Текст книги "Сексуальный студент по обмену (ЛП)"

Автор книги: С. И. Холл

Соавторы: Анджела Грехем
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Не то, чтобы я была не рада это услышать, но просто обязана спросить своё недоверчивое:

– Почему?

Его рот медленно растягивается в сексуальную улыбку.

– Потому что, любовь моя, я уже нашёл то, что подогревает мою кровь.

– Меня? – я пытаюсь не съёжиться, охваченная смущением от своего же высокомерного зазнайства, и меня ещё больше сковывает страхом от того, что я могу ошибаться.

Он давится смешком, отвечая с теплотой:

– Да, тебя.

Романтическое блаженство захватывает меня в долю секунды, и я целую его – если быть более точной, набрасываюсь на него, приподнимаясь на носочках, и притягивая его голову вниз, чтобы обрушить свои губы на его. Он рад подсобить, и, обвив мою талию руками, отрывает меня от земли, издавая краткий смешок, который вибрацией проходит по моим губам.

Я отстраняюсь и широко раскрытыми глазами пялюсь на него, пытаясь выяснить, над чем он смеётся. Извиваюсь, пытаясь выпутаться из его хватки, но он цокает языком, усилия её.

– Прекрати, – требует он серьёзным тембром, но веселье из его глаз никуда не исчезает. – Я смеялся, потому что счастлив, Эхо. Моменты, когда ты отпускаешь всё, и действуешь первая, опьяняют. Мы избавим тебя от этой неуверенности, потому что я хочу больше твоей смелой сексуальной раскрепощённости. И ты её получишь.

Тут же успокоившись и немного воодушевившись перспективой, я улыбаюсь и дарю ему быстрый поцелуй.

– Обещаешь?

– О, я обещаю, – рычит он, выглядя разочарованным, потому что вынужден поставить меня на землю. – Нам лучше догнать остальных. Кажется, навыки моего тур-гида немного погасли, – он улыбается. – И виновата в этом, конечно же, ты, моё прекрасное отвлечение.

Мы бежим, так и держась за руки, к доку, и я смеюсь весь путь. Сегодня погожий день в изумительном городе, и я с невероятным человеком. Мне всё равно, кто слышит моё счастье.

Нат смеётся, когда мы приближаемся.

– О, пожалуйста! Избавьте меня от этого. Вы даже не знаете, что мне пришлось предложить этому парню, – говорит она, указывая большим пальцем за плечо, – чтобы задержать лодку из-за вас двоих.

Мы замедляемся, когда приближаемся к ней, и я спрашиваю:

– Ты же шутишь…. Правда?

Я на самом деле начинаю сомневаться, когда обдумываю то, с кем разговариваю, наблюдая, как её бровь вопросительно изгибается.

– Нат, скажи, что ты шутишь, да?

– Конечно, шучу, – фыркает она, отмахиваясь от меня, – я Бриджет напрягла.

– Она всё еще шутит, – отвечает Бриджет с ухмылкой, хлопая Нат по руке.

– Леди, – Кингстон протягивает руку, побуждая нас сесть в лодку, и указывает головой. – Начнём?

– Тебе так повезло, что у тебя этот акцент, – дразнит Нат, вскидывая брови. – В ином случае, мне пришлось бы тебе напомнить, кто именно задержал для вас лодку.

Кингстон смеётся.

– Принято к сведению, Натали. Прошу прощения, – он придаёт своим последним словам ещё больше акцента, а я тайно бросаю ему улыбку.

И пока мы наслаждаемся прогулкой на лодке по городу, живая вопиющая красота простирается в каждом направлении, куда бы мы не посмотрели. В конце концов, мы останавливаемся на ланч.

Мы кушаем вместе, болтая о возможных планах на вечер. Какому-то парню, которого я не знаю, понравилась Бриджет, и он даёт ей два билета на выступление в концертном холле сегодня вечером. Кингстон в шоке объясняет, как тяжело достать их, и очень резко выражается о том, что тот может захотеть взамен.

– В любом случае, неважно, – Бриджет прекращает предупреждающую речь – Он дал мне только два билета, а я не иду, если Натали и Эхо не могут присоединиться ко мне.

Я открываю рот, готовая сказать ей, как это внимательно с её стороны, и что я не против, если она возьмёт только Натали, до тех пор, пока они будут в безопасности, но Кингстон начинает первым.

