Текст книги "Сводные братья (ЛП)"

Автор книги: Саманта Твинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Мы на месте, Флинт. Всё кончено. Это конец. Спасибо ещё раз. Тебе пора уходить.

Она бьет меня по колену.

– Ничего не кончено. Мы должны поговорить.

Я открываю дверь и захожу внутрь. Она снова толкает меня прежде, чем сдаться. Я, по крайней мере, на фут¹⁷ выше и, вероятно, на сто фунтов¹⁸ тяжелее.

– Здесь нечего обсуждать.

Мисси щелкает выключателем на лампе, и она освещает самую жалкую комнату, которую я когда-либо видел в своей жизни. Маленький диван, выдвинутый, как кровать, столик со стоящим на нем ноутбуком, и крохотная кухонная зона, состоящая только из микроволновки и кофейника. Маленький дверной проем справа ведет в ванную. Всё имеет коричневый цвет, цвет засохшей грязи, а в самом помещении витает запах курева и спиртного. Я думаю, он проникает из вентиляции сверху. Комната, должно быть, имеет общую вентиляционную систему с баром внизу. В комнате нет ни одной личной вещи, кроме ноутбука. Никаких украшений, ни фотографий, ни картин, ни сувениров из путешествий. Нет даже занавесок, только выцветший тюль, который лишь прикрывает окно, позволяя просачиваться внутрь ярко неоновому свету от мигающей вывески внизу. Я чувствую слабый звук бум бум играющей в баре музыки.

– Как ты здесь спишь?

Она открывает ящик на своем крошечном столе и показывает пару наушников.

– Отличная беседа, ещё раз спасибо.

– Это со мной не сработает, Мисси. Я не собираюсь сейчас никуда уходить.

Я подпрыгиваю, когда слышу грохочущие крики снаружи, перемешивающиеся с выкриками «сукин сын» и «сосущая член шлюха». Я отодвигаю шторы вовремя, чтобы увидеть, как куча тел вываливается на тротуар, удары сыплются без разбора. Скачущую ранее на байке девушку дергает за руку лысый грубиян, кричащий непонятную тарабарщину, и пытается оторвать её от другого мужика. Затем я вижу, как зеленый неоновый свет отражается на кончике чьего-то ножа, и слышу душераздирающий крик, когда лезвие входит в плоть.

Мисси просто качает головой и опускается на свою крошечную кровать.

– Не обращай на это внимание, – говорит она. – Такое происходит почти каждую ночь. В любой случае, спасибо ещё раз… что подвез домой. И не беспокойся обо мне. Я не буду докучать тебе или Риверу… Хадсону, я больше не побеспокою вас ребята.

Я ещё раз оглядываю промозглую комнату моей младшей сестры, которую она называет домом и принимаю решение. Я ни в каком виде не оставлю её жить дальше в этом.

– Прекращай всё это дерьмо. Хватит. Мы с этим покончили.

– Я НЕ вернусь в твой дом. Ты выжил из ума? Это мой дом. Проваливай, оставь меня одну!

Именно в этот момент раздается выстрел.

Я хватаю Мисси.

– Прекращай этот бред. Тебе не обязательно ехать со мной, но ты здесь не останешься. Я отвезу тебя в отель.

Она снова начинает дрожать. Я не могу её в этом винить. Это одна из самых безумных ночей в моей жизни, и я только второстепенный актер во всех этих событиях. Она идет в ванную и возвращается с черным рюкзаком, в который укладывает свой ноутбук и наушники.

– Хорошо, – говорю я, – мы вернемся за остальным завтра.

Она оглядывает пустую комнату до того, как щелкнуть выключателем на лампе.

– Это на самом деле не важно. У меня нет ничего настолько важного тут.

Я притягиваю её в свои объятья и слегка прижимаю к себе, потому что хотя она и притворяется, что говорит о вещах, я знаю глубоко в душе, что она подразумевала намного большее.

ГЛАВА 17

Ривер зашел в чат

Ривер: Я рад, что ты здесь. Ты нужна мне сегодня.

Рейвен: Я всегда здесь ради тебя. Что случилось?

Ривер: Я не хочу об этом говорить. Я просто хочу говорить с тобой.

Рейвен: Я здесь, в чем бы ты ни нуждался.

Ривер: Да, какая ирония. У меня есть деньги, чтобы обеспечить мои физические потребности и прочее, но ты не со мной. Не в реальной жизни.

