Текст книги "Музыка ночи"

Автор книги: Рут Уинд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

Ожидая приезда Элли, Блю готовил еду и все время ощущал какие-то беспокойство, нервозность – состояние, которое связывал с грозой. Передавали штормовые предупреждения, и хотя Пайн-Бенду вроде бы не грозил торнадо, Блю тревожился, что пойдет град и натворит бед в оранжереях. Он выстроил их из особо прочного стекла, потому что здесь иногда бывает крупный град.

Позволив себе добрый глоток виски, он включил маленький телевизор на кухне, чтобы следить за погодой. Бурбон ослабил напряженность, и он поставил жариться куски курицы, потом порезал помидоры, красный лук и огурцы и заправил их соусом с большим количеством трав, готовить который его научила Лэни. Блю приготовил кувшин чая со льдом, потом позвонил в гостевой домик.

Ответа не было. Слегка нахмурившись, он выглянул в окно и увидел, что машина Элли на месте. Она, вероятно, спит, после того как проработала всю ночь, и он не будет ее тревожить. По телевизору сообщили о торнадо в соседнем округе, но Пайн-Бенд, похоже, избежит этой участи. Сильный дождь и ветер, но даже без града. Блю выключил телевизор и включил радио. Тут тоже передают прогнозы, но можно еще и послушать хорошую музыку.

Гвен отошла, пропуская Элли.

– Ты не голодна, девочка?

Задумавшись, Элли не смогла припомнить, когда ела в последний раз, кроме мороженого в кафе. На кухне, куда она вошла, стоял запах жареного мяса с луком. У нее потекли слюнки, но она решила не переступать границ.

– Нет, спасибо, – ответила Элли.

Как будто для того, чтобы поймать ее на лжи, у нее громко заурчало в животе. Гвен хмыкнула.

– Давай садись. – Она кивнула в сторону стола, придвинутого к окну. – Я не так уж много готовлю для себя одной, но пару месяцев назад потеряла около десяти фунтов, и доктор часто напоминает мне об этом. Я пообещала – буду плотно ужинать несколько раз в неделю.

Элли примостилась на краешке стула. Сердце у нее по-прежнему колотилось. Снаружи лил дождь, и его серая стена делала кухню еще уютнее, превращая в островок безопасности.

– Миссис Лейсер…

– Подожди, детка! – резко проговорила Гвен. Она поставила на стол тарелку с золотистыми поджаристыми свиными котлетами с гарниром. – Ничего особенного, но я люблю это. Хочешь кукурузы?

Пахло так вкусно, что Элли чуть не упала в обморок.

– Давайте я вам помогу.

– Не глупи. – Взяв из ящичка щипцы, она достала пышущий паром початок и положила его на тарелку Элли. – На дверце холодильника есть масло, если хочешь.

– Спасибо.

Гвен наполнила собственную тарелку и села рядом.

– Ты не против, если мы произнесем молитву?

– Нет, вовсе нет. – Она покорно склонила голову.

– Скажешь сама?

Мгновение Элли не могла припомнить ни одной молитвы, которые зазубрила еще в детстве, но потом одна пришла ей на ум:

– Милосердный Отец наш Небесный, благодарим тебя за то, что ты даешь нам пищу, чтобы поддержать нашу плоть. Аминь.

Когда Элли подняла глаза, Гвен улыбалась.

– Как славно. – Она занесла нож над котлетой, потом глубоко вздохнула и спросила: – Так о чем ты пришла поговорить со мной?

– Я вчера разговаривала с Хэтти Гордон, и ее рассказ помог мне выяснить почти все.

– М-м… – Гвен указала жестом. – Ешь и говори, детка. Что же ты выяснила?

– Я думаю, Мейбл отказалась от музыки, чтобы наказать себя за убийство Персика, – сказала Элли, намазывая кукурузу маслом. – Я даже, кажется, знаю, куда она исчезла.

Гвен подняла голову. Элли ощутила, что зерна словно взорвались у нее во рту, даря такой непередаваемый вкус, сладкосоленый и маслянистый, что она даже вскрикнула:

– Ой, как здорово! – Она откусила еще раз, и еще, зная, что Гвен сейчас улыбается. Промокая губы, она объяснила: – Я работала всю ночь и вчера, кажется, тоже мало ела.

– Господи помилуй, – тихо проговорила Гвен, – ты так похожа на него.

