Текст книги "Её телохранитель (ЛП)"

Автор книги: Сабрина Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 30
Макс

Моё имя слетает с губ Александры. Это самая простая вещь в мире, самая нормальная, которую можно услышать от кого-то, с кем ты занимаешься сексом. Поэтому меня не должно так заводить то, что она произнесла моё имя.

Но это именно так. Это кажется достижением.

– Повтори, – требую я.

Она шепчет моё имя и смеётся, а потом говорит громче:

– Макс.

– Хорошая девочка, – бормочу я.

– Я могу быть очень хорошей девочкой, – поддразнивает девушка.

– Я знаю, что можешь. – Мой член дёргается при мысли о том, как хороша будет Александра – и как хорош буду с ней я – когда вытащу её из этого места и уложу в постель.

О чём, чёрт возьми, я думал, делая это с ней, прижатой к проклятой стене на улице, как чёртово животное?

Стоя на этом самом месте, я застёгиваю штаны, а Александра – Принцесса Александра – стягивает платье, которое я только что разорвал. Дорогое дизайнерское платье, которое я недавно разорвал голыми руками, словно какой-то сумасшедший.

Под открытым небом.

Посреди проклятого дворца.

Где нас могут найти.

Всё это за гранью глупости. Это безрассудно и безумно, а я не совершаю ничего подобного. Александра, очевидно, заставляет меня сходить с ума, и это проблема не только, когда дело доходит до её защиты, но и в целом. Я ни из-за чего так не схожу с ума, и уж точно не теряю разум, когда дело касается избалованных принцесс.

И всё же эта девушка, кажется, единственное, о чём я могу думать.

Я старался не трахать её. Я действительно старался. Я даже убеждал себя, что, если я просто поддался бы своим низменным порывам с Алекс, если бы просто почесал зуд, он бы исчез.

Теперь я стою здесь, только что уняв волнующий меня зуд. Единственное, о чём я могу думать – единственное, что я хочу сделать прямо сейчас – это поднять избалованную маленькую задницу принцессы, отнести её во дворец, запереть в комнате, приковать цепью к моей кровати и никогда не отпускать. Так что, как выясняется, зуд, кажется, только усилился.

Подобрав туфли, разбросанные по траве, я опускаюсь на колени у девичьих ног и надеваю их. Она смотрит на меня и хихикает.

– Прямо сейчас я чувствую себя порно-версией Золушки, – шепчет она.

Мои руки скользят вверх по её лодыжке к икре, затем выше к бёдрам. Мой член дёргается сильнее, с каждым продвижением моей руки по ногам Александры. Да что со мной? Я только что трахнул её и умираю от желания сделать это снова.

– Ты определённо самая непослушная принцесса в королевстве, – говорю я ей.

– Приму это как комплимент.

– Я имел в виду именно это. – Я тоже так думаю; она самая не похожая на принцессу принцесса, которая когда-либо существовала. Встав, я крепко прижимаю девушку к себе. Чёрт возьми, она ощущается идеально рядом с моим телом, как будто она должна быть именно на этом месте.

Мы останавливаемся на мгновение, прежде чем Александра прочищает горло и кладёт руки мне на грудь, игриво отталкивая меня.

– Мы не можем стоять здесь всю ночь, – говорит она и поворачивается, чтобы уйти.

Принцесса постоянно чего-то опасается, всегда находится в движении, никогда никого не подпускает близко. Даже после того, как я вошёл в неё, она не подпустила меня слишком близко.

Она уходит, покачивая бёдрами, как будто на ней обычная одежда, а не полупрозрачное, наполовину разорванное платье. Александра ходит так, будто уверена в себе и не оттолкнула меня только потому, что испугалась.

В нескольких ярдах впереди она поворачивается и игриво смотрит на меня.

– Ты собираешься тусоваться на газоне, или предпочтёшь забрать меня обратно в мою комнату и приковать к постели?

Я не могу сдержать улыбку, которая расползается по моему лицу, когда я догоняю её.

– Ну, когда ты так ставишь вопрос... – принцесса визжит, когда я подхватываю её на руки. – Будь осторожна со своими желаниями, девочка, или я могу просто отвести тебя в твою комнату, приковать к кровати и никогда не отпускать.

Александра извивается, протестуя.