Рейвен: Я твоя.

Ривер: Здесь. Это не тоже самое.

Рейвен: Скажи хоть одно слово, Ривер, и я буду там, где ты хочешь, чтобы я была.

Ривер: Я не могу сделать этого с тобой.

Рейвен: Почему бы тебе не позволить мне принимать мои собственные решения, что ты можешь или не можешь сделать со мной?

Ривер: Я не хочу сотворить подобное с тобой. Это не имеет никакого отношения к твоим решениям и всему, что ты могла бы проделать со мной, я просто не хочу причинять тебе боль.

Рейвен: Мне больно, когда тебе больно.

Ривер: О, птичка. Ты, может быть, самый милый человек, с кем я когда-либо пересекался в жизни.

Рейвен: Поверь мне. Я не милая.

Ривер: В моем сердце, ты прекрасна.

Рейвен: Я не говорю о внешности.

Ривер: Как и я.

ГЛАВА 18

Мисси

Я думаю, у меня шок. Я онемела, и в то же время мне очень больно. Это состояние называется шок? Я даже не уверена, где я. Я пыталась заставить Флинта отвезти меня в мотель на шоссе, но он на это только фыркнул и продолжил ехать в центр города. И сейчас я нахожусь в какой-то стеклянной башне, возвышающейся так высоко над городом, что будь у меня побольше волос, я бы почувствовала себя Рапунцель.

Флинт поднялся со мной в номер, и я слышу, как он что-то заказывает по телефону в то время, как я пялюсь на своё отражение в затемненном окне. Я пытаюсь распахнуть его, но оно не открывается. Что ж, не получилось. Я качаю головой. Так, не думать в этом направлении.

Флинт всё ещё разговаривает по телефону, и я слышу, как он шепчет «как он?». Он, должно быть, разговаривает с Рэдом. Я тоже хочу знать, как там Хадсон, но я не буду спрашивать Флинта.

Я отворачиваюсь от своего отражения в окне и бреду по элегантной комнате, открываю дверь в ванную и включаю свет. Она кристально белая с мягкими вставками бамбука и плиса, с затейливо сложенными полотенцами на мерцающих стойках. Туалетные принадлежности в стеклянных бутылочках стильно расставлены с одной стороны раковины. Я щелкаю ещё одним включателем, чтобы понять, что это, и в изумлении отступаю, когда чувствую, как пол под ногами нагревается, качаю головой от нелепой роскоши.

Я присаживаюсь на край ванны, ничего не видя вокруг себя. Всё что я вижу – это Ривера. Лицо Хадсона. Ривер. Хадсон. Я не могу всё это уложить у себя в голове. Как бы я его не называла, это не поможет убрать с его лица отвращение, которое я видела, когда он понял, кто я. Все эти слова, которыми мы обменивались, развеяны на ветру. Я отвратительна ему.

Когда вечер только начался, всё что я желала – это одну ночь, один шанс с Ривером. Только возможность унять нашу боль, чтобы каждый из нас почувствовал себя хорошо. Один раз, чтобы облегчить то, что мучает его душу. Всё, что я хотела – прекрасные и чистые воспоминания, которые останутся со мной, когда мне придется двигаться дальше, чтобы оглядываться на произошедшее. Я набросилась на него и ворвалась в его жизнь, и теперь он должен добавить то, что он трахал свою сводную сестру, в список дерьмовых вещей в его жизни. Нет прекрасных воспоминаний и для меня. Картинки того, что происходило в его спальне, просачиваются в мой мозг, словно в черно-белом кино, и я вспоминаю, насколько это было удивительно, находиться в его руках.

Твою мать, Хадсон – это Ривер. Мой Ривер. Мой Хадсон. Мой брат.

Мать вашу. Почему это произошло именно со мной? Куда бы я ни пошла, что бы я ни делала, я всё оскверняю. Донни, мой гребаный мудак-приемный отец говорил много дерьма, но в одной вещи он был прав. Я всё порчу. Всё, к чему я прикасаюсь, изменяется в худшую сторону.

Я не могу остановить слезы, которые текут по моим щекам. Я больше не могу сдержать плач, и чем сильнее он становится, тем больше я злюсь. Я так больше не могу; я не хочу страдать, ломаться и кровоточить изнутри. С меня хватит.

