Текст книги "Её телохранитель (ЛП)"

Автор книги: Сабрина Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 35
Макс

– Я не думал, что ты из тех девчонок, которые любят девчачьи фильмы.

– А какая я по-твоему девушка?

– Даже не знаю. Ты метаешь ножи и лазаешь по стенам.

Она бросает мне горсть попкорна, прежде чем нажать на кнопку, чтобы откинуть своё кожаное сиденье.

– Я вынуждаю тебя пойти со мной в кино?

– А что, чёрт возьми, мне ещё делать, пока я на дежурстве? Я словно привязан к твоей ноге, – жалуюсь я, но на самом деле вовсе этого не делаю.

Алекс игриво улыбается мне.

– Больше похоже на то, что ты привязан ко мне членом, – говорит она, нажимая «play» на пульте дистанционного управления.

Фильм проецируется на гигантский экран, но я почти не обращаю внимания на глупое кино, не тогда, когда Александра сидит здесь, выглядя так, как сейчас. Её щеки пылают светло-розовым румянцем, такими они кажутся постоянно в последнее время. Она одета во фланелевые клетчатые пижамные штаны с белой майкой и розовые тапочки в виде кролика.

У девушки есть способность сделать наряд безумно сексуальным. Я думаю, что это в миллион раз сексуальнее, чем прозрачное платье, которое она носила в ту ночь, несмотря на то, что это платье теперь занимает особое место в моём сердце.

– А что это вообще такое? – спрашиваю я.

– Десять причин моей ненависти, – отвечает принцесса. – Ты собираешься сесть или как, Джеймс?

– Это что, Протровский фильм?

– Ты что, шутишь? Это американский фильм. Это практически «Укрощение строптивой».

Теперь я громко фыркаю.

– Ты пытаешься послать мне не очень тонкий намёк, что я тебя приручил?

– Как пожелаешь, Телохранитель.

Алекс смеётся, и я не могу удержаться от улыбки, как чёртов лунатик, что, кажется, я и делаю в последнее время: улыбаюсь, как идиот.

Я сажусь в кресло рядом с ней, устраиваясь в ультра-удобном кожаном кресле. Я был в театре во дворце, но не в том, что в летней резиденции, который гораздо менее вычурный. И всё же, чёрт возьми.

– Это то, что получаешь, будучи королевских кровей?

– Просмотр кино дома? Разве вы не делаете это в Кентукки?

Я смеюсь, потянувшись к её миске за попкорном.

– Мы не смотрим фильмы в наших частных кинотеатрах в наших летних резиденциях.

– Ладно, тогда чем вы занимаетесь в Кентукки?

Я пожимаю плечами.

– В моём городе никогда особо не было чем заняться. Только на открытом воздухе: рыбалка, грязевые ванны, тюбинг по реке, распитие самогона (прим. Тюбинг — катание на надувных санках (тюбах) по снегу или по воде.)

– Грязевые ванны?

– О, господи, конечно же, ты никогда не была в грязевых ваннах.

– Звучит грязно.

– Это весело. Вы едете и разрываете грязевое поле в грузовике.

– Да, звучит очень весело, – произносит Алекс, скептически глядя на меня.

– Здесь, в деревне, у вас должен быть тюбинг. Тебе бы это понравилось. У вас есть идеальная река для этого за домом. Держу пари, у вас там также хорошая рыбалка.

– Рафтинг, ты имеешь в виду?

– Тюбинг – это не то же самое, что рафтинг, – смеюсь я. – Тюбинг – это сплав по реке с ящиком пива и музыкой.

– Моё детство было связано с уроками музыки, этикета и белыми платьями с оборками на матчах по поло.

Я бросаю в девушку попкорн.

– Вах, вах, вах, – поддразниваю я. – Твоя бриллиантовая диадема была слишком тяжёлой? Не пытайся произвести на меня впечатление своим трагическим воспитанием, несчастная маленькая богатая девочка.

Алекс смеётся, отражая мою атаку попкорном.

– Стой, стой! Я говорю, что твоё детство было, наверное, веселее моего.