– Вот как мы поступим… Я сделаю пару звонков, договорюсь с охраной и найду вам машину, чтобы убедиться, что ваше с Натали мероприятие пройдёт безопасно, потому что у нас с Эхо уже есть планы на вечер.

– Есть? – спрашиваю я.

– Есть, – он поднимает мою руку и целует местечко на запястье, которое ему, кажется, особенно нравится.

– И какие?

– Оу, не любопытничай, любовь моя. Это сюрприз.

Я смотрю на Нат прищуренными глазами. Кажется мне, она вела себя слишком тихо с тех пор, как начался этот разговор, и теперь разглядывает всё по сторонам с улыбкой на лице.

– Да, я знаю, что это, – произносит она. Наверное, она почувствовала мой взгляд, потому что наконец-то поворачивается и посылает мне воздушный поцелуй. – И нет, я не собираюсь тебе говорить.

Глава 17

– Нат, пожалуйста, дай хотя бы подсказку! – я уже вымаливаю у неё. – Мне кажется, я слишком разоделась, и боюсь, что буду похожа на идиотку.

Она дёргает меня за волосы, которые укладывает в сложную причёску, и закрывает глаза, глядя на меня в зеркало.

– Ты выглядишь прекрасно, поверь мне. Ты моя подруга. Я никогда не поведу тебя по ложному пути.

Глубоко вздыхаю, расслабляясь от её слов.

Чтобы Кингстон не запланировал сегодня, это изысканно – совсем не то, к чему я привыкла. После того, как мы вернулись в отель, он предложил мне подняться в мою комнату, чтобы отдохнуть и освежиться, практически стремясь избавиться от меня... что наталкивало на подозрения. Затем, после того, как вскоре раздался стук в дверь, и Нат, не моргнув глазом, отворила её и приняла кучу коробок, завёрнутых в яркую ленту, моё подозрение превратилось в нервное ожидание.

Кингстон приложил руку ко всему этому – красивому розовому платью, как раз моего размера, серебряным туфлям на низком каблуке, комплекту ювелирных украшений и косметике, достойных принцессы. И всё для меня.

Когда Нат заканчивает работать с моими волосами, я делаю последний шаг и смотрю в зеркало на девушку, которую едва узнаю. Кто эта краснеющая брюнетка в роскошном платье, с затейливым макияжем, с бриллиантовыми серьгами и тонким ожерельем, которая смотрит на меня?

– Готова? – спрашивает Нат, выглядя изысканно в чёрном платье и на каблуках, которые Кингстон также продуманно отправил для ночи в концертном зале.

– О, эм... кажется, – разочарование скрыть не получается. Я думала, или, даже надеялась, что Кингстон поднимется ко мне.

Она заговорщически усмехается.

– Он ждёт тебя там. Я буду твоим эскортом. Бриджет и наш лимузин внизу, – Нат просовывает свою руку под мой локоть. – Пойдём, Золушка. Тебя ждёт твой принц.

Мои ноги дрожат весь путь до вестибюля, и даже когда я сижу в задней части большого лимузина, мне приходится сосредоточиться, чтобы мои колени не стучали.

– Ты красиво выглядишь, Эхо, – искренне говорит Бриджет, и впервые с тех пор, как встретила её, я понимаю, что она не так уж плоха, особенно когда добавляет: – И просто, чтобы ты знала, Джеки – мешок с дерьмом. Она никогда даже не разговаривала с Кингстоном – ​​преследовала его в соцсетях. Она призналась в этом, точнее сказать, пожаловалась, когда была пьяна той ночью. Извини, что не рассказала тебе об этом раньше.

– Всё в порядке, но спасибо, – я улыбаюсь. – Вы двое будьте осторожны сегодня вечером. Любое странное поведение от вашего таинственного источника билетов, и вы сразу же звоните мне или Кингстону. Я серьёзно. И не бродите по городу, Нат, езжайте прямиком в отель в машине, которую он заказал.

– Боже мой, ты звучишь, как Себ...

Она запинается, опуская глаза вниз.

– Мой брат? – спрашиваю я с весёлостью в голосе. Она всё ещё не отвечает. – Да, я знаю, – продолжаю я, забавляясь над ней её же словами. – И нет, я не расстроена. Поверь мне, тот факт, что он не разрывал мой телефон, служил большой подсказкой о том, что кто-то держал его в курсе событий.

Её обеспокоенный взгляд устремляется ко мне.

– Я переживала лишь о твоей безопасности, клянусь.

– Я верю тебе, Нат. И спасибо, – я протягиваю руку и протираю её руку. – Всё, что я скажу, это то, что, как и ты, мой брат потрясающий.

– И он такой один, – она кивает, отворачивая голову к окну.

Я смотрю вперёд, и в горле застревает воздух от вида. Кингстон, одетый в смокинг, спускается по лестнице таинственного здания, держа в руках что-то, что мне не удаётся разглядеть.

– Иди к своему мужчине, Эхо, – последнее, что я слышу от Нат, прежде чем Кингстон открывает мою дверь, протягивая свободную руку.

– Любовь моя, – манящий голос посылает мурашки по моей коже, в то время так тлеющие глаза захватывают мои.

Я принимаю его руку, и он помогает мне выбраться, пока девочки тихо хихикают позади меня. И тогда я вижу, что у него в руке.

Да быть этого не может.

Всё это начинает обретать смысл. Красивые, дергающие за все ниточки моего сердца кусочки складываются в единую картину.

– Шшшш, – произносит он, притягивая меня ближе. – Не плачь, Эхо, даже если это слёзы счастья. Я не смогу этого вынести. Можно мне?

Я киваю, пытаясь не расплакаться сильнее, когда он одевает корсаж на моё запястье, а затем оставляет там тёплый поцелуй.

– Думаю, я задолжал своей даме выпускной. Идём?

Я больше плыву, чем иду, позволяя ему слепо вести меня внутрь. Украшенная комната отображает ночной сад. Из динамиков льётся музыка. Здесь даже висит баннер, на котором написано: «Бесконечная ночь» – та же тема выпускного бала, что я пропустила.

О, и нас здесь только двое.

– Как ты...

– У меня свои способы, – подмигивает он, как обычно. Мой брат. Больше некому. – Хочешь сначала пообщаться или найдём наш столик?

Я откидываю голову назад и смеюсь, громко и заливисто, – остаточный отзвук душевной боли покидает меня раз и навсегда. Здесь нет никого, с кем можно было бы пообщаться, и только один столик. Но Кингстон придерживается сценария, делая всё возможное для воссоздания для меня полной картины.

Поэтому я подыгрываю.

– Ты же знаешь, что я не общаюсь, – мои губы дёргается вверх. – Думаю, что и столик мы сможем найти позже. Как насчёт того, чтобы сначала потанцевать?

– Почти подходящее время, – бормочет он, указательным пальцем проводя по моей щеке, по шее и губам. – Сейчас.

Он берёт меня за руку и выводит в центр комнаты, а потом я слышу это и понимаю, к чему ожидание, когда начинает играть… «Fix You».

Он хотел, чтобы этот трек стал песней нашего первого танца – той, которую мы обсуждали в нашу счастливую ночь, той, которую выбрала я.

Возможно, он этого не осознает, и я никогда не скажу ему, но он упоминает о ней во второй раз, что навеки делает её – во всяком случае, в моих мыслях – нашей песней.

Я не могу остановить слёзы, снова наворачивающиеся на глазах. Это просто потрясающее исцеление, наполненное заботой. Кому удастся найти здание в Амстердаме, чтобы провести свой собственный частный тематически оформленный выпускной, в комплекте с заранее выбранной музыкой?

«Кингстону Хоторну, вот кому».

– Знаешь, – тихо произносит он мне на ухо, наши тела прижимаются друг к другу и медленно покачиваются в идеальном унисоне, – услышав, что буду работать с садовой темой, я склонялся к тому, чтобы проявить смекалку в художественном креативе и воссоздать Эдемский Сад, в случае чего мы оба были бы голые.

Я хохочу так же сдержанно, как и он. Его рука, прижатая к моей талии, притягивает меня ближе.

– Но я очень рад, что передумал. Ты выглядишь совершенно потрясающе в своём платье, любовь моя.

– Спасибо, – отвечаю я, всхлипывая, – за всё. Не могу поверить, что ты всё это сделал. Я ... – поднимаю лицо от его груди и смотрю на него. – Я люблю это.

– Я люблю тебя, – отвечает он мгновенно с уверенностью, от которой мой пульс начинает бешено биться, а мысли бесконтрольно вращаться.

