Текст книги "Укрощая шторм (ЛП)"
Автор книги: Саманта Тоул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Ты никогда не давал мне никаких признаков того, что чувствовал то же самое, – сломленным голосом шепчу я. – Это только моя вина. Моя ошибка.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Том хватает меня за руку, удерживая. Он явно не выместил свой гнев на меня.
– Всё это было ошибкой, – он проводит свободной рукой по своим волосам, дёргая за пряди. – Чёрт! Лучше бы я никогда не начинал заниматься с тобой этим.
Ошибка. Если бы он меня ударил, было бы не так больно.
– Отвали! – кричу я, пытаясь вырвать руку.
Прикосновение Тома ко мне сейчас словно соль на моей кровоточащей ране.
Но он не отпускает. Похоже, он даже не понимает, что держит меня.
– Я никогда не должен был позволить этому случиться, – он качает головой, смотря на асфальт. Такое впечатление, что в этот момент он разговаривает не со мной. – Я должен был знать, что это случится... особенно с такой девушкой, как ты.
С такой девушкой, как я.
Если что-то и было способно окончательно открыть мне глаза, то это именно оно.
Моё слабое тело наполняется силой. На моём лице всё ещё могут быть слезы, но я уверена, что моё лицо выражает абсолютный гнев.
– Ты сделал свой выбор, – я сохраняю свой голос ровным. – Я поняла. Тебе наплевать на меня. Я услышала это чётко и ясно. А теперь отпусти меня.
По-моему, я вижу, как в его глазах вспыхивают эмоции. Или, может быть, это глупая надежда, за которую я отчаянно держусь. Надежда на то, что он хочет сказать мне, что не имел в виду ничего из этого. Что он испытывает ко мне то же самое, что и я к нему.
Он выпускает мою руку, его взгляд пугающе жесток.
– Чем скорее я уберусь отсюда, тем, бл*дь, лучше, – он снимает свой шлем с руля. – Между нами всё кончено. Всё ясно?
И та надежда, что у меня ещё оставалась, подавлена его словами.
Защищаясь, я отвечаю:
– Кристально. Не волнуйся. После сегодняшнего дня ты больше никогда меня не увидишь, – я начинаю уходить.
Но я не закончила. Ещё нет.
Я поворачиваюсь и смотрю на Тома, не признавая человека передо мной. Том, которого я узнала за эти последние шесть недель, не был таким жестоким и не причинил бы мне такую сильную боль. Том, с которым я проводила время и в которого влюбилась...
Или, может быть, в том-то и дело: на самом деле, я вообще никогда не знала настоящего Тома.
И это предположение ранит больше, чем всё остальное.
Сжав руки в кулаки, я глубоко вдыхаю.
– Лучше бы ты никогда не входил в тот тур-автобус. Лучше бы я никогда не подпускала тебя к себе, не говоря уже о своём сердце, – по моей щеке стекает слеза. Я вытираю её. – Я отдала тебе всю себя, но ты недостоин этого. Ты худший из всех мутов, которых я встречала, Том Картер.
Его глаза поднимаются к моим. Кажется, в них я вижу намёк на обиду, но она исчезает так быстро, что мне, должно быть, это показалось.
– Это именно то, кем я являюсь. Хорошо, что ты наконец-то вспомнила это. А теперь можешь забрать своё признание в любви и сказать его тому, кто этого хочет.
Я делаю болезненный вздох.
Моя душа и всё, что осталось от моего сердца, разбивается на куски.
Он поднимает свой шлем к голове, но останавливается. Его взгляд впивается в меня.
Моё сердце, возможно, и разбито, но я не могу отвести взгляда от Тома. И никогда не могла. Стоит нашим глазам встретиться, и его взгляд тут же приковывает меня к себе.
Не знаю, что он видит на моём лице или что происходит в этот момент, но его глаза заполняет настоящая боль, и из него выходит мучительный выдох.
– Ты заслуживаешь лучшего, – низко и грубо говорит он. – Ты заслуживаешь лучшего, чем я.
После того, как он надевает шлем, его мотоцикл оживает и Том уезжает, исчезая в непроходимых пробках ЛА.
А я остаюсь стоять здесь. Единственное, что свидетельствует о проведённом с Томом времени, – его слова, эхом отдающиеся в моей голове, сердце, разбитое на мелкие кусочки, и слёзы, покрывающие мои щёки.