– Телохранитель, я сама могу ходить.

– Не будь такой спесивой.

– Я не спесивая!

Я смеюсь.

– О, ты чертовски спесивая.

– Я независимая.

– Это чёртово преуменьшение, – произношу я. – И «спесивая» гораздо точнее.

Я не отпускаю её, пока мы не оказываемся в зоне действия камер наблюдения, которые сканируют вход в один из старых секретных проходов. Только тогда я позволяю девушке идти самой, следуя за ней на почтительном, профессиональном расстоянии, как телохранитель, а не на расстоянии человека, который только что трахнул дочь короля у грязной стены.

Александра прикладывает палец к электронной панели у двери и отпирает её, но не раньше, чем улыбается камере безопасности и показывает ей средним пальцем.

– Отлично, принцесса, – замечаю я, качая головой.

Когда дверь открывается, мы проскальзываем внутрь. Туннель освещается светодиодными лампами, которые выравнивают потолок, омывая всё место в странном, голубоватом свечении. Эти туннели должны быть менее сексуальными, но единственное, о чём я могу думать, когда нахожусь в них – это ночь вечеринки по случаю помолвки, когда я толкнул Александру к стене и подумал о том, чтобы сорвать с неё платье, как я сделал сегодня.

Это было тогда, когда она всё ещё отказывалась называть меня по имени.

У двери в спальню принцесса останавливается и поворачивается ко мне.

– Знаешь, ты мог бы остановиться.

Я поднимаю брови.

– Ты ведь не пытаешься меня разубедить, не так ли?

– Я даю тебе возможность уйти.

– Какого чёрта мне это делать? – спрашиваю. Я провожу пальцем по груди девушки, и она закусывает губу. – Ты хочешь сказать, что не хочешь меня впускать?

Её щеки заливает густой румянец, и я сразу понимаю, что сейчас между нами речь идёт не о том, чтобы она просто впустила меня в свою спальню. Мы говорим о чём-то большем, и Алекс определённо не желает подпускать меня к себе ближе. Она наиболее самозащищающаяся девушка, которую я когда-либо встречал, оберегающая себя стенами, построенными вокруг своего сердца, и не позволяющая кому-либо узнать настоящую себя.

– Я этого не говорила. – Она кладёт ладонь мне на грудь и скользит вниз по животу, пока не касается моего члена. Я мгновенно напрягаюсь от её прикосновения и, не успев опомниться, прижимаю девушку к двери, для открытия которой нажимаю пальцем на клавиатуру.

Мы вваливаемся в спальню, прижимаясь друг к другу губами, и я пинком захлопываю за нами дверь. Потом мы оказываемся в неразберихе, когда я беру лицо Александры в свои руки, потому что не могу насытиться её ртом, а она возится с пуговицами на моей рубашке, прежде чем сдаться, и поэтому просто пытается сорвать ткань с моего тела.

Я даже не пытаюсь вытащить принцессу из платья. Я просто срываю его с девичьего тела, прежде чем подхватить Алекс на руки, сжимая ладонями её бёдра.

На секунду я подумываю положить её на кровать прямо здесь, но мне нужно притормозить с ней. Я хочу не торопиться с этой девушкой. Поэтому я приношу её в ванную и опускаю на столешницу, прежде чем включить душ.

Она присаживается на край, голая, болтая ногами взад и вперёд, покусывая кончик указательного пальца и наблюдая, как я расстёгиваю ремень и снимаю штаны.

– Кажется, я припоминаю, как ты угрожал приковать меня наручниками к кровати.

– Это не угроза, Александра. Это определённо было обещанием.

На её лице появляется странное выражение, и я останавливаюсь.

– Что это за взгляд?

– Ты продолжаешь называть меня Александрой.

– Это твоё имя, не так ли? Я думал, мы теперь называем друг друга по имени. Ты хочешь, чтобы я называл тебя Ваше Высочество? Потому что, если это так, возможно, мне нужно напомнить тебе, кто здесь главный.

Она ухмыляется.

– Мы оба знаем, кто здесь главный, телохранитель.

Я сбрасываю остальную одежду на пол и подхожу к ней. Девушка скользит руками по моим плечам и вниз по рукам, жест одновременно интимный и нежный.

– Меня зовут не телохранитель, Александра.