– Ты... ты любишь меня? – спрашиваю я, моё тело прекращает любое движение.

Кингстон тоже останавливается, его интенсивный взгляд сосредоточен на моём.

– Всецело и бесповоротно. Больше, чем я любил или когда-либо смогу полюбить что-то или кто-то ещё в этом мире.

– Кингстон, я...

– Тоже меня любишь, но ты с головой захвачена ощущениями и всё также обдумываешь каждый шаг, – его беззаботный смех снимает напряжение. – Я знаю, любовь моя.

– Ну, пока между нами нет проблем, – говорю я, улыбаясь, прижимаю лицо к его груди и закрываю глаза. Я не отрицаю этого, каждое произнесённое им слово – чистая правда.

И он любит меня.

Я буду танцевать на своём выпускном и молча наслаждаться проведённым временем.

Мы проводим оставшуюся часть вечера много смеясь, целуясь и позволяя нашим рукам исследовать друг друга более свободно, чем когда-либо прежде, до тех пор, пока мои ноги не начинают болеть, и из меня не вырывается зевок.

– Я скоро отвезу тебя назад, любовь моя, но ты можешь сделать мне последнее одолжение?

– Кроме того, чтобы отдать тебе мою девственность на выпускном вечере на серебряном блюдце?

Не могу поверить, что я сказала это.

Кингстон так сильно хохочет, хватаясь за бок, что на глазах появляются слезы.

– Господи, – он изо всех сил пытается отдышаться, вытирая глаза. – Ты восхитительна, Эхо, – забавная и очаровательная. Но нет, у меня на уме нечто иное.

Он вынимает из кармана небольшой пульт – это объясняет своевременное изменение музыкальной композиции – и вызывающе вскидывает одну бровь, прикусывая губу, чтобы не выдать улыбку.

– Я надеялся, что ты закончишь ночь, показав мне свои лучшие движения. Я бросаю тебе вызов.

Мне требуется секунда, чтобы понять, что я слышу, и из меня вырывается смех.

– Вызов принят! – кричу я сквозь звуки ударных и начинаю трясти телом, словно меня никто не видит, под следующую песню, зная, что играющий трек группы Spice Girls далеко не совпадение.

Идеальное окончание идеальной ночи.

~~~~~

На следующее утро вся группа внизу со всеми вещами ждёт в вестибюле, чтобы отправиться в однодневную поездку на автобусе в Италию. Но Кингстона нигде не видно.

Что-то жуткое омывает меня – острое чувство страха, укоренившееся внутри меня, – и я ставлю свою сумку.

– Нат, присмотри за моими вещами. Я пойду проверю его комнату.

Бегу к лифту и несколько раз безумно нажимаю кнопку, тянущее ощущение в моём животе становится тяжелее с каждой секундой.

У меня не получается добраться до его двери достаточно быстро, но как только мне это удаётся, я стучу по ней кулаком.

– Кингстон! – кричу я. – Кингстон, ты там?

Он открывает дверь с телефоном, прижатым к уху, и, глядя на бледный цвет его лица и безжизненные глаза, я знаю, что что-то не так.

Он отходит в сторону, чтобы я могла войти, но ничего не говорит, внимательно прислушиваясь к тому, кто находится на другом конце линии. Я сажусь на его кровать и жду.

Я всё ещё не уверена, что происходит, и к тому моменту, когда он вешает трубку, кусочки и отрывки, что мне удаётся уловить из его разговора, так мне ничего и не говорят.

– Мне нужно уехать. Вернуться в Лондон, – он тяжело вздыхает и проводит рукой по лицу, закрыв глаза. – Туда привезли мою бабушку, чтобы она побыла с моим отцом.

– Ладно, – удивляюсь я вслух, ещё не услышав, что его так расстроило. – С ней всё в порядке?

– Нет, если она настояла на возвращении в Лондон, – он садится рядом со мной, опуская локти на колени и опустив голову на руки. – Мы с бабушкой очень близки. Она та, с кем я проводил лето в Шотландии. И она, должно быть, почувствовала, – добавляет он, громко глотая, – что что-то не так, потому что когда я был маленький, она всегда говорила: «Я закончу свои дни в Лондоне, когда наступит моё время».

Я обнимаю его за спину и прислоняюсь к нему.

– Может быть, она просто не очень хорошо себя почувствовала, и разволновалась. Уверена, твой отец найдёт для неё лучших врачей, и с ней всё будет в порядке, – я предлагаю оптимистичную поддержку, но он уже качает головой.

– У неё замечательные доктора в Шотландии. Нет, это конец. Она бы никогда не покинула свой дом, если бы не была уверена.

Я не могу не согласиться. Как? Я никогда не встречалась с его бабушкой. Но любовь, которую он лелеет к ней, очевидна в каждом произнесённом им слове и действии.

– Я поеду с тобой, – говорю я, потирая его спину.

Он резко поворачивает голову в мою сторону. Его широко распахнутые глаза, конечно же, мрачные, но в них есть место для чего-то ещё.

– Вот так просто? Ты пропустишь оставшуюся часть поездки?

Я однократно киваю головой, точно и уверенно.

– Вот так просто.

– Ну наконец она мне говорит это, – он улыбается. В его глазах всё ещё видна печаль, но он не может скрыть отблеск удовлетворения. – Я тоже тебя люблю, Эхо.

Кингстон целует меня. В этом нежном соединении наших ртов я передаю ему свою любовь, которая, уверена, даёт ему утешение.

– Хорошо, – он встаёт. – Наш автомобиль должен быть готов, а новый гид уже едет сюда мне на смену. Полагаю, осталось только сообщить остальным.

Его лицо внезапно омрачается.

– Дерьмо. А что с Натали? Я знаю, что ты не хочешь её покидать. Всё нормально, Эхо, если...

Я тоже встаю и обнимаю его за талию.

– Что я только что сказала? Вот. Так. Просто. Спустись вниз, мне нужно сделать телефонный звонок.

Он дарит мне знающую улыбку поддержки, с толикой надежды, а затем хватает свои сумки и уходит, давая мне немного уединения.

Моя мать отвечает на пятом гудке.

– Эй, мам. Это я, Эхо.

Она резко вздыхает, хотя и звучит сонно.

– Боже мой, Эхо, с тобой всё в порядке?

Чёрт. Я снова забыла о разнице во времени и разбудила её посреди ночи, пугая до смерти.

– Да, в порядке, – быстро отвечаю я.

После громкого облегчённого вздоха, она действительно просыпается.

– Я бы сказала, что у тебя проблемы, потому что ты не звонила нам, как обещала, но Себастьян держит нас в курсе и показывает фотографии. Тебе весело? Похоже, что да.

– Мам, – я зажмуриваюсь, ненавидя прерывать. – Извини за то, что не звонила достаточно часто, и что сейчас звоню так поздно, обещаю – правда обещаю – вскоре тебе всё рассказать. Но сейчас я тороплюсь и, эм... Мне нужно поговорить с папой. Пожалуйста.

– Зачем? Что не так?

Я обдумываю свои слова, по-видимому, не отвечая достаточно быстро.

– Эхо?

– Мама, я в порядке. И не принимай это за неуважение, но это то, что, я знаю, должна обсудить с отцом.

– Что ж, он уже проснулся и в данную секунду смотрит на меня с тем же беспокойством, что ощутила я, когда ты позвонила, так что дерзай. Люблю тебя.

Слышу шорох в трубке.

– Молодая леди, тебе лучше сказать, что ты в безопасности, – ворчит мне на ухо папа. – Сейчас час ночи, и это именно то время, когда ты, наконец, решила позвонить нам? Ты ранена? В тюрьме? Начинай говорить.

– Нет, сэр, ни первое, ни второе.

– Ладно, это хорошо, – он тоже громко выдыхает. – Тогда в чём дело?

– Эм, папочка...

