Текст книги "До встречи с тобой (ЛП)"
Автор книги: С. Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 22
– ПОДПИШИ ЭТО. – Доктор стоял над Джуд с ручкой.
– Подпиши, – потребовал он гораздо более настойчиво. Он никогда раньше так с ней не разговаривал, но она была не в себе и не могла сосредоточиться на реальности.
Пытаясь сфокусироваться, листок с бланком перед ней расплывался так же, как и ручка. Ее руки, казалось, тяжелыми, но она все равно потянулась к ручке и промахнулась. Попыталась еще раз, но ничего не вышло. Доктор взял ее руку и обхватил пальцами, затем поднес ручку к документу.
– Что это? – Спросила она устало, закрыв глаза.
– Просто подпиши!
Его слова, пропитанные гневом, проникли в ее затуманенный мозг, и она снова открыла глаза, на этот раз напуганная до чертиков. Доктор стоял над ней, его зеленые глаза пугали ее. Взгляд Джуд переместился с доктора на ручку и снова вернулся к нему, заметив, насколько его лицо было опухшим. Одной рукой он прижимал пакет со льдом к щеке, а другой – все ещё давил на нее ручкой.
– Подпиши. Мне нужно делать обход.
На этот раз она взяла ручку и попыталась разобраться в словах, которые размывались перед глазами.
– Ты вышла замуж, Джудит. И создала для нас кучу проблем.
Вышла замуж. Она пошевелила большим пальцем и коснулась нижнего ободка своих колец. Когда она их не почувствовала, начала паниковать, затем подняла руку, чтобы убедиться окончательно.
– Где мои кольца?
– Ты знаешь правила больницы. Никаких украшений. Ничто, в любом виде, не может быть занесено внутрь.
– Верните их, – умоляла она, пытаясь сесть, но безуспешно.
– Ты получишь свои кольца, если будешь хорошей девочкой в течение ближайшего месяца.
Она замерла. Возможно, она плохо видела, но ее разум совершенно ясно понимал, к чему он клонил.
– Месяц? О чем вы?
– Да, – сказал он, улыбаясь, листая ее медкарту. – Ты проведешь следующий месяц с нами. Разве это не хорошая новость? – Его темный взгляд поразил ее, проникая в самое сердце. – Даже лучше, как мне кажется. Это значит, что мы будем видеться намного чаще.
Теперь все стало ясно, включая ее видение.
– Я хочу увидеть своего мужа.
– Забыл предупредить, что тебе запрещено видеться с какими-либо посетителями в течение месяца реабилитации. Но можешь увидеть его, как только вернешься под опеку своих родителей. Теперь подпиши это, и давай уже начнем.
Она взмахнула руками, но была легко отброшена назад, ее тело было слабым по сравнению с его.
– Ты заплатишь за это!
– По правде говоря, – сказал он, – ты заплатишь.
Ее тело содрогнулось от страха.
– Я ничего не подпишу, пока не увижу его. В любом случае, что это за документ? И с какой стати вас так волнует мое замужество?
– Ты правда думаешь, что мы поделимся этим с твоим мужем? После всего, что мы спланировали?
У нее отобрали папку-планшет и швырнули на кровать. Сквозь стиснутые челюсти он процедил:
– Так ты подпишешь или нет?
Ее сердце заколотилось быстрее, страх эхом отдавался с каждым ударом. Выхода не было. Он не собирался никуда уходить, пока Джуд не сделает все, как он велит, поэтому, когда он сунул ручку обратно ей в руку и положил перед ней документ, она нацарапала свое имя поперек расплывающейся линии.
Доктор Конрой выхватил ручку из ее руки, а затем и бумаги, оставив глубокий порез на пальце Джуд. Он закрепил ее запястья ремнями прежде, чем она успела вырваться.
– Он придет за мной. – Она посмотрела на него, внимательно, разглядывая ушиб, и прошептала:
– Или он уже был здесь?
– Кажется, у нас впереди много работы. Твои галлюцинации ухудшились. – Он невесело рассмеялся. – Я упомяну об этом в твоей медицинской карте для следующих опекунов.
Джуд редко ругалась, но это вырвалось у нее от гнева и разочарования.
– Иди нахуй!
– Ты осмелела после брака, хотя тебе следовало бы бояться, малышка.
От угрозы ее тело обмякло, перед глазами встали слезы. Собравшись с силами, она заставила себя не плакать перед ним и стиснула зубы.
– Ненавижу тебя.
– Согласен, я тоже ненавижу себя, но это ничего не меняет. Мы все еще в этом дерьмовом мире, пытаясь улучшить остаток дня.
Джуд отвернулась от него. Доктор оставил ее привязанной к кровати и закрыл дверь. Она услышала, как щелкнул засов, и снова оказалась в этой камере предварительного заключения, запертая от внешнего мира.
Дернувшись несколько раз, Джуд поняла, это бессмысленно. Она будет здесь столько, сколько они захотят, или пока ее не освободят, в зависимости от того, что произойдет раньше, но прямо сейчас девушка понятия не имела, когда это произойдет.
Она презирала каждый уголок этого места, все различные стадии, через которые они проходили с каждым пациентом, но лежать в этой палате, “ожидая”, когда ее переведут в обычную палату – было хуже всего. Запястья болели от того, что она сидела в одном положении, и Джуд хотела, сдвинуть ноги.
«Им» нравилось, насколько уязвимы пациенты в таком положении, и они наслаждались видом, когда больничный халат едва прикрывал ее тело.
Сосредоточившись на технике боксерского дыхания, которой она научилась после первой попытки самоубийства, она попыталась унять возмущение, которое пронзило каждый пробудившийся нерв.
Вдох. Один. Два. Три. Четыре.
Выдох. Раз, два. Три. Четыре.
Вдох. Один. Два. Три. Четыре.
Выдох. Один. Два. Три. Четыре.
Это не помогло. Она была готова бороться до конца и понимала, что они не переведут ее в другую палату, пока она не проиграет. Система подавления заключалось в том, что она сдавалась, но в этом у нее не было абсолютно никакого желания. Она никогда этого не делала. В конце концов, ее перевели.
В Бликмане время не имело значения. Джуд жила по часам, как улитка; каждая минута имела большее значение, чем минуту назад, она теряла счет в днях. Не было ни начала, ни конца. Только восход солнца, день, закат и ночь. Четыре разных времени.
Вдох. Один. Два. Три. Четыре.
Она смотрела, как солнце садится и крадет ещё один день, пересекая через всю комнату. Может быть, последние четыре месяца ее жизни она просто придумала. Может, все это время она находилась здесь.
Без завтрака.
Без обеда.
Выдох. Один. Два. Три. Четыре.
Когда медсестра принесла ужин, она поставила поднос на столик в дальнем углу. Джуд не могла дотянуться, и медсестра подошла ближе.
– Почему ты так сильно сопротивляешься этому? Ты же знаешь, что бывает с теми, кто сопротивляется, Джудит.
Джуд закатила глаза.
– О, вовсе нет. Может, потому что я не сумасшедшая.
– Не знаю, помнишь ли ты меня, я медсестра Лейси. Однажды я уже была твоей сиделкой, – прошептала она, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что никто больше не подслушивает. Она сдвинула ремешок повыше на руке Джуд, а затем достала из кармана немного лосьона. Слегка коснувшись запястья Джуд, она улыбнулась.
– Слышала, ты вышла замуж.
– Да, – ответила Джуд еще тише.
– Поздравляю. Он красивый?
Сквозь дымку прошлых визитов Джуд вспомнила медсестру Лейси. Она верила, что молодая медсестра делает все, что может, и по-настоящему заботится о своих пациентах. Она просто была наивна по отношению к тому, что на самом деле происходило в больнице.
– Он замечательный.
Она наклонилась и прошептала:
– Доктор Конрой был избит очень разгневанным мужем, который хотел, чтобы его жену отпустили. Думаешь…? – Она не закончила свой вопрос.
Я не выдумала его. Он был настоящим. Она улыбнулась. Мой Хейзел пришел за мной.
– Да, больше того, я надеюсь.
– Это хорошо, – ответила Лейси. – Никогда не теряй надежду. – Отступив назад, она схватила поднос и села на край кровати. – Мне нужно накормить тебя. Поможешь мне?
Джуд была голодна и хотела пить. Есть не означало сдаваться или уступать. Еда была нужна для выживания и поддержания сил. И в ее нынешнем затруднительном положении ей нужен был союзник, кто-то, кто проявил бы к ней сострадание, поэтому она ответила:
– С радостью.
Солнце село сразу после того, как медсестра вышла из своей палаты. Джуд уставилась в маленькое окошко, прекратив вырываться из ремней еще до того, как над зданием появилось солнце.
Она лежала в кромешной темноте, разные мысли начинали брать над ней верх.
Приходил ли сюда Хейзел? Был он у нее или нет? Может, ей почудилось, когда она увидела его?
Может быть, она и правда была сумасшедшей.
Джуд хотела спать. Она мечтала заснуть и проснуться с Хейзел в постели с открытыми глазами, как тогда, когда он смотрел, как она спит. Она хотела проснуться и увидеть, как солнце встает за окном его квартиры, пока она будет лежать в его объятиях. Она хотела выскользнуть из постели и приготовить ему завтрак, даря ему те же чувства, что и он ей. Она хотела верить, что ее жизнь с ним была настоящей, что он был настоящим, а не плодом воображения, не побочным героем ее безумия.
Несмотря на то, что медсестра Лейси подтвердила, что Тейлор жив, она изо всех сил пыталась верить, будучи запертой в этой гнетущей камере.
– Господи, пожалуйста, пусть Хейзел будет настоящим. Пожалуйста. – Она закрыла глаза и, в конце концов, заснула.
Солнце не разбудило ее. Доктор не стал будить. Даже добродушная медсестра с сочувствующими карими глазами.
Это сделал санитар.
Включив верхний флуоресцентный свет, он пропел:
– Проснись, солнышко! Пора немного размяться.
Джуд застонала, тело напряглось от тугих пут, а сердце переживало за Хейзел.
– Мне нужно в туалет.
– Сначала подвигаемся.
– Пожалуйста.
– Нет.
Она посмотрела ему в глаза.
– Умоляю. Не заставляй меня делать это в штаны.
– Я все уберу. Это моя работа.
Предательские слезы защипали ей глаза. Из-за них она проявила слабость, а она ненавидела казаться слабой. Но однажды она уже обмочилась, когда ее изолировали на один день, тогда она поклялась, что никогда не позволит этому случиться снова.
– Прошу по-хорошему. Пожалуйста, позволь воспользоваться уборной.
– Насколько сильно ты хочешь ею воспользоваться?
Каждый чего-то хотел…
– Сестра Лейси все еще на дежурстве?
– Она ушла. Теперь ты со мной. – Он облизнул губы, оглядывая ее.
– Тогда чей был приказ меня перевести?
– Доктор Конрой. Хочешь его? Или меня?
Прижавшись к стене так сильно, как только могла, она попятилась от него.
– Никого из вас. – Из этих двух вариантов не было ни одного нормального.
– Ну, вот и ответ. – Он расстегнул одну лодыжку, затем другую, но ее ноги были слишком вялыми, чтобы сопротивляться. Ее мышцы предали ее, и она уставилась на них сверху вниз, вытягивая руки, чтобы проверить их.
– Не бей и не пинай меня, или я оставлю тебя здесь.
От запаха кукурузных чипсов и кофе в его дыхании у нее скрутило живот, поэтому она отвернулась от него, пока он освобождал ей запястья. Одна рука. Затем вторая. После чего руки Джуд мертвым грузом рухнули, плечи ныли от боли в новом положении.
– Можешь идти? – Спросил он.
– Не уверена, – ответила она, все еще поворачивая голову, теперь от смущения. Это то, чего они хотели. Они хотели, чтобы их пациенты были слабыми.
Он подхватил ее на руки, как будто она ничего не весила, и усадил в инвалидное кресло, стоявшее в коридоре. Джуд оглянулась, когда ее вывезли из камеры. Судя по атмосфере этого места, была середина ночи. Вокруг не было ни души. Пациенты были заперты в своих палатах. Повсюду мертвая тишина. Она увидела пустую стойку регистрации и парадные двери позади. В углу загорелась красная лампочка – то ли камера, то ли сигнализация. Он повернулся и повел ее по зеленому коридору.
– Куда мы направляемся? – Спросила она, чувствуя неловкость.
– В твою палату.
– Я никогда раньше не была в этом крыле. Обычно я в голубом коридоре.
– Не в этот раз. Ты здесь надолго и, очевидно, понадобится дополнительная охрана.
Ерзая в кресле, ее голос стал громче.
– Можете перепроверить? Я всегда в голубом коридоре.
– Какая разница? Они все одинаковые.
– Наверное, мне лучше поговорить с доктором Конрой.
Он остановился перед туалетом.
– Перестань ныть, тогда я позволю тебе им воспользоваться.
Она откинулась на спинку стула и кивнула.
– Спасибо.
Он помог ей встать с кресла, и она воспользовалась перилами, чтобы войти внутрь, закрыв дверь для уединения. Она хотела бы остаться там навсегда, но знала – пока Джуд была накачена наркотиками ее судьба была решена.
Когда они вошли в ее новую палату, Джуд сразу поняла, в чем дело – здесь не было окон. В углу лежал голый матрас, и больше ничего. Покачав головой, она повторила:
– Нет, это неправильно. Мне нужно окно. И подушка, простыни или хотя бы подобие кровати.
– Ты же понимаешь, что это не «Four Seasons3», правда?
Джуд не ответила. Она просто смотрела вперед, когда он подтолкнул ее, и она ударилась об стул. Когда Джуд была в комнате, он убрал инвалидное кресло и сказал:
– Сладких снов.
Развернувшись, она ринулась к нему в крике:
– Нет! Не оставляй меня здесь!
Дверь захлопнулась, а верхний свет остался включенным. Оглядев на стены, она не увидела выключателя. Руки задрожали, когда она вспомнила, что пробудет здесь месяц. Они пытаются свести меня с ума. Она вспомнила, как говорила это Хейзел, и вот она оказалась в комнате без окон, без возможности определить время, день и направление. Она столкнулась со своим самым большим страхом – полной и ужасающей изоляцией – в месте, которого боялась больше, чем смерти.
Стоя над матрасом, она упала на колени и свернулась калачиком. На ум пришли образы ее обычной камеры, с облупившейся краской и металлическими решетками на окне. Она всегда ненавидела эту комнату, но по сравнению с этой предыдущая была роскошной. Там она ощущала себя в безопасности. Предыдущая комната не пыталась быть совершенной, чопорной или пристойной. Она была такая, какая есть, и Джуд ценила простоту той камеры. Но здесь… она не чувствовала ничего такого. Это была комната, пропитанная предательством, где люди продавали ее тому, кто больше заплатит. Закрыв глаза, она пыталась стереть все плохое и вспомнить хорошее – Хейзел. Хейзел. Хейзел. Хейзел. Хейзел.
Глава 23
КОГДА ДЖУД ПРОСНУЛАСЬ, доктор сидел в кресле неподалеку. Он поднял глаза, и она отползла в угол комнаты, насколько возможно.
– Доброе утро, Джудит.
– Убирайся!
– Сейчас, сейчас, – снисходительно сказал доктор Конрой. Он постучал ручкой
по блокноту. – Не переживай. Мы только обсудим кое-какие дела, а потом переведем тебя в более уютную комнату.
– Какие ещё дела?
– Деньги. Твои, если быть точным.
– У меня ничего нет, ни цента.
Он встал и положил свой блокнот на сиденье и сверху ручку.
Джуд представляла, как она бросится на него и вонзит эту ручку в доктора… но она никогда бы не сделала таких вещей.
Возможно, она и в психушке, но Джуд не была сумасшедшей. И, судя по тому, как доктор оставил ручку без присмотра, он тоже не верил, что она сумасшедшая.
– Вот тут вы ошибаетесь, мисс Болер. На самом деле, у Вас на счету больше, чем несколько миллионов долларов, и они нужны мне. Все.
– Не понимаю. У меня нет денег, – настаивала она.
Он потер лицо и хмыкнул, что прозвучало как разочарование.
– Ты действительно не обращала внимания все это время? Как ты думаешь, чем ты занимаешься, когда ты здесь?
– Казалось, что я выздоравливаю здесь, но это место сводит меня с ума.
Он тяжело вздохнул и снова сел, его пристальный взгляд был направлен на нее.
– Речь идет о деньгах. Всегда все связано с деньгами. Ты просто была глупа, чтобы втягивать кого-то еще в эту передрягу.
– О каких именно деньгах?
Наклонившись вперед, он сказал:
– Слушай внимательно, потому что я не буду повторять. Вот что мы сделаем. Ты подпишешь бумагу, что позволит перевести два миллиона долларов на счет. Когда я увижу, что деньги на моем счету, в целости и сохранности, то разрешу тебе увидеться с твоим мужем.
Думая о Хейзел, она села, чувствуя стыд за то, как она выглядит, и провела рукой по волосам.
– Какие два миллиона? Как я вообще это сделаю?
– Есть одна история. Хорошенькая маленькая Джудит подвергалась домогательствам со стороны своего большого плохого дяди. Она пытается покончить с собой. Когда у нее это не выходит, продолжает жить, словно ничего не изменилось. Правильно ли я поступаю?
Закатив глаза, она говорит:
– Продолжайте. – Об этом говорили каждый раз, когда она приходила на обследование.
Доктор улыбнулся.
– Дядя продолжает с того места, на котором остановился, но после смерти твоего брата тебе было нечего терять, и ты рассказала об этом его маленькой девочке – твоей двоюродной сестре. Она тебе поверила? – Казалось, ему наскучила эта история. – Она не только поверила тебе, но и обвинила тебя. Тоже самое сделала и твоя семья. Дядя совершает самоубийство. При оглашении завещания маленькая Джудит – соблазнительная, прекрасная Джудит – попадает в золотую жилу или, как мы любим называть, – под расчетный день.
Подтянув колени к груди, она уставилась на него, сохраняя невозмутимое выражение незаинтересованности, несмотря на шок, который испытывала внутри. Она понятия не имела, о чем он говорил с завещанием.
Держи рот на замке, напомнила она себе. Ничего ему не говори.
– Да, Джудит, я поговорил с тобой, с твоей семьей, и поскольку мы вроде как организовали все это дело, я хочу получить свою долю прямо сейчас. Что касается этого несчастного мужа, как же его?
Молчание и жесткий взгляд были ее единственным ответом. Доктор встал и собрался уходить, но Джудит спросила:
– Он все еще здесь?
Он передразнил ее, дерзко смеясь в ответ.
– Я знаю его имя, где он живет, его возраст, все о его болезни, и кто его родители. Чего я не понимаю, так это как ты вписываешься в его жизнь или почему ты называешь его Хейзел.
Ее глаза вспыхнули гневом, когда она услышала, как имя Хейзел слетает с языка доктора, как будто он имеет право даже произносить его вслух.
– Не понимаю, чего вы от меня хотите? Как, по-вашему, я добуду два миллиона долларов, когда у меня нет доступа к деньгам?
– Я уверен, он где-то рядом. Ты зря тратишь мое время, Джудит. За все, что я сделал, за потраченное время и просроченную компенсацию, я хочу получить свою долю, так или иначе. Так что хорошенько подумай об этом и прими правильное решение. Муж или деньги? Я вернусь через двадцать минут.
Дверь закрылась, свет погас, оставив ее одну в кромешной тьме комнаты. Она даже не могла видеть свою руку перед лицом.
Они пытаются свести меня с ума.
Борись.
Борись.
Борись.
На ощупь найдя матрас, она забралась на него. Лежа на боку, Джудит смотрела в том направлении, где, как ей казалось, находилась дверь. Пытаясь определить, открыты ее веки или закрыты, она опустила голову и вместо этого попыталась заснуть. Этот месяц обещает быть очень долгим.
***
ТЕЙЛОР СИДЕЛ В полицейском участке маленького городка, ожидая чей-нибудь помощи. Когда его наконец вызвали, подвели к столу молодого помощника шерифа. Они пожали друг другу руки, и помощник шерифа спросил:
– Чем могу помочь, мистер Барретт?
– Мою жену удерживают в Бликмане против ее воли.
Как только он упомянул Бликман, помощник шерифа вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Мы ничего не можем поделать с этим объектом. У них проходят регулярные проверки и код доступа. Если Вы хотите подать жалобу, Люсиль может помочь, но я должен предупредить – вариант не из легких.
Ладони Тейлора вспотели.
– Мои адвокаты рассматривают все варианты, но мне нужно вытащить ее сегодня. Они привязали ее и накачали наркотиками.
Помощник шерифа взял ручку и сказал:
– Не хочу Вас обидеть, но если ей там не место, то как она там оказалась?
– Ее родители упекли ее туда.
Его стул заскрипел, когда он откинулся назад.
– Зачем им это?
– Она не сумасшедшая, если Вы это имеете ввиду.
Его бесстрастное лицо дрогнуло.
– Послушайте, когда дело доходит до Бликмана – ситуация усложняется.
– И это говорите мне вы, – добавил Тейлор.
– Я не могу просто пойти туда и вывести людей, Вилли. Если Вы действительно верите, что она не сумасшедшая, можете получить постановление суда и выслать офицера.
Тейлор встал.
– Как мне это сделать?
Посмотрев на Тейлора, он произнес:
– Подключите своих адвокатов из большого города.
Как только Тейлор сел в свою машину, он позвонил Калебу.
– Я хочу, чтобы она вышла оттуда прямо сейчас!
– Я работаю над этим, Тейлор, – сказал Калеб Монро, тяжело вздохнув.
– Ничто в мире законодательства не происходит быстро. И ты это знаешь.
– Что я знаю, так это то, чему я, блядь, был свидетелем, и это моя жена потеряла сознание, выглядя так, словно она на грани смерти, в то время как они распластывают ее в этой гребаной пыточной. Так что не говори мне то, что мне и так известно. Просто помоги вытащить ее оттуда.
– Дай мне час.
– У тебя тридцать минут.
– Не приезжай туда без судебного ордера. Слышишь, Тейлор? Я понимаю, ты расстроен, но не усложняй мне задачу. Съешь что-нибудь и побереги силы. Тебе они ещё пригодятся.
– Что ты узнал насчет опекунства?
– Ее родители имеют полное право, а больница некоторые привилегии в ее лечении. Послушай, ты должен был сказать мне, что женился, и о ее проблеме. У меня могло бы быть преимущество в этом вопросе. Сейчас все против нас. И это не есть хорошо.
– Почему?
– Потому что она сидит в психиатрической лечебнице, которую ее опекун и врач считают необходимой. Вдобавок ко всему, нам придется бороться с мнением экспертов о том, что она была не в состоянии самостоятельно принять решение выйти за тебя.
Сосунок попал прямо в сердце. Внезапно испугавшись, что он может потерять Джуд, Тейлор перестал дышать. Его единственный воздух, которым стоило дышать, был прикован к больничной койке.
– Мы любим друг друга.
– Я понимаю. – Тейлору не понравился тон его адвоката. – Но это не зависит от нас, и дело не в чувствах. Речь о том, что лучше для нее. Это будет решать суд. Послушай, мне нужен час. Иди поешь. Подумай о себе. Я тебе перезвоню.
Тейлор начал вспоминать дни после того, как они поженились. Ему так много следовало сделать. Он должен был отвести ее к своему адвокату, чтобы она могла подать заявление о возвращении своих прав. Он бы купил ей личный телефон. Он бы никогда не позволил ей снова вернуться в этот ад, тем более одной. Он подводил ее снова и снова. Оглядываясь назад, он многое бы изменил.
Он был полон решимости все исправить ради нее, даже несмотря на то, что сейчас сидел в своей машине, подавленный тем фактом, что у него, возможно, вообще нет прав, что он, возможно, не сможет ей помочь, не говоря уже о том, чтобы спасти ее. У него были отличные адвокаты. Теперь пришло время доказать это. Заводя машину, он посмотрел на свой телефон. Он не мог больше сидеть здесь, без дела, поэтому, решившись, Тейлор поехал в Бликман, дожидаясь звонка от своего адвоката.
К счастью, ему не пришлось долго ждать. Позвонил Калеб и сказал:
– У меня есть судья, он свяжется с ними. Так как это станет юридическим делом, он попросит, чтобы ее освободили под твою опеку. Будь осторожен. Они не будут слушаться, поскольку ее родители по-прежнему являются законными опекунами. В данном случае брак ничего не значит. Я подам от твоего имени заявление о срочной передаче опеки, основанную не только на законном браке, но и на твоем чистом послужном списке и законном гражданстве штата Нью-Йорк.
– Как долго мне ещё ждать?
– Езжай в Бликман.
– Уже здесь.
– Тогда оставайся на месте. Я позвоню, когда получу ответ из офиса судьи.
– Спасибо. – Тейлор повесил трубку, но продолжал держать телефон в руках. Он наблюдал за зданием, словно ястреб. Когда ее отпустили, Тейлор решил скорее сбежать, поэтому подъехал на ряд ближе и поставил машину на самый край парковочного места. Зазвонил телефон, он сразу же ответил, услышав заветные слова:
– Все чисто. Иди и забери ее.
Завершив звонок, Тейлор бросил телефон в подстаканник. Подбежав к воротам, он остановился, увидев доктора, выходящего из здания.
– Мистер Барретт, Вы не представляете, что натворили. Мы начали не с той ноги, но я прошу Вас забыть про нее.
– Позовите мою жену! – Тейлор нажал на кнопку, но секретарша не ответила. Она просто впустила его. Слава Богу, его очарование подействовало на нее.
Доктор Конрой выглядел раздраженным, когда услышал, что ворота со звуком открылись без его разрешения. Повернувшись назад, он поднял руки, когда Тейлор подошел к нему.
– Умоляю оставить ее еще на день или два. Она очень больна.
Тейлор проигнорировал его и продолжил идти, пока не зашел в здание. Максин, секретарша в приемной, встала и улыбнулась.
– Дальше по коридору. Палата шесть.
Он ни разу не остановился и бросился бежать. Доктор звал его вдогонку, но ему было все равно. Джуд была его единственной целью. Пока доктор не крикнул:
– Джудит не в себе. Она поцеловала меня. Она умоляла меня о большем. Ты готов нести ответственность за женщину, которая даже не может отличить тебя от меня?
Положив руку на дверь, он оглянулся. Потребовалась вся его сила воли, чтобы сосредоточиться на том, чтобы вытащить отсюда Джуд. Как он смеет говорить о Джуд так, словно она ничего не значит, словно она не являлась всем для Тейлора. Он хотел покончить с ним, но сосредоточился на Джуд.
– Она никогда бы так не поступила. Ты не сделал ничего, кроме как причинил ей боль, но я защищу ее. Может, она не помнит мое лицо, но мое сердце – знает наизусть.
Тейлор не думал, что увидит темную комнату. Его сердце начало биться, когда он нащупал выключатель. Когда он ничего не нашел, отошел назад и заметил кого-то за дверью.
– Джуд, – тихо позвал он, затем включил свет.
Она лежала на матрасе, забитая в угол. Она не двигалась.
Войдя, он услышал за спиной голос доктора.
– Это довольно необычная ситуация может испортить ее лечение.
– Не трогай нас. Просто отпусти.
– Не могу.
Тейлор повернулся, его телом овладел гнев, руки сжались в кулаки.
– Отойди от меня. От нее. Это мое последнее предупреждение. – Его гнев захлестнул доктора, заставив его сделать три шага назад.
Даже несмотря на крики, Джуд не пошевелилась. Тейлор наклонился, его гнев обратился в горе, когда он прошептал:
– Джуд? Детка, это я. Хейзел. Ты меня слышишь?
На ней не было никакого покрывала. Матрас без простыней. Враждебность смешалась с беспокойством в его животе. Ненависть к мужчине позади него смешивалась с печалью к женщине перед ним. Как они могли так обращаться с моей Джуд? Как они могли вообще так с кем-то обращаться? Он легонько коснулся ее плеча и почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь. Он медленно скользнул с ее плеча, к голове.
– Я заберу тебя. Хорошо, Джуд?
По-прежнему никакого ответа.
Тейлор подхватил ее на руки. Она тихо вздохнула, когда он прижал ее к себе. Он встал и направился к двери, не опасаясь ни доктора, ни двух санитаров, стоящих рядом. Тейлор прошел прямо мимо них к шкафу.
– Где ее вещи?
Максин положила на прилавок большую прозрачную сумку на молнии, в которой лежали ее лавандовое платье, туфли и два кольца. С сочувственной улыбкой она сказала:
– Это все, что у нее было.
Он кивнул, не в силах говорить. Трагедия их любви сжала его сердце и заглушила слова. Когда он подошел к входной двери, подбежала медсестра и открыла ее.
Медсестра, казалось, поняла его молчание и прошептала:
– С ней все будет хорошо. Я проверила ее жизненные показатели час назад.
Тейлор не доверял никому из них. Их забота, казалось, заключалась в том, чтобы помучить пациентов и смотреть, кто выживет. Идя впереди него, медсестра открыла им калитку, как будто это каким-то образом помогло бы. Как она могла оставить Джуд в таком месте и гордиться своей работой? Ради всего святого. Эта палата будет преследовать его, так что он мог только представить, какой страх испытывала Джуд. Он повернулся боком. Джуд, с закрытыми глазами, перестала дрожать и прошептала:
– Я говорила им, что ты придешь за мной.
Его губы прижались к ее голове, и он сказал:
– Всегда.
Медсестра открыла пассажирскую дверь, когда Тейлор разблокировал машину и осторожно посадил Джуд внутрь. Когда он выпрямился, медсестра протянула ему бутылку воды.
– Убедитесь, что она пьет много жидкости, и ей нужно поесть в течение следующего часа или около того. Если вам что-нибудь понадобится, меня зовут Лейси.
– Из этого места мне ничего не нужно, – парировал он с предупреждением в голосе. Он оставил ее стоять там, с бутылкой в руке. Руки Тейлора начали дрожать, когда он пристегивал свою полубессознательную жену. Он был уверен, что сейчас это было от злости, а не из-за его болезни.
Пристегиваясь, он взглянул на нее – хрупкую, безжизненную, бледную – совсем не его Джуд. Однако, это то, что хотела ее семья? То, что предназначалось для нее судьбой? Как они могли так поступить со своей собственной дочерью? Как они могли так поступить с кем бы то ни было и мирно спать в своем замке цвета слоновой кости?
Он завел двигатель и задним ходом выехал с парковки. Он хотел вернуть свою жену и сделал бы все возможное, чтобы вернуть ее улыбку. Убраться к черту подальше от больницы было хорошим началом, и он сорвался с места, умчавшись так быстро, как только мог.
Когда вывеска больницы давно исчезла, Тейлор нежно прикоснулся к ней и прошептал:
– Скоро будем дома, любовь моя.
