Текст книги "Смертельная измена"

Автор книги: Сабина Тислер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

29

На следующее утро Магда едва могла пошевелиться. Плечо все еще болело, она чувствовала себя обессиленной и слабой, и, когда пошла в ванную, у нее болела каждая косточка.

«Проклятье, неужели у меня начинается летний грипп? – подумала она со страхом. – Этого только не хватало».

Под теплой водой душа ее мышцы расслабились, но усталость осталась. Она надеялась, что крепкий кофе принесет облегчение, но после завтрака почувствовала себя еще слабее, чем раньше.

– Мне сегодня снова не очень хорошо, – сказала она Лукасу, – я просто никакая, лучше я еще полежу. Может быть, приму горячую ванну. Меня постоянно морозит.

– Померяй температуру, вдруг у тебя лихорадка, – озабоченно сказал Лукас. – Надеюсь, что ты не подцепила какой-нибудь вирус в Раполано. В термальных ваннах такое случается. Или, может быть, просто перенервничала в последние дни.

Магда лишь кивнула и пошла в спальню. Собственно, не пошла, а еле поднялась по лестнице.

Лукас отправился в Монтеварки в магазин «Иперкооп», чтобы сделать закупки на неделю.

Термометром она не пользовалась уже целую вечность. Последний раз это было, когда три года назад она простудилась и у нее поднялась температура. Тогда ей пришлось два дня провести в постели. Она обыскала тумбочку, но термометра нигде не было. Она спустилась по лестнице вниз и заглянула в аптечку в ванной комнате. Но и там ничего не нашла. Каждый шаг давался ей с трудом. Она еле поднялась в спальню и упала на постель. Через несколько секунд – Магда как раз натянула на себя одеяло – она вспомнила, что еще не посмотрела в тумбочке Йоганнеса. Она с трудом перекатилась на другую сторону кровати и выдвинула ящичек. Она кое-что нашла там между таблетками для желудка, бумажными носовыми платками, запонками, старыми часами, спреем для носа и презервативами. Но это был не термометр, а мобильный телефон Йоганнеса.

Теперь она вспомнила. Она совсем забыла о мобильном телефоне, хотя постоянно о нем говорила. Но мысленно она все время видела телефон, который упал в римский фонтан и лежал там между монетами и мелким мусором. Теперь, когда телефон вдруг очутился в ее руках, у Магды возникло странное ощущение, и она его включила. В голосовой почте было единственное сообщение от позавчерашнего дня: «Пожалуйста, позвони мне! – сказал женский голос. – Это очень важно. Пожалуйста!»

Каролина. Конечно. Голос был почти умоляющим. Наверное, Лукас своим звонком испугал ее, и она сразу же перезвонила. Значит, она все еще преследовала Йоганнеса.

Магда положила телефон на тумбочку, легла на бок и через несколько секунд снова уснула.

Приблизительно часа через полтора он зазвонил. В первый момент она даже не поняла, откуда раздался звонок, но вспомнила о телефоне на тумбочке и, еще полностью не проснувшись, взяла его.

– Алло? – почти прошептала она.

– Добрый день! – сказал женский голос, который уже был знаком ей по голосовой почте. – Простите, но я хотела бы поговорить с господином Тилльманном.

– Сожалею, это невозможно, – ответила Магда, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Его нет.

Каролина какую-то долю секунды помедлила, и Магда это почувствовала.

– Я слышала, что он исчез. Значит, он еще не появился?

– Нет.

– Вы не знаете, с ним ничего не случилось?

– Не знаю.

– Извините. А вы были в полиции?

– Да.

Этот разговор никак не входил в планы Магды, и она думала, как бы поскорее его закончить.

– Послушайте, – сказала она холодно и по возможности без эмоций, хотя ее голос все равно звучал враждебно. – Он же может вам позвонить, если появится. Я ему передам. А как вас зовут?

– Каролина Хаммахер. Это очень любезно с вашей стороны. Спасибо.

Каролина отключилась.

Магда некоторое время смотрела на телефон, словно он мог сообщить еще какую-то информацию, потом встала, надела купальный халат, засунула мобильный в карман и пошла в ванную.