– Папочка? – смеётся он. – О, это должно быть шикарно. Держись, Джулия, наша дочь только что назвала меня «папочкой».

Я прочищаю горло.

– Папа, я меняю планы. Я больше не еду отсюда, из Амстердама, в Италию.

– И почему это? – цинизм в его тоне передаётся по телефонной линии.

– Я возвращаюсь в Лондон... – делаю глубокий вдох, а потом говорю так быстро, как только могу: – С Кингстоном. Там его бабушка, и ей, возможно, не здоровится…. И он... я нужна ему. И он мне нужен, пап. Я хочу поехать, чтобы быть там для него, и Джерарда.

– Полагаю, в этом нет ничего плохого. – Он... соглашается? Так легко? – Боже, Эхо, тебе бы поработать над временем и доставкой новостей: ты чуть не довела своего отца до инфаркта. Всё в порядке, – я слышу, как он успокаивает маму. – Она всего лишь меняет планы. Бабушка Кингстона больна.

Я буквально убираю телефон от уха, проверяя, тот ли номер набрала, а потом – каким-то образом среди моего полного шока – мне удаётся приложить его назад к уху.

– Итак... всё в порядке? Вы говорите «да» и не злитесь?

– Девочка, я признаю, что долго был суров с тобой, и, может быть, слишком опекал. Но теперь эта часть моей работы завершена. И это сработало, потому что ты прекрасная молодая женщина, которой я полностью доверяю – чёрт возьми, я больше не могу держать тебя и твоего товарища подальше друг от друга, как и твой дедушка не мог удержать меня от твоей мамы. И я не хочу этого делать. Кингстон хороший парень, и я знаю, что он сделает тебя счастливой. Это всё, что я когда-либо хотел, Эхо, чтобы ты была счастлива.

– Я счастлива, папа, больше, чем думала. Я... я люблю его.

Никогда в жизни не подумала бы, что буду обсуждать со своим отцом что-то подобное. Говорить ему, что я влюблена в парня, который месяцами жил в соседней комнате и какое-то время был его подозреваемым в поджоге? Невообразимо.

– Это я уже понял. Ах, чёрт, твоя мама теперь плачет. Это всё, дорогая? Тебе, наверное, нужно идти.

– Я люблю тебя, папа. Очень сильно. Спасибо, – мне удаётся не всхлипнуть, несмотря на то, что мой нос покалывает от угрозы предстоящих слёз.

– Я тоже тебя люблю, Эхо. Береги себя. И возьми трубку, когда, чёрт возьми, тебе позвонят. Скоро.

– Да, сэр.

Вешаю трубку и снова проверяю свой телефон, чтобы убедиться. Святое дерьмо! Это звонок на самом деле был!

И с новообретённой силой, поддержкой и одобрением, что я вообще не ожидала от своего отца, я могу сосредоточить всю свою энергию на том, чтобы помочь Кингстону, и быть с ним рядом, когда нужна ему больше всего.

Глава 18

Объяснение Кингстона и дальнейшие инструкции для группы не занимают много времени, его стремление отправиться в дорогу очевидно.

Я задерживаюсь, чтобы обнять Натали. Наше прощание полно слёз и обещаний о том, чтобы оставаться на связи. Конечно, я убеждаюсь, что ей комфортно оставаться здесь, и она уверяет меня, что это так, особенно сейчас, когда у неё завязывается дружба с Бриджет.

А потом мы с Кингстоном на лимузине отправляемся в Лондон. Он ведёт себя тише, чем обычно, потерявшись в мыслях, но крепко сжимает мою руку всю нашу долгую поездку. Он спросил, не хочу ли я остановиться и перекусить, и сначала я отказалась, не желая откладывать наш приезд, но после почти четырёх часов пути, мне, наконец, приходится настоять, чтобы мы остановились ради туалета. И я чувствую себя намного лучше, когда возвращаюсь обратно к машине, и обнаруживаю, что он раздобыл для нас снеков.

Поездка, может, долгая и тихая, но в ней отсутствует дискомфорт. И в ту минуту, когда мы прибываем, его облегчение – и напряжённое ожидание – ощутимы.

Кингстон почти не ждёт, когда машина остановится на подъездной дорожке, прежде чем открыть дверь и выскочить, хотя всё ещё предлагает мне свою руку. Я быстро выбираюсь из машины и, стараясь не отставать от его быстрых шагов, спешу за ним.

– Отец, мы дома! – кричит он, вертя головой из стороны в сторону, и тянет меня за собой, когда осматривает две передние комнаты. – Отец?

– Позади вас, сынок. На террасе.

Мы не иначе, как бежим туда, и находим... Джерарда со своей пожилой матерью, которые наслаждаются вечером и чаем.

– Эхо, – Джерард встаёт и сжимает мои плечи, целуя в обе щёки. – Какой чудесный сюрприз. Мама, это...

– Я точно знаю, кто это, и до чего же она прекрасное создание. Иди сюда, милая, – она похлопывает по подушке рядом с ней. – Я очень рада, что у меня выпала возможность встретиться с Эхо моего Кингстона. Я много слышала о тебе, молодая леди.

– Бабушка, – начинает Кингстон, его голос ломается от смущённого беспокойства, – не лучше ли тебе будет прилечь? Разве ты не...

– Чушь, – перебивает она его. – Я весь день отдыхаю.

– Бабушка, что сказал доктор Морган? Что-то указывало на это? Он знает, что ты здесь?

Она поднимает руку, качая головой.

– Хватит с меня разговоров о врачах и обо всём, что их касается. Почему бы вам, мальчикам, не пойти в другое место и обсудить что-нибудь, а? – когда она не получает ответа, то отмахивается от мужчин. – Оставьте нас, оба.

– Но, бабушка...