ГЛАВА 27
Том
Спустя час – Бар, Центр Лос-Анджелеса
Лила любит меня.
Она не может любить меня. Не может, потому что... ну, потому что я Том Картер. Я не влюбляюсь.
Я не могу любить её. Никого не могу.
Я никогда не влюблялся и не собираюсь начинать из-за тугой киски и шикарного, пышного бюста... и красивой улыбки.
Конечно, я испытываю чувства к Лиле, но любовь... её я никогда не брал в расчёт.
Лила хорошая девушка, которая повидала всякое дерьмо в своей жизни. Если бы она была со мной, то от меня она могла бы получить только боль, потому что я такой человек.
Она заслуживает лучшего. Человека, который сможет…
Мысль о Лиле с другим мужчиной вызывает во мне волну гнева, заставляя сжать челюсти и ещё сильнее обхватить рукой стакан с Джеком.
Я делаю глоток крепкого виски, пытаясь успокоить бушующие внутри меня эмоции.
Это смешно. Я не ревную. Я не такой парень. Я тот, кому похер. Парень, который, трахнув женщину, тут же уходит.
Мне пофигу. Всегда.
И мне нужно перестать переживать о Лиле или о том, с кем она и что делает. Прямо, бл*дь, сейчас.
Пора это прекратить.
Мне нужно вернуть свою жизнь в прежнее русло.
Из-за того, что я долгое время спал только с одной женщиной, в моей голове всё смешалось. Мне просто нужно трахнуть какую-нибудь тёлку, и всё вернётся в норму. И эта норма должна начаться прямо сейчас.
Я скольжу взглядом по бару, останавливаясь на брюнетке, пялющуюся на меня с того момента, как я приехал.
Наши глаза встречаются, и я сразу же узнаю этот взгляд.
Она хочет трахаться.
Отлично.
Я наконец-то осматриваю её с ног до головы. Осматриваю так, как должен был в тот самый момент, как только приехал сюда.
Обычно я не допускаю таких ошибок. В последнее время я слишком много ошибаюсь, и в этом вся проблема.
Вот почему я хочу, чтобы моя жизнь вернулась в прежнее русло.
Высокая соблазнительная брюнетка. Большие бёдра и задница. Маленькие сиськи, но с этим можно смириться. Я не собираюсь жениться на этой девке. Просто оттрахать её до потери сознания.
Конечно, она не Лила, но в этом-то и весь смысл.
Именно сейчас перепих с блондинкой навеял бы ненужные воспоминания. Мне нужно держаться как можно дальше от всех, кто хоть отдалённо похож на Лилу.
Смысл в том, что когда я засажу свой член в кого-то другого, то это отвлечёт меня от мыслей о Лиле. А эта брюнетка, которая явно готова к этому и является полной противоположностью Лилы во всех отношениях, отлично подойдёт для того, что мне сейчас нужно.
Опустошив свой бокал, я поднимаюсь со стула и направляюсь к брюнетке.
***
Пятнадцатью минутами позже – Туалетная кабинка, Бар, Центр Лос-Анджелеса
– Чёрт, да. Вот так, сладкая. Опустись на колени и соси мой член, – я закрываю глаза от ощущений. Дерьмо, как её зовут? Мейси, Лейси? Серьёзно, кого это волнует, если она раздевает меня?
Мне просто нужно, чтобы она отсосала мне. После чего я стану прежним и мысли о Лиле уйдут из моей головы.
Но образ Лилы, стоящей на тротуаре и признающейся в любви, застрял в моём мозгу.
Я столько ей наговорил. Она плакала.
Чёрт.
Я не хотел делать ей больно. Я просто запаниковал. Она никогда не простит меня после моих слов.
Не важно. Как будто это так существенно. Мне не нужно, чтобы она прощала меня. Потому что между нами всё кончено.
Я просто сделал то, что должен был. Будто резко сорвать пластырь. Сейчас ей больно, но то, что я положил этому конец, спасёт её от всякого неприятного дерьма в будущем.
Сейчас я, возможно, и чувствую себя ужасно, но как только это тёлка отсосёт у меня, всё это просто исчезнет.
Вдруг в баре начинает громко играть музыка. Наверное, кто-то включил музыкальный автомат. Тяжёлый басовый риф песни «Бульвар несбыточных надежд» группы Грин Дэй начинает гудеть через стену (прим. ред.: «Boulevard of Broken Dreams» Green Day).