– На него? – переспросила Элли, но она уже поняла.

– Маркус сказал мне, что сегодня приходил поговорить с тобой.

Элли тщательно вытерла пальцы, и странный жар – смесь гнева и боли – охватил ее.

– Я все могу понять, – сказала она. – Кроме одного! Почему вы оставили своего ребенка?

Мейбл Бове сняла очки, сильные линзы которых искажали все еще классическую форму ее скул и бесспорно прекрасные глаза. Несколько морщинок нарушали гладкость коричневой кожи.

– Глаз за глаз, – со вздохом проговорила она. – Я забрала ее сына, поэтому она забрала моего.

– Да, конечно, – прошептала Элли.

– Понимаешь, я тогда не очень хорошо соображала. – Она потерла переносицу. – Сейчас, когда я думаю обо всем, мне кажется, что совсем другой человек прожил эту жизнь, любил этого человека и возненавидел его так сильно, что захотел убить. Я просто не могла трезво мыслить из-за любви к нему. Я пряталась, рожала нашего сына, а он не хотел даже жениться на мне. Заставил меня испытать такой позор… – Она глубоко вздохнула. – И я оставила Джеймса с его бабушкой, пытаясь решить, что делать…

– Джеймс знал, что вы?..

Мейбл-Гвен подняла вилку и без интереса посмотрела на содержимое своей тарелки.

– Нет. Я не возвращалась пару лет, а потом мне оставалось быть для него только соседкой. Спасибо, что она позволила мне хоть это.

Пожилая женщина подняла глаза, и в них была печаль.

– Я увидела все в ту же минуту, как ты подошла ко мне на берегу. Ты ходишь, как он, и повторяешь многие его движения. И смеешься в точности как он, и у тебя его улыбка – вот этот наползающий зубик, это от твоего папы. – Она отрезала треугольничек мяса и съела его. – Когда я увидела тебя на расстоянии, то чуть не получила сердечный приступ.

Элли покачала головой, чувствуя, что у нее опять перехватывает горло. Она потыкала в еду на своей тарелке.

– Я не могу прийти в себя.

– Похоже, ты получила больше, чем пыталась выяснить? Элли беспомощно рассмеялась:

– Да уж. – Она съела немного гарнира, ощущая, как напряжение оставляет ее. – Мы должны поговорить об этом. Что вы хотите, чтобы я написала, а что нет?

– У нас много времени, детка. А теперь давай просто поедим, ладно?

Блю закладывал в духовку последние куски жареной курицы, чтобы сохранить их теплыми, когда раздался вой сирены – предупреждение о торнадо. Звук подействовал на него как электрический разряд. Он позвал:

– Лэни! Ты слышала?

– Спускайся сюда, сынок.

– Я должен забрать Элли. Саша! – Он говорил хрипло, и псина тотчас примчалась откуда-то. – Пошли. – И спросил у Лэни: – Кошка у тебя?

– Да, на коленях. Поспеши!

Блю закрыл дверь в подвал и, не останавливаясь, чтобы взять куртку или зонт, выскочил наружу – под проливной дождь.

Ветер чуть не сбил его с ног, одежда и волосы намокли за секунду. Не добежав до ее крыльца, он уже кричал:

– Элли!

В доме залаяла Эйприл, и он распахнул дверь. Взбудораженная собака лаяла, скулила и лизала его руки. Он снова позвал Элли. Должно быть, она совсем вымоталась. Но ее нигде не было. Он заглянул в спальню и увидел только смятую постель. Зашел даже в ванную, подумав, что в панике, услышав вой сирены, она могла закрыться там. На столике лежал тест на беременность, и Блю потянулся за ним, когда Эйприл нетерпеливо, громко залаяла, и он поспешил наружу. Было бы глупо выяснять то, о чем он может просто спросить Элли.

– Пошли, – скомандовал он собаке, и они побежали вверх по холму, в дом и в подвал, а снаружи невыносимо громко стучал град и уже слышался звон и треск.

Они с Эйприл вбежали в маленькую, хорошо укрепленную комнату, которая использовалась как убежище от бурь, и Блю закрыл тяжелую дверь. Лэни спокойно сидела в кресле и вышивала при свете лампы.

– Полотенце за тобой.

Дрожа, Блю вытер лицо и волосы, схватил Эйприл, пока она не успела отряхнуться, и вытер ей спину. Комнату заполнил запах мокрой псины.

– Ее там не было, – проговорил Блю и не стал сдерживать ужаса, который заползал ему в душу. – Господи, надеюсь, она в безопасности!

Эйприл скулила, Лэни продолжала вышивать.

– Ты говорил, что она выросла где-то здесь неподалеку, и она не глупышка. Элли сообразит, что делать.

Он вскочил, подошел к стене. Потом назад, прислушиваясь к звукам бури. Даже здесь было хорошо слышно, как шумел дождь, ревел ветер и стучал град. Блю примостился на краешке топчана и вслушивался в лязганье, с которым град колотил по разным предметам. Невозможно было сказать, по каким. И какого размера град.

– Не так уж громко для торнадо, а? – спросил он у Лэни.

– Трудно сказать, сынок. – Она посмотрела на него. – Ты ничего не можешь сделать. Не заводи себя.

Но он почему-то знал – вот и пришла расплата. "Только не Элли, – взмолился он. – Только не она!" Снаружи грохотала и ревела буря. Внезапный треск, потом несколько ударов потише заставили даже Лэни побледнеть, но они только взглянули друг на друга и ничего не сказали. Эйприл скулила. Блю молился.

* * *

Элли перепугалась. Гвен открыла люк на кухне и жестом предложила ей лезть первой. Но она только посмотрела в эту темную, покрытую паутиной дыру и помотала головой:

– Я не могу!

Гвен взяла швабру и полезла первой, торопясь, потому что шум бури усиливался. Потом схватила Элли за щиколотку и приказала:

– Спускайся сейчас же.

Элли, дрожа, подчинилась. Втиснувшись в убежище рядом с Гвен, она прижала колени к груди, заткнула руками уши и принялась раскачиваться туда-сюда с колотящимся от страха сердцем. Через каждые несколько секунд ей казалось, что по ней бежит паук, и она, вскрикивая, шлепала воображаемое насекомое.

– Это ужасно, ужасно, ужасно! – повторяла она.

И не могла не думать об Эйприл, которая сейчас, наверное, сходит с ума, воет и лает. Элли пыталась убедить себя, что собаки умны, что Эйприл спряталась под тяжелый письменный стол, когда начался град, и что она уцелеет, даже если обрушатся стены.

– Не тревожься, – сказала Гвен. – У нас постоянно звучат штормовые предупреждения, но почти никогда не происходит ничего серьезного. Знаешь, тот домик, в котором ты живешь, стоит уже больше ста пятидесяти лет.

Наконец-то звуки бури стали стихать, сменяясь шелестом дождя. Перестала выть сирена, и наступила почти первозданная тишина. К тому времени, как они выбрались из убежища, покрытые пылью и паутиной, даже дождь прекратился. Они молча подошли к двери и выглянули наружу.

– Ты только посмотри на это! – воскликнула Гвен как девчонка и подняла градину размером с бейсбольный мяч. Она рассмеялась: – Видела когда-нибудь такое?

Элли качала головой, медленно следуя за ней. На земле лежали сотни ледяных шаров. Не все они были такого же огромного размера, как первый, но многие сравнялись с мячами для гольфа. Они покрывали землю, как снег, вместе с клочьями листьев, поломанными ветками и даже… Элли с испуганным удивлением увидела дерево, вывернутое с корнями и лежащее поперек садика.

– Значит, это был торнадо?

– Не знаю. – Гвен наклонилась и подняла еще один громадный ледяной шар. – Я запихну их в морозилку. – Она выпрямилась. – Можешь пойти посмотреть, как там твоя собака. Приходи попозже, и мы поговорим толком.

Элли посмотрела на нее и снова вспомнила обо всем… обо всем. Слишком много. С некоторой растерянностью она кивнула:

– Приду.

– Смотри, будь осторожна. Тут много сломанных веток.

– Ладно.

Она с опаской ступала по скользкой грязи, перепрыгивая через ветки поменьше и обходя те, что побольше. Промокла до колен в глубоких лужах, сверху с ветвей тоже стекала вода. Повсюду были измочаленная зелень и грязный хаос – последствия бури. Элли не могла бежать, но нетерпение и тревога за Эйприл, необходимость скорее увидеть, что скрывается за этими деревьями, как там ее домик, оранжереи и хозяйский дом, заставляли ее сердце сжиматься. Она постоянно спотыкалась и поняла, что за последние тридцать шесть часов спала всего три или четыре часа, и за это время на нее обрушилось несколько жизненно важных открытий. Хорошо, что она слишком измотана для истерики.

