Текст книги "Сексуальный студент по обмену (ЛП)"
Автор книги: С. И. Холл
Соавторы: Анджела Грехем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
С. И. Холл, Анджела Грехем
«Сексуальный студент по обмену»
Сексуальный студент по обмену – 2
Оригинальное название : S.E. Hall, Angela Graham « Filthy Foreign Exchange »
( Filthy Foreign Exchange #2), 2016
С. И. Холл, Анджела Грехем «Сексуальный студент по обмену» (#2), 2017
Переводчик: Иришка Дмитренко (с 4 главы)
Карина Олейниченко (пролог – 3 глава)
Редактор: Екатерина Шевчук
Обложка: Врединка Тм
Перевод группы: http://vk.com/fashionable_library
Любое копирование и распространение ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Аннотация.
Когда Эхо Келли приглашают в туристическую поездку по Соединенному Королевству, она хватается за выпадающую раз в жизни возможность, отказываясь позволить своему «прошлому», вернувшемся домой, остановить её.
По крайней мере, она убеждает себя в этом до тех пор, пока не встречает его снова. Это не единственная встреча, как она того ожидала, но Эхо готова пережить их все.
Вот только к этой новости она готова не была...
Он – её туристический гид.
Для такого расклада у неё нет запасного плана.
* * *
Как только Эхо приняла предложение, Кингстон осознал, что это значит. И когда он видит её, стоящую в его доме, в котором он провёл своё детство, её судьба предрешена. Не существует ничего, что помешает Кингстону наконец сделать своей ту, которая и так принадлежала ему.
Её.
Не каждому даётся второй шанс, но Кингстон Хоторн уверен: он ни за что его не упустит.
Оглавление
С. И. Холл, Анджела Грехем
Любое копирование и распространение ЗАПРЕЩЕНО!
Аннотация.
Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
ЭПИЛОГ
Пролог
– И никакого алкоголя, – предупреждает Себастьян тихим шёпотом, обнимая меня в последний раз на прощание.
Я ничего не обещаю, подкалывая:
– Я достаточно взрослая, чтобы пить в Великобритании, так что…
– Эхо, – он выпускает меня из объятий и обхватывает за плечи, его голос по-прежнему тихий, но строгий. – Я провёл последний месяц, уговаривая нашего отца – самого упрямого, сверх опекающего человека в мире, – позволить тебе путешествовать по миру не для того, чтобы ты напивалась или ещё хуже. Поэтому, пожалуйста, будь умницей и оставайся сестрой, которой я доверяю. И не делай ничего, чего бы ни сделал я.
Он лукаво приподнимает бровь и с узнаваемым огоньком в глазах посылает мне озорную ухмылку. Ладно, теперь я знаю, что у меня есть его разрешение, чтобы пожить полной жизнью, пока буду путешествовать по Европе с рюкзаком на плечах… при условии, что буду помнить предостережения «большого брата» и прислушаюсь к некоторым его советам.
– Я буду в порядке, – я улыбаюсь. – А ты пообещай, что скажешь мне, если объявятся Саванна или Клей. Или…
– Остановись, – он перебивает меня. – Ты беспокойся о том, достаточно ли у тебя места, чтобы вытянуть ноги в самолёте и расправить крылья в этой поездке, а я позабочусь обо всём здесь. Договорились?
Я киваю.
– Договорились.
– Я именно это имею в виду, Эхо. Мы не просто меняемся местами, мы меняемся ролями. Теперь моя очередь находиться дома и беспокоиться о предках, Сэмми, и змеях, которые, как мы думали, заботились о нас. И теперь твоя очередь жить, сестрёнка. И не забывай о том, что я говорил ранее. Иди, живи.
– Так и сделаю, – коротко киваю, с твёрдой решимостью сдержать обещание, данное как Себастьяну, так и себе, а затем разворачиваюсь к остальным членам моей семьи.
Я уже целый час потратила на горькие прощания с родителями и Сэмми, которые стоят в нескольких футах, наблюдая. Глаза у мамы до сих пор красные от недавних слёз, но в них нет грусти. Сейчас они наполнены только светлым чувством гордости, смешанным с лёгкой ноткой страха, которую она не в силах скрыть.
