Текст книги "Варвар Лорен (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Никакого изнасилования. Слава богу.

Я закрываю глаза и расслабляюсь… и снова осторожно отодвигаюсь к краю листьев, на всякий случай.

К'тар низко рычит и притягивает меня обратно к себе, одной рукой обнимая за талию и прижимая. Ладно. Может, я и упрямая, но могу понять намек. Мы прижимаемся друг к другу, несмотря на вечернюю жару. Я похлопываю его по руке в знак признательности и снова закрываю глаза, решив сделать все возможное, чтобы уснуть.

На удивление легко отключиться, несмотря на близость К'тара. Или, черт возьми, может быть, это из-за него. Я даже не знаю. Все, что я знаю, это то, что когда он кладет руку мне под голову и притягивает к себе, я решаю, что есть вещи похуже, чем использовать его в качестве подушки, и держу глаза закрытыми. Его рука по-прежнему обнимает меня, и я чувствую, как большой палец поглаживает чувствительную кожу моего живота. Я и это игнорирую. По правде говоря, лежать рядом с ним довольно приятно. Мне немного тепло, но не слишком. Вместо этого я чувствую себя в безопасности. Защищенной. Как будто со мной ничего не случится, потому что К'тар меня охраняет. Мне это нравится намного больше, чем следовало бы.

Затем его рука скользит по центру живота.

По моему телу пробегают мурашки возбуждения. Это глупо, но заставляет нас чувствовать себя подростками, пытающимися потрахаться так, чтобы никто не заметил. Я могла бы оттолкнуть руку, сказать ему еще одно твердое «нет». Но я так расслаблена, и на нем так приятно лежать, что промолчала. Если честно, мне любопытно, что он собирается делать дальше.

Я получаю ответ несколько мгновений спустя, когда его пальцы проникают за пояс шорт, а затем он проводит пальцами по моему холмику.

Что ж, ситуация быстро обострилась.

Я сдерживаю вздох удивления. Он тихо игриво хихикает, и когда я кладу руку ему на запястье, он останавливается. Он не пойдет дальше, если я оттолкну его. Он знает, что переходит границы.

И я почти уверена, что я ужасный человек, потому что на краткий, сияющий миг мне не хочется отталкивать его руку. Мой кхай напевает, но более того, меня привлекает его игривость, его сила. Ко мне так давно никто не прикасался, что я испытываю искушение посмотреть, к чему все идет. Я не хочу секса. Он знает, что я не хочу секса. Но… на самом деле это не секс, не так ли? Это просто прикосновения. Исследование. Ласки.

Боже, я люблю, когда меня гладят.

Как ни странно, я не думала, что снова почувствую привязанность. С тех пор как мы приземлились на этой планете, на нас обрушивается одно за другим. Я должна была быть сильной и спокойной. Я взяла Марисоль под свое крыло и пыталась быть лидером и примером для других, когда они испытывали страх. Я всегда рассуждала так: в страшной ситуации достаточно паники, и лучший способ справиться с ней – помочь. Я знала, что в какой-то момент кхай разыграется, но думала, что впереди еще очень, очень много времени.

Теперь я возбуждена и вспомнила, что мне нравятся прикосновения. В прошлом у меня были парни, но никогда не было секса. Неподходящее время и люди. Боже, я так устала быть уравновешенной. В кои-то веки я хочу проявить себя. Я хочу знать, на что это будет похоже, если он прикоснется ко мне. На мгновение я хочу ослабить контроль и позволить кому-то другому управлять ситуацией. Я хочу быть порывистой и дикой и не думать о завтрашнем дне.

Не слишком стремительно, конечно.

Но, может быть, совсем чуть-чуть.

Я ослабляю хватку на его запястье с легким вздохом, давая молчаливое разрешение.

Мое имя срывается с его губ, когда он опускает руку немного ниже. Он касается завитков, поглаживая их. Я понимаю, что, должно быть, в этом плане мы разные, потому что, когда я мельком увидела его обнаженным, я видела лишенную волос синюю кожу. На самом деле, не помню, чтобы видела хоть какие-либо волосы на теле, кроме головы.

Надеюсь, он не сочтет мои мысли оскорбительными.

– Л’рен, – снова бормочет он, его горячее дыхание касается моего лба.