– Вот опять, – шепчет она. – Никто не зовёт меня Александрой. Все зовут меня Алекс. Ты же знаешь. Все это знают.

– Ты ненавидишь это? – спрашиваю я, когда её рука скользит вниз по моему телу, девичьи пальцы слегка касаются моего пресса, прежде чем обернуться вокруг твёрдого члена.

– Не знаю, – шепчет принцесса.

– Ну, это только начало, – отвечаю ей. – А теперь повтори моё имя, милая.

Алекс гладит меня, её прикосновение лёгкое.

– Макс, – шепчет она.

– Хорошая девочка.

– Ты продолжаешь называть меня так, хотя на самом деле знаешь, что это неправда.

– Я ничего не знаю об этом, – отвечаю я, наблюдая, как её рука движется вверх и вниз по моему члену. – Думаю, что ты просто хорошая девочка, маскирующаяся под плохую.

Александра закатывает глаза, и я смеюсь. Просунув руки ей под задницу, я беру её на руки и несу в душ. Когда девушка обхватывает меня ногами, я понимаю, что она идеально вписывается в мои объятия.

В душе я наблюдаю, как вода стекает по девичьей коже маленькими струйками, которые следуют по её груди и животу, находя своё место между ног. Чёрт, Алекс самое сексуальное создание, которое я когда-либо видел, независимо от того, хорошая она девочка, плохая или что-то среднее.

Мои руки скользят по груди принцессы, когда я намыливаю её тело, мои пальцы находят её соски и уделяют им внимание. Она издаёт тихий стон, когда мои руки скользят по её гладкой влажной коже. Когда я, наконец, спускаюсь ниже к её киске, то обнаруживаю, что она уже тёплая и влажная для меня.

Затем я проскальзываю в неё пальцами, Алекс одной рукой сжимает мой бицепс, а другой тянется к моему члену, скользкому от воды и мыла. Тогда я становлюсь тем, кто издаёт долгий стон. Рука принцессы легко скользит вверх и вниз по члену, приближая меня к взрыву, и я чувствую, как мои яйца становятся тяжёлыми, и предсемя начинает капать с кончика моего члена на пол душа.

Я прижимаю Александру спиной к стене душа, раздвигая её ноги и направляя головку члена к её входу, а затем обратно к клитору. Моё предсемя смешивается с её тёплой гладкостью и горячей водой из душа.

– Чёрт, было бы так легко проскользнуть в тебя прямо сейчас.

У неё перехватывает дыхание, глаза расширяются.

– Ты был бы без защиты внутри меня.

– Я буду без защиты внутри тебя, – говорю я ей. Не знаю, откуда, чёрт возьми, это взялось. Я никогда не был внутри девушки без презерватива, и я никогда не хотел до этого момента. Я Мистер Безопасность, Мистер Не-Рискуй.

Алекс хнычет, когда я продолжаю гладить её своим членом.

– Я никогда не делала этого раньше.

Блядь.

Это было бы впервые для нас обоих. Я не хочу делать этого здесь, не сейчас. Когда я протягиваю руку, чтобы выключить душ, она разочарованно стонет.

– Что ты делаешь? – хнычет принцесса. Я выхожу из душа и оборачиваю её полотенцем. Она вскрикивает, когда я несу её к кровати и опускаю на край. – Я вся мокрая!

– Ты промокнешь ещё больше, – отвечаю ей, даря свою лучшую ухмылку, прежде чем вернуться в ванную и вытереться полотенцем. Затем я направляюсь прямо к её шкафу.

– Подожди, зачем ты лезешь в мой шкаф? – кричит Александра. – Клянусь, если ты выйдешь одетый в моё нижнее бельё или что-то…

Когда я возвращаюсь, она лежит посреди кровати, откинувшись на кучу подушек и лениво раздвинув ноги. Её рука на бёдрах, пальцы опасно близко к этой блестящей влажной киске.

– Ты трогала себя? – спрашиваю я.

Девушка смеётся.

– Ты исчез в моём шкафу, оставив меня здесь одну развлекаться. Чем мне ещё заниматься?

Я поднимаю брови.

– Спросить разрешения.