Мне приходится задушить своё хихиканье, глядя на ужас на лице Кингстона, ошеломлённого тем, что его отправляют прочь.

– Мой дорогой мальчик, ты же не собираешься спорить со старой, умирающей женщиной, не так ли?

Теперь я знаю, где он научился вопросительно изгибать свои брови.

– Конечно, нет, – на его лице лёгкая усмешка, а настроение улучшается, несмотря на то, что он всё ещё выбит из колеи. – Могу я обнять тебя сначала, прежде чем исчезну?

– Если нужно, – поддразнивает она и улыбается, раскрывая руки.

Когда Кингстон наклоняется, чтобы обнять её, она закрывает глаза… и слегка втягивает его запах, словно хочет запечатлеть его в памяти.

– Спасибо, что приехал домой. Я бы сказала, что тебе не нужно было этого делать, но, поскольку ты привёз нашу девочку, я не стану это говорить. Теперь ступай.

– Пошли, сынок, – Джерард, похоже, доволен разговором, он выдаёт весёлость глазами, когда смотрит на свою мать. – Пусть птички пощебечут.

«Пока», – одними губами произношу я Кингстону, слегка махая ему рукой.

Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что женщина рядом со мной кажется какой угодно, но не увядающей. Она полна сил, а также приятна и красива, как и внук, который её обожает.

Кажется, мы болтаем больше часа. Она рассказывает мне бесконечные истории о Кингстоне – после того, как устраивает мне трехуровневый «экзамен» – который, судя по её улыбкам и кивкам, я прохожу.

Когда над нами в воздухе нависает серьёзность, она берёт обе мои ладони в свои и, крепко удерживая их и не отпуская, продолжает:

– Когда мой мальчик приехал ко мне прошлой осенью, после того, как его пребывание с тобой было прервано, он был... таким, каким я никогда его не видела. Полагаю, что лучшее слово, чтобы описать его состояние, – «убит горем». Понимаешь, Эхо, в этой семье влюбляются только один раз, быстро и всецело. Кингстон тебя любит. Я сразу поняла это, хотя он сам ещё тогда этого не осознавал, и он будет любить тебя всю оставшуюся жизнь.

Мне хочется сказать ей, что я чувствую то же самое к нему, но не решаюсь, чувствуя неуверенность, как это сделать.

– Любовь – такая прекрасная вещь, знаешь. Она не всегда даётся легко – мы все не без изъяна, – но жизнь с кем-то, кого мы ценим и любим, намного полнее, чем без него.

Несмотря на свою молодость и наивность, я согласна, но у меня нет возможности ответить.

– Скоро меня не станет, – говорит она, глядя на пышный сад. – Я не смогу помочь ему обрести какую-либо надежду или свет, если ты не чувствуешь к нему того же. Итак, юная леди, скажи мне сейчас – пока у меня всё ещё есть время, – нужно ли мне поговорить с моим милым мальчиком. Пожалуйста.

Она ищет ответ в моих глазах, её безусловная любовь и беспокойство проникают мне в самую душу.

– Миссис, эм... простите меня, леди Хоторн, я...

– Ты можешь называть меня Поппи, милая.

– О, спасибо, – я ёрзаю на месте. – Поппи. Как мак. Какое красивое имя. Цветок... он означает «мир», верно?

– Отчасти, да. Также говорят, что он символизирует вечный сон.

Она внимательно следит за моей реакцией на сравнение.

– Но... вы прекрасна, энергична, – трещу я, без забот пересекая границы. – На самом деле, вы кажетесь здоровой... в отличной форме, правда, – я улыбаюсь ей, сравнивая каждую её черту с чертами Кингстоном, и ощущаю восхищение, находя у них множество сходств.

– Ты очень добра, но женщина моего возраста знает, когда пришло время разобраться со своими вопросами. Всё, что у меня есть, достанется Кингстону: моя усадьба в Шотландии – его самое любимое место в мире. Он надеется разделить его с тобой, Эхо. Так что, пожалуйста, ответь на мой предыдущий вопрос, чтобы я могла обрести мир, о котором ты говорила.

– Здесь всё хорошо?

Появившись с чайником в руках, Кингстон наполняет чаем чашку своей бабушки.

– Любовь моя, я могу предложить тебе чаю?

– Нет, я в порядке, но спасибо, – ловлю его взгляд и прилагаю все усилия, чтобы передать без слов, что он должен перестать так беспокоиться, поскольку его бабушка кажется милой, и что если я ошибаюсь, то найду его.

– Хорошо, я ухожу, – смеясь, он пятится из комнаты, и я хихикаю, когда поворачиваюсь, чтобы увидеть, как его бабушка смотрит на него с очень очевидным сообщением на лице. – Наверное, нужно послать к чёрту теорию про излюбленного внука.

– Я отослала его, чтобы немножко позлить, – говорит Поппи, когда Кингстон уходит. – И теперь ты ответила на все мои вопросы, милая.

– Я... я ответила? – к сожалею, возможно её ясность мыслей приходит и уходит, потому что я точно знаю, что вообще ничего не говорила.

– Часто бывает так, что не слова говорят громче всего, милая девочка. Ты смотришь на моего Кингстона так же, как я смотрела на своего Оливера... так же, как Миранда смотрела на Джерарда. И теперь я обрела мир. Я так рада, что ты приехала, рада, что смогла убедиться сама. Благополучия тебе, дорогая Эхо. Будь любима. И люби в ответ, всецело и бесстрашно, хорошо?

– Хорошо, – соглашаюсь я с тоской. – Я определённо могу это сделать.

Я вежливо извиняюсь, надеясь, что с ней всё будет хорошо.