Выражение лица моего отца мягкое и почти ничего не выражает, кроме доверия. Это шокирует, но также захватывает и открывает новые возможности… потому что если бы он переживал и нервничал, где бы я была? Я до сих пор понятия не имею, как мама и Себастьян уговорили его отпустить меня, но знаю, что буду вечно им благодарна.
– Я люблю вас, и клянусь, буду звонить так часто, как только смогу, – говорю родителям, прежде чем забрать свою сумку у Себастьяна.
Когда я уже готова направиться к линии безопасности, Себастьян произносит последние слова, потрясая меня.
– Кингстон не так уж и плох, Эхо. Каждый иногда совершает ошибки, но иногда они идут на пользу. Как иногда ты думаешь, что знаешь человека, а оказывается, что это не так… или, наоборот, ты всё это время был прав.
Его слов достаточно, чтобы я почувствовала головокружение. Откуда это всё взялось... и почему он говорит это мне прямо сейчас, когда я буквально одной ногой в самолёте?
Я не слышала имя Кингстона около шести месяцев. И несмотря на цветы в день моего рождения и открытки на мой выпускной, я убедила себя, что он исчез с моего радара, или я с его. Не говоря уже о том, что мне сказали, что он не будет частью этой летней поездки.
Так почему же мой брат решил говорить загадками – словами, которые могли бы нести в себе глубокий смысл, если бы он говорил на простом понятном языке – о нём, я не знаю.
Или рада этому.
– Что? – это всё, что мне удаётся ответить, скривив лицо в замешательстве.
Себастьян смеётся над выражением моего лица, пожимая плечами.
– Просто помни об этом.
– Эхо, тебе лучше встать в очередь, – говорит мама, и мне интересно, слышала ли она финальный, импровизированный разговор между моим братом и мной. – До твоего вылета осталось меньше часа, дорогая.
– Хорошо, – отвечаю я. Смотрю на неё, затем поворачиваю голову обратно к Себастьяну. – Ты говорил с ним? Я его увижу? Я не хочу этого! – шиплю я.
Он улыбается.
– Ты просто должна мне верить. Теперь иди и повеселись, только убедись, что привезёшь Сэмми сувенир получше, чем я. Я ужасен в покупках, – он сжимает мою руку. – Люблю тебя.
Он отстраняется, когда растущая очередь возле линии безопасности достигает меня, и нетерпеливые путешественники начинают больно задевать мои ноги ручной кладью.
– Повеселись! – кричит Сэмми.
Я машу и поворачиваюсь, чтобы присоединиться к очереди, убеждая себя, что мой отец никогда не одобрил бы эту поездку, если бы Кингстон был её частью. Джерард Хоторн и мой папа стали друзьями, и между ними зародились доверие… но не настолько сильное.
Возможно, мой брат просто бросил эти слова, исходя из сложившейся ситуации, но это не совсем нормальный совет. Себастьян сказал это в своём лучшем философском стиле, будто лично знаком с Кингстоном. Потому что, зная своего брата, просто предположить что-то подобное он не мог, особенно после того, через что мы прошли с двумя «друзьями», чьи характеры, как мы думали, знаем.
Он разговаривал с Кингстоном? Когда? Виделись ли они, когда Кингстон вернулся в Лондон?
Так много вопросов, на которые мне бы хотелось получить ответы, проносятся в моей голове, когда я достаю свой посадочный талон и паспорт, и в нервном ожидании передаю их на проверку.
Кого я обманываю? Как обычно, я всё себе напридумывала, придав этому слишком большое значение – привычка, от которой я решительно настроена избавиться этим летом. Кингстон и я прожили всего два месяца рядом друг с другом, и разговаривали мы только половину этого времени. Кого волнует, увижу ли я его? Не думаю, что тот короткий период нашего совместно-проведённого времени что-то значил для него.
Бросаю свою сумку на конвейерную ленту и наконец-то позволяю себе непринуждённую улыбку. Моё будущее – изучение мира, а Кингстон Хоторн не что иное, как часть прошлого.
Глава 1
Я просыпаюсь, испуганно глотая ртом воздух, и ощущаю, как в животе образуется классический комок, когда самолёт начинает идти на посадку в Хитроу.