– Да, – признаюсь я, когда на меня накатывает внезапная волна ностальгии по родному городу. – Мои родители – хорошие люди. В моём городе полно хороших людей. Но сейчас численность сокращается.

– Но почему?

Я пожимаю плечами.

– Люди переезжают в более крупные города.

– Переезжают в другие страны, – добавляет она.

– Да, и это тоже. Шахта закрылась, всё стало сложнее для большинства людей в городе, которые там работали.

– Это печально, – говорит Александра. – Ты скучаешь по Кентукки, не так ли?

Я пытаюсь стряхнуть с себя чувство ностальгии.

– Конечно. Если ты уедешь, то будешь скучать по Протровии?

– Иногда мне кажется, что да, – признаётся она. – Множество раз, я не знаю. Когда я была ребёнком, то притворялась, что я не принцесса.

– Разве большинство маленьких девочек не притворяются принцессами?

– Не суди меня. Я знаю, это звучит неблагодарно, девушка, у которой есть всё, хочет быть обычным человеком.

– Всё в порядке, я уже знаю, что ты избалованный ребёнок, – шучу я.

Принцесса забрасывает меня попкорном.

– Задница.

Затем мы оба замолкаем и устраиваемся поудобнее, ни один из нас ничего не говорит, пока мы смотрим фильм. Тишина комфортная. Чёрт, просто быть с ней сейчас так чертовски комфортно. Логически, я знаю, что чувствовать себя комфортно с Алекс так дьявольски опасно по многим причинам. Проблема в том, что я обнаруживаю, что хочу быть таким же с ней, болтаясь в пижаме и тапочках в виде кроликов, обычная девушка без тиары или обязанностей, или богатой семьи, или каких-либо ожиданий, которые приходят с привилегиями. Каждая часть меня кричит, что она не обычная девушка и никогда ею не будет. Думать о ней, как о ком-то другом, кроме принцессы – это бред.

Поэтому я сосредотачиваюсь на фильме.

В конце, когда девочка перечисляет всё, что она ненавидит в мальчике (то есть всё, что она любит в нём), Александра всхлипывает. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на неё.

– Ты только что шмыгнула носом?

– Не смотри на меня так, – приказывает она. – Это аллергия.

– Твои глаза, – говорю я. – Они только что произвели настоящие слёзы? Я не думал, что это возможно. Ты не веришь в любовь или счастливый конец.

– Заткнись, – шипит девушка. – Я же сказала, здесь пыльно.

– Да, супер пыльно, – произношу я, смеясь, отмахиваясь от девичьей руки, когда она кладёт ладонь мне на штаны. – Ты пытаешься отвлечь меня от того факта, что ты только что проявила человеческие эмоции, отличные от гнева?

– Я этого не делала, – возражает Алекс.

Она также чертовски настойчива, её ладонь спускается вниз по моему члену. Она знает, что я легко отзываюсь на её прикосновение, мой член сразу же становится твёрдым.

– Ты такая лгунья, – шепчу я, когда пальцы принцессы тянутся к моей молнии. Она достаёт мой член и гладит его. – Я не собираюсь отвлекаться на твою руку.

Девушка смеётся.

– Да, ты действительно сосредоточен, – говорит она. Её большой палец ловит предсемя, которое уже вытекает из кончика члена. – Кроме того, я верю в счастливый конец.

– Неужели? – спрашиваю я, когда Алекс гладит меня.

Она озорно улыбается.

– Ну, я верю в такие счастливые концы.

Потом она дрочит мне прямо здесь, в частном кинотеатре летней резиденции.

Глава 36
Александра

Остаток лета пролетает незаметно. Я бы возненавидела его здесь, в летней резиденции, затаившейся и удалённой от всякого подобия цивилизации и культуры. Мне было бы противно сидеть здесь взаперти с отцом, его будущей невестой, братом и новой сводной сестрой, но на самом деле всё по-другому.

Конечно, я почти никогда их не вижу. Альби и Белль заняты тем, что строят друг другу глазки большую часть времени, а другую часть они прячутся где-то, занимаясь сексом. Альби всё ещё не признаётся, что он с ней, поэтому я притворяюсь, что не замечаю, как они смотрят друг на друга. К счастью, мой отец и София такие же (сама мысль об этом омерзительна) – но, по крайней мере, они держатся сами по себе и не выводят меня из себя.

Мы с Софией находимся в состоянии шаткой передышки. Мы вежливы на людях, даже, если мне не нравится, как она ворвалась в семью и попыталась занять место моей матери. Но она отвлекла внимание моего отца от меня, что тоже не самое худшее во всём мире.

Всё это означает, что никто, казалось, не замечал того, что происходит между мной и Максом. Мой отец занял позицию, что пока я нахожусь здесь, в летней резиденции и вне заголовков, он прекрасно игнорирует всё остальное. Не то, чтобы кто-то что-то видел – несмотря на то, как неосторожно мы с Максом занимались сексом во время примерки платья – и мы даже не приблизились к тому, чтобы быть пойманными в любой другой раз.

Впервые в жизни я была довольна. Даже счастлива. Я была счастлива отсиживаться здесь с Максом. У меня никогда раньше не возникало желания проводить время только с одним человеком, но с ним всё по-другому.

За исключением того, что лето подходит к концу и это многое изменит, как только мы вернёмся во дворец. Мой отец женится, а с этим придёт повышенное внимание. Безумный уровень контроля – со стороны прессы, общественности, правительственных чиновников, моих друзей и семьи.

Я продолжаю говорить себе, что это просто секс делает меня такой. Хороший секс превратил меня в кого-то счастливого, и это может быть не очень хорошо.

Я не уверена, что мне это нравится. Быть счастливой означает ждать, что случится что-то ужасное и быть разорванной на куски – так, как это всегда и бывает. Быть счастливой означает быть связанной с другими людьми, а люди всегда разочаровывают вас. Они всегда уходят, когда ты меньше всего этого ожидаешь, так же, как и моя мать, когда она умерла.

На этот раз, однако, я знаю, что это произойдёт, и я могу защитить своё сердце. Что бы ни происходило с Максом, это не может продолжаться дольше лета. Он не сможет выдержать общественного внимания. Он не сможет выдержать оценки. Он не сможет выдержать внешнего давления.

Я тоже не смогу.

Так что, это всего лишь секс. Это всё, что может быть. Удивительный, сногсшибательный, переворачивающий жизнь секс.

Это не может быть чем-то бóльшим. Я не знаю, что делать с этим.

– Псс.

Голос Макса заставляет меня вздрогнуть. Я оборачиваюсь и вижу его одетым в футболку, шорты и сандалии с рюкзаком на плече и солнцезащитными очками на голове.

– Ты меня напугал, – говорю я ему, прищурившись. – Что ты делаешь? Ты выглядишь, как турист.

– А ты задумчиво смотрела в окно, – тихо произносит мужчина. Он машет мне рукой. – Пойдём со мной.

– Куда мы идём? – спрашиваю я. – Ты же знаешь, что сегодня благотворительный вечер.

Макс утвердительно отвечает, но говорит, что, если он скажет мне, куда мы идём – это испортит сюрприз. Поэтому я следую за ним, избегая мест, где есть камеры безопасности вокруг выходов из дома. Мы пробираемся на задний двор, через сад и прочь от летней резиденции. Когда мы проходим мимо бассейна, он говорит мне пойти в домик у бассейна и переодеться.

– Надень всё, что у тебя есть в домике у бассейна, и это наименее дизайнерская вещь из всех возможных.

– Ты собираешься разорвать мой купальник? – дразнюсь.

– Нет, если ты будешь хорошо себя вести.

– Ты поощряешь меня быть плохой?

– Просто иди, переоденься. Шевели задницей, малышка.

Я надеваю бикини и сарафан, а сверху – большую мягкую шляпу, солнцезащитные очки и пару сандалий на танкетке. Когда я выхожу из домика у бассейна, Макс закатывает глаза.

– Иди, надень шорты, футболку и обычные сандалии. Не каблуки.

Я преувеличенно вздыхаю.

– Каким бы ни был этот сюрприз, он не кажется забавным.

– О, это будет весело, и тебе понравится.

– Твои обещания всегда звучат, как угрозы. – Но я переодеваюсь в обрезанные шорты и белую футболку, а на ноги обуваю шлёпанцы.

Макс одобрительно смотрит на меня, когда я выхожу из двери.

– Намного лучше.

– Ну, я рада, что ты доволен, – саркастически замечаю ему.

Он смотрит в обе стороны, прежде чем сильно шлёпнуть меня по заднице.

– Не дерзи мне.

– Не дерзить тебе? – смеясь, спрашиваю я.

– Правильно, болтушка, – говорит он, перекидывая рюкзак через плечо. – Пошли.

– Ты кому-нибудь сказал, что мы уезжаем? – спрашиваю у него. – Ты сейчас на дежурстве, не так ли?

– Твои родители сейчас в отъезде, – отвечает Макс, а затем поправляется, как только я бросаю на него сердитый взгляд на его использование слова «родители». – Я имею в виду твоего отца и Софию. Альби и Белль где-то здесь.

– Где-то, – смеюсь. – Где-то, это означает спальня.

– По крайней мере, мы не единственные, у кого есть незаконные отношения, – указывает Макс, когда мы направляемся к заднему краю собственности, рядом с небольшим озером, впадающим в реку, которая на многие мили петляет по сельской местности.

– Тпру, тпру, тпру, давай не будем просто бросаться этим словом, – говорю я, моё сердце бешено колотится.

Отношения – это более чем загруженный термин. Макс не мой парень, потому что у меня не бывает парней.

– Незаконные? – спрашивает Макс.

– Слово на букву «О», – говорю я, бросая на него злобный взгляд.

Мужчина только смеётся. Теперь мы далеко от летнего домика – только Макс и я, и ничего больше на многие мили вокруг, кроме реки, деревьев, акров холмистых пастбищ и охотничьих угодий.

– У меня есть для тебя новости, сладкие сиськи.

– Что бы ты ни собирался сказать, не говори этого.

Телохранитель хватает меня, его рука обхватывает моё запястье, и мужчина притягивает меня к себе. Его член прижимается ко мне, и тело автоматически реагирует. Он шепчет мне на ухо.

– Отношения, отношения, отношения.

– Ты не можешь заставить это слово звучать сексуально, просто прошептав его.

– Нет? – спрашивает он. – Держу пари, если бы я сунул руку тебе между ног, то обнаружил бы, что ты мокрая.

– Ты ошибаешься, – вру я. – На миллион процентов неверно.

– Я никогда не ошибаюсь, – произносит Макс, посмеиваясь и отпуская меня. Отвернувшись от меня, он машет мне рукой, чтобы я следовал за ним. – Ну же. Шевелись, а то будет поздно.

Я догоняю его, жар между ног отвлекает меня, пока иду. Он совершенно не прав. Быть в отношениях не заводит меня. Это последняя вещь в мире, которая могла бы меня завести.

Никаких отношений и уж точно не слово на букву «Л». Единственные счастливые концовки, которые я хочу, это те, которые связаны с оргазмом.

Верно?

Через несколько минут Макс останавливается.

– Вот мы и на месте, – говорит он, указывая на две камеры, надёжно прикреплённые к стволу дерева на берегу реки.

– Что это такое?

– Это я показываю тебе, как нужно хорошо проводить время, – объясняет он, присаживаясь на корточки, чтобы развязать верёвку, обвязанную вокруг ствола дерева. Телохранитель поднимает глаза и одаривает меня улыбкой. Моё сердце пропускает удар, что кажется – настолько всё плохо – когда он находится рядом.

– Тем способом, который не предусматривает моего члена.

– Это хорошее времяпровождение?

– Тюбинг, – отвечает он мне. Макс протягивает мне одну из камер. – Ты хотела знать, чем мы занимаемся в Кентукки летом. Мы сплавляемся вниз по реке и пьём пиво. Я покажу тебе, что такое веселье для нас, простолюдинов.

Я смеюсь.

– Ты не простолюдин. Ты же американец.

Макс фыркает, открывает рюкзак и достаёт пиво. В банке.

– Никакой разницы.

– Поразительно. Пиво продаётся в банках? – размышляю.

– Чёрт возьми, женщина, ты самая защищённая девушка, которую я когда-либо встречал, – говорит он, качая головой, и я ненавижу, что он по-прежнему может думать, что я защищённый сверх привилегированный сноб.

Я выхватываю банку из его руки и открываю крышку, делая глоток и морщась.

– Я не защищена, – с трудом выдыхаю я. – Но даже ты должен признать, что это пиво – помои.

– Тебе повезло, что ты такая чертовски горячая, – комментирует парень, роясь в сумке и доставая что-то, что он натягивает на мою банку пива.

– Это что, презерватив для моей пивной банки?

Макс смеётся.

– Это сохраняет его холодным. Я в полной мере делюсь с тобой кентуккским опытом. – Потом он снимает рубашку и засовывает её в сумку. – Раздевайся, принцесса.

Я выскальзываю из своей одежды и отдаю её ему, чтобы он мог засунуть её в свой рюкзак. Затем я хватаю свою камеру, которая гораздо больше меня.

– Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь плыл по этой реке, – говорю я Максу.

– Я в курсе. Но не уверен, что не так с вашими людьми, – упрекает он, спускаясь в воду и протягивая свою руку, чтобы взять мою. – Мне пришлось заказать эти камеры в Соединённых Штатах. Я даже не мог найти поплавки здесь. У вас есть совершенно хорошая, медленно движущаяся река, и вы не сплавляетесь по ней.

Я шагаю в воду и визжу.

– Здесь даже не тепло! Здесь холодно!

Макс смеётся.

– Выпей ещё пива, – советует он. – Ты сразу согреешься.

– Звучит как мудрый совет, – замечаю я, смеясь.

Несмотря на холодную температуру, я быстро привыкаю к воде. Я просто подражаю тому, что делает Макс, забираясь в свою камеру, поднимая ноги и ложась на спину, положив голову на резину. Он хватается за край моей камеры, и мы плывём, медленно и лениво дрейфуя на солнце, потягивая пиво из банок.

Где-то по пути, это становится чем-то удивительным. Солнце прогревает меня до кончиков пальцев ног, яркая зелень сельской местности, кажется, становится ярче, чем дольше мы плывём по течению, и я так чертовски счастлива быть с ним, что моё сердце болит.

Кто знал, что у меня есть сердце, не говоря уже о том, что оно может чувствовать себя так, как сейчас, будто вот-вот взорвётся?

Тем не менее, в моей голове есть эта маленькая ноющая мысль, ожидание, что всё пойдёт не так. Это не может длиться долго, потому что счастье не длится вечно. Принцесса и телохранитель не могут быть вместе. Я не настолько наивна, чтобы верить в сказки и счастливый конец, отношения и любовь.

Любовь.

Это слово приходит на ум, и я думаю, что оно может вызвать паническую атаку, поскольку моё сердце колотится от этой мысли.

Нет. Это не то. Это всего лишь секс. Вот и всё.

Затем Макс берёт меня за руку, тем самым вырывая из моих страшных мыслей. Я смотрю на него, откинувшегося назад в своей камере в шортах, с широкой улыбкой на лице.

– Что я тебе говорил, принцесса? – спрашивает он. – Это хрень – весёлая, не так ли?

Сейчас Макс в своей стихии, и я больше всего на свете хочу увидеть его в родном городе, увидеть, как он рос и как его любили.

Я так сильно этого хочу, что у меня внутри всё ноет от боли.

Я улыбаюсь.

– Очень весёлая.

«Весёлая, вот и всё», – напоминаю я себе.

Просто забавная.

Глава 37
Макс

Мы сплавляемся на наших камерах к месту, которое я исследовал ранее. Выпрыгнув, я вытаскиваю обе наши камеры на берег реки и помогаю Александре выбраться из воды.

Она убирает с лица выбившуюся прядь волос и оглядывается.

– Что всё это значит?

– Обед, – отвечаю я, пожимая плечами, как будто это не имеет большого значения. Я имею в виду, это не так уж и важно, по сравнению со всеми дорогими вещами, которые окружают принцессу ежедневно. – Я приехал сюда с одеялом и холодильником, потом оставил машину здесь и вернулся, чтобы забрать тебя.

– Ты сделал всё это для меня?

– Это не так уж много, – говорю я ей, внезапно смутившись. – Я просто хотел показать тебе немного некоролевского веселья.

Я опускаю ту часть, где хотел бы иметь что-то больше похожее на свидание с ней – самое настоящее свидание, которое не включало бы меня, связывающего её или приковывающего наручниками к чему-либо или, трахающего её в комнате, полной людей.

Если бы я сказал Алекс это, она бы убежала. Чёрт, я уверен, что она сбежала бы.

Но то, как она смотрит на меня сейчас, я думаю, что она просто хочет того же самого. Она просто не может в этом признаться.

Я прочищаю горло и указываю на одеяло.

– Вот, садись.

– Это действительно… – голос девушки срывается, и она подносит руку ко рту. – Ты приложил много усилий. Никто никогда не делал для меня ничего подобного.

Я смеюсь, садясь рядом с ней.

– Ну, в это я могу поверить. Я определённо не думаю, что кто-то когда-либо брал тебя сплавляться в камере.

– Это не то, что я имею в виду.

– Ладно, ну, пока ты не слишком впечатлена, но то, что находится в холодильнике, не совсем то, к чему ты привыкла. Это просто барбекю. Это то, что мы едим в Кентукки, но ничего особенного. Шеф-повар разрешил мне приготовить его на кухне.

– Ты готовил для меня? – спрашивает принцесса хриплым голосом.

– Ты думаешь, что это хорошо, но ты можешь изменить своё мнение после того, как попробуешь.

Честно говоря, я не совсем уверен, что это за странное лицо, которое Алекс делает, из-за того, что она впечатлена или потому, что думает, что всё это чертовски банально.

– Этих качелей не было до сегодняшнего утра, не так ли? – она кивает в сторону качелей, которые я соорудил из верёвок и досок и прикрепил к большой ветке ближайшего к нам дерева.

– Я собирался сделать тарзанку, но река недостаточно глубока, и рядом с берегом не было ни одного дерева, чтобы сделать правильный поворот, но…

– Заткнись, – говорит девушка напряжённым голосом.

– Прошу прощения?

– Хватит болтать, – повторяет Александра.

Её голос застревает в горле, когда она оседлала меня, прижимаясь своими губами к моим в нежнейшем поцелуе. Её волосы падают на лицо, концы прядей мокрые из-за реки. Мои руки тянутся к спине принцессы, притягивая к себе, когда мои губы пробуют её на вкус.

Когда язык Алекс находит мой, всё не так, как обычно. Она не воюет со мной и не улаживает спор, целуя меня. Поцелуй медленный, томный и лёгкий, прямо противоположный тому, как всё было с ней до этого момента.

Она садится мне на колени и прижимается ко мне, пока мой член оттягивает шорты. Когда её ноги обвиваются вокруг меня, я думаю про себя, что никогда не смогу насытиться этой женщиной. Я провожу руками по её рукам, прикасаясь к ней, желая её. Оттянув материал бикини девушки в сторону, я опускаю свой рот, чтобы взять её грудь. Когда я посасываю её сосок, она выгибает спину, сильнее прижимаясь к моему члену, и издаёт громкий стон.

Затем принцесса внезапно отстраняется, чтобы встать на колени прямо надо мной и расстегнуть мои шорты. Когда я выгибаюсь, она стягивает их с моих бёдер и вниз по ногам, и я отбрасываю их, так что между нами нет ничего, кроме этих крошечных плавок, когда она оседлала меня. Затем они тоже исчезают, отброшенные рядом с нами на одеяло, через несколько секунд после быстрого рывка завязок на её бёдрах. Я даже не потрудился развязать её топ; просто отодвинул в сторону другой клочок ткани, всё ещё прикрывающий грудь Александры, и взял их в ладони.

Её рот на моём, когда она берёт мой член и направляет его прямо к своему входу, опускаясь на меня. Она тёплая и влажная, и я мог бы остаться в ней навсегда. Когда Александра стонет мне в рот, я думаю, что это самый сексуальный звук, который я когда-либо слышал. Я хватаю её за ягодицы, притягивая всё глубже и глубже, пока она прижимается ко мне.

Девушка не перестаёт целовать меня. Её губы сомкнулись на моих, когда она крепко обхватила ногами мою талию, так что я вошёл в неё так глубоко, как только мог. Мы сливаемся вместе, кожа к коже, без защиты или пространства между нами.

– Чёрт, мне нравится быть внутри тебя вот так, – стону я, когда она начинает двигаться. Когда девушка выгибает спину, я беру в рот одну из её грудей, мой язык скользит по соску, и она громко стонет. Её киска набухает вокруг моего члена. – Твоя киска такая тугая, такая влажная для меня. Как будто она была сделана, чтобы соответствовать мне.

Бёдра принцессы прижимаются ко мне всё быстрее.

– Мне нравится, как ты ощущаешься внутри меня.

Мои руки на её бёдрах, я толкаю её вниз на себя снова и снова, пока не могу больше сдерживаться. Я смотрю на основание моего ствола, как он скользит в неё и выходит из неё.

– Чёрт, ты такая мокрая, что капаешь на меня. Мне нравится, как выглядит твоя киска, когда я трахаю её.

Девичьи стоны звучат всё быстрее и быстрее, а потом я стону, и больше нет никаких грязных разговоров. Когда Алекс закрывает глаза, я крепче прижимаю её к себе, приказывая ей смотреть на меня, пока она объезжает мой член.

– Я нуждаюсь в тебе. Я хочу видеть выражение твоих глаз, когда ты кончишь.

По тому, как принцесса трепещет внутри, я могу сказать, что она близко. Алекс всхлипывает, прижимаясь своим клитором ко мне, поднимаясь всё выше и выше.

– Боже. Я так близко. Я так близко, – всхлипывает она.

– Кончи для меня, Александра, – говорю я ей.

Раздвинув её ягодицы, я прижимаю палец к её тугой маленькой дырочке, и это то, что отправляет Алекс за край. Её глаза встретились с моими, она кончает, жёстко оседлав меня и крепко обнимая.

Я ничего не могу утаить, да и не хочу. Я кончаю внутри неё, высвободив всё, что у меня было. Она доит мой член, втягивая меня глубоко и сжимая. Я держу её прямо там, пока полностью наполняю её, мои руки на её бёдрах, когда я толкаю девушку до конца вниз, мой член глубоко вошёл в неё.

Она всё ещё сжимает меня, когда я откидываюсь назад, чтобы опустить принцессу на себя. Её волосы падают вперёд, и она кричит от оргазма, её тело прижимается к моему. Потом она падает, положив голову мне на плечо, тяжело дыша.

Мы лежим неподвижно, и я прислушиваюсь к её дыханию. Я не хочу говорить или делать что-нибудь, что нарушит этот момент. Прямо сейчас, мы замерли здесь и, кажется, что это будет длиться вечно, хотя мы оба знаем, что этого не будет. Мы скоро вернёмся во дворец, и всё будет по-другому. Я знаю это, и думаю, что она тоже это понимает.

Поэтому я стараюсь точно запомнить, как она ощущается в моих объятиях. Прямо сейчас, я хочу от неё всего. Прямо сейчас, я хочу вдохнуть её. Прямо сейчас, я хочу владеть каждым её дюймом.

Когда девушка, наконец, шевелится, я выхожу из неё и перекатываю на бок. Она, молча, поворачивается, чтобы лечь рядом со мной, её задница прижимается к моим бёдрам. Несмотря на то, что я только что был внутри неё, мой член оживает, как только касается её ягодицы. Невероятно, как сильно эта девушка меня заводит.