~~~~~

После обеда мне снова показывают комнату Кингстона, только на этот раз это делает сам Кингстон.

– Твои сумки принесли, но уверен, что в комоде ты найдёшь несколько новых вещей, которые могут тебе понравиться. Спи сладко, любовь моя.

Он смело и нежно целует меня у двери, а затем поворачивается, чтобы войти в комнату напротив.

– Мне нравится твоя бабушка, – добавляю я быстро. – Она замечательная.

Он оглядывается через плечо, ослепляя меня красивой улыбкой.

– А ты ей больше, чем просто нравишься. Знал, что так будет, если бы ей когда-нибудь довелось встретиться с тобой. И очень рад, что ей это удалось.

– Я тоже, – следует долгая пауза. – Спокойной ночи, Кингстон.

– Сладких снов, любовь моя.

Я захожу в комнату и, закрыв за собой дверь, спешу найти свой телефон. Звоню отцу, как и обещала, и заверяю его, что мы добрались без происшествий. Он счастлив, когда вешает трубку, а я, в свою очередь, счастлива, что вспомнила позвонить.

Подхожу к комоду и открываю ящик, задыхаясь от страха перед тем, что может находиться внутри. Он, должно быть, отправил одного из персонала в магазин. Выбираю розовый шёлковый топ и шорты – наиболее понравившийся комплект, его любимый цвет для меня – и отправляюсь в горячий душ, чтобы закончить долгий день.

Не знаю, почему испытываю шок: этот человек снова и снова доказывал, что он может сделать в этой жизни всё, но, тем не менее, меня охватывает трепет, когда я вижу это.

Сообщение на дверях душа, появляющееся от пара

«Сегодня мы будем делить одну кровать. Приходи ко мне».

Это та часть, где я должна быть ошеломлена, потому что без сомнения знаю две вещи: во-первых, если я не пойду к нему, он сам придёт ко мне. И во-вторых, я точно знаю, что произойдёт, когда он это сделает. Но никакого шока нет.

Вероятно, меня также должен оттолкнуть тот факт, что его отец и бабушка находятся в этом же доме, независимо от того, насколько он громадный, но я не думаю и об этом.

Нет, единственное, что я делаю, это тороплюсь принять душ... чтобы поспешить к нему.

~~~~~

Я не стучу – вполне возможно, это единственный «смелый» ход с моей стороны, – вхожу и тихо закрываю за собой дверь.