Я понимаю, что я крошечная, прижатая к его массивному, мускулистому телу. Я, наверное, вешу в половину меньше, что он, и точно знаю, что на пару голов ниже. Я чувствую себя изящной в его объятиях, и это довольно восхитительное чувство. Мой кхай мурлычет от удовольствия, и я расслабляюсь рядом с ним, хотя сердце учащенно бьется в предвкушении.

Интересно, как далеко мы собираемся зайти? Почему это так захватывает дух?

К'тар проводит большим пальцем вверх и вниз по моим складочкам, заставляя задыхаться от желания. Он не исследует глубже, просто двигает пальцем взад-вперед, поглаживая меня снова и снова и сводя с ума от желания. Я чувствую, какой влажной становлюсь от этого легкого прикосновения, и вша начинает бушевать у меня в груди. Он тоже громкий, но, похоже, не обращает на это ни малейшего внимания – К’тар полностью сосредоточен на мне. Я чувствую, как его губы прижимаются к моим волосам, как он крепко сжимает мою талию, но единственное, что он двигает – это его рука.

Гладит меня.

Как раз в тот момент, когда я готова сойти с ума и надавить на руку в нужном месте, он продвигается чуть глубже, поглаживая мои складочки и проникая сквозь их влажность. Я всхлипываю и крепко прижимаюсь к нему, цепляясь за бицепс, пока он гладит, исследуя складочки и так тихо шепча мое имя. Его рука кажется огромной, и когда он касается входа в мое лоно кончиком пальца, мне требуется вся сила воли, чтобы не навалиться на него и не позволить взять меня вот так.

Но затем он снова убирает руку и продолжает свои сводящие с ума ласки.

Я почти взрываюсь, когда он касается моего клитора. Я никогда не чувствовала ничего более интенсивного. Так хорошо. Дыхание вырывается из моего горла, и я чувствую, как он напрягается рядом со мной. Он будто удивлен. Неужели он никогда раньше не прикасался к женщине? Или анатомия человека другая? Это не имеет значения, потому что он продолжает прикасаться ко мне, потирая большим пальцем маленький бугорок чувствительной плоти и заставляя меня извиваться. Кажется, что дыхание покидает мои легкие.

Он издает этот глубокий, сексуальный смешок, а затем снова дразнит мой клитор, и я сжимаю руку, задыхаясь, когда достигаю оргазма. Это было… быстро. И интенсивно. Я никогда не кончала так сильно, даже в одиночку. Такое чувство, что мое тело напряглось в большой узел, который медленно, с удовольствием распутывается, пока я кончаю, кончаю и кончаю.

К тому времени, как я перевожу дыхание, я понимаю, что натворила. О боже. Я же не хотела позволять незнакомцу прикоснуться к себе. Конечно, К'тар не чувствует себя чужаком. Я знаю, что кое-что из этого просто болтовня вши, но такое чувство, что я знаю его очень давно. Он кажется мне знакомым. Комфортным.

И его рука на моей киске? Такое чувство, что ей там самое место. Что тоже неправильно.

Я издаю еще один тихий вздох, который превращается в зевок. Я немного шокирована тем, что только что произошло, но в то же время чувствую себя действительно хорошо. Как будто это было то, что было нужно после напряженного дня, что тоже смешно. Некоторое напряжение начинает возвращаться, когда я лежу рядом с К'таром, ожидая, что будет дальше. Он собирается требовать взаимности? Настаивать на том, чтобы мы занялись сексом? Уберет руку с моей киски, чтобы я могла поспать?

Однако он не делает ничего из этого. Он просто утыкается носом в мои волосы, как будто ему приятно, и расслабляется рядом со мной. Я украдкой пытаюсь убрать его руку, поскольку он все еще обхватывает меня между ног, но К’тар только предупреждающе рычит и игнорирует меня.

Ну, тогда ладно. Я жду еще минуту или две, неуверенная, а затем понемногу расслабляюсь. Усталость настигает меня, и я прижимаюсь к нему. Мы поговорим о его чувстве собственности утром.

Сейчас я слишком устала, чтобы протестовать.

