Текст книги "Любовная отрава"
Автор книги: Саманта Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Твой отец… – процедил он сквозь зубы, брызгая слюной. – Дневник твоего отца! На нем лежит вечное проклятие дьявола! – Рука Джона сжала горло Кэролин. – Я был с твоим папашей в ту ночь, когда его изгнали отсюда. Он настаивал, чтобы я остался. Моя сестра, как и ты, болела, и Орион заявил, что есть способ, который поможет нам узнать, как можно вылечить это ужасное заболевание и спасти тех, кого мы любим.
На страх у Кэролин уже не осталось сил. В тихом ужасе она слушала резкий голос Джона Раснера.
– Меня вынудили стоять рядом с твоим отцом и смотреть, как он вскрывает тело молодой девушки. Когда он покончил со вскрытием, то тут же бросился к своей тетрадочке – чтобы записать все об этом ужасном действе, как он всегда поступал! Орион сказал мне: «Джон, принеси-ка мне тетрадь, что спрятана под ящиком стола». Прежде я не видел этой тетради, но, поискав, нашел ее и принес твоему папаше. Я уважал его. – В голосе Джона звучало презрение.
Кэролин чувствовала, что сознание вот-вот покинет ее.
– Я был в ужасе, я обезумел, узнав, что он сделал! – продолжал Вайлдмен. – Мне был нужен морфий. Я принял дозу, а затем случайно – случайно! – открыл тетрадь. Эту чертову тетрадь! Он как раз заворачивал тело. Орион узнал все, что хотел. И я начал читать… Я… Мне-то казалось, что я все о нем знаю, но вдруг на глаза мне попалось описание точно такого же вскрытия, какое мы только что провели. Я взглянул на дату. И понял… – Джон застонал, словно испытывал страшную боль. – Я не знал, что делать! Тут пришел тот дурачок, что выкапывал твоему папаше трупы, – тело, оскверненное твоим «уважаемым» отцом, пора было возвращать на кладбище. Я понял, что Орион постоянно ворует и вскрывает трупы. Я пытался понять его, н-но он… он предал меня, он осквернил мою святыню!
– Но как иначе врач может…
– Учиться на моей матери?! – Подняв Кэролин на ноги, Джон яростно встряхнул ее. – Сделать то, что он сделал с моей матерью?! Он предал память о ней! От ярости я обезумел! Я бы, конечно, убил его тогда, но он сбежал! Я поджег его приемную и скрылся. А когда Орион разыскал меня и стал умолять, чтобы я объяснил остальным, что мы делали с телом… – Раснер угрюмо усмехнулся. – …Я солгал. Я сказал им, что это он убил девушку. Это был первый шаг в деле моей мести. Потом я ушел, но быстро вернулся. Óна к тому времени уже втянула меня в свои делишки, и я не мог ей противиться, к тому же она умела доставать морфий, без которого я был не в состоянии жить. В благодарность я согласился стать во главе Последователей и стать олицетворением ее деда, в чем я поклялся перед алтарем сатане. С того самого дня я проклял Ориона Адамса. Я знал, что в отместку этому человеку в один прекрасный день сделаю с тобой то же самое, что он посмел сделать с моей матерью.
Все поплыло перед глазами Кэролин, тело ее сотрясала дрожь. Когда Джон отпустил ее, она как мешок рухнула на пол. А потом она почувствовала, что он дотронулся до ее лодыжек. Он связывал ее, вот только Кэролин не понимала зачем. Женщина опять попыталась вырваться, но, хоть и была в сознании, не могла даже пошевелиться.
Вскоре Вайлдмен, глаза которого побелели от злости, – склонился над нею.
– Я продолжил свою месть, – тихо проговорил Джон. – Когда они пришли и спросили меня, не убивал ли он Катарину, спросили, не сделал ли он это для того, чтобы изучать ее тело… ну-у… для того, чтобы спасти тебя, – злобно пояснил безумец, – я сказал «да». Да! – выкрикнул он.
Громко хохоча, он вынул что-то из кармана и прижал к губам Кэролин. Чтобы избежать боли, она открыла рот, и Джон тут же сунул ей в рот кляп.
Голова Кэролин гудела, руки отяжелели, тело не повиновалось ей… Женщина недоуменно наблюдала за тем, как Джон перебросил веревку через потолочную балку. Затем он подскочил к круглому отверстию и отбросил в сторону крышку. Раздался глухой шум – женщине казалось, будто она лежит возле колодца.
Вайлдмен принялся тянуть веревку, и вскоре Кэролин почувствовала, как она крепко сжала ее лодыжки. Ее поднимали за ноги над земляным полом! Вот ноги ее поднялись совсем высоко. Потом еще выше! Выше!
Господи, неужели нельзя ничего сделать, чтобы остановить его?! Неужели настал ее конец? Здесь, в этом заброшенном подвале!
Когда ее ноги подтянулись к той самой балке, через которую была перекинута веревка, Кэролин увидела, что висит над темным резервуаром. Ее руки свесились вниз. А затем очень осторожно, натренированный долгими годами подобных ритуалов, Джон стал опускать ее вниз.
Женщина слабо вскрикнула. Испугавшись, что веревка может оборваться и тогда она упадет в ледяную воду, Кэролин стала лихорадочно обдумывать, как бы спастись.
Кровь прилила к голове, в глазах Кэролин потемнело, когда она ощутила, как ее руки коснулись ледяной воды. Веревки больно врезались в кожу, а Вайлдмен все продолжал медленно отпускать веревку…
Вскоре руки женщины погрузились в воду по локоть. Она даже не могла закрыть рот – кляп мешал ей. Кэролин пыталась совладать с паникой, не понимая, чего он хочет от нее, и не зная, прекратит ли Джон эту пытку. Но едва мысль об этом пронеслась у нее в голове, она почувствовала, что затылок ее дотронулся до ледяной воды.
Чем глубже опускалась она в воду, тем страшнее ей становилось. Зажмурив глаза, она ощущала, что холодная рука смерти дотрагивается до ее носа, до скул… Женщина судорожно вздохнула…
Вот ее голова почти скрылась под водой. Ее сердце стучало как бешеное, кровь в жилах кипела. Холод уже сковал ее плечи, грудь… Все ее чувства застывали. Вода проникала в ее рот, заткнутый кляпом, заполнила нос. Кэролин хотелось закричать, вздохнуть, вырваться…
Бесполезно! Надежды не осталось! Все кончено!
Господи! Господи! Вода уже плескалась вокруг ее талии, бедер, колен…
Мама! Папа! Ох, Эван!
Думай! Думай!!!
Ее легкие заполнялись водой, Кэролин постепенно теряла сознание. Оцепенение охватило ее. Хотя все ее тело жаждало воздуха, она больше не хотела дышать…
Почувствовав, что кончики пальцев онемели и все тело погружено в воду, Кэролин смиренно приняла мысль о смерти…
Сара Хейвз отложила свою штопку. Все замерло в большой комнате ее дома, расположенного недалеко от Юдоксии. Стояла ночь, за окном шел дождь, от огня, горящего в очаге, исходило приятное тепло.
«Все спокойно», – в который раз сказала она себе, вновь принимаясь за шитье и втыкая иголку в ткань, натянутую на штопальный грибок. И тут же ей пришло в голову, что такие ночи словно специально созданы для дьявола – Сара всегда чувствовала беспокойство во время дождя. Всегда, всегда вспоминала она то гадкое время…
Женщина замотала головой, стараясь избавиться от воспоминаний, однако, избавившись от них, она забыла бы и о своем любимом Джереми, который умер от дифтерии. Потерять его было наказанием, и она на его могиле поклялась никогда не забывать об этом.
С того самого времени, а было это в самом начале ее супружеской жизни, Сара посвятила себя Богу и все время старалась делать добрые дела в их общине. Она ходила на собрания, избегала сплетников и сплетен, стоически переносила горе и другие испытания, доставшиеся на ее долю, – словом, всеми силами замаливала грехи. Вот была только одна ночь… В ту ночь она единственный раз потеряла от отчаяния веру…
Даже сейчас, когда прошло столько времени, Сара все никак не могла понять, как могла поддаться уговорам этой нехорошей женщины. Но когда по ночам шел дождь и тени окружали ее, она начинала бояться. Именно этот страх привел ее однажды в компанию таких же отчаявшихся людей.
Как они могли допустить такое? И правда ли, что некоторые потом раскаивались в содеянном? Правда ли, что остальные и сейчас нередко встречаются тайком несколько раз в году, суля сатане свои души в обмен на его милости?
Сама Сара и еще две женщины, которые в ту давнюю ночь принимали участие в сборище Последователей, были единственными из всех, кого не сбили с пути истинного зловещие обещания Óны Раби. Их любимые дети умерли, а дети других остались в живых. И, несмотря на это, те женщины все еще были привязаны к сатане и его любовнице – Óне. Слава Господу, хоть сама Сара была свободна.
Мурашки поползли по спине Сары, когда она вспомнила тени и огни, мерцающие в той ночи. Перед внутренним взором женщины встала та лесная поляна, на которой они собрались, и каждая из них просила, чтобы жизнь ее драгоценного ребенка была спасена.
Слишком ясно помнила Сара то длинное белое тело, что так спокойно и недвижимо лежало на земле. Еще несколько мгновений совсем юная девушка пыталась вздохнуть, а потом… потом он сделал с нею такое, о чем и подумать страшно! Зато зловещая женщина пообещала, что этостанет залогом того, что их дети будут спасены. Ох, Господи, несмотря на это, многие детки все же умерли…
Снова отложив в сторону рукоделие, Сара опустила голову. Она вовсе не была уверена в том, что Бог простил ее за участие в мерзком сборище. Женщина принялась молиться, но вдруг что-то встревожило ее. Не прошло и минуты, как в окно тихо постучали. Сара поежилась. Подняв голову, она увидела за окном женское лицо, взгляд которого был устремлен прямо на нее.
Та самая женщина!
Неужели это ее воспоминания привлекли злодейку к дому Сары?! – с ужасом думала женщина. Ей захотелось позвать шепотом своего мужа, но если она сделает это, то придется рассказать ему все о той ночи, рассказать о своих страхах!
Тут-то Сара и поняла, что Óна Раби все еще властна над ее душой. Приотворив дверь и увидев Óну прямо перед собой впервые после шестнадцатилетнего перерыва, Сара осознала, что не в состоянии отказаться пойти с нею.
Она лишь на мгновение задержалась, потянувшись за плащом. Чего хочет Óна Раби? Неужели она так и не оставит ее в покое – и все из-за того единственного раза?
Но, взглянув на своего мужа, спокойно спящего на их широкой кровати, Сара поняла, что никогда и ни за что не признается в том, что однажды – давным-давно – она и ее подруги обратились за помощью к дьяволу, потому что верили, что Бог покинул их.
Выйдя из дома, Сара закрыла дверь и направилась вслед за тучной тенью, которая поспешно засеменила к дороге. Неподалеку поджидали еще две таинственные фигуры. Когда Сара подошла ближе, внутри у нее все оборвалось от страха: ей не было нужды долго приглядываться к таинственным теням, чтобы понять, что перед нею – две служанки Óны Раби. Верити и Эннети.
Тихо, как привидения, пробежали они по деревне. Затем им пришлось подождать некоторое время, пока Эннети сходит в дом собраний. Саре ничего не было известно о сборище, которое, похоже, проходило в эти самые минуты. Она услышала злые, испуганные голоса, но больше всего, что скрывать, переживала за саму себя. Впрочем, она не переставала удивляться тому, какую власть над Последователями имела Óна. Сила страха была такова, что заставила порядочных женщин выйти ночью из дому в такую непогоду лишь для того, чтобы скрыть свои постыдные поступки.
Вскоре Эннети вышла из дома, волоча за руку… Лизу. С ними было еще две женщины, которые о чем-то шептались.
– Что ты хочешь сказать нам? – прошипела Джоанна Аппель. – И почему здесь, а не внутри?
Рядом с Джоанной стояла Хоуп Миллер, которая, как и Сара, согласилась вступить в сделку с дьяволом, чтобы спасти двух своих больных детей.
– Мы вытащили ее! Больше вопросов не будет… – вскричала Джоанна. – Можете вести себя как обычно… и оставить нас одних!
Сара дрожала, слезы стыли на ее щеках. Вот если бы у нее достало смелости убежать! Женщина беспомощно взглянула на Óну, которая в этот момент вышла из тени. Сара не раз слышала о том, что те, кто осмеливался не послушаться Óну, умирали в страшных мучениях. Однако Саре, Джоанне и Хоуп удавалось избегать любовницы дьявола все эти годы… потому что их дети умерли.
– Она все еще здесь, – зловеще прошептала Óна Раби.
Хоуп вцепилась в рукав Джоанны:
– Но что можно сделать? Если о нас что-то узнают, я умру! Я повешусь на ближайшем…
Одним ударом Óна Раби заставила замолчать истеричную женщину. Затем злодейка ухватила Эннети за руку и подтащила ее к себе.
– Вайлдмену доставаться или ты, или Кэролин, – заявила Óна. – Я ошибаться, позволив ему играть с ней. Мы должны увидеть, как она отправляться на тот свет.
Эннети кивнула, ее юное лицо исказила злобная гримаса.
Джоанна хотела было шагнуть к дому собраний, но Óна ловко, как дикий зверь, схватила ее и швырнула на мокрую от дождя землю. Пока она держала несчастную за горло, Хоуп, побелев от ужаса, чуть отступила назад. А затем, повернувшись, бросилась бежать.
– Беги за ней, идиотка! – рявкнула Óна Раби, обращаясь к Эннети.
Тут дверь дома собраний отворилась, и чей-то голос позвал:
– Джоанна! Хоуп! Куда вы подевались?
Джоанна закашлялась, Хоуп исчезла в темноте. Óна вскочила на ноги и сделала остальным знак следовать за собой.
Сердца женщин гулко стучали, черные шали развевались на ветру, когда они гуськом направились в лес и беззвучно растаяли в ночи.
Джозеф Флайз пробирался сквозь густой кустарник. Внезапно остановившись, он скривился от боли и в ужасе упал на колени. Его фонарь едва не упал в грязь.
Джозеф не помнил, зачем ушел из дому. Холодный дождь давно промочил его одежду, заливался за воротник.
И тут, к своей огромной радости, он все вспомнил и приложил руку к спрятанным под рубашку листкам, которые он всю дорогу прижимал к своему ноющему от боли сердцу. Джозеф сжал кулаки и решил бороться до последнего вздоха – нелепо, если после стольких лет терпеливого ожидания он не сможет в последний раз помочь своему лучшему другу.
Его сердце билось все сильнее. Казалось, оно вот-вот вырвется у него из груди. Несмотря на это, Джозефу все же удалось встать на ноги. Подставив лицо дождю, он опять принялся мучительно вспоминать, что же заставило его отправиться в лес. Старик очень боялся, что умрет прямо здесь и никто никогда не вспомнит о нем.
Вдруг память вернулась к нему. Джозеф вспомнил, что следовал по лесу за дочерью доброго доктора. Он сделал один шаг вперед, потом другой и неуверенно побрел вперед, сжимая в руке фонарь. Теперь он видел цель так же ясно, как огонь, танцующий в его руке.
Споткнувшись о чье-то тело, лежащее на дороге, старик перепугался, решив, что, падая, запачкал драгоценные страницы. Боль в груди внезапно растаяла. Джозеф сел и недоуменно уставился на мужчину, который лежал вверх лицом.
– Слава Богу, ты нашел меня, старина, – прошептал Эван, вспомнив, что именно это обращение произвело впечатление на Джозефа всего несколько часов назад. Эван попробовал приподняться, но тут же скривился от резкой боли в боку. – Я ранен, старина, – выдавил из себя молодой человек. – Кэролин нужна наша помощь. Можешь помочь мне встать?
Измученный старик молча смотрел на него.
– Вдвоем мы сможем ей помочь, – прошептал Эван.
Наконец Джозеф с трудом встал на колени, а затем поднялся. Левая часть его тела почти не двигалась, рука бессильно повисла. Однако ему удалось устоять на ногах, пока Эван пытался встать, цепляясь за его тощее тело.
– Нам нужна помощь, старина. Сможешь помочь мне вернуться в Тимберхилл? Может, мне удастся урезонить этих глупцов…
Ни слова не сказав о пожаре и о том, что он боится тех людей, что окружили дом, старик гордо поднял голову. У него появился новый друг, который нуждался в его помощи. Он даже разговаривал с ним как с человеком. Ради нового друга он будет идти, пока не умрет.
У Эвана кружилась голова, когда они наконец вышли к заросшему травой лугу возле Тимберхилла. Дорожка, ведущая к дому, была освещена желтоватым светом, льющимся из всех окон. Судя по всему, сгорела вся мебель.
Однако Эван продолжал упрямо идти вперед, опираясь на плечо Джозефа. Когда они подошли к веранде, Эван помедлил, опасаясь, что каменный остов дома рухнет и придавит их. Затем он подтолкнул Джозефа по направлению к передней двери.
Сердце его упало, когда он увидел, что на том месте, где стояли повозки, остались лишь колеи от колес. Все уехали. Можно не сомневаться, что и Сайлес с семьей покинул дом.
Внезапно силы оставили Эвана, и он упал на землю, не представляя себе, что делать дальше. Кто поможет ему искать Кэролин? Все здешние глупцы хотели, чтобы она уехала. Если он не сможет спасти ее, то сойдет с ума! Но где же ее искать? Эван зажал рану рукой. Сколько он сможет протянуть, сдерживая кровотечение пальцами?
– Старина, ты сможешь дойти до деревни и привести кого-нибудь на поиски моей жены? Сможешь сказать им о безумце, который прячется в лесу? Ты сможешь сделать это для меня?
Худое, бледное лицо Джозефа скривилось, будто от сильной боли. Он удивленно посмотрел на Эвана, а затем молча вытащил что-то из-под рубашки и протянул молодому человеку.
– Для доктора, – прошептал старик.
С этими словами Джозеф повернулся и побрел прочь от дороги. Он подволакивал левую ногу, но, казалось, ничто не могло остановить его.
Голова Эвана упала. Если только он дождется помощи, то немедленно поведет людей в лес. Может, они сумеют найти место, куда Вайлдмен потащил его жену.
В голове Бурка шумело. Вскоре дождь перестал, лес затих, равномерный треск огня навевал дрему. Вдруг раздался какой-то шум: похоже, обвалились сгоревшие перекрытия дома, и из окна вылетел целый сноп искр.
Эван старался не потерять сознание. Прижав пакет, который дал ему Джозеф, к ране, молодой человек то молился, то проклинал все на свете.
– Кэролин, где бы ты ни была, я люблю тебя, – прошептал он.
С этими словами Бурк застонал, и голова его опять упала в грязь. Но он не сводил глаз с почерневшего Тимберхилла, на котором зловеще горели глазницы окон.
По газону торопливо прошествовали шесть фигур в плащах с надвинутыми на глаза капюшонами. Эван решил, что ему снится сон.
ГЛАВА 20
Чувствуя, как наливаются силой его мускулистые руки, Джон Раснер поднял из воды полуобнаженное мокрое тело. Помедлив, он привязал веревку к крюку, вбитому в стену.
Руки и волосы Кэролин все еще были в воде. Бледная и неподвижная предстала она глазам своего мучителя. Зрелище тронуло Джона. Подойдя к Кэролин и обхватив ее одной рукой, другой он одним движением отцепил веревку от крюка. Затем Вайлдмен вытащил тело женщины из резервуара и положил его на земляной пол. Ее кожа стала белой, прохладной и гладкой, как мрамор. Откинув прилипшие к ее лбу волосы, Джон накрыл ее застывшие губы своими губами. Единственная женщина, над которой он имел власть, была мертва.
Подняв ее с земли, Джон отнес тело к столу, бережно уложил женщину и развел в стороны ее руки. Неловкими пальцами он стал развязывать непослушные, вымокшие ленты сорочки, а затем грубо рванул ткань, обнажая ее белую высокую грудь. Джон собрался было снять с нее и панталоны, но тут вдруг услыхал, как в доме с грохотом обрушились перекрытия.
Сквозь щели в потолке потянулись серые клубы дыма, на его голову и плечи посыпалась пыль. Вайлдмен подслеповато прищурился. Вот если бы он мог видеть все более четко, подумалось ему, когда он взглянул на неподвижное тело молодой женщины, освещенное ярким светом свечей. От морфия он почти потерял зрение.
Сердце его глухо билось в могучей груди. Тяжело задышав и почувствовав возбуждение, он с жадностью посмотрел на Кэролин. Свечи догорали, вся комната постепенно тонула во мраке, освещенным оставался только стол. Раснер видел лишь Кэролин: ее стройное тело, ее соблазнительные груди, длинные гладкие ноги. Внезапно что-то встревожило его. Словами он не смог бы выразить своих чувств, но страх внезапно закрался в его душу.
Неожиданный сквознячок встревожил пламя свечей. Дымок, колыхавшийся над ними, встрепенулся, а затем серым шлейфом, как привидение, уплыл в соседнюю комнату.
Вайлдмен нетерпеливо обернулся и увидел Óну, которая спускалась вниз по лестнице, придерживая руками насквозь вымокшие плащ и юбки. За ней следовали пять женщин с опущенными головами. Эннети, шедшая последней, затворила двери.
– Мы должны торопиться, – прошептала Óна, протягивая Джону кожаный мешочек, из которого он вытащил свои холодные, сверкающие инструменты.
– Почему?
– За нами уже идут. Нам надо уходить. Поторопись!
Вайлдмену вовсе не хотелось торопиться. Он молча наблюдал за тем, как женщины снимают свои капюшоны. У всех был угнетенный вид, видно было, что они сгорают со стыда. Джон с трудом вспомнил лишь одну из них. Она однажды приходила на их собрание много лет назад – тогда, когда еще дети были живы. Сейчас-то она что здесь делает? Решила снова присоединиться к ним?
Óна Раби протянула женщинам бутыль из тыквы со своим зельем, которое снимало боль и улучшало настроение. Впрочем, Джон уже выпил собственного лекарства, так что хотя бы на эту ночь он мог чувствовать себя независимым.
Духа демона, который, по утверждению Óны, жил в его теле, никогда не существовало. Вайлдмен лишь притворялся, чтобы добиться расположения Óны. Джон вынужден был это делать, иначе ему было не достать морфия, без которого он не мог жить. Поэтому он и пугал людей, которые не осмеливались разыскать его лесное укрытие.
И этой ночью он, пожалуй, попритворяется еще немного.
Вайлдмен внимательно оглядел сморщенные лица. Ему приходилось прищуривать глаза, иначе он ничего не видел. Его зрачки сузились, почти как у слепца, однако он сумел разглядеть новенькую – ту самую маленькую негритянку, которая приходила на собрание с Óной и плакала до тех пор, пока ей не дали Óниного зелья, которое успокоило ее.
Ну и, разумеется, дело не обошлось без упрямой Верити, которая, без сомнения, заявилась сюда просто потому, что была не в состоянии остановиться. Рядом с ней стояла Эннети, то и дело переводившая взгляд с него на неподвижное тело, лежащее на столе. Грудь Эннети приподнималась и опускалась, как кузнечные мехи, словно она была чем-то напугана или возмущена. Джон хотел бы выгнать ее, потому что она непозволительно дерзко вела себя все эти годы. Она хотела тоже повелевать им. Теперь-то он положит этому конец, если она посмеет его ослушаться.
Он знал, что в такой близи Люсиль Эбей не смогла бы разглядеть его, и Вайлдмену захотелось рассмеяться ей в лицо. Все они были безмозглыми дурами, которым Óна Раби морочила голову. Последователи!Он освободит их от всего этого! Над их головами горел дом… время перемен пришло!
Óна забубнила заклинания. Джон занял свое место сбоку от стола, на котором было распростерто недвижимое тело. Закрыв глаза и раскинув руки, Раснер ждал, когда сила придет к нему.
Он не услышал тихих вскриков женщин, которые не сводили глаз с Кэролин – такой спокойной и на вид мертвой. Грудь женщины немного приподнялась и опустилась – она дышала.
Когда Вайлдмен открыл глаза и посмотрел на нее, прищурившись, он не заметил ничего.
Мысли вихрем проносились в его голове, и из темных глубин подсознания то и дело всплывали воспоминания о морфии, коке, паслене и полыни, которые в разное время придавали ему силы. Дикарь уже забыл о том, где находится и кто на него смотрит. Он думал лишь об этом теле – о чистом, белом, холодном теле, которое ожидало его опытных прикосновений.
Воспоминания его опять унеслись куда-то вдаль, вернув его к тому первому разу, когда он точно так же стоял в подвале, глядя на бледное существо, которое всего лишь несколько часов назад резвилось в лесу. Он любовался, как она умывается лунным светом, а потом она отдала свою энергию и девственность ему, Вайлдмену, – по приказу Óны Раби.
Он вспомнил, как Óна то и дело приносила кого-нибудь в жертву. Его тело жаждало тех же ощущений. Он с нетерпением ждал тех мгновений, когда ощутит ее, насладится ею и взорвется в ее прохладной глубине. А потом… потом он опустит жертву в резервуар. В последний раз. И забудет об этом. Навсегда.
Óна пустила свою бутыль по кругу во второй раз, а затем основательно прихлебнула из нее сама. Когда грубые черты ее лица смягчились и веки опустились, женщина шагнула вперед и взяла один из маленьких скальпелей Джона.
Вайлдмен протянул ей руки. Женщина в нескольких местах проколола его кожу и дождалась, пока кровь дикаря не обагрит лежащее на столе тело. Затем Óна нежно втерла в ранки какой-то порошок, и Раснер тут же почувствовал, как по его жилам побежали радостные искорки удовольствия.
– Призываю тебя, Сатана! – вскричал он громко. От этого призыва все женщины заплакали. – Эта женщина принесла с собой беду, она причинила нам неприятности! Мы предлагаем ее в жертву – как предлагали всех остальных. За это мы хотим получить твою благосклонность и защиту.
Пронзительно завизжав, Лиза вцепилась себе в волосы и упала на колени.
– Господи, спаси меня! – кричала девушка. – Спаси!
Óна быстро подбежала к молодой негритянке и изо всех сил ударила ее по голове, но Лиза не успокоилась.
Сара, не скрываясь, рыдала, на лице ее было выражение ужаса и отвращения. Верити не сводила глаз с Джона, мечтая стать одной из тех, кто добился расположения сатаны.
Эннети отвернулась, крепко сжав губы. Глаза ее потемнели. Женщина нервно обхватила себя руками, стараясь унять дрожь и успокоить прерывистое дыхание. Она теряла его!
Одна Люсиль спокойно смотрела на Вайлдмена. Она думала лишь об обещанном удовольствии, о милостях дьявола, которые они получат за содеянное. Люсиль слышала, как Джон призывал их господина, но… комната так наполнилась дымом, что она закашлялась и внимание ее стало рассеиваться.
Люсиль посмотрела на тело, лежащее на столе. Она видела здесь и другие тела, наблюдала за ними… Женщина никогда не спрашивала, что это были за женщины и за что их приносили в жертву. Люсиль лишь повиновалась и, как и Верити, мечтала получить милости хозяина преисподней.
Но это тело двигалось!
И где же, где они – эти обещанные милости?! Столько лет им сулят их! Кто ее хоть раз защитил?! Какие удовольствия она получила, сидя в одиночестве в своей грязной комнате?! Остальным удалось избавиться от всего этого! Так почему же она не смогла?
Думая обо всем этом, Люсиль услыхала какой-то грохот у себя над головой; в соседней комнате с потолка что-то посыпалось. А затем оттуда повалил дым, посыпались искры, пламя лизнуло мрачную темноту.
Лиза снова завизжала, и Óна Раби опять ударила ее по голове. И вдруг, когда все вокруг заволокло серым дымом, память Люсиль стала проясняться.
Она вспомнила! Как и все ее воспоминания, это было таким четким, словно все произошло совсем недавно. Люсиль будто переживала все заново. Она была здоровой и сильной женщиной и спокойно наблюдала за тем, как их молодой повелитель колдует над детьми. Над ее детьми.
Люсиль смотрела на новую жертву, но не видела темных кудряшек. Вместо них ей мерещились светлые локоны. Ей стало казаться, что перед нею не тело зрелой женщины, а хрупкое девичье тельце. Совсем еще девочка, которая так дорога ей!
И она умирает!
В самой глубине ее существа вспыхнула такая буря чувств, которую она бы не смогла успокоить, если бы даже захотела!
Не-ет! Не-е-ет!!!
Люсиль затряслась, спина ее резко выпрямилась. Женщина подняла голову, чувствуя, как ее седые космы дотронулись до впавших щек.
Настоящее и прошлое смешалось в ее сознании. Она знала, что этой ночью они пришли сюда с одной целью – спасти своих детей! И перед нею на столе лежит ее дорогая и любимая дочка! Она борется за каждый вдох!
И Люсиль знает, что сейчас их молодой повелитель попросит сатану о защите и милости. Но женщина уверена: Катарину не спасти!
Катарина умрет, корчась в страшных муках, как будто они и не просили дьявола помочь ей!
Но если этого недостаточно, она что, будет наблюдать за тем, как он… как он…
Люсиль видела, как Джон, стоя и раскинув в стороны руки, призывал их господина. А затем он опустил голову и провел руками по телу. Потом взгляд его перенесся на горло женщины. Уверенным движением он потянулся к тонкой и нежной шее, на которой белел крохотный шрам…
Холодная черная вода успокаивала. Она опускалась все глубже, ни о чем не думая, ни о ком не беспокоясь. Странно, но она смогла сделать несколько вдохов, а затем с удовольствием глубоко вздохнула.
Ей подумалось о том, какой покой она смогла обрести в темноте. Не осталось страхов, волнений, людей, преследующих ее с факелами. Она чувствовала лишь холод…
Слегка приоткрыв глаза, она удивилась, что вода была какой-то серой. Она слышала чей-то голос, словно раздававшийся издалека, и звук этого голоса заставил ее сердце биться сильнее.
Она опять закрыла глаза, чтобы вернуть обретенный было ею покой, но чувство умиротворения пропало. Что-то мешало ей, тревожило ее, чувство беспокойства росло в ней. Кэролин вздрогнула.
Открыв глаза, она увидела, что над нею возвышается человек невероятного роста. Его руки были раскинуты над ней. Он громко выкрикивал что-то, но она не могла разобрать, что именно.
В одной руке он держал какой-то сверкающий предмет. Его лицо освещалось золотистым светом, но она не могла разобрать его выражения.
Человек наклонился к ней.
Она хотела шевельнуться, но поняла, что не в состоянии двигаться.
Страшное волнение, охватившее Люсиль, наконец-то нашло выход. Дикий вопль, вырвавшийся из ее горла, нарушил тишину.
– Не-е-ет!!! – взвыла она, разрывая путы бессмысленного подчинения, годами сковывавшие ее.
Она не позволит ему убить ее дочь! Ощутив вдруг нечеловеческую силу, она в несколько шагов обежала стол, схватила его руки и яростно вцепилась в его запястья зубами.
Джон удивленно вскрикнул: он не ожидал внезапного нападения. Раснер упал, придавленный хрупким женским телом. Он пытался стряхнуть ее с себя, но Люсиль снова и снова вскарабкивалась на него, пытаясь выхватить у него скальпель.
Ей не удалось разжать его кулак, и тогда она снова впилась зубами в тыльную часть запястья.
Полная дыма комната наполнилась воплями. Оцепеневшие женщины смотрели, как подвал все больше и больше наполняется серыми клубами дыма. Óна бросилась к Люсиль, занеся над головой кулак.
Вайлдмену наконец удалось освободиться от Люсиль, и он откатился в сторону, к разверстому отверстию резервуара.
Óна подбежала к ним.
– Я заполучу его сердце! – вопила Люсиль, хватая мускулистую руку, которая вцепилась в сверкающий скальпель мертвой хваткой.
Пытаясь освободиться, Джон Раснер отбросил хрупкую пожилую женщину. А затем, ничего не видя перед собой, он полоснул лезвием лицо Óны. Джон беспощадно молотил ее скальпелем, а затем с рычанием отвернулся и вдруг удивленно вскрикнул. Его голова и плечи скользнули за край резервуара. Попытавшись удержаться, он выронил скальпель. Джон изогнулся, повернулся неловко и… упал в черную бездну…
Его последний удивленный вопль был поглощен мрачным резервуаром.
Тем временем над ними, в доме, уже провалилась крыша и пол второго этажа. Потолочные балки вздрогнули, казалось, дом стонет в предсмертной агонии.