Моя грудь сжимается. Во мне просыпается боль... как будто моё сердце...
Нет.
Фокусируя своё внимание на происходящих событиях, я смотрю, как брюнетка возится с моими джинсами. Для кого-то, кто так стремился встать на колени, она не торопится их снять.
Мне не терпится почувствовать её губы вокруг себя, поэтому я беру контроль на себя. Расстегнув пуговицу, я высвобождаю свой член.
Но он полувозбуждённый.
Какого хрена?
Не важно. Это не имеет значения. Просто я тупо не спал с кем попало, как раньше. Я просто запутался из-за того, что занимался сексом только с Лилой. Мой член сбит с толку, но он вернётся в строй, как только я начну с этой тёлкой. Он оживёт, как только окажется у неё во рту.
Я должен стать тем Томом, которым был раньше. Тем Томом, который трахает и уходит. Томом, которому ни до чего нет дела. Потому что только таким Томом я могу быть.
Держа свой член в руке, я смотрю на неё.
– Открой рот, сладкая, и убедись в том, что отсосёшь мне хорошо и жёстко.
Она улыбается мне. Её улыбка даже близко не так красива, как улыбка Лилы.
– Я буду сосать тебе так хорошо, что ты не захочешь, чтобы я останавливалась.
Очень сомневаюсь в этом.
Но, всё же, соглашаюсь с ней. Я наблюдаю, как она открывает рот и скользит губами по моему члену.
– Дерьмо. Да, вот так, – шиплю я, обхватывая рукой её затылок, призывая взять больше члена в рот. – Прими всего его.
С моим членом во рту, она начинает покачивать головой вверх и вниз, всасывая меня.
Я закрываю глаза, пытаясь расслабиться, сосредоточившись на ощущениях от того, она делает.
Но ничего не происходит.
Какого хрена?
Отчаянно нуждаясь в этом, я хватаю её за волосы и начинаю вколачиваться своим членом в её рот.
Мне просто нужно стать твёрже, тогда я смогу трахнуть её, и всё будет как прежде.
И я стану таким, каким был раньше.
Я продолжаю в том же духе в течение нескольких минут, трахая её рот, но всё равно ничего не происходит. Он не вырос даже на сантиметр.
Что, чёрт возьми, происходит?
Со мной такого никогда не происходило. Никогда.
Брюнетка с хлопком выпускает мой член изо рта и начинает работать своим языком по всей его длине, издавая стоны в процессе.
Это пустяки по сравнению с теми милыми звуками, которые издавала Лила, когда сосала у меня.
Вообще-то, это уже становится раздражающим. Мне хочется просто засунуть свой член ей в глотку, чтобы заставить девчонку заткнуться.
– Мне нравится твой член, – она бормочет, взяв его в руку, и начинает мне дрочить. – Такой чертовски большой. Не могу дождаться, когда он окажется внутри меня. Я люблю вашу группу. Уже много лет. Я видела тебя на концерте два раза. Не могу поверить, что нахожусь здесь, с тобой. Что держу твой член в своей руке и очень скоро мы трахнемся, – её глаза поднимаются к моим. – У тебя ведь есть презерватив с собой, да? Потому что у меня его нет.
Конечно, есть…
Нет, у меня его нет.
У меня нет с собой ни одного презерватива, потому что я перестал покупать их, когда мы с Лилой начали трахаться без них.
Когда она отдала мне больше себя.
А прошлой ночью... она отдала мне всю себя.
У меня начинает кружиться голова.
Я опираюсь руками о стену для поддержки. Басы пульсируют сквозь кирпичи, заунывная мелодия эхом отдаётся в моём теле. Мрачный голос Билли Джо Армстронга наполняет мой разум унылыми словами.
Я закрываю глаза, пытаясь закрыться от этого... но всё, что я вижу – это Лила.
Как она выглядела, лёжа в моей постели. Мой пояс, обвязанный вокруг её запястий. Она принимает душ. Моет меня. Я целую её. Насколько захватывающей она была, стоя передо мной на коленях и глядя на меня своими красивыми голубыми глазами. Как я двигался внутри неё... занимаясь глубоким, медленным сексом. Как оставался внутри неё, пока она не заснула. Как держал её в своих руках, потому что не мог заставить себя отпустить её. Не мог уснуть, потому что не хотел упустить ни одного мгновения, которое у меня осталось с ней, зная, что, в конце концов, мне придется её отпустить.