Я соскакиваю и смахиваю крошечные дорогие лосьоны и шампуни с полки на пол. Я хватаюсь за всё, что есть в пределах моей досягаемости и бросаю в свое изображение в зеркале, беззвучные крики поднимаются и затихают, я задыхаюсь от рыданий. Я крушу всю ванную, раздираю красивые полотенца, пытаясь заглушить свою боль. Я хватаю нетронутую душевую занавеску, прорывая отверстия на белом материале, когда сдергиваю ее с крючков. Гнев клокочет во мне так сильно, что ничто не помогает.

– Мисси, дорогая, нет, – я слышу, как зовет Флинт, и это последняя капля, последняя трещина, что ломает меня на части, и я падаю на теплый пол, занавеска обвивает мои руки, рыдания сотрясают меня так сильно, что моё тело дрожит, простреливая болью прямо в легкие и горло.

Флинт поднимает меня, обхватывая своими сильными руками, и отводит волосы с моего лица.

– Шшш, шшш, – шепчет он и начинает укачивать меня так, как успокаивал, когда я ещё была ребенком.

Он идет в другую комнату и садится на диван, всё ещё держа меня на руках. Я плачу так сильно, что мои глаза опухли, а слезы иссякли. Я хнычу, уткнувшись в его тепло, позволяя Флинту укачивать меня дальше, пока чувство уюта охватывает меня, позволяя напряжению покинуть моё тело. Когда он целуют меня в макушку, я расслабляюсь ещё сильнее. Затем он начинает напевать. У Флинта низкий и приятный голос, а песня так знакома. Раньше Хадсон пел её, когда мы были маленькими и напуганными. Когда голоса взрослых внизу становились громче, он пытался заглушить их. Хадсон собирал всех нас в его и Флинта комнате, ставил комод перед дверью, и мы ютились все вместе на его постели, пока он пел «Много рек, чтобы пересечь». Именно это сейчас мне напевает Флинт, и я чувствую, как годы отматываются назад. Вдруг мне снова шесть лет, и так безопасно и уютно между моими братьями. Я тихонько шепчу «И я выживу исключительно благодаря гордости…»¹⁹, думая, что эта фраза воплощает всю мою жизнь.

Мне нужно время, чтобы успокоиться, и когда это происходит, я говорю Флинту уйти, но он не слушается.

Он не хочет меня покидать. Флинт убирается в ванной, собирая осколки от разбитых бутылочек как можно тщательнее, и приносит мне влажную ткань, чтобы вытереть слезы и туш с лица. Он отворачивается, пока я скидываю свою одежду и переодеваюсь в пушистый халат отеля. Он говорит мне ложиться в кровать и натягивает на меня накрахмаленную простынь, плотно в неё заворачивая. Он делает всё так, как это раньше делал Хадсон, когда я была маленькой девочкой.

Я чувствую, как матрас проседает, когда он садится на край постели.

– Тебе следует поехать домой, Флинт, – говорю я, – Со мной всё будет хорошо здесь.

– Правда? – переспрашивает он.

– Да, – отвечаю я и зарываюсь глубже в подушку. – Езжай домой и проверь, как там Хадсон.

Он встает, засунув руки в карманы. Уставившись в стену, он глубоко вздыхает и переводит смущенный взгляд на меня.

– Мисс, что ты чувствуешь по поводу того… что произошло с тобой и Хадсоном?

– Не сейчас, Флинт.

– Я просто хочу убедиться, что с тобой действительно всё в порядке.

– Я не хочу это обсуждать сейчас. Я проходила и через худшее. Мне не привыкать чувствовать боль. Хоронить её глубоко внутри себя, где я смогу её почувствовать, это не ново. Это ничто. Просто поезжай домой, пожалуйста.

Я поворачиваю голову в другую сторону, надеясь, что он уйдет. Как только я почувствую себя в безопасности, я вернусь домой, побросаю вещи в сумку и снова исчезну. Мне не привыкать. Флинту и Хадсону не нужен кто-то, как я, в их жизни. Будет лучше для всех, если я уеду туда, где они не смогут меня найти.

Хадсон всё равно не хочет, чтобы я находилась в том доме. Я могу себе в этом признаться. Я сталкивалась с этим и раньше много раз, как будто я жвачка, что прилипла на обувь, которую кто-то не может дождаться, чтобы отковырять. Брошенный ребёнок, грязный приемный ребёнок, шлюха в клубе. Это я. Нежеланная с рождения.

