как все прошло с Локланом?

– Ничего такого, с чем мы не могли бы справиться, – он разрывает зрительный контакт.

Я упираюсь тазом в его эрекцию, чтобы вернуть его внимание.

– Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной? Наверное, это нервирует каждый раз, когда происходит что-то подобное, учитывая твое обещание, – я потрясена тем, с какой легкостью вытекает моя фальшивая забота. Он смотрит на меня с благодарностью и доверием, и я задаюсь вопросом, было ли ему также легко лгать. Неужели ему нравилось видеть меня слабой и уязвимой, чтобы потом вылепить меня по своему подобию?

– Я знаю, куишле, – он убирает одну из моих рук со своей груди и целует мои костяшки. Этот нежный момент длится недолго. – А теперь сними этот гребаный лифчик и дай папочке посмотреть.

Я сладко улыбаюсь, несмотря на чертовски кислый вкус. Снимаю купальник, и он ласкает руками мою голую грудь. Раньше мне нравилось, как его руки, все в наколках и прожилках, выглядели на фоне моей нежной кожи. Теперь они выглядят гротескно, и я не могу выносить их вида на себе.

Беру его за запястья и поднимаю их над головой. Он мрачно усмехается, когда я использую лифчик от бикини, чтобы привязать их к изголовью.

– Папина непослушная девочка.

Я сдвигаю трусики в сторону и трусь своей киской по его длине. К счастью или к несчастью, моя вагина – тупая сучка и без проблем намокает для него. Он стонет, и его руки сгибаются от напряжения, когда я насаживаюсь. Непроизвольно стону от полноты, мое тело поддается ему.