Тихо зеваю и улыбаюсь, довольная тем, что снотворное, которое я теперь принимаю каждую ночь, оказало достойное действие в мой первый международный рейс. Спала как ребенок весь полёт.
– Больше похожа на мертвеца, если спросишь меня.
Моя голова резко дёргается влево, мимо пустого места в середине, и я устремляю взгляд на парня, сидящего в конце нашего ряда, который смотрит на меня.
– Прости? – я специально спрашиваю сейчас вслух.
– Мы попали в зону довольно сильной турбулентности пару часов назад, а ты даже не шелохнулась. Если бы не твой храп, я бы начал беспокоиться, – он улыбается, а затем возвращает своё внимание к просмотру фильма перед собой.
– Я не храплю, – утверждаю я, наблюдая, как уголки его губы ползут вверх. – И разве тебе не нужны наушники, чтобы смотреть фильм?
– Неее, у тебя милый храп. Не хотел его пропустить, – он смотрит на меня, ухмыляясь, в то время как мои щёки начинают пылать.
– Серьёзно, прежде мне никто никогда не говорил, что я храплю, так что это всё фигня. Думаю, тебе просто показалось.
Заправляю прядь волос за ухо, замечая, что мой голос дружелюбнее, чем я ожидала. Я что, флиртую? Быстро опускаю взгляд, внезапно чувствуя себя неуверенно, не говоря уже о том, чтобы продолжать флирт.
Парень на вид примерно моего возраста. У него тёплая, притягательная улыбка, и по тому, как он сидит, могу сказать, что у него тело, как у звезды американского футбола. Его широкие плечи выходят за пределы кресла, а рукава футболки изо всех сил пытаются удержать накачанные бицепсы. На первый взгляд он выглядит немного пугающим, но в нём определённо есть что-то милое. Да, возможно, я флиртовала… немного. И осознание происходящего заставляет меня понять, что меня действительно волнует, говорит он правду или нет. «С каких пор я храплю? Может это побочный эффект от снотворного?» Его игривый тон вырывает менять из размышлений.
– Возможно, они просто не хотели ранить твои чувства.
Я в ту же секунду начинаю хихикать.
– Но у тебя с этим проблем нет?
– Видимо, нет. Когда ты незнакомец, общаться становится проще.
– В этом есть логика. Ну, я Эхо… больше не незнакомка.
Я почти позволяю своему мозгу вернуться в те времена, когда в последний раз встретила «незнакомца», и вспомнить тихие, непристойные слова, которые он шептал в темноте, но сразу выбрасываю из головы эти мысли.
– Так, – прочищаю горло, стремясь сосредоточиться на другой теме, – не стесняйся избавить меня от любых других унизительных замечаний.
– Эхо, – повторяет он, его глаза сверкают. – Уникальное имя… Мне нравится. Означает ли это, что я не должен упоминать о тихом фырканье, которое слышал?
Он смеётся, – неудивительно, ведь выражение моего лица становится поникшим.
– Шучу, – он разводит руками. – И этот храп был едва заметен, но, как я уже сказал, он был чертовски милым.
– Эм… спасибо, – бормочу я, смущённо. – Так, у тебя есть имя?
Он открывает рот, чтобы ответить, в тот момент, когда шасси самолёта касаются земли. Я инстинктивно хватаюсь за сиденье и устремляю взгляд в иллюминатор, не желая пропустить своё первое приземление туда, где я теперь – Лондон. Излюбленное место Кингстона.
Сердце сжимается от мысли о нём – второй мысли за несколько последних минут.
– Пэттон.
Я слышу хриплый ответ и разворачиваюсь к милому парню, о котором слегка забыла, думая о Кингстоне и о возможности увидеться с ним. Не к добру.
– Пэттон Дженнингс. Рад познакомиться, Эхо.
Он протягивает руку, она такая длинная, что ему даже не нужно прикладывать усилий, чтобы дотянуться до меня через пустое сиденье. И в отличии от Кингстона, он держит свои губы при себе и просто пожимает руку, когда я вкладываю свою ладонь в его.