Глава 9

К’ТАР

За всю свою жизнь я никогда не был так доволен. После смерти Великой Дымящейся горы я думал, что существование будет безрадостным: охотиться и заботиться о тех, кто остался, пока мы не исчезнем один за другим. Что в моей жизни не будет ничего, кроме грусти и разочарования. Но сейчас? Когда моя пара рядом, ее приятный аромат покрывает руки, а мягкое тело прижимается к моему?

Снова есть надежда. И есть радость.

С супругой у моего племени есть шанс. Конечно, будет трудно восстановить то, чем мы когда-то были, но с резонансной женщиной на моей стороне, по крайней мере, у нас есть шанс. Раньше его не было.

Однако она еще не готова к спариванию. Ничего страшного. Пока она позволяет мне обнимать себя и прикасаться, я готов ждать, пока ее объятия не раскроются навстречу.

Я думаю, это ненадолго. Л'Рен крепко спит, прижавшись ко мне, ее дыхание ровное. Моя рука остается на завитках ее влагалища, и я хочу прикоснуться к ней снова, доставить ей больше удовольствия, смотреть, как она извивается в моих объятиях от своей потребности, и слышать тихие умоляющие звуки, которые она издает. Это ее разбудит, а ей нужен отдых. Я подожду до утра.

Мне, конечно, приходится ненадолго покинуть Л’рен. З'рен плачет в своей корзинке и хочет, чтобы его покормили до рассвета. Теперь моя очередь ухаживать за ним, поэтому я неохотно оставляю свою пару, уютно устроившуюся в листьях, и забочусь о котенке. Как только он накормлен и срыгнул, малыш хочет поиграть, поэтому я разрешаю ему посидеть у меня на коленях, пока сплетаю листья для новой набедренной повязки, а затем работаю над другой для моей пары. Кожа, которую она носит, будет влажной и горячей в такую жару. Листья намного прохладнее, и их можно выбросить при необходимости. Мне придется научить ее этому, потому что ясно – она не знает, как позаботиться о себе. Впрочем, я не возражаю. Я с нетерпением жду возможности помочь ей.

Как только рассвет начинает освещать небеса, гора издает сердитое ворчание. Земля дрожит, и листья деревьев дико шелестят. Я подхожу к своей женщине и, держа аптечку подмышкой, крепко прижимаю, чтобы она не упала с платформы.

Л'Рен задыхается, ее глаза расширены от страха.

– Это не продлится долго, – обещаю я. – Землю потрясает, но в конце концов все прекратится.

Я надеюсь. Пока в воздухе нет дыма и жидкого огня, все будет в порядке. Обычно все в порядке.

– Змтрсние? – Обеспокоенно спрашивает она. – Мжт, нм слзть с древв?

Дрожь прекращается, и все снова становится тихо. С деревьев ничего не доносится, и даже листья, которые обычно шелестят на ветру, совершенно безмолвны.

– Вот и все, – говорю я своей паре, поднимаюсь на ноги и протягиваю руку. – Пойдем, мы найдем тебе что-нибудь поесть.

– Ребнк в прдке? – она повторяет это, играя с маленькой ручкой З'рена, становится понятно, что она спрашивает о малыше.

– Он привык к землетрясениям, – говорю я. – Вероятно, привык к этому больше, чем я. Они происходят все чаще и чаще.

Я беспокоюсь, что они как-то связаны с тем фактом, что в джунглях с каждым днем становится все жарче, но я могу беспокоиться только о том, что могу контролировать. Хотя мне приятно, что она беспокоится о наборе. Она станет прекрасной матерью нашим детям.

Л'рен выглядит расстроенной, поэтому я делаю все возможное, чтобы отвлечь ее, предлагая набедренную повязку, которую сделал для нее этим утром. К удивлению, ее лицо снова приобретает розоватый оттенок. Взгляд, который она бросает на меня, застенчивый, а голос становится мягче. Когда ее кхай начинает петь, я понимаю, что она думает о прошлой ночи и о том, как я прикасался к ней.

И тогда я не могу перестать улыбаться, потому что планирую делать это снова сегодня вечером и каждую ночь до конца наших жизней.

