Текст книги "До встречи с тобой (ЛП)"
Автор книги: С. Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Глава 26
ТЕЙЛОР ВСКОЧИЛ на ноги, когда его адвокат, Калеб Монро, вошел в полицейский участок.
– Ты ее вызволишь?
– Она не в тюрьме, Тейлор. – Он целеустремленно подошел к стойке, добавляя: – Мы выясним, где она, но прямо сейчас тебе нужно успокоиться, иначе они ни хрена нам не скажут. А теперь иди и сядь, позволь мне разобраться с этим.
– Калеб…
– Ступай.
Тейлор сжал руки в кулаки, заскрежетал зубами, но сделал то, что сказал ему Калеб, потому что хотел знать, где Джуд и все остальное, однако приходить в дом ее семьи – что Калеб угрожал ему не делать – он пытался, но пока безуспешно. Со своего места он видел, как его адвокат обсуждал то, что казалось самым обыденным делом, словно говорить о погоде за окном, судя по тому, как они смеялись и были очень расслаблены. Через несколько минут Калеб подошел к Тейлору и сказал:
– Пойдем.
– Где она?
– Обсудим это снаружи.
Они вышли на оживленный тротуар и прошли полквартала, прежде чем Калеб остановился и сказал:
– Она у своих родителей. Мы могли бы догадаться, поскольку ее не арестовали. Поэтому у нас есть право подать документы от ее имени, если ты считаешь, что на данный момент она все еще хочет отстаивать свои права.
– О чем ты? – спросил Тейлор, скрещивая руки на груди. – С чего вдруг она этого не будет делать?
– Потому что ушла добровольно. Она вернулась к этим монстрам сама.
– Нет, она этого не сделала. Они собирались арестовать меня. Я бы боролся за нее. Она это знает. Она ушла, чтобы защитить меня.
– Однако у нас нет заявления от нее, подтверждающего это. Знаем только то, что она добровольно вернулась в их дом.
– Нам нужно идти. Они отправят ее обратно к Бликману.
– Как твой адвокат, я еще раз повторяю держаться подальше от резиденции Болер, пока закон не будет на нашей стороне. Они могут арестовать тебя по ряду обвинений, Тейлор, и эти аресты не дадут поменять опекунство. – Он вздохнул. – Знаю, что это…
– Нет, блядь, не знаешь. Ты не знаешь, каково это – жить с осознанием того, что они издеваются над ней эмоционально и физически. Когда я увидел ее привязанной к этой чертовой койке в больнице, она была так накачана наркотиками, что потеряла сознание, лицо было бледным, а губы сухими, что означает, что на тот момент ей не давали ничего есть или пить около шестнадцати часов. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты мог бы вот так увидеть того, кого любишь, и просто сидеть, и ждать.
Он отвел взгляд, а затем посмотрел вниз по улице, куда угодно, только не на него. Когда он снова повернулся к Тейлору, его голос перешел на шепот.
– Держись. Чертовых. Рамок. Мы освободим ее, а пока ты должен использовать закон против них. Занятие самосудом только навредят нашему делу и, в конечном счете, ей.
– Даю тебе два часа.
– Три.
– Ладно. Три. И тебе лучше, блядь, разобраться с документами к тому времени.
Два часа спустя Тейлор получил неожиданный звонок. Калеб сообщил:
– Они подали на нас судебный запрет. Оно будет работать до тех пор, пока мы не сможем доказать обратное. Я уже отправил запрос на ускоренное слушание по этому делу. Жду ответа.
Тейлор сидел на диване, оцепенев. Его голос был полон разочарования и шока.
– Гребаный судебный запрет? Против меня? Ты шутишь?
– К сожалению, это правда.
Он цеплялся за все, что могло удержать его на плаву от отчаяния, готовое целиком поглотить его.
– Там есть ее имя?
– Ты не можешь приближаться к ней, но нет, она не подавала заявление. Это сделал ее отчим, и в глазах суда это все, что имеет значение.
– Судебный запрет должен быть против них. – Теперь Тейлор был взбешен.
– Нас подбили. Это жестоко, но законы на нашей стороне, и у нас есть план. Давай просто следовать тому, о чем договорились, и когда я получу информацию о слушании, я тебе перезвоню. А пока не ходи туда. Не подходи к Джудит.