– Мне тоже приятно познакомиться с тобой, – я начинаю доставать свои вещи из-под сиденья, когда мы полностью останавливаемся, стремясь побыстрее оказаться на свежем воздухе. – Надеюсь, твоя поездка пройдёт хорошо.
– Взаимно. Ты первый раз в Европе?
– Ага. А ты?
– Я был однажды со своими родителями, но мне было всего двенадцать. Теперь всё будет иначе, – говорит он с возбуждением в голосе, пока мы сидим и ждём, когда начнут выпускать из самолёта. Когда дверь открывается, и очередь начинает двигаться, он, на этот раз, хмурясь, снова поворачивается ко мне.
– Знаю, это может показаться странным, но… если ты пробудешь в городе какое-то время, может мы могли бы встретиться снова?
– О, эм… – я опускаю взгляд в пол, внезапно интересуясь обернутыми вокруг правой руки наушниками. – Спасибо, но я ненадолго в Лондоне, и я здесь, чтобы повеселиться.
– И ты не думаешь, что со мной будет весело? – он усмехается. – Ауч.
– Что? – встречаюсь с ним взглядом. – Нет, я имела в виду не…
– Я понял, – он улыбается, и в этот момент проход перед ним освобождается. – Было очень приятно познакомиться, Эхо.
Я по-прежнему неловко молчу, притворяясь, что он не прямо передо мной, когда мы медленно идём от самолёта по проходу, и как только вхожу в аэропорт, сразу исчезаю в женском туалете.
~~~~~
Я быстро чищу зубы – необходимость после любого длительного сна. А затем пользуюсь возможностью и пропускаю руку через свои отросшие волосы, расчёсывая их.
Я наконец-то свыклась со своим новым образом. Он другой, как и я, и не имеет абсолютно ничего общего кое с кем, кто однажды размышлял вслух, как будут выглядеть мои волосы, если отрастут. В любом случае, я не могла тренироваться со сломанной рукой, и подумала, почему бы и нет?
К тому же, когда мне сняли гипс, волосы уже отросли настолько, что их можно было убрать за уши, поэтому я решила так и оставить. И теперь, когда они достигают плеч и их можно завязать в конский хвостик, нет смысла торопиться снова их обрезать. Как минимум, это то, что я говорю себе.
Я прокладываю путь к зоне выдаче багажа и вижу там Пэттона. Всё ещё чувствуя себя неловко из-за того, что оскорбила его, я отхожу в противоположную сторону и прячусь за большую семью в ожидании своей сумки. Трудно пропустить из вида огромного «камуфляжного монстра», способного вместить в себя все предметы первой необходимости, которые будут мне необходимы в течение следующих трёх недель. Она уродлива, как грех. Но я люблю её, потому что папа пошёл и купил её в магазине для охотников специально для меня.
Я срываю сумку с ленты настолько быстро, насколько это возможно, учитывая, что она весит намного больше меня, и стремительно иду к главному входу, как было указано в полученном мною письме.
Заметив табличку со своим именем среди многих других поднятых вверх, я начинаю продвигаться в сторону человека, который её держит, и понимаю, что в другой руке он держит вторую табличку. Я сглатываю, сомневаясь, что правильно прочитала.
Это не правда. Я умею читать… Просто не знаю, как принять эту новую информацию.
– Похоже, мы будем видеть друг друга гораздо чаще, Эхо, – говорит Пэттон. Теперь он стоит возле меня, поскольку это его имя на второй табличке. – Надеюсь, я вполне повеселю тебя.
Я чувствую себя полной задницей, но когда он проходит мимо, у меня нет иного выбора, кроме как следовать за ним к ожидающему нас такси. Представившись и поприветствовав нас, водитель с лёгким поклоном открывает дверь и сообщает, что нам нужно дождаться ещё одну группу приехавших туристов.
В автомобиле душно, да к тому же чертовски неловко сидеть друг напротив друга. Поэтому я чувствую облегчением, когда Пэттон начинает возиться с пультом управления, чтобы включить кондиционер, избегая встречаться со мной взглядом. Я достаю телефон, и чтобы отвлечься, сосредоточиваю своё внимание на нём.
