Текст книги "Сексуальный студент по обмену (ЛП)"
Автор книги: С. И. Холл
Соавторы: Анджела Грехем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Я плюхаюсь на кровать и сбрасываю обувь.
– Длинная и скучная история.
– У нас есть час, так что колись, – она садится напротив меня в единственное кресло в комнате. – Это часть соглашения соседок по комнате – никаких секретов, когда дело касается парней.
Она, правда, только что вспомнила «Теорию большого взрыва»? Я её обожаю!
– Ты будешь очень разочарована, потому что мне почти нечего рассказать о парнях.
– Та же фигня, – отвечает она. – Хотя, у меня, типа, вообще ничего нет, так что помоги подруге и выдай мне сочных подробностей.
Я ложусь на спину, закидываю руки за голову и рассказываю ей историю о своём брате и Кингстоне, которые участвовали в программе по студенческому обмену. Так странно вот так просто открыться и разговаривать об этом, и не только потому, что я впервые рассказываю об этом кому-то, – хотя я оставляю под замком некоторые моменты касательно Себастьяна, – но и потому, что мы с Натали только познакомилась.
И я рассказываю ей всё: о том, как он рылся в моём ящике с нижним бельём, о ванной, о поцелуе… и даже о том, что он был с Саванной в последний день своего пребывания у нас. Единственное, что я опускаю, это ситуация между моим братом и Саванной, потому что это не моё дело.
Чувство такое, словно у меня гора упала с плеч, и я признаю новую невесомость с новыми смешанными эмоциями.
– Ого, – наконец произносит Нат. Она задала мне несколько вопросов на протяжении всей истории, но не высказывает своё мнение. – Ты до сих пор что-то чувствуешь к нему?
– Честно, – отвечаю я, принимая сидячее положение и глядя на неё, – думаю, что да. Насколько это жалко?
– Вообще ни разу не жалко. Ты не можешь ничего поделать со своими чувствами. Но даже если ты и чувствуешь что-то, это же не значит, что тебе стоит подаваться им, сейчас или когда-либо, – она выдерживает паузу. – Можно задать личный вопрос? Ты можешь отказаться отвечать.
– Конечно.
– Ты влюбилась в него?
Голова кружится от вопроса, который я никогда прежде не задавала сама себе, и мой желудок скручивается в болезненный узел от неуверенности.
– Я не знаю. Я никогда не была влюблена прежде, но между нами явно что-то было. Что-то по чему я скучаю… очень сильно.
Она, наверное, почувствовала изменение в моём настроении.
– Прости. Мне не стоило спрашивать.
– Всё нормально. Спасибо, что выслушала. Ты первая, кому я всё это рассказала.
– Я заберу это с собой в могилу, обещаю, – она оставляет крест у себя на сердце, замечая время на своих наручных часах. – Дерьмо, у нас пять минут до встречи с Пэттоном и Чедом.
– Тебе лучше приготовиться, – заявляю я ей, снова надевая обувь и выуживая камеру.
Я ожидаю, что она примется переодеваться, – может, переделает причёску или что-то ещё, – но вместо этого она хватает маленькую сумочку с ремнём через плечо из дорожной сумки и наносит немного блеска на губы.
– Всё. Готова.
Смеясь, я открываю для неё дверь.
– О, мы прекрасно уживёмся!
Нат улыбается, а затем застаёт меня врасплох следующими словами:
– Кстати, ставлю на Пэттона.
Глава 5
Мы с Нат отправляемся на ланч вместе с Пэттоном и Чедом в миленькое скромное местечко, где я настаиваю занять столик снаружи, отказываясь пропускать хоть какое-нибудь движение или достопримечательность.
– Эхо, еда никуда не убежит, – смеётся надо мной Нат. – Попробуй пережёвывать.
Пребывая в чересчур возбуждённом состоянии, я проглатываю полный рот еды и выпиваю напиток, после чего спешно отвечаю:
– Извини, просто не могу дождаться, когда мы начнём. Хочу поскорее всё осмотреть! Особенно Эбби-Роуд.
Последнее предложение у меня выходит с капризным вздохом. Я слишком возбуждена, чтобы съесть ещё хотя бы кусочек, так что продолжаю снова и снова изливать свои чувства по каждому незначительному факту, который вспоминаю о знаменитой студии звукозаписи, пока они не сдаются.