Наконец она добралась до края леса и побежала. Сначала показался дом на холме – он выглядел прочным, непоколебимым и вечным на фоне тяжелого серого неба. Несколько окон были разбиты, и на траве рассыпалось конфетти из розовых и пурпурных лепестков, а в остальном все было в порядке. Засмотревшись на дом, она чуть не упала.

Радостный лай донесся до ее слуха, и она увидела, что к ней несется Эйприл. Ее шерсть промокла, и пахло от нее так, как и положено от мокрой собаки, но Элли так обрадовалась, что упала на колени и обняла псину, которая лизала ее лицо и тыкалась носом в ладони. Все будет хорошо! Дом не пострадал, значит, и Блю в порядке. Все остальное можно устранить. Так она думала, пока не увидела Блю. Он стоял, опустив руки, с серым лицом глядя в сторону оранжерей. Ощутив комок в горле, она тоже перевела взгляд. Но картина вовсе не была ужасной. Некоторые стекла разбиты, но не так уж много, как можно было ожидать.

– Блю! – закричала она и кинулась к нему. – Все разрушено? Твои эксперименты, все пропало?

Он покачал головой:

– Нет. Может, немного. Я удивлен.

Он говорил так, словно пережил шок. Безжизненный голос. И такой же вид. Мокрые волосы и одежда, безвольно приоткрытый рот.

– Ты плохо выглядишь. Лэни в порядке?

– Да. В полном.

Она положила ладонь ему на руку, участливо прижалась к нему.

– Тебя ранило?

– Нет. – Он указал на гостевой домик. – Смотри! – Она повернулась. Дерево, которое отбрасывало тень на ее крылечко и дарило прохладу в течение лет, наверное, тридцати, рухнуло, придавив северо-западный угол дома. Все строение просто ушло в землю под его тяжестью. Под стволом виднелась ее кровать с промокшим покрывалом. Элли почувствовала тошноту.

– Я там спала…

– Да. – Он говорил небрежно.

– Как же Эйприл выбралась оттуда?

– Я забрал ее раньше.

– Господи, Блю! – Она кинулась бежать. – Мои записи! Вся работа!

Элли поскользнулась на мокрой траве и приземлилась на мягкое место, сильно ударившись. Это оказалось последней каплей. Она разрыдалась. Но ее горе, казалось, разбудило Блю, потому что он внезапно оказался рядом, обнял ее, уткнулся головой в плечо. Он поднял ее.

– Ты измотана, Элли, – сказал он. – Я уложу тебя в кровать.

– Но мои записи! Мой компьютер!

– Я позабочусь обо всем. Ты же занесла все на жесткий диск. Все будет в порядке.

Она с несчастным видом закрыла глаза. Сегодняшнюю работу она не сохранила. Но в ее душе уже не осталось места для эмоций или переживаний. Как ребенок, она позволила, чтобы ее отнесли в кровать, раздели, вытерли пушистым полотенцем. Он подоткнул одеяло и поцеловал ее в лоб.

– Не волнуйся, Элли, я найду твои записи. Просто спи. – А она вспомнила обо всем, что не успела рассказать ему, – о Мейбл и Персике, о Джеймсе и о себе. И… уснула.

Глава 20

Блю вышел наружу, намереваясь посмотреть, что сможет вытащить из домика, и заглянуть в оранжереи, чтобы оценить нанесенный ущерб. Но когда через пятнадцать минут подъехал Маркус, Блю все еще стоял, ощущая, как его охватывает холод. Он не в силах был решить, чем заняться сначала. "Оранжерея, – думал он и уже хотел сделать шаг в этом направлении, но потом решил: – Нет, домик".

– Привет. – Это все, что ему удалось выдавить при виде Маркуса.

Он подумал о том, чтобы спросить, все ли в порядке, но Маркус не приехал бы, если бы это было не так.

– Все живы-здоровы? – Блю кивнул.

– Ты уже осмотрел разрушения?

Он покачал головой. Тут Маркус увидел домик.

– Господи! Элли была внутри?

– Нет. Она ходила навестить Гиен.

– Она вернулась?

– Да.

Маркус постоял еще минуту, потом пошел к дому. Блю не повернулся, не двинулся с места. Маркус вернулся с бутылкой виски в руках.

– Я знаю, что ты бросаешь, но поверь, сейчас тебе это необходимо. – Он отпил прямо из горлышка и протянул бутылку Блю. – Ты выглядишь дерьмово, уж прости.

Блю взял бутылку и выпил. Алкоголь обжег ему язык, горло и упал в желудок. Это позволило ему дышать, поэтому он отпил еще. Вернул бутылку Маркусу, чтобы не поддаваться искушению.

– Элли волнуется, как там ее книга. Пойду посмотрю, что можно откопать.

– Ладно. – Маркус закрутил крышечку. – Давай займемся этим. Ты уже был в оранжерее?

Блю покачал головой:

– Еще нет.

– Выглядит не так уж плохо. – Маркус присвистнул. – А в Гекторе пронесся торнадо. Я слышал, что он смел бакалейную лавку.

Они пошли вниз по холму. Блю остановился во дворе и уставился на раздавленную балками крыши кровать. Потом резко отвернулся, и ею вырвало бурбоном, который он только что выпил. Это не помогло. Его крутило от тошноты, и он стоял, упершись руками в колени, закрыв глаза и дожидаясь, пока отпустит.

– Она не спала всю ночь. Не знаю, что заставило ее пойти к Гвен.

Больше он ничего не сказал. А если бы не пошла? Маркус долго молчал. Тошнота постепенно отступила, и Блю выпрямился. Он посмотрел на кровать, на грязное покрывало, чтобы испытать себя, но все уже прошло.

– Ты в порядке?

– Да. Пойдем взглянем, что можно спасти. Она вложила всю душу в эту работу.

Оказалось, все очень просто. Из-за того, что дерево упало на угол дома, основные повреждения были в этой части. Окно над столом скалилось осколками стекла, но на край стола упала тяжелая балка, которая таким образом защитила все остальное. Ноутбук треснул, куча бумаг промокла, некоторые испачкались, но их удалось достать без особых хлопот. Коробку с карточками и диски защитили пластиковые футляры.

– Не знаю, удастся ли починить ноутбук, но все остальное в порядке.

– Подожди-ка, – сказал Маркус и потянулся над зазубринами, чтобы достать папку. Вытащил ее и открыл. – Фотографии.

Блю кивнул.

– Давай отнесем это в дом и посмотрим, что можно сделать в оранжерее. – У него немного прояснилось в голове. – Ты уверен, что Алиша и дети в безопасности?

– Конечно. У нас почти не было града.

Блю еще раз оглянулся на домик, подумав о пакетике, который видел в ванной, и его взгляд опять наткнулся на кровать. Он быстро отвернулся. Не все сразу.

Была уже почти полночь, когда Блю и Маркус закончили работу в главной оранжерее. Внутри разрушения оказались незначительными – несколько разбитых стекол, несколько растений, поврежденных градом, но ничего такого, что заставило бы отказаться от экспериментов. Особо прочное стекло окупилось за одну бурю.

Но град не пощадил остальные две оранжереи, и они перенесли нежные молодые растения из холодных оранжерей в большую. Некоторые эксперименты придется начинать с нуля, но они все равно собирались перестраивать старые тепличные здания. Может, он даже сделает там лабораторию.

Лэни достала курицу из духовки и оставила ее на столе, накрыв тонким белым полотенцем. "Поешь", – гласила записка. Но у Блю не было аппетита. Чтобы не вызывать нареканий, он взял грудку и скормил мясо собакам, которые вежливо, блестя глазами, ждали у его ног. Даже Пайкет получила крошку. Выбросив косточки в мусор, он подумал о том, чтобы сделать хороший глоток виски, но его желудок отклонил эту идею.

Блю пошел наверх. У дверей спальни остановился, и сердце у него забилось от чего-то, очень похожего на страх, а к горлу снова подступила тошнота. Держась за ручку двери, он замер на минуту. Поборов неприятные ощущения, тихо вошел. При падавшем из дверей свете он мог видеть Элли. Одна ее нога свисала с кровати. Облако аромата окружило его – не духи, а запах самой Элли, ее кожи, мыла и волос, и где-то в области солнечного сплетения он ощутил нечто похожее на боль.

Она лежала на животе, раскинув руки и ноги, ее волосы темными кольцами закрывали щеку и плечо. Ее обнаженное тело было прекрасно! Гладкая кожа цвета сливочного масла, изящный – изгиб спины, точеные руки и ноги и пышные, идеально округлые ягодицы. Испарина покрывала ее шею, и к ней Блю прикоснулся губами, не в силах устоять. Он стал на колени возле низкой кровати, отвел мягкие волосы пониже затылка, чтобы можно было поцеловать первые позвонки. Мягко, закрыв глаза и вдыхая запах ее кожи, он спускался вниз, до ямки на пояснице.

Элли слегка пошевелилась, когда он скользнул пальцами по ее бедрам. Подвигалась во сне, не собираясь просыпаться, но ее рука легла на его волосы жестом полнейшего доверия, а потом расслабилась. Блю долго смотрел на нее, впиваясь взглядом в лунную белизну груди и подчиняясь желанию, которое поднималось в нем откуда-то из самой глубины его существа. Он выбрался из рубашки и джинсов и лег рядом с ней, тело к телу. Элли повернулась, проснулась, слегка испугавшись.

– Блю?

– Ч-ш-ш… – сказал он. – Засыпай.

Она заснула. Он лежал, обнимая ее и борясь с желанием заплакать.

Элли не знала, который был час, когда она окончательно проснулась. За окнами темно и тихо. Она долгое время просто лежала, наслаждаясь уютом. Потом перевернулась и сильно потянулась – и тогда все снова припомнилось ей. Она вздохнула. Шум в другой комнате привлек ее внимание.

– Блю?

Он вышел из ванной в одних только джинсах. Его волосы были растрепаны, словно он тоже спал, и Элли ощутила желание почувствовать его рядом.

– Ну, ты как? – сонно спросила она.

Он пожал плечами. В нем все еще присутствовала та безжизненность, которую она заметила вчера. Это шок.

– Хорошо. А ты?

– Со мной не было ничего такого, чего бы не вылечил хороший, крепкий сон. – Она протянула руку. – Иди сюда. Ты ужасно выглядишь.

Но он только присел на край кровати.

– Элли, ты ничего не хочешь мне сказать?

Она нахмурилась, думая о том, сколько всего должна ему сказать.

– Что ты имеешь в виду?

– Вчера, когда я заходил за Эйприл, в твоей ванной я видел пакетик. Ну, я заходил за тобой, но… – Он вздохнул, потер лицо. Усталость окутывала его, словно покрывало.

– Пакетик? – Она вспомнила. Тест на беременность. Этот проклятый пакетик!

Элли села, накрываясь простыней, и прикоснулась к его спине.

– Это подождет, Блю. Я пережила два очень тяжелых дня. Почему бы нам не оставить пока эту тему?

– Нет. Я не хочу этого.

Ее беспокоила безжизненная грубость его голоса.

– Блю, ты спал?

Он уронил руки. Покачал головой.

– Но я и не топил горе в бутылке. – Он проговорил это небрежно.

– Ложись.

– Нет… Я не… не сейчас. – Он отвернулся – Дело не в тебе. Просто я пока не хочу спать. – Он помолчал. – Я хочу поговорить о пакетике.

Элли со стоном зажмурилась и перевернулась, накрыв голову подушкой. Она почувствовала, как 1яжестъ его тела переместилась ближе к ней. Потом его большую нежную руку на своей спине.

– Элли?

Она со вздохом сняла подушку и посмотрела на него.

– Прекрасно, – проговорила раздраженно. – Но ты узнаешь все в таком же порядке, как и я. Это был адский день.

– Ладно. – Он сел поудобнее. – Рассказывай. Чувствуя себя беззащитной, она плотнее запахнулась в простыню и отбросила пряди волос.

– Ты готов?

Ничто не изменилось в его лице. Он медленно кивнул.

– Давай посмотрим. – Она подняла руку и принялась считать по пальцам. – Во-первых, я выяснила, что Мейбл убила Персика и что у нее был ребенок. Знаешь кто?

– Нет, кто?

– Джеймс Гордон.

Блю вытаращил глаза, впервые за это время проявив какие-то эмоции.

– Черт побери!

– Вот именно. – Она посмотрела на свои пальцы, замолчав от внезапного страха. – Вот тут мне будет трудно.

– Говори!

– Я выяснила, кто мой отец.

– Элли, это здорово! Кто?