В горячей воде, наполненной ароматом меда и ванили, ей станет лучше. «Наверное, это депрессия, – подумала она. – Я просто еще не освоилась в новой жизни».

Звонок Каролины был словно зловещий призрак.

Она села в ванну, вытащила из кармана халата телефон и погрузила его в горячую воду.

30

Каролина Хаммахер стояла на маленькой террасе в Берлин-Хермсдорфе и смотрела на сад с яблоней посредине. Крона громадного дерева создавала своеобразную зеленую крышу из листьев, под которой жильцы дома, четыре семьи, поставили столы и стулья, чтобы чудесным летним вечером было где встретиться за бокалом вина или поджарить мясо на гриле. Дерево было слишком высоким, чтобы можно было снимать с него яблоки, и они собирали плоды, упавшие на землю, а фрау Тик со второго этажа неутомимо готовила для всех яблочный сок, компот и мусс.

Наверное, это были какие-то следы любви. Или, скорее, тоски. Впервые она тосковала по тому, кого потеряла, и после внезапного ухода Йоганнеса все ее чувства растворялись в злобе и гневе.

Может быть, жена Йоганнеса сказала, что его нет, чтобы она больше не звонила. Но потом она вспомнила, что звонил брат Йоганнеса и голос у него был по-настоящему встревоженным. Она не могла себе представить, что жена Йоганнеса спровоцировала тот разговор и попросила его позвонить. Так хорошо сыграть не смог бы никто.

Она пыталась вспомнить, не рассказывал ли Йоганнес что-нибудь такое, что могло бы подсказать, где он сейчас. Какую-нибудь мелочь, которой она не придала значения и которую просто пропустила мимо ушей.

Это началось солнечным мартовским днем приблизительно три месяца назад.

Каролина проснулась оттого, что фрау Тик, живущая в квартире над ней, с грохотом и треском подняла жалюзи.

Она со вздохом выпрыгнула из постели, босиком прошлепала через спальню и гостиную, открыла дверь на террасу и пару минут в ночной рубашке постояла, глубоко дыша. И вдруг до нее дошло, что Анди в квартире нет.

– Вот дерьмо! – выругалась она.

Свежий утренний ветер пробирал до костей. Она, не обращая внимания на замерзающие на ламинате ноги, бросилась к своей сумке, висевшей, как всегда, на спинке стула возле обеденного стола, вытащила кошелек и открыла его. Пусто. Ага, значит, все-таки… Он снова обокрал ее. Она точно знала, что вечером в кошельке еще лежало сто двадцать евро. Он взял деньги и смылся.

Такое случалось уже дважды, и каждый раз у него была масса объяснений, он тысячу раз извинялся и клялся, что такое больше не повторится.

Каролина закрыла дверь на балкон, нажала на кнопку эспрессо-машины и схватила телефон.

– Ты где? – спросила она.

Анди ничего не ответил, но она слышала его дыхание в трубке.

– Оставь себе эти деньги и никогда больше не появляйся у меня!

Она нажала на клавишу, чтобы закончить разговор, мечтая о телефоне, трубку которого можно было бы с размаху швырнуть на аппарат.

Стоя под душем, она задумалась, что же делать. Была суббота, а у нее в кармане ни цента. Как плохо! Ей непременно нужно добраться до банкомата, а потом купить еще кое-что. Молока осталось совсем немного, да и салат в холодильнике уже начал портиться. Каролина чувствовала, что плохое настроение обволакивает ее, словно толстое одеяло, и от этого она становится ленивой и безвольной. И во всем этом был виноват Анди.

Она долго стояла под душем, ожидая, что наступит чувство облегчения, но оно все не приходило. Кроме того, разрыв с Анди был делом привычным, и она подозревала, что не позднее сегодняшнего вечера он снова будет стоять у нее под дверью. Но в этот раз она не позволит себе проявить слабость.

Полчаса спустя она уже шла к банкомату, а оттуда в супермаркет, решив, что после обеда уедет из города в Уккермарк, в сторону Темплина. Пусть встречный ветер бьет ей в лицо, когда она будет мчаться на мотоцикле, а через пару часов скакать на Пентесилии, чтобы у нее снова прояснилось в голове и она смогла освободиться от кошмара по имени Анди.