– Ладно! – Пэттон бросает салфетку на тарелку и встаёт. – Идём, пока Эхо не взорвалась.
Мы все смеёмся, и я тянусь за кошельком, чтобы оплатить свою порцию, но Пэттон останавливает меня, кладя руку на моё предплечье.
– Это за мой счёт, – произносит он с улыбкой.
Моя собственная улыбка становится шире, когда я думаю о том, как мило с его стороны заплатить за нашу еду, пока не понимаю, что он кладёт такое количество денег, что покрывает стоимость лишь моей и его порций. Но это значит… без порции Нат.
И знаете, почему это проблема по нескольким причинам? Не только потому, что моя новая подруга сделала «ставку», но и также потому, что я не хочу, чтобы она думала, что я потакаю Пэттону в его внимании ко мне, а ещё не хочу, чтобы были задеты её чувства. Вот поэтому я делаю единственное, что приходит мне в голову, пока он не закрыл кошелёк – прижимаю его лестью в неудобном углу дискомфорта.
– Боже, ты такой джентльмен, – я невинно опускаю свою руку поверх его. – Разве не мило с его стороны, Нат, предложить заплатить за наши обеды? Это сражает меня наповал. Что скажешь?
Натали далеко не идиотка – она уже это доказала. Она посылает мне напряжённую, понимающую улыбку, но её глаза начинают блестеть.
– Спасибо, Пэттон. Это не обязательно, но приятно знать, что рыцарство ещё не вымерло.
Пэттон подыгрывает, как ни в чём не бывало, и выражение его лица остаётся вежливым и терпеливым, когда он вытаскивает ещё одну купюру.
– Не стоит благодарности.
– Ладно, идёмте! – визжу я и несусь к тротуару, практически сбивая соседний столик на своём пути.
От меня не ускользает, как Нат извиняется за меня, выдавая вполне рациональное объяснение.
– Она немного возбуждена. Первый день после психушки.
Я всё ещё смеюсь, когда она догоняет меня и, качая головой, берёт под локоть.
– Что? – она излучает невинность. – Ты ведёшь себя как чокнутая. Я просто называю то, что вижу своими словами.
– Эээй! Битлы ходили по этой самой дороге, на которой ты сейчас стоишь! – я чуть ли не кричу. – Как ты можешь не сходить с ума?
– Ты уверена, что муниципалитет города не менял дорожное покрытие с тех пор?
Я выпячиваю глаза.
– Ты ужасна, знаешь это? – я указываю на неё пальцем. – И не смей искать подтверждение своим словам. Я не хочу знать!
– Прости. Я реалистка. Не могу ничего поделать. Но ради тебя останусь в неведении, – она оглядывается на Пэттона, который, замедлив шаг, вместе с Чедом идёт позади нас, и шёпотом добавляет: – Эй, там за столом, с Пэттоном…
– Мне жаль. Я не ожидала, что он захочет заплатить за меня….
– Я знаю. Всё в порядке, только… если он снова предложит заплатить только за тебя, я не буду против. Серьёзно, – она останавливается и смотрит на меня, – думаю, он милый и типа приятный, но мне не нужна его жалость. Смекаешь?
– Ага, я не хотела…
– Нет, всё в порядке, просто… если он решит узнать меня, и я ему понравлюсь, тогда круто, а если нет, это же жизнь. Есть смысл?
– Нашли битлов? – спрашивает Чед, когда они с Пэттоном догоняют нас.
– А? – отвечаю я, сбитая с толку.
– А почему бы ещё ты останавливалась, прежде чем мы добрались до метро?
– Ждём ваши черепашьи задницы, – отвечает ему Нат, затем указывает на гигантский красный знак через улицу. – И мы на месте.
– Подожди, как далеко мы от студии? – спрашиваю я, вспоминая предупреждение Себастьяна об осторожности в метро. – Мы не можем взять такси?
– О, да ладно тебе, – умоляет Нат. – Нас ведь целая группа, и сейчас едва ли полдень. Что случится, если мы посмотрим из какого теста сделан Лондон?
– Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, – говорит мне Пэттон, но я чувствую, что неуверенность не исчезла из моего напряжённого тела. Затем он смотрит на Нат, – ни с кем из вас.
– Спасибо, – отвечаем мы в унисон, прежде чем Нат хватает меня за руку.
