Текст книги "Такова торпедная жизнь"
Автор книги: Рудольф Гусев
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)
От малых причин бывают весьма важные последствия
Козьма Прутков
Юрий Семенович Митяков – из первых оружейников. Флегматичен, меланхоличен, неразговорчив, неулыбчив, но дело свое знает, делает его неторопливо, но сразу правильно. Знал он также и часть чужих дел. На всякий случай. Свое дело – это аппаратура предстартовой подготовки морского подводного оружия. В том числе и противолодочных ракет. В условиях их достаточного разнообразия в свое время было принято решение – для проверки бортовой аппаратуры подводной лодки иметь один унифицированный имитатор противолодочной ракеты. За базовый был принят имитатор противолодочной ракеты «Вьюга».
Сделал несколько переключений – и это уже имитатор противолодочной ракеты «Водопад». И дешевле, и удобней. Всем хорошо.
Но в новом имитаторе образовалась незамеченная лишняя цепочка, которая подавала обратным ходом питание туда, куда не следовало. И даже если аппаратура предстартовой подготовки была неисправной по питанию, то совместно с имитатором ракеты «Водопад» загоралась лампа «Готов» в то время как с боевой ракетой – «Отказ». В боевой ракете такой цепи, естественно, не было. Случай этот был обнаружен при сдаче головного стратегического ракетоносца «Акула» в спокойной обстановке. В схему были введены соответствующие изменения, и об этом случае благополучно забыли. Но не все.
Сергей Алексеевич Бутов относился к обеспечению Государственных испытаний кораблей с повышенным вниманием. Опыт подсказывал: если где и можно мигом схлопотать известность – то только здесь. Понятно, какую известность, когда возраст на пределе и служишь «по примечанию». Поэтому получив из ГУКа в начале года соответствующую выписку из плана сдачи кораблей и требуемого обеспечения, Бутов доставал из сейфа свою рабочую тетрадь и стремительным почерком почти дословно ее переписывал, одновременно обдумывая резолюцию. Он адресовал документ соответствующим специальным отделам и наиподробнейшим образом расписывал, кому, что, когда, где и как нужно сделать. Перечитав еще раз, вызывал секретчика и поручал ему доложить документ лично начальникам отделов, а не каким-то там ВРИО. Затем, спустя месяц-другой после завершения какого-нибудь совещания с начальниками отделов, доставал рабочую тетрадь, оставлял соответствующих начальников и заговорщическим тоном спрашивал: «А какая у Вас в этом году самая главная задача?» Те не успевали переключиться на другой вопрос, недоуменно переглядывались и не могли сразу сообразить, к чему клонит шеф. Бутов впадал в короткий гнев, раскрывал тетрадь, тыкал туда пальцем, стучал кулаком, пока его не успокаивали, что все идет по плану и все в порядке. Не всегда, конечно, было так. Точнее, всегда было не так. То в БИУС «Омнибус» не внесена корректировка программ, то нестандартное оборудование для подготовки оружия еще не отгружено на флот, то… Больше всего хлопот доставляли подводные лодки третьего поколения, и почти все участники обеспечения их Государственных испытаний лично допрашивались Бутовым о проделанной работе. Он слушал их с большим вниманием и требовал все подробности. Вот и сейчас сидит перед ним старший научный сотрудник Юра Митяков и докладывает:
– Работа, товарищ начальник, завершена, все в норме.
– Я знаю, дорогой мой, что завершена и что все в норме. Иначе ты бы здесь не сидел. Да и я, наверное, тоже. Ты мне поподробнее, обо всех нюансах. Я слышал, что у вас сбой был при проверке боевых противолодочных ракет, а с имитатором было все хорошо. Так?
– Было дело. С имитатором все в норме, а с ракетой – отказ. Разобрались. Это редкий случай, но вот случился. В аппаратуре предстартовой подготовки сгорел фильтр в цепи питания, а имитатор не позволил это «ущучить». Можно было и по-другому выйти из положения: поставить закоротку на контрольную буксу. Между 4-м и 8-м штырьками. Бутов все понял и хотел уже зафиксировать в тетради эту информацию, но передумал: «Действительно, это мелочи».