Слушание было назначено на четыре часа дня после того, как Калеб потянул за ниточки и как только был назначен судья. Он дважды играл с ним в карты, и использовал эти связи в интересах своего клиента.
Семь часов спустя Калеб и Тейлор стояли в его кабинете через стол от семейного адвоката Болеров. Джуд там не было, как и никого из членов семьи. Вероятно, для них это было безопаснее, несмотря на презрение к Тейлору.
Когда судья сел, было видно его уставший вид. Тейлор не ждал ничего хорошего, но Калеб казался уверенным. Судья начал:
– Я прочитал аргументы обеих сторон, и мне любопытно, как это дело вообще появилось. С одной стороны, мистер Барретт показал образцовое поведение. Как всем нам известно он – прямой потомок известной семьи. За эти годы они собрали миллионы благодаря благотворительности. Он хорошо образован и трудолюбивый работник с уважаемым послужным списком в области архитектуры. – Он остановился и посмотрел на Тейлора, как бы проверяя свои выводы из досье. Затем он сдвинул очки на переносицу и добавил: – И есть Болеры, которые подали этот иск против мистера Барретта в защиту своей дочери, которая в настоящее время находится под их опекой – юридически. – Он взглянул на адвоката Болер, но, похоже, не был впечатлен. – Так в чем же дело?
Заговорил Калеб.
– Судья Мэтьюз, семья Болер не защищает свою дочь, а подвергает опасности. Мистер Барретт может засвидетельствовать условия, в которых она находится, а также рассказать об ужасных подробностях того, что она рассказала ему о своем лечении под «присмотром» своей семьи и врачей в Бликман. Но, помимо этого, мистер Барретт – муж Джудит Болер. Они поженились две недели назад…
Другой адвокат прервал его:
– Я бы возразил насчет так называемого брака.
– Это не «так называемый брак», – вмешался Калеб. – Это законное, обязательное к исполнению соглашение между двумя людьми, которые любят друг друга.
Судья в недоумении смотрел на двух адвокатов.
Адвокат Болер произнес:
– Судья Мэтьюз, семья Болер считает, что их дочь Джудит была вынуждена согласится на этот брак, так как была под воздействием стресса и лекарств.
– Пошел ты! – Закричал Тейлор и встал, ударяя ладонями по блестящему деревянному столу между ними. – Я люблю ее, а она любит меня. Никто никого не принуждал.
Калеб схватил Тейлора за руку, и тот сел, подчиняясь ему.
– Пожалуйста, позволь мне разобраться с этим, Тейлор.
Калеб продолжил допрос другого адвоката.
– С чего вы решили, что это принуждение? В то время она не принимала наркотики, потому что была с моим клиентом. Она накачана наркотиками только тогда, когда находится с вашими клиентами. Так что она вышла замуж по собственному желанию…
– Как будто эти утром она ушла от него не по собственной воле.
– Она ушла, так как полиция сказала, что арестует мою клиентку, если она не пойдет с ними.
Другой адвокат улыбнулся.
– Тебя что-то уже совсем занесло. Семья подала этот судебный запрет против вашего клиента с согласия своей дочери. – Он открыл свое досье. – Кроме того, он жестокий и пытается промыть ей мозги за спиной родителей мисс Болер. – Усмехнувшись, он взглянул на судью, ожидая, как ему показалось, дополнительной драмы. Положив перед судьей три фотографии Джуд, он продолжил:
– Фотографии говорят сами за себя. Это состояние ее тела на данный момент – синяки на верхней части позвоночника, в области ключиц и вокруг ребер. Все места были выбраны вашей клиенткой, чтобы их не могли увидеть ее родители.
Тейлор сглотнул, зная каждый из этих синяков наизусть. Он знал их на вкус и когда касался. Его сердце замерло при виде фотографий; Джуд в смятении и прикрывает себя, явно сфотографированная против ее воли. Тейлор прочистил горло и подтолкнул Калеба, который начал терять хватку в этом деле.
– Мне нужна поговорить с клиентом.
Судья Мэтьюз сказал:
– Даю вам две минуты и надеюсь, вы найдете хорошее оправдание.
Калеб и Тейлор отошли в дальний угол комнаты, и Тейлор прошептал:
– Я бы никогда не ударил ее. Никогда не причинил ей вреда.
– Что это за синяки?
Тейлор ненавидел выставлять их близость напоказ, но у него не было выбора.