В ту необычайно теплую мартовскую субботу Йоганнес ехал в Пренцлау к заказчику, который жил с семьей на шикарной вилле. Он был пластическим хирургом с кучей денег и собирался переехать в Баварию, где приобрел возле озера Штарнбергер Зее виллу еще более помпезную и надеялся найти клиентов побогаче, чем в Бранденбурге.

Йоганнес уже больше двадцати лет работал в фирме своего отца, занимавшейся перевозкой домашнего имущества. Восемь лет назад он взял руководство фирмой на себя и с тех пор открыл еще три филиала в Ганновере, Штутгарте и Бремене. В общей сложности сейчас он руководил восемью филиалами, и его фирма пользовалась большим авторитетом.

Ему часто приходилось выезжать на заказы в выходные дни. Многие из его клиентов в будни были слишком загружены, чтобы заняться планированием и организацией переезда. Так же было и с доктором Шенфельдом, с которым он договорился на шестнадцать часов.

Йоганнес ехал против солнца. И хотя яркий свет слепил его, он мчался на большой скорости, испытывая особое удовольствие на поворотах. Машин было мало, местами он чувствовал себя единственным в мире и тихонько напевал мелодию Гленна Миллера, уже несколько дней не выходившую у него из головы.

В Шорнхайде за Фогельзангом мимо него пронесся харлей. «Сумасшедший, – подумал Йоганнес, – у него, похоже, мозги совсем набекрень…»

Он еще не успел додумать эту мысль до конца, как понял, что надвигается катастрофа. Темный внедорожник, тоже на огромной скорости, появился справа. «Тормози! – кричало все внутри Йоганнеса. – Остановись!» Но внедорожник не остановился и выскочил на дорогу.

Каролина выжала газ. Она полностью контролировала тяжелый мотоцикл, а опьянение скоростью было бальзамом для ее души. Чем быстрее она ехала, тем больше ею овладевало чувство, что время остановилось. Как в космическом корабле, парящем в невесомости. Ни одной мысли об Анди, лишь желание начать все сначала.

Жизнь была уникальной и таила в себе массу возможностей. Каролина увеличила скорость. Внедорожник возник перед ней, словно черное пятно, заслонившее небо. Он появился с правой стороны – стена, внезапно возникшая между Каролиной и ее жизнью. В этот момент она поняла, что проиграла. Ей казалось, что она падает, но это была ошибка. Она летела.

Йоганнес успел заметить, что мотоциклист попытался применить экстренное торможение, но не справился с управлением. Тяжелый харлей несколько раз перевернулся. Он видел фигуру мотоциклиста, оторвавшегося от сиденья и летевшего по воздуху, но все же остававшегося вблизи мотоцикла, словно его удерживал невидимый канат. Йоганнес не мог вспомнить, как ему самому удалось остановить машину. Вокруг царила странная, словно призрачная тишина. Внедорожник, от которого мотоциклист увернулся в последний момент, исчез. Далеко в поле он видел мотоцикл, по крайней мере его части, а на обочине, словно раздавленный майский жук, неподвижно лежал мотоциклист.

Одежда его была дорогой, Йоганнес увидел это сразу, с первого взгляда. Он приоткрыл шлем и замер, увидев полные ужаса карие глаза, изящный нос и мягко очерченный рот с трясущимися губами. «Проклятье, да это женщина! – подумал Йоганнес. И мысленно добавил: – Слава богу, она жива!»

– Спокойно, – сказал он тихо, – не двигайтесь, все будет хорошо. Сейчас прибудет помощь.

Трясущимися пальцами он набрал номер скорой помощи, указал место происшествия и попросил быстрее прислать машину. Как минимум. Если не спасательный вертолет. При этом он молился, чтобы женщина продержалась.

Она застонала. Он сел рядом и кончиком пальца погладил ее по щеке. Где-то он читал, что нельзя снимать с пострадавшего шлем, если травмирован позвоночник, поэтому ничего больше не предпринимал. Он только прислушивался к ее дыханию, воспринимал каждый стон как искорку надежды и гладил ее по щеке.

– Вы можете говорить? – спросил он. – Скажите, как вас зовут?

Но ответа не было.

– Да ладно, все равно. Не бойтесь. Я рядом. И останусь с вами. Сейчас приедет врач, и вам окажут помощь. Это точно.

У него было ощущение, что он просидел так несколько часов, пока наконец приехала полиция и машина «скорой помощи», хотя прошло всего лишь десять минут.

Йоганнес подробно рассказал полицейским, что видел, продиктовал свои данные и поехал вслед за машиной «скорой помощи». Позже он уже и сам не мог сказать, зачем это сделал. Все получилось абсолютно спонтанно, безо всяких раздумий. Он не был знаком с этой женщиной и ничего не знал о ней. Он не был даже уверен, что она выживет. У него была назначена важная встреча с доктором Шенфельдом. Тем не менее он поехал не к нему, а в больницу. Он держал женщину за руку, когда ее на носилках вытащили из машины и перенесли в больницу. Он ожидал в коридоре, пока ее осматривали.

В семь вечера обследование было закончено, и ее перевезли в палату номер четырнадцать на втором этаже. Медсестра спросила, не нужно ли ему что-нибудь, но Йоганнес только отрицательно покачал головой и пошел в кафетерий. Там он выпил чашку кофе, съел два бутерброда и впервые спросил себя, не сошел ли он с ума. Почему он не поехал туда, где его ждали, а сидел в коридоре больницы, словно тень этой женщины, листая зачитанные газеты месячной давности и представляя себе миллиарды бактерий, гнездившихся на их страницах?

Она еще не сказала ни слова. Но когда ее везли на рентген, она ему улыбнулась. Может быть, поэтому он и остался.

– Ей невероятно повезло, – сказал врач, – она пролетела по воздуху, словно резиновый мяч, и приземлилась, как кошка. У нее тяжелое сотрясение мозга, но нет перелома черепа и внутренних повреждений. Но зато есть переломы руки и плеча. Завтра мы ее прооперируем.

Женщина спала спокойно, дыхание ее было размеренным. Ее левая рука покоилась во временной гипсовой повязке, вокруг шеи был наложен жесткий воротник, и выглядела она так, словно ее вытянули в длину.

Неоновая трубка на потолке заливала комнату сумрачным холодным светом, что делало женщину еще бледнее. Он неподвижно стоял рядом и смотрел на нее. Много долгих минут. Он не мог насмотреться на ее волосы. Она была рыжеватой блондинкой с волнистыми волосами, которые обрамляли худое лицо, словно грива.

Он заметил на спинке кровати табличку с ее фамилией и наклонился, чтобы лучше разглядеть надпись. «Каролина Хаммахер, возраст – 34 года».

В изголовье кровати висел график температуры, на котором была сделана первая отметка. У Каролины не было температуры.

Йоганнес порылся в карманах куртки в поисках клочка бумаги и шариковой ручки. Свой блокнот он оставил в машине. Он нашел лишь пачку жевательной резинки. Он сунул в рот две последние пластинки, развернул упаковку и написал: «Дорогая Каролина, выздоравливайте быстрее. Я надеюсь, что найдут того, кто не уступил вам дорогу. Всего хорошего. Йоганнес». А ниже свой номер мобильного телефона. Он в последний раз посмотрел на нее и тихо покинул палату.

Проходя мимо стеклянного кабинета старшей медсестры, он кивнул ей. Возможно, она задумается, из какой палаты он вышел, а может, и нет. Когда он сел в свою машину, было уже почти восемь вечера. Он набрал номер мобильного телефона доктора Шенфельда и извинился за то, что не приехал. Он сказал, что произошла авария, в которой пострадала его подруга.

Доктор Шенфельд был крайне сдержан, но ничего не спросил. Йоганнесу стало легче на душе, когда они договорились встретиться на следующий день.

Потом он вернулся в Берлин.

Магде он сказал, что встреча с доктором Шенфельдом была малоэффективной, поскольку его жены не было дома. И что накопилось много вопросов, которые муж без нее решить не мог. Поэтому ему придется завтра еще раз поехать в Пренцлау.

О мотоциклистке, которую он сопровождал в больницу, Йоганнес не рассказал. Он еще никогда не обманывал Магду. Почему он в тот вечер сделал это, он и сам не знал.

Спустя четыре недели она позвонила.

– Йоганнес?

– Да?

– Я хотела поблагодарить вас, – сказала Каролина.

Он сразу понял, что это она, и его бросило в жар.

– Не за что. Как у вас дела?

– Хорошо. Лучше. Но пройдет еще пара недель, пока я снова смогу ездить. На харлее, я имею в виду.

Йоганнес вздохнул.

– Не стоит. Это слишком опасно.

Она засмеялась:

– Такое вряд ли получится, потому что это – моя профессия. Я продаю мотоциклы «Харлей».

Они какое-то время помолчали. Потом она спросила:

– Вы долго просидели в больнице. Я этого не заметила, но медсестры мне все рассказали. Почему?

– Сам не знаю. У меня было ощущение, что вам это нужно.

– Спасибо, – снова поблагодарила она.

– Мне бы хотелось иметь ваш номер телефона.

– Я дам вам его, когда мы сходим в ресторан. Я хочу вас пригласить.

Они договорились встретиться в маленькой пиццерии на Песталоцци-штрассе в следующую среду в восемь вечера.

Йоганнес пытался убедить себя, что это был просто звонок вежливости. И не иначе. Как ребенок должен поблагодарить бабушку, которая подарила ему книжку с картинками. Большего он и не мог ожидать. Она его не знала. Она даже не видела его лица. Всего лишь пара слов на упаковке из-под жевательной резинки и рассказы медсестер. Они, наверное, по-разному описали его. От маленького и круглого до высокого и худого. В возрасте между двадцатью и шестидесятью годами.

Но она хотела видеть его и пригласила на обед.

Тем вечером он наблюдал за Магдой, которая ходила по кухне, мыла салат и накрывала на стол. Ему бросились в глаза морщинки в уголках ее глаз, которые он считал такими красивыми, что даже дух захватывало. «Это моя жена, – думал он, – и она прекрасна. С каждым годом она нравится мне все больше и больше. Но почему сейчас я думаю о другой?»

Магда была в хорошем настроении. Она рассказывала, как прошел день в аптеке, и смеялась. Потом села к нему на колени, обняла его и поцеловала в голову. А Йоганнес тем временем думал, какую отговорку придумать на вечер в среду.

Магда зажарила перепелов в чесночном соусе и сервировала их оливками, сыром и сборным салатом. И заправила все это безумно дорогим бальзамическим уксусом. Йоганнес думал, что за эти деньги можно купить бутылку вина, но вынужден был признать, что этот уксус из каждого салата делает настоящее событие. Магда нарезала свежий белый хлеб и зажгла свечи.

– Приятного аппетита, – сказала она.

– Приятного аппетита и тебе.

Йоганнес ценил то, что каждый вечер Магда готовила фантастический ужин, особенно учитывая, что днем он только пил чай и, самое большее, мог съесть немного фруктов. Она была поварихой от бога и наслаждалась тем, что баловала его. Он не помнил, чтобы когда-нибудь чувствовал себя несчастным с Магдой.

Перепела были великолепными, но он почти не чувствовал их вкуса – его мысли были заняты Каролиной.

После ужина Магда убрала со стола и принялась мыть посуду. Невозможно было представить, чтобы она легла в постель, если кухня не была безукоризненно убрана. Потом она сняла фартук и улыбнулась. Йоганнес подошел и обнял ее.

– Может быть, еще глоток для крепкого сна? – спросила она.

– Нет. Идем спать.

Он взял ее за руку и потянул в спальню.

Магда была очень нежной. Йоганнес знал каждый сантиметр, каждую впадинку, каждый волосок на ее теле. Он вдыхал знакомый запах и чувствовал свою близость с ней. Он любил свою жену, но при этом думал о Каролине. И понял, что сейчас впервые изменяет ей.