Некоторое время спустя на испытаниях тяжелого атомного ракетного крейсера «Фрунзе» произошел аналогичный сбой в обмене информацией между бортовой схемой корабля и противолодочной ракетой «Водопад». С имитатором ракеты «Водопад» все хорошо, а с боевой ракетой – «Отказ». Обстановка на корабле была совсем иной. Прокола никто не ожидал. На борту Главком ВМФ. Не иначе, как адмиральский эффект! Завтра в море. Думать было некогда. Решили, что виновата ракета, значит виновато УПВ. Опять этот Бутов! Начальство всех рангов в ГУКе, в Минсудпроме. Минавиапроме звонило друг другу и в УПВ, требуя немедленно разобраться с этим вопросом. И тут Бутов вспомнил про доклад Митякова, про буксу, про штырьки… Он вышел из кабинета к дежурному офицеру:
– Ковтуна на телефон. Немедленно!
Через несколько минут в телефонной трубке что-то забулькало, как в водопроводном кране, и словно из преисподней раздался встревоженный голос начальника Минно-торпедного института Валентина Михаиловича:
– Здравия желаю, товарищ начальник, Ковтун слушает!
– Валентин Михаилович! Митякова немедленно к телефону!
– Он в командировке. В Северодвинске. На очередной единице, Уже с неделю там.
– Ясно. Клади трубку. Мне некогда.
Бутов поразмышлял минуту. Затем опять дежурному:
– Звони в Мурманск. Емелину. Я ему все растолкую. Емелин тоже оказался на месте. Бутов был краток:
– Геннадий Валентинович! Бутов. Я по «Фрунзе». Сейчас только один человек может все уладить. Митяков из института. Но он в Северодвинске. Сумеете его срочно доставить в Североморск?
– Думаю, сумеем. Сейчас звоню в Штаб флота.
Далее события развивались стремительно. Заводской буксир Севмашпредприятия вышел в море, как по боевой тревоге, и направился в полигон. А подводная лодка, получив соответствующее задание, двинулась ему навстречу. Когда подводная лодка подошла к точке встречи с буксиром, командир скомандовал:
– Первый!
– Есть, первый!
– У вас Митяков есть?
– Так точно. Сейчас найдем.
– Пусть готовится к переходу на буксир. Комфлотом приказал срочно отправить его в Североморск.
Юра собрал свой нехитрый скарб и поднялся наверх. Народ толпился в импровизированной курилке, в которой свободно могло разместиться стадо слонов. Ответсдатчик Виктор Голованов заметил:
– А вот и Митяков, благодаря которому мы курим. Слушай, Юра, а я и не знал, что ты такой крупный начальник. Говорят, Комфлотом с тобой хочет поговорить.
– Да я и не знаю, о чем он хочет со мной потолковать. Ошибка это. Скоро вернусь.
Юра пересел на буксир, и тот быстренько доставил его к пирсу. Там с работающим мотором стоял «газон».
– Вы – Митяков? – спросил водитель. – Да.
– В машину. Едем в аэропорт. До вылета самолета около часа. Должны успеть. Билет взят. На самолет вас проведут.
Через час машина остановилась около трапа, и Митяков сел в самолет. Без регистрации. А в это время из Мурманска в аэропорт выехала черная «Волга» с офицером МТУ Александром Макаровым. Он отловил Митякова на летном поле аэропорта и вывел к стоянке автомашин.
– Надеюсь, у вас багажа с собой нет?. – Нет.
– Тогда вперед, в Североморск.
И Макаров поведал ему о том, что на «Фрунзе» с имитатором ракеты «Водопад» все хорошо, а с боевой ракетой – не работает. Говорят, что только вы один в курсе дела.
– Кто говорит?
– Бутов говорит. С его подачи вас выкрали из Северодвинска.
– Все понятно….
Митяков проверил напряжение питания на входе аппаратуры предстартовой подготовки до фильтра. Стрелка прибора отклонилась. Теперь после фильтра. Стрелка – на нуле. «Так и есть. Фильтр сгорел». Митяков попросил кусочек провода. Зачистил с обоих, концов. Получилась закоротка. Теперь ее согнуть по гнездам буксы, и все будет в норме. За действиями Митякова следила толпа сдатчиков и приемщиков.