Я пытаюсь избавиться от этих мыслей прежде, чем пойду по темной тропинке, с которой я не смогу свернуть. Это ощущается сейчас хуже, потому что у меня в голове всегда был образ Хадсона, держащего меня в своих руках в больнице. У меня всегда было далекое чувство, что меня кто-то когда-то любил, даже если это было очень давно.

Всё это кануло в Лету.

Флинт вздыхает и тихонько сжимает мою ногу поверх простыни. Я прислушиваюсь к мягкому щелчку закрывающейся двери.

ГЛАВА 19

Рейвен заходит в чат

Рейвен: Ты снова пойдешь сегодня вечером, не так ли?

Ривер: Почему тебя это волнует?

Рейвен: Мне это не нравится.

Ривер: Птичка, ты ревнуешь?

Рейвен: Нет.

Ривер: Тогда в чем дело?

Рейвен: Хорошо, может быть.

Ривер: Здесь нечего ревновать. Я даже не знаю их имен.

Рейвен: И ты думаешь, мне от этого легче?

Ривер: Это чистая физиология. Без всякой близости, которая есть у нас.

Рейвен: О, да, от этого действительно легче.

Ривер: Это не то, чем кажется.

Рейвен: Как ты думаешь, что я чувствую? Ты приходишь сюда, открываешь мне своё сердце, позволяешь разделить твою боль, а затем идёшь в клуб, встречаешься с незнакомкой, касаешься её, вдыхаешь её запах и заставляешь кончать. В то время, когда я тут? Это могу быть я, ты знаешь.

Ривер: Я думаю о тебе.

Рейвен: Нет, не думаешь.

Ривер: Да. Каждый раз я думаю о тебе, каждый раз, когда я касаюсь их, я представляю тебя. Птичка. Это, всегда ты.

ГЛАВА 20

Хадсон

Я в своей кровати, лежу поверх одеяла, которое отбросила Мисси не более часа назад. Такое ощущение, словно прошла целая вечность. Вокруг меня глубокая тишина и тьма, и всё же в голове стучит. Я чувствую каждую вену, что пульсирует в такт сердцебиению. Я закрываю лицо руками, пытаясь уменьшить стук в голове.

Рэд ушел. Я отправил его домой, потому что я не хочу говорит о произошедшем прямо сейчас. После того, кок он увидел разбитую бутылку водки, он не желал уходить, но я могу быть убедительным, если мне это действительно нужно. Рэд – хороший парень, всегда таким был. Либо это, либо он не хочет мириться с пьяным Хадсоном. Пьяный Хадсон – мудак. Вероятнее всего последний вариант.

Я смещаюсь и утыкаюсь в одеяло, которое всё ещё пахнет сексом, и в моем сознании продолжают всплывать картины того, как Мисси была распростёрта подо мной. Даже сейчас, когда я знаю, кто она, мой член стоит. Я должен чувствовать себя отвратительно, поскольку знаю, что это никогда не должно было произойти, но я не могу отрицать, насколько невероятно было чувствовать её вокруг себя. Когда она была просто Динь-Динь, такой сексуальной в своем диком стремлении получить удовольствие. Я не могу отрицать своего желания обладать ею, несмотря на то, что я знаю, кто она, но как её занесло в клуб «Запретный»? Откуда она знала нужные слова? Почему она была там?

Где была Мисси все эти годы? И почему она объявилась сейчас? Один Бог знает, сколько денег я потратил, пытаясь найти её, и как тогда, черт возьми, она смогла найти меня? Она знала, что это был я? Нет, я не могу об этом думать. Не могу. Нет ни единого шанса, что она целенаправленно пришла трахнуть своего приемного брата.

Как только эти мысли пронеслись в моей голове, за ними пришли сомнения. Это был способ получить реванш? Может быть, она чувствовала себя брошенной всё это время? Я знаю, её жизнь не была легкой. В большинстве случаев, отношение к детям в приемной семье в лучшем бывает пренебрежительное и в худшем – чудовищное. Кто знает, в какую семью Мисси попала после того, как мы покинули её. Если ей повезло, то она столкнулась с кем-то, кто игнорировал её и просто получал ежемесячный чек за заботу о ней. Я даже не хочу думать о плохом варианте.

Почему она шатается по клубам, ища незнакомцев, чтобы трахаться? Она это делает, чтобы почувствовать себя желанной? Кто я такой, чтобы судить её. Посмотрите на меня, что я делаю. Между нами не такая уж и большая разница.

Может быть, будь я рядом, то смог бы не допустить произошедшего с ней. Если бы я усерднее пытался, у неё была бы жизнь лучше.

Черт, так ли это?

А что если она стала такой из-за меня?

Потому что я не защитил её?

Впервые за последний год я чувствую, как глаза жгут слезы, и как они текут горячими дрожками по моим щекам. Я прикрываю глаза и с остервенением тру соленое от слез лицо. Я двухсот пятидесяти фунтовый²⁰ нападающий²¹… был нападающим. Я не должен плакать из-за какой-то мелкой девчонки, мелкой золотоволосой феи, которая как-то пробралась ко мне в постель, кем бы она ни была.

Но в этом как раз вся проблема. Она не была кем-то. Она Миссисипи. Моя маленькая мятежная Динь – тот человек, которую я любил больше, чем кого-либо, за исключением Флинта. Я почти могу слышать звуки её жалобного мяуканья, которые она издавала из мусорного контейнера. Я подумал тогда, что это брошенный котенок, но то, что я нашел, было намного печальнее. У малышки на лбу была кровь, и я подумал, что она ранена. Я был слишком маленьким, чтобы знать что-нибудь о родах. Слишком маленьким, чтобы предпринять что-то ещё, кроме как взять её на руки и прижать к себе.

Это может казаться странным, но я почувствовал, что мои руки были созданы для того, чтобы держать её? Она подходила мне идеально, как давно потерянный кусочек моего разбитого на осколки сердца, который нашел своё место. И не важно, сколько времени прошло, это чувство никуда не исчезнет.

Мисси поселилась в моём сердце, с тех пор как мне было семь лет.

Никто больше не мог достучаться до меня. Кроме…

…Рейвен?

Рейвен. Я почти забываю, почему пришел в клуб «Запретный». Рейвен затронула мое сердце по другой причине. Бесстрашная и уязвимая, уверенная и сомневающаяся; она была комком противоречий, которые сделали меня зависимым от неё так, как я не ожидал. Невозможно отрицать свои чувства к Рейвен, но это не одно и то же. Моя любовь к Мисси сильнее.

Братская любовь. Сильная и защищающая.

Всё путается в голове. Пульсация в висках становится сильнее.

Я разворачиваюсь и смотрю на часы на прикроватной тумбочке. Скоро рассвет; Флинт уехал с Мисси несколько часов назад. Где его черти носят? Я откидываюсь обратно и смотрю в темный потолок, пытаясь затеряться в пульсирующей боли, которая не даст мне сосредоточиться на моих мыслях. Но это не срабатывает. Я всё ещё пялюсь, когда вижу свет от фар подъезжающей машины и слышу хруст гравия под шинами. Я жду, прислушиваясь, как хлопнет дверь автомобиля. Я остаюсь на месте, когда слышу стук ботинок Флинта, пока он поднимается по лестнице. Я всё ещё не двигаюсь, даже когда вижу его в дверях моей комнаты.

Я чувствую его тяжелый взгляд на мне.

– Ну, – спрашиваю я, – с ней всё хорошо?

Флинт фыркает.

– Да. Нет. Да, она в безопасности, если ты это имеешь в виду. Черт, Хадсон, ты должен был видеть эту дыру, где она живет. В двух кварталах от доков, в районе, где собираются все шлюхи и наркодилеры этого города. Я отвез её в отель, так что физически она в безопасности. Но так ли это на самом деле? Я очень в этом сомневаюсь.

Я быстро сажусь и игнорирую вспышку боли, что отдается прямо в глаза.

– Почему, твою мать, она там живет?

– Я не знаю. Она не захотела об этом говорить.

– Значит, она тебе ничего не сказала? И о том, почему была здесь, если знала, кто я?

– Это то, о чем ты переживаешь? Поверь мне, она и не подозревала, кто ты.

– Я в этом сомневаюсь, – отвечаю я, Флинт впивается в меня взглядом, ожидая пока я закончу. – Она знала, в клубе, она знала те самые слова, которые нужно сказать. Она пришла туда, ища одноразового траха, а затем терлась своей мягкой маленькой задницей о мой член и позволила мне утонуть в её сладких глазах так, что я утратил свою силу воли. Она знала, что я делаю с женщинами там на балконе. Если она была в курсе этого, она должна была знать, кто я такой. Именно поэтому она была там!

– Я так не думаю, Хадсон.

Я фыркаю в неверии.

Флинт просто пожимает плечами.