– Подарок от меня, когда мы занимались любовью. Это засосы.
Калеб посмотрел ему прямо в глаза и спросил:
– Уверен?
Начиная выходить из себя, Тейлор парировал:
– Конечно, уверен. Я знал, что делаю, и… – Сделав глубокий вдох, он добавил: – ей это понравилось.
Покачав головой, он вздохнул.
– Я не могу вернуться туда и спорить о том, что ей это понравилось. Мы должны придерживаться нашей версии истории и фактов.
– Я бы никогда намеренно не причинил ей боль.
– Послушай. Не говори больше ни слова. Я серьезно. Ни единого чертова слова, что бы он ни говорил. Он пытается добиться от тебя еще одного всплеска эмоций, чтобы доказать твою жестокость. Так что сиди там и не вешай ему лапшу на уши. Понял?
– Понял.
Тейлор чувствовал, что начинает тонуть под обвинениями в сочетании с оправданиями. То, что он не мог поговорить с Джуд, добавило ему еще один повод для стресса к их и без того хреновой ситуации. Он снова сел, сгорбившись, чувствуя свое поражение.
Калеб прочистил горло и заявил:
– Это знаки любви, полученные во время занятий любовью. Мой клиент не причинил бы вреда женщине, которую любит и пытается защитить. – Он передал фотографии обратно другому адвокату. – Если его обвиняют в домашнем насилии, это то, чего мы не потерпим и будем бороться до последнего.
Судья Мэтьюз терял терпение.
– Это дело выходит из-под контроля. Поскольку здесь нет заявителей, которые могли бы подтвердить это, то, так или иначе, мы не можем доказать, были ли эти ушибы нанесены в результате жестокого обращения или иными способами. С учетом вышесказанного, ради экономии нашего времени и защиты заявителя, я сокращаю срок судебного запрета и оставляю в общей сложности на три дня. За это время мы вновь встретимся с двумя сторонами и свидетелями и посмотрим, что случится после этих трех дней. – Он встал и сказал:
– Хорошего дня, джентльмены.
Тейлор лишился дара речи. Калеб кипел от злости, но сохранял невозмутимое выражение лица. Адвокат Болер тихонько усмехнулся, собирая фотографии и досье.
– В следующий раз повезет, – злорадно сказал он.
Тейлор так много хотел сказать, но, слушая Калеба, он держал рот на замке. Его руки, обе одновременно, начали дрожать, и он посмотрел на них, лежащие на его коленях, как будто они были отделены от его собственного тела. Из-за стресса его болезнь прогрессировала, и Тейлор ощущал все ее последствия.
Калеб велел ему уйти и ничего не говорить, пока они не выйдут из здания суда. Тейлор последовал за ним, и двое мужчин молча пошли бок о бок по тротуару.
– Все пошло не по плану, – объявил Калеб, смотря вниз на улицу, как только они остановились. – Но это еще не конец. Нам дали три дня, чтобы собрать доказательства и сопоставить с нашим делом. Это хорошо.
– Что же здесь хорошего? В том, что я не увижу ее еще три дня, или то, что меня только что обвинили в избиении своей жены? Или в том, что я, очевидно, вынудил Джуд выйти за меня замуж против ее воли? Я сбит с толку, так что, будь любезен, объясни.
– Помимо принуждения, других обвинений в судебном запрете нет. Они избавили тебя от этого, поэтому сейчас можем с этим разобраться. Мы знаем, с чем имеем дело. Теперь, когда встретимся снова, будем более подготовлены.
Глядя Тейлору в глаза, он сказал:
– Не делай глупостей. Не ходи туда и не звони им. Не связывайся с ними никакими способами. Все, что ты сделаешь или скажешь будет использовано против тебя. Чтобы мы выиграли, нам нужно, чтобы ты оставался невиновен. Если у нас все получится, в чем я не сомневаюсь, она выйдет отсюда с тобой уже в пятницу.
– Она будет здесь?
– Да, судья хочет ее личного присутствия. Она будет вынуждена, глядя прямо тебе в глаза, обвинить в принуждении, чтобы этот запрет остался в силе. Думаешь, есть шанс, что она это сделает? – Он посмотрел в глаза Тейлора в поиске любой лжи с его стороны.
Пристально глядя ему в глаза, он ответил.
– Нет. Ни единого.
Калеб удовлетворенно кивнул.