– Все готово. Можно включать с ракетой.
Включили, все команды прошли. Народ облегченно вздохнул. Информация пошла «наверх»:
– Вот тут знаток от ВМФ объявился, поставил жучок в разъем – и все заработало.
Председатель Госкомиссии в растерянности:
– Товарищ Митяков, как это можно такие вопросы решать простой перемычкой? Вы хотя бы блок заменили.
– Товарищ адмирал! Вот допустим, что у человека аппендицит. Как его лечат? Ставят закоротку и отрезают лишнее, чтоб не гнило. А здесь гнить нечему. Достаточно закоротки. Фильтр в этом приборе не нужен. Питание хорошее, фильтровать нечего. Лишняя деталь, как и аппендицит у человека. Стреляйте, не волнуйтесь, ракета полетит, куда направите.
– Ну, ты, Митяков, даешь! Спасибо, однако. Не зря мы проводили спецоперацию по твоей доставке. Спасибо…
Митяков сошел на пирс, где поджидал опередивший его Макаров.
– Ну, где машина? Мавр сделал свое дело.
– Машины нет. Двинем общественным транспортом. Заедем в МТУ. Там разберемся.
– Давай, сначала поедим где-нибудь…
– Вы хоть бутылку «шила» с них взяли? – Да нет, я не пью…
Вечерело. Митяков посмотрел на часы. «Итак, восемь часов назад я еще был в Северодвинске. Срочно я там сейчас не нужен. Начнем отсчет времени пути назад».
В Северодвинск он вернулся на вторые сутки. Подводная лодка к тому времени выполнила торпедную стрельбу и стояла у пирса.
– Ну, как съездил? – поинтересовался народ в отсеке, – о чем беседовал с командующим флотом?
– Да так, ни о чем. Больше об аппендиците. А вы, я вижу, уже успели загрузить четыре «Водопада». Готовитесь к выходу в море для выполнения четырехракетного залпа? Дайте-ка глянуть мне на формуляры ракет.
Митяков внимательно ознакомился с записями в формулярах:
– О! Старая знакомая! Узнаю по номеру, как автоинспектор ГАИ автомашину с преступником. Помнится, около года назад она не вышла из торпедного аппарата при одиночной стрельбе. Тогда приезжали с завода специалисты, что-то крутили, вертели.
Юра внимательно просмотрел записи в формуляре, но нужных ему отметок не обнаружил.
– Надо ее назначить первой в залпе. Если опять не полетит, то залп можно будет остановить. Если будет в середине или в конце – сорвем залп. Придется все повторять. Пункт программы будет не выполнен, а ракеты истрачены зря.
Митяков был расстроен.
– Что, у них ракет больше нет? – кто-то спросил Юрия Семеновича.
– Ракеты-то есть, но оснований не брать эту никаких нет. Так, интуиция.
– Об интуиции в руководящих документах ничего не сказано… Подводная лодка готовилась к очередному выходу в море. Митяков по личному опыту знал, что неприятности в одиночку не ходят. Надо осмотреться. Вдруг, что еще «вылезет».
– Голубчик, – обратился он к Андрею Голубцову, своему сослуживцу, ответственному за систему стрельбы торпедных аппаратов, – давай простреляем их перед выходом в море водичкой.
– Это еще зачем? – вмешался Виктор Голованов, ответственный сдатчик ТРВ, – раз сто уже стреляли. Работают как часы.
– Давайте, стрельнем сто первый разок для успокоения, – опять стал нудить Митяков.
– Ладно, Юра, прилипнешь ты как банный лист… Пойдем, отстреляем еще раз. Только для тебя! Если, конечно, нужный народ есть в первом отсеке…
Пришли в отсек. Народ оказался на месте, поэтому вскоре после короткой перебранки с центральным постом, оттуда последовало недовольным голосом: «Третий торпедный аппарат к выстрелу приготовить!.. – Торпедный аппарат… Товсь… Пли»…
Характерного шума выстрела не последовало. Тревожно загорелось табло: «Отказ ТА».
– Первый!! Что там у вас случилось?
– Разбираемся!
– Быстрей разбирайтесь и доложите! Нашли время экспериментами заниматься!..
Аппаратчики быстро разобрались, что виноват датчик давления импульсной цистерны. Замерз, надо полагать. Показывает, что нет воды. Белое море, что ли, высохло? Отключили датчик.
– Первый! Разобрались?
– Так точно. Просим разрешения приготовить торпедный аппарат повторно.
– Приготовить третий торпедный аппарат… Выстрел состоялся.
– Ну, ты, Юра, даешь! Заморозил, что ли, датчик? Ты, конечно, молодец. Хотя, пока бы шли в район, ледок бы растаял и ничего бы не было..
А мне кажется, что все-таки что-то должно было произойти. Интуиция.
– От судьбы не уйдешь, но будем стараться.
На переходе в район все необходимые проверки прошли без замечаний. Стрельбы проводились первыми.
– Торпедные аппараты… товсь!.. Пли!..
Первая ракета не вышла. Выстрел не состоялся.
– Ключ с пульта – долой! – кричит Митяков, чтобы избежать выстрелов остальными ракетами.
– Это кто здесь раскомандовался у меня на лодке?
– Я, товарищ командир. Первая ракета не полетела. Что толку стрелять остальными? Поэтому мы и определили ее в залпе первой. – А почему сразу не заменили? – Не было оснований. Так, интуиция.
– И запасную не взяли?
– Некуда грузить. Все – под завязку.
– Ну, тогда ладно. Митяков. Перенесем эту стрельбу на следующий выход. А ты пересаживайся со своими молодцами на белый пароход. Хотя нет. Оставайся на лодке. Вдруг тебя опять украдут?
26Р. Тихомиров. Красота покоряет мир
Что есть лучшего? Сравнив прошедшее, свести его с настоящим
Козьма Прутков
Красивому живется легче, чем человеку с заурядной внешностью. Вспомните случаи, когда вас останавливали прохожие с просьбой дать им закурить. Невзрачной личности вы пробурчали, что не курите и ускорили шаг. Красавцу вы не только дали сигарету, но в ответ на его оправдания, что он забыл сигареты дома, посочувствовали и дали еще пару штук. Со спичками. Во всяком случае так было в те времена, когда лозунги утверждали, что человек человеку друг, товарищ и брат, а сигареты стоили копейки.
Радомир Павлович Тихомиров был красив, высок, строен, доброжелателен, щедр. Но главное, что был он еще и умен, и скромен. Господь Бог, надо полагать, собирался сделать ангела, но в последний момент передумал и лишил его разве что крыльев, но наделил мужской плотью. И правильно сделал. Ангелов вроде достаточно, а красивых и умных людей маловато.
В семидесятые годы в ЦНИИ «Гидроприбор» он занимался гидродинамикой торпед: как снизить лобовое сопротивление, как уменьшить угол атаки, как «зализать» торпеде хвост. И хотя в этой области царили Левин С. М. и Манусевич Л. Г., Радомир чувствовал себя в ней уверенно. Стал кандидатом технических наук и приобрел прагматический склад ума.
Как-то зашел к нему в этот период Герман Лебедев из Минно-торпедного института:
– Радомир Павлович, помогите советом. Десять лет мучает один вопрос.
– Что за вопрос?
– Не будет ли отбрасываться противокорабельная торпеда, наводящаяся на цель с кормовых углов, потоком воды от работающего винта корабля-цели?
– Так сразу ответить сложно. Какая торпеда: легкая или переутяжеленная, малогабаритная или стандартная. Какая цель: тихоходная или скоростная. Вопрос, конечно есть. Но еще лет десять его можно не решать, потерпеть. Скорость кораблей увеличится, тогда и проблема встанет.
– Навряд ли. Вот у меня есть единственная в своем роде автограмма хода торпеды, побывавшей в этом потоке и, к счастью, всплывшей.
Лебедев показал автограмму Тихомирову. Тот посчитал, сколько пируэтов выполнила торпеда, и сказал:
– Надо полагать, это торпеда МГТ–1. И не в потоке у цели, а в спутном потоке при стрельбе из кормовых торпедных аппаратов подводной лодки.
– А какая для торпеды разница, где ее крутит поток? У цели или у своих винтов? Поэтому они и тонут при стрельбе на большой скорости пачками. Так что десять лет ждать, по-моему, не стоит.
– Тогда даю технический совет: нужны круговые продувки плюс заинтересованность вашего начальства. Не связывайте только все это с поведением торпеды у цели. У торпеды есть неконтактный взрыватель. Он что-то перекрывает.
– У торпеды МГТ–1 взрыватель акустический, срабатывает под винтами. А если до них не добраться?
– Это не важно. Наш шеф Радий Васильевич Исаков недавно защитился в вашей Военно-Морской академии по устойчивости и точности процессов самонаведения торпед. Помнится, гидродинамических расчетов там не приводилось, значит, такие вопросы не возникали. И потом, зачем Вам гидродинамика? Занимайтесь надежностью торпед. Модно, аж жуть. И начальство очень этим интересуется. Кстати, сколько у вас таких автограмм?
– Одна.
– Жаль. Было бы десять, можно было бы попробовать решить задачу обратным ходом: смоделировать действующие силы резиновыми жгутиками, пружинками… Одной авто граммы маловато…
Они еще немного поговорили, и Лебедев ушел, удовлетворенный состоявшейся беседой, а Тихомиров не предполагал, что через пару лет вплотную займется поведением торпеды в сложных условиях в процессе отделения ее от противолодочной ракеты, но уже в воздухе на сверхзвуковых скоростях. Задача усложнялась тем, что ракету делал Минавиапром и Главным конструктором ее был Лев Вениаминович Люльев, а торпеду – его родной ЦНИИ «Гидроприбор» Минсудпрома и Главным конструктором ее был Виктор Абрамович Левин. Весьма независимые фирмы.
Когда два разных министерства совместно делают конструкцию, в которой что-то разделяется и летит в разные стороны и при этом не все получается, будьте уверены, что узел разделения становится тем крючком, на который одни вешают всех собак, а другие, отбиваясь, пропускают оппонентов через «дурака», невзирая на личности, вопросами типа: «Скажите, а у вас товарищ Сорока техник или кто?» Хотя знают, что Григорий Моисеевич Сорока – руководитель научно-производственного отделения института.
Так что стычек между ракетчиками и торпедистами было всегда достаточно. Сам по себе узел разделения прост, как глоток воды: цилиндр с гайкой и поршнем, пороховой заряд. Правда, для определения момента разделения, длительности силового импульса и его величины задействована масса датчиков скоростей и ускорений по всем осям. Это необходимо, чтобы торпеда угодила точно в точку прицеливания. Плюс еще парашютная система, которая должна отделиться от торпеды в момент приводнения. Если раньше – будут большие перегрузки, позже – торпеда потащит парашют и собьется с курса. Ракетчики кричали, что торпеда слишком нежная, торпедисты называли ракету бревном. Исаков даже подарил Люльеву сувенир – миниатюрная торпеда УМГТ–1 в бережной человеческой руке. С намеком: вот как нужно обращаться с торпедой. На что Люльев ответил так:
– Чувствую, что с годами умнею, но от вас; уже голова кружится.
Подключение Тихомирова к проблеме имело положительный эффект. Не сразу, конечно, и не вдруг. Мыслил он нестандартно, логично, докладывал аргументированно, в пустую перебранку не вступал. Вместо словесной перепалки стали анализироваться марки пороха в навеске узла разделения, вопросы герметичности цилиндра, условия разделения и пр. Даже Александр Иванович Тизяков, Генеральный директор объединения и будущий гекачепист, а пока личность при Люльеве, стал избегать уничижительных характеристик торпед и торпедистов. Меньше выпадов стало и со стороны доктора технических наук Дергунова Николая Петровича. Рос авторитет Тихомирова и среди специалистов УПВ – Дербенева, Кондратьева, Панферова. Вскоре Радомир становится уже правой рукой Виктора Абрамовича Левина – его заместителем. На умение Тихомирова работать с ученой братией обратил внимание и Радий Васильевич Исаков. А Лев Вениаминович Люльев даже пригласил домой в гости основных участников одной миролюбивой дискуссии. От торпедистов были Исаков, Левин, Тихомиров. Разговор был непринужденным. Мастер шутки Лев Вениаминович говорил ни к кому конкретно не обращаясь:
– Стою я сегодня у выхода, поджидаю вас. Смотрю – одна беременная девушка выходит. Минуты через две – вторая. Я и подумал – не эпидемия ли это? И не ленинградцы ли ее нам привезли из Северной Пальмиры?
Торпедисты запротестовали:
– К вам ехать – никакой культурной программы. Одни дискуссии. Мы еще Свердловск-то толком не изучили.
– Сегодня спорить не будем. Дела налаживаются. Со многими претензиями торпедистов я согласен и даже готов взять на себя доработку узла, обеспечивающего отделение парашюта от торпеды.
Когда все немного повеселели, Радомир попросил слова для очередного тоста и неожиданно начал его голосом Сталина:
– Товарищ Люльев и товарищ Исаков! Это хорошо, что вы сидите за одним столом со своими товарищами. Это освобождает меня от необходимости размещения вас в другом месте, в разных помещениях. Вы знаете, что я не устаю повторять, что мир на земле будет укреплен и упрочен, если народы мира возьмут дело мира в свои руки и будут отстаивать его до конца. Я вижу, что эти мои слова дошли, наконец, и до вас. Потому и сказал я сегодня товарищу Берия: «Оставь их в покое, Лаврентий! Они помирились!»
Компания была в состоянии, когда порог срабатывания на юмор был минимальным. Потому тост шел под гомерический хохот. Голос Сталина был подделан почище, чем это делает нынешнее многочисленное поколение юмористов.
Исаков расширил фронт привлечения Тихомирова к решению общеинститутских проблем, брал с собой в командировки, на совещания. Он часто болел и поэтому стал подумывать о назначении Тихомирова Генеральным директором НПО «Уран», чтобы самому сосредоточиться на преподавательской работе в ЛКИ. Однако почитав личное дело Тихомирова, пришел в ужас. Вызвал к себе:
– Ты почему до сих пор не член КПСС?
– Готовлю себя к этому важному шагу.
– Немедленно! Два дня сроку! Учи Устав и Программу. Первый пункт – наизусть! Пиши заявление. Дам рекомендацию…
Вскоре Тихомиров стал коммунистом. Представление Тихомирова на должность Генерального директора Исаков завизировал в Минсудпроме. Пока как стратегический резерв.
Шло время. И здесь следует сделать оговорку: красота покоряет мир, но она бессильна перед горкомом КПСС, Уголовным кодексом, чиновниками «на восхождении» и чиновниками «в барстве». Чиновники «на восхождении» постоянно ощупывают свой ранец – на месте ли маршальский жезл. Чиновники «в барстве» считают себя наместниками Бога на земле. Но это к слову.
С учетом малого партийного стажа и еще каких-то сведений, известных только горкому партии, визу на выдвижение Тихомирова на должность по высшей номенклатуре Исаков не получил. Потому после его смерти Генеральным директором НПО «Уран» был назначен Георгий Пименович Корсаков, бывший директор завода «Двигатель», а Тихомиров спустя некоторое время был назначен начальником торпедного отделения института. Партийных виз на уровне горкома для этого назначения не требовалось.
Вступив в должность вместо толкового, но запившего горькую, Станислава Кузнецова, Тихомиров внимательно изучил всю тематику отделения и решил прежде всего избавиться от многотемья, параллелелизма и других накопившихся несуразиц. Дал задание на подготовку материалов на закрытие и переориентировку ряда тем, согласовал все с руководителем военной приемки Алексеем Алексеевичем Жуковым и стал собираться в Москву.
– Надо бы еще согласовать все это с Минно-торпедным институтом, – порекомендовал Жуков.
– Некогда. В УПВ разберутся. У вас, у военных все делается по указаниям.
– Но я же тебе завизировал без их указаний.
– Ты – другое дело. Ты – наш. Или тоже боишься, что тебе жопу надерут, и хочешь подкрепить свою визу подписью Коршунова и Ковтуна?
В Главке Тихомиров был принят приветливо. Левченко без звука завизировал все его документы, доложил заместителю Министра Леониду Васильевичу Пруссу. Тот тоже завизировал. Левченко дал короткий инструктаж:
– Дело, конечно, дохлое. И время неподходящее. Конец года и пятилетки. Ты с кем приехал?
– Со мной вежливый и корректный тепловик Николай Александрович Цветков и напористый телеуправленец Исаак Борисович Любан.
– Этих вежливых и напористых оставь в Министерстве, я найду им на сегодня работу. Поезжай один. Нужно было бы взять с собой военпреда. Да теперь поздно. Поезжай в УПВ, потом к заместителю Главкома Павлу Григорьевичу Котову, потом в Министерство обороны. Нужно пройти все уровни, понял? Бери машину – и вперед! Пропуск тебе заказан. Хорошо, если обойдешь сегодня УПВ.
Тихомиров зашел к ведущим специалистам министерства. Обратился к одному из них, Грязнову:
– Слушай, Юрий Константинович, что такое у вас «уровни»?
– Не прикидывайся, все ты знаешь. Уровни – это та же «Табель гражданских чинов», что была в России до 1917 года, только с учетом всеобщего равенства и братства. Нечто вроде шестков в курятнике. Тебе завизировали бумаги кто?
– Корсаков, Жуков, Левченко, Прусс.
– А теперь тебе нужны визы Ковтуна, Бутова, Котова.
– Визы Ковтуна у меня нет.
– Ну и возвращайся в свой Ленинград. Без Ковтуна Бутов тебе не завизирует, а без Бутова Котов даже смотреть не будет. Холостой выстрел, товарищ Тихомиров. Это я тебе говорю, как бюрократ бюрократу.
– Но я ж-е…
– Что «я же»? Ты уже больше бюрократ, чем конструктор, раз носишься со своими бумагами по Москве.
– Нет, в Ленинград я, пожалуй, возвращаться не буду. Может быть, повезет… А вообще-то, если у вас все по уровням, взял бы Левченко эту бумагу и поехал бы к Бутову, а потом Прусс – к Котову. Или как?
– Ну, ты даешь, Радомир! Далеко пойдешь. Левченко никогда к Бутову не поедет, как, впрочем, и Бутов к Левченко. Их оставить на пару минут нельзя. Готовы броситься друг на друга. Если они будут еще разъезжать друг к другу – когда будут руководить?
– А когда я буду работать?
После доклада начальнику торпедного отдела Акопову о цели своего прибытия, он был направлен к офицерам отдела для предварительного ознакомления их с привезенными документами.
– Пусть посмотрят специалисты, завизируют. Вообще-то все это делается установленным порядком, в определенные сроки, а здесь все в куче. Вам, конечно, простительно. В наследстве нужно разбираться сразу….
В торпедном отделе стоял нормальный рабочий шум, изредка прерываемый возгласами его хозяев в адрес многочисленных посетителей:
– Мудаки! О чем вы раньше думали? Сейчас конец года. Любой финансист сразу определит, что телеграмма такого содержания есть не что иное, как перенос сроков поставки. Вам план выполнить нужно? А штраф платить вы не желаете?
Или чуть позже:
– Как это понимать? Вы предлагаете мне идти к Бутову и доложить, что Вы, Леоненко, можете снизить сопротивление движению торпеды на 25 %, но для этого нужно отлавливать по десятку рыб-мечей, выжимать их сок и заправлять им торпеду перед выстрелом? С вами, учеными, не соскучишься…
«Я немножко не вовремя», – подумал Тихомиров и решительно направился к одиноко сидевшему Людомиру Николаеву. Тот после увольнения в запас остался в отделе старшим инженером и сейчас углубился в расчет потребности количества медно-магниевых батарей на ближайшую десятилетку.
– Людомир Владимирович! Посоветуйте, с кого начать обход по этим вопросам. Тихомиров положил перед Николаевым объемистую папку. Тот неторопливо полистал бумаги, аккуратно завязал тесемки, отодвинул папку на край стола и вяло улыбнулся:
– Новая метла? Вези эти бумаги обратно. Сначала обговорите с Ковтуном, Коршуновым.
– Но эти ребята ничего без вас не решают. Будут звонить вам, надоедать. Если я скажу, что УПВ согласно, они все подпишут.