Я: Только приземлилась. Не могу позвонить. Не одна. Но скажи маме и папе, что я в лимузине.
Себ: Лимузин? Чёрт, всё, что получил я, был обычный автомобиль! Но даже в тот момент я подумал, что Джерард меня очень любит.
Я: Вероятно, потому что нас тут группа?
Себ: Возможно. Ты уже с кем-то поладила?
Я смотрю на Пэттона. Его тело напряжено и развёрнуто к окну; оно затонировано даже изнутри, поэтому он лишь прикидывается, делая вид, что смотрит в него.
Я: Ты же меня знаешь. Всегда душа компании.
Себ: Ржунимагу. Ладно. Ну, мы тебя любим. Рад, что ты в безопасности.
Я: Тоже люблю всех вас. Напишу позже.
Положив телефон обратно в карман, я решаю, что чем я раньше я попытаюсь разрядить обстановку, тем лучше.
– Итак, ты тоже в этом путешествии, – говорю, пытаясь выглядеть дружелюбной, но мотив настолько очевиден, что я звучу как полная идиотка.
– Я нахожусь в той же машине, что и ты, поэтому, как ты думаешь?
Он пытается подарить мне саркастическую усмешку, но у него не получается, и чувство вины отражается на его лице. Он вздыхает, наливает себе стакан воды из самой странной бутылки, которую я когда-либо видела, и снова разворачивается к окну. Оно всё ещё затонировано.
– Слушай, – говорю я, повторяя его вздох. – Прости, если повела себя грубо. Я нервничала. Никогда не путешествовала в одиночку, да к тому же я тебя не знаю. А вдруг ты опасный незнакомец, преследующий меня. Это своего рода оксюморон, я знаю. Зачем ехать в новое место, если нет желания познакомиться с новыми людьми? Но я планировала завести новые знакомства, просто… мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть. Надеюсь, ты дашь мне его. Я, правда, не хочу, чтобы между нами было недопонимание.
– Эхо, – он пялится на меня, наклоняясь вперёд на своём сидении. – У нас всё хорошо, правда. Я рискнул, и ты оказалась не заинтересована, но ты не можешь обвинять парня в том, что он разочарован. Всё нормально. Я не дуюсь. А теперь расскажи мне, – продолжает он, с искренней улыбкой, – откуда ты, и о чём было твоё эссе? Если ты не против поделиться?
– Нет, совсем нет, – я проглатываю большой вздох облегчения, который так хочу издать. – Я из Келли Спрингс…
– Девушка из провинции, да? – прерывает он.
– Ты знаешь, где это? – выдаю я, удивляясь.
– Да, это около двух часов езды к северу от меня. Там проходит впечатляющее воздушно-акробатическое шоу, – это оживляет меня.
– Ты был на шоу?
– Конечно. Пару раз, вообще-то, со своей семьёй. Я так полагаю, ты тоже там была?
– Я, эм… моя семья его создатели. Я Эхо Келли.
– Серьёзно? – он выглядит впечатлённым. – Я имею в виду, что видел твоё имя на табличке, которую держал водитель, но никогда бы не подумал об этом, если бы ты не рассказала откуда родом. Думаю, мир на самом деле тесен, – он качает головой, всё ещё выглядя ошеломлённым. – Ты выступаешь?
– Да, довольно много, с тех самых пор, как стала достаточно взрослой, чтобы запоминать движения. Или подниматься, – смеюсь я.
– Потрясающе! Тогда понятно, почему мы оказались в одном и том же самолёте – вероятно, и в стыковочном рейсе тоже. Эй, так ты, скорее всего, знаешь девушку с очень короткими волосами, которая выступает с обручем? Я видел её выступление около полутора года назад и до сих пор время от времени ловлю себя на мысли о ней. Она рождена, чтобы быть там, – всё моё тело краснеет.
– Да, я знаю её. Она, эм… ну… это я.
– Офигеть, – его глаза расширяются, и он медленно осматривают меня, словно видит в новом свете. – Ну, считай, что я абсолютно впечатлён и очень огорчён из-за твоего отказа. Ох, – со смехом добавляет он, – и ты не должна чувствовать смущение из-за нашего предыдущего разговора про твой храп. Ведь я абсолютно уверен, что сейчас признался, как иногда думаю о тебе.
Когда я опускаю голову, не имея понятия, что на это ответить, он начинает потирать своё колено.
– Я шучу. Ну, не совсем, но серьёзно, у нас всё хорошо. И хватит о моих фантазиях. О чём ты написала в своём эссе, чтобы попасть сюда? Я написал о своей утраченной стипендии, так как мой средний балл упал, когда папа заболел. Сейчас он в порядке, и на самом деле именно отец узнал о Фонде Миранды Хоторн. Провести несколько недель в Европе – именно то, что мне нужно, прежде чем начать работать, чтобы накопить на колледж.
– Я сожалею о твоём отце. Рада, что он в порядке.
– Да, я тоже. Так, твоё эссе, – давит он. – Ты поделишься или это личное?
Беспокойно ёрзаю, потому что не знаю, как ответить. Я не писала эссе, и даже не знаю, что требовалось в нём раскрыть. Но прежде, чем я нахожу оправдание или признаю правду, дверь открывается, и в машину садятся две девушки и один парень, все примерно моего возраста. Я надеюсь, что это остальная часть группы, так как пяти тел более чем достаточно для моего уровня комфорта.
– Привет! – пронзительно кричит весёлая блондинка, после чего начинает представлять членов своей группы, которые, кажется, довольно быстро подружились во время полёта.
Я посылаю дружелюбную улыбку, которая возвращается с подмеченным «Привет». И так же как в кругу друзей из моей школы, я вдруг чувствую себя совершенно не в своей тарелке.
Вскоре мы заезжаем на подъездную дорожку, ведущую к владениям Хоторнов, и напряжение в моём теле становится ещё сильнее. С нервной, но непоколебимой улыбкой на своём встревоженном лице, я старательно пытаюсь разглядеть всё сквозь затемнённые стёкла и сравнить с тем, что видела на сайтах, не участвуя в беседе, наполненной хихиканьем.
Не то чтобы я не слушаю. Исходя из услышанного, оказывается, каждый должен был написать эссе, чтобы оказаться здесь, но пока никто больше меня о нём не спросил.
Я слушаю краем уха... пока не произносят его имя.
– Я уже говорила Бриджет, пока мы летели, что была частью этого в прошлом году, но только первую неделю, – поясняет оживлённая блондинка Джеки, которая представляла остальных членов группы. – Моя тётя умерла, и поэтому мне пришлось вернуться домой, но они разрешили мне приехать в этом году… и я надеюсь, у меня будет шанс увидеть Кингстона снова.
– Я слышала, он горяч, – подхватывает Бриджет.
– О мой Бог, он невероятен, – отвечает Джеки. – В прошлом году он пробыл здесь всего пару дней, но этого было достаточно, чтобы все девушки начали за ним бегать. Однажды, я хотела пообщаться с ним в социальных сетях, но он был занят.
– Итак, что делает этот парень Кингстон? – спрашивает Пэттон.
– Всё, что делает девушку счастливой. – Она серьёзно это сейчас сказала? Закатываю глаза. – Он такой обаятельный. И я слишком поздно узнала, что он был в Штатах в прошлом году. Хотелось бы мне его увидеть. Я бы встретилась с ним где угодно, но что-то случилось и ему пришлось сократить поездку. Как я поняла, ему там не очень-то понравилась, и в ближайшее время он не планирует возвращаться.
«Ему не понравилось?»
Я могла бы сказать, что меня это зацепило, но на самом деле это чувство напоминает жалящий смертельный удар в живот. По правде говоря, я не удивлена... но слышать об этом до сих пор чертовски больно.
Глава 2
– Добрый день, мисс Келли, – приветствуют меня, как только я переступаю через порог изумительной двухстворчатой двери.
– Здравствуйте, – отвечаю я человеку, протягивающему руку.
Не знаю, откуда ему известно моё имя или как я выгляжу, но он выглядит не очень дружелюбным, чтобы спрашивать его об этом. Я предполагаю, что он хочет пожать или поцеловать мою руку, но то, как он то и дело смотрит на меня, разрушает оба варианта. Перевожу взгляд от его тревожного выражения лица к ожидающей протянутой руке, не имея понятия, чего он хочет.
– Ваша сумка, – поясняет он.
– О! Разумеется.
Я передаю ему её и наблюдаю, как он подходит к другой девушке и делает то же самое: берёт её вещи, но уже без приветствия, как было со мной. Сомневаюсь, что он самый лучший дворецкий, но всё же решаюсь спросить его:
– Прошу прощения, вы не знаете, где мы останавливаемся сегодня вечером? В программке не было указано никакой информации об отеле.
– Здесь. Вам покажут ваши комнаты после ужина.
Появляется другой мужчина, он открывает вторую дверь, и все быстро заходят внутрь, желая увидеть, что же будет дальше. И, я уверена, убраться как можно подальше от пугающего парня. Но, несмотря на разделённый страх перед «Мистером Индивидуальностью», я поступаю абсолютно противоположно группе. Я останавливаюсь и осматриваюсь вокруг, задаваясь вопросами: здесь ли вырос Кингстон, и бегал ли он по этому холлу, когда был ребёнком? И ещё больше я нервно размышляю о том, появится ли он здесь, пока мы здесь.
Мои шаги твёрдые, а ладони потные, когда я вхожу в огромную гостиную, оформленную в формальном стиле. На высоких потолках красуются несколько люстр, в то время как огромные скульптуры и дорогие коллекции картин украшают остальную часть комнаты. Я быстро осознаю, что «гостиная» немного неправильно выбранное слово для этой захватывающей обстановки. Это святыня: «Смотри, но не трогай… и двигайся очень осторожно».
Портрет молодой женщины, сидящей на деревянных качелях с милой, нежной улыбкой и поднятыми в воздух босыми ногами, приковывает моё внимание. Я зачарована смелым взглядом её знакомых серых глаз.
Я всё ещё стою перед картиной, околдованная ею, когда слышу, как произносят моё имя.
– Мисс Эхо. Рад, что вы благополучно добрались.
Я разворачиваюсь и нахожу более взрослую, но не менее красивую версию лица, которое никогда не смогу забыть, как ни старайся.
– Мистер Хоторн.
– Джерард, пожалуйста, – поправляет он, беря меня за руку и нежно сжимая её, прежде чем отпустить. – Как прошёл ваш полёт?
– Всё было отлично, благодарю. Не так страшно, как я представляла, – я издаю нервный смешок.
– Твой отец будет рад услышать это.
– Да, мне нужно ему позвонить.
– Я уже проинформировал его, что машина доставила тебя в целости и сохранности, и уверен, он ожидает звонка от тебя вечером.
Я киваю, улыбаясь.
– Спасибо, – снова возвращаюсь к портрету, который на данный момент является самой беззаботной частичкой искусства в комнате. – Она прекрасна.
– Да, она была изумительна, – замечает Джерард, его тон мрачный. – Она была настоящей находкой. Всегда чем-то увлекалась, никогда не могла усидеть на месте. Наверное, это именно то, что я обожал в ней больше всего.
Мне не требуются пояснения о том, кто она.
– Как вы встретились? – спрашиваю я, мгновенно чувствуя себя комфортно рядом с этим человеком. Ещё одна черта в нём, которая так знакома.
– Она путешествовала по здешним местам и в Бате1 потеряла свои ботинки. Я в тот момент тоже был там: молодой и слишком серьёзный. Я посмотрел на неё и подумал: «Как девушка может потерять свою обувь? Она ведь ещё совсем недавно была обута в них, как можно так быстро забыть об их местонахождении?»
Он смотрит на меня, будто на самом деле сконфужен этой историей, но я замечаю, как его губы немного подрагивают.
– Не подмечало ли это её глупость?
Я улыбаюсь, но не отвечаю, потому что прекрасно понимаю, что вопрос был риторическим, и огонёк в его глазах говорит о том, что он очень хочет продолжить рассказ.
– Ну, это явно не про мою Миранду. Последнее, что когда-либо можно было сказать о ней, так это то, что она была глупой. Восхитительная, опьяняющая, зачаровывающая, но ни капли не глупая. Она сняла ботинки, когда прилегла поспать на берегу реки, а проснувшись, обнаружила, что они магическим образом пропали. Я ничего о ней не знал и должен был вернуться к своим делам, но в ней было что-то притягивающее. Наблюдение за тем, как она, спотыкаясь о кусты, ищет свою обувь и что-то бурчит о бездомных животных, и её абсолютная убеждённость в причудливую возможность, пробудили во мне что-то необъяснимое. Я не смог покинуть её.
Он запинается на секунду, опустив взгляд в пол, и прежде чем продолжить, ласковая улыбка расплывается на его губах.
– Я усадил её к себе на спину, и мы прошли так три мили, пока не встретились с моей группой в кафе. После этого дня, я никогда в жизни не отпускал её снова. И я купил ей новую пару обуви, поскольку её была «украдена». Мы поженились через год.
Я отворачиваюсь и стремительно утираю слезу со своей щеки, надеясь, что он не увидел этого.
– Это невероятно романтично.
Прежде, чем успеваю произнести что-то ещё, рядом с нами останавливается официант, удерживая в руках поднос с бокалами. Может здесь я уже и достигла возраста, когда могу пить алкоголь, но я в жизни не делала и глотка, поэтому не осмеливаюсь взять один из них.
Джерард берёт бокал и протягивает его мне.
– Игристый сидр.
– Спасибо, – я издаю сиплый смешок и принимаю бокал, испытывая наслаждение от вкуса. – Так вот почему фонд спонсирует эти поездки – потому что вы познакомились с ней во время одной из таких, да?
– Да. Она верила, что мы встретились бы в любом случае, так же как до последнего была убеждена, что её обувь похитило какое-то животное, но я навечно благодарен за свою поездку. Организация этих поездок – это мой способ помнить и чтить её, поддерживая с ней связь, и делиться этим с другими. Прошло более двадцати лет с того момента, как мы её потеряли, но она по сей день любовь всей моей жизни. И она даровала мне невообразимый подарок.
Я жду продолжения, не ведая, что конкретно он имеет в виду, но воображая неимоверно романтический жест.
Его лицо рассветает.
– Сына, который так же, как и она, свободолюбив и своенравен, – он усмехается. – У Кингстона доброе сердце, ты же знаешь. Я вижу её каждый раз, когда смотрю на него. Она с огромным удовольствием встретилась бы с тобой, Эхо.
– Почему? – ляпаю я, но тут же поджимаю губы в смущении. – Мне очень жаль, не хотела никого оскорбить, и я бы тоже с удовольствием встретилась с ней. Я… – понижаю голос, чувствуя, что, возможно, пересекла черту. – Мне очень важна эта поездка, и я ценю вашу помощь. Просто я не совсем уверена, почему вы предоставили мне такую возможность. Я едва знаю вашего сына.
Он задумчиво наклоняет голову.
– Жизнь – непредсказуема и абсолютно не контролируема. Часто достаточно всего доли секунды, чтобы возникла неразрывная связь. С Кингстоном такое происходит очень редко. Ты должна верить мне, когда я говорю, что для меня большая честь сделать тебя частью этой летней поездки, и если бы моя жена была здесь, она бы полюбила тебя. Это всё, что тебе необходимо знать.
Джерард не даёт мне шанса ответить и, развернувшись на каблуках, уходит, свободно передвигаясь через толпу официантов и других гостей.
– Я так подразумеваю, у тебя неплохие взаимоотношения с этой семьёй?
Меня передёргивает, когда Пэттон спрашивает об этом, оказываясь возле меня.
– Вот почему тебе не нужно было писать эссе?
– Я никогда не говорила, что я не писала…
Его приподнятые брови говорят мне, что он не купился на это дерьмо, поэтому я вздыхаю и решаю рассказать ему правду.
– Мой брат участвовал в программе «Студент по обмену» с сыном мистера Хоторна.
– Ясно.
К счастью, шум в передней части комнаты неожиданно привлекает наше внимание. Джерард держит микрофон, приветствуя всех и разъясняя, как мы проведём следующие два дня ознакомления с Лондоном и Батом, прежде чем отправимся к нашему следующему пункту.