Я отпустил её.
Боль копьями вонзается в мою грудь. Я не могу сделать чёртов вздох.
Мне нужно... мне нужно уйти.
Нет, я могу сделать это. Я могу оттрахать эту тёлку.
Это то, что я делаю. То, что я умею.
Мы в общественном туалете. Здесь должен быть автомат с презервативами. Я просто куплю пачку, трахну её, а потом пойду домой.
Минет явно не работает. Он не помогает выбросить Лилу из головы. Только трахнув кого-то другого, я смогу избавиться от воспоминаний последнего раза с Лилой.
Это обязательно сработает.
Я открываю глаза и смотрю вниз... но вместо того, чтобы увидеть брюнетку, я вижу смотрящую на меня Лилу.
Что за херня?
Большие глаза Лилы смотрят на меня. Её великолепный рот улыбается мне так мило, как умела только она.
Меня накрывает паника. Паника, которой я не чувствовал с тринадцати лет, когда моя жизнь изменилась навсегда.
В тот день я потерял всё. День, когда я стоял в стороне, не в силах остановить происходящее.
Я не могу это сделать. Мне нужно убраться отсюда. Сейчас же.
– Я не могу сделать это.
Я стараюсь отодвинуться, но брюнетка не слышит меня, снова пытаясь взять мой член в рот.
– Нет, – я крепко хватаю её за плечи, отталкивая. – Мы должны остановиться.
Она смотрит на меня с непониманием на лице.
– Я... я сделала что-то не так?
– Нет, – обходя её, я засовываю свой член обратно в джинсы и быстро застегиваю их. – Ты не сделала ничего плохого, – я втягиваю воздух, чувство вины и целая куча других дерьмовых эмоций, с которыми я даже не могу понять, как бороться, накрывают меня. – А я сделал.
Я просто открываю дверь и практически убегаю оттуда, оставляя позади растерянную и всё ещё стоящую на коленях брюнетку.
Я почти ничего не вижу, когда пытаюсь выйти из бара.
Наконец, я добираюсь до двери. Открыв её, чувствую, как воздух наполняет мои лёгкие, заставляя меня задыхаться. Давление в моей груди настолько сильное, что кажется, будто я взорвусь.
Лила сломала меня.
Она, чёрт возьми, сломала меня!
Залезла ко мне в голову и всё испортила.
Я забочусь о ней. Больше, чем забочусь. Я лю…
Нет.
Я не могу испытывать это. Не могу чувствовать подобное.
Мне нужно... Господи! Что мне нужно?
Время.
Мне нужно время. Только и всего.
Я слишком рано попытался вернуться к прежней жизни.
Мне просто нужно несколько дней, чтобы разобраться с мыслями.
Выйти из состояния киски, в которое я позволил себе упасть из-за Лилы.
Мне нравилась моя прежняя жизнь. Нет, я чертовски любил её. Перед тем как дал то обещание, пытаясь придумать, что мне изменить, чтобы помочь Джейку. Но это была чушь собачья. Теперь-то у Тру и Джейка всё отлично.
Я сдержал своё обещание. Сделал то, о чём говорил.
Но всё должно вернуться к тому, как было.
Легко. Никаких сложностей. Никаких ожиданий.
Никто не говорил мне, что любит меня.
И я... Я вернусь к тому, что не буду лю…
Заботится ни о ком, кроме себя.
Я вернусь к прежней жизни. Тогда это срабатывало. Это удерживало всё моё дерьмо под контролем.
Но, находясь с Лилой, всё, что я делал, – это чувствовал каждый день.
Чувствовал её.
Я стал человеком, которым никогда не хотел быть.
Слабым.
Я не могу быть слабым. Не могу испытывать чувств к ней. Не могу рисковать и превратиться в него.
Я не могу рисковать когда-нибудь стать таким, как мой отец.
И чтобы не стать им, я должен стать тем человеком, каким был раньше, независимо от того, насколько больно может быть отпустить Лилу.
ГЛАВА 28
Лила
Спустя две недели – Обувной магазин, Бульвар Робертсона, ЛА
Удивительно, как замирает время, когда твоё сердце разбито.
Как будто эта мышца в груди контролирует тикающие часы под названием «жизнь».
