355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рудольф Баландин » Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно » Текст книги (страница 2)
Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 05:33

Текст книги "Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно"


Автор книги: Рудольф Баландин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Свобода личности

Что нового мог привнести в свою яркую и противоречивую эпоху Джордано Бруно? Что доказал он своей мученической смертью? Своей добровольной и страшной казнью? В дым и прах обратилось его тело. В бессмертие души он не верил. Понимал, что прекращается навсегда его жизнь – единственная в вечности Вселенной.

У него была возможность выбора. Он избрал для себя смерть.

Разве не лучше было бы продлить свое существование? Во Франции Генрих Наваррский перешел в католичество и смог стать великим государем. А отречение Галилея? Неужели оно хоть сколько-нибудь повлияло на развитие астрономии, физики?

Мир не перевернется, если лицемерно признать недвижность Земли; даже малая песчинка не шелохнется от этого.

Верность научной идее доказывается или опровергается фактами, а не подвигом самопожертвования.

Чего же достиг и к чему стремился Джордано Бруно?

Чтобы уяснить это, надо познакомиться не только с его жизнью, идеями, личностью, но и чуть внимательней приглядеться к его эпохе.

Столетиями накапливались противоречия в европейском обществе: между замкнутыми феодальными поселениями и растущим ремесленным производством, развивающейся торговлей; между религиозными догмами о мироустройстве и знаниями о мире, выработанными в труде, на опыте, в путешествиях; между властями светскими, государственными и владыками церковными; между возвышенными проповедями и низменными поступками духовенства… Короче, противоречий накопилось много, и они обострялись со временем.

Старая заскорузлая, задубевшая оболочка феодальной государственности не могла сдержать рвущиеся изнутри животворные силы. Люди нового времени «не вписывались» в узкие, принижающие человека рамки старого мира. В XVI веке таких людей было уже немало в разных слоях общества.

Не устраивала свободную человеческую мысль картина мира, которую столетиями навязывали людям церковники. Возвышенный и окрепший человеческий разум устремлялся в космические запредельные дали, круша жесткие хрустальные сферы, стиснувшие вселенную средневековья…

Любая историческая эпоха корнями своими уходит в глубины прошлого, несет в себе зародыши будущего.

В XVI веке продолжилась и в эпоху Возрождения достигла расцвета эпоха великих географических открытий. Стремительно расширялись земли, известные европейцам. Были получены бесспорные доказательства верности идей, а также глобусов и карт, утверждавших шаровидную форму нашей планеты. Океаны теперь перестали разъединять страны и народы.

В XVI веке получило широкое распространение книгопечатание, изобретенное Гуттенбергом и его последователями полстолетия назад. Общественное значение этого события также оказалось гигантским. Сочинения для избранных – рукописные манускрипты – сменились общедоступными изданиями. Сотни тысяч читателей получили возможность познакомиться с трудами мыслителей прошлого и современных писателей, философов, ученых.

Книги издавна были хранилищами знаний, сокровищницами мудрости. Они переходили из века в век, из поколения в поколение. Они передавали человеческую мысль во времени, а не только в пространстве. В этом было их величайшее назначение.

Значительную часть первых печатных изданий составляли священное писание, жития святых и другая религиозная литература. Но издавались и другие сочинения. В 1501 году вышли в свет труды Николая Кузанского (через четыре десятилетия после смерти автора и примерно за столько же лет до издания книги Коперника).

Еще до рождения Бруно были напечатаны и стали известны многим людям подобные высказывания, опровергающие средневековую модель мироздания. А уже после его смерти в начале XVII века Иоганн Кеплер сделал вывод: «Право же, за последние 150 лет произошло так много и столь значительных событий, что больше едва ли могло произойти» (главную причину этих событий он полагал в космических воздействиях, связанных с движением небесных тел).

