Текст книги "Взять своё (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Сотник кивнул.

– И вот еще что сотник…, – Чагарэ вдруг вновь заговорил, придерживая Квина. – Ты ничего не чувствуешь эдакого? – в усталых глазах тысячника мелькнуло что-то странное и немного безумное; правда это сразу же исчезло. – Хм… Своими глазами видел, как к лесу по полю бежали какие-то хорьки. С добрый десяток. По грязи, снегу… За ними лисы. Облезлые, худые и какие-то обреченные…, – Чагарэ говорил все тише и тише, будто забыв про своего собеседника. – И все эти дни ком какой-то в груди стоит. Пытаюсь его вытолкнуть, а он не в какую, – он повернул голову к сотнику и после недолгого молчания кивнул ему головой. – Иди.

Меся грязь и снег своими прохудившийся сапогами, Квин и думать забыл об этом непонятном разговоре. Его больше занимал предстоящий штурм. Он совсем не обольщался по поводу судьбы нового штурма. Сейчас, когда все уловки защитников были хорошо известны и никаких новых сюрпризов не ожидалось, падение крепости было всего лишь делом времени… И, конечно, новых жертв.

– А, недомерки явно не в духе, – пробормотал он, подходя к их лагерю и замечая в нем странное бурление. – Значит, не нас одних сегодня пощипало.

Гномов, державшихся в стороне от шаморцев, действительно, лихорадило. Все они, и даже те, кому в первом штурме пустили кровь, стояли в плотном медленно движущемся кругу и внимательно за чем-то следили.

Едва же Квин сделал несколько шагов, чтобы рассмотреть что это там такое в центре твориться, как на его пути встала коренастая фигура с угрюмым лицом, недвусмысленно поигрывающая массивной секирой в руках.

– Что ты здесь вынюхиваешь, гаер? – при этих словах гном с наглой гримасой сплюнул в грязь. – Тебе здесь не место, – сотник побагровел, молча проглатывая оскорбление; слово «гаер» у подгорного народа означало не просто чужой или другой, а что-то вроде выродка, и Квин прекрасно знал второе значение этого слова. – …

– Мне нужен старший, – ну не поворачивался у Квина язык назвать посланника владыки Кровольда титулом благородного, принятого в Шаморе. – Послание от тысячника.

Наглый гном засунул пальцы в бородищу и с наслаждением начал начесывать спутанные колтуны сальных волос, не торопясь отвечать.

– Мастер войны еще утром ушел к предкам, – наконец, соизволил ответить гном, оставив в покое свою бороду. – И лишь круг равных сможет выбрать достойного вести в бой дружины подгорных кланов… Так, что жди, человек.

Произнеся это, он тут же присоединился к остальным, влившись в медленно движущийся круг из гномов.

Заинтригованный Квин, решив не отставать, подошел ближе к столпившимся гномам. Он нашел небольшой возвышение, откуда с высоты его роста было прекрасно видно, что происходит внутри круга.

… А там, друг против друга медленно кружили двое гномов, настороженно ловивших движение друг друга.

– Ты посмеешь пойти против хранителя? – с угрозой шипел первый – худой гном с едва пробивавшейся бородой, облаченный в развевающийся на ветру темный мешковатый балахон с откинутым назад капюшоном. – Видно, Хольвур, тебе окончательно отбили голову и все, что в ней было, – хранитель медленно обходил своего противника, скрывая руки в разрезах балахона. – Опомнись, и отступи. Воля хранителей должна быть исполнена. Отступники должны быть наказаны.

Второй же являл собой полнейшую противоположность своему сухопарому и молодому противнику. Это был зрелый кряжистый воин, своей осанкой напомнивший Квину ветеранов легиона, отслуживших два, а то и три срока в строю. Он был широк в плечах, очень массивен, особенно за счет внушительно по размерам нагрудника. И двигался он соответственно – расчетливо, экономно, словно собираясь закончить этот спор всего лишь одним ударом своего боевого молота.

– Ты слишком много на себя берешь, хранитель, – усмехнулся воин, скаля в ухмылке щербатый рот. – Воля хранителей мне не указ. Перед лицом Подгорных богов равны все кланы…, – он остановился и оглядел круг равным, встречая одобрительные взгляды. – И как гласит Великая книга памяти… В круге равных нет лжи. И каждый, кто в нем солжет, будет отвечать перед всем Подгорным народом… Надеюсь, это ты не забыл?

Лицо молодого в этот момент сморщилось, словно он надкусил что кислое.

– … И я, Хольфур Молотобоец, мастер войны из клана Сломанной Секиры, спрашиваю тебя, Чове, хранитель из клана Хранителей Великой книги памяти, – Хольвур остановился в нескольких шагах от своего противника. – Почему мы нападаем на своих братьев как воры и разбойники? Став отступниками, клан Черного топора не перестал быть частью Подгорного народа. Ты слышишь меня, хранитель? – он вновь начал медленно обходить молодого гнома, буравя его глазами. – Почему мы штурмуем древнюю твердыню Подгорного народа, не услышав голос своих отступивших братьев? У них есть право оправдаться…

С хранителя же в эти мгновения можно было смело писать картину лопающего от еле сдерживаемой злости гнома. Его напряженное лицо пошло красными пятнами, из груди раздавалось тяжелое прерывистое дыхание. Казалось, вот-вот и с него слетит эта его маска высокомерия и он, взорвавшись, начнет визжать.

– Вы слышите меня, братья? – не отводя взгляда, Хольвур громко крикнул в толпу молчавших гномов. – Разве там, за стенами живут какие-то выродки? Или мы уже не помним про древние обычаи? – и тут же продолжил он громким речитативом произносить фразы из Великой книги памяти. – Ежели скажет кто, что другой не по правде делает, то следует спросить обоих… Не след хаять, коли другой ответить не может… Ты, хранитель, дал топорам сказать свое слово?

Хранитель же, находясь в смятении, продолжал молчать. Такое явно открытое пренебрежение волей хранителей он встречал впервые. На протяжении веков слово представителя его клана никогда не подвергалось сомнению и не требовало доказательств, а тут такое…

– Как ты смеешь требовать от меня ответа? – не сдержавшись, взъярился хранитель. – Ты, смердящий пес, не знающий ни одной священный руны, решил, что можешь мне указывать?! – он резко вытянул из разрезов балахона пару ритуальных клинков, что могли носить лишь представители особой касты в клане – вершители воли хранителей; обладание, аж двумя такими мечами, говорило о немалом ранге этого тщедушного на вид гнома в клане. – Твое дело молчать и слушать, молчать и слушать. А о древнем законе можем говорить лишь мы – хранители!

Тут же недовольным гомоном отозвались на слова хранителя остальные гномы.

– Круг! Круг! – начали сначала тихо, а потом все громче и громче, скандировать гномы. – Круг! Круг! – громче всех заорала какая-то бородатая харя. – Круг! Круг! – гномы начали медленно отходить в стороны, формируя место для поединка. – Круг! Круг!

Поединок… В эти мгновения на небольшом пятачке, покрытом стылой грязью и снега, уже не было ни брата-хранителя, ни мастера войны. На против другу друга стояли просто гномы, что отдали свои жизнь на суд Подгорных богов.

Древний обычая, за столетия вросший в самое нутро гномьего общества, приобрел все признаки священного ритуала, который чтили все, независимо от возраста, опыта и социального статуса.

– Ты, Хольфур Молотобоец, – из толпы гномов вышел седой как лунь гном с потемневшим от времени посохом и обратился к обоим противникам. – Мастер войны из клана Сломанной Секиры, добровольно вступаешь в круг равных? – тот молча кивает головой, поглаживая рукоять молота. – А ты, Чове, брат-хранитель из клана Хранителей Великой книги памяти гномов? – и тот кивнул молча. – Братья, поединщики по своей воле вступили в круг равных, о чем я свидетельствую! И пусть Подгорные боги явят свою волю.

Под горящими от предвкушения зрелища глазами столпившихся за их спинами оба гнома начали медленно сходится. И сейчас особенно стало видно, насколько разными были бойцы. Один, худой, двигался мягко, по кошачье, осторожно водя перед собой обоими клинками. Вся его неуклюжесть, угловатость, что вызывала за спиной насмешки, куда-то таинственным образом пропала. Второй, массивный, отвечал небольшими тяжелыми шагами, ловя чужие движения.

– Хе-е, – с резким выдохом хранитель бросился вперед, занося оба меча для двойного удара. – …

Кланк! Клан! Со звоном лезвия скользнули по рукояти молота и наручям Хольфура, который тут же, корпусом оттолкнул хранителя в сторону.

– Ха-ха-ха! – хохотом, хлопками по оружию, встретили неудавшуюся атаку зрители; симпатии их явно были на стороне мастера войны. – Прыгает он как птенчик! Ха-ха! Хольфур! Хольфур! Хольф… фур…

Часть толпы вдруг замолкла, бросая странные взгляды на один из клинков хранителя. Тот поднялся с земли и, утирая с лица грязь, вновь занес над собой один из мечей, кончик которого был окрашен красным.

– Ранил… Смотри, – мастер войны тем временем с удивлением рассматривал правую руку, наручь на которой оказалась разрубленной. – В руку… Задел…, – на глазах у всех украшенные гравировкой полукруглый металл развалился на несколько частей и свалился в грязь. – …

Взлетели вверх брызги грязи. Оттолкнувшись от грязного месива, Чове вновь начал атаку. Со свистом разрезав воздух, один из клинков полоснул по наплечнику Хольфура, который едва успел подставить молот под второй удар.

– Что, хранитель, только на царапины тебе и хватает? – стряхнув с плеча, раскуроченный металл, насмешливо спросил мастер войны. – Или ни на что другое ты больше не способен?

Приумолкнувшие было зрители, с улюлюканьем встретили его слова. В адрес хранителя вновь полетели насмешки и подначки.

С презрением сплюнув, Чове начал снова подбираться к противнику. Только в этот раз не было никаких резких бросков и размашистых ударов. Хранитель шел медленно, почти крался, с еле слышным чавканьем опуская ноги в грязь.

– Иди, иди ко мне, – негромко забормотал Хольфур, отводя правую ногу назад; руки еще крепче сжали рукоять, готовя бросить молот вперед. – …

Расстояние между ним сократилось до четырех – пяти шагов. Парные клинки Чове стремительно вспорхнул к небу, молот Хольфура чуть прижался к телу…

– Хе! – с приставного шага хранитель птицей взмыл вверх, целя мечами в голову гнома. – Ха! – заревел мастер войны, ныряя навстречу своему противнику. – Ха! – его молот словно копье рвануло вперед на всю длину вытянутых рук. – Хэ! Ха!

Сильный удар! Ребро молота с хрустом костей вонзилось в грудь Чове! Клац! Лезвие меча вонзилось в шлем Хольфура, с брызгами крови и плоти срезая боковушку металла.

Едва оба противника упали, как из толпы вышел тот же самый седой гном, что объявлял начало поединка. Помогая себе посохом, он неторопливо подошел, сначала к скрючившемуся хранителю, потом к сидевшему прямо в грязи Хольфуру.

– Боги сказали свое слово, – старый гном задержался возле Хольфура, который тяжело, использую рукоятку молота, как посох, поднялся на ноги. – Мастер войны Хольфур…

Ручищи Хольфура отпустили рукоять оружия и потянулись к шлему, на мгновение закрывая его голову.

– Чист перед нашими богами, – руки со шлемом опустились и собравшимся открылось окровавленная голова, с бока которой, словно ткань, свисала часть скальпа. – А значит в его словах есть правда.

Произнеся это, старый гном чуть наклонился в сторону победителя и тихо добавил.

– Знаешь кто с тобой сражался в круге равных? – Хольфур недоуменно посмотрел на старика (мол, хранителем Чове, шел с ними аж с гор). – Чове не рядовой брат-хранитель. Его ранг мастер и среди вершителей воли он считался не из последних…, – поединщик при этих словах посмотрел на скрюченного Чове. – Твое счастье, Хольфур, что он тебя недооценил. Видно посчитал слишком тяжелым и неуклюжим. А ты его все-таки смог удивить.

Хольфур, едва старик отступил к остальным, повернулся и молча обвел глазами стоявших по краям круга гномов. В установившейся тишине было ясно слышно, как тяжело он дышал.

– Братья, по воле Подгорных Богов и по праву старшинства я беру под свою руку малый хирд (боевой отряд), – сейчас этот могучий воин, облаченный в полный латный доспех, с лицом наполовину залитым кровью, смотрелся особенно грозно. – Чтобы повести его на стену, – рука его дернулась в сторону возвышавшейся невдалеке сторожевой стены клана Черного топора. – И там мы вновь встретимся с теми, кого хранители объявили отступниками… Братья, я знал многих из топоров, а с некоторыми из них сражался плечом к плечу. И мне до сих пор сложно поверить в то, что клан Черного топора отвернулся от Подгорных богов и презрел Великую книгу памяти… Но, сейчас, как бы нам не было тяжело и горько, мы должны следовать воле владыки Кровольда.

Мастер войны замолчал. Перед ним, словно перед самураем, которому его господин отдал бесчестный приказ, возникла сложная ситуация. Хольфур прекрасно осознавал, что приказ владыки Подгорного престола должен быть выполнен. Но, не менее ясно он понимал и то, что в нарушении древней традиции клану Черного топора не дали возможности оправдаться…

– Но я даю слово! Там, за стеной, любой, кто почитает Великую книгу памяти гномов, окажется свободен! – повысив голос, продолжил он. – Вы слышите, братья, – тяжелый молот, удерживаемый здоровой рукой, резко взлетел в воздух. – Чтящих Великую книгу и Подгорных богов, не трогать!

Позже, когда взбодренные зрелищем гномы, занялись подготовкой к штурму, Хольфур увидел стоявшего столбом человека. Квин так и простоял все это время, с головой окунувшись в странную и неизвестную ему страницу жизни подгорного народа.

– Человек…, – с ворчанием пробормотал мастер войны, подходя к нему. – Я знаю тебя, – толстый палец с крупным ногтем чуть не воткнулся в нагрудник легионера. – Ты сотник Квин… Ты хорошо сражался у стены. Чего тебе надо?

Квин не сразу ответил. Он все еще находился под впечатлением поединка. Честно говоря, увидев, как двигался тот худой гном в темном балахоне, он сразу же списал Хольфура. Уж слишком тот проигрывал Чове в скорости. Массивная, почти квадратная фигура, мастера войны совершенно не поспевала за легковесным, невесомым хранителем, который играючи уходил от мощных, но таких медленных ударов Хольфура. И тем удивительнее оказалась победа последнего… Словом, сотник в некотором восторженном состоянии рассматривал медленно подходившему к нему гнома: его разрубленный наплечник, перевязанную окровавленной тряпкой голову.

– Скоро начнется новый штурм. Вон готовят таран, – сотник кивнул головой на тяжело катящуюся повозку, сверху которою накрывала самая настоящая дощатая крыша. – Как только он нанесет первый удар по воротам, мы уже должны быть возле стены. Хирд готов выступить по сигналу рога?

Хольфур мрачно кивнул.

– Мы пойдем первыми. Негоже чужакам первыми вступать на землю подгорного клана…, – угрюмо проговорил он. – Наточи свой меч лучше, Квин. Сегодня прольется еще много крови, – и с этими словами он развернулся.

… Гномий хирд, шесть или семь десятков тяжеловооруженных гномов, действительно, оказался перед колючей проволокой в тот момент, когда над полем поплыл тяжелый протяжный вой рога. Первый ряды быстро покидали свои щиты на спутанную паутину проволоки, преграждавшей доступ с стене и башням, и сами же первыми прошли по ним.

– Тащите лестницы! – под свист стрел, со звоном ударявшим по доспехам, щитам, к стене подбиралось все больше и больше гномов. – Быстрее, быстрее! – первые две толстенные жерди с частыми перекладинами с грохотом упали на стену. – Еще одну рядом! – на лестницу уже начал взбираться гном, держа над головой щит, как рядом с ним встала еще одна лестница. – Быстрее! Быстрее! Вверх!

По проторенным гномами дорожкам, через колючку начали перебираться и легионеры. По сравнению с гномами, они без своих знаменитых тяжелых лат, вооруженные лишь коротким мечом, казались худощавыми юношами.

В этот момент откуда-то сверху, из-за стену, начали падать странные ребристые камни. И гномы и люди, что скопились у стены, приняв их за снаряды от метательных орудий, привычно накрылись щитами.

Ба-ах! Ба-ах! Неожиданно раздался сильный хлопок! Ба-ах! Еще один! Первый булыжник разлетелся мелкими железными осколками, не долетев до крыши из щитов! Ба-ах! Новый хлопок! Одна из гранат попала в стык между щитами и рванула почти у самой земли, разбрасывая гномов и людей в разные стороны!

– К стене! Быстрее к стене, беременные свиньи! – Квин сообразил быстрее всех, что несущие смерть камни летят по наклонной. – И закрыться щитами! В два ряда!

Он с силой пнул одного из замешкавшихся легионеров, который кубарем покатился к каменной кладке.

Ба-ах! Взрыв раздался в десятке метров от него, осыпая его металлическими колючками! Кто-то тут же заорал, осыпая проклятьями и людей и богов! Ба-ах! По удачно поставленному щиту ураганным дождем забарабанили осколки!

– Куда поперлись! Не там! По щитам! – заорал Квин, видя как спешившие легионеры и гномы поперлись напролом через колючую проволоку, и как следствие запутались в ней. – Рубите ее мечами! – дергавшиеся, как попавшие в силку куропатки, жертвы запутывались все сильнее и сильнее; крупная колючка, больше напоминавшая крошечные кинжалы, с силой вонзалась в кожу. – По щитам!

Вскоре большая часть тех, кто должен был лезть на стену, уже спинами вжималась в каменную кладку, а снаружи прикрывала себя щитами.

– Боги, что это такое? – Хольфур через плотную спрессованную толпу пробрался к сотнику. – Квин?! – тот, настороженно глядя в небо, отрицательно покачал головой. – Значит, хранители сказал правду – топоры отреклись от наших богов и продали свои души темному зверю…, – на его лице было написано непонимание; история гномов почти не знала примеров отступников. – …

– Хм… Что-то все затихло, – Квин вышел из-за стены щитов, далеко назад запрокинув голову. – Их колдовство не всесильно. Посмотри, оно почти никого не убило, – он повернулся к Хольфуру. – …

Действительно, возле стены лежало не больше десяти тел, двое из которых еще шевелились. Самопальные гранаты, как выяснилось, оказались маломощными, поражая лишь веером осколков.

– Они похожи на диких ос. Больно жалят, но не не убивают, – пробормотал Хольфур, ковырнув на руке глубокую царапину. – Что-то все затихло.

… Там за стеной, Кром, как раз только что опустошил первый мешок и пытался развязать завязки второго. Как будто специально, тонкий кожаный ремешок затянулся намертво, не поддаваясь ни ногтям, ни зубам взбешенного гнома. Именно этим и была вызвана столь затянувшаяся пауза.

– Мы не сможем здесь сидеть вечно, – сотник вытащил меч из ножет. – Ворота почти вскрыли и мы должны быть там, – Хольфур бросил взгляд на телегу с тараном, который продолжал с хрустом долбить по воротам. – Твои все в добротных доспехах и больше пригодятся там, Хольфур. Я же со своими полезу на стену и попробую их выбить оттуда.

– Хорошо, гномы пойдут через ворота. Но, Квин, ты не знаешь ворота в наших городах, – гном усмехнулся. – Там на петлях кованный металл в ладонь шириной, – одновременно с этими словами, он продемонстрировал свою здоровенную ладонь – лопату. – Они еще долго не сдадутся… Лучше, я с десятком своих тоже полезу на стену. Первыми ударить по отступникам должны именно мы, а не чужаке…

В этот момент из-за стены вновь вылетело что-то темное. Только в этот раз это было что-то иное – не круглое, продолговатое, чуть вытянутое… С неба на них падал небольшой кувшинчик! Такой, в каких хранят молоко или вино! Он падал, вертясь и шипя, словно пораженный бешенством зверек! Источал мерзкое зловоние!

– Берегись! – Квин рванул к стене, пытаясь прикрыться щитом какого-то гнома. – Закрыться! – с лязгом, звоном, ругательствами, толчками, легионеры и гномы прижимались к стене. – Да, плотнее, плотнее!

Первый кувшин упал прямо на одно из лежавших тел, попав на металлический нагрудник. К удивлению Квина, такого громкого хлопка, как до этого, не случилось. Кувшинчик, как и подобает, изделию из обожженной глины разлетелся на множество осколков и брызг странной желто-серой жидкости! Сразу же в ноздри людей и гномов ударило мерзкое зловоние, от которого запершило в ноздри!

– А-а-а! – вдруг с воплем запрыгал стоявший рядом с Квином легионер, на незащищенную ногу которого попали брызги этой вонючей жидкости. – А-а-а! Жжет!

За первым упал второй кувшин. Чуть в стороне приземлился и третий, так же как и его братья разлетевшийся веером острых, вонючих и обжигающих кусочков.

– А-а-а-а-а! – новый упавший прямо на них кувшин обдал пузырящейся и шипевшей жидкостью сразу нескольких бессмертных; задело и руки, и голову, и лицо. – Воды! Его кожа! Кожа слезает! Не трогайте! Это ядовито! – кто-то из товарищей плеснул на захлебывающегося от визга легионера вином из фляжки, еще сильнее провоцирую химическую реакцию у попавшего на кожу вещества. – Ты что сделал? А-а-а-а-а! – из под пальцев царапавшего свое лицо легионера лезли целые пласты кожи; он выл и корчился от боли. – А-а-а-а-а! Все прочь от него!

– Куда, шакалье племя? – заорал Квин, на парочку пытавшихся сбежать в лагерь солдат. – Все наверх! Там спасенье! Здесь все сдохнем! Это колдовство! – и первым же подбежал к стоявшим лестницам и схватился за первую ступеньку. – Наверх, олухи! – следом за ним к лестнице рванули еще легионеры. – Отомстим за своих братьев!

Вскоре все шесть лестниц оказались словно ветви плодового дерева увешены десятками легионеров и гномов. Часть из оставшихся ринулась через колючку в лагерь, а часть к воротам, где ничего такого не падало с неба.

– Поднять щиты над головой! – вновь заорал Квин, запоздало вспоминая, что по приказу Чагарэ вся его сотня оставила щиты и часть защитного вооружения. – Проклятье! У кого есть щиты! Лезть первыми!

После очередного упавшего в самую гущу воинов кувшина, не выдержал и Хольфур. Для него падающая с неба смерть казалось истинным проявлением дьявольской воли защитников стены, отступничество которых уже и не требовало никаких других доказательств. Рев его в этот момент был явно услышан из за стеной.

– Прочь, мягкотелый! – с этим воплем Хольфур отшвырнул в сторону стоявшего перед ним легионера и прыгнул на лестницу. – Отступники, я иду за вашими душами! – не переставая орать, он быстро перебирал руками и ногами перекладины лестницы. – Топоры!

Ба-ах! Один из кувшинов попал прямо легионера, почти достигшего края стены, и залил его разъедающей жидкостью. С диким воплем тот сразу же сорвался и полетел вниз.

– Топоры! – Хольфур рывком вытащил свое тело на проем в стене и сразу же прикрылся щитом, по которому кто-то из защитников гулко заехал булавой. – А-а-а! – вновь заревел он, толкая щит вперед и туда же посылая свой молот. – …, – противника словно пушинку снесло с дороги. – А-а-а-а! – новые удар один за другим сыпались по нему со всех сторон. – …

Но уже следом с лестницы спрыгивали и другие гномы, которые сразу же включались в схватку. На узкой площадке стены вплоть до одной из башен развернулось настоящее сражение. Гномы бились с гномами! Черное желез против черного железа. Секиры против секир, молоты против секир! Под ногами хрустели отброшенные арбалеты, переломанные болты для них! Раздавался звон от ударов!

От очередного удара Хольфура его противника, такого же коренастого гнома с длинными ручищами, отбросило к башне. Мастер войны резко развернулся, готовясь встретить другого противника, однако бросавшийся на него «топор»… почему-то остановился. Занесенное над головой широкое лезвие его секиры, покрытое кровавыми разводами, вдруг дрогнуло и медленно опустилось… На лице этого гнома появилось странное выражение – эдакая помесь неверия и испуга.

Тяжело дышавший Хольфур тут же сделал резкий шаг назад и, только почувствовав за спиной надежную каменную кладку башни, стал оглядываться по сторонам. К его удивлению мгновение назад бурлившая воплями, ударами схватка практически затихла… Недавние противники, только что пытавшиеся пустить друг друг кровь, стояли с опущенным оружием рядом друг с другом.

– Проклятая магия…, – зашептал Хольфур, подозревая новое коварство топоров. – Здесь особенно сильна, – сжав еще крепче молот, он посмотрел наконец туда, куда был направлен взгляд остальных. – Боги…

Не родилось еще на Тории гнома или человека, что мог бы упрекнуть Хольфура Молотобойца, мастера войны клана Сломанной Секиры в трусости. А если бы такой и нашелся, то вне всякого сомнения ужа давно бы валялся с размозженной башкой. Однако, сейчас, он переживал странное для него чувство, которому раньше просто не знал названия… Это мерзкое, холодящее спину, делавшее слабыми руки и ноги, заставляющее сутулиться чувство было страхом!

– Подгорные боги, – его рука сама собой потянулась к амулету в виде скрещенных молотов, висевших на бычьей шее Хольфура; но холодок черного метала не подарил ему привычное спокойствие. – Защитите…

Он не отрываясь смотрел, как по каменной лестнице поднимался УЖАС из его детства, облаченный в форму пепельно-серого гнома с двумя здоровенными мешками на спине. Все это было ему до боли знакомо… Еще сопливым мальчишкой он помнил все эти гулявшие среди его сверстников страшные байки о Ледяном Владыке, приходящем с гор в самые холодные зимние месяце и крадущем зазевавшихся гномов. В его память впечатались и рассказы матери о бездонных черных штольнях, где Древний владыка хранил свои богатства и жестоко издевался над пленниками. И с возрастом, эти детские страхи лишь притупились, но не исчезли совсем. Они стали неотъемлемой частью его веры в Подгорных богов, что создали окружавший его мир в огромном первородном горне и там же выплавили первого гнома.

… Именно таким, каким древний ужас предстал перед ним, он его и запомнил с детства: одетый во всей серое, словно покрытый сплошным льдом; с налитыми кровью глазами, которые казалось светились внутренним светом; с хриплым, каркающим голосом; с огромными мешками, где лежали головы тех, кто смел встать у него на пути… На какое-то мгновение массивный, по две сотни весом мастер войны превратился в того самого маленького ребенка, что до жути боялся выходить зимними вечерами в темные коридоры подземелий клана. Ему вдруг до ужаса захотелось, как и тогда, многие годы назад убежать от этого страха и забиться куда-нибудь в укромный угол…

– Ледяной Владыка… Владыка… Мертвитель…, – древняя легенда, уже давно ставшая частью преданий всего Подгорного народа, как оказалось, жила в памяти гномов всех кланов. – Ледяной… владыка…, – бежал по гномам негромкий шепот. – Колосажатель…

Все это промелькнуло в его голове словно молния и осталось в виде паники. Хольфур дернулся назад, но спина его уперлась в мощные каменные стены, не пускавшие дальше. Он сглотнул плотный ком, возникший в горле, и до боли сжал рукоять молота. Ногти с силой врезались ему в ладони, оставляя кровавые вмятины. И эта боль чуть отрезвила его… Хольфур несколько раз сильно мотнул головой, словно выгоняя из головы всю эту дурь.

– Сейчас… проверим какая у тебя кровь, – прорычал он, делая от стены шаг вперед. – …

В этот момент из мешка Ледяного Владыки, неловко замешкавшегося при виде замерших гномов, вдруг выпало что-то круглое и до боли знакомое Хольфуру. Железный шар! Потом еще один! И еще! Тяжелые шары падали на камень, высекая своими боками искры и начиная скатываться к башне.

– …, – один из шаров вдруг зашипел, обзаведясь вертящимся огненных хвостиком. – …, – мгновенно вспотевший Хольфур, вновь дернулся назад, снова упираясь в стену. – Колдовство! – шептали его губы. – Проклятое колдовство…

Он уже видел такие же железные шары, что падали на его воинов и после сильного грохота осыпали их жалящими осколками. Хольфур понимал, что он уже не успевал бежать. Даже если метнуться к краю стену и прыгнуть вниз, то шансов спастись было еще меньше.

Мастер войны скривил губы и вытянул вперед молот, словно добрая черная сталь могла защитить его от проклятого колдовства. В какой-то момент Хольфур почувствовал, как под его ногами зашатался камень. Его повело в сторону, а край башенной кладки пробили змее подобные трещины.

– Сгинь! Сгинь! – горячо зашептал гном, видя и в этом силу Ледяного Владыки. – Сгинь! – со скрежетом часть стены начала опускаться вниз. – …

Над их головам поднялись в воздух десятки черных птиц. Воронье с тревожным карканьем закружило над их головами.

И в этот момент раздался сильный хлопок и все вокруг залил яркий свет. Хольфуру, уже опустившему молот, показалось, что его ударили прямо в лицо.

– Глаза! Мои глаза, – закричал он, бросая молот и начиная тереть лицу. – Глаза.

Камни под его ногами вновь пошли волнами, бросая его, гномов и людей сверху вниз. С хрустом и треском начала сваливаться вбок крыша ближайшей башни. Ее конический купол, покрытый керамической черепицей, словно санки поехал вниз. Начала рассыпаться кладка под ним…

Однако это было лишь начало! Это были лишь жалкие предвестники настоящего землетрясения, которое так заявляло о своем приходе.

Оно ударило без звука, без криков! Первый толчок! Потом сразу же второй и за ним третий! Сильно тряхнуло скалы-близнецы, что мгновенно отозвались щедрой порцией снега и льда, рванувшего на сторожевую стену и прилегающее поле. Тонны и тонны спрессованной снежной массы, словно каток, поползли с гор.

Четвертый толчок! И снова отозвались горы гулким протяжным треском лопающихся тысячелетних ледников! С пушечными звуками крошился камень скал, не выдерживая давящей силы…