И мы направляемся к лестнице в ад – по крайне мере, так Себастьян описывал её, когда пытался отговорить меня спускаться туда в одиночку.
И должна сказать, в реальности она такая же устрашающая, как о ней и говорят. Никакой ложной рекламы по поводу этого спуска в метро. Ребята, её вообще можно назвать лестницей? Или лабиринтом? У меня такое чувство, словно я ищу своего младшего братца, одетого в полосатую пижаму, пока Дэвид Боуи8 в своих невероятно узких штанах пытается набрать воздух в лёгкие, чтобы спеть гоблинами песню о магии9.
Я крепко держу Натали за руку, пока Пэттон и Чед следуют за нами по пятам, и она внезапно прыскает со смеху.
– Что? – выпаливаю я, сканируя пространство вокруг нас в поисках чего-то смешного.
– Ничего, – отвечает она не в силах перестать хохотать.
Когда двери вагона открывается, мы заходим внутрь, Нат скользит на сиденье, но я решаю постоять и хватаюсь за поручень.
– Серьёзно, какого чёрта тебе так весело? – снова спрашиваю я, сильнее сжимая руку, когда поезд приходит в движение.
– Нам следовало надеть поясные сумки! – она откидывает голову назад, и её плечи трясутся от смеха.
Другим пассажирам, кажется, всё равно. Скорее всего, они просто привыкли к сумасшедшим из-за океана.
– Поясные сумки? – спрашивает Пэттон, стоя позади меня.
Нат наконец-то делает вдох и объясняет:
– Мы такие смешные туристы! Я имею в виду, посмотрите вокруг: все эти люди либо в костюмах, либо на каблуках, либо на них поясные сумки и селфи-палки в руках. И нам всё равно… страшно?
Только тогда мои плечи расслабляются, и из меня вырывается слабый смешок.
– О, Боже мой, ты права, – говорю я ей. – В чём вообще моя проблема? Обычно я не такая трусиха!
Мы продолжаем смеяться, пока Чед и Пэттон смотрят на нас, словно на двух полных идиоток, когда вагон останавливается.
– Время для Эбби-Роуд! – визжу я, вновь обретя смелость.
Я первой проношусь через открытые двери, перепрыгивая через пролёт между вагоном и платформой, и останавливаюсь возле длинного, плохо освещённого тротуара: поприще серийного убийцы.
Я одариваю Натали красноречивым взглядом.
– Ага, стопроцентный турист, – отвечает она сквозь смех, а затем снова берёт меня под локоть.
– Давай, идём, пока адская пучина не раскрыла свою пасть, – произношу я.
– Лично я надеюсь на экспресс в Хогвартс.
~~~~~
Когда мы, наконец, чудом в целости и сохранности добираемся до улицы, я хватаю карту и показываю путь к нашему первому и наиболее ожидаемому месту назначения.
Не проходит много времени, прежде чем мы видим знак «Эбби-Роуд». Я замираю на месте от восхищения, греясь в лучах того факта, что стою прямо перед зданием, где так много талантливых музыкантов записывали свои альбомы.
Насмотревшись на окружающую местность, я поворачиваю голову к двери, и только тогда замечаю, что Кингстон и его группа уже здесь.
– Эй, и как там? – спрашиваю я.
– Где там? – встревает Джеки, руки скрещены, лицо искажено презрением. – Ты даже внутрь не зайдёшь!
– Что? – хнычу я, чувствуя, как волна отчаяния сковывает мой желудок. – Почему? Я хочу увидеть микрофоны, фортепиано… это какая-то ошибка.
Кингстон выходит наперёд и потирает моё предплечье.
– Я думал, что всё устроил, любовь моя, но сегодня они не работают, – затем он наклоняется и шепчет мне на ухо: – Я клянусь тебе, что оплачу экскурсию и проведу тебя внутрь, когда мы будем возвращаться через несколько недель. Только ты и я, даю тебе своё слово.
– Тебе не нужно делать этого.
– Я знаю, – он поддевает пальцем мой подбородок и приподнимает голову, заставляя меня встретиться с его глазами. – Но я хочу.
Я киваю, подавляя желание отпустить слёзы на свободу. Это не конец света, и я также без сомнений знаю, что, если Кингстон говорит, что он проведёт меня внутрь, он это сделает.
