Текст книги "Смертельная измена"

Автор книги: Сабина Тислер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

50

Небо было чуть синеватым, как сталь, солнце сияло. Дул легкий ветерок, который нес с собой приятную прохладу и ослаблял жару до вполне терпимых пределов. Лукас понимал, что больше не может прятаться в свою раковину, словно улитка, Магда не должна почувствовать его страх и неуверенность. И не стоило даже думать о фотографиях и незнакомце, который прислал их. В этом Лукас не мог продвинуться дальше и вынужден был просто ждать, что случится.

Дом был закрыт на ключ, навигационный прибор запрограммирован, и они уже собирались отъехать от дома, когда увидели приближающийся черный «ситроен».

– Что это опять за чертовщина? – простонала Магда. – Я не имею не малейшего желания принимать гостей и хочу поскорей уехать.

«Ситроен» остановился перед домом, и из него вышел Стефано Топо. Небрежно, но элегантно одетый, в бежевых льняных брюках и в рубашке из того же материала, только чуть-чуть светлее. Он сдвинул солнцезащитные очки от дизайнера на лоб и улыбнулся. Видно было, что он пребывает в великолепном расположении духа.

Магда и Лукас тоже вышли из машины.

– Buongiorno, – сказал Топо, – вижу, что мне снова не повезло. Очевидно, вы как раз хотели уехать?

– Да, мы запланировали маленькую экскурсию.

– Можно спросить, куда вы собрались?

– В Abbazia Monte Oliveto Maggiore. [48]48
  Аббатство Монте Оливето Мажоре ( ит.).


[Закрыть]Мы, правда, каждый раз проезжаем мимо него, когда ездим в Монтальчино, чтобы купить вина, но до сих пор нам было некогда осмотреть его.

– Невероятно! Надо видеть этот монастырь! Он прекрасен, вы будете в восторге!

– Могу себе представить.

Магда постепенно теряла терпение. У нее не было ни малейшего желания продолжать беседу.

– А как вы отнесетесь к тому, – спросил Топо, небрежно опершись на свою машину, – если я буду сопровождать вас? Я очень хорошо знаю не только аббатство Монте Оливето Маджоре, но и все эти места, и, конечно, могу вам кое-что рассказать. Мне кажется, я очень хороший экскурсовод.

Он улыбнулся и снова надел очки.

– Чего он хочет? – спросил Лукас, который не все понял.

– Он хочет поехать с нами. Хочет поработать экскурсоводом. Что ты об этом думаешь?

– Я вообще ничего не думаю, – сказал Лукас, и настроение его моментально испортилось. – Я хочу быть только с тобой.

– Ах, перестань, не будь таким упрямым! – улыбнулась Магда. – Я не хочу его обижать, а кроме того считаю, что это очень хорошая идея и все это может быть очень интересным. Такие предложения не делаются каждый день. И мы можем немного поболтать с ним. Это лучше, чем часами сидеть на террасе и искать тему для разговора.

Лукас пожал плечами без всякого восторга.

– Ну, если ты хочешь… Думаю, что лично мне этот тип через полчаса начнет действовать на нервы.

– Давай все-таки попробуем.

Топо молча наблюдал, как они общались между собой. Он не знал немецкого и понял только то, что Магда сочла его предложение хорошим, а ее друг – нет. Понятно. В его глазах он был тем, кто портит игру, и это показалось Топо чрезвычайно забавным.

– Мы считаем, что идея великолепная! – любезно сказала наконец Магда. – Если у вас есть время, то почему бы и нет? Значит, поедем вместе.

– Давайте сядем в мой автомобиль, – предложил Топо и открыл дверцу, – здесь чуть больше места. Вам не нужно будет вести машину, и вы сможете полностью насладиться нашей маленькой экскурсией!

– Прекрасно! – Магда взяла свою сумочку. – Давай, Йоганнес, садись.

Магда любила сама сидеть за рулем. Ей не нравилось зависеть от искусства водителя и решений других людей, и она с б о льшим удовольствием брала свою судьбу в собственные руки. По этой же причине она очень не любила летать самолетами.

Но в то утро все было по-другому. Топо излучал спокойствие, которое тут же передалось ей. Он принципиально рулил только левой рукой, даже когда ехал по серпантину, а правая его рука лежала на рукоятке переключения скорости.

Магда знала, что им, для того чтобы добраться до Монте Оливето, надо проехать через Асчиано, и эту дорогу она знала наизусть. Однако маршрут, который выбрал Топо, был ей незнаком. Они ехали через горы и долины, через леса и виноградники. Мимо какой-то средневековой часовни, кипарисовых аллей и развалин старой водяной мельницы. Ландшафт был разнообразным и очень красивым, и до Асчианы дороги не были политы гудроном. Магда постаралась запомнить этот путь.

– Я и не знала, что можно ехать так, – сказала она. – Уже хотя бы из-за этого наша поездка удалась.

– Я могу записать основные точки этой дороги, если вы хотите найти ее потом в одиночку. Так всего на десять минут дольше, но зато виды гораздо красивее, так что поездка стоит того.

Возле Асчиано Топо свернул на асфальтированную дорогу, которая изобиловала поворотами и открывала чудесный вид на Крету. Топо был больше чем доволен собой и считал гениальным то, что он предложил эту поездку. Хотя он должен был признаться себе, что тут было и чуть-чуть везения. В любом случае, теперь эта пара сидела у него в машине и он проведет с ними целый день. Это было намного лучше, чем один-два бокала вина на террасе. У него будет достаточно времени, чтобы познакомиться с ними и понаблюдать. В конце концов, время оказывает не менее предательское действие, чем алкоголь. Когда-нибудь у кого-то из них притупится бдительность, и они проявят себя такими, какими были на самом деле.

Топо и Магда беседовали между собой. Лукас сидел на заднем сиденье и дремал, потому что не понимал ни слова.

Через несколько километров после Асчиано Топо задал вопрос, который уже давно вертелся у него на языке:

– А как это получается, синьора, что вы так великолепно говорите по-итальянски, а ваш муж… прошу прощения… но… можно сказать, почти не говорит?

Магда повернулась и улыбнулась Лукасу.

– Ах, вы знаете, он никогда не интересовался языками. Даже когда мы ремонтировали дом, он все организовывал, рассчитывал и планировал. Но в итоге никто не мог понять, что он имеет в виду. Но наш принцип разделения обязанностей срабатывает великолепно. Йоганнес может объяснить сложнейшие экономические взаимосвязи или, например, как работает гидравлический насос, но всегда будет путать имперфект и императив. Так зачем мучиться с грамматикой и иностранным языком, если можно обойтись без них?

Топо незаметно наблюдал за Лукасом в зеркале заднего вида. Тот смотрел в окно и, похоже, скучал. И Топо спрашивал себя: кто же этот мужчина? В любом случае, это убийца, который убрал соперника с дороги. Но был ли он мужем синьоры или ее любовником?

Вот это и надо было выяснить. И за сегодняшний день ему это удастся. В этом Топо был совершенно уверен.

51

Проснувшись в понедельник, Каролина почувствовала такую боль, что еле вылезла из постели. Она попыталась сделать приседания, но очень быстро отказалась от этой затеи, так как мышцы ног болели, словно их пропитали кислотой. Она медленно похромала в ванную. Видимо, в субботу она не рассчитала свои силы. Вечером в пятницу она отправилась в конюшню, поставила палатку около ипподрома и выполнила на своей лошади Пентесилии тур верховой езды. Несколько часов по пересеченной местности. А от этого она уже несколько отвыкла. Она забросила езду на лошади и в последнее время гоняла только на своем харлее. Но на нем можно было ездить, просто прибавляя газу, а Пентесилии все время нужно было интенсивно давать шенкелей. [49]49
  Часть ноги всадника (от колена до щиколотки), обращенная к коню и помогающая управлять им.


[Закрыть]

Во время той скачки по Бранденбургу она попыталась избавиться от лишних мыслей. И все время злилась на себя, что не в состоянии выбросить Йоганнеса из головы, как уже столько раз поступала с другими мужчинами. Он, словно призрак, засел в ее подсознании, владел ее мыслями и выводил ее из себя. Она не могла смириться с тем, что не она бросила его, а он ее, что после такой великолепной ночи Йоганнес отшил ее, как какую-то проститутку, как пинают в сточную канаву попавший под ноги камешек. Каролина к такому не привыкла и смириться не собиралась. Уж если кто и должен быть инициатором разрыва, так только она сама. И никто другой.

После напряженного выходного дня Каролина почувствовала себя намного лучше. Она приняла твердое решение забыть Йоганнеса, никогда больше не звонить ему на мобильный и не позволять выводить себя из равновесия телефонными звонками.

А если он даже и пропал, то ее это больше не интересовало.

Этого решения она придерживалась почти три часа.

Магазин был пуст, когда она пришла на работу, что, впрочем, неудивительно для послеобеденного времени в понедельник. Однако для Каролины часы, когда в магазине не было ни единого покупателя, становились самыми тяжелыми, потому что она не умела бездельничать и предаваться скуке. Напряженно работать ей нравилось больше, чем торчать в магазине без толку.

Она без интереса принялась перелистывать газеты, лежавшие на столике и на полках с каталогами харлея, украшенными фотографиями моделей.

В одной из газет на пятой странице она обнаружила заметку о ежегодном большом слете любителей мотоциклов «Харлей», который состоится в Тоскане.

Она забрала газету с собой и дома после работы спокойно перечитала сообщение еще раз.

Слет мотоциклистов и фанатов харлея в Тоскане. С обеда в пятницу до самого вечера в воскресенье. За проживание нужно было платить, зато буфет во время большого праздника в субботу – бесплатно. Возможность встретить друзей, знакомых, приятелей, обменяться опытом и отпраздновать вместе уникальное событие.

«В конце концов, – подумала она, – а почему бы и нет? Йоганнес живет совсем рядом. От его дома до Леккарды, где состоится слет, не больше двадцати километров. Любимый, я приеду! Я хочу видеть тебя, хочу говорить с тобой. Хочу услышать, что не нужна тебе. Но я этому не верю. Больше не верю. А твоей жене я скажу, что ты самая большая любовь в моей жизни и я сделаю все, чтобы не потерять тебя. Хватит играть в прятки! Тебе больше не нужно делать выбор между ею и мной, потому что решение приняла я. В твою пользу. Ты не отделаешься от меня так просто еще раз, Йоганнес».

52

«Конечно, – подумала Магда, когда они подъезжали к стоянке автомобилей в аббатстве ди Монте Оливето Маджоре, – вот так всегда. Самые красивые места на этом свете выбрали себе монахи. Так было в Ле Челле, во францисканском монастыре возле Кортоны, в Сан Антимо вблизи Монтальчино и в Сан Гальгано около Масса Мариттима».

Монастырь располагался в месте, которое благодаря глубоким глинистым ущельям производило впечатление идиллии. Отсюда открывался фантастический вид на суровую красоту Креты, а густые кипарисовые леса, окружавшие монастырь, дарили приятное чувство защищенности.

Во время поездки Топо повторял для Лукаса на английском кое-что из того, что до этого рассказывал Магде по-итальянски, если она не переводила это на немецкий. Так Стефано старался втянуть его в разговор, за что Лукас был ему благодарен, и за последний час его отношение к Топо резко изменилось.

Топо припарковал машину на маленькой стоянке прямо перед средневековым палаццо. Она прошли по подвесному мосту и оказались на территории монастыря. Пока они шли по неровной булыжной дороге к церкви и к той части монастыря, где обитали монахи, Топо рассказывал:

– Этот монастырь основал Бернардо Толомей в начале четырнадцатого века. Он был ученым из Сиены и с двумя друзьями дворянами, Патрицио Патрицци и Амборджио Пикколомини, переселился сюда в поисках уединения. Они вели аскетический образ жизни, как того требовали правила ордена бенедиктинцев, и построили здесь часовню. Некоторое время спустя они получили благословение епископа Ареццо и начали строить монастырь. Они назвали себя оливетанцами, и вскоре к ним присоединились еще монахи. В тысяча триста сорок восьмом году почти все они умерли от чумы.

– Боже мой, – удивленно сказала Магда, – это невероятно, но вы не только готовы ответить на все вопросы, но знаете мелкие детали и даже хронологию! Откуда у вас это? Как вы это делаете? Вы просто ходячий справочник!

Топо довольно улыбнулся.

– Я интересуюсь такими вещами. А если человека что-то привлекает, то он запоминает все.

И дальше при осмотре монастыря Топо, воодушевленный замечанием Магды, говорил почти беспрерывно. Магда время от времени с заинтересованным видом кивала, но не слушала его. Когда Топо это заметил, то начал давать пояснения Лукасу, только теперь на английском языке.

Магда оставила их вдвоем, а сама села на одну из церковных скамей в задних рядах.

«Боже, оставь его мне! – молилась она. – Прошу тебя, оставь мне мужа – это все, что у меня есть. Торбену он тоже нужен. Сейчас, в его возрасте, как никогда. Мы такая чудесная семья. Мы – трое. Они дарят мне такое большое счастье и придают смысл моей жизни! Одна лишь мысль, что я могу их потерять, приводит меня в ужас. Без них я не смогла бы жить».

Она увидела Лукаса, который зачарованно рассматривал изображенное на куполе «Вознесение Марии» Джакопо Лигоцци и слушал пояснения Топо, и почувствовала, как сильно любит его. У нее на глазах выступили слезы.

Магда поставила еще две свечки и снова вознесла молитву к небу. «Пусть все остается так, как есть! – умоляла она. – Прошу тебя, оставь все так, как есть, ведь это так хорошо!»

Затем она пошла за Топо и Лукасом, чтобы посмотреть фрески из жизни святого Бенедикта, – один из прекраснейших циклов фресок Ренессанса.

– Здесь вы видите тридцать пять картин, – рассказывал Топо, – и их особенностью является то, что они, хотя написаны двумя разными художниками, создают вместе такую гармоничную, полную настроения картину, что если не знать об этом, то это не бросается в глаза. Здесь начинается путешествие по жизни святого Бенедикта. На первой картине вы видите, как он покидает отчий дом, уезжая верхом на белом коне в сопровождении своей кормилицы Цириллы. Город на заднем плане – это Норчия в Умбрии. Фрески от первой до девятнадцатой и с тридцатой по тридцать пятую – работа Антонио Бацци, именуемого Содомой, а остальные – Луки Синьорелли. Содомо был сумасшедшим. Он держал в своем доме обезьян и коз, ослов, морских кошек, голубей, попугаев и змей. Но главное, при нем всегда были мальчики, которых он использовал в своих похотливых целях. Это ни для кого не было секретом, и по этой причине его прозвали Содомой. Монахи знали о его извращенных вкусах, называли его Маттачио, что значит «сумасшедший», но терпели это.

У Магды перехватило дух. Топо повторил все это по-английски для Лукаса и с интересом ожидал их реакции.

Лукас никак не отреагировал. У него не было желания выслушивать лекции Топо, ему хотелось холодного пива. Магда, напротив, покачала головой.

– Безобразие! – воскликнула она. – Я бы его произведения сразу же выбросила, каким бы одаренным он ни был. Я бы даже не наняла садовника, если бы услышала, что он убил свою жену.

«Она ничего не знает, – подумал Топо, – она не имеет ни малейшего понятия ни о чем». И он решил позже записать в блокнот все, что говорило в пользу Магды.

Под каждой фреской на итальянском языке было написано, о каком событии она рассказывает. Топо переводил, объяснял и дополнял эти истории. На третьей фреске, например, было изображено, как святой Бенедикт чудесным образом восстановил разбитое деревянное корыто. Топо обратил внимание Магды и Лукаса на то, что на заднем плане Содомо изобразил самого себя в виде дворянина в горностаевой шубе и с двумя барсуками.

Он рассказывал без остановки. Гораздо подробнее и интереснее, чем экскурсовод, но Магда слушала уже не так внимательно. Она ждала момента, чтобы предложить Лукасу и Топо сходить поесть.

Для осмотра церкви им понадобилось полтора часа. Затем они посетили библиотеку, построенную в тысяча пятьсот восемнадцатом году в форме трехнефной базилики, в которой было собрано сорок тысяч томов книг, а под конец зашли еще в небольшую монастырскую лавку, где монахи продавали изготовленные ими самими мази и микстуры, целебные травы, граппу, книги и всевозможные сувениры.

Лукас выстоял очередь и купил смесь приправ для своего любимого минестроне, Топо – книгу об архитектуре некоторых итальянских монастырей, а Магда – четки, которые она хотела послать Торбену.

Было уже чуть больше двух часов, когда они зашли в ресторан «Ла Торре» на территории монастыря, сразу же за входом.

– Сегодня мой день, – сказал Топо, когда они заняли места в тени фикуса. – Я рад, что вы согласились взять меня на эту экскурсию. Мне очень понравилось, и в благодарность я хочу угостить вас обедом.

– Согласна, – сказала Магда улыбаясь, потому что сформулированное таким образом предложение не допускало возражений, – но только при условии, что вы приедете к нам на ужин в Ла Роччу. Нам тоже хочется отблагодарить вас за эту прекрасную поездку. Когда вам будет удобно?

– В любое время, – сказал Топо и подумал, что ему срочно нужно вернуться во Флоренцию, чтобы посмотреть несколько премьер и составить критические статьи на них. – Я с удовольствием приеду!

– Скажем так, в воскресенье вечером, – не раздумывая сказала Магда.

У нее было ощущение, что она приобрела очень интересного знакомого. Образованного, обаятельного, которому, очевидно, так же сильно требовался контакт с единомышленниками, как и ей. Топо показался ей чем-то вроде ценного подарка, и она поняла, что не хотела бы потерять его.

53

И снова в конверте была фотография Йоганнеса. В этот раз он был снят сбоку. Под фотографией стояла насмешливая надпись «Tanti saluti, mio amico» – «Большой привет, друг мой».

Лукас засунул фотографию под переднее сиденье машины и поехал в старую часть Амбры. Там он купил в «Алиментари» пять артишоков и буханку хлеба, выпил в баре кофе и отправился в обратный путь.

Когда он подъехал к дому, Магда как раз подметала террасу. Она улыбнулась ему.

– Ну, что нового на почте?

Лукас покачал головой.

– Две выписки из счетов, ничего особенного.

Магда кивнула и продолжала подметать.

– Ах да, что я тебе еще хотела сказать… Только, пожалуйста, не сердись, дорогой, но обычно ты в начале отпуска обновлял средство для удаления накипи в котельной. А в этот раз до сих пор ничего не сделал, и горячая вода становится все холоднее.

– Вот черт! – Лукас сделал вид, что забыл об этом. – А почему ты мне сразу не напомнила?

– Я же не могу напоминать тебе обо всем! Например, водосточная труба. Ее нужно прочистить. Осенью дождь льет как из ведра, и терраса с кухней оказываются в воде. Да ты же и сам знаешь.

Ничего этого Лукас не знал. Роль, которую отвела ему Магда, становилась все труднее.

– Дело в том, что я еще не выздоровел полностью, – сказал он в оправдание, – у меня было очень трудное время.

– Я знаю. Но пока что время есть. Да, и еще: пожалуйста, засыпь землей отстойную яму. А то сейчас там вид, как на стройплощадке, и мне это действует на нервы.

Она усадила его на стул и поцеловала.

– Но сначала посиди, отдохни, а я пока приготовлю артишоки. Какой соус сделать? Чесночный, горчичный или средиземноморский?

– Чесночный.

– Ты серьезно?

– Да, хотелось бы.

– Но у тебя будет изжога! Средиземноморский подошел бы лучше.

– Оʼкей. Тогда сделай такой.

– Хорошо.

Магда поставила веник к стене и исчезла в кухне.

Лукасу уже с первого завтрака пришлось настроиться на то, чтобы подражать вкусам и привычкам брата. Сейчас по утрам он ел не бутерброды с повидлом, а мюсли в молоке, хотя терпеть их не мог.

И он всерьез спрашивал себя, что же будет дальше.

В субботу за завтраком Магда с помощью нескольких поваренных книг составила меню из пяти блюд, записала, каких приправ не хватает, и спросила Лукаса, не хотел бы он поехать вместе с ней за покупками. Лукасу, если честно, совсем этого не хотелось, но он сразу же согласился. Просто вероятность, что Магде вздумается заехать на почту, была слишком велика.

Около десяти они отправились в «Иперкооп» в Ареццо.

Назад они вернулись уже после полудня. Магда освежилась под холодным душем и приготовила телятину для vitello tonato. [50]50
  Традиционное тосканское блюдо, телятина с тунцом ( ит.).


[Закрыть]

– Зачем ты устраиваешь такой спектакль ради этого типа? – спросил Лукас, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком враждебно. – Ты все делаешь так, будто сюда высочайше изволит явиться его величество!

– Не валяй дурака! Я просто не хочу оскандалиться. Мы же не можем сунуть ему спагетти и сказать, что это все. По-моему, он гурман.

Лукас больше ничего не сказал. Он ревновал и злился на себя, однако ничего не мог с этим поделать. Этот ужин уже сейчас начинал действовать ему на нервы. К тому же ему придется целый вечер изображать из себя мужа Магды, сначала исчезнувшего, а потом каким-то чудом снова появившегося. Он понимал, что здесь, в Италии, это довольно несложно, но с ужасом думал о том, как ему вести себя в Германии, когда Магда захочет встретиться с друзьями, знакомыми и родственниками, которые знали Йоганнеса и перед которыми эту комедию сыграть будет невозможно.

Топо был не в настроении, потому что не отказался от приглашения на премьеру. Он сидел в театре, скучал и вообще чувствовал себя не у дел. Все его мысли были заняты приглашением на ужин в Ла Роччу. Он так радовался этому, словно подобного вечера у него не было целую вечность. Он буквально чувствовал, как от нетерпения зудит все тело.

После представления он, вопреки своим привычкам, не пошел праздновать премьеру. Он не хотел, чтобы кто-нибудь заговаривал с ним о спектаклях и артистах, ему будет довольно проблематично написать и сформулировать свое мнение. Но он что-нибудь скачает из Интернета об авторе и вообще в этот раз будет краток. Кроме того, ему вообще не понравилось оформление сцены. Эту тему можно будет великолепно обыграть.

Во Флоренции после одиннадцати ночи на улицах было так же много людей, как в субботу в пять вечера перед Рождеством. Такси с трудом пробиралось по забитым улицам, и Топо только в полночь попал домой. Он шел по лестнице к своей квартире, думал о том, что будет делать в это время в воскресенье, и ухмылялся.

На следующий день Топо проспал до двух часов. Вечером он написал разгромную статью для радиопередачи, набрал ее на лэптопе и после пары бокалов «Stravecchio» заснул перед телевизором. Около пяти утра он проснулся и перебрался в постель.

Проснулся Топо в прекрасном настроении. Он напустил полную ванну и еще немного подремал в воде. Потом тщательно смазал тело кремом и, все еще в домашнем халате, приготовил себе двойной эспрессо.

С чашкой кофе он сидел перед стеклянной дверью балкона, смотрел на крыши города и размышлял о том, что для него является действительно важным в жизни. Конечно же, не эта квартира. Ее можно поменять на другую, во Флоренции были квартиры и получше. Ему нравился вид на город, но это жилище, как ему казалось, не отражало его статус. До сих пор он избегал приглашать сюда людей, от которых ему что-то было нужно. Лишь нескольким женщинам был известен этот адрес. Но их он водил только в спальню и четко знал, что второго раза, повторения не будет.

О матери он сейчас, всего лишь через несколько дней после ее смерти, почти забыл. Он вспоминал о ней лишь тогда, когда заходил в ее дом или ночевал там в своей детской комнате, которую ненавидел. Но и она не имела для него никакого значения.

Зато эта пара, живущая в Ла Рочче, была чем-то особенным. Сегодня вечером начинался спектакль, и он был его режиссером. Это было приключение, ради которого стоило жить.

Топо выехал из Флоренции в половине седьмого. На нем были джинсы, белая просторная рубашка, а поверх нее – черный кожаный жилет. Для Магды он прихватил с собой букет роз, для ее партнера – бутылку дорогой граппы. Окно машины было открыто. Стефано слушал скрипичный концерт номер один Моцарта, и его волосы развевались на теплом вечернем ветру.

Магда попросила Лукаса надеть шелковый пиджак песочного цвета, который ей особенно нравился.

– О, – сказала она, когда он оделся так, как она хотела, – ты немного поправился! Пиджак стал тебе узковат. Ну да ладно, оставайся в нем.

Это замечание не прибавило Лукасу уверенности в себе, тем более что сама Магда выглядела фантастически. На ней были свободные бежевые шелковые брюки и короткий топ такого же цвета, но с легким отливом. Такого Лукас на ней еще не видел.

Он только собрался сделать ей комплимент, когда они услышали, что по дороге поднимается машина, и Магда вышла на улицу, чтобы встретить Топо.

Он вышел из машины с букетом роз и воскликнул:

– Синьора Тилльманн! Вы снова и снова делаете мне сюрпризы! Со времени нашей последней встречи вы стали еще прекраснее!

Магда покраснела от удовольствия.

Топо поцеловал ее в обе щеки и с легким поклоном передал букет.

– Сердечно благодарю за приглашение.

– Как чудесно, что вы приехали к нам! – ответила Магда и очаровательно улыбнулась.

И только сейчас, казалось, Топо заметил Лукаса. Он протянул ему руку и сказал:

– Buonasera, signore Tillmann.

Лукас пробормотал в ответ «buonasera» и с благодарностью принял бутылку граппы.

Они вошли, и Магда повела Топо по дому. Он проявлял ко всему оживленный интерес, замечал каждую мелочь, не скупился на комплименты и по любому поводу говорил «bello», «bellissimo», «bravo», «bravissimo», «complimento», «fantastico» и «meraviglioso». [51]51
  Красиво, чудесно, браво, прекрасно, комплимент, фантастика, поразительно ( ит.).


[Закрыть]

Магде даже стало неловко от столь бурного выражения чувств.

Потом они уселись на террасе перед домом. Магда превзошла сама себя, и Лукас признавался в душе, что ему доставляет удовольствие видеть, как Топо наслаждается каждым кусочком и глоточком, оценивая их по достоинству.

Поскольку Топо не прилагал усилий к тому, чтобы вовлечь Лукаса в беседу на английском языке, тому приходилось молчать. Он больше занимался напитками и постоянно подливал Топо вино, надеясь, что так он скорее почувствует усталость и начнет собираться домой. Но этого не случилось. На Топо вино, похоже, не оказывало никакого действия. С каждым бокалом он становился все разговорчивее, остроумнее и веселее. У Лукаса сложилось впечатление, что Магда и Топо не просто поддерживают беседу, – для него их беседа была флиртом, затянувшимся на несколько часов. И в то же время он втайне восхищался Магдой, которая могла так свободно говорить на чужом языке.

– Мне кажется, мы должны перейти на «ты», – сказала Магда, когда подала на стол макароны. – Как вы считаете?

– Прекрасно! – сказал Топо и чокнулся с ней. – Меня зовут Стефано.

– Магда.

Топо встал и поцеловал ее в щеку, потом повернулся к Лукасу.

– Извини, но я забыл, как тебя зовут.

– Йоганнес, – прошептал Лукас, чувствуя, что ему становится нехорошо.

– Salute, Йоганнес! – Топо чокнулся с ним и снова сел. – Я очень рад, что встретил в этой глуши таких милых, интересных и интеллигентных людей.

Магда почувствовала себя польщенной.

– И мы тоже, Стефано, – сказала она. – Мы с Йоганнесом уже говорили о том, что очень трудно здесь, в забытых богом местах, найти кого-то, с кем можно с удовольствием провести вечер и поговорить о чем-то, что выходит за рамки обычного общения. И сошлись во мнении, что ты как раз и являешься таким человеком.

– Спасибо, Магда. Я по-настоящему счастлив.

Они улыбнулись друг другу, и Лукас почувствовал себя лишним.

Кухня Магды была простой, но о такой кухне можно было только мечтать. В ней царила своеобразная атмосфера, однако ее практичность нельзя было сравнить с практичностью современной кухни. Самой большой проблемой Магды было то, что на кухонном столе не хватало места и, если нужно было приготовить обильный ужин, как сегодня, у нее не оставалось ни кусочка свободного пространства. Например, невозможно было приготовить десерт, не освободив часть стола.

– Пожалуйста, извините меня. Я на минуту, – сказала она. – Мне нужно заняться кухней и dolce. [52]52
  Сладкое блюдо, десерт ( ит.).


[Закрыть]Но я думаю, что вам и вдвоем не будет скучно.

– Ну конечно! Никаких проблем! – сразу же сказал Топо. – Может быть, я могу чем-то помочь?

– Нет, пожалуйста, не надо! Я сама все сделаю. Пока. – Она исчезла в доме.

Если и было что-то, чего Магда не могла выносить, так это гостей, которые носили тарелки в кухню и демонстративно хватались за полотенце для посуды. Кроме того, ей хотелось, чтобы Топо и Йоганнес побыли немного одни. От нее не укрылось возникшее между ними напряжение, и она надеялась, что оно исчезнет, если они поговорят с глазу на глаз.

Через окно кухни она увидела, что Йоганнес и Топо встали из-за стола, медленно прошли через двор и завернули за угол дома.

«Прекрасно, – подумала она, – они найдут общий язык, если у них будет возможность спокойно поговорить».

– У тебя прекрасная жена, – сказал Топо по-английски, глубоко вздохнул и задумчиво посмотрел на луну.

– Я знаю, – сказал Лукас тоже по-английски. – Я убеждаюсь в этом каждый день.

– Она необыкновенная: красивая, уверенная в себе, умная и очаровательная. Такую женщину даже в Германии встретишь не каждый день. А здесь и подавно.

– Я знаю, – повторил Лукас.

У него не было ни малейшего желания выслушивать хвалебные оды в адрес Магды. Ему хватило и того, что Топо еще за столом начал возносить ее до небес.

– Я думаю, для такой женщины человек готов на все.Действительно на все. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Да, – сказал Лукас, и у него начала зудеть кожа, настолько неприятен был этот разговор.

Какое-то время они молча шли рядом. Потом Топо неожиданно спросил:

– Тебе понравились фотографии?

Лукас вздрогнул. Желая выиграть время, чтобы обдумать этот жуткий вопрос, он не совсем оригинально спросил:

– Какие фотографии?

– Уверен, ты знаешь, что я имею в виду. Я наблюдал за тобой, когда ты получил первый конверт. Собственно, и этого уже было достаточно. Так что давай оставим эти игры.

Лукас словно смотрел на себя со стороны, анализировал свои ощущения. Ему было не холодно, а жарко, ужасно жарко, и он даже удивился, что еще в состоянии держаться на ногах. И это чувство подавило все остальные мысли. В какое-то мгновение он даже с восхищением подумал: «Невероятно, но я могу дышать и думать, в то время как у меня выбивают землю из-под ног».

– Ты ничего не скажешь? – спросил Топо.

– А что я должен сказать?

– Кто этот мертвец?

Лукас молчал.

– Кто ты такой?

Лукас никак не реагировал.

– Ну ладно.

Топо остановился в круге света от фонаря и облокотился на полуразрушенную каменную ограду, носком туфли перекатывая какую-то палочку.

– Слушай внимательно, Йоганнес, или как там тебя зовут! Этот мертвец – наша тайна. О нем знаем только ты и я. Правильно?

Лукас старался не сделать ни малейшего движения, которое могло бы подтвердить или опровергнуть догадку Топо.

– Я думаю, ты не особенно заинтересован в том, чтобы я сообщил карабинерам, где можно найти труп, который с большой вероятностью является мужем Магды. Правильно?

Лукас не двигался.

– Вижу, ты меня понимаешь. Так что слушай очень внимательно и не забудь ничего из того, что я сейчас скажу. Я хорошо представляю, какие проблемы могут у тебя возникнуть, если все это дело всплывет на свет Божий.