Она делает жест руками, показывая, что я должен повернуться. Ее настойчивость озадачивает, но я делаю, как она просит. Когда я поворачиваюсь спиной, она снимает свою кожаную одежду, и я удивляюсь ее народу. Они не маскируются, но прикрывают ли свои розовые тела тяжелыми, потными шкурами? Или эта странная привычка только у Л’рен? Бессмысленно. Она зовет меня по имени, и я оборачиваюсь, с удовольствием замечая, что на ней набедренная повязка. Она свободно висит на бедрах, и я подхожу вперед и дергаю за две веточки, чтобы затянуть, листья должны хорошо держаться.

– Ты выглядишь очень хорошо, моя пара.

Я не говорю о том, что она могла бы избавиться от кожи, обмотанной вокруг торса. Она сделает это в свое время.

– Черт возьми! Л'рен улыбается мне, а затем похлопывает себя по груди. – Мжшь сдлть ткой ж тп?

Тот, который прикроет ее соски?

– Конечно.

Я рад, что она спрашивает.

Л’рен берет у меня из рук З'рена и развлекает его, пока я собираю побольше листьев и быстро сплетаю из них плоский квадратный отрезок, чтобы прикрыть ее спереди, и вплетаю веревку из листьев поменьше, чтобы обвить ее шею. Я предлагаю это ей, но она только берет листья и отбрасывает их, хмуро глядя на меня.

– Т чт? Н слшкм маленк…

– Одежда, – отвечаю я. – Для твоих сосков, – и я показываю, как она должна это надеть.

Она издает горловое мычание, явно пребывая в нерешительности, но затем протягивает мне З'рена и надевает топ, снимая кожаную полоску, как только листья оседают на набухших сосках. Затем она достает волосы, приглаживает их на макушке и кажется удовлетворенной.

– Голодна? – спрашиваю я, изображая еду.

Я знаю, что она должна быть голодна. В ответ на ее нетерпеливый кивок я жестом показываю, что мы должны спуститься пониже по дереву, через дупло.

Ее движения неуверенны, но Л'рен следует за мной по дереву, пока мы не достигаем самого нижнего уровня. Несмотря на то, что до земли все еще приличное расстояние, платформа здесь самая широкая. Здесь хранится большая часть запасенной еды, а также Н'дек живет внизу с тех пор, как остался без ноги.

Этим утром он здесь, все еще лежит на подстилке из увядших листьев и смотрит в джунгли. Толстяк сидит на краю ближайшей корзины, ожидая, когда его покормят. Он пронзительно кричит и машет крыльями, возмущенный голодом. Шум будит Н'дека, и он оборачивается, когда я спускаюсь с З'реном, а затем садится прямо, широко раскрыв глаза, когда замечает Л’Рен.

Она ахает при виде него и снова встает у меня за спиной. Я автоматически маскируюсь, услышав ее сигнал тревоги, и набор в моих руках тоже маскируется.

– Как у тебя дела, брат? Спрашиваю соплеменника, усаживая З'рена на листья рядом с ним.

Я подхожу к корзинам поблизости. В последнее время они выглядят довольно пустыми, и я беспокоюсь, что у нас заканчивается еда. После гибели Великой Дымящейся горы остров стал намного меньше, дичи тоже стало меньше, орехов и яиц не так много. Поскольку только я и Дж'рел можем ходить на охоту, бывают длительные периоды, когда у нас нет времени что-либо собирать, и это сказывается на запасах. Хотя я не могу жаловаться. Только не Н'Деку, который потерял ногу ниже колена. Я здоров и невредим, и у меня есть пара. Поистине, я самый счастливый из мужчин.

Женщина прижимается ближе, ее рука сжимает мою, чтобы подбодрить. Я тоже ободряюще смотрю на нее, а затем открываю крышку одной из корзин. Почти пустая, единственное содержимое – наполовину сгнивший фрукт. Я выуживаю его и предлагаю Толстяку, который выхватывает его у меня из рук с возмущенным писком, а затем перелетает на плечо Л'Рен, чтобы устроиться поудобнее.

Она издает счастливый смешок, и выражение ее лица явно довольное новым спутником. Ее крепкая хватка на моей руке ослабевает, и я расслабляюсь, бросая взгляд на Н'дека, прежде чем открыть следующую корзину.

– Дж’шел уходит рано утром?

Н'дек медленно кивает, его глаза широко раскрыты. Он не может оторвать взгляда от моей женщины, и я чувствую собственническое желание встать перед ней и защитить от его взгляда.