– Ну, это ты зря так. Хотя есть смысл посмотреть. Начни с Вязникова, потом посмотрят Спехов, Зуйков. Дальше к начальству отдела, потом к финансисту, потом к Бутову, Котову…
– Понял…
Из отдела Тихомиров вышел почти ни с чем. Было много советов, предложений, пожеланий. Все они сводились к необходимости согласования вопросов с отделами института: это – с Романовым, это – с Пестеревым, это – с Бозиным… у и, конечно, необходимы визы Ковтуна и Коршунова. Первым визировать никто не желал. Уровни… Все были «за», но Государевы деньги здесь берегли и действовали с двойной оглядкой: «А как отнесутся финансисты?»
«Пойду сразу к адмиралу Павлу Григорьевичу Котову», – решил Тихомиров и спустился с пятого этажа на второй.
В обширной приемной тоже было многолюдно. Больше в правую дверь – к Ивану Игнатьевичу Тынянкину, поменьше – к Павлу Григорьевичу Котову. К Тихомирову подошел секретарь Котова Володя Мухин, сама тактичность и вежливость:
– Вы к Павлу Григорьевичу? Как вас записать? Вы звонили ему? Тихомиров назвался, сказал, что не звонил.
– Тогда вам нужно организовать звонок Павлу Григорьевичу, как минимум – заместителя министра Леонида Васильевича Прусса.
– Сейчас организуем.
Радомир попросил телефон, набрал номер Левченко и, когда тот снял трубку, у него выскочило запанибратски:
– Марат Петрович, организуйте звонок Прусса Котову, чтобы меня принял.
– Ты что, уже всех обошел?
– Не совсем, но сдвиги есть.
– Хорошо. Жди вызова.
Панибратское отношение Тихомирова с Левченко не прошло мимо ушей Мухина. Он уже пожалел, что потребовал от него этого звонка. Поэтому, когда ему позвонил Павел Григорьевич испросил, есть ли к нему Тихомиров, пропустил его немедленно без очереди, чем вызвал неудовольствие других почтенных посетителей, ожидавших своего времени.
Котов внимательно посмотрел на Тихомирова, подумал: «Первый раз вижу. Запомнил бы этого красавца».
– Что у вас ко мне? Что за срочность?
Радомир мысленно тренировал свой доклад. Но сейчас все вылетело из головы, поэтому начал по-домашнему:
– Павел Григорьевич! Недавно я назначен начальником торпедного отделения ЦНИИ «Гидроприбор». Хочу начать работу с расчистки завалов, чтобы сосредоточиться на главных направлениях, собрать силы в кулак…
– Это похвально. Показывайте, что там у вас ко мне?
Радомир положил свою объемистую папку с тесемками. «Дилетант, – подумал Котов, – так начальству не докладывают. Каждый документ должен быть в отдельной папочке: слева – текст, справа – последний лист с визами. Здесь все кучей, углы документов смяты». Котов был мудр, стар и потому осторожен. Он начал медленно читать предложенные документы. «Так он их за сутки не прочитает», – подумал Радомир, но ошибся. Котов вдруг прекратил чтение и внимательно посмотрел на Тихомирова:
– Я вам подпишу эту обойму документов, но подпись свою поставлю после Колосова. Договорились?
– Есть!
Радомир еще не знал, кто такой Колосов и поэтому, спокойно собрав документы, вышел из кабинета.
– Ну, как результат? – спросил его секретарь.
– Нормально, только нужна сначала подпись Колосова. Кто это такой?
Мухин обомлел от такой простоты: «Этот красавец не знает, кто такой генерал-полковник Колосов». А тем временем Радомир спросил:
– Как мне попасть к нему?
– Пропуск я вам закажу. Ехать нужно к нему в Министерство обороны. Он по должности, как наш Павел Григорьевич, заместитель по вооружению, только в масштабе Министерства обороны. Понятно? Но прежде чем к нему пройти, потребуются визы начальников управления: Миронова Вячеслава Петровича и других.
– Понятно…
Тихомиров доложил адъютанту Колосова кратко:
– Павел Григорьевич Котов попросил предварительно доложить документы генерал-полковнику Колосову.