Мои часы остановились, когда Декс разбил мне сердце.
И теперь... после Тома... ну, время и всё остальное перестало иметь значение. Я просто плыву по течению изо дня в день. Ничего не имеет смысла.
Просто в том уголке моего сердца, где был Том, сейчас зияет дыра.
Он ворвался в мою жизнь и разрушил каждую оборонительную стену, выстроенную мной. Глупо было думать, что это не повлияет на меня... что он на меня не повлияет. Что он не сможет пробить путь к моему сердцу. Я знаю, какой девушкой являюсь. Связывающей чувства с сексом. Я наивно полагала, что смогу заниматься всеми этими друзья-по-траху вещами с Томом и выйти сухой из воды.
И теперь, когда я влюбилась в него, он ушёл из моей жизни. Я сломана, беззащитна и слаба, и я не знаю, как это исправить. Мне не удаётся заполнить пустоту, что он оставил в моей жизни. Не важно, насколько я погружаюсь в дела группы и стараюсь не сидеть без дела, ничего не помогает.
Его отсутствие всегда со мной. Каждую минуту каждого проклятого дня.
Я скучаю по разговорам с ним. По смеху. По борьбе. По любви.
Я постоянно чувствую эту боль, как будто от потерянной конечности. Мне просто не понятно, как он за такой короткий промежуток времени настолько глубоко пробрался в моё сердце. Интересно, почувствую ли я себя снова полноценной.
– Ты ещё не звонила ему?
Я перевожу взгляд с пятна на стене магазина обуви на Шеннон, сидящую передо мной, пока я примеряю пару туфель. И у них около сотни мелких креплений. На мой взгляд, они больше впору какой-нибудь шлюхе, но Шеннон, похоже, считает, что они подойдут к платью, купленному нами для журнальной фотосессии, которая пройдёт у нас с ребятами через несколько дней.
Шеннон наняли в качестве нашего постоянного стилиста, чему я очень рада. Единственный минус: мне приходится терпеть Эшли, но она больше фокусируется на парнях, в то время как Шеннон приглядывает за мной, и я уверена, что Эшли это только радует.
– Кому я должна была позвонить?
Шеннон смотрит на меня, туго затягивая очередной ремешок и застёгивая его.
– Ты знаешь, кому. Тому.
– Нет. Зачем мне это? – я кручусь на стуле, отводя глаза.
– Ты знаешь, зачем. Вот, – она пыхтит и застёгивает последнюю пряжку. – Я думала, что никогда не застегну эти чёртовы ремешки. Встань, – говорит она мне.
Я поднимаюсь на ноги, покачиваясь на нелепых каблуках.
– Мне казалось, что я певица, а не модель, дефилирующая по подиуму.
– Ты недостаточно высока, чтобы быть такой моделью, так что перестань ныть и иди, сестрёнка, – ухмыляется она.
Я показываю ей язык, а затем начинаю идти по проходу, направляясь к зеркалу передо мной. Я выгляжу полной идиоткой. Вообще-то, обувь выглядят жарко. Но я просто не могу ходить в них.
Они хорошо смотрятся даже с тем, во что я сейчас одета: с моими шортами и футболкой Энгри Бёрдс, как раз той, которую купил для меня Том.
Ладно, мне нравится мучить себя, нося подарок, который он купил для меня. А ещё я, возможно, храню его кожаную куртку в своей спальне, чтобы закутываться в неё ночью. Ненавижу себя за то, что до сих держусь за него после того, как он причинил мне такую сильную боль.
– Я выгляжу как идиотка, – жалуюсь я.
Шеннон подходит сзади, глядя на меня в зеркало.
– Нет, ты так не выглядишь. Ты выглядишь горячо. Мы покупаем их. А теперь верни свою задницу на место, чтобы я сняла их.
Я сажусь. Пока она работает над тем, чтобы снять одну туфлю, я занимаюсь второй, начиная расстёгивать лямки на своём бедре.
– Итак, объясни мне, почему ты не звонила Тому.
Я вздыхаю, пытаясь притворится, будто её вопрос навевает скуку, когда на самом деле, всё, что я пытаюсь сделать, – это унять боль, которая так и норовит вырваться наружу.
– У меня нет причин звонить ему.
«Между нами всё кончено».
– Враньё. Ты скучаешь по нему.
– Я совсем не скучаю.