– Он болтал о тебе и женщине, но…Я подумал, что он несет чушь, чтобы подбодрить меня. Ты же знаешь, как он любит придумывать истории.

Я знаю. Дж'шел изо всех сил старался вывести Н'дека из депрессии, проводя бесконечные часы, рассказывая ему дикие истории, чтобы заинтриговать… или, по крайней мере, заставить улыбнуться. Ему будет приятно знать, что Н'дек проявил интерес к чему-то сегодня, даже если это моя пара. Конечно, ему интересно, думаю я. Всякая надежда на пару для всех нас исчезла в тот день, когда Великая Дымящаяся Гора погибла вместе с большей частью племени и самим островом.

Почти все погибло в тот день. Я думаю о землетрясении, произошедшем этим утром, и мой рот сжимается. Это не может повториться. Небольшие толчки – это ничто. Они случались всегда. У нас не будет больше смертей. Ведь не осталось опасных гор, не так ли?

Я думаю о дыме, поднимающемся в море на дальнем конце суши, и хмурюсь про себя. Я не могу беспокоиться о таких вещах. Я должен накормить Л’Рен и З'Рена. О горе побеспокоюсь позже.

– Как ее зовут? – спрашивает Н'дек мягким голосом. – Откуда она взялась? И… что не так с ее камуфляжем?

Я смеюсь, потому что за этот день он сказал больше, чем за последний оборот Луны.

– Она моя, Н'дек. Мы нашли отклик.

– У меня есть уши, – сухо говорит он. – Я знаю. Но… как она сюда попала? Есть ли еще такие, как она? – З’рен что-то бормочет и хватает Н'дека за косы, охотник рассеянно поднимает комплект, выпрямляясь на своей кровати. – Я не понимаю, как она здесь оказалась.

– Я тоже.

Пока она не научится говорить на нашем языке, мы не узнаем, кто она и где ее народ.

– Возможно, с другого острова? Из других кланов? Тех, которые не были уничтожены смертью горы? – он выглядит полным надежды.

– Если это так, то это странное место, где им не нужен камуфляж, чтобы защитить себя.

Он хмыкает.

– Действительно странно.

Как будто понимая, что находится в центре нашего разговора, моя подруга выходит вперед с ночным летуном, все еще сидящим у нее на плече, и улыбается Н'деку.

– Прт, я Л'рен, – говорит она, похлопывая себя по груди.

Н'дек смотрит на меня, прищурив глаза.

– Она пытается мне что-то сказать?

– Свое имя.

– О… Конечно, – он кивает ей и касается своей груди. – Н’дек.

Ее лицо искажается, и она беспомощно смотрит на меня, затем пытается произнести его имя.

– Наааахдекккк.

На лице Н'дека написано страдание, но он вежливо кивает.

– Их язык странный, – признаюсь я. – Она не может произнести и мое имя.

– Она необычно выглядит, – говорит он через мгновение, и когда моя пара садится рядом с ним, вспыхивает камуфляжем, будто встревоженный. – У нее деформированные руки.

– Я думаю, что ее народ такой. Она использует все свои пальцы, даже лишние.

Я нахожу корзинку, в которой лежат два яйца и горсть сладких орехов. У меня болит живот от этого зрелища, но я могу добыть достаточно еды, чтобы набить брюхо. Моя пара и набор должны быть накормлены. Я достаю яйцо из корзинки, раскалываю верхушку и предлагаю его маленькому З'Рену. Когда комплект начинает есть, я становлюсь на колени рядом со своей подругой и предлагаю ей остальное из корзинки.

– Ешь, сердце мое. Тебе нужны силы.

Л'рен забирает у меня корзинку, и я сажусь рядом с ней. Она хмуро смотрит на яйцо и возвращает его мне.

– Это тебе, – отвечаю я, мягко подталкивая еду обратно.

Я голоден, мы все голодны, но это может подождать.

– Возможно, ее сородичи не едят яиц, – предполагает Н'дек.

Сам он жадно смотрит на еду.

Когда она предлагает ее Н'деку вместо того, чтобы оставить себе, он смотрит на меня, как бы спрашивая разрешения. Я киваю ему. Хотя он не может охотиться сам, я не дам ему умереть голодно й смертью. Возможно, скоро он выйдет из этого печального, одинокого состояния из-за потери ноги и поймет, что все еще может принести много пользы нашему племени, каким бы малочисленным оно ни было. Он немедленно берет его, разламывает и быстро проглатывает содержимое. З'рен хихикает, сжимая в руке свое яйцо, а Л'Рен, улыбаясь, протягивает руку, чтобы пощекотать его.

Я снова подталкиваю к ней корзину.

– Ешь, – повторяю я.

– Ешь, – соглашается она, берет один из орехов и раскалывает его, как я показывал.

Она съедает один, а затем предлагает другой мне, а третий Н'деку. Я разламываю свой и возвращаю ей, а Н'дек съедает свой. Должно быть, он голоднее, чем показывает… а это значит, что припасов еще меньше, чем я думал.

Толстяк перегибается через плечо Л'Рен и пытается вырвать содержимое одного из ее орехов. Я шиплю на него и пытаюсь заставить уйти, но он только щелкает клювом.

– Избалованный летун, – бормочу я.

Л'рен хихикает и предлагает летуну немного еды, и я мысленно вздыхаю. Она не понимает, что питомец уже накормлен. Хотя не могу винить ее за доброе сердце.

Она заканчивает есть и облизывает пальцы, и пока я наблюдаю, мой кхай начинает петь. Н'дек прочищает горло и забирает пустую яичную скорлупу из крошечных кулачков З'рена, изо всех сил стараясь не привлекать к нам внимания.

– Если ты хочешь взять ее с собой в джунгли, я могу присмотреть за малышом, – говорит он.

Я удивлен. Это первый раз, когда он вызвался помочь З'рену после несчастного случая.

– Если хочешь. Мы не уйдем далеко.

– Идите так далеко, как тебе нравится, – говорит он странным, мягким голосом.

Я знаю, о чем он думает – что для спаривания нам нужно уединение.

– Я возьму ее на сбор, не более.

– Делай, как хочешь. Я разберусь с малышом, – он делает паузу, а затем смотрит на меня. – Дж’шел сказал, что с ней была еще одна женщина. Ее забрал Р'Джаал? Нашли ли они отклик?

– Отклика не было, когда я уходил.

Его глаза заинтересованно блестят.

– Это очень приятно слышать.

ЛОРЕН

Племя К'тара кажется очень… маленьким. Когда мы уходим, я больше никого не вижу, и это кажется странным. Кажется, что большое выдолбленное дерево могло бы вместить гораздо больше людей, так как есть платформы, которые тянутся до самого верха. Они могут даже забраться обратно под навес, и кажется, что там достаточно места для троих парней и ребенка. Что-то не сходится. Остальные ушли? Как поступало другое племя, когда им нужно было поохотиться на большом расстоянии? Или происходит что-то еще?

Мы углубляемся в лес, и я все время держу руку на талии К'тара. У него длинный трепещущий хвост, но хвататься за него кажется странным, поэтому я выбираю вместо него набедренную повязку из листьев. Конечно, я боюсь, что он рванется вперед, и я случайно сорву повязку.

Ну, ладно, на самом деле я этого не боюсь. Мне больше интересно, что произойдет, если это случится, и мне стыдно за мысли, проносящиеся в голове. Похоже, вша превратила меня в абсолютно бешеную возбужденную девушку, потому что я уже думаю о сегодняшнем вечере и том, прикоснется ли он ко мне снова.

Пухленькая маленькая безволосая птичка сопровождает нас, сидя на плече К'тара и чирикая ему на ухо. По большей части он игнорирует это, иногда срывая с листа большого жука и передавая его маленькому другу. Думаю, это мило. Наверное, мне нравятся парни, питающие слабость к животным.

По мере того, как мы углубляемся в джунгли, К'тар указывает на предметы вокруг и что-то говорит. Мне требуется мгновение, чтобы понять – он пытается научить меня их языку. Я изо всех сил стараюсь повторять за ним, но признаю, ученица из меня ужасная. Я продолжаю отвлекаться. Не только из-за нашего окружения или толстой птицеподобной штуковины, которая сидит у него на плече, но и из-за движений его тела, когда он шагает чуть впереди.

Это странно, что меня возбуждает парень с четырьмя руками и маскирующей кожей? Чувствую, что должна винить свою вшу, но это не повлияет на мысли, не так ли? Потому что я продолжаю думать о нем с ребенком и о том, как он улыбался, когда над ним смеялись. О том, как он рассеянно ухаживает за птицей у себя на плече и осторожно поднимает меня на руки, когда местность становится каменистой и моим босым ногам становится больно. Он вдумчивый и добрый. Не знаю, волнует ли это вшу, но я нахожу это довольно сексуальным.

Он наклоняет голову, и на мгновение мне кажется, что слышит мои мысли. Существо-птица у него на плече, чье имя я действительно не могу выговорить, щебечет, и он протягивает руку и прикладывает палец к морде существа, оно замолкает.

Я тоже замолкаю в ожидании.

К'тар снимает птицу с плеча и пересаживает на мое. Маленькие коготки впиваются в мою кожу, и я вздрагиваю, но с любопытством смотрю на него. Он снова прикладывает палец к губам, а затем подтягивает меня к ближайшему дереву. Когда он доволен тем, где я, то бросает свою корзину, вытаскивает нож, который выглядит так, словно сделан из кремня, и ухмыляется. Это единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем он перекрашивается в тот же цвет, что и темные узоры листьев на земле, и в следующий момент его набедренная повязка падает. Он уходит, обнаженный, и мои глаза идут кругом от попытки проследить за ним. Все, что я могу разглядеть – это испещренную тенями задницу и изгиб рук, прежде чем он исчезает в зелени.

Я… полагаю, он охотится? Я поднимаю его сброшенную набедренную повязку и корзину, которую он оставил. Кки тыкается в щеку, словно выпрашивая угощение, и я жалею, что у меня нет ничего, что можно ему дать. Вместо этого я чешу его по голове, и он закрывает глаза, явно наслаждаясь прикосновением.

Отвлекшись, я подпрыгиваю, когда кусты на небольшом расстоянии от меня дико шуршат. Кки издает встревоженный пронзительный крик удивления, хлопает крыльями и шипит мне в ухо. Я снова вскрикиваю, когда когти существа впиваются в мою кожу, и он забирается мне на голову, зарываясь в волосы, пытаясь найти опору. Несмотря на то, что у него есть крылья, он, похоже, не силен в полетах, предпочитая ходить по мне. Здорово. Хотя я хорошо разбираюсь в птицах. Я знаю, что если успокоюсь, он тоже успокоится, поэтому я изо всех сил стараюсь не шевелиться и надеюсь, что существо, ломящееся сквозь кусты на небольшом расстоянии, не окажется хищником.

– Л’рен, – произносит голос рядом, и я снова подпрыгиваю.

На этот раз Кки воркует и порхает обратно на плечо К'тара, которое только сейчас приобретает обычный голубой оттенок. Он стоит слева от меня, медленно возвращая свой обычный цвет, и пока он это делает, я могу разглядеть каждый подрагивающий мускул.

– Ты напугал меня, – говорю я ему, затаив дыхание.

Я не могу не смотреть вниз, так как он без набедренной повязки, и я чувствую себя немного смелее после того, что произошло между нами прошлой ночью. Или, может быть, я просто решила уступить своей внутренней шлюхе. Что бы это ни было, я пялюсь. Сильно.

Он определенно безволосый. И он определенно оснащен так же, как человеческие мужчины, в плане, у него есть пенис и яйца. Но на этом сходство заканчивается, потому что у него снаряжение намного больше, чем, я почти уверена, у любого мужчины-человека. Оно длинное и толстое и упирается ему в бедро. Его мошонка полна и имеет более темный оттенок синего, чем остальная кожа, и у него странный выступ прямо над членом, который заставляет задуматься, не мерещится ли мне. Он выглядит точно так же, как… ну, просто как особый отросток на моем любимом вибраторе.

Это объясняет, почему все остальные девушки так чертовски счастливы и улыбаются, оказавшись здесь. Никто не жалуется на резонанс, потому что они получают удовольствие от золотого стандарта в члене.

Ой, я уставилась. Черт.

Я поднимаю взгляд и ослепительно улыбаюсь, впервые замечая, что он тяжело дышит и покрыт легкой испариной, от которой блестят мышцы, а в одной руке он держит довольно большую ящерицу… что-то вроде нее. С пореза на брюхе твари на листья капает кровь, и я понимаю, что К'тар тоже забрызган кровью.

– Эм… ты убил его? – спрашиваю я, затаив дыхание. – Это глупый вопрос, не так ли? Конечно, он мертв.

Я отвлечена, моя вша пульсирует так сильно, что кажется, она вот-вот отбьет чечетку у меня в груди.

Он просто смотрит на меня, в его глазах тепло, и я чувствую, как мою кожу покалывает от осознания. Я не могу удержаться, чтобы не посмотреть вниз и… Да. Он твердый. И увеличился. И, Господи, я не могу не обратить на это внимания. Невозможно обойти тот факт, что он огромный. Конечно, он такой. Этот парень в два раза больше меня, но обязательно ли ему быть в два раза больше везде? Я тяжело сглатываю, чувствуя, что краснею.

Кки пронзительно кричит и стучит клювом по щеке К'тара.

Чары разрушены. Ну, вроде того. Я крепко сжимаю бедра и прижимаю его корзину к груди, прекрасно осознавая, что он голый, а на мне что-то вроде стрингов из папоротника.

– Ты в порядке?

Когда он просто продолжает пялиться на меня, я хватаю лист с ближайшего растения и подхожу, вытирая брызги крови на его коже.

– Скажи мне, что это не твоя кровь.

К'тар опускает взгляд на грудь, где мой лист касается его кожи. О боже, мы стоим ужасно близко друг к другу. Еще н емного, и я бы представила его мистера «счастливчика» своему животу. Он понимает, что я делаю, и что-то говорит, затем указывает на мертвую ящерицу в руке. Предполагаю, это означает «Все хорошо», потому что он выглядит спокойным.

Он жестом показывает, что я должна следовать за ним, и я подчиняюсь, держась на пару осторожных шагов позади. Становится все труднее и труднее не пялиться на его задницу, особенно теперь, когда она обнажена, а ему, кажется, все равно. Или это, или, может быть, он хочет, чтобы я любовалась ею? Конечно, он знает о своей первоклассной заднице.

Конечно. Моя по сравнению с его кажется рыхлой.

Мне приходит в голову ужасная мысль. Рядом с ним я невысокая, бледная и явно не мускулистая. У меня всего две руки. Он считает меня… непривлекательной? Отвратительной?

Мне должно быть все равно, но эта мысль довольно неприятна. С каждым часом я все больше и больше привыкаю к мысли о постоянной паре, но мне бы хотелось, чтобы я нравилась ему потому, что я – это я, а не только потому, что этого требует его кхай.

Он опускается на колени у подножия одного из больших деревьев и бросает свою добычу, затем жестикулирует.

– Псмтри.

Я заглядываю ему через плечо и вижу нечто похожее на гигантское выдолбленное гнездо, наполненное листьями и ветками. Большие продолговатые яйца собраны вместе, и я понимаю, что, должно быть, отсюда они их берут.

– О. Мы заберем это? – я указываю на гнездо. – Яйца? Еда?

Он берет одно и предлагает мне, жестом показывая, что я должна съесть.

– О нет, только не я. – Я поднимаю руку, качая головой.

Есть что-то в том, чтобы проглотить теплое сырое яйцо, от чего у меня сводит желудок. Я знаю, что это хороший источник пищи, но также знаю, что пока не настолько голодна. Он подталкивает еду ко мне, и я возвращаю ее обратно.

– Съешь.

Он садится и раскалывает верхушку яйца, затем запрокидывает голову и проглатывает его большими голодными глотками. Ему не требуется много времени, он закрывает глаза, тяжело вздыхая. Боже, он, должно быть, умирал с голоду.

Я останавливаюсь, изучая мужчину. Каждый раз, когда я оборачиваюсь, он предлагает мне еду, но это первый раз, когда я вижу, как он ест с тех пор, как мы познакомились. Я вспоминаю сегодняшнее блюдо с орехами. Он отказался от яиц, и когда я предложила одно его другу, мне показалось, что он немного расстроился. И когда я дала К'тару один из орехов, он расколол его и вернул обратно.