– Хорошо. Будем на это надеется.
Двое мужчин повернули за угол. Калеб протянул руку и поймал такси. Когда он садился, сказал:
– Терпение, мой друг. В пятницу мы уничтожим их. А пока я все проверю. Будь на связи и держись подальше от неприятностей. – Дверь захлопнулась, и такси уехало.
Тейлор простоял на этом углу ещё пару минут… по крайней мере, пять дезориентирующих минут, прежде чем мог чувствовать свои ноги. Он не знал, куда идет, но знал, что в его квартире нет ничего, ради чего стоило бы возвращаться.
Когда он поднял взгляд в серое небо, перед глазами, как на проекторе, проявилась его жизнь; на долю секунды он был напуган тем, что, возможно, он умирает. Когда он шел по улице, вспоминал так много раз, когда Тейлора называли «Золотым мальчиком». С таким соответствующем прозвищем, в каком-то смысле, он всегда был обречен на неудачу.
Паркинсон.
Кэтрин.
Его родители.
Руфус.
А теперь и семья Джуд.
Мир, казалось, был полон решимости исправить то, что он натворил; мальчик родился слишком умным, слишком красивым, слишком добрым, слишком талантливым – слишком много всего. Карма хотела наказания, поэтому безжалостно отыгралась на Тейлоре в трехкратном размере.
Но на что никто из них не рассчитывал, и чего Карма не могла предсказать, так это на то, что «Золотой мальчик» был полон решимости позволить судьбе разрушить его счастье. Джуд ничего не могла сделать. Она была во власти судов, больницы и своей семьи. Возможно, она и не была в состоянии бороться, но он мог, и будет. Он будет сражаться не только за нее, но и за себя. Все его сердце и душа были поглощены женщиной, которую он был вынужден оставить.
Все то удручающее дерьмо, которое с ним случилось, прекрасно. Что угодно. Но он сам отказался принимать это; отказался позволить кому-либо еще диктовать его будущее.
Тейлор вернет Джуд. Должен был быть способ доказать, что они совершают ошибку, и он был полон решимости найти этот способ.
Глава 27
НИКТО в своей жизни не был готов к тому, чтобы его жизнь показывали словно под микроскопом; препарировали и придирались к каждой детали, вырванные из контекста при проверке. Но Тейлор старался изо всех сил. В то утро он явился в суд в свадебном костюме, надеясь, что нити, связывающие его с Джуд, не разорвутся и сегодня. Прошло три дня с тех пор, как он видел Джуд. Он был готов защитить свою любовь и вернуть жену. Двенадцатое июня. Калеб ждал его у здания суда в кофейне на углу и не терял времени даром со своим клиентом.
– Не говори, пока не дашь показания. Понял?
– Да.
– Не смотри никому в глаза, кроме судьи. Понял?
– Даже Джуд?
– Она – другое дело. Мы должны расположить ее сочувствие на нашу сторону.
– Сочувствие? Мы женаты.
Калеб на это ничего не ответил. Он только недоуменно приподнял бровь.
– Не смотри в глаза, Тейлор, ни на кого. Ни ее родителей, ни на кого-либо из членов ее семьи, даже на ее команду юристов. Они сочтут это враждебным и используют против тебя. Помни, что они попытаются вывести тебя, чтобы оставить свой судебный запрет в силе. Не позволяй им этого. Понял?
– Понял.
Он остановился и посмотрел на Тейлора. Тон голоса Калеба Монро был очень серьезен для восьми утра, но Тейлору это нравилось. Калеб предупредил:
– Не говори ни с кем, кроме судьи. Ни с кем. Уяснил?
– Да.
Они вошли в здание суда и прошли через металлодетекторы. Как только они снова остались одни, Калеб продолжил говорить:
– Нам повезло, что это слушание прошло так быстро. Чертовски повезло, что судья Мэтьюз принял нас и выслушал после вчерашнего. Давай не будем все портить. Независимо от того, что они говорят, мы должны сохранять хладнокровие. Понимаешь?
– Понимаю, но мы не можем проиграть.
Калеб был сосредоточен на происходящем.
– Я буду сражаться до последнего. – Тейлору понравилась уверенность в его голосе, поэтому он кивнул, потому что хотел того же.
Он тоже хотел выиграть.
Они вошли в зал суда и заняли свои места. Тейлор не рассказал об этом своим родителям по многим причинам, но, прежде всего, он не мог смириться с их разочарованием из-за того, что это случилось c их Барреттом. Он даже не сказал им о том, что женат, так что возбуждать судебный запрет было не тем, что он действительно хотел делать. Поэтому он собирался сделать это в одиночку. Позади него сидели несколько незнакомых лиц, остальные с другой стороны, а Джуд и ее юридической свиты еще не было.
Большие дубовые двери, нуждавшиеся в смазке, открылись, и скрип петель заставил Тейлора обернутся. Вот тогда-то он и увидел их: адвокатов, отчима, тетю, Айлу и Джуд, в самом конце. Сегодня она была смесью той женщины, которую он знал. Она была наполовину Джудит, с туго зачесанными назад волосами, и наполовину Джуд в платье, которое было на ней, когда он влюбился в нее. То самое платье, в котором он женился на ней. Зеленое с маленькими розовыми цветочками, вышитыми по низу. Розовый свитер в тон покрывал ее плечи. Даже с явной грустью на ее лице, на котором совсем недавно была улыбка, она была ошеломляющей, и у Тейлора перехватило дыхание.
Айла увидела Тейлора, и на ее лице появилась легкая улыбка, своего рода молчаливое извинение, но ему было наплевать на нее. Он только хотел, чтобы Джуд посмотрела на него, но она продолжала смотреть в пол, опустив голову. Плохой знак.
– Дай угадаю, – прошептал Калеб. – Она та, что в зеленом и розовом?
– Ага.
– Черт, – пробормотал он себе под нос. – Они сломали ее.
Лишь взглянув на ее платье он понял – это был знак. Но она не смотрела на него, и этот знак был громче, чем само платье. Мысль о том, что они сломали ее, заставила его кровь вскипеть.
– Я говорил тебе, что они причинят ей боль.
– Успокойся, Тейлор. У нас есть улики.
– Улики не имеют значения, если она их оспаривает, и они заставляют ее встать на их сторону.
Калеб повернулся к Тейлору.
– Повтори еще раз. Есть ли какой-нибудь шанс, чтобы она ополчилась на тебя?
– Она не скажет ни слова. Я уверен в этом, – ответил он, не колеблясь. – Сначала ее бы пытали, но, видимо, это уже произошло. Она не пойдет против меня, если сможет с этим справиться.
– Остается вопрос, получится ли это у нее?
Тейлор встал, когда Джуд проходила мимо, но она по-прежнему не смотрела на него. Между ними встал ее адвокат и повел девушку к концу стола. Тейлор никогда не был жестоким человеком. Он был слишком благоразумен для этого. Но как только он встретил Джуд, как только он почувствовал настоящую любовь, внезапно понял желание отдать свою жизнь за кого-то другого, принять удар на себя, чтобы защитить того, кого любишь. Он отвернулся от спины адвоката, желая поколотить его за то, что он был стеной, которая отделяла его от нее. Он сел, пытаясь найти причину его головокружения, прийти в себя и снова отдышаться.
Через тридцать минут после начала процесса Тейлор посмотрел на соперника и заметил, как ее большие сине-зеленые глаза украдкой взглянули на него. Она отвела взгляд, но казалось, что ее глаза были прикованы к нему, потому что она снова оглянулась.
Джуд увидела Хейзел. Он был в «свадебном костюме», как он однажды игриво назвал. Ее сердце было на другой стороне зала суда, надежно спрятанное в его переднем кармане, но когда она посмотрела на него, и их взгляды встретились, она снова почувствовала слабый отголосок сердцебиения в груди. Чем дольше она там сидела, тем сильнее становился ритм.
Терпение Джуд пришел конец, когда ее адвокат стукнул кулаком по столу перед ней, и выкрикнул:
– То, что ты испытываешь – не любовь. Это одержимость. Действие таблеток, от которых твой разум мутнеет. Ты влюбилась в его лесть и деньги. Мистер Барретт продемонстрировал красивую свадьбу, хотя все это время у него были дурные намерения по отношению твоего наследства и счастья.
Она хотела сбежать; убежать от ненависти, которая душила ее. Слова адвоката, подобно яду, впитывались в уши Джуд. Она не могла смотреть на Хейзел, который все-таки променял ее жизнь на свою. Они сказали, что будут с ним помягче. Они сказали, что снимут обвинения, если она просто согласится еще на один год. Один год ее жизни в обмен на его… что означало отпустить его. Зал суда мог быть покрыт гламурными деревянными стенами и мягкими сиденьями, но это место было не лучше, чем «изолятор» в Бликман. Просто пытки менее очевидны.
Фотографии были представлены судье снова, и она хотела бы, чтобы ей не показывали этот фильм ужасов, которые они на придумали, снова. Пока судья рассматривал их, она украдкой взглянула на бесконечную очередь людей, туда, где находилось ее сердце. Голова Хейзел была опущена, а глаза закрыты, когда он потирал виски. Однако молодой человек поднял поднял глаза, когда женщина села позади него. Ее мать?
Когда полицейские привезли ее домой, отчим и тетя Джуд находились в гостиной. Джуд упала на твердые мраморные плитки фойе, желая, чтобы она разбилась вдребезги до состояния небытия.
– Ты добилась, чего хотела.
Ее тетя улыбнулась и сказала:
– Еще нет, дорогая. Но скоро.
На что еще они способны? У Джуд ничего не осталось, ничего, что имело бы для нее значение.
Она узнала об этом достаточно скоро. Сделка была заключена. На один год. Один год – и все, что осталось от наследства. Один год в обмен на ее жизнь. Достаточно времени, чтобы перевести деньги на оффшорные счета без каких-либо подозрительных действий. И за это ей пообещали, что на это время она не вернется в Бликман. Они вернули бы ей все, что она хотела, – ее свободу, счастье, ее мужа, – если бы она просто согласилась на этот год и деньги.
После того, как Джуд продала свою душу самому дьяволу, она поднялась наверх, а затем поняла, что ее мать пропала без вести во время охоты на ведьм. Она оглянулась в поиске хоть какого-нибудь признака ее присутствия, но так ничего не нашла.
Айла встала и подсела к матери Джуд на стороне Хейзел в зале суда. Джуд понятия не имела, что та задумала и стоит ли ей вообще доверять, но когда она увидела сочувствие, отразившееся на лице Айлы, она подумала, может быть, у нее появился союзник. Ничто в ее жизни больше не имело смысла, и ее это крайне утомляло. Вид двух из тех, кого она считала бывшими врагами, поддерживающих сторону справедливости, заставил ее улыбнуться. И Айла мягко улыбнулась в ответ.
Пока ее адвокат не затронул болезнь Паркинсона и то, как она этим еще больше укорачивает себе жизнь. Хейзел был прав. Все, что касалось их, было продано в обмен на деньги. Неужели дело и правда только в деньгах? Она больше не могла этого выносить.
– Замолчите!
От ее внезапной вспышки эмоций весь зал суда оглянулся в ее сторону. Судья спросил:
– Что, простите?
Джуд быстро заморгала, когда вымышленная лампа для допроса осветила ее. Она опустилась на стул и самым мягким голосом повторила:
– Пожалуйста, перестаньте нападать на него.
Она не осмеливалась взглянуть на Хейзел. Она сломается; вместо этого она старалась оставаться сильной. Судья взглянул на нее.
– Мисс Болер, пожалуйста, сохраняйте тишину во время разбирательства. Вы наняли адвоката, который представляет Вас. Позволь ему делать свою работу.
– Не смейте так говорить с ней.
Молоток с грохотом опустился, когда всеобщее внимание переключилось на Тейлора, который только что заговорил. Судья потребовал:
– Мистер Барретт. Сядьте, или я прикажу вывести Вас отсюда.
Калеб потянул Тейлора за руку, пока тот снова не сел рядом с ним.
– Заткнись, – пробурчал он себе под нос.
Адвокат Болер пошел в атаку.
– Это одно из состояний, который мы упоминали в заявлении. Она становится непредсказуемой и позволяет своим эмоциям брать над собой верх. Мисс Болер – больная женщина, нуждающаяся в постоянном уходе, наблюдении, которое не связано с чьими-то планами. Их брак – фикция. Он вынудил ее выйти за него замуж, когда она была не в стоянии ясно мыслить. Она была не в том положении, чтобы строить планы на будущее.
– Протестую! – возразил Калеб, вставая. – Что он мог получить, принуждая ее? У него и так есть деньги.
Тейлор был ошеломлен, буквально разбит в пух и прах, посреди Манхэттена этим поворотом. Он повернулся к единственной, кто успокаивал, но она не смотрела в его сторону. Его сердце бешено колотилось, когда он пробирался через это минное поле.