Она подняла глаза, и ее снова охватила непонятная грусть.

– Вчера приходил Маркус. Он принес фотографию. – Блю прищурился, догадываясь.

– Джеймс, – сказал он.

Она медленно кивнула, наблюдая за его лицом, не выдаст ли оно хоть малейшие признаки отвращения. Ничего подобного не было.

– А откуда Маркус знает?

– Я как-то рассказывала ему о своей матери. Он так странно себя повел, когда мы начали спать с тобой, что… – Она запнулась. – Долгая история, но если в целом, он догадался раньше всех. Кажется, он думает, что я похожа на Джеймса.

– Это так. – Блю казался немного напряженным. Она наклонила голову, ожидая.

– Элли, – сказал он, – так что насчет пакетика?

Она вздохнула, не смогла подобрать нужные слова. Просто утвердительно кивнула.

– О Господи?

– Be знаю, как это случилось. Мы были осторожны. – Она пожала плечами. – Но факты остаются фактами. Я беременна.

Он смотрел на нее с испугом. Очень медленно закрыл глаза, потом встал и отвернулся.

– Блю, не делай этого. Так нечестно.

– Я не из-за тебя, Элли. Клянусь, что нет.

– Ой, брось! – Глубоко задетая, она отшвырнула покрывало. – Я ничего у тебя не прошу, понятно? Тебе не о чем беспокоиться. – Схватила свою рубашку, шорты, торопливо надевала их трясущимися от обиды и унижения руками. – И с чего я решила, что ты другой?! Я даже не хочу знать, из-за того ли, что мой отец был черным…

– Элли, Бога ради! – Ему удалось схватить ее за локоть, который она выдернула. – Ты же знаешь, что это не так.

– Думала, что знаю. – Она смотрела на него, пытаясь сохранить те остатки достоинства, что еще не растеряла. – Просто давай сейчас во всем разберемся, Блю. Моя книга закончена. Буря разрушила мое жилище, и то, что между нами было, тоже закончилось. Так что позволь мне сесть в машину и уехать. Тебе не надо никогда больше думать об этом.

– Нет! – Он кинулся к ней, и они оба упали на кровать. – Теперь ты меня послушай. – Он пригвоздил ее руки к кровати, когда она попыталась вырваться, и даже в гневе она увидела на его лице горе. Но почему горе? Что он потерял? Она перестала вырываться.

– Я люблю тебя, – проговорил он, и Элли подумала, что Блю сейчас расплачется. Его глаза сияли нестерпимым синим светом. – В ту ночь, когда я готовил, а ты хотела работать, я собирался сделать тебе предложение и приготовил в подарок кольцо.

Элли хотела что-то сказать.

– Просто слушай! – свирепо прошептал он. Отпустил ее. – Я не могу это сделать. – Трудно сглотнул, отвел взгляд. – Я увидел разрушенный домик и понял, что не смогу. Только не это опять!

Она поднялась на колени и поцеловала его, ощутив вкус невыносимого ужаса и горя – он терял Элли и будет скучать по ней всю жизнь, так же как она по нему. Она не вытирала слез, падавших на его лицо, потому что сам он не мог плакать.

– О Блю!

Он притянул ее ближе. Лицом, мокрым от ее слез, уткнулся ей в шею.

– Я бы хотел быть смелее, Элли. Но мне невыносимо думать, что я могу потерять даже тебя одну, а тут еще ребенок. Это слишком.

Она прильнула к нему, не стыдясь слез.

– Я люблю тебя, – проговорила она.

– Я знаю. – Его объятия были такими крепкими, что ока едва могла дышать. – Я позабочусь, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

– Спасибо. – Она отодвинулась, вытирая лицо, почти ослепнув, пытаясь найти свои туфли. Блю не пошевельнулся, когда она надела их без носков. – Я позвоню тебе и передам, куда отослать мои вещи.

– Элли, – нетерпеливо произнес он, когда она пошла к двери.

Она остановилась, глядя на это красивое лицо, которое, как она с самого начала знала, несло на себе печать приговоренности. Для него. Не для нее. Как только она выберется отсюда, она постарается преодолеть все. Но быть с ним рядом и видеть, как он убивает себя, выше ее сил.