Александра поворачивает голову, чтобы прижаться ко мне. Я провожу рукой по её груди, мои пальцы скользят по её соску.

– Макс, – шепчет она. – Ты сказал, что хочешь каждую частичку меня…

– Вся ты принадлежишь мне, – шепчу я ей на ухо, наслаждаясь тем, как она извивается, когда я так с ней разговариваю.

Александра может притворяться, что она абсолютно независима и полностью изолирована от всех, на кого она могла бы положиться, но её тело предаёт её. Когда я говорю ей, что хочу владеть ею, она определённо возбуждается. Она может скрывать свои чувства, но она не может скрывать это от меня.

– Вся я, – тихо стонет она, шевелясь, когда я покусываю мочку её уха. Сосок напрягается под моими пальцами, её тело так отзывчиво, что я клянусь, что знаю девушку целую вечность, и знаю каждую её кнопку, чтобы нажать.

– Эти идеальные маленькие соски. – Я медленно играю с одним из них, дразня его и слегка подёргивая, и её дыхание учащается от моего прикосновения.

– А что ещё?

– Этот грязный маленький рот, – говорю я ей. – Эти сочные губы, этот язык… и самое главное, этот грязный сосущий член рот определённо мой.

Александра резко вздыхает и извивается, прижимаясь ко мне бёдрами. От этого движения мой член снова набухает.

– Мой рот предназначен для того, чтобы сосать твой член, – шепчет она.

Чёрт, это безумие слышать подобные слова из её уст.

Я провожу рукой от девичьей груди вниз по животу, а затем между ног, прижимая кончики пальцев к её клитору.

– Это тоже моё, – говорю я принцессе.

– Угу, – стонет она.

Я провожу рукой по её ягодице, а затем тянусь сзади между её ног, мои пальцы устремляются к её входу.

– Эта мокрая маленькая киска моя, – говорю я ей. – Она принадлежит мне. Она создана для моего члена, и только для моего члена.

Алекс стонет, когда я просовываю в неё пальцы, всё ещё липкие от моей спермы и её влажности.

– Для твоего члена, – повторяет она, прижимаясь ко мне для большей убедительности.

Я не тороплюсь, поглаживая девушку, пока она не начинает раскачивать бёдрами и кататься на моих пальцах. Когда я, наконец, отстраняюсь, прижимая её ногу к себе, мои пальцы пропитываются её влагой.

– Я уже забрал эту часть тебя, – объясняю я, когда она хнычет от разочарования. Скользнув влажными пальцами между её ягодицами, я нахожу её попку, прижимая их к ней. – Это единственная часть тебя, на которую я ещё не претендовал.

– Да, – шепчет Алекс, раздвигая бёдра.

– Ты хочешь дать мне всё?

Она стонет.

– Я никогда ни с кем этого не делала.

– Сегодня вечером, – говорю я девушке, направляя свой член к её гладкой киске.

Она раздвигает ноги, наклоняясь так, чтобы я мог трахнуть её сзади. Медленно покачиваясь внутри девушки, я целую её шею сзади и обхватываю грудь, мои пальцы сдавливают и сжимают её сосок, когда я трахаю её снова.

– Сегодня вечером, – повторяет принцесса.

– Сегодня вечером, вся ты – моя.

Она стонет, покачиваясь на мне, её движения тонкие и медленные. Мы трахаемся вот так, кажется, целую вечность, медленно и непринуждённо. На этот раз нет слов, нет грязных разговоров или рассказов о том, что я собираюсь с ней сделать, потому что она уже знает. Когда Алекс кончает, она снова и снова зовёт меня по имени, и этот звук такой горячий, что он немедленно вызывает мой оргазм, и я высвобождаю всё.

Потом я лежу так: мой член всё ещё внутри неё, моя рука крепко прижимает её к себе. Я знаю, что лето заканчивается, и это означает, что всё изменится. Я хочу обладать каждым дюймом Александры, даже, если это только сейчас.