Еще пять дней до среды. Нескончаемо долгое время.

Йоганнес понимал, что ведет себя как школьник. Ему также было понятно, что он делает из себя посмешище, но ему очень хотелось увидеть ее. В Интернете он нашел несколько магазинов, которые продавали харлеи в Берлине, и поехал в первый попавшийся, решив не выдавать себя. Просто спрятаться где-нибудь и посмотреть на нее. В клинике она не могла осознанно воспринимать его и сейчас не узнала бы.

Каролину было еле видно среди всех этих огромных мотоциклов, только рыжеватые волосы блестели. Она сидела на «Харлее Роуд Кинг Классик» и рассказывала какому-то мужчине лет пятидесяти об особенностях этого мотоцикла. Потом она поднялась и указала на обитый кожей багажник, хромированные прожектора и шины с белыми боковинами. Клиент был словно под гипнозом и время от времени вытирал пот со лба. Страстное желание заполучить этот мотоцикл было буквально написано у него на лице.

На Каролине были узкие черные брюки, черный кожаный жилет и белая блузка. Рукав блузки чуть приподнялся, и Йоганнес увидел, что ее рука все еще забинтована. Он медленно подошел ближе. Она не обратила на него внимания.

– Эта классическая модель. В ее задачу не входит конкурировать с современным дизайном или гнаться за ним, она стабильна и идеальна для долгих путешествий.

Клиент шумно вздохнул и нежно провел рукой по сиденью мотоцикла.

– Сколько он весит?

– Триста семьдесят пять килограммов.

– Ого!

– Но зато мотоцикл едет мягко, ведет себя на дороге спокойно и плотно держится на ней. У вас не будет никаких проблем, остается только наслаждаться комфортом. Кстати, у этого мотоцикла шестиступенчатая коробка передач, и он очень прост в эксплуатации.

– А вы на таком мотоцикле ездили?

– Конечно.

– Мы могли бы сделать пробную поездку?

– Разумеется.

Йоганнес внутренне содрогнулся. Этот мотоцикл был намного тяжелее, чем тот, на котором Каролина разбилась. У него возникло желание подойти, взять ее за руку, вывести из магазина и сказать: «Давай уйдем отсюда куда-нибудь – в лес, в ресторан, в гостиницу…»

Он сделал именно то, что делать не собирался: подошел и прервал ее беседу с покупателем.

– Привет, Каролина, – сказал он тихо.

Она удивленно посмотрела на него.

– Привет.

Было видно, что она не знает, с кем говорит.

– Я был рядом, и мне стало интересно посмотреть, где вы работаете. – Он протянул руку. – Йоганнес.

Лицо Каролины словно осветилось, и у Йоганнеса моментально пропало ощущение, что его приход был делом глупым или постыдным.

Каролина сунула клиенту в руку проспект.

– Пожалуйста, извините меня, я сейчас вернусь. Пока можете почитать здесь о дополнительной комплектации. Все, что вы захотите, у нас есть. – Потом она сказала: – Как чудесно, что вы пришли! – и протянула Йоганнесу руку.

Он, медленно идя за Каролиной через зал, заметил, что она еще немного хромает. И поймал себя на мысли, что это выглядит очень эротично.

– Хотите кофе? – спросила Каролина.

– Нет, спасибо, – ответил он поспешно, хотя сейчас ему ничего так не хотелось, как выпить с ней кофе. – Я только что пил.

«Почему я говорю именно то, что вообще не собирался говорить?» – подумал он и разозлился на себя.

– Знаете, – сказала она, останавливаясь, – это, конечно, глупо, но мне еще работать три часа. А потом придется делать пробную поездку. А такое, бывает, затягивается.

– На этой ужасной машине?

– Я вожу все мотоциклы, что стоят здесь. И если какой-нибудь идиот не подрежет меня, то вообще никаких проблем. – Она широко улыбнулась. – Мы увидимся в среду, или вам это не очень удобно?

– Нет, нет. Мы с вами встретимся, все в порядке. Я уже заранее радуюсь.