– Отклонено.
Адвокат углубился в документацию, чтобы указать на все попытки Тейлора заставить ее проводить с ним время. Каждая брошюра галереи, визитная карточка ресторана и букеты, которые он ей подарил, использовались против него.
Джуд почувствовала тошноту. Все ее памятные вещи были выставлены на всеобщее обозрение, правда была извращена. Каждый подарок, который она оставила на память об их совместном времяпрепровождении, теперь был испорчен и превращен во что-то ужасное. Перед ее глазами встали слезы, когда Джуд осознала, что ее жизнь – сплошная ложь. Ее. Жизнь. За. Его. Продано за семь миллионов долларов. Она не позволила слезам пролиться, ей нужно было сохранять непоколебимость. Все скоро закончится, и, судя по тому, как обстоят дела, она довольно скоро начнет отбывать свой годичный срок.
Как только Калеб начал выдвигать свой аргумент, другой адвокат нанес свой самый сильный вердикт. Он захлопнул папку и сказал:
– Давайте не будем забывать о сведениях, которые мистер Монро от всех нас утаивает.
Судья Мэтьюз имел репутацию человека, пресекающего выходки в зале суда, но даже ему стало любопытно, несмотря на возражения Калеба.
Ко всему ужасу и унижению Джуд, фотографии были показаны на всеобщее обозрение вместе с медицинским заключением, показывающим, что ей действительно прописали лекарства за два дня до свадьбы с Тейлором. Она с отвращением покачала головой. То, что ей прописали не означало, что она их принимала. Из-за этих обвинений она чувствовала себя угнетенной. Джуд никогда не давала свое согласие на это. Она бы ни за что на свете не обвиняла его характер или их любовь. Но она должна была отпустить это, должна была отпустить его.
Но, как продолжил адвокат Джуд, против доктора Конроя еще не было выдвинуто никаких обвинений, так что его последнее слово стало решающими для их судьбы.
– Она не в себе.
Три часа спустя Калеб вывел Тейлора из зала суда и спустился в вестибюль. Тейлор был застигнут врасплох.
– Что только что произошло?
– Я подам апелляцию, как только вернусь в офис.
Все еще шокированный результатом, Тейлор указал в направлении зала суда.
– Калеб, что, черт возьми, там только что произошло?
Калеб покачал головой.
Тейлор провел руками по волосам.
– Итак, судебный запрет был отменен. Но он только что аннулировал мой брак?
– Получается, да.
– На каком основании? Поясни. Простыми словами.
Калеб знал, что лучше не вдаваться в подробности, стоя так близко к зданию суда, но, глядя на Тейлора, у него не было выбора.
– Вердикт – ее принуждали, пока она принимала лекарства.
– Мы были там из-за неоправданного судебного запрета. Причем здесь наш брак?
– Все взаимосвязано, Тейлор. Они подали документы этим утром. Не знаю, почему Мэтьюз принял это. Чтобы сэкономить время? По поводу брака. Опекунства. И медицинских записях. Доктор официально заявил, что она душевнобольная и нуждается в уходе своих родителей.
Его мир рушился, и правая рука Тейлора начала дрожать.
– Что мне делать?
Калеб вздохнул.
– Иди домой. Отдохни немного. Мы попробуем снова, но уже в другой раз. Мы будем бороться, пока не победим, но прямо сейчас мне нужно в офис и выяснить, как мы, черт возьми, это дело прошляпили.
– За это время она уже будет мертва. Они убьют ее так или иначе. Разве ты не слышал? У нее на кону семь миллионов долларов. Интересно, сколько ещё они выпросили у нее и заставили подписать?
– Хорошая идея. Мы можем попытаться выяснить, сколько ещё осталось, когда будем ждать апелляции. Это может помочь.
Тейлор чувствовал себя оцепеневшим и в буквальном смысле избитым. Он изо всех сил пытался не терять надежду, когда потерял весь смысл своего существования. Не в силах найти причину в этом безумии, он спросил:
– Сколько времени займет апелляция?
– Не знаю. Я подам заявление о назначении нового судьи для слушания дела.
– Калеб, скажи, что есть такая возможность. Что есть шанс на победу.
– Теперь я даже не уверен, с чем мы имеем дело.
Черт!