– Ничего не говори, Блю. Я знаю, через что ты прошел. Я понимаю, почему ты не можешь этого сделать. – Слабея, она прикоснулась к его лицу, еще раз поцеловала этот прекрасный рот. – Со временем мы снова станем друзьями, и тебе не придется сидеть и ждать нового удара судьбы.

Он сделал глотательное движение.

– Но, – ее голос окреп, – я не буду тебя ждать. Так и знай. Я не буду чахнуть и не собираюсь покончить с собой от горя. Я поеду домой, рожу ребенка, буду очень много плакать, пока не отвыкну от тебя, но краешком глаза буду осматриваться в поисках мужчины, который полюбит меня.

– Я люблю тебя.

– Я знаю, – ответила она, чувствуя, как к ней возвращаются силы. – Просто недостаточно.

Он отпустил ее, позволил спуститься по лестнице, выйти в дверь и сесть в машину. Он даже не проводил ее и не посмотрел, как она уходит. Элли посвистела Эйприл, и ей удалось проехать весь городок до того, как она затормозила и выплакала свое горе. Эйприл скулила рядом, лизала ее руку и печально переминалась с ноги на ногу. Это заставило Элли рассмеяться, и она подставила лицо, чтобы собака его облизала.

– Спасибо, – сказала она. – Как жаль, что на мужчин нельзя так положиться, как на собак.

Эйприл тявкнула, Элли завела машину и направилась на восток. Домой.

Роузмэри открыла коробку с обедом. В салоне Конни было тихо после бури. Никто не пострадал, хотя попадало много деревьев, и Конни пришлось заново застеклить четыре окна в своем доме. В той части городка, где жила Роузмэри, гроза не была такой сильной, не было даже града – ливень и ветер, от которых больше всего досталось ее розам.

– Где Алиша? – спросила она.

– Ей пришлось везти ребенка на прививки, а потом к матери Маркуса. – Конни отщипывала кусочки лепешки. – Похоже, сегодня мы останемся не у дел. Все заняты уборкой.

– Я уверена, что это ненадолго. Не то что в Гекторе.

Роузмэри с печалью подумала о тех людях, которые остались без крыши над головой, но, слава Богу, никого не убило.

– Думаю, сегодня надо сделать мороженое.

– Ой, как здорово. И охладить арбуз.

– М-м… И приготовить жареную курицу. – Конни ухмыльнулась:

– Мы собираемся на пикник? – В двери ворвалась Алиша.

– Боже мой! – задыхаясь, проговорила она. – Вы не поверите тому, что я скажу. – Она захлопнула дверь, заперла ее и перевернула табличку стороной "Закрыто".

– Ты что это делаешь? – спросила Конни. – Ну-ка, поверни обратно!

Алиша энергично затрясла головой и махнула рукой с неправдоподобно синими ногтями, как бы отметая это требование.

– Нет, вы должны услышать все. – Она села.

– Я только что говорила с мужем. Блю в таком состоянии, что его надо изолировать, мечется из одной оранжереи в другую, как тигр в клетке. – Она прикоснулась к горлу, вскочила. – Я должна чего-нибудь попить.

– Алиша! – сказала Роузмэри. – Успокойся! И расскажи все толком, пока мы не лопнули от любопытства.

– Сейчас, сейчас. – Она схватила банку холодной диетической колы, отбросила с лица косичку и улыбнулась. – Элли уехала.

Конни и Роузмэри заговорили одновременно:

– Что?

– Почему?

– Я в точности не знаю. Маркус просто взбесился из-за чего-то, что сделал Блю. Когда я вошла, они ссорились и орали так, как я никогда не слышала.

– О чем? – спросила Роузмэри. Алиша вытаращила глаза.

– Я не знаю. Не поняла. Но слушайте, вот еще новость. – Она понизила голос для пущего эффекта. – Элли была здесь, чтобы написать книгу о Мейбл Бове, верно?

– Это мы уже знаем, – с гримасой сказала Роузмэри.

– А еще она разыскивала своего отца.

Конни откинулась на спинку кресла, приоткрыв рот.

– Своего отца?

– Это так здорово! – Алиша рассмеялась от возбуждения. – Помните, как она тогда на встрече читательниц все расспрашивала о парнях, которые поехали во Вьетнам? Она пыталась выяснить, кто же из них ее отец.

– Господи Боже мой, – проговорила Конни и наклонилась вперед. – Я же видела, что ее лицо мне знакомо.

Роузмэри ощутила, как ею постепенно овладевает страх.