– Хорошо. – Она вытащила из кармана жилета визитную карточку и подала ее Йоганнесу. – Здесь мой адрес и телефон. На всякий случай.

Потом повернулась и побежала назад, к клиенту.

Во время ужина Йоганнес узнал, что Каролина любит Баха и «Ролинг стоунз», что она может двенадцать часов мчаться на мотоцикле с максимальной скоростью, но может и провести двадцать четыре часа в постели, подкрепляясь только шорле с белым вином и вишневым тортом из Шварцвальда; что она любит горячих лошадей и мужчин, которые курят трубку; что она мечтает попасть на море, посмотреть горы и весь мир, иметь плавучий дом и принять участие в ралли Париж – Даккар. Она умела смеяться очень громко, и Йоганнес заметил, какие у нее большие карие глаза, затмевающие остальные детали лица. Она держала вилку вместо левой руки в правой, зато нож – в левой, размешивала кофе не по часовой стрелке, а против, и жаловалась на то, что суп еле теплый. При этом на лбу у нее появлялась морщинка, которая казалась Йоганнесу очень привлекательной.

– Прозит, – сказала она во время первого тоста, опасно покачивая бокалом с красным вином, – меня зовут Каролина. Ну, это ты знаешь. Думаю, будет глупо, если мы станем обращаться друг к другу на вы.

Она сказала то, что было у Йоганнеса на душе, и он поцеловал ее в щеку.

За целый вечер он рассказал удивительно мало о себе. Зато наблюдал за ней: как она ела и пила, как проводила языком по губам, как у нее подергивается веко.

– Это нервный тик, – объяснила она, – не обращай внимания. Я не могу на это повлиять. Это бывает, когда у меня стресс, когда я влюблена или пьяна.

Йоганнес почувствовал, как его лицо залилось краской.

– У тебя что, стресс? – спросил он.

– Нет.

– Но ты и не пьяная.

Она громко рассмеялась и ничего на это не сказала.

Весь вечер он собирался спросить, есть ли у нее друг или муж, но не сделал этого, хотя у него чесалось все тело, так хотелось знать ответ.

Каролина настояла на том, что, поскольку она его пригласила, то и расплачиваться будет сама, и оставила официанту очень щедрые чаевые, что Йоганнес счел излишним.

– Хочешь еще бокал вина? – спросила она, когда они уже вышли из ресторана и стояли на улице. – Я живу сразу за углом.

И только по дороге в ее квартиру он вспомнил, что целый вечер не думал о Магде. И теперь при мысли о ней у него на языке появлялся горький привкус…

– Имей в виду, – сказала она, когда, обнаженная, лежала в его объятиях, – я проглатываю мужчин целиком. Я не знаю чувства меры. Я никогда не довольствуюсь половиной. Я не любовница, к которой можно заглянуть раз в месяц и снова исчезнуть. Я не прячусь и не вру по телефону. Сидеть дома, гипнотизировать мобильный, надеяться, плакать и молиться – это не для меня. Я жадная. Я хочу или все, или ничего.

Йоганнес слушал, что она говорила, и не хотел ничего слышать. Не хотел разрушать впечатление от этого вечера.

Они не занимались нежным исследованием друг друга, не знакомились. Каждый хотел завоевать другого, поэтому становился все более настойчивым и требовательным. Для Каролины не существовало табу. Их борьба напоминала опьянение, и в ней побеждали оба. Ему хотелось переживать это еще и еще. Снова и снова.

Но то, что она сейчас сказала, было словно укол в сердце. Йоганнес понял, что у него будут проблемы. Каролина не давала вовлечь себя в ложь. Она не играла в такие игры. Она была словно тигрица: неустрашимая и одновременно нежная, но агрессивная, если запереть ее в клетке.

Если они и дальше будут встречаться, это не удастся сохранить в тайне. Но он готов был пойти на риск. Ему понадобилась всего лишь доля секунды, чтобы принять решение. Его сознание работало четко и ясно. Он понимал, что катится в пропасть, но закрыл глаза и не делал ни малейшей попытки нажать на тормоза.

– Мне кажется, нет ничего чудеснее, чем быть съеденным тобой, – прошептал он и поцеловал ее.