– Спасибо, – шепчу я, затем пячусь назад, понимая, что несколько пар глаз уставились на нас.
– Вы все только что приехали сюда? – спрашиваю я, возвращаясь на своё место рядом с Нат, потому что ощущаю потребность заполнить тишину разговором.
– Нет, мы здесь уже около часа! – ноет Джеки. – И поскольку охранники оказались весьма грубыми, – она выкрикивает, чтобы услышали все, в том числе, и охранники, – мы всего лишь сделали забавные фотографии на перекрёстке, когда движение на достаточное время было приостановлено, после чего собирались уйти!
– Тогда почему вы до сих пор стоите здесь? – спрашивает Пэттон.
– Отличный вопрос, – язвит Джеки, впиваясь взглядом в Кингстона. – Я задавала его тысячу раз.
Я прикусываю губу и отвожу взгляд в сторону, понимая ответ.
– О, я знаю! Можно я скажу! – щебечет Натали, поднимая руку, которая тут же падает, когда я толкаю её локтем в рёбра.
– Серьёзно? – бурчит она себе под нос. – Это, чёрт возьми, было немного больно.
Я оттаскиваю её подальше от толпы, пока Джеки объясняет, как Кингстон настоял на том, чтобы рассказать им о каждом факте и о каждом музыканте, который здесь записывался.
– Святое дерьмо, прикольно, что он заставил их всех ждать, ничего не делая, только чтобы дождаться тебя! И посмотри на лицо Джеки. Хорошая работёнка!
– Ты не знаешь, что он сделал это именно поэтому.
Я произношу эти слова, несмотря на то, что сама в них не верю. Ранее я говорила ему, что мы приедем сюда, и он ждал… чтобы увидеть студию вместе со мной.
Слабая, но ощутимая боль колит в груди, и я знаю, без сомнения, что в запертом ящике, где я храню свои чувства к нему, формируется трещина.
– Ну, я увидел достаточно, – объявляет Пэттон. – Эхо, Нат, хотите, чтобы я сфотографировал вас на перекрестке, когда светофор загорится красным и движение прекратится?
– Чёрт, да! – отвечает Нат за нас обеих, отдавая фотоаппарат Кингстону вместо Пэттона.
– Что ты творишь? – шепчу я.
– Даю парню перерыв, – она хватает меня за руку. – Давай, шагай как битл, детка!
Мы обыденно проходим по улице. На моём лице широкая улыбка, часть меня счастлива от того, что фото сделает Кингстон.
– О, нет, не смей! – визжу я, отталкивая Нат назад и обходя её. – Я спереди! Я Джон!
– Ну же, я не собираюсь быть Ринго, чёрт возьми! Нам нужен… подождите, сэр! – выкрикивает она, обращаясь к проходящему мимо мужчине, и хватает его руку. – Вы не могли бы стать между нами, чтобы я могла побыть Полом? Пожааалуйста?
Пока она умоляет, мужчина смотрит на нас так, словно мы должны поделиться с ним наркотиками, под кайфом от которых мы, очевидно, сейчас находимся, взамен на услугу, но он заскакивает в линию и подчиняется.
И с этим потенциальная дружба с Нат официально утверждена. Она знает обложку альбома с Эбби-Роуд, и бесстыдно восстанавливает обстановку. Она Пол для моего Джона.
Я останусь с ней навсегда.
Поблагодарив нашего Ринго, мы возвращаемся, и Кингстон передаёт Нат камеру, его плечи подёргиваются от немого смеха. Его улыбка, направленная на меня, настолько живая, что я чувствую её кожей.
Пэттон тоже здесь, но предпочёл бы уйти.
– Дамы, вы готовы?
Ещё одна галочка для Пэттона в графе «так себе».
– Думаю, да, – отвечаю я ему, глядя на здание студии в последний раз. – Теперь Лондонский Глаз?
Нет причин извещать о нашем следующем месте назначения, поскольку это уже обсуждалось, и я даже говорила о нём Кингстону ранее, но какая-то часть меня хочет быть уверенной, что он помнит… на случай, если забыл. Именно эту часть мне нужно похоронить в себе поглубже и как можно скорее.
– Давайте выбираться отсюда, – обращается к нам Чед, и Бриджет одновременно с ним произносит:
– Мне нужно поесть.
– Звучит как план. Вы, ребята, отправляйтесь на перекус, а мы поедем к Глазу, – Пэттон делает жест руками в стиле «Снято!», прежде чем закинуть руки нам с Натали на плечи. – Леди, Чед, идёмте!
Инстинктивно я оглядываюсь назад, и они, конечно же, там: пара обжигающих глаз цвета литой латуни, направленные прямиком на меня.
Я дарю ему скромную улыбку и машу, надеясь, что он увидит в моём жесте искренность.
~~~~~
Скорее всего, я смелая только в своей голове, потому что Лондонский Глаз хоть и невероятен и абсолютно потрясающий, на фото он выглядит менее ужасающе, чем вблизи.
Но чёрт его дери, завтра меня может сбить автобус, так что я не позволю этому слабому страху затмить приключение. Кроме того, ради Бога, я же воздушная акробатка, я могу справиться с высотой!
– Ладно, меняем руки, – рычит Натали, становясь с другой стороны от меня, и сжимает мою правую руку своей левой. – Я правша. Мне типа нужно спасти те кости, которые ты ещё не покрошила, – добавляет она с нежным смешком.
– Ты боишься высоты, Эхо? – спрашивает Чед.
– Вообще-то, нет, абсолютно.
– Тогда в чём проблема? – он давится смешком, когда мы заходим в нашу… штуковину? Купе? Стеклянную камеру смерти? Любой из этих терминов подойдёт.
– Н-ни в чём, – отвечаю я, но моим дрожащим голосом никого не обмануть.
И я как раз собираюсь поменять своё решение и выпрыгнуть из кабины, когда меня, словно одеялом, окутывает спокойствием, и я поворачиваюсь, совершенно не удивлённая тому, что – а точнее кого – нахожу за спиной.
– К-как ты…
– Я же говорил тебе, любовь моя, – отвечает он, подмигивая мне в своей коронной манере. – У меня свои методы.
Кингстон становится прямо передо мной и опускает обе руки мне на плечи, что служит мне подсказкой отпустить руку Нат. Он поворачивает меня лицом вперёд, наклоняя голову так, что его рот оказывается возле моего уха, и с лёгкостью продвигает меня вперёд.
– Несмотря на то, что колесо вращается со скоростью шесть миль10 в час, я тебя держу, – уверяет он меня хриплым и лаковым голосом. – А теперь расслабься и позволь мне показать тебе мой мир.
И он показывает, указывая на всё, что мы можем увидеть. Рассказывает мне о каждом интересном месте, начиная от Биг-Бена и заканчивая Лондонским Тауэром, и даже задним двориком королевы!
И когда колесо достигает наивысшей точки, а я стою прямо перед стеклом, я чувствую бодрость и безопасность… потому что Кингстон прижимается к моей спине, а его баритон мурлыканием опаляет моё ухо.
Когда поездка заканчивается, и наши ноги снова касаются земли, мы все решаем вернуться в отель. Я улыбаюсь Нат, которая идёт впереди между Пэттоном и Чедом.
Я отстаю, замечая, что Кингстон ждёт, когда группа высадится из своей стеклянной кабины, которая находилась в пяти от нашей. Его рука задевает мою – жест, которой он повторил несколько раз за последние тридцать минут.
Я бы обманывала сама себя, если бы стала отрицать, что каждое простое прикосновение воскрешает искру между нами, но я не собираюсь отказываться от своего сопротивления.
– Это было неописуемо, – Джеки болтает больше сама с собой, но достаточно громко, чтобы услышали все с момента, когда дверь открылась.
– В отель, – говорит им Кингстон, а затем опускает руку на мою поясницу и ведёт меня в нужном направлении.
Я позволяю ему это, не говоря ничего и не убирая его руку, но благодарна, что отель находится рядом. А ещё я более благодарна, когда он убирает её, но продолжает идти рядом со мной, правда, больше не прикасаясь и иногда поглядывая в мою сторону, будто ему в голову пришла какая-то идея.
– Поужинай со мной сегодня, – его предложение звучит совершенно не с вопросительной интонацией, как только мы заходим в лобби отеля.
– Кингстон, – вздыхаю я. – Я не могу. У меня уже есть планы.
Это не совсем ложь. У меня на самом деле есть планы… избегать интимных моментов, во время которых я раз и навсегда попаду под его чары.
Он открывает рот, но я не даю ему шанса ответить.
– Но сегодня я прекрасно провела время. Спасибо тебе.
Следует длинная пауза, и его взгляд затуманивается, прежде чем он говорит:
– Для меня это стало истинным удовольствием, и дальше будет лучше. Я так много хочу показать тебе. Скажи, что после твоих планов сегодня вечером, ты присоединишься к моей группе на Площади Пикадилли11.
Я смеюсь.
– Так ты на самом деле собираешься зависать со своей группой?
– Я же был с ними на Эбби-Роуд, разве нет?
Я закатываю глаза, улыбаясь.
– Был. Ладно, расскажи мне об этой площади, – я бросаю ему хитрую ухмылку, и разговор, который у нас когда-то был, всплывает в голове, дёргая за ниточки, присоединённые к сердцу.
– По большей части, ничего не изменилось с прошлого раза, – отвечает он, подмигивая, словно читает мои мысли. – Она круглая, как цирковая площадка, только там нет ни тигров, ни бородатых женщин. Увидеть её означает получить весьма впечатляющий опыт. Она тебе понравится. Скажи «да».
Я прикусываю губу, но быстро отпускаю.
– Ладно. Да.
– Великолепно, – серые глаза танцуют от удовлетворения победы. – Но обещай мне, что не пойдёшь туда одна. Я сопровожу тебя. Встретимся прямо здесь сегодня в девять. Договорились?
У меня нет желания сновать по улицам незнакомого мне города с наступлением сумерек, так что я с лёгкостью соглашаюсь.
– Договорились.
Глава 6
«Делай то, что я говорю, а не то, что я делаю», – девиз сегодняшнего приготовления. Мы с Нат заказали себе обслуживание в номер, и я откусываю всего понемногу в перерывах, пока словно куколку наряжаю свою соседку, превращая её в совершенство.
Я помогаю ей накрутить локоны – то, чему научилась у мамы, – прилагаю усилия для нанесения макияжа в стиле смоки айс, а затем, благодаря моему хорошему вкусу, оцениваю каждый её наряд, что она примеряет. Как, чёрт возьми, ей удалось привезти столько одежды? Я взяла с собой всего один рюкзак, с расчётом на то, что это должна была быть туристическая поездка.
Поэтому, хотя и помогаю Нат стать красивой, сама я проведу вечер в приталенной футболке, джинсовых шортах и кроссовках.
Как только она наконец-то соглашается, что готова, мы ровно в девять часов направляемся вниз в лобби. И я тут же чувствую себя не в своей тарелке, мне становится некомфортно в своей собственной коже. Все, даже парни, одеты лучшим образом.
А Кингстон? Ну, всё что я могу делать, это не глазеть с открытым ртом на его изящную красоту. Его тёмные волосы идеально не идеальны. Он одет в узкие тёмные джинсы и белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Он выглядит так, словно направляется на фотосессию, и каждая девушка в этой поездке разодета так, что хоть сейчас готова предстать перед камерой.
И вот она я: неотёсанная провинциалка Эхо, одетая по-домашнему, или словно собралась в поход. Невероятно.
Я начинаю замедлять шаг в надежде, что никто не заметит, как я пячусь назад к лестнице, желая сбежать в свою комнату. Но вижу, как Кингстон медленно качает головой, маня меня пальцем.
Я точно также качаю ему головой, чувствуя, как смущение спиралью проносится по моей нервной системе.
Но прежде, чем я могу сбежать, он всего несколькими проворными шагами преодолевает расстояние между нами и останавливается прямо передо мной.
– Ты выглядишь сокрушающе, любовь моя, – он берёт одну мою руку и легко, успокаивающе её сжимает. – У тебя естественная красота, и каждая присутствующая здесь девушка завидует ей.
– По сравнению с ними я выгляжу как бомж! – я выдёргиваю руку, чувствуя стыд. – Я привезла только одну сумку. Как, чёрт возьми, им удалось упаковать платья и туфли?
– Эхо, я могу пойти переодеться, – вежливо предлагает Нат, у которой от сочувствия на лбу появляются складочки.
– Чёрта с два. Ты потрясно выглядишь, – я почти добавляю: «И мы слишком долго работали», но то, как Пэттон и Чед пожирают её взглядами, заставляет меня предположить, что лучше пусть они думают, что она достигла этого без усилий. – Я просто побуду у себя в комнате. Не велика потеря.
– Натали, ты извинишь нас на минуточку? – спрашивает её Кингстон.
Нат тут же отступает, посылая мне широкую улыбку через плечо Кингстона, пока он, держа меня под локоть, заводит нас за угол.
– Эхо, ты затмеваешь всех здесь, и я клянусь тебе, что не все, кого ты увидишь сегодня, будут одеты так экстравагантно. И я могу быть честным?
Я киваю.
– Я больше восхищаюсь тем, что ты не стараешься привлечь к себе внимание. Чем меньше мужских задниц мне придётся надрать, тем лучше, – он подмигивает мне, поднимает мою руку и оставляет поцелуй на внутренней стороне запястья. – Ты – поразительна. А теперь идём, хорошо?
– Спасибо, – улыбаюсь я, и прежде чем между нами сформируется слишком серьёзный момент, я слегка щипаю его за руку. – Не хилое напутствие, приятель.
Я отхожу, чувствуя себя полной идиоткой, но мне необходимо установить расстояние между мной и парнем, которой говорит все нужные вещи в нужный момент. Будь он проклят.
Мы не успеваем и пяти шагов сделать по тротуару – Нат бросает на меня умоляющие взгляды, выпрашивая информацию о том, как всё прошло с Кингстоном на протяжении тех пятнадцати секунд, что нас не было, – когда Джеки начинает ныть. Я прям в шоке.
– Я знаю, что мы не направляемся в метро! Я же на двенадцатисантиметровых каблуках.
Кингстон медленно поворачивается к ней, выпуская отчаянный вздох.
– Конечно. Я вызову машину.
Может, я и не смогла переплюнуть её в наряде, но явно смогу переплюнуть её в наличии мозгов.
– Ну, мои кроссовки, что я привезла для туристической поездки, как раз подойдут для метро. Наслаждайся своей машиной.
Нат проходит мимо них, чтобы присоединиться ко мне. Кингстон будучи уже на телефоне наблюдает за нами, и лёгкое покачивание его головы напоминает мне о моём обещании. Он хочет, чтобы я осталась с ним – что, свою очередь, означает безопасность.
Так что я медленно притормаживаю и жду, давая Нат время быстро спросить:
– Ты отвесила ему пощечину или просто сказала отвалить?
– Что? – резко бросаю я. – Нет! Ни одно, ни другое. Почему ты подумала об этом?
Она пожимает плечом.
– Он выглядел немного расстроенным, когда вы вернулись к группе. Не такого выражения лица ожидаешь от парня, который зажал девушку в углу.
Я закатываю глаза и не могу сдержать смех.
– Не было никакого насилия, физического или словесного. И явно не было никаких зажиманий, что бы, чёрт возьми, это не значило!
– Что бы что, чёрт возьми, не значило? – спрашивает Пэттон, внезапно оказавшийся возле нас.
Я закрываю глаза и вдыхаю ночной воздух, подыскивая ответ.
– Нат всего лишь говорила мне о новой технике поцелуев, которую она знает.
Это полуправда: она рассказывала мне об этом ранее в комнате, и это первое, что приходит мне в голову. Плюс, если это не заставит его думать о ней, он сумасшедший. Благодаря видео с YouTube, она знает о том, как отдыхать, больше, чем я знаю о воздушной акробатике.
– Правда? – спрашивает Пэттон, интригу можно прочесть в его ухмылке – правда, не настолько джентльменской, как я хотела бы увидеть.
– Хотя у девушки должны быть свои секреты, – произношу я, утягивая Нат обратно к группе.
Когда к тротуару подъезжает чёрная машина, Кингстон, как ответственный тур-гид, убеждается, что Джеки, Бриджет и ещё несколько человек, чьи имена я до сих пор не знаю, безопасно садятся в машину. Пэттон подбегает к ним и тоже садится, но Чед всё ещё отирается сзади.
Тогда Кингстон направляется в нашем направлении со своим местным другом, чьё имя я запомнила несколько минут назад – Бёрк.
Мы все держимся вместе, пересекая улицу в направлении гигантского знака с красным кругом. Не могу выразить словами, насколько я встревожена снова окунуться в суету метрополитена, но я фанат этой маленькой группки. Тем не менее, моё настроение подпорчено, поскольку Пэттон уехал с остальными, и я замечаю меланхолию в настроении Нат.
Рельсовая системы намного отличается в ночное время, и под «отличается» я имею в виду, что она пугает меня до усрачки больше, чем это возможно. Несколько ребят в вагоне, будучи пьяными, забывают о личном пространстве, так что я прижимаюсь к Кингстону так близко, как могу. Мне плевать, если моё поведение посылает неправильный сигнал, до тех пор, пока оно говорит «защити меня».
От скорости транспорта пассажиров бросает вперёд, словно тряпичных кукол, но не меня. Кингстон непоколебим и стойко держится на ногах, крепко удерживая меня обвитой вокруг талии рукой.
Я поднимаю голову вверх, в то время как он наклоняется вниз.
– Спасибо.
Я улыбаюсь. В ответ его глаза и рот делают порочные, безумные вещи, от которых некоторые части моего тела начинает покалывать.
– С удовольствием, любовь моя.
И вот оно… Кое-что… Я могу почувствовать, как к моему позвоночнику прижимается кое-что твёрдое, скрывавшегося под его джинсами в области паха. Риск путешествия.
Ну, ладно. Сегодня нельзя думать слишком много.
Я бросаю взгляд на Нат, переживая за её безопасность, и тут же замечаю, что мне не только не нужно переживать, но и что её настроение явно улучшилось, потому что о ней заботится британский джентльмен Бёрк.
Она ловит мой взгляд и, поигрывая бровями, одними губами произносит: «Я большой фаната метрополитена».
Я прыскаю со смеху, довольная тем, что её ночь явно стала лучше.
– Что смешного? – мурлычет Кингстон мне на ухо.
Я отмахиваюсь рукой.
– Ничего.
– Хммм, – его грудь вибрирует от любопытного хмыканья. – Наша остановка. Не отпускай мою руку.
Не то, чтобы я собиралась, но он убеждается в этом своей крепкой хваткой, когда мы выходим на нашей остановке. И в минуту, когда вдыхаю свежий воздух, я чувствую, как мою плоть покалывает от насыщенности.
Электричество. Маленький кусочек Лондона оживает ночью.
– Вот она, Площадь Пикадилли. Что думаешь? – спрашивает Кингстон.
– Она невообразима, – выдыхаю я. И вот он – огромный круг ярко окрашенной, бурлящей ночной жизни.
– Нат! – кричу я, не отрывая глаз от завораживающих огней.
– Я здесь, – она подходит ко мне. – Чертовски круто, да?
– Эм, да, можно и так сказать.
Кингстон смеётся над моим простым ответом.
Такое чувство, словно ты не можешь смотреть или достаточно быстро думать. Здесь так много чего можно увидеть: разные люди, наряды, музыка – всё околдовывает.
Примерно через час безостановочной прогулки, Чед останавливается перед клубом под названием «Коробка».
– Нет, – шипит Кингстон, его хватка на моей руке, которую он не отпускал весь вечер, усиливается.
– Остальные уже там, – отвевает Чед. – Мне Пэттон написал.
– Давай, дружище, – Бёрк хлопает Кингстона по плечу. – Если им удалось пройти внутрь, я бы сказал, что наш долг пойти и присмотреть за ними.
Удалось пройти внутрь? Присмотреть за ними? Зловещие комментарии и почти болезненная хватка Кингстона на моей руке начинают меня беспокоить.
– Это не место для Эхо, – рычит Кингстон. – Если ты настаиваешь на том, чтобы войти туда, мы найдём для себя собственное развлечение.
– Я не брошу Натали, – тут же настаиваю я. Особенно теперь, когда предупреждающие колокольчики вокруг меня сходят с ума от звона.
– О, спасибо, крошка, – улыбается мне Нат. – Значит, ты тоже идёшь, потому что теперь только смерть удержит меня от «Коробки».
Кингстон громко вздыхает в поражении.
– Эхо, можно тебя на минутку?
Он уводит меня в сторону, затем подгибает колени, приседая, чтобы оказаться на уровне моих глаз.
– Ты уверена, что хочешь сделать это? «Коробка» – не простой клуб. Ты увидишь вещи, которые тебя шокируют, и даже весьма оскорбят. Я бы предпочел, чтобы ты их не видела.
Сглотнуть получается с трудом.