Скучаю. Так сильно, что чувствую, будто не могу дышать, почти каждый день. И при одном упоминании его имени я хочу кричать от боли, разрывающей меня изнутри.
Помимо мучений его кожаной курткой, я каждую ночь перед сном слушаю на повторе «Я думал, что умер и попал на небеса», потому что он сказал мне, что это его песня для меня. Я анализирую текст, желая, чтобы эти слова значили для него то же, что и для меня, а не просто служили напоминанием о том времени, когда он трахал меня под сценой.
Ожесточившись, я говорю:
– Даже если и так, какое это имеет значение? Том не скучает по мне.
Он меня на дух не переносит.
– Конечно же, скучает.
Я резко поднимаю голову вверх, во рту мгновенно пересыхает.
– Скучает? Он сказал что-то тебе?
– Нет. Но вот это, – она указывает обувью на моё лицо. – Выражение твоего лица, когда ты подумала, что он соскучился, – это облегчение. А теперь сокрушительное разочарование, потому что ты знаешь, что он ничего не говорил мне, – она снова хватает меня за ноги и начинает дёргать за пряжки. – Вам двоим нужно разобраться со своим дерьмом, – она отрывается от туфли и смотрит мне в глаза. – Том, может быть, и не говорил мне, что скучает по тебе, но я видела его вчера, и выглядел он хреново. Я никогда не видела Тома таким. У него был чертовски ужасный вид. Так вот, когда я специально упомянула твоё имя, он выглядел так, будто я просто застрелила его щенка, а через минуту он ушёл оттуда.
Я больше не могу скрывать свою заботу.
– Он хреново выглядел?
Это нормально, что мысль об ужасном виде Тома заставляет меня чувствовать себя немного лучше?
– Да, он был небрит и, ну, опять начал отращивать свою чёртову бороду. Однако, в отличие от недавнего времени, он не выглядит горячо. Это выглядит ужасно, словно он не мылся целую неделю. То же самое с его одеждой. И от него несло виски. Добавь тёмные круги под глазами, которые даже я не смогла бы загримировать. Он выглядит как дерьмо, и я предполагаю, что всё это из-за того, что он скучает по тебе.
– Он не скучает по мне.
«Чем скорее я уберусь отсюда, тем, бл*дь, лучше».
Уголки моих губ опускаются вниз.
Шеннон садится на корточки и хватает меня за руки, удерживая их вместе на моих бёдрах.
– Я не знаю, что произошло между вами двумя. Знаю только о тех пикантных моментах, о которых ты рассказывала мне на протяжении последних двух недель, но очевидно, что ты заботишься о нём, а он заботится о тебе. Просто позвони ему. Что тебе терять?
Я высвобождаю свои руки и опускаю глаза. После чего опять принимаюсь расстёгивать эти чёртовы пряжки.
– Гордость. Я не буду звонить Тому. В последний раз, когда я говорила с ним, он предельно ясно дал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. В общем, даже если он передумал, уже слишком поздно. Я двигаюсь дальше.
– Чушь, – бормочет она. – Вы оба упрямые, – она хватает меня за ногу, дергает её к себе и снимает эти чёртовы туфли.
***
Тридцать минут спустя – Бульвар Робертсона, ЛА
– Не хочешь выпить кофе? – спрашивает Шеннон, когда мы идём к моей машине.
– Конечно, только сначала давай положим эти сумки в багажник.
Я открываю двери машины, а потом багажник. Затем бросаю в него сумки с покупками и закрываю крышку.
– Дерьмо, – произносит Шеннон.
Подняв глаза на неё, я прослеживаю её взгляд через улицу прямо до Тома. Он стоит возле чёрной машины, припаркованной у шикарного ресторана.
Мне и отсюда видно, что он выглядит усталым, не таким собранным, как обычно, и борода определённо отросла.
Но это не та причина, по которой мне кажется, будто кто-то танцует на моей груди.
Нет, причина в том, что рядом с ним я вижу стройную и великолепную брюнетку.
Они стоят близко друг к другу. И выглядят дружелюбно, как будто хорошо знают друг друга.
Даже слишком хорошо.
Во время разговора с ним она кладёт свои руки на его. Том улыбается тому, что она говорит. Он что-то ей отвечает, и она смеётся.
Я тут же начинаю её ненавидеть.
Она поднимает руку к его лицу, наклоняется и целует его в щёку.
