Текст книги "Взять своё (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

14

Отступление 29

Широченский лес. К югу от столицы. Лагерь ольстерской тяжелой кавалерии короля Лекона

В такое время редко что бродил по Широченскому лесу, известному своими глубокими оврагами, непроходимыми буреломами. Дикое зверье даже сюда особо не заглядывало: далеко, да и поживиться особо нечем.

Однако, если же кто бы решился в ночное время углубиться в дремучую чащу, то немало бы удивился увиденному. Там в самой глубине, далеко от торгового тракта и лесных тропок, он сразу бы почувствовал дым костра, запах готовящейся похлебки и лошадей. Подойдя же еще ближе, меж стоявших стеной деревьев странник заметил бы и множество огоньков от костров, вокруг которых стояли заваленные снегом шалаши.

… А путник все же был. Вот он, чуть высунувшись из-за ствола мощного дуба, с любопытством вглядывался в лежавший далеко в глубине оврага лагерь.

– Далеко же они забрались, – пробормотал мужчина, поправляя глубокий капюшон теплого плаща. – Так просто и не найдешь… Шалаши, засека, а это, кажется, патруль… Чувствуется твердая рука дяди.

Это был король Роланд собственной персоной. Живой и здоровый, правда злой, как тысяча чертей.

– Черти, обстроились тут, словно вечно прятаться собрались, – шептал Роланд, пробираясь на снегоступах по глубокому снегу. – Так все рыцари от нас и разбегутся, если уже не разбежались. Не прятаться надо, как крысы по норам, а сражаться… Ничего, ничего, потеряно еще не все. А как только сдохнет эта тварь, мы сможем побороться на равных.

С бормотания, всеми похороненный король, подбирался к лагерю все ближе и ближе. «Главное, не медлить. У нас уже не остается больше времени. Весной, Сульде двинется на юг и тогда падут последние верные короне крепости. Это будет конец!». Его снегоступы с мягким хрустом впечатывались в снег, оставляя после себя диковинные следы. «Значит, надо спешить. Сегодня же нужно будет послать верного человека в столицу. Надо во чтобы то ни было добраться до кузена. От того, как он себя поведет, зависит слишком многое… А если он предатель? Корона слишком притягательна и не каждый справиться с таким соблазном. Нет! Он не такой!».

В этот момент Роланд осторожно протискивался в узкий проход, образовавшийся между десятки сваленных друг на друга деревьев. Широкие снегоступы пролазили с трудом и все время норовили зацепиться за торчавшие над снегом корни выкорчеванных деревьев.

– Проклятье… А-а! – тут сверху на него свалился кто-то тяжелый и сильный и буквально впечатал его в снег. – …

– Вяжи его братцы! Падлюка! – по ребрам короля тут же прилетел хороший смачный удар сапогом. – Еще лазутчика взяли. Люк, давай мухой к господину. Доложи, что лазутчика взяли. Вынюхивал тут… А вы, что встали как вкопанные? Проверьте, вдруг с ним еще кто есть?!

Не успевшего опомниться Роланда уже поволокли в сторону лагеря, время от времени награждая тумаками и оскорблениями.

– Что, шаморская подстилка, подзаработать решил? Ха-ха-ха, – слышалось откуда-то сверху. – Ну, так считай петлю ту уже заработал. Его Величество полной мерой отмерит тебе.

Наконец, его бросили лицом вниз в снег. Крепко связанный Роланд не мог пошевелить ни рукой ни ногой. Ему оставалось только ждать, когда его узнают и все вернется на круги своя… И странно, что у него даже мысли не возникало о том, что он, Роланд, может уже оказаться совершенно лишним.

– Ваша светлость, лазутчика взяли на северной границе, – кому-то начал докладывать его конвоир. – Вот его вещи: гномий кинжал, припасы, какая-то бумага.

– Поднимите этого ублюдка, – Роланд сразу же узнал говорившего; это был Крэгвул, его дядя и канцлер королевства. – А теперь идите все прочь! – раздавшийся хруст снега говорил, что стража отошла подальше. – А-а, Роланд, – и что-то тон его был отнюдь не радостным, а скорее наоборот. – Все-таки ты жив. Не смогли они тебя убить… Догадывался я, что ты им не по зубам.

Выплюнувший снег из рта, Роланд не сразу заметил эту перемену в дяде. Он все еще совершенно искренне считал, что со времен его пропажи ничего не изменилось.

– Дядя, прикажи меня развязать. И пусть подадут горячего вина. Пить хочу. Спасу нет, – однако, тот и не думал его развязывать. – Дядя, ты что меня не слышишь? Развяжи меня!

Крэгвул же медленно подошел к нему, с грусть вглядываясь в глаза мужчины.

– Лучше бы ты умер, Роланд. Тогда всем было бы хорошо, – медленно заговорил старик, качая головой. – Кажется все устаканилось. Я нашел подход к Хромому лису. Еще немного и твой сын бы вернул трон династии ольстерских королей. А тут пришел ты… и все планы псу под хвост… Тебе придется уйти туда же, откуда ты и пришел.

С печалью канцлер вытащил длинный клинок и начал медленно им водить перед расширившимися глазами мужчины.

– Погоди, чертов старикан! – Роланд облизнул в момент пересохшие губы. – У меня есть план, как вернуть трон и не остаться без головы и штанов… В замке у меня есть верный человек и он кое-что шепнет Фалену, а тот проболтается шаморцам. Дядя, я опять помашу перед ними золотой морковкой, королевской сокровищницей. Один раз уже получилось, получиться и второй! Владыка гномьего клана мне обещал помощь магии, дядя. Мы наймем арбалетчиков, пикинеров. Понимаешь?! Мы уничтожим их всех!

На какое-то мгновение сомнение промелькнуло у Крэгвула в глазах и тут исчезло. Роланда слишком долго не было, а он, к сожалению, уже договорился с Сульдэ…

Но в этот момент канцлер вдруг захрипел и стал оседать на снег. А за его спиной с окровавленным ножом стоял Лекон, который тут же, с плачем, бросился отцу на грудь.

Отступление 30

Северные предгорья Турианского горного массива. Земля клана Черного топора

Здесь в горах, возвышавшихся на землями топоров, зима была еще в самом разгаре и совсем не собиралась уступать место весне. Огромное озеро, что спряталось в глубоком ущелье, было еще покрыто довольно толстым льдом. На берегах лежал пусть и рыхлый, но мощный пласт серовато-белого снега.

– Отличное место, – пробормотал Колин, оглядывая раскинувшиеся просторы озера. – И главное, чертовский тайное. Ха-ха-ха. К нам сюда хрен пролезешь. Со всех сторон горы. Перевалы еще забиты снегом и туда решить сунуться лишь безумец. Бр-р-р, – скривился он, вспоминая коварство позднего зимнего снега в горах, когда внешне твердая поверхность в мгновение ока могла превращаться в губительную холодную трясину. – Так, что здесь самое место, – он обернулся к выходу из пещеры, из которой только что появился и закричал туда. – Эй! Кром?! Все в порядке! Начинайте!

Из глубины и темноты подземелий почти сразу же начали раздаваться пыхтящие голоса и странный шаркающий звук, словно по каменному тоннелю полз кто-то тяжелый и большой.

Глава же спрыгнул на снег и пошел выбирать место для… проверки изделия, которое, как он надеялся, даст ему серьезное преимущество над всеми окрестными правителями. Он ходил вдоль берега и время от времени с силой топал по снегу, выбирая место по-тверже. «Хорошо бы на скале ее поставить. Надежнее все-таки». Наконец, после довольно продолжительного шатания по берегу одно место ему приглянулось. Это была часть берега, почти идеально ровная. А под снегом здесь была видимо каменная плита, отдававшая при топанье глухим звуком.

– Здесь и поставим, – Колин ногой прочертил большой прямоугольник, прикидывая размеры изделия. – Так… надо бы ее и назвать как-то. Все-таки прототип, первый ребенок… Дракон, у нас уже был. Нужно что-то заковыристое и грозное, чтобы народ проняло. Может гром?! Он ведь будет громыхать. Вроде бы ничего… Но, лучше Огненный Гром! О, показались вроде.

Действительно, из пещеры показались два брата, тянувшие что-то на толстенных канатах. Тяжело переставляя ноги, они ритмично рывками дергали канат.

– Идет, идет… Мастер, идет, – заорали они, завидев Колина. – Тяжелый получился, зараза.

Наконец, наружу вылезла массивная черная труба с здоровенным утолщением с одного конца. Со стороны эта штуковина напоминала железное бревно, если бы не широкое круглое отверстие спереди.

– Сюда ее тащите, – крикнул Колин, махая рукой. – Здесь пушку поставим.

Это было первое более или менее надежное орудие, которое вышло из мастерской топоров за долгий месяц трудов. Каких только железных уродцев они не получали на выходе. Да, в них было страшно даже порох закидывать. Те первые ублюдучные пушки, скорее напоминавшие огромные колоды, они и не пытались испытывать. Их все равно бы разорвало. «Ну вот какой красавец! Вот что значит тренировка, мать ее! Если бы не наши стахановцы с их перевыполнением плана у нас материала бы точно не хватило… А так, руды хоть завались. Пробуй себе и пробуй, пока не выйдет что-то путное».

Следом за монстрообразной почти трех метровой пушкой из пещеры гномы выкатили и ее лафет, сделанный из толстенного ствола дуба. Это была здоровенная дура, в которой посередине было выдолблено углубление под орудие и его упоры.

– Все, ставим, – в пятером, они осторожно поставили орудие на лафет и парой ударов молота закрепили его железными скобами. – Кром, дробь захватили?

Улыбавшийся в пару рядом желтоватых зубов гном, поднял со снега деревянное ведро, полное каменных осколков. «Да-а, такой дробью можно скалы дробить. Нужно будет позаботиться о чем-нибудь более ровном что-ли. Может шарики какие склепать, чтобы дальше летели?».

– Так, а теперь отойдите подальше. Я пока покормлю нашего огненного друга, – честно говоря, у него это вырвалось случайно, от задумчивости; однако, гномы все восприняли очень серьезно и с перешептыванием пошли к широкому скальному пальцу, прятаться. – Покормлю…

По хорошему, это было первое полноценное испытание такого оружия. Те жалкие поделки, что выходили до этого, даже близки не доходили до данного этапа. Поэтому Колин с большой опаской поглядывал на увесистые холщовые мешочки с порохом, куда он засыпал огненную смесь для удобства.

В принципе, все манипуляции по заряжанию, парень более или менее представлял. Спасибо, книгам и фильмам про пиратов, где такого рода вопли, как «пробанить ствол!», «заложить удвоенную порцию пороха!», «бомбу!» в свое время набили ему самую настоящую оскомину.

– Вроде вот так, – он горстями накидал каменных осколков в орудие, после мешочка с порохом, и трамбанул все это палкой. – Теперь подожжем фитиль и рвать когти, – длинный фитиль занялся сразу, зашипев и пустив в небо густой белый дымок. – Все! Бл-я-я-я-ть.

С воплем парень ломанулся в сторону остальных, который, завидев орущего и бегущего главу клана, побежали уже от него. Колин уже добежал до камня, как за его спиной раздался сильный гром. Это был оглушающий грохот, с силой толкнувший его в спину и кинувший прямо в сугроб! От такого пинка он как брошенный гвоздь прямо головой вперед воткнулся в снег…

– Мастер…, мастер…, – очнулся Колин от чьего-то жалобного бормотания и своих собственных стонов, когда его за ноги вытягивали из сугроба. – Мастер… Живой! Живо!

Первой что парень спросил, когда окончательно пришел в себя, было:

– Пушка? В порядке! – в ответ на него смотрели испуганные глаза жмущихся друг к другу гномов. – Поднимите меня! – его быстро приподняли со снега и поставили на подгибающие ноги. – Ого-го!

Орудие стояло вверх тормашками, опрокинув свой лафет и воткнувшись глубоко в снег. Дерево же, которое росло в сотне шагов от места выстрела и выбранное ими в качестве мишени, выглядело настоящими деревянными лохмотьями. Парень даже тряхнул головой, думая что ему это мерещится. Вековой дуб, неизвестно как выросший на берегу горного озера, просто изрешетило, а на его верхушке, действительно, развевалось деревянное мочало – остатки толстого ствола.

– Так…, – наморщил лоб Колин. – Огненный Гром оказался очень силен и гневен. Лафет же дерьмо, нужно клепать его из железа. Тяжело, конечно, но что делать…, – с кряхтением от боли в отбитой спине, он побрел к орудию. – Значит, все-таки революцию, как предлагал Роланд, делать придется. С батареей таких аргументов, мы снесем любого поля боя. Конечно, придется попотеть…

Королевство Ольстер Около трехсот лиг к югу от Гордума Столица. Дворцовый комплекс.

Королевские покои были в самой дальней части дворца, отделенные от остального здания длинным коридором. В самом его начале, в середине и у самих покоев, днями и ночами стоял караул из двух легионеров, грозно посматривавших на каждого, кто желал пройти в другую часть дворца.

В самой же спальне королевских покоев, на огромной кровати беспокойно ворочалась фигура. Кутавшаяся в белоснежное покрывало, с вышитыми на ней золотистыми королевскими символами, она то дергала руками, то ногами. Издавала стоны и невнятные бормотания.

На бледном лице ворочавшего мужчины выступали крупные капли пота.

– А-а-а, – еле-еле шевелились его искусанные в кровь губы, испускавшие тихие стоны. – А-а-а-а… Не надо, хватит… А-а-а-а.

В воздухе покоев стоял тяжелый запах пота, мочи и еле-еле угадывался еще какой-то оттенок чего-то странного, едва напоминающее мягкий цветочный запах. Этот запах был едва уловим и вряд ли бы кто-то из королевской дворни, не показывавшей нос дальше каменных стен дворца, догадался бы, так пахнет лишь сок осеннего коцветника, называемого еще дурман-травой. Но разве кто-то еще знает об этом редком цветке, соком которого каждый вечер погружали нового короля в долгий дурманящий сон?

В какой-то момент, когда жалобные стоны стали сильнее и стали проникать за двери, внутрь покоев заглянул один из легионеров, сразу же скрививший гримасу на лице.

– Оттуда несет, как из помойки, Гурон, – с презрением проговорил он, поворачиваясь к напарнику – невысокому крепышу. – Этот королик как животное и гадит под себя… Может позовем кого, а? Комтур же сказал, что у него должно быть чисто.

Второй что-то неопределенно промычал в ответ. Он вчера знатно посидел в местной таверне и сейчас ему вообще было лень даже рот открывать.

– Скотина, опять мне отдуваться придется. Придется идти и искать какого-нибудь бездельника из местных, – он двинул локтем в бок напарника. – Сиди здесь, я сейчас…

Слугу из дворни легионер нашел довольно быстро. Этот белобрысый лохматый парнишка словно нарочно терся перед его глазами, за что и был схвачен за ухо.

– Топай за мной! – он дернул парнишку за ухо и уже хотел было отвесить ему пинка, но вдруг передумал. – Быстрее, а то ваша королевская задница захлебнется в собственном дерьме.

На месте, возле покоев, легионер открыл дверь и с силой толкнул парнишку внутрь. Следом тут же ее прикрыв, ибо от тянувшихся оттуда ароматов он с трудом сдерживал рвоту.

– Вычисти все там! Понял? – проорал он в сторону двери. – Иначе, заставлю все вылизывать языком.

А предоставленный самому себе парнишка в королевских покоях повел себя крайне странно. Вместо того, чтобы тут же взяться за уборку, он вытащил из-за пазухи крошечный стеклянный пузырек и быстро поднес его к носу мечущегося короля.

– А-а-а-а, – тот вновь застонал, начиная мотать головой из стороны в сторону. – Хватит… Что это такое? – едкий аромат из пузырька, наконец, достиг его ноздрей и мгновенно прочистил мозги. – О, черт! Гадость!

Фален, новоиспеченный король открыл осоловевшие глаза и непонимающе посмотрел на дернувшегося парнишку, который тут же спрятал пузырек снова за пазуху.

– Ваше Величество, Ваше Величество, вы понимаете меня? – взгляд короля медленно принимал осознанное выражение. – Ваше Величество?! Вас травят. Вон в том кувшине настойка дурман-травы, от которой вы почти ничего не помните и постоянно спите. Вы слышите меня? Не пейте, иначе в один момент просто не проснетесь.

Король медленно перенес взгляд на тот кувшин, а потом обратно, на парня. Фален явно требовал подробного рассказа.

– Вам привет от вашего кузена, – парень быстро закатал рукав на правой руке, демонстрируя выжженную фигуру королевского герба. – Я королевский гвардеец и вызвался добровольцем, чтобы пробраться во дворец и доставить вам послание от вашего брата, – через несколько секунд рукав снова занял свое место и гвардеец превратился в одного из дворни. – Я здесь почти неделю, но мне никак не удавалось пробраться к вам. Шаморцы здесь все перекрыли. К вам пускают лишь своих проверенный.

– Мой брать жив, – с облегчением прошептал Фален. – Хорошо… Я не придавал его… Он должен знать это… Я лишь играл ту роль, о которой он сам просил меня…

Когда же силы его иссякли, уже заговорил посланник.

– Вы должны вести себя, как и раньше. Много дремать, не узнавать своих знакомых и быстро уставать… Но главное, нужно сделать как написано в послании, – откуда-то из обуви гвардеец выудил свернутый кусочек бумаги, прокапанный сургучом и припечатанный королевским вензелем. – Сейчас… Вот!

Фален медленно водил глазами по небольшой бумаге, содержащей послание от Роланда. «Приветствую тебя, брат. Времени почти нет. За тобой постоянно следят. Постарайся вроде бы случайно оговориться, что королевская казна может находиться на юге, в подвалах замка Шариот. И главное, они должны узнать, что я жив. Уверен, Хромой Лис захочет все решить одним ударом и не упустит этот шанс… Прошу тебя, пусть это выглядит естественно. Сделай все именно так, иначе Ольстер обречен. И, я обязательно, приду за тобой! Твой брат, Роланд».

– Шаги! Кто-то идет! – парнишка вдруг рванул послание из рук Фалена и отправил его в рот. – Закройте глаза! – прошамкал он. – …

В этот момент дверь в королевские покои вдруг распахнулись от мощного удара и внутрь почти влетел один из легионеров, за которым шел его командир. Тот, высокий комтур с глубоким шрамов через все лицо, быстро оглядел спальню.

– Что это за рожа? Тебе же было сказано, баран, никого из местных к нему не пускать! – и тут же залепил легионеру сильную оплеуху, разбив ему бровь массивной печаткой. – Говорили же, пускать только своих! Уроды! Сгною на плацу! А ты, демонова отрыжка, что уставился? – комтур с яростью уставился на парня, который медленно пятился к стене. – Что ты тут делал? Отвечай? Ничего, огонь и железо развяжут тебе язык. Ха-ха-ха, развяжут! Тащи его…

Едва легионер схватил за шкирку упирающего парнишку и потащил его наружу, как комтур с презрением пробормотал:

– А этому засранцу надо еще подлить воды в кувшин. С травки-то жажда должна мучить…

Фален же все это время с трудом сдерживался, чтобы не открыть глаза и не посмотреть на усмехающегося врага. «Не соврал, значит… Плохо. Это очень плохо… Проклятье, как же башка-то болит. Раскалывается, аж выть хочется…». От тяжелой, стреляющей боли он еле слышно застонал. «Что вообще вчера было? Вчера… Черт, не помню! Ничего не помню. Совсем ничего не помню… Значит, поят меня, сволочи, каким-то дерьмом. Что же теперь делать? Что уж там парнишка говорил… Проклятье, все плывет. Что-то там про южный замок, про королевскую сокровищницу… Еще что-то? Стоп! Роланд жив! Брат выжил! Милостивые Боги! Король жив! Значит, еще не все потеряно…».

Осторожно открыв глаза, он убедился, что в спальне уже никого не было. Поучается, тот шаморец уже ушел.

– Что за вонь? – Фален скривился, глубоко вдохнув носом воздух. – Что это такое? Это же от меня…, – он с гадливостью оглядел желтоватое пятно на пуховой перине, какие-то засохшие кусочки мяса и хлеба. – Настоящая свинья.

Тут его взгляд упал на кувшин, стоявший буквально в локте от него. И он сразу же почувствовал, что ему жутко хочется пить. На секунду ему даже показалось, что его горло превратилось во что-то шершавое.

– Нет, нельзя, – он сам же одернул себя, когда попытался дотянуться до кувшина. – Нельзя пить. А ведь, так и сдохнуть можно… Где-то ведь должна быть вода. Свежая, холодная, – в горле встал твердый ком, который было не сглотнуть. – Должна быть.

Ему понадобилось не так много времени, чтобы понять – другой воды здесь нет. В опочивальне была лишь та вода, которая, по словам посланника, была отравлена дурман-травой. Тогда, чтобы хоть немного отвлечься от жажды, Фален начал обдумывать план кузена.

«А, план-то хорошо! Я всегда знал, что у Роланда война в крови. Мне ведь никто не верил. Говорили, что король Ольстера это скряга и торгаш. Смеялись над королем, шептались по углам… А ведь это может получиться. Если я смогу сделать то, что хочет Роланд, тогда шаморцам придется разделить свои силы. А у Роланда появиться шанс на победу».

Словом, новоиспеченный король решился. Он, конечно, понимал, что рискует не просто своим нынешним местом, а своей собственной жизнью. Ведь когда Сульдэ поймет, что его обманули, то его, Фалена, бумажного короля, просто насадят на мечи. Но разве он мог поступить иначе? Он, росший долгие годы в королевской семье вместе с Роландом, еще в далеком детстве принес своему брату и Ольстеру клятву верности. И сейчас, когда пришло время выполнить эту клятву, разве мог он поступить иначе? «А Роланд ведь все это предугадал… Не с проста ведь, он еще десять лет назад попросил меня для всех остальных сыграть эдакого повесу, прожигателя жизни, словом полную противоположность Роланду. И я играл эту дикую роль тяжелые десять лет! Я жил словно шальной… И, кажется, в какой-то момент уже и сам поверил в то, что я не такой, как Роланд… А теперь пришло время доказать свою клятву!».

Наверное, он еще долго так мысленно бы разговаривал сам с собой, но где-то в коридоре послышались чьи-то шаркающие шаги. Через мгновение зашевелилась стража у ворот опочивальни, а Фален, чертыхаясь, уже летел в постель. «Это точно кто-то из них! Чуть не попался! Теперь, лишь бы ничего не заметили». В кровати он резко, одним движением, натянул на себя тяжелое одеяло. Правда, тяжелый, прелый запах мочи и пота вновь ударил ему по ноздрям, отчего его чуть не вырвало. Скривившись, король закрыл глаза и попытался успокоить дыхание.

– Что ты топаешь, как лошадь?! – чей-то негромкий голос прошелестел от двери. – Тише, тише!

– Какая разница?! Он все равно, бревно бревном, – кто-то другой виновато отвечал. – Давай, лучше тут приберемся. Проклятье, он что опять обмочился? Точно! Хорошо, не как в прошлый раз… Тише ты! Он зашевелился и, кажется, что-то бормочет… Странно. Может надо отвара обновить?

Первый, как-то подозрительно стих, а Фален почувствовал, как кто-то осторожно присел на кровать. «Подслушивает, тварь! Кругом, одни предатели! Ладно, похоже, это самый лучший момент, чтобы действовать… Черт, хотя я лучше бы удавил их всех». Он испустил чуть слышный стон умирающего и несколько раз лягнул ногой воздух. Тут же притих и второй слуга. Тогда Фален застонал еще громче и, вдобавок, испортил воздух.

– А-а-а… Брат, брат! – он то понижал голос до едва слышного шепота, то делал его громче. – Стой, не делай этого, – его нога снова пнула одеяло и, словно случайно, задела что-то плотное и тяжелое; Фален мстительно ухмыльнулся при этом. – Золото! Сколько же здесь золота… Горы золота.

Вот, честно говоря, ему совершенно не пришлось притворяться. Однажды, когда все это только начиналось, Роланд провел его в королевскую сокровищницу и показал накопленные им и его отцом ценности. Это были, действительно, горы, золото и серебро которых тускло блестело в свете факелов. Прямо под ногами, у стен, в небольших бочонках, сундуках лежали монеты и самородки, стоимость которых было сложно даже вообразить… Поэтому, бормоча все это он ярко представлял то, что видел.

– Полные сундуки монет, брат… Это же все надо спрятать. Надо срочно спрятать! – установившуюся в этот момент в опочивальне тишину можно было смело резать ножом, настолько тяжелой и вязкой она была. – Враг уже близко! Ты понимаешь, враг совсем рядом… Столицу скоро возьмут в осаду…

Тут он замолчал, давая себе передышку. Ему настолько хотелось пить, что слова приходилось практически выталкивать из своего горла. В этот момент даже то дурманящее поило, представлялось ему напитком Богов.

– Брат… Слушай меня, брат…, – он собрался с силами; оставалось еще немного. – Скачи на юг… в наш родовой замок. Туда враг не доберется… А подвалы… Помнишь подвалы, в которых в детстве мы прятались от стражи? Ха-ха…, – Фален уже хрипел, то и дело прерываясь на скрипучий мерзкий кашель. – Ха-ха, в этих подземельях можно спрятать все что угодно… Скачи, брат, скачи… Ты должен освободить… Ольстер… Навсегда…

«Все! Больше не могу! Если я сейчас не выпью, то, точно, сдохну!». И его вновь пробил жесткий кашель, выбивавший из него последние силы.

– Брось, этот горшок, – даже сквозь кашель, Фален услышал, как что-то упало и разбилось. – К демонам его! Ты слышал, что он сказал? Бредил?! Ты, что баран?

– Ась? – другой слуга то ли, правда, ничего не понимал, то ли притворялся, надеясь первым принести шаморцам эту весть. – Да, бредит он. Ты посмотри на это тело. Он же упился до самых бровей и наговорит такого, что только держись… Про короля вона сказал… Все же знают, что король Роланд погиб в том сражении…

– Но тело же так и не нашли, – кровать скрипнула; значит, второй слез с нее. – Я все равно расскаж…

И вдруг, что-то глухо стукнулось, потом шмякнулось. Фален с трудом боролся с диким искушением, открыть хотя бы один глаз. Дальше кто-то приглушенно застонал и выругался, потом несколько раз хлопнула дверь опочивальни и послышался топот удалявшихся по коридору слуг.

– Наконец-то, – тяжело выдохнул Фален и сел. – Чуть не сдох. Как же я пить хочу. Просто, ужас какой-то…

Взгляд его несколько раз прошелся по комнате, но снова и снова упорно останавливался на том самом кувшине, стоявшем почти у самой кровати. Кувшин, как змей-искуситель, притягивал к себе взгляд, всем своим видом обещая невообразимое блаженство. Фален с трудом сглотнул вставшей в горле ком.

– А мне ведь, все равно придется пить это дерьмо, – прошептал он. – …

До него, вдруг, только что дошло, что шаморцы, услышав о королевском золоте и о самом ожившем короле обязательно придут к нему. Они, наверняка, захотят все узнать у него самого. И сможет ли он тогда сохранить тайну?

– Надо выпить все, что там есть, – он схватил полный кувшин и подтянул его к себе. – Сейчас забытье для меня настоящее спасенье… Правда, а проснусь ли я потом когда-нибудь…, – он со смесью ненависти и отчаяния посмотрел на плескавшуюся в широком горлышке кувшина воду и поднес его к губам. – К черту! Ольстер навсегда!

Прохладный напиток хлынул в горло, неся иссушенному жаждой телу избавление, а голове – долгое и тяжелое забвение. И в эти мгновения, роняя кувшин с чуть горьковатым содержимым на пол Фален даже не подозревал, какую сильную волну он поднял своим бормотанием и к каким событиям они привели в дальнейшем.

… Те двое слуг, стали невольными свидетелями и участниками спектакля, еще только неслись по коридору, пихаясь локтями и стараясь один другого задержать. Их потуги и красные пыхтящие рожи всех на пути пугали своим видом, заставлял вообразить невесть что.

В конце концов их забег окончился громким падением в небольшом зале, где с удобством и комфортом расположился отвечающий за охрану королевского пленника сотник-шаморец. Надо было видеть, как при этом шуме взлетел вверх с одной из дворцовых девок, с которой только что забавлялся. Со спущенными штанами и мечом в руке он сначала с удивлением, а потом и со злобой вызверлся на валявшихся перед его ногами слуг. А девка, не понимая, что к чему, в испуге забилась в угол зала и там что-то тихо верещала.

– Ах, ты кусок лошадиного помета! – не думая долго, сотник со всей дури пнул ближайшего служку – конопатого мужичка. – Удавлю обоих! – мечом, плашмя заряди второму, с женским тонким визгом распластавшемуся на полу. – Урвик, шакалья погань, где ты? Раздавлю! – новый удар ногой вновь достался первому слуге, который лишь жалобно вскрикивал, даже не думая закрываться. – Урвик, где тебя носит?! Что это за черти?! Убрать это дерьмо с глаз моих и высечь!

И вбежавший легионер, что был денщиком сотник, не говоря ни слова, схватил обоих слуг за волосы и поволок по каменному полу к выходу. Те же, видя что сейчас с них начнут лоскутами снимать кожу, задергались и заорали, как резанные.

– Господин, господин! – кричали они, стараясь перекричать друг друга. – Господин, ваша милость! Я слышал про золото! Нет, это я слышал! Ваша милость, его величество знает про казну! А-а-а-а-а! – чуть глуховатый легионер, не обращая на вопли слуг, продолжал уверенно тащить их к выходу. – Казна, господин! Королевское золото, ваша милость! – словно попугаи ревели слуги. – Он говорил про Роланда! Господин…

И когда их тушки начали скрываться в проходе, до подтягивавшего штаны сотника вдруг дошел смысл их воплей. Какие штаны?! Какие завязки?! Шаморец уже сам заревел на весь дворец:

– Урвик! Стоять! Назад! – он кинул на пол меч и, чертыхаясь, подтянул наконец штаны. – Урвик! Тащи эту слизь обратно!

Через несколько мгновений оба слуги вновь влетели в зал, только уже от пинков Урвика.

– На колени, гниды, – испуганно кланяясь, слуги встали на колени. – Кто там что говорил? Ты? – сотник резко нагнулся и схватил за ворот ливреи конопатого мужичка, смотревшего на него как кролик на удава. – Что ты там заикался про золото? Ну?

Тот дернулся в его руках, аж ткань треснула.

– Я, ваша милость! Я говорил! – захлебываясь от страха, быстро – быстро заговорил он. – Седни убирались в опочивальни, а Его Величество занедюжил. Ворочался, сильно вспотемши был. Бормотал что-то. А я чищу покрывало-то, – зверское выражение лица сотника явно поторапливало слугу, отчего он зачастил еще сильнее. – И слышу тут такое, что испужался сильно… Золото, золото, говорит Его Величество. Мол, королевскую казну, спрятать нужно…

Хватка шаморца уже ослабла и он медленно опустил ворот ливреи, позволяя слуге вздохнуть нормально.

– Говорит он, что золото-то надо припрятать в замке. Помнишь говорит, как в детстве в замковом подвале лазили, прятались от слуг…, – а второй слуга тем временем, утвердительно кивал после каждого слова первого. – А потом что-то бормотать, шептать начал. Ничего не понятно стало. Я же, что… Понимаю, что в беспамятстве он и врать-то не будет…

Когда же говорливость слуги завершилась, то подключился его товарищ – невысокий пухлый колобок с маленькими ручками.

– Я тоже знаю, ваша милость, я тоже знаю! – на коленях пополз он к сотнику, словно побитая собачонка. – Еще про короля было сказано! Вот! Про короля Роланда, что мол он жив-живехонек и в том замке сидит да казну свою бережет».

Вот тут-то глаза сотника округлились еще больше. Узнать в один момент сразу две новости, это надо постараться! Да, еще какие это новости оказались?! Королевская казна нашлась! Сокровищница со всем золотом и серебром, накопленным Роландов за все эти дождливые годы! Роланд, в добавок, жив! Настоящий король Ольстера жив! Это же просто поразительные новости! Все это читалось на его лице, как в открытой книге.