Текст книги "Огонь в его крови (ЛП)"
Автор книги: Руби Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Он двигается к мэру и, наклонившись вниз, шепчет что-то.
Мне не слышно, о чем они говорят. Наблюдая за ними, я отчаянно пытаюсь читать по их губам, но единственное, что бушует в моем сознании, – это пять девушек-наживок. Их больше нет.
И он добивается, чтобы я стала номером шесть. Может, мне стоит попытать счастья в изгнании?
Через мгновение стражник поднимает глаза, и он, и мэр сосредоточивают свое внимание на меня.
Не к добру это.
Капитан снова наклоняет голову, и оба они шепчутся еще какое-то время, но мэр кажется неумолимым. Создается впечатление, что он очень-очень сильно хочет изгнать меня. Он снова мотает головой, затем поднимает свою белую доску.
– Ее преступления слишком серьезны, капитан. Речь идет об изгнании. Из нее необходимо сделать пример для остальных в Форте, а ваш эксперимент доказал, что он не работает. Мне очень жаль, но решение уже принято.
– Она нам нужна, – настаивает капитан.
Мой взгляд скользит взад-вперед между ними. Я не знаю, чего ждать – изгнание или стать наживкой? Изгнание или стать наживкой?
– Эээ…, а у меня разве нет права голоса в этом деле?
Они игнорируют меня.
– Это обширный перечень преступлений, – заявляет мэр, тыкая пальцем в пожелтевшую доску. – И это не первый раз, когда она была заключена в тюрьму! Мы должны сделать из нее пример для остальных! Охота за мусором все больше свирепствует!
– И мы сделаем из нее пример, – капитан успокаивает его. – Тем или иным способом, но мы все ровно добьемся своей цели. Если он ее унесет, отлично. Если нет, ну что ж, тогда… – он пожимает плечами.
– Если меня унесет кто? – кричу я.
– Мы должны что-то предпринять, – говорит капитан беззвучным голосом. – Мы…
Большая тень пролетает мимо освещенных солнцем окон. Фонари, висящие на стенах, издают металлический глухой звук тряски, и потолок содрогается. Рев рассекает воздух за мгновение до того, как приходит к жизни сигнал тревоги, предупреждающий о приближении дракона.
Все мое тело пронзает холодом.
– Бл*ть! – орет капитан. Он хватает мэра, и они пробираются подальше от окон, когда возникает огромная ослепляюще золотая чешуйчатая вспышка, а взмахи крыла вверх-вниз наступают слишком близко. Все здание трясется, а дракон снова издает рев.
Задыхаясь от ужаса, я бросаюсь плашмя на пол. Я сжимаю кулаки и дергаю за наручники, но куда мне идти? Как такое вообще может происходить? Драконы напали всего лишь прошлой ночью. Мы должны быть в безопасности…, разве нет?
Комната взрывается активностью. Стражники везде, хватают материалы и дела, когда темный силуэт снова взлетает над нами сверху, затмив солнечный свет, прибывающий из окон.
Стражник обо мне не забыл и тянет меня на ноги, а затем толкает меня наряду с другими, направляя в одно из убежищ прямо под нами, чтобы укрыться более безопасно. Мы битком набиваемся в крошечное помещение, и кто-то закрывает дверь.
Никто не говорит, пока мы тесно прижимаемся друг к другу. В комнате удушающе жарко, воздух неподвижен и пахнет мускусным потом. Тут темно, и я чувствую, что капли пота скатываются с моего носа и капают на руку, пока мы ждем отбой тревоги. Кто-то в темноте перемещается, и я чувствую, что липкая рука прижимается к моей. Я не жалуюсь. Когда над головой дракон дышит огнем, ты благодарен за убежище, любое убежище.
Еще один оглушительный рев перекрывает звук тревоги, и комната дрожит от силы этого звука. Запах горячей сажи и пепла, наряду с дымом, заполняет воздух.
– Это снова тот, огромный? – спрашивает капитан тихим голосом.
– Тот, что золоченый, – стражник, стоящий рядом со мной, соглашается. – Я видел его крылья до того, как он нырнул вниз.
Я тоже. Он – великолепно ужасающе золотой.
Капитан бормочет:
– По крайней мере, это был не красный. Красные – очень злобные.
Как вот этот может быть хоть, сколько-нибудь лучше?
Где-то что-то падает, и мое внимание привлекает хрустящий треск металла. Кажется, вся комната содрогается. Стены дрожат.
– Он приземлился, – говорит кто-то. – Мы можем застрять здесь на какое-то время.
– Мы в безопасности? – спрашивает другой.
– В безопасности, как и все остальные.
Это не очень-то помогает. Я с трудом глотаю. Сирены все воют и воют. Дракон снова издает рев.
Это явно не соответствует общей тенденции. Все не так. Происходит что-то неладное.
Мэр тяжело вздыхает, и мгновение спустя я осознаю, что это его потная рука коснулась моей. Он стоит прямо рядом со мной.
– Я ничего не понимаю. Мне казалось, что они действуют по определенной схеме.
– Они так и делают, – говорит капитан вполголоса.
– Это уже второе нападение в течение двадцати четырех часов, – говорит снова мэр.
– Именно так. Прошлую атаку совершил красный. Это – новый дракон, который осел в этом районе. Еще один золотой. Он не следует той же схеме, что другие, – капитан соглашается, и его голос полностью лишен всяких эмоций. – Если так будет продолжаться, у нас не так много останется от форта.
Мэр снова вздыхает, и я прямо чувствую, как крутятся шестеренки у него в голове. Пять девушек-наживок. В прошедшем времени.
– А этот ваш эксперимент… он сработал в Форт-Орлеане? С золотым?
– Да, сэр. Мы считаем, что золотой имеет ключевое значение.
Золотой имеет ключевое значение для чего? Каждый ответ, к которому я прихожу, выглядит куда более зловещим, чем предыдущий.
Пауза.
– Можете ее забирать, капитан.
– Забирать меня для чего? – тут же выпаливаю я.
Никто мне не отвечает, за исключением дикого рева дракона.
Глава 2
КЛАУДИЯ
Как только в небесах все замирает, и запах дыма не выветривается, толпа медленно начинает покидать убежище. Дракон улетел. На какое-то время.
Стражники хватают меня за руки и ведут вниз по коридору в противоположном направлении от мэрии.
– Куда вы меня ведете? – подозреваю, что они не ответят, но я должна спросить.
Эти двое обмениваются между собой взглядами, но никто не говорит.
Я остаюсь безучастной, будучи полна решимости. Если они потащат меня по ту сторону заградительной стены в наручниках или нет, я попытаюсь сбежать, пока не поздно. Ополчение выводит меня из торгового центра и вниз по металлическому туннелю, который петляет вдоль периметра стен барьера. Подойдя к небольшому бетонному зданию с укрепленной крышей, служащей наблюдательным пунктом, вооруженные стражники кивают друг другу головой и затаскивают меня внутрь.
Интерьер здесь гораздо приятнее, чем в любом другом месте, где я была за последнее время. С одной стороны я вижу комнату, набитую аккуратно и методично застеленными раскладушками с чистыми, опрятными одеялами. Во встроенной кухонной зоне за столом солдаты играют в карты, и когда стражники тянут меня дальше, я слышу смех и даже женский голос, исходящий из казарм.
Они затаскивают меня в другую комнату, которая выглядит так, будто принадлежит кому-то из начальства. Один из сопровождающих меня стражников примерно моего возраста, но он чрезвычайно неприятно и отвратительно ухмыляется. Ну, разумеется, он именно тот, который снует вокруг. Бросив взгляд на меня, он снова натягивает самодовольную ухмылочку, пройдя вперед, он открывает сундук и роется в поисках чего-то. Стражник находит небольшой пакет и бросает его мне.
– Вот. Переоденься.
Пакет врезается мне в грудь, и я безрезультатно пытаюсь его поймать своими закованными в наручники руками.
– Что это?
– Платье. Ты не можешь пойти в этом.
Нахмурившись, я смотрю вниз, окинув взглядом свою одежду. На мне надеты поношенные джинсы и жалкая футболка, которую я урвала у какого-то мусорщика в обмен на несколько консервных банок еды с истекшим сроком годности. Один из рукавов обожжен и вокруг по краю рассыпается, а оба колена на джинсах порваны, но для Форт-Далласа на мне надета совершенно приемлемая одежда. По крайней мере, у меня есть одежда. Нынче, когда становится все труднее и труднее найти одежду с времен «До», некоторые люди все чаще прибегают к домотканному материалу. Все мои особые части тела прикрыты, к тому же предусматривается, что в этой одежде можно отходить еще парочку добрых лет.
– С чего бы мне надевать это платье? Что-то не так с моей одеждой?
– Тебе нужно отмыться, – поясняет стражник. Он кивает головой своему приятелю, и тот, который держит меня за руку, поворачивается и вытаскивает меня из комнаты. Я, спотыкаясь, ковыляю позади него и уже собираюсь взбунтовать, но тут перед моими глазами предстает металлическая ванна, расположенная на цементном полу.
«Господи! Ванна».
Ванна полностью заполнена свежей водой; они, должно быть, использовали один из колодцев неподалеку, чтобы достать ее так много, потому что водопроводные системы больше нигде не работают. Рядом с ванной я вижу кусок мыла и плотное коричневое полотенце. Это… это немыслимая роскошь. Добавь все это к тому платью, и я уже более чем просто озабочена.
– Вы, ребята, намерены заставить меня стать шлюхой?
Стражник издает хрюканье и пихает меня еще одним толчком вперед, затем достает ключ.
– Протяни руки.
Я делаю это, и он снимает с меня наручники, а потом идет к