Я перестаю дышать.
Это похоже на автокатастрофу. Я хочу отвернуться, но не могу.
А ещё мне хочется кричать.
Но я ничего не делаю.
Я просто стою здесь, наблюдая за ними, как чёртова статуя.
Том открывает для неё дверь машины. Она забирается на заднее сиденье.
Не садись к ней в машину. Не садись к ней в машину.
Он начинает забираться в машину.
Моё сердце сжимается. Я закрываю глаза, дыша через боль.
А когда открываю их, Том одной ногой в машине, его рука на крыше, и он смотрит прямо на меня.
Я вижу очевидный шок на его лице от того, что он увидел меня здесь.
Он не рад меня видеть.
Почему должно быть иначе? В последний раз, когда я видела его, он ясно дал понять, как обстоят дела.
Его жестокие слова эхом отдаются в голове, насмехаясь надо мной.
Я застываю на месте, удерживая его взгляд, в то время как боль, словно яд течёт по моим венам. Это абсолютная агония.
Минуту назад я молилась, чтобы он не садился в машину, а теперь всеми фибрами души желаю, чтобы именно это он и сделал.
Он произносит моё имя и начинает отходить от машины.
Он идёт сюда.
Дерьмо. Моё сердце начинает яростно биться, болезненно стуча о мои рёбра.
Я не вынесу ещё одной душераздирающей конфронтации с ним. Мне нужно убраться отсюда. Сейчас же.
В моём теле разжигается адреналин, приводя конечности в действие. Я обегаю вокруг машины и открываю дверь водителя. Затем ору Шеннон:
– Садись в чёртову машину!
Её лицо искажено от шока. Но меня это не волнует. Мне просто нужно убраться отсюда, и я сделаю всё возможное, чтобы сделать это.
Я завожу мотор и уже пристёгиваю ремень безопасности, когда Шеннон садится в машину.
Выглянув в боковое окно, вижу, что Том пытается пересечь оживлённую улицу, целеустремлённо глядя на мою машину.
Сердце выпрыгивает из груди и бежит по улице, подальше от него, я привожу машину в действие. Быстро проверив зеркало со своей стороны, я вдавливаю педаль газа в пол, увозя нас подальше оттуда.
Долгое время мы едем в тишине.
– Ты в порядке? – тихо спрашивает Шеннон.
Я киваю, боясь заговорить, на случай, если разрыдаюсь.
– Всё могло быть совсем не так, как выглядело.
Я глубоко вдыхаю.
– Это не имеет значения.
– Очевидно же, что имеет. Ты влюблена в него, – это не вопрос.
Я могу поспорить или соврать, но в этом нет смысла.
– Он знает, – у меня вырывается поверхностный вздох. – Я сказал ему это на следующее утро после нашей последней совместной ночи. Он подвёз меня домой, и перед его уходом я сказала, что влюблена в него, – моя нижняя губа дрожит. Я делаю ещё один глубокий вдох, прежде чем снова заговорить. – Короче говоря, он не испытывает ко мне того же.
– Я с трудом в это верю. Я видела, каким он был с тобой.
– Поверь мне. Он сказал мне, цитирую: «Забери своё признание в любви и скажи его тому, кто этого хочет».
– Ах, дорогая. Ну, если он и вправду не любит тебя – в чём я сильно сомневаюсь, – тогда Том Картер ещё больший чёртов идиот, чем я думала. Он всегда был игроком, но когда я увидела его с тобой, то подумала, что всё по-другому. Я видела, как он смотрел на тебя, когда думал, что никто не смотрит, и мне казалось, что ты была всем для него.
Я знаю, что она не специально, но её слова ранят меня. Одинокая слеза стекает к уголку моего рта.
– Мы можем... просто не говорить об этом прямо сейчас?
– Всё, что ты хочешь, дорогая, – она протягивает руку и включает радио.
Песня Бананарамы «Жестокое лето» распространяется по машине (прим. ред.: Bananarama «Cruel Summer»). Я начинаю подпевать, изливая свою боль таким способом, который знаю лучше всего.
Как раз в конце песню перерывает звон моего телефона через функцию Bluetooth, установленную в моей машине.
Я смотрю на экран своего телефона, который говорит мне, что звонит тётя Стеф. У меня нет сил разговаривать, но я давно не звонила ей, так что она не сдастся, пока я не отвечу. Моя тётя Стеф настойчива, если я слишком долго не звоню ей.
– Привет, я сейчас за рулем и с подругой. Могу я тебе перезвонить?
– Ли... – говорит она, срывающимся голосом.
От этого вокруг моего горла будто смыкаются руки.
– Декс. Он в больнице. О-он… – она начинает рыдать.
Я ощущаю прилив адреналина. Запаниковав, я сворачиваю с дороги. До меня смутно доносится рёв сигнала, а затем тихое проклятье Шеннон, но это не важно. Прямо сейчас я не могу вести эту машину.
Съехав на свободнее место у обочины дороги, я бью по тормозам.
– Декс? Он в порядке? О, Боже, что случилось?
Тётя Стеф делает глубокий вдох.
– Декс... он принял много таблеток... с алкоголем. Они говорят... врач сказал, что у него передозировка... но он не хотел этого делать. Он бы не пытался... не намеренно… – она опять ломается.
У него передозировка?
Декс. Передозировка.
Нет, этого не может быть. Он бы не смог причинить себе такой вред.
Затем я вспоминаю, какой голос у него был в тот вечер в Сан-Диего.
Отчаянный. Наполненный болью.
Голос, как у моей мамы.
Последнее, что он сказал мне… «Мне жаль».
О нет.
Он пытался покончить с собой.
Это моя вина. Я не захотела выслушать его. Я не простила его.
Чувство вины подавляет меня, я закрываю лицо руками и начинаю рыдать.
ГЛАВА 29
Лила
Сорока минутами позже – Зал ожидания, Медицинский центр Седарс-Синай, ЛА
– Хочешь что-нибудь выпить, дорогая?
Я смотрю на идеально накрашенное лицо Шеннон. Полагаю, что я выгляжу как полная развалина. Не то чтобы хороший вид прямо сейчас возглавляет список моих приоритетов. Я всё равно провожу пальцами под глазами, пытаясь вытереть тушь, которая там точно есть, чтобы не пугать людей глазами панды.
– Постой. У меня есть салфетки, – Шеннон роется в сумочке и достаёт упаковку салфеток для снятия макияжа.
Всегда наготове. Она вынимает одну, и я наклоняю лицо к ней. После чего она начинает вытирать макияж под моими глазами.
– У меня будет нервный тик, если ты продолжишь так тереть свои глаза. Я не допущу, чтобы моя суперзвезда выглядела старше раньше времени, – она одаривает меня нежной улыбкой. – Вот. Дело сделано, – она выбрасывает салфетку в мусорное ведро.
– Спасибо, – говорю я.
– Не нужно. Это моя работа – заботиться о твоём внешнем виде.
– Я имела в виду не только лицо. Я о том, что ты здесь... я действительно ценю это.
Она сидит рядом со мной и гладит мою руку.
– Вытирая тебе лицо, я делаю свою работу. И жду вместе с тобой... потому что я твоя подруга.
– Я рада, что ты моя подруга, – говорю я и ложу голову ей на плечо.
Сейчас мне очень нужен друг. Я стараюсь не думать об одном человеке, которого бы мне очень хотелось здесь увидеть.
На этой мысли мои лучшие друзья врываются в дверь.
Я позвонила Кейлу сразу же после разговора с тётей Стеф. Я знала, что он хотел бы быть здесь. Следующий, кому я должна была позвонить, – Сонни, но Кейл, отойдя от первоначального шока, сказал, что сам позвонит ему. Честно говоря, я была рада, что мне не пришлось делать это самой. Мне хотелось позвонить только Тому. Я так сильно хотела поговорить с ним, что от этого мне было больнее, чем вообще не говорить с ним.
– Как он? – Кейл садится на карточки возле меня.
Сонни занимает место справа от меня.
Я качаю головой.
– Я не знаю. Доктор вышел, когда мы приехали сюда. Сейчас он общается с Дексом. Он сказал, что вернётся, когда сможет рассказать нам больше.
Кейл берёт мою руку в свою и сжимает её.
Я не могу остановить слёзы, снова стекающие вниз по моим щекам.
– Нет, Ли... не вини себя в этом, – говорит Кейл.
Я прикусываю губу, пытаясь остановить слёзы.
– Кейл... в тот вечер в клубе он умолял меня поговорить с ним, но я не хотела его слушать.
Он обхватывает моё лицо своими руками.