– Я думала, мы уже закончили спрашивать разрешения, чтобы потрогать себя. – Александра пожимает плечами, её поза небрежная, но это меняется, когда я забираюсь на кровать, опускаясь коленями по обеим сторонам от её бёдер. Её язык скользит по нижней губе, а глаза устремлены прямо на мой член.

Я протягиваю руку, беру её запястье и поднимаю их над головой, мой член приближается к её губам. Принцесса открывает рот, готовая принять меня. Хоть мне и нравится её рвение, я не даю ей желаемого. Вместо этого я достаю шёлковый пояс из её коллекции халатов. Обернув шёлк вокруг её запястья, я подтягиваю его к одному из столбиков на кованом изголовье кровати и крепко привязываю к нему.

– Ты действительно думала, что я позволю тебе трогать себя в любое время, когда ты захочешь? – спрашиваю я. – Я же сказал, твоя киска теперь моя. Моя, чтобы трогать, моя, чтобы лизать, и моя, чтобы трахнуть.

Алекс тихо стонет в ответ, но больше ничего не говорит. Вместо этого принцесса с интересом наблюдает, как я закрепляю её запястье над головой. Когда я заканчиваю, она, наконец, говорит.

– Это то, чем ты занимаешься? – спрашивает Александра. – Ты наказываешь девушек за то, что они прикасаются к себе, привязывая их к кроватям?

Я опускаюсь на колени, рассматривая свою работу. Её руки связаны над головой, и она прямо передо мной, её губы так близко к моему члену, готовые принять его.

– Только тебя, – отвечаю ей.

– Только меня, что?

– Я не связываю других принцесс, – говорю я, скользя вниз по её телу, чтобы кончиком пальца проследить изгибы грудей. Александра извивается от моего прикосновения, путы туго натягиваются. Смотреть на неё связанную, чертовски тяжело. – Если уж на то пошло, я вообще не связываю других девушек. Я никогда никого не связывал раньше, и я, определённо, никогда никому не говорил, что её киска принадлежит мне.

Алекс поднимает брови, на её лице недоверие.

– Значит, ты хочешь сказать, что я единственная, с кем ты вёл себя, как законченный неандерталец? Как ты думаешь, почему именно так?

– Потому что ты моя. – Слова слетают с моих губ, удивляя меня. Но, как только я произношу их, понимаю, что именно их и имею в виду. – Вот и всё.

– Я никому не принадлежу, Джеймс, – шепчет девушка. – Я уже говорила тебе об этом.

– Ты всё время это повторяешь. – Я скольжу ниже, пока не оказываюсь между её ног, мой палец скользит за мной, вниз по её животу и по пирсингу в пупке. – Когда ты это сделала?

У принцессы перехватывает дыхание, когда я провожу пальцами по её бедру и вдоль линии бикини.

– Когда мне было шестнадцать, – отвечает Алекс, смеясь, когда я корчу гримасу. – Хотя, поскольку я была несовершеннолетней, никто – ну, во всяком случае, ни один уважающий себя человек – не прикоснулся бы ко мне, и все знали, кто я такая. Кстати, это одна из трудностей – быть членом королевской семьи. Поэтому я попросила моего друга сделать это с помощью иглы. Там было много текилы.

– А это? – мои пальцы пробираются вдоль маленького полудюймового шрама на её бедре.

– Мы играем в «двадцать вопросов»? – дразнится принцесса. – Потому что я думала, что мы трахаемся.

– Мы играем в то, во что я хочу играть, раз уж ты связана, – говорю я Алекс. – Откуда у тебя шрам?

Она вздыхает и закатывает глаза.

– В прошлом году перелазила через стену.

– Сбегала из дворца, – размышляю я, мои пальцы скользят по внутренней стороне бедра девушки. Её нога дёргается от моего прикосновения.

– Совершенно верно.

– У тебя привычка от всего убегать, и всё же ты позволяешь мне связывать тебя, – замечаю я. – Похоже, ты хочешь, чтобы я тебя поймал.

Принцесса смеётся.

– Это неправда. Это только из-за твоего большого, твёрдого члена.

– Потому что я тебе нравлюсь, – поправляю я её. Меня даже не волнует, признаёт она это или нет, потому что я знаю, что это правда. Я вижу, как Алекс смотрит на меня прямо сейчас. И всё же я не могу удержаться, чтобы не нажать на её кнопку. – Признай это.

– Я этого не признаю, – протестует она. – Ты связал меня только для того, чтобы я призналась, что ты мне нравишься?

Я ей не отвечаю. Вместо этого я медленно провожу кончиком пальца по её губам, наблюдая с самодовольным удовлетворением, как её бедра выгибаются навстречу моему пальцу. Я ловлю её влагу кончиком пальца, затем провожу им по её коже, намеренно избегая клитора, пока Алекс не издаёт серию тихих стонов.

– Мы оба знаем, что я тебе нравлюсь, но я позволю тебе ускользнуть, когда дело доходит до признания – пока, во всяком случае, – говорю я ей. – Я связал тебя, потому что хочу кое о чём спросить.

Девушка заливается смехом.

– Ты допрашиваешь меня, Телохранитель?

– Ага, и это будет лучшая пытка, которую ты когда-либо испытывала, – уверяю я её, забирая влагу из её киски и касаясь влажными пальцами её соска. Алекс стонет и борется с ограничениями, когда я дразню её сосок, пока он не превращается в твёрдый маленький камешек, и она извивается подо мной. – Я хочу кое-что узнать о тебе.

– Ты связал меня, чтобы узнать обо мне? – всхлипывает она, извиваясь ещё сильнее. Я не могу быть полностью уверен, корчится ли она больше из-за того, как я прикасаюсь к ней, или из-за перспективы того, что я попытаюсь узнать эту чёртову девушку.

– Не совсем, – признаюсь. Я даже не думал об этом, когда связывал её. – Но это хорошее преимущество. Таким образом, не будет никакого досадного молчания.

Больше никакого дерьма, которое случилось после того, как я связал принцессу в конюшне, и она молчала несколько дней.

– Тебе не кажется печальным, что тебе приходится связывать девушку, чтобы поговорить с ней?

– Кажется. – Я опускаюсь вниз и провожу языком по девичьему соску. Вкус киски Алекс задерживается на её коже, и это заставляет меня захотеть оказаться у неё между ног, как можно скорее. Её бёдра выгибаются навстречу моему твёрдому члену, и она стонет, напоминая мне, почему я связал её в первую очередь, и не для того, чтобы узнать о ней. – Абсолютно. Это самое печальное, что я когда-либо слышал.

Это действительно так.

У меня самая сексуальная девушка в мире связана и полностью находится в моей власти. Между тем, у меня непреодолимое желание задавать ей вопросы, потому что я хочу узнать её.

– Это полный пиздец, Макс, – шепчет принцесса.

Не могу не согласиться. Это самая хреновая вещь, которую я когда-либо слышал.

Глава 31
Александра

Я могла бы попросить Макса развязать меня прямо сейчас. Я могла бы сказать ему, что не отвечу ни на один из его проклятых вопросов, даже, если перспектива быть связанной на кровати и находиться полностью в его власти, оставила бы меня мокрой и жаждущей.

Я могла бы сказать ему, что не занимаюсь всеми этими чтобы-узнать-друг-друга вещами, и перспектива того, что кто-то захочет узнать обо мне что-то, заставляет меня задыхаться, вынуждая моё сердце биться в тысячу раз быстрее и, угрожая взорваться в моей груди.

Но ничего этого я ему не говорю.

Я хотела бы обвинить своё отсутствие протеста в том, что Макс в настоящее время проводит языком по моему соску, и я не в силах думать ни о чём, кроме того, как сильно желаю почувствовать его язык между моих ног – или о том, как сильно я хочу его член внутри себя прямо сейчас. Как отчаянно я хочу почувствовать его снова.

Но это не причина, по которой я не говорю ничего из этого, не так ли?

Макс замолкает, прижавшись губами к моей груди.

– За каждый вопрос, на который ты ответишь, я угощу тебя лакомством.

– Ты, должно быть, шутишь. Лакомство, как будто я собака? – подавляя смех, уточняю я.

– Тише, женщина. Я учу тебя разговаривать, как нормальный человек, – ухмыляется он.

– Будь осторожен, Телохранитель, – предупреждаю я, обхватывая его ногами за талию и крепко сжимая. – Знаешь, я всё ещё пользуюсь ногами. Не надо болтать.

Макс смеётся, отрывая мои ноги от своей талии.

– Знаешь, ты права.

– Тебе следует привыкнуть признавать это.

Он поднимает брови.

– Я имею в виду, ты права, напомнив мне, что я должен привязать и твои ноги.

Его угроза, полностью ограничить меня, не должна сделать меня такой мокрой, и это не должно быть таким очевидным. Но это написано у меня на лице, и Макс сразу это замечает. Он ухмыляется и тянется к другим поясам.

– Значит, это «да»?

– Хорошо, – вздыхаю я, закатывая глаза. – Если ты думаешь, что это заставит меня рассказать тебе что-то.

Я притворяюсь обеспокоенной, хотя на самом деле крайне возбуждена, когда мужчина связывает одну лодыжку, а затем другую, удобно раздвигая мои ноги и привязывая шёлк к декоративным железным столбикам по краям спинки кровати.

Теперь я полностью во власти Макса, связанная и жаждущая его.

Мысль о полной потере контроля над моим телохранителем не должна быть такой захватывающей, как сейчас.

Тем не менее, я не могу полностью отдать контроль.

– Я тоже буду задавать вопросы, Телохранитель.

Макс поднимает руки и улыбается.

–Я открытая книга, милая.

– Вряд ли, – смеюсь я. – И ты ужасный лжец.

– Договорились. Вопрос за вопрос, – говорит он мне. – Я отвечу, но тебе придётся вознаградить меня.

Моё сердце замирает. Я могу придумать несколько способов наградить его.

– Прекрасно. Ты в деле.

– Хорошо. Вот мой первый вопрос, – произносит Макс, скользя между моих ног, пока его рот не нависает над моей киской. Глядя на меня снизу вверх с открытым ртом, он выдыхает так, что жар согревает и мучает одновременно.

– Да? – я нетерпелива, задерживаюсь на каждом его движении, представляя ощущение его губ на себе.

– Любимый цвет.

– Отстойный вопрос, – говорю я, хихикая отчасти от нервозности, отчасти от облегчения, что он не задал мне ничего серьёзного. – Ты связал меня и хочешь узнать мой любимый цвет?

Макс хлопает рукой по моей киске, почти шлепок, но не совсем. Тем не менее, это жжёт… и заставляет меня стонать.

– Ты не можешь оспаривать обоснованность моих вопросов, – говорит он твёрдым голосом. – Отвечай на вопрос, если хочешь получить награду.

– Чёрный, – отвечаю я.

– Конечно, это так и есть. – Он посмеивается себе под нос, ныряя между моих ног. Его рот обволакивает меня своим теплом, а язык исследует меня.

«Это определённо награда», – думаю я, когда Макс посасывает мой клитор.

Я слышу, как задыхаюсь, и мне приходится бороться, чтобы полностью не потеряться в нём. Я должна сосредоточиться, чтобы сохранить хладнокровие, чтобы не кончить сразу от его прикосновения.

– Ты смеёшься над моим любимым цветом? А у тебя какой?

Мужчина смотрит между моих ног, его губы блестят от моей влаги.

– Розовый.

– Ну же. Ты сказал, что будешь честен. Ты не получишь награду, потому что лжёшь, – смеюсь я.

– О, я получу награду, милая, – даёт он мне знать. – Я возьму её, даже, если ты мне не отдашь. Если только ты уже не забыла, что связана здесь.

– Я не забыла эту часть.

Моё дыхание учащается, когда Макс подтягивается ко мне, пока его колени не оказываются по обе стороны от моего тела, а его член не оказывается перед моим лицом. Подушки за моей спиной поддерживают меня под углом, идеально выравнивая мои губы с его членом.

– Я рад. А теперь открой рот и обхвати своими прелестными губками мой член.

– Твой любимый цвет не розовый, – протестую я, но всё равно открываю рот, потому что награда не только его, но и моя. Вот что я думаю про себя, когда кончик его члена касается моего языка, и я чувствую вкус Макса. Закрыв глаза, я обхватываю его губами и слушаю стон, который он издаёт, низкий и гортанный.

– Верно, – бормочет он, его ладонь на моей щеке. – Твой рот такой чертовски сладкий.

Макс толкает свой член в мой рот, продвигаясь всё глубже с каждым ударом. Он не позволяет мне сосать его долго, прежде чем отстраняется и ползёт вниз по моему телу, туда, где он был раньше, между моих ног.

– К твоему сведению, мой любимый цвет – розовая киска.

– Ты только что сказал розовая киска? – сдерживая смех, уточняю я.

– Верно, – отвечает Макс, его пальцы возвращаются к местечку между моих ног, облегчая боль там. – Этот цвет – мой самый любимый цвет в мире.

– Ты получаешь очки за креативность.

Я хихикаю, но это быстро превращается в протяжный стон, когда его пальцы берут мою влагу и кругами втирают её в клитор. Я заставляю себя сосредоточиться на чём угодно, только не на его пальцах.

– Эм… – говорю я единственное, что приходит на ум. – У тебя есть братья или сёстры?

– Сейчас не твоя очередь задавать вопросы, но я всё равно отвечу, – рычит Макс. Затем он прижимается ртом к моему клитору и всасывает всю мою влагу. – У меня нет братьев и сестёр. Есть только я, поэтому я поддерживаю своих родителей. Но думаю, ты всё равно это знала, поскольку заплатила по закладной.

– Я попросила Феликса сделать это, – отвечаю я, выгибая спину, когда парень легко проводит зубами по моему чувствительному бугорку. – Я не проводила никаких других исследований. Это казалось бы навязчивым.

Я имею в виду, более навязчивым, чем выплата ипотеки твоих родителей.

– Тихо, – говорит мне Макс, его губы парят возле моей киски. – Я голоден, и мне нужно, чтобы ты ответила ещё на несколько вопросов, и я смогу уделить этой прекрасной маленькой киске внимание, которого она заслуживает. Теперь, кошки или собаки?

– Что? Кошки или собаки?

Его вопросы смешны или мой мозг настолько поглощён похотью, что я не могу ясно мыслить?

– Совершенно верно.

– Это твои очень личные вопросы?

– Ответь, пожалуйста. И, если ты не прекратишь умничать, мне придётся вернуться и засунуть свой член тебе в глотку, Александра, – угрожает он.

Макс не понимает, что это худшая угроза в мире, потому что это только делает меня более влажной для него.

А может, и знает. Его пальцы проходят между моих ног, пробегая по всей длине моей щели, и я так взвинчена, что готова расплакаться.

– Собаки, – отвечаю я ему.

Он издаёт тихий хрюкающий звук: «хм».

– Что это значит? – спрашиваю я.

– Я так и думал, – говорит Макс, сверкнув мне улыбкой, прежде чем нырнуть между моих ног, и его язык ласкает меня, пока я не начинаю задыхаться.

Но я не могу отпустить это.

– Ты не можешь… О, Боже… Я имею в виду, ты не можешь просто… чёрт… сказать это и не ответить почему.

Он на мгновение поднимает глаза.

– Я знал, что ты любишь собак. Ты притворяешься, что держишься отстранённо, но ты далеко не так крута и не принуждённая, как кажешься.

– Потому что я сказала… О, Боже, твой язык… Я сказала, что люблю… собак? – уточняю я, отчаянно пытаясь сосредоточиться на словах Макса, когда он накрывает мою киску своим ртом. – Может, они мне и нравятся больше, чем кошки, но ты же не видишь, как они бегают по дворцу? Нет. Я не умею заботиться о вещах.

– О, я думаю, что ты довольно хороша в заботе о вещах, – говорит он, ясно намекая.

Но Макс не подносит свой член к моим губам, чтобы я могла позаботиться о нём. Вместо этого он просовывает в меня два пальца, кончики которых попали точно в нужное место. Он гладит меня так медленно, что я думаю, что начну всхлипывать только из-за боли от невозможности кончить сейчас.

– Следующий вопрос: почему люди не называют тебя Александрой?

Этот вопрос утягивает меня назад от края и прямо в разговор.

– Моя мать называла меня Александрой, – отвечаю ему. – Мой отец до сих пор это делает, но больше никто.

Макс хмурится и перестаёт шевелить пальцами.

– Если тебе не нравится, когда я тебя так называю, я перестану…

– Нет! – выпаливаю я. Не останавливайся. – Я имею в виду, нет. Это… я не знаю… Когда ты это делаешь, всё в порядке. Это странно, потому что никто даже не смеет называть меня так, кроме тебя. Но это… Эм, мне нравится слышать это от тебя.

Я запинаюсь, пытаясь понять то, что сама не совсем понимаю. Я ненавижу, когда кто-то ещё называет меня Александрой, но, когда это делает Макс – это как-то приятно. Я не хочу думать о том, что это значит.

Мне и не нужно, потому что Макс больше ничего не говорит. Он просто накрывает мой клитор своим ртом, поглаживая меня пальцами, поднимая меня всё выше и выше, пока моё дыхание не становится прерывистым, и я натягиваю свои путы на моих запястьях и лодыжках. Он подводит меня к краю, а затем останавливается, отказывая мне.

– Не останавливайся, – умоляю я.

Он озорно улыбается мне.

– Первое увлечение.

– Что? – задыхаюсь я, у меня перехватывает дыхание, и я понятия не имею, о чём он говорит.

– Это мой следующий вопрос, дорогая. Кто был твоим первым увлечением?

«Почему всё, что говорит Макс, застаёт меня врасплох?», – ломаю я голову.

– Уильям, – вспоминаю я. – Уильям Баннер. В детском саду.

Телохранитель вознаграждает меня, облизывая клитор, и это ощущение почти невыносимо. Затем он снова делает паузу.

– Твой первый поцелуй.

– Также с Уильямом, – быстро отвечаю я. Чёрт, с такой пыткой я бы ответила на любой вопрос незамедлительно. – Он поцеловал меня в щёку, и был моим парнем весь день. Потом он бросил меня ради Элис Картер. Она поцеловала его в губы.

– Трагическая история, – бормочет Макс, снова поглаживая меня пальцами.

– Очень, – бормочу я в ответ. – Скорее всего, он оставил мне шрам на всю жизнь.

– Ясно, – отвечает мужчина. – Твоя первая любовь?

Моё сердце снова начинает ускоренно биться, и я не знаю почему, потому что у меня не было первой любви. Я любила ровно ноль раз.

– Ты играешь не по правилам, – протестую я. – Я не задавала тебе никаких вопросов.

– Ну, тогда ты должна перестать быть такой пассивной и отстаивать свои права более усердно, – говорит он с усмешкой.

– Когда я освобожусь от этих уз, тебе стоит быть осторожней.

– Ты так много угрожаешь, малышка, и так мало доводишь дел до конца, – вздыхает Макс.

– Ты ответишь на вопрос о первой любви, – парирую я.

– Это просто, – говорит телохранитель, снова поглаживая меня. – Я никогда не был влюблён. Следующий вопрос.

– Ты никогда не был влюблён?

– Неужели в это так трудно поверить? – спрашивает он. – А?

– Я не верю в любовь.

– Почему я не удивлён? – смеётся Макс.

– Я разочарована. Мне бы не хотелось думать, что я предсказуема.

– Ты чертовски предсказуема, милая, – рычит он.

– Ах вот как?

Это всё, что я могу придумать, потому что его пальцы возобновляют свою работу, приближая меня так близко к краю, что я могу попробовать это на вкус.

– Вот именно. На самом деле, я предсказываю, что ты кончишь на мои пальцы, – произносит Макс, склоняя голову к моему клитору и поглаживая меня всё быстрее и быстрее.

Он ласкает языком мой клитор, а его пальцы поднимают меня всё выше и выше. Я так близко, и чем ближе становлюсь, тем больше борюсь с путами, которые связывают меня, пытаясь вернуть хоть какое-то подобие контроля над моим собственным удовольствием. Но чем больше я сопротивляюсь им, тем сильнее они врезаются в мою кожу.

– Я также предсказываю, что после того, как ты кончишь на мои пальцы, я засуну свой член в твою хорошенькую маленькую щёлку и заставлю тебя кончить снова.

– Ты ничего обо мне не знаешь, Макс, – шепчу я, но потом он давит на то место внутри меня и всасывает мой клитор в рот, и я делаю именно то, что он только что сказал.

Я кричу его имя, кончая, мои бёдра вжимаются в его лицо, когда оргазм разрывает меня, как электрический ток, слишком сильный, чтобы думать о чём-то ещё, кроме моего собственного удовольствия.

Макс не ждёт, пока я перестану пульсировать вокруг его пальцев, прежде чем вытащить их из моей киски и положить в рот, облизывая их от основания до кончиков.