Многие из тех, кому довелось жить в XVI столетии, по достоинству оценивали свое время, называя его золотым веком расцвета искусств и наук. Оригинальный мыслитель и изобретатель Кордано благодарил судьбу: «Как на первое из удивительных в моей жизни явлений, хотя оно и не выходит за пределы естественного, следует указать на то, что я родился в том веке, когда был открыт весь земной шар, тогда как в древности не более одной его трети… Есть что-либо более удивительное, чем пиротехника и человеческая молния, которая гораздо опаснее молнии небожителей? Не умолчу я и о тебе, великий магнит, о тебе, ведущий нас безбрежными морями в темные ночи во времена ужаснейших бурь в далекие неведомые края! Прибавим к этому еще четвертое открытие – изобретение книгопечатания; созданное руками людей, придуманное их гением, оно соперничает с божественными чудесами…»

Восхищение античностью не умаляло в глазах мыслителей Возрождения достижений современников. «Наш век столь счастлив и столь богат великими и блистательными умами, – писал итальянский мыслитель С. Кваттромани, – что нет у него оснований завидовать древним, ни даже тем, быть может, что будут после нас. Ибо он породил людей выдающихся в познаниях и науках и других, открывших вещи, весьма полезные и служащие украшению человеческой жизни, и таких, наконец, которые, пересекая моря, проникли в края и страны, неведомые прежним народам».

«…В наш век, – вторил ему философ и мечтатель Томмазо Кампанелла, – совершается больше событий за сто лет, чем во всем мире их совершилось за четыре тысячи лет…»

Да, бесспорно, необычайно ускорился технический и научный прогресс… А все-таки учтем: воспевал свой век Кампанелла, находясь в неаполитанской тюрьме, которую не миновал и Бруно…

Странным может показаться золотой век, уготовивший своим сынам тюрьмы, пытки, казни.

Владыки духовные

Во второй половине XV века папа Сикст IV решил подарить племяннику Джироламо Риарио герцогство (не принадлежавшее церкви). Ради этого наместник бога на земле пошел на предательство, тайные убийства, военные действия. И цели своей добился.

Папа Иннокентий VIII старался блюсти благочестие и бескорыстие. В связи с этим признанный умник и поэт Лоренцо Медичи посоветовал в письме к нему: достаточно бескорыстия, пора позаботиться о благе близких и родных, коли уж удалось добраться до высшей власти (прозрачный намек: Лоренцо был женат на дочери папы).

В самом начале XVI века папа Юлий II стал в некотором роде Юлием Цезарем католической церкви. Он значительно расширил владения папства – не духовные, а земельные. Присоединил к папской области новые территории. Упрочил ее военное и экономическое могущество. Церковные деятели воспользовались этим и откровенно занялись добыванием доходов, материальных благ. Им даже некогда читать проповеди прихожанам. Они оставляли свою паству, «овец божьих», на духовное попечение наемным бродячим монахам. Тех и вовсе не интересовали духовные устремления прихожан. В результате полнела церковная казна, но пустели церкви.

Папа становился и духовным, и государственным владыкой. В его личной жизни слишком большое место уделялось «суетным» заботам и развлечениям. Во дворцах его вели светские беседы, любовались античными шедеврами: Аполлоном Бельведерским, Лаокооном. О покровителе искусств папе Льве X один иностранный посол отозвался так: «Он учен, друг ученых и, хотя религиозен, любит и пожить». А кардинал Биббиена, автор непристойных комедий и любитель утонченных наслаждений, так писал Джулиано Медичи, собиравшемуся приехать в Рим: «Слава богу, у нас здесь нет ни в чем недостатка, кроме придворных дам».

Папы превратились в подобие «земных» государей. Они активно плели сети политических интриг, добивались упрочения своей власти.

Однако имперские притязания пап оказались роковыми.

В мае 1527 года войска германского императора с боем ворвались в Рим и подвергли его жестокому разграблению. Настал период острого кризиса католичества. Произошел резкий раскол западного христианства. Появились реформаторы – протестанты, противники папства.

По мнению Ф. Энгельса, Реформация была первой решительной битвой в борьбе зарождающейся европейской буржуазии против феодализма. «Это была величайшая из революций, какие до тех пережила земля, – писал Энгельс. – И естествознание, развивавшееся в атмосфере этой революции… шло рука об руку с пробуждающейся новой философией великих итальянцев, посылая своих мучеников на костры и в темницы. Характерно, что протестанты соперничали с католиками в преследовании их. Первые сожгли Сервета, вторые сожгли Джордано Бруно. Это было время, нуждавшееся в гигантах и породившее гигантов, гигантов учености, духа и характера».

Католическая церковь в средневековье добилась власти над миллионами жителей Западной и Центральной Европы. Не только проповедями и добрыми деяниями, посулами райских чертогов (за чертой жизни), но и угрозами наказаний, жестокими репрессиями, железной организацией, огромной численностью монахов и священников и немалыми богатствами.

Согласно преданиям Нового завета, Иисус Христос презирал богатство, изгонял торгашей из храма, был исполнен доброты, смирения, бескорыстия. Католическое духовенство, на словах восхваляя Христа и присоединяясь к нему и его учению, на деле исповедовало совершенно иные принципы.

Власть и выгода, роскошь и разврат. Такие устремления были у большинства высших католических чинов. Оставаясь правителями церковной области, папы римские участвовали в распрях государей и феодалов.

Вместо центра благочестия, благодати, нравственности папский двор представлял собой нечто прямо противоположное. По свидетельству проницательного Макиавелли: «Мы, итальянцы, более других антирелигиозны и безнравственны, потому что римский двор, церковь со своими служителями дают самый дурной пример. Чем какой-нибудь народ ближе к Риму, к главе нашей религии, тем меньше в нем веры». Утрачивая веру, верующие преображались в лицемеров.

На высших ступенях католичества господствовали коррупция, злоупотребления властью и финансами церкви.

Когда кардинала Родриго Борджиа провозгласили папой, он тотчас назначил кардиналом брата своей подруги Юлии Феронезе и своего юного незаконного сына Чезаре (официально католическое духовенство считалось безбрачным). Чезаре прославился своей жестокостью и авантюризмом: достигнув совершеннолетия, отказался от кардинальской мантии, женился на принцессе Наварры, убийствами и завоеваниями расширил свои владения и преумножил богатства. Ему завидовали, его восхваляли.

Неимоверно размножилось племя Нищенствующих монахов. Оно объедало народы и без того не особенно богатые. Некогда первые христиане считали труд богоугодным делом. Апостол Павел даже провозгласил: не работающий да не ест! И вот со временем католические монахи нищенствующих орденов – как бы далекие преемники первоапостольных христиан – полностью извратили первоначальную идею, становясь бездельниками. Об этом неплохо было сказано в «Книге, полной пантагрюэлизма» в 1534 году «извлекателем квинтэссенции» Назье, а точнее Франсуа Рабле, словами Гаргантюа:

«– Обезьяна не сторожит дома, как собака; не тащит плуга, как вол; не дает шерсти и молока, как овца; не возит тяжестей, как лошадь. Ее дело – везде гадить и все портить, а поэтому она получает от всех насмешки и пинки. Полное сходство с монахом (я говорю о монахах-тунеядцах), который не работает, подобно крестьянину, не охраняет страны, подобно воину, не лечит больного, подобно врачу, не проповедует и не учит народ, подобно доброму евангелическому богослову или педагогу, не доставляет удобных и необходимых для государства предметов, подобно купцу…

– Но они, – сказал Грангузье, – они молятся за нас богу.

– Монахи бормочут себе под нос несметное множество всяких житий и псалмов, которых сами не понимают… Я называю это насмешкой над богом, а не молитвой. Помогай им бог, если они действительно молятся за нас, грешных, а не из страха потерять свои хлебы и жирные супы…»

В этой бессмертной книге что ни монах – то обжора, пьяница, богохульник, бездельник, развратник. Об их отношении к своим «непосредственным обязанностям» свидетельствует признание одного из них:

«Я никогда так хорошо не сплю, как за проповедью или за молитвой. Прошу вас, начнем вместе семипсалмие, и вы увидите, как вы скоро заснете».

Но развеселые монахи, заселяющие страницы Рабле, покажутся безобидными болтливыми пьянчужками по сравнению с их высокопоставленными «начальниками». Чем выше поднимался человек по лестнице церковной иерархии, тем труднее было ему сохранить благородство, бескорыстие, доброту. Слишком велика становилась их власть, слишком много «низменных» благ жизни было им доступно.

Одним из мощных магнитов, помогающих вытягивать звонкую монету из карманов прихожан, стала система индульгенций. Особенно расцвела она с юбилейного 1500 года. Папы пользовались разными поводами для того, чтобы предоставить возможность верующим искупить свои грехи, в сущности, выкупить право грешить.

Юбилейные годы были придуманы для более широкой продажи индульгенций под предлогом «круглой» даты от рождения Христа. Начинание оказалось выгодным, и вскоре юбилейные годы стали повторяться через пять лет.

Как писал немецкий историк Т. Бригер: «Блестящий придворный штат Льва X поглощал неимоверные суммы. Нужно было тонкое финансовое искусство, чтобы удовлетворять необходимые потребности. В курии уже давно велись списки преступлений всякого рода с обозначением той цены, за которую можно получить прощение из Рима. К этому присоединилось неимоверное количество разрешений и освобождений, имевших также свою определенную таксу. Папы запрещали множество вещей только для того, чтобы иметь возможность разрешать их; издавали множество правил только для того, чтобы иметь возможность освобождать от их исполнения. Чем чаще случались преступления и грехи, тем больше был спрос на милость, тем лучше процветала торговля».

В эпоху Возрождения папы дошли до того, что разрешили продавать индульгенции мертвым (выкупали, понятно, живые). Шутники сочинили даже стишок:

 
Как только монеток послышится звон,
Душа из чистилища сразу же – вон.
 

Так свершалась подмена церкви как храма бескорыстной добродетели в постыдную лавку, торгующую грехами и преступлениями.

Подобные подмены обычны и понятны. Когда добровольный кружок единомышленников превращается в мощную организацию, бедные обретают богатство, униженные возвышаются, бесправные становятся владыками, гонимые получают возможность быть гонителями, – тут-то и начинается переоценка ценностей, перестройка сознаний, подбор людей, соответствующих изменившейся обстановке.

В первые века христианства за духовной благодатью к нему обращались идейные сторонники учения, вопреки гонениям и притеснениям. В период расцвета католичества к нему тянулись жаждущие власти и богатства, искатели материального благополучия. Посты в церковной иерархии покупались или раздавались родственникам и близким. За них платили «композиции». За высокие посты и цены полагались высокие, и для погашения «композиций» использовались индульгенции. Суммы достигали тысячи дукатов – целые состояния.

По подсчетам Т. Бригера, «эксплуатация чувства раскаяния благочестивых христиан Германии принесла около 60 000 дукатов». Подобные суммы пробуждали зависть у королей, крупных феодалов. И понятно: разоряя народ, папство разоряло государство, посягало, в сущности, на право «земных» вождей взимать налоги. В некоторых государствах правители запрещали под разными предлогами продажу индульгенций.

Усиливались противоречия между властями церковными и государственными, между «стадом» верующих и «поводырями» – владыками, между закоснелыми догмами церковников и смелыми идеями свободомыслящих философов, между роскошным фасадом казенного «Храма Благочестия» и его «верховными строителями», прогнившими от обилия пороков.

Назревали разрушительные конфликты.

Отдельные еретики, отступники от «истинной» официальной веры особых беспокойств не вызывали. В сущности, они критиковали не католическую церковь – как учреждение, систему закабаления, – а злоупотребления тех или иных пап, кардиналов, епископов. Например, англичанин Джон Виклиф в конце средневековья сопоставлял «законы Христа», заповеди апостольской смиренной жизни с пышностью и властолюбием высших католических чинов. Выходило, что папа живет не по Христу, а совсем наоборот; значит, он антихрист. Эти мысли повторял и развивал Ян Гус – преподаватель, а затем и ректор Пражского университета, и многие чехи, считавшие себя католиками, пригласили Яна Гуса на церковный собор в город Констанц для защиты своих взглядов в диспуте. Германский император Сигизмунд гарантировал ему неприкосновенность. На соборе Гуса обвинили в ереси, заточили в тюрьму, потребовали раскаяния и постановили сжечь его сочинения.

30 мая 1416 года были сожжены Ян Гус и приехавший вызволить его Иероним Пражский. Возмущенные чехи восприняли это как оскорбление всего чешского народа. Начались восстания крестьян и городской бедноты. К ним присоединилась часть рыцарей, бюргеров, священников.

Силе восставшие противопоставили силу, жестокости – жестокость, нетерпимости – нетерпимость. Движение гуситов сделалось народным. Попытки подавить его не удались: благословляемая папой римским, армия крестоносцев, под предводительством Сигизмунда I, короля Венгрии и Чехии, была разбита наголову. Тогда агенты католической церкви стали действовать хитростью. Обостряли раздоры в среде гуситов, расколовшихся на несколько партий. И народное движение, разгромившее пять крестовых походов папистов, было подавлено.

Движение показало возросшее самосознание западных славян. Несправедливая казнь двух чехов подняла весь народ на борьбу с «сильными мира сего» – папой и германской империей. И главное – победа над благословленным папой воинством! А еще раньше, в 1410 году, под Грюнвальдом объединенные полки поляков, литовцев, русских и чехов победили могущественный Тевтонский орден, который поддерживали феодалы Западной Европы.

Несколько десятилетий спустя после борьбы чехов против произвола католического руководства в борьбу вступил немецкий народ. И тут формально все началось с малого. В канун дня всех святых, 31 октября 1517 года, монах Мартин Лютер прибил к дверям церкви в замке Виттенберг свиток с 95 тезисами против индульгенций. Цель их: очистить папу и его власть от скверны «торговли грехами». Однако некоторые тезисы утверждали нечто большее: «Папа не может прощать преступления», «Индульгенция папы не в состоянии уничтожить ни малейшего греха», «К дьяволу пойдут со своими учителями те, кто воображает посредством индульгенций обеспечить себе вечное блаженство». По словам Ф. Энгельса, тезисы Лютера оказали «воспламеняющее действие, подобное удару молнии в бочку с порохом».

В своем протесте Лютер не был первым. Почти за полвека до него сходные мысли высказывал преподаватель Эрфуртского университета доктор теологии Иоган Везель. Его вызвали на суд инквизиции, обвинили во многих ересях, потребовали полного отречения от своих взглядов. Измученный в тюрьме, Везель совершил отречение в Майнском соборе и вместо костра испытал пожизненное заключение в подземелье.

Медленная весна религиозного возрождения, Реформации, во времена Лютера вступила в пору расцвета. У него нашлось немало сторонников; среди них – влиятельные сановники и священники. Он обращался к немцам, взывая к их национальной гордости, униженной притязаниями папы римского. Лютер выступил в защиту чехов-гуситов. Он великолепно возразил папистам:

«Следует побеждать еретиков писаниями, а не огнем; иначе оказывается, что палачи – самые ученые доктора на земле».

Правда, вскоре он собственноручно совершил то, что заклеймил в этих словах. В Виттенберге 10 декабря 1520 года, в присутствии своих студентов и горожан он сжег на костре папскую буллу о своем отлучении от церкви и книги церковного права. Студенты веселились. На следующий день он прочел им лекцию. Сказал: «Таким фейерверком ничего не сделано; сам папа, то есть папский престол, должен быть предан сожжению».

Поступок Лютера противоречил его словам. Но для реальной жизни механические законы логики не всегда применимы. Выступая против уничтожения писаного слова, приходится порой сжигать книги, призывающие к сжиганию книг. Поступок Лютера произвел сильное впечатление на многих. Оказывается, послания всемогущего папы, отправляющего на костер книги и людей, тоже легко сгорают, и за это вовсе не следует кара небесная или земная. Лютер даже призывал нарушать библейский запрет «не убий» ради свержения ненавистного папства. Он повторил призывы гуситов броситься «на кардиналов, пап и всю свору Римского Содома», «обагрить руки их кровью».

Его проповеди противоречили евангельскому принципу непротивления злу насилием. Он призывал к насилию во имя евангельского учения! Впрочем, легендарный Христос, воплощение смирения и доброты, бросился гневно изгонять торгующих из храма. Оказывается, дух торгашества может вывести из себя даже святого.

Лютер был понят и поддержан немецким народом. Во многом потому, что в Германии еще сохранялась традиционная средневековая религиозность, серьезное отношение к священному писанию. Ничего подобного уже давно не было при папском дворе. Там царило самое постыдное циничное неверие в те идеалы, которые провозглашались для народа.

Немецкий историк Леопольд Ранке писал: «В Риме считалось хорошим тоном опровергать главные положения христианства. При дворе говорили о догматах католической церкви и о текстах святого писания только в шутку: таинства веры или презирали, или упоминали о них с богохульством. Безнравственный кардинал Биббиена… писал французской королеве-матери, что он почитает ее, ее сына Франсуа и ее дочь Маргариту как святую троицу и готов верно и набожно поклоняться этой троице…»

Однако, несмотря на некоторые резкие высказывания, Лютер не был сторонником вооруженной борьбы за переустройство общества. Государственную власть он признавал, а к папе обращался с увещеваниями. Это не спасло его от гонений. В 1521 году германский император Карл V потребовал у Лютера отречься от своих взглядов, на что последний ответил: «На этом я стою и не могу поступать иначе». Лютеру пришлось укрываться в замке саксонского курфюрста.

Карла V можно было понять. Он владел крупнейшей «Священной Римской империей», распространяя свою власть на Испанию и ее заморские владения. Католичество помогало ему крепить лоскутное государство, сплачивать единой верой. Но и его воля оказалась бессильной, когда последовало стихийное волеизъявление народа. Голос Лютера вызвал разрушительную лавину.

Как и для срыва лавины в горах, в этом случае тоже была совершенно необходима благоприятная обстановка для массовых выступлений. Скажем, в начале XVI века немецкие крестьяне, протестуя против феодального гнета, создали тайные общества «Башмака». Готовилось народное восстание (заговор был раскрыт и подавлен в зародыше).

Внешностью своей и манерами Мартин Лютер походил на крестьянина. Проповеди его, призывы были близки и понятны народу. Этим определился успех лютеранства. Однако, овладевая массами, идеи существенно изменялись. Лютер был противником разрушения существующих порядков. Народ думал иначе. Глашатаем народной воли стал Томас Мюнцер. Лютер перешел на сторону князей. Мюнцер возглавил в 1524 году крестьянское восстание…

Социальные и религиозные войны в Германии закончились в 1555 году мирным договором между католиками и протестантами. Каждое княжество получило право выбирать ту или другую разновидность христианства. Империя Карла V распалась.

Примерно в то же время сходные события происходили в Швейцарии. Здесь протестантское движение начал Ульрих Цвингли, а победно завершил Жан Кальвин. В экономическом отношении кальвинизм вполне отвечал чаяниям зародившейся буржуазии: поощрял накопительство, хозяйственность, сколачивание капитала; отвергал тиранию феодалов и церковников. В Швейцарии возникла церковь республиканского типа – с выборными старшинами и проповедниками. Впрочем, верховодили здесь не массы верующих, а наиболее состоятельные общинники. Ненавидел Кальвин тех, кто призывал к имущественному равенству и неподчинению властям. Нетерпимость кальвинистов в вопросах веры была под стать нетерпимости католического духовенства.

Борец против папского деспотизма Кальвин сам был деспотом. Увы, по верному замечанию русского историка Ключевского, всякая власть развращает, а власть абсолютная развращает абсолютно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю