Текст книги "Похорони Меня Ложью"

Автор книги: С. М Сото

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Глава 25

Маккензи

Я просыпаюсь где-то посреди ночи. Ерзая на простынях, я издаю шипение, когда мое тело начинает болеть. Прошлой ночью Баз был груб, и я не могла насытиться им. Возникло чувство, что он нуждается выпустить свой сдерживаемый гнев через меня, и я позволила ему. Я наслаждалась этим.

Садясь, я хмурюсь, понимая, что его нет в постели. Прохладные простыни на его стороне говорят, что он ушел некоторое время назад. Соскользнув с кровати, я поднимаю его брошенную белую рубашку со вчерашнего вечера и просовываю в нее руки. Застегиваю две средние пуговицы, чтобы рубашка оставалась застегнутой, а затем отправляюсь на поиски База. Я останавливаюсь у самого порога, когда слышу его глубокий голос. Он говорит тихим голосом.

Я застываю на месте, чувствуя внезапную потребность замолчать, вместо того, чтобы заявить о своем присутствии. Так тихо, как только могу, я открываю дверь, выдыхая вздох облегчения от того, что она не скрипит и не издает никакого шума. Высунув голову, я оглядываю темный зал, пытаясь определить, откуда доносится голос. Стараясь не шуметь, я иду на звук.

Я понимаю, что он доносится из гостиной. Останавливаюсь перед самым порогом, чтобы он меня не увидел. Прислонившись спиной к стене, я пытаюсь контролировать дыхание и прислушиваюсь.

– Думаешь, я этого не знаю? – Баз шипит на того, с кем разговаривает по телефону. – Если он появится, ты скажешь мне, и клянусь, Трент, еще раз выкинешь это дерьмо, я убью тебя, понял? Зак вернулся в Лос-Анджелес. Он следующий, кого я навещу. Я предлагаю вам собраться, или я нанесу вам визит, и обещаю, что это будет некрасиво.

Моя грудь вздымается, когда я отхожу от стены, пытаясь переварить услышанное. Он сказал, что не знает, где Зак, но он только что произнёс, что он вернулся домой. И если Зак дома, это должно означать, что Винсент тоже. Мой желудок сжимается, и беспокойство скользит по венам.

Я хочу верить Базу и его утверждениям, что он на моей стороне, что он не доверяет Дикарям, но, если он им не доверяет, как все еще может говорить с ними так легко, будто ничего не случилось?

Коррупция.

Это единственное логическое объяснение. Настоящая коррупция – это тонкое лезвие, которое вы не чувствуете, пока оно не войдет глубоко в вашу спину. Пока не почувствуете, как кровь льется из вашей плоти, а боль просачивается из пор.

Я спешу обратно в комнату, осторожно оставляя дверь приоткрытой, чтобы услышать, как он идет. Забираюсь обратно на кровать и прислоняюсь спиной к изголовью. Прижав колени к груди, я закрываю глаза, пытаясь оставаться рациональной.

Это ничего не значит, пытаюсь я убедить себя. Это обрывок разговора, о котором я ничего не знаю. Я не могу делать поспешных выводов, пока не поговорю с Базом об услышанном.

– Ты знала, что ему нельзя доверять. Что теперь собираешься делать?

Я зажимаю уши руками, пытаясь заставить голос исчезнуть. Ее здесь нет. Ее не может быть.

– Тебе нужно защитить себя, Кензи. Ты не можешь доверять ему.

– Уходи, – шиплю я, закрывая глаза.

Когда я открываю их, мой подбородок дрожит, когда я вижу ее, стоящую в ногах кровати. Я качаю головой.

– Нет. Нет, мы не сделаем этого.

– Ты знаешь, что ты должна сделать.

И я знаю. Я не могу позволить своим чувствам к Базу затмить все остальное. Моя безопасность на первом месте, и ясно, что Дикари не остановятся, пока я не умру.

Я на взводе с той ночи, когда услышала, как Баз разговаривает по телефону с Трентом. Он ведет себя подозрительно, что только усиливает мои подозрения. Это тонкое лезвие коррупции? Мы оба идем по нему.

Что он задумал ? Почему всегда чувствует необходимость отвечать на звонки наедине ?

Он что-то скрывает от меня. Я чувствую это.

Поскольку Баз снова ушел, я решаю использовать это время, чтобы просмотреть статьи. Когда я спросила Дэна, куда он уехал, он сказал, что ему нужно уладить кое-что за городом. Это, конечно, только усилило мои подозрения. До сих пор каждая статья посвящена нам с Базом, сложности наших отношений, спорам вокруг меня, его друзей и нашего прошлого. Говорила я правду или лгала? Это главный вопрос, который все хотят знать.

Одна статья, в частности, привлекает мое внимание, поэтому я нажимаю на нее. Это короткая видеозапись того, как папарацци снимали, как Зак покидает The Kings вчера поздно ночью. Мужчина выкрикивает ему вопрос.

– Зак! Зак, как ты относишься к выбору твоего лучшего друга в девушках?

Именно тогда, я вижу, База в задней части кадра, Трента рядом с ним, и, клянусь, мое сердце останавливается, при виде, кто стоит рядом с ним. Он очень похож на Винсента. Но этого не может быть. Баз бы так со мной не поступил.

Конечно же, когда папарацци перемещают камеру, давая мне лучший обзор, я понимаю, как сильно ошибалась насчет База. Мой желудок сжимается, и я задыхаюсь.

Он здесь.

– Он мог бы сделать гораздо лучше. Вот, что я скажу. Но ты же знаете, что говорят о сумасшедших девушках. Они делают лучший минет.

Он усмехается от смеха. Папарацци смеются вместе с ним, и стыд покрывает мои щеки. Видео обрывается как раз в тот момент, когда Баз хватает Зака за шею и что-то говорит ему. Это все, от чего мне нужно избавиться.

Я смотрю видео еще три раза, просто чтобы убедиться, что не делаю поспешных выводов, но, конечно же делаю. Чем больше я смотрю, тем больше злюсь. Чувствую, как это растет внутри меня. Мои руки трясутся, когда я кладу их на колени. Мне до смерти хочется схватить что-нибудь и швырнуть в стену.

Я не была уверена, что могу доверять Базу до того, как это случилось, но теперь, особенно после увиденного, я знаю, что не могу. Я такая идиотка, думала, что он изменился, что наши отношения могут быть чем-то иным, кроме фальши. Я просто пытаюсь понять, под каким углом.

Зачем они встретились и чем занимались ?

Может, держать меня здесь – это его способ присматривать за мной более внимательно? По спине пробегает холодок. Я чувствую себя здесь легкой добычей, ожидающей возвращения База. Подслушав его разговор прошлой ночью, я знаю, где Зак. Если бы я действительно захотела, я могла бы отправиться к нему домой и выяснить раз и навсегда, какого черта они задумали, поскольку очевидно, что я не получу ответов от База.

Приняв решение, я надеваю тонкий свитер и останавливаюсь в ногах кровати. Облизываю пересохшие губы, взвешивая варианты. Придя к единственно возможному решению, я вытаскиваю пистолет из-под подушки. Сердце колотится, переворачивая оружие в руке. Прерывисто выдохнув, я бросаю пистолет в сумочку и вешаю ее на плечо.

Быстро прокручиваю в голове план, спускаясь из пентхауса. Я могу подъехать на Убере к его дому и переждать. Сомневаюсь, что после всего произошедшего, он позволит мне войти без каких-либо колебаний, но они точно не оставят мне другого выбора. Сегодня я узнаю правду, раз и навсегда.

На протяжении всего пути вниз на лифте мое сердце колотится. Я не хочу ни с кем сталкиваться, и меньше всего с Дэном или с кем-либо из охранников. Бросая быстрые взгляды через плечо, я чувствую капли пота на лбу, когда направляюсь прямиком к выходу. Мои глаза расширяются, и сердце падает, при звуке голоса Маркуса позади меня.

– Эй, с тобой все в порядке? Выглядишь бледной.

Маркус делает шаг ко мне, на его лице написано беспокойство. Я уклоняюсь от его наступления, нервничая из-за того, что держу пистолет на публике.

Я сглатываю, пытаясь говорить сквозь комок размером с мяч для гольфа, застрявший у меня в горле.

– Я в порядке. Просто хочу подышать свежим воздухом.

Я мотаю головой в сторону непрозрачных раздвижных стеклянных дверей, моего единственного средства выхода.

Он хмурится еще сильнее.

– Большинство девушек сидели бы у бассейна или посетили бы спа-салон, чтобы расслабиться.

Мои губы сжимаются.

– Я не большинство девушек.

Его губы кривятся, будто он находит меня забавной.

– Да, я понял это. И послушай, я знаю, что мы уже говорили, но я хочу еще раз извиниться за ту роль, которую я играл все эти годы…

– Ты закончил? Я не собираюсь тебя прощать. Я не доверяю тебе, никому из вас, поэтому, пожалуйста, просто оставь меня в покое и дай мне немного чертова пространства.

Я протискиваюсь мимо него, крепче сжимая ремешок сумочки. Чувствую на себе его взгляд, когда стремительно удаляюсь от курорта. Когда я быстро ухожу, то понимаю, что я не совсем четко продумала свой уход. Встреча с Маркусом вскружила мне голову.

Я оглядываюсь через плечо, вход далеко, теперь, когда я почти убежала от Маркуса, но, клянусь, я все еще чувствую на себе его взгляд. Мое сердце сжимается, когда я замечаю впереди припаркованную машину с символом Lyft на приборной панели. Я стучу в окно.

– Можете меня подвезти?

Молодой парень закатывает глаза.

– Не так это работает, леди.

Я роюсь в сумочке, преувеличенно вздыхая, стараясь спрятать пистолет.

– У меня нет времени на вашу чушь. Вот деньги. Мне нужно съездить к другу в Хидден-Хиллз.

Он делает паузу, рассматривая мою потрепанную внешность и наличные. После нескольких секунд он пожимает плечами.

– Прекрасно. Садитесь.

Мои мысли непрерывно крутятся до дома Зака. Сегодня в Лос-Анджелесе пасмурно. Смог, смешивается с надвигающимся прогнозом дождя, окутывая небо серым одеялом, которое оставляет постоянный холод в костях. Это прямое отражение моего настроения.

С учетом пробок мы доберемся менее чем за два часа. Как и в прошлый раз, чтобы не вызвать подозрений, я попросила водителя высадить меня в квартале отсюда. Я иду по улице, держась подальше от дома Зака. Решив сделать перерыв, прежде чем оказаться на его пороге, я решаю отдохнуть в небольшом парке в нескольких кварталах отсюда. Присев на скамейку, я просматриваю другие статьи, пытаясь понять, правильно ли я делаю выбор, находясь здесь.

Это разумное решение ?

Совершенно очевидно, что я подвергаю себя опасности, приезжая сюда. Еще более опасно то, что я взяла с собой пистолет, но большая часть меня чувствует, что он нужен мне для защиты, сейчас больше, чем когда-либо. Мое сердце сжимается, когда имя База мелькает на экране телефона. Он звонит мне. Он никогда мне не звонит. Я бросаю взгляд по сторонам, внезапно ощущая, что за мной наблюдают. Словно он знает, что я здесь. Ощущая себя худшим человеком на планете, я выключаю телефон на случай, если он каким-то образом найдет способ отследить меня. Честно говоря, я бы не оставила это без внимания.

Пока я сижу здесь, я продолжаю ходить туда-сюда с самой собой. Я пообещала ему, что не совершу ничего глупого. Все было так хорошо, между нами, в ночь гала-концерта, и тот телефонный звонок все испортил.

Почему он не может просто сказать мне правду? Почему, между нами, всегда должны быть секреты?

И почему у меня не хватает смелости спросить его об этом? Этот язвительный голос в моей голове звучит.

Он утверждает, что я лгу из нас двоих, но у меня начинает складываться впечатление, что Баз не так откровенен, как он хочет, чтобы я поверила. Не отрывая взгляда от травы, я сижу на скамейке Бог знает сколько времени. Этого времени достаточно, чтобы небо начало темнеть еще больше, и вдалеке раздался раскат грома. Струйка воды брызгает мне на голову, и когда я откидываю голову назад, глядя на серое, затянутое облаками небо, я чувствую еще больше капель.

Сейчас или никогда.

С сердцем, застрявшим в горле, я останавливаюсь перед домом Зака. Часть меня задается вопросом, должна ли я воспользоваться входной дверью и надеяться, что он откроет ее, или попытаться войти так же, как в прошлый раз. Взломать и проникнуть. Что-то подсказывает мне, что на этот раз все будет не так просто. Он не похож на человека, который позволил бы кому-то дважды вломиться в его дом. Не без последствий.

Приняв решение, я прокрадываюсь сзади, точно так же, как и с Джеком. Оглядываюсь через плечо. Уже льет дождь. К счастью, деревья и боковые панели его дома защищают меня от дождя. Прижимая сумочку к телу, я пригибаюсь, стараясь не спускать глаз с дома. Внутри темно, никакого движения. У него все еще висят те затемненные жалюзи, из-за которых трудно заглянуть внутрь, но ни одно из окон на верхнем этаже его дома не освещено светом, что говорит мне, что его, вероятно, здесь нет.

Я прислоняюсь спиной к стене дома, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Не знаю, что я здесь делаю. Это может привести к еще большим неприятностям с законом, если я снова вломлюсь.

– Что мне делать? Что мне делать? – шепчу я себе под нос.

Закрыв глаза, я жду ответа, который придет ко мне. Когда это происходит, мои глаза распахиваются.

– Возвращайся домой, Кензи. Это не ты.

Оттолкнувшись от боковой панели дома, я иду обратно тем же путем, каким пришла, решив вернуться в пентхаус. В глубине души я знаю, что не должна здесь находиться. Мэдисон права. Это не я.

Низко опустив голову, я иду по улице, мой свитер туго натянут вокруг тела, когда дождь мочит мою одежду, пропитывая тело, ощущая, как постоянный холод живет в моих костях. Я возвращаюсь в парк и сижу под навесом, заказывая Убер. Когда я снова включаю телефон, у меня десятки текстовых сообщений от База с вопросом, где я. По-видимому, он чем-то занят в клубе.

Вот почему он уехал.

Когда прибывает такси, я принимаю недальновидное решение отправиться туда, а не в пентхаус. Не хочу оставаться одна. Потому что я знаю, что, если поеду в пентхаус, она вернется, и я не готова снова встретиться с Мэдисон. Не готова столкнуться с постоянными ошибками, которые продолжаю совершать. В этом случае Баз меньшее из двух зол.

Поездка быстрая, большую часть пути у меня кружится голова. Я останавливаюсь у входа, не уверенная, что меня впустят в таком виде. Я не совсем одета для клуба. Охранник передо мной странно смотрит на меня, и я поправляю ремешок сумочки на плече.

– Вы можете сказать Базу, что Маккензи здесь?

Он кивает, пропуская меня внутрь.

– Он внизу, занят делами. Я попрошу кого-нибудь сообщить ему, что вы здесь. Он вас не ждал.

Меня ведут на верхний этаж, и я устраиваюсь в комнате, глядя вниз на танцпол. Капли воды капают, волочась за мной. Я пытаюсь разглядеть База в толпе, но не вижу его. Сегодня здесь немного больше народу, чем обычно, танцпол заполнен телами. Я достаю телефон из сумочки, мой желудок сжимается при виде оружия. Определенно не самое умное, что можно сделать, разгуливая с оружием. Я как раз собираюсь отправить Базу сообщение, когда слышу, как что-то доносится из одной из задних комнат дальше по коридору.

Мое тело замирает, когда я слышу резкий смех. Я хватаюсь за сумочку, пытаясь дышать, несмотря на боль, пронзающую грудь. У меня начинает звенеть в ушах, и я медленно двигаюсь по коридору. Винсент смеется над чем-то, явно разговаривая с кем-то по телефону, так как я не слышу, чтобы кто-то еще был с ним в комнате.

– Это дерьмо длится уже достаточно долго, Зак, – рычит он. – Хочешь испытать меня, брат? Я дал тебе много шансов, и на этот раз все кончено. Убей ее сам, если ты такой чертов параноик. У них ничего нет.

Я задыхаюсь. Он разговаривает по телефону с Заком, что явно означает, что они все еще работают вместе.

Капли пота выступили у меня на лбу, и, внезапно почувствовав необходимость защитить себя, я достаю пистолет из сумочки. Прижимаю его к груди, мои руки дрожат от страха и адреналина.

Все, что мне нужно сделать, это снять с предохранителя и выстрелить, если Винсент поймет, что я здесь, и решит предпринять что-нибудь. Я подкрадываюсь ближе и оглядываю комнату, замечая Винса, растянувшегося на диване спиной ко мне, на заднем плане тихо играет рэп, открытая бутылка ликера и сильный запах марихуаны, доносится из комнаты. Я прислушиваюсь к его разговору, сердце замирает от жаркого спора.

Они... спорят? Чем внимательнее я прислушиваюсь, тем глубже в моем животе поселяется яма. Похоже, они спорят обо мне.

– Не суетись вокруг меня. В следующий раз, когда выкинешь такое дерьмо, ты будешь следующим, которого я отправлю на покой.

Крепко сжимая пистолет в потной ладони, я поднимаю его, сердце бешено колотится, когда я целюсь ему в затылок. Неизвестно, попаду ли я в цель, если выстрелю, вот как сильно я дрожу.

Мой палец парит над спусковым крючком. Металл холодный и тяжелый, и кажется таким неправильным в моих руках, но когда я возвращаюсь к Винсенту, это также ощущается... правильным. Мой палец сжимается на спусковом крючке, когда я направляю пистолет на него. Еще один маленький толчок, и я смогу покончить с ним. Я смогу покончить с ним и с остальными.

Где-то в глубине сознания я слышу, как сестра говорит мне бежать, опустить пистолет и уходить прочь. Руки начинают дрожать, борясь с решением в голове. Руки дрожат от тяжести пистолета и тяжелого решения, которое я собираюсь принять. По собственной воле мои глаза закрываются, и за веками вспыхивают вспышки прошлого. То лето в Ферндейле, когда он ударил меня ножом, приставил пистолет к моей голове. Я вдруг не могу дышать. Такое чувство, что руки Винсента сжимают мои легкие, ограничивая воздух. Он снова убивает меня.

Я сжимаю челюсть, пытаясь подавить рыдания. Как только слезы начинают катиться по моим щекам, я нажимаю на спусковой крючок и напрягаюсь, ожидая отдачи, ожидая оглушительного звука выстрела, но он не раздается. Вместо этого мой палец соскальзывает со спускового крючка, когда Винсент сдвигается, его глаза сталкиваются с моими. Лед заливает мои вены, и у меня перехватывает дыхание. В этот момент все исчезает. Края моего зрения расплываются, и я внезапно переношусь обратно в лес, обратно в Ферндейл. Вместо того, чтобы быть в его власти с пистолетом, направленным мне в голову, он в моей власти.

Винсент медленно перемещается, поднимаясь на ноги, и кладет телефон на стол. Его взгляд сужается, мускулы на челюсти подскакивают, когда он смотрит на меня.

– И так она жива.

Я сглатываю кислоту, скопившуюся в горле.

– Нет, благодаря тебе.

Он ухмыляется. Это так отталкивает, что у меня сводит живот.

– Ты не станешь стрелять в меня, Маккензи.

Я крепче сжимаю рукоятку пистолета и возмущенно фыркаю.

– Ты действительно хочешь проверить эту теорию прямо сейчас? – я бросаю вызов.

Винсент игнорирует меня, медленно сокращая расстояние. На каждый шаг вперед я делаю шаг назад, пока моя спина не сталкивается со стеной. Я в ловушке с человеком, который пытался меня убить. С человеком, который солгал об убийстве моей сестры с Базом.

Я ненавижу его.

Мне бы ничего так не хотелось, как увидеть, как он катается, крича от боли, как кровь льется из его ран, но я, кажется, не могу заставить свой палец на спусковом крючке работать. Он там, прямо там, черт, но я не могу заставить себя сделать это.

– Ты наполовину та девушка, которой она могла бы быть, Мак.

Боль вспыхивает в моей груди, и красное заливает зрение. Прежде чем я успеваю подумать, я размахиваю рукой, целясь прикладом пистолета в лицо Винсента, ударяя его пистолетом. Он отшатывается от удара, едва заметно, и когда убирает руку ото рта, я вижу, как сочится кровь. Небольшое чувство удовлетворения просачивается в мои вены.

– Посмотри на себя сейчас, – хвалит он, посмеиваясь с кровью, размазанной по его передним зубам.

Винсент входит в мое пространство, и прежде, чем я успеваю сделать что-либо, кроме как стоять, полностью застыв, он останавливается перед пистолетом. Схватив оружие, он пихает его себе в грудь, ствол упирается в то место, где должно быть его сердце. Винсент наклоняется ко мне, его руки тянутся к стене позади меня, каждая рука обхватывает меня по обе стороны от моей головы.

– Так полна ярости. Такая сломленная, – выдыхает он, наклоняясь ко мне.

Что-то темное скрывается в уголках его глаз, черт возьми, почти сдирая с меня кожу.

– Я убью тебя.

– Тогда сделай это, детка. Сделай свой выстрел, прямо здесь, прямо сейчас, – насмехается он, нависая своим ртом над моим.

Гнев закипает у меня в животе, заставляя горячую слезу скатиться по щеке. Это было бы так просто. Я могу нажать на курок прямо здесь и, наконец, освободить себя и свою сестру, но не могу этого сделать. Не могу заставить себя сделать это, и это вызывает горячие слезы разочарования, которые льются потоками.

Винсент наклоняется ко мне, его лицо прижимается к моему. Боль пульсирует в моей груди, а желудок восстает, когда он облизывает мою щеку, пробуя слезы. Я отшатываюсь от него, мой подбородок дрожит, когда я пытаюсь сдержать надвигающиеся рыдания.

– Ты так похожа на нее, – шепчет он, отодвигаясь ровно настолько, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

Я сглатываю, когда мы смотрим друг на друга, ненавистное напряжение наполняет воздух. Воспоминания из прошлого проносятся передо мной, и прежде, чем я осознаю, что делаю, мой палец сжимается на спусковом крючке, и я уже собираюсь нажать на него, когда Винсента отталкивают назад.

Все происходит так быстро. Размытое пятно тел. Размытое пятно сталкивающихся кулаков. Вздох слетает с моих губ, когда моя рука вывернута под нечестивым углом, и я издаю крик боли. Грубая рука закрывает мне рот, заставляя замолчать, и меня внезапно выдергивают.

Цвета расплываются передо мной, и я чувствую себя дезориентированной. Моя спина врезается в стену, чья-то рука тянется к моему горлу. Я задыхаюсь, борясь с неумолимой хваткой. Когда лицо человека появляется в поле зрения, я замираю, глаза расширяются.

– О чем, черт возьми, ты думаешь? – шипит Баз, глядя мне в лицо. Его хватка жесткая и безжалостная, перекрывает доступ воздуха. – Ты, блядь, тупая? – кипит он, для пущей убедительности прижимая меня к стене.

Быстрый взгляд вокруг говорит мне, что он вывел меня наружу, в коридор. Музыка громкая. Все, что мне нужно было бы сделать, это добраться до лестницы, чтобы уйти.

Я начинаю бороться с ним. Сопротивляюсь его хватке, пытаясь отдышаться.

– Успокойся, черт возьми, – скрипит он зубами.

Мы оба замираем, глядя друг на друга, и его хватка ослабевает, позволяя мне дышать. Мы смотрим друг на друга, наши глаза говорят все, что мы не можем. Напряжение внезапно наполняет воздух, затуманивая пространство, между нами.

– Ты сказала, что закончила.

– Я солгала.

– Если ты сделаешь это, ты потеряешь свой шанс. Ты никогда не получишь того счастья, которого так сильно хочешь. Ты ведь понимаешь это, верно? Ты потеряешь все.

– Мне все равно! – кричу я.

– Я же говорил тебе, что улажу все, – кипит он, гнев написан на его лице.

– Ты солгал мне! Я слышала, как ты говорил по телефону прошлой ночью. Это просто доказывает, что я не могу тебе доверять. Он заслуживает смерти за то, что сделал со мной.

Лицо База напрягается от боли и чего-то, что очень похоже на страх.

– Это не тебе решать, Маккензи.

Мои глаза сужаются. Как он может так говорить? Конечно, это мне решать. Я жертва, та, кого отправили в психиатрическую больницу по частям. Это я ношу на себе все шрамы той ночи. Чем больше я думаю об этом, тем сильнее в моих венах поднимается гнев.

– Отойди от меня.

Он подходит ближе, прижимая меня к стене. Я ненавижу, что часть меня смягчается от его близости. Я скучаю по его запаху. Я ненавижу, что скучаю по теплу его тела. Прошло всего несколько дней, так что я не должна чувствовать такого уровня заброшенности из-за этого короткого промежутка времени. То, как он прижимает меня к стене, то, как возвышается надо мной, проникает в мою орбиту – я скучаю по нему. Я так скучаю по нему, что это заставляет меня наброситься на него.

Снова дернувшись в его объятиях, я пытаюсь оттолкнуть его, но мне не сравниться с его силой. Он даже не толкается и не двигается при моей попытке, просто держит меня в ловушке. Его рука взлетает к моему лицу, сжимая щеки, как тиски, заставляя посмотреть на него. Я перестаю бороться.

Что-то тянется, между нами, этот чертов электрический ток, притягивающий нас друг к другу. Проходит удар, затем еще один, прежде чем его рот оказывается на моем. Поцелуй грубый и злой. Я впиваюсь ногтями в его кожу, притягиваю его ближе к себе и впиваюсь зубами в его нижнюю губу, пока он не шипит от боли. Моя влажная одежда прилипает к телу, а холодная кожа, прижатая к его горячей коже, заставляет застонать ему в рот. Он зарывается рукой в мои волосы, дергает за мокрые пряди, наклоняет мой рот и голову туда, куда хочет, а затем пожирает.

Моя страсть к этому мужчине и то, что я испытываю к нему, заставляют меня предпринять действия и разозлиться. Я колочу по нему кулаками, отталкивая. На этот раз он позволяет мне толкнуть его, его нижняя губа сочится кровью от моих манипуляций.

Мы оба стоим, грудь вздымается, а губы краснеют от грубого поцелуя. Не знаю, как это происходит, но я снова целую его, провожу руками по его волосам, дергаю за кончики, пока он не прижимает меня к стене и не захватывает мои губы с неистовой одержимостью, которая питает темноту, клубящуюся внутри меня в последнее время.

Это питает маниакальные мысли.

Хаос, бурлящий в моем мозгу.

Он лекарство, в котором я не знала, что нуждаюсь.

Я чувствую его эрекцию, и мое сердце пульсирует в нетерпеливом ожидании, умирая от желания почувствовать его внутри себя. Прошло слишком много времени. Я скучаю по нему. По каждой его частички. Я царапаю ногтями его грудь, пытаясь стянуть с него брюки, но он останавливает меня. Его хватка крепче сжимает мои запястья, удерживая от прикосновения к нему.

Он медленно отступает, глядя на меня сверху вниз. Он уходит, его походка жесткая и сердитая. К моему большому неудовольствию, я понимаю, что он забрал с собой мой пистолет.