Текст книги "Погребальная похоть"
Автор книги: Саид Блиденберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Вернувшись в Шумеру, готы включили штурмующую энергиями электронику. Сожрав в одно лицо всю оставшуюся опосля трапезы в бункере закуску, а потом смакуя мороженое и охлаждённые поцелуи взасос, Юзернейм совсем распоясался и попросил Светочку пристегнуться. Затем он завёл мотор, шаловливо пошумел холостыми оборотами, и вдруг сорвал машину с места, грохнув выстрелом газов из глушителя. Света сменила дату и время на своём телефоне, открутив часы подальше от реального значения, вставила смартфон с проложенным в навигаторе маршрутом в кронштейн на панели, и откинулась на сидении, возложив на торпеду ножки:
– Вот тебе, ориентируйся! Цифры на часах ничего не значат, не боись – только я их пойму.
Йусернэйм обрадовался такому решению и улучив момент потянулся милашку благодарно поцеловать. После стольких лет его разлуки с автомобилем, так долго концентрироваться на дороге было ужасно непривычно – но он не подавал виду и принимал вызов, предвкушая, что дальше будет только сложнее. Преодолев примерно семь десятых пути, шоссе миновало несколько развязок и разжирело на ещё несколько полос, а зелень по сторонам сменялась то промзонами, то частным жильем и всяким придорожным бизнесом. Аккуратно перестраиваясь, безумно вглядываясь в зеркала, Йус обгонял медленный траффик, каждый раз прижимая газ и слушая через музыку какбы благодарно резвящийся двигатель. Вскоре показались впереди громады подмосковных спальников.
Транспорта становилось всё больше, транс играл всё интенсивнее, солнце пекло. Света, может быть, уже задремала – он теперь не мог рассмотреть, ибо не рисковал надолго отрываться от движения.
– Света, вы не спите?
– Как же тут уснёшь? Я наслаждаюсь!
– Предлагаю, когда въедем в город, остановится где-нибудь хотя б минут на пять.
– Не вопрос.
Однако до москвы оставалось ещё около получаса, учитывая небольшие скопления траффика в некоторых местах – но зато он так оценил эти маленькие передышки, что в итоге останавливаться не понадобилось.
Выехав на одну большую дорогу, чтоб основательно сменить курс, понадобилось сместится в крайний внешний ряд, и немого проехав, они застали красный свет, встав в первом ряду, прямо перед большущей зеброй. Справа стояла будка ДПС, возле которой в теньке стоял высокий парадно наряженный сотрудник с белой кобурой и жезлом в руке, ищущий пытливым взором что-то в автомобильном собрании. Его взгляд пробежал по глазам Юзернейма вниз на номер автомобиля, чем вызвал чуть ли панический ужас – впрочем, никак не проявленный. Йус судьбу испытывать не желал, и потому равнодушно смотрел себе вперед, и вовсе не увидел, как обомлел сотрудник, встретившийся взглядом со Светочкой, которая презентовала ему улыбку, должно быть, самой Джоконды. Взгляд служащего, у которого потеплело на сердце и послабело в мыслях, безразлично поплыл над рядами транспорта. Загорелся зелёный.
Шумера послушно плыла в плотном городском траффике, а Юзернейм закусывал невидимые удила, активнее работая рычагом передач (благо, успел войти во вкус), ощущая себя сейчас и лошадью, и наездником – и марионеткой, и кукловодом. Некоторые улочки после хайвеев казались ужасно тесными и вызывали чуть ли не клаустрофобию. А ещё появился один фактор, в очень прямом смысле человеческий, пешеходный фактор – хомосапиенсы смело переходили и перебегали улицы в неположенных местах, и перед ними надо было успевать притормозить, параллельно очень пугаясь, как бы сзади никто не поцеловал Шумеру в гордое имя.