– Она увидела фотографию на лестнице, Хадсон. Она выглядела так, словно хотела умереть. И ты не видел, какой погром она устроила в ванной отеля «Бельмонт Тауэрз». И, кстати, нам придется за это заплатить.

– Она… разгромила ванную? – в неверии переспрашиваю я.

– Богом клянусь, Хадсон, она бы навредила сама себе, если бы меня там не было. Она маленькая дикая кошка, эта девушка. Помнишь, как пару лет назад мы отправились на лыжную прогулку в Тахо²² и наткнулись на тропинке на лося со сломанной ногой? Какие звуки он издавал? Они не сравнятся с теми звуками, которые исходили от этой маленькой хрупкой девочки, которую я только что оставил. Она была разбита, чувак. Я никогда не слышал в чьем-то голосе так много боли. Я мог чувствовать, как эта агония разрывала её на части, – Флинт качает головой. – Черт возьми, моя рубашка всё ещё влажная от её слез.

Его слова вышибают из меня весь дух. Флинт обвиняет меня, словно я хотел причинить Мисси боль. Я не хотел. Я не делал это. Мука от его откровений простреливает через моё сердце, заставляя откинуться обратно на кровать.

– Нет… нет. Я не хотел, чтобы это произошло. Я бы никогда, черт подери, не хотел причинять боль Мисси! Ты это знаешь.

– Хадсон, я знаю это, – мягко отвечает Флинт.

– Ты нахрен знаешь, ты не хрена не знаешь! Я. Сломал. Её. И нет чего-то такого, что я могу сделать ещё. Ты думаешь, я этого хотел? Всё это? Всё, что я хотел это… я, мать твою, не знаю. Физическую близость. Что-то, что удержит меня в этом мире, и она тоже это искала. Кого-то, кто любил бы её хотя бы ненадолго.

Лицо Флинта становится кроваво красным, и он громко хлопает рукой по дверному косяку.

– Я, твою мать, знаю! – кричит он на меня. – Что, черт возьми, ты думаешь, я делал, пока меня не было? Я провел ночь, пытаясь собрать разбитые кусочки её души вместе, чтобы убедиться, что она в безопасности, а затем я вернулся сюда, чтобы слушать твои жалкий лепет!? Я слишком хорошо тебя знаю, Хадсон. Последний год ты думал только о себе, может быть, настало время подумать о ком-нибудь ещё? Ты её сломал, тогда подчини её сейчас.

– Как, черт побери, ты полагаешь, я это сделаю? – я чувствую всю тяжесть гнева моего брата, и это не хорошо.

– Думай, парень, ты взрослый мужик. Вытащи свою голову из задницы, перестань думать только о своих проблемах и о себе. Ты любишь её?

– Конечно, люблю. Она наша сестра. Но как женщина… она не Мисси. Не та Мисси, которую я знал. Что я могу ей сказать, после того, что мы сделали?

Флинт потирает рукой свою бритую голову, разражено втягивая воздух сквозь губы.

– Это не важно. Хорошо, она наша сестра, да, но она наша сводная сестра. Я знаю, что ты нашел её, я понимаю, ты защищал её, да, она наша сестра, но мы не связаны кровными узами. У нас не было общих родителей, у нас было общее прошлое. Всё это время мы переживали, где она, и сейчас Мисси вернулась. Я не знаю почему, и, честно говоря, мне это не важно. Ну, давай же, мы можем ей помочь сейчас. Взгляни, где мы сейчас! – он обводит рукой мою спальню. – Мы сможем позаботиться о ней. Так же как мы делали, когда были детьми.

– Ты хочешь привести её сюда?

– Почему бы нет?

– Флинт, ты знаешь, почему нет. Я должен позволить ей приехать сюда и привязаться к ней, чтобы я мог снова сломать её, когда…

– Я думаю, ты забываешь обо мне.

– И что?

– Я буду здесь. Я смогу соединить все кусочки вместе.

Я закрываю глаза и зажимаю переносицу. Я чувствую, что это было бы огромной ошибкой. Сначала привести её сюда, когда она была всего лишь девушкой на одну ночь, казалось большим шагом вперед, но сейчас, когда я знаю, кто она, это огромный риск. Позволить Мисси быть повсюду, возможность того, что она привяжется, и позволить себе привязаться к ней, я просто не знаю, как смогу на такое пойти.

– Ты даже не знаешь, захочет ли она прийти сюда.

– Что ж, если она не захочет, я, по крайней мере, смогу убедиться, что она живет в безопасном месте. Я хочу вернуть её снова в мою жизнь, Хадсон, и я собираюсь убедить её в этом, с тобой или без тебя.

Флинт разворачивается и идет по коридору, и я слышу, как хлопает дверь в его комнату.

Что если он прав? Сможем ли мы это сделать? Сможем ли мы привести её сюда? Черт, Мисси, вероятно, не захочет находиться рядом с нами, в особенности со мной. Зачем ей это делать, после того как я ранил её? Хотя Флинт прав. Мы можем помочь ей, если она живет в таком месте, как он сказал. Может, у меня нет сердца или времени, но у меня есть деньги. Вдвоем с Флинтом мы можем дать ей жизнь, которую она заслуживает. Тем не менее, я не думаю, что она будет нас слушать. Мы предложим, она откажется, затем Флинт может купить ей хорошую квартиру и заставить её жить в ней, и на этом всё закончится. Я ползу по кровати, обворачиваю простыни вокруг своих плеч и вдыхаю запах шампуня Мисси, которых остался на подушке.

Она – моя семья, и это всё, что имеет значение, и не важно, что происходит между нами.

ГЛАВА 21

Ривер зашел в чат

Рейвен: Ривер, почему ты продолжаешь приходить сюда?

Ривер: Потому что ты мне нравишься.

Рейвен: Ты не кажешься таким человеком, которому нужен кто-то малознакомый, чтобы поговорить.

Ривер: А почему бы и нет? Я же нахожу незнакомок, чтобы перепихнуться.

Рейвен: Да, но это не одно и то же.

Ривер: Мне нравится общаться с кем-то, кто не знает, кем я являюсь в реальной жизни. Ты можешь судить меня только на основании моих слов. Здесь и сейчас. Без всяких предубеждений. Никакого приговора после.

Рейвен: Тогда получается, это не настоящий ты.

Ривер: Наверное, мне следовало сказать физическую оболочку. Или тем, кем я был раньше.

Рейвен: Ты имеешь в виду, что ты сейчас другой.

Ривер: Да, я очень отличаюсь от того, кем был, даже ещё год назад.

Рейвен: Ты мне расскажешь из-за чего?

Ривер: Нет, птичка. Это слишком личный вопрос.

Рейвен: Ты никогда на самом деле не отвечаешь на сам вопрос. Тогда почему ты приходишь сюда, чтобы поговорить со мной?

Ривер: Я уже ответил. Ты мне нравишься. Мне нравится общаться с тобой. И ты единственный человек, кто просто может выслушать меня, не пытаясь меня переделать. Это так освежающе, в то время как вокруг так много людей, которые говорят, что для меня лучше.

Рейвен: Если бы это была не я, был бы кто-то ещё.

Ривер: Я сильно сомневаюсь в этом. Я не думаю, что смог бы найти кого-то ещё, похожего на тебя. Думаю, я и не захотел бы.

Рейвен: Что бы ты сделал, если бы я завтра исчезла?

Ривер: Это угроза?

Рейвен: Нет, я не имею в виду, что я уйду специально.

Ривер: Не смей пропадать!

Рейвен: Иногда происходят некоторые вещи, которые мы не можем контролировать.

Ривер: Я знаю всё об этом. НЕ шути со мной. Клянусь, я тебя выслежу.

Рейвен: Не делай этого, я не хочу, чтобы ты пострадал.

Ривер: Меня чертовски сложно выбить из седла.

Рейвен: Просто пообещай, что если со мной что-то случится, ты не будешь меня искать. Хорошо?

Ривер: Птичка, у тебя проблемы?

Рейвен: Я не могу рассказать тебе об этом, Ривер.

Ривер: Так много секретов. Я могу помочь, ты знаешь. Тебе нужно сказать хоть одно словечко, и я буду рядом.

Рейвен: Обещай мне, Ривер. Пообещай, что ты не последуешь за мной.

Ривер: Я не могу этого сделать. НЕ после того, через что мы вместе прошли.

ГЛАВА 22

Мисси

Флинт ушел, но в тишине темной комнаты, я не могу прекратить вспоминать прошлое. Было лето, когда мы все вместе плескались в детском бассейне. Мы были такими грязнулями, что наши приемные родители купили маленький бассейн, чтобы у нас была хоть какая-то ванная. Мы целыми днями проводили время в нем, запрыгивая и выпрыгивая, обливая друг друга водой, которая становилась всё грязнее и грязнее к концу дня. Я громко смеюсь, думая о том, насколько чумазыми мы становились, раз наша приемная мать не позволяла есть дома. Она делала бутерброды с арахисовым маслом, положив на бумажные тарелки, и мы шли на задний двор, под тень дерева и, прислонившись к забору, с жадностью всё проглатывали.

Хадсон и Флинт съедали больше, чем кто-либо, кого я когда-либо знала, и всегда ссорились, кому достанется последний кусок. Я разделяла его пополам и заставляла их поделиться друг с другом. Затем мы разваливались на траве, я устраивалась между двух мальчишек, упираясь грязными ногами в забор, и мы болтали, пока тень от дерева не пересекла задний двор до самого дома. Мы говорили о том, кем хотели стать, когда вырастем, когда, наконец, сможем покинуть приемную семью. Мои предпочтения менялись каждый день, но Флинт всегда придумывал одно и то же, он хотел стать ветеринаром. Нам не разрешалось держать домашних животных, но я помню, как однажды он помог птенцу, выпавшему из гнезда.

Хадсон не знал, кем бы ему хотелось быть, единственное, что он точно знал, он хотел быть богатым. Когда я спросила его почему, он ответил, что деньги – это сила, и что он никогда больше не хочет быть слабым.

Мне кажется, что Хадсон как-то осуществил свою мечту. Интересно, чем они занимаются, насколько много они зарабатывают, что им не важно, сколько стоит этот роскошный гостиничный номер. Одна ночь в нем дороже, чем арендная плата за мою крохотную квартиру за целый месяц. Дом, шикарный внедорожник с кожаным салоном, дорогой мотоцикл. Чем бы они не занимались, он делают это хорошо. Они, безусловно, достигли успеха.

Единственное, чего я не понимаю, почему Хадсон такой унылый. Что изменило его за эти годы? Он был так счастлив, когда рос, я имею в виду, когда он был со мной и Флинтом, он был счастлив. Он всегда был здравомыслящим и ответственным. У него была своя работа – вытаскивать Флинта из неприятностей, но он был счастлив. Сейчас же печаль и одиночество, кажется, просочились глубоко в его душу. Он стал таким большим, высоким, подтянутым и мускулистым. Он всегда казался более крупным в моих глазах маленькой девочки, но что-то в нем теперь кажется меньше. Словно его глаза потеряли искру решительности, которая делала его тем Хадсоном, которого я знала, когда мы были маленькими.

Мой Хадсон был сильным, физически и умственно, и он сталкивался с различными проблемами. Он не боялся драк и всё время заступался за меня и Флинта. Мой Ривер – сломленный, одинокий и боится любить. У него есть секреты, о которых он мне не говорит. Тревоги, которые так сильно его обременяют, что он не живет полной жизней, которой мог бы. Только посмотрите, чем он вынужден наслаждаться, и он проводит каждую ночь в чате, общаясь со мной.

Я люблю Хадсона, и Ривера люблю, но я не знаю, кто из них настоящий.

Какой-то частью своего сердца я чувствую, что я больше не знаю Хадсона. Я не знаю, что произошло в его жизни. Я больше не знаю о тех вещах, что он сделал. Время меняет людей, если они вынуждены делать ужасные вещи.

Я чувствую, что знаю Ривера. Хотя бы его мысли. Конечно, далеко не всё. Ривер ставит между нами стену, но то, что он мне говорит, сказано честно и не продуманно, и я уверена, когда мы разговариваем, я помогаю облегчить любую боль, которую он чувствует. Ещё до того, как я узнала, что он и есть Хадсон, я чувствовала незримую связь с ним, которая вышла за рамки нашего общения в чате. Мы просто подходим друг другу, как кусочки пазла.

Я чувствовала, будто обрела дом.

Потом Флинту пришлось вмешаться. Он удивил меня сегодня, взяв меня под свою защиту. В его глазах до сих пор отображается стальная решимость, которая была виднее еще тогда, когда мы были детьми. Однако, чего-то не хватает. Всегда, во все трудные времена, Флинт оставался тем, кто был душой компании и весельчаком. Его взгляд был таким игривым и озорным. Сейчас в нем отражается только беспокойство. Я могу сказать, что он хочет защитить не только меня, но и Хадсона. Я могу сказать, что он беспокоиться о нас обоих.