Наконец, преодолев несчетное число поворотов, улиц, проспектов и светофоров, проползая по финишной прямой в траффике, они узнали дом и навострили взгляды в поиске арки. Чтоб к ней подъехать, нужно было пересечь линию общественного транспорта и довольно широкий пешеходный тротуар. Улучив момент, когда мимо проплыл очередной троллейбус, Юзернейм не постеснялся – нагло выехал на полосу общественного транспорта, и влез на тротуар. Шумера благодарно промурлыкала и вползла на свой хоум-лейн. Они заметили, что парковочные места индивидуальны, и Света зачитала с лицензии ныне покойного Сепальского Яна Огюстиновича регистрационный знак машины, который они до этого вообще не потрудились запомнить, хотя он оказался подозрительно несложным. Место было найдено, и они узнали напротив его подъезд. Далее нужно было действовать быстро. Он заглушил мотор, отключил и снял видеорегистратор, оглянулся в салон – там на полу за сиденьем притаился рюкзак. Собрав всё, они контрольно переглянулись – и засосались.
Зарядившись энергией великой силы, парочка распахнула дверцы и покинула Шумеру, чуть не забыв запереть на замок с брелочка, и оглянувшись на ответившие габаритки, они влетели по низенькой лесенке к подъезду и нырнули внутрь.
В лифте условились провернуть всё так: первым делом быстро в душ, затем сбор вещей, удаление с компа их вчерашних фотографий, и на выход. Отперев квартиру, правда не сразу поняв, какой стороной совать ключ – они обрадовались, что никого не в ней не обнаружили, закрылись на замок и побежали в ванную. Едва не предавшись там разврату, они всё-таки удержались в здравом, но похотливом уме, и бросились мокрыми в комнату Яна – искать чистые полотенца. Пусть оные и станут позже вещдоками (если кто разберется, что не он ими пользовался), но да ладно – размышлять в дедуктивном ключе было уже поздно, а если даже и не совсем, то просто ни к чему, ибо пальчиков вокруг было уже давно предостаточно. Да и даже если стереть их здесь мановением волшебной палочки – хватит ли палочки, чтоб дотянуться до фрагментов записей подъездных камер, где проживающий приводил гостей, затем уезжал с ними, а затем приехали только они? О чем думала Светочка, нам знать обыкновенно не дано, а вот Йусернаме прокручивал там всё время чёрный хлеб, какие-то тугие загадки, острые осколки опасных мыслей, фотоотчеты из разных реальностей, неудобные хитросплетения всякой жизненной ерунды, и красное кружевное неведение, пахнущее киской!
«О Дьявол, Света, уронить бы вас на эту кровать и лизать до истерических воплей», – думал он, гипнотизируя себя словом "киска". Тем временем Светочка заметила, что он замер с пустым выражением лица, и навесила на него полотенце, будто бы его голова была клеткой с попугаем, повторяющим, непременно ею слышимое, слово "киска". Йус вспомнил, зачем он здесь, и начал вытираться, что по такой жаре было и не обязательно, да и волосы сохли быстро, но он решил им помочь, параллельно видя перед собой только Свету и уставившись на её душеспасительную киску.
Заметив его всё никак не спадающую эрекцию, она напомнила:
– Дорогой, я тоже хочу, но сейчас некогда...
И ушла облачаться в своё чёрное платье и колготки.
Вытершись и тоже найдя свою одежду, только совсем не свежую, в штаны он решил таки влезть, а затем пошел к неубранному перед поездкой завалу старых вещей Яныча и тоже нашел себе чёрную, с узорчатой фактурой, футболку-поло на память. Рукава у неё заканчивались на бицепсах и в отличие от его рубашки обнажали целый этаж старых-старых шрамов. Свою рубашку он аккуратно сложил в отдельный пакет и засунул в рюкзак.
Подойдя к компьютеру, корпусом похожему на маленький, но тонкий и длинный холодильник, он нажал ногтем на круглую кнопочку в верхней панели, и за моментальное, благодаря SSD-диску, время загрузки даже не успел испугаться возможности того, что для входа в систему может быть установлен пароль. Но этого не случилось а иначе пришлось бы забрать все накопители, и таким образом похерить, быть может, какую-то ценную для его родных информацию. Он сбегал и взял с кухни салфеточки, так как решил, что если уж к клавиатуре и мыши до этого совершенно точно не прикасался, то лучше это так и оставить, чтоб не давать теоретического повода лезть в логи и восстанавливать содержимое корзины. Однако, бегло посмотрев превьюшки, да и чувствуя весь душещипательный символизм, Юзернейм бросил салфетки и сбегал за перчатками, чтоб нормально поискать в ящиках стола флеш-накопитель. Найдя по разным ящикам, в сумме, целых три, он очень удивился – одна была точной такой же, как когда-то у него в детстве, всего на 128 мегабайт! Сейчас этого хватит всего на шесть цифровых негативов, а раньше хватило бы на несколько тысяч фотографий с камеры ноль и три мегапиксела по двадцать килобайт, ну или на сотни кадров с камеры поприличнее. Самая же объёмная флешка спряталась в защищённом резиновом корпусе и располагала на борту шестьдесят четырьмя гигабайтами памяти, и Йус вставил её, чтоб только быстро посмотреть, из любопытства – что же на ней бережётся? Внутри оказались, судя по названиям папок, фото и видео из многочисленных путешествий, в том числе и папка "xxx" где главный герой появляется в гостиничных интерьерах с разными героинями, а также подпапка "cumshots", кою наполняли аж шестнадцать видеофайлов. Параллельно подключив последнюю, восьмигиговую флешку, на коей обнаружилось лишь несколько мегабайтовых текстовых файлов с дипломными работами, датируемыми, стало быть, временами его первого студенчества; куда Юзернейм таки и перекачал фотосет с ВДНХ из девяти сотен кадров и удалил его с харда; а затем скопировал туда же всю папку "xxx", выключил компьютер и вынул присвоенную флешку. От общего волнения и специфики ситуации он понял, что весь сеанс даже не обращал внимание на часы в трее.
Позади стояла улыбающаяся Света:
– А я-то удивилась, почему это ты видео не посмотрел!?
– Хочешь, посмотрим? – растерялся он.
– Ах, давай лучше поспешим. Кстати, что будешь делать с его рюкзаком?
Рюкзак вызывал недоумение. «Если предположить, – рассуждал он просебя, – что тело найдут и опознают, а также явятся сюда и обнаружат рюкзак с характерной ржавой ссадиной – два пазла в мозайке сойдутся. Но тогда встанет вопрос – кто же эти добрые, или не очень, люди, кто явились сюда зачем-то и оставили эту говорящую вещь? И не были ли они его убийцами? И если не были, то почему не помогают следствию?»
– Думаю, будет лучше вытряхнуть содержимое над бардаком, а сам рюкзак выкинуть от греха подальше.
В рюкзак был уложен слитый водник, крышечку-жаровню Йус забрал на память. Также были прихвачены замеченные на одной из полочек ключи от крыши, а со связки его домашних ключей был снят домофонный. Парочка ещё несколько минут всё внимательно осматривала, и удостоверившись, что делать больше нечего, живо покинули помещение, просто закрыв дверь. Ибо зачем создавать затем неудобства, если у его родственников, например, нет запасных ключей? А так вот создавалась безобидная, но странная картина – машина на месте, все ключи в незапертой квартире, значит, может быть, вышел покурить и был выхвачен светом, похищен могучим лучом летающей тарелки?
Выйдя из подъезда, они бросили последний взгляд на Шумеру, и немного погодя, оказавшись на залитой солнцем и уносящейся вдаль таганке, Юзернейм признался:
– Просто невероятно, что обошлось без инцидента.
– Ты держался молодцом! Такой сосредоточенности в твоем лице я ещё не видела.
– А машинка славная. Вероятно, ещё пару-тройку дней можно покататься, но потом уже риск будет слишком велик... А чего бы вы хотели, Света? Ну, то есть, куда? Я-то бродяжничаю всюду, мне всё равно.
– Ох!... Я думаю, нам нужно что-то расслабляющее.
– Кстати, да. Если бы я сейчас был один, то залез бы в троллейбус, вытянул ноги и поехал до конечной.
– Нууу... Думаешь, я буду против?
– Думаю, что разделять такую мерзость со своею любовью – не лучшее времяпровождение.
Она сжала пальцами его ладонь в замочке. В свободной руке он нёс рюкзак Яныча, и чтоб его выкинуть, они свернули вправо к жилым домам, у которых виднелся ряд помоек.
X : БУНТ НА КОРАБЛЕ
Юзернейм ощущал накатывающую непонятность – где они шли, куда и зачем? И чего он сам сейчас действительно хотел? Мысли терялись, ноги двигались, перед взглядом проносился неизвестный равнодушный мир. Медленно, его глаза обернулись тёмной стороною луны, Светочка заметила это и поняла, что всю дорогу они так не пройдут. Также заметив слева переход на другую сторону, она взяла его подруку, нежно велела пошевеливаться и повела через дорогу.
Траффик был не очень плотный, и через несколько минут они погрузились в видавшую виды волгу частного извозчика – маленького кругленького мужичонки. Света велела выключить радио и подкинуть до набережной, добавив, что можно не спешить и чай будет щедрым. Шофёр сперва удивился, но услышав про чай приободрился и за работу взялся. Юзернейм тем временем оклемался, но никаких вопросов не задавал – он ощущал блаженство только лишь наблюдая, что автомобилем управляет другой человек, а московский мир проносится по сторонам кашей из бесконечных строений и разношерстной толпы. Только вот после иномарок этот автомобиль воспринимался большой кастрюлей, но не критично. Поездка, к неудовольствию Юзернейма и шофёра, оказалась короткая, и рассчитавшись, парочка вылезла на невиданную ранее набережную. Рядом располагался причал речных трамвайчиков.
Всякий раз, когда он замечал водный транспорт всуе, тот не вызывал никакого интереса и казался лишь бессмысленно двигающимися декорациями, словно текстурами. Как, впрочем, и почти всё вокруг. Но сейчас Светочка стояла и изучала информационное табло – первый рейс должен был причалить через двадцать пять минут. «А идея хороша! Это же как кататься на автобусе, только без пробок и вообще не по земле», – подумал он. Сняв рюкзак, Йус достал ранее спрятанный капсюль апрофена, открыл и закинулся одной таблеткой.
Светлана, посоветовавшись с ним, приобрела самые лучшие билеты, и ещё два десятка минут они стояли на причале, спрятавшись под раскрытым зонтом от палящего солнца. Просебя он сетовал всё это время, что не сообразил заранее скрутить косячок – сейчас было бы в самый раз! А также, глядя в воду, вспомнил о смартфоне почившего, нагревшим ногу через ткань кармана. Аппарат получил ссадину на весь дисплей и маленько погнулся всем своим инженерно шлифованным естеством. Нести его в сервис, как и продавать на запчасти было бы против конфиденциальности и вообще не имело смысла. Света с этим согласилась, и изъяв карточку памяти, отправила "огрызок" постигать москву-реку. После недолгих раздумий за ним последовала и экшен-камера, и видеорегистратор. Теплоход показался вдалеке, а Йусернэйм держал зонт, чувствовал себя всё хуже и даже не наблюдал, как садистски медленно приближалось судно. Тем временем на причале кроме них собралось всего несколько человек.
Взойдя на борт парочка обрадовалась – народу было очень мало, чего, впрочем, можно было ожидать. На Светочке откуда-то выросли зеркальные очки-авиаторы. Они прошли ещё три маленькие лестницы и оказались на самом верху, где было почти безлюдно по причине отсутствия тени. Йусу, впрочем, было ужё все равно – он охотно развалился в пластиковом стуле и своё недомогание скрывать не трудился. Суккуба присела рядом, посмотрела на него и задумчиво постучала пальчиками по столику:
– Ну, надеюсь, тебе полегчает, и вызывать вертолёт для доставки в 'склиф' не придётся, м?
Он постарался и скривил улыбку, смотря на отражение города и небесной лазури в её очках, на пухленькие губки, обнажившие в улыбке белые зубки, и повалился на вовремя подстеленные перед собой на столе руки. Он даже не почувствовал, что судно уже отчалило, и только сейчас заметил звук рассекаемых волн. Спустя ещё какое-то время ему стремительно начало становится лучше. Юзернейм живо оторвался от стола и оглянулся – панорама продёргалась вслед за самой собой, отслаиваясь разными оттенками и падая куда-то вниз – он попробовал отследить, а низ зрения оказался самой что ни на есть бесконечностью, и туда утекало всё, что он видел, и при попытке отследить он уже упирался в себя подбородком, но видел, что там есть какое-то ниже, и это ниже было без конца! Впрочем, на этом не следовало фокусироваться, ибо вокруг было гораздо больше интересного, очень много всего непонятного – плавленных под солнцем домов, дёргающихся на ветру, жирных канатов собственных волос, спадающих на лицо, радужная белизна стола, и целое зеркало на лице у Богини. Юзернейм развеселился.
Светочка это заметила, и протянув руку пригласила его пересесть подальше, к самому краю – он понял. Она села спиной ко всем, против движения, а он напротив неё, и обозревал путь впереди. Это было новое для него вещество, хотя он и припоминал, что в химическом имени есть родное уху "диэтиламин" в отношении к "эфиру"; и упарывание оного так спонтанно было откровенной и никак не оправдываемой объебосовской безответственностью; а также шло против чтимых им правил психонавтики – но сейчас он себе это разрешал. Лояльность Богини к нему, грязному и ненасытному до опьянений червю, была великой милостью. Потерявшись взором в искажающемся пространстве, он зафокусировался обратно к столу и нашел, неуверенно, наощупь, Светочкину руку – чтоб припасть и целовать, почтенно лобызать. Из-за зеркальных кружочков, которые с этой реальностью вообще делали что-то немыслимое, выпуская из себя причудливые шлейфы, понять её реакцию было невозможно, но судя по тому, что ладони она не отняла и издавала ублажаемый звук (или это были волны? царила неразличимая какофония) – маленькая чертовка была довольна. Впрочем, в этом хотелось убедится, это стало чрезвычайно важно, и поднатужившись, он вопрошал:
– Ч-ч-чертовка?
– Да.
– Довольна?
– Очень!
– Шутишь? – помедлив, недоверчиво переспросил параноик.
– Нет, серьёзно, – позитивно и уверенно молвила Богиня, – всё хорошо. А тебя круто штырит, я смотрю, да?
– Уууууз-з-з-заебато.
Света прыснула со смеху, пододвинула стульчик ближе и упершись локтями в стол тихо сказала:
– Ну ты держись, главное, и не пались.
– Б-б-благодарю, Светочка, Свет-несущая, Люциферочка, ммм, любовь моя, сладость, вы так добры! И прекрасны! Я за вас молюсь! И на вас молюсь, и молюсь-то как, ой! Уууу! Ой божечки, Света, как красиво-то! Ой, молюсь! Ооо! А здесь красиво-то так, ой, красота какая! Дааа! Красиво, а я и не заметил... Ууу!
Суккуба хохотала в ладошки:
– Я тоже люблю тебя, козлик! И всё горячее мороженое твоего орбитального разума!
Йус делился впечатлениями:
– Бриллианты, кирпичи, кресты! И чёрные мерседесы... Блеск, золото, крепость, дороговизна, элита, красотки, кокаин! Ой, красота! Настоящая Москва! Звёздная Москва! Смотрите, вон они, кремовые головки! Ммм... Ну этого, как его? Чей Замок? Василия Блаженного! Ууу... Красные, зеленые, желтые, синие – все головки помазанные, что облизнуть, съесть хочется! Но там кресты острые. Ооо, вся Москва помазанная, с крестами золотыми, со звёздами – Москва острая, нельзя облизнуть! А помазали сладко Москву колючую!
Хоть он и восклицал, а старался звучать негромко, и Светочка замечаний не делала, только смеялась – значит, всё было хорошо. Вскоре она предупредила, что так как у них крутые билеты, им полагались бесплатные коктейли и закуски, и сейчас она намеревалась за ними сходить и велела сидеть тихо и спокойно. Впрочем, вернулась она очень быстро и с пустыми руками. Он успел сообщить ей ещё какие-то весёлые и умопомрачительные подробности об окружающей действительности и объективной реальности, и тут вдруг увидел приближающуюся к ним бело-чёрную фигуру и замолк, принял вид полусонного старца. Фигура была молодым человеком – моложе Юзернейма, но чуть старше Светочки, и он принёс им, на вытянутых пальцах одной руки, блюдо с возвышающимися стаканами зеленой жидкости. Йус аккуратно, будто исподтишка на это посмотрел и чуть не наложил в штаны от невероятности и восхищения, но виду не подал – хотя его мнимый и насквозь упоротый режим невидимости был просто-напросто невозможен, и проявленный интерес к импозантному атлетическому изыску официанта был тому безразлично очевиден. Юноша галантно поставил напитки и промолвил приятным голосом: «наслаждайетсь».
Зелёненькая жидкость оказалась вкусной и даже знакомой – это был мохито, только какой-то необычный. Тут он вдруг заприметил некую тёмную, страшную и непонятную громадину, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении известным произведением: корабль с телом Христофора Колубма и головой Петра Первого. Далее расположились уже виденные, в самом начале знакомства, псевдопитерская набережная и крымский мост.
Через какое-то время препарат маленько сбавил интенсивность, Юзернейм ощутил полный контроль над собой, очень взбодрился и изъявил желание прогуляться по судну. Парочка спустилась на средний ярус – здесь находился прямо-таки всмаделишный ресторанчик, народу собралось явно больше, и пахло очень вкусно. Они прошли по палубе, обнаружив поодаль вход, и теперь вошли, оказавшись у самого бара и прилавка раздачи. Светочка засмотрелась на обилие блюд и в частности салатиков, а Юм заприметил на одной из несущих опор большой подвешенный смарт-тв, на который никто из присутствующих, вроде бы, не смотрел, хотя он с усилием фокусировался на плывущих лицах и не мог бы точно определить, что они вообще выражают и куда бдят, но контуры направленных в разные стороны голов какбы намекали. Не замышляя ничего плохого, он подошел к экрану, разглядел ряд USB гнёздышек, достал из кармана флешку и вставил. Видеоряд телеканала остался позади открывшегося меню директорий, а Йус, аккуратно потыкавший пальцем в экран, теперь разумел, что он не сенсорный, и не без упоротого труда разглядел и изучил кнопочную панель навигации. Сделав всего-то несколько нажатий, он оказался в папке "cumshots" и запустил первый же ролик. Видеозапись была выполнена с руки автора, что называется, point of view: перед ним сидела на коленях голая девушка, смотрящая прямо на зрителя, открывшая рот и шевелящая высунутым языком. Юзернейм засмотрелся – происходящее было исполнено смыслом, и являлось, по сути своей, абсолютным добром и сиянием живительной женской красоты. Ниже, посекундно пропадая из обозрения объектива, быстро мелькала головка члена, а что было дальше – для зрителей осталось загадкой. Они, кстати, по разному обозначили свою реакцию: раздался мужской смех и недоброе женское удивление. Рядом появилась Света, а в стороне поторопился кто-то из персонала, но она уже мигом извлекла флешку, и телевизор заиграл, как ни в чем не бывало. Нарисовавшийся рядом работник в костюме, не улучив никакого дебоша, не растерялся и также мигом ретировался. Светочка взяла своего нерадивого подруку и с не угадываемым выражением на лице и лотком зелёного салатика в другой руке повела его прочь. Ступив на палубу, и посмеявшись, она резюмировала:
– Вот и оставляй тебя одного после этого!
– Нет, не оставляйте, Света! Но это я бы сделал и с вами, – тут она согнулась от смеха, – то есть, при вас! Но без вашего, так сказать, позволения. Just for lulz, понимаете ли.
Они вернулись вверх и заняли своё место, вальяжно раскинувшись напротив друг друга в пластиковых стульчаках. Солнце щадяще пекло, летали чайки, Юзернейм оглядывал с плывущего зиккурата раскинувшиеся зеленые берега с одной стороны, и разноцветные бетонные нагромождения с другой. Впереди также раскинулась зелёная ширь, непрестанно тянущаяся слева – он пригляделся, задумчиво приоткрыв рот и опознал смотровую площадку. Света оглянулась, увидела воробьёвы горы и всё поняла. Их взгляды пересеклись. Она сидела, перекинувши ногу на ногу, теперь рокировала их – он мечтательно это созерцал, и она вновь игриво закинула правую на левую, и помедлив, внезапно сняла правую и расставила их, образовав под натянутой тканью платья в этой его беспредельной реальности самый могущественный центр притяжения, тепла и добра, уходящий в совершенную темноту по гладкости чёрных ножек.
Его взор, как и сознание, обуздала замороженная похоть, он прикусывал губу:
– О Дьявол, Света...
А вот у неё в глазах блеснуло, она живо встала, потянула его за руку, и облокотившись на поручни ограды, они сладко затянулись в засосе.
Разъединившись, она оглянулась и иронично сетовала:
– Чёрт, ну сколько ещё нам здесь торчать? – Юзернейм рассмеялся.
Вскоре явился непрошенный официант и подал закуски. Это были какие-то очень вкусные пирожные, и парочка отвлеклась на еду. Вернее, Света просто скушала, а отвлекался упорыш – сначала он долго удивлялся, что вот этот треугольничек на тарелке вообще предназначен отправится куда-то внутрь его организма, и что это как-то противоестественно. Она с улыбкой наблюдала. Решившись, он робко надкусил и дальше только поражался тому, как оно само нежно таяло, распространяя безумный вкус, почти не требуя пережёвывания. Пошевеля всем своим челюстным нутром, он таки перемешал воздушную лёгкость бисквита с кремом и удивился тому, как это всё просто измельчилось, и через усилие подпрыгнуло и стремительно утекло куда-то внутрь – страшно представить. Решив на этом невероятный опыт уничтожения физического объекта приостановить, он откинулся в кресле:
– Мы обычно спим в это время.
– Да... Тебе спать хочется?
– А? Скорее нет... Если вдуматься, что такое спать – это исчезнуть куда-то из себя?
– Ну, можно и так сказать.
– Я думаю, что в лучшем мире отдых для сознания и тела или вовсе не требуется, или реализован как-то иначе. Более трезво, что ли. Без аспекта этой вот неизвестности. У нас тут, впрочем, всюду одни загадки, – он провёл рукой по воздуху и засмеялся.
– Очевидно, сон реализован так, чтоб мы привыкали и не боялись. Ложишься спать – проводишь маленькую репетицию смерти.
– Неизбежно будешь репетировать, и неизбежно исполнишь!
– Аллилуйя, красавчик.
– Если меня там попросят оставить отзыв, я скажу: хорошо, что хоть воздух получился бесплатный! А то дали же этой мрази "цивилизацию" отгрохать, – широко развёл он руками, – нет, всё должно было быть иначе! Ставлю заслуженный дислайк и от себя, и за всех бомжей, которые ссутся плюнуть в лицо своему богу и дальше ползают по помойкам, поедая объедки рядовых рабов, чтоб продлить свой ебаный страх смерти, ну или, что вряд ли – охуительную волю к жизни.
Корабль проходил под мостом, на который в их первую ночь было бы слишком сколько залезать. Йус немного помолчал и продолжил:
– Знаете, я бы сейчас убил бомжа. Ведь любой бомж неосознанно этого хочет, разве нет? Я помог бы перестать страдать. А лучше даже не бомжа, а милую, вроде вас, девочку, – Света подняла бровь и улыбнулась. – Да, самую обыкновенную даже девочку, которую в первый раз оставил какой-нибудь дурачок, и ей теперь вселенски грустно и паршиво, и бритвенные лезвия выглядят такими соблазнительными... Я бы ласково задушил. Я бы помог... Понимаете ли, наш друг не хотел умирать. А ему вдруг оп – и обломилось. Он вовсю жизнью наслаждался – камшоты увековечивал, и вот пожалуйста... Никакой справедливости под этим небом, конечно, нет. Но как известно, есть баланс – если где-то убавилось, значит где-то прибавилось. Поэтому я бы охотно помог кому-нибудь, поспособствовал бы этому балансу своими руками – ибо с другим его проявлением мы с вами невольно столкнулись лично.
– Ммм... Согласна, это звучит рационально. Но позволь – если средне-статистический бомж уже всё потерял и своё отжил, и его запрос к смерти адекватен; то девочка переживёт, и даже если потом ещё десять раз её бросят – она привыкнувши будет переносить это проще. И несмотря на всё, она станет так или иначе личностью. Если ты её не убьешь в грустном зародыше, так сказать.
– О, вы заметили! Это, несомненно, верно. Да, запрос девушки – я подчеркну, что особи не моложе вас – к смерти неадекватен, и у неё какбы вся жизнь впереди. И я уверен, в большинстве случаев здоровым душой феминам временная суть печали и так прекрасно очевидна. Но есть и такой нюанс, как сила чувств, эмоций и иллюзий! Ведь люди живут в иллюзиях, и особенно в наше прогнившее время. Зайдите на любой сервис виртуальных дневников – молодёжь всегда плачет на эту тему. Ведь происходят же суициды по причине неразделённой любви, а если не суициды, то депрессии, психозы, визиты в местный психодиспансер или обращения к частным шарлатанам, и трата денег на их никчемные колёса. Короче говоря, я клоню к силе импульса – ведь я хочу помочь душе отчаявшейся, искренне возненавидевшей всё; а не убивать дурочку, споткнувшуюся на пути к мечте о семье и варке борщей. Конечно, если никого не трогать, у любой девушки будет будущее, но нам нужна именно та, которая будет ненавидеть, не переносить жизнь здесь и сейчас – кто была бы благодарна за это!
– Ебать ты коварен!... Я в шоке.
– Да ладно вам, это же элементарно. Никогда не хотели никого убить?
– Не приходилось. Так что, я бы сейчас хотела предложить помощь – найти через подруг депрессивную девочку, только вот есть одно обстоятельство... Когда этой девочки не осталось бы в обществе, это рано или поздно заметили бы, и довольно скоро всё указало бы на меня, а нам это не нужно. Так ведь?
– Совершенно верно, нам и так со дня на день могут сесть на хвост. Я думаю, в этом вопросе нам поможет его величество интернет. Нужно будет заняться этим сразу же. С корабля на бал, прямо-таки, хехе.
Светочка несколько смутилась:
– Но... Милый, ты точно уверен в том, что это необходимо? Сейчас мы хотя бы в такой ситуации, когда за нами нет состава преступления. В его гибели нет нашей вины, мы чисты перед законом. Он полез вверх по своей воле, мы его не просили. Да, нам вообще нельзя было туда соваться, но это, наверное, только административка. Поэтому я сейчас спокойна. Нас можно оправдать. Знаешь, если бы вместо тебя был кто-то другой, я, наверное, предложила бы скинуться на хорошего адвоката и не заставила искать себя.
– Отвечая на вопрос: нет, это не необходимо. Я это так – из шалости и жажды конвертировать, выплеснуть что-то вроде полученного опыта и эмоций. А если вы не хотите быть разыскиваемой...
Она перебила:
– Молчи, мой маньяк! С тобой я пойду под пули.
– Ах, милая, ну я же не прошу о стольком! Я-то могу пошалить, а вы просто сидите дома.
– Нет уж! Мы теперь всё разделим вместе.
Он резко вскочил – она поднялась ему навстречу и была в страстном поцелуе оттащена к перилам ограждения, где они вновь осатаневши лизались. Сейчас теплоход миновал мост Богдана Хмельницкого, за зданиями впереди справа показалась высотка гостиницы. Насытившись парнем и отлипнув, Света сняла очки и посмотрела ему в глаза. Шёпотом она спросила:
– Я чувствую, что ты... Не просто так всё это затеял. И потому тебе безразлично всё... В некотором смысле даже я. И так легко сейчас говоришь о серьёзном преступлении. Неужели ты готов...
Он кивнул. Удерживая её за руки и нелепо провальсировав к столу, он отпустил суккубу, полез в рюкзак и немного покопавшись, достал и вручил ей ламинированный бумажный лист формата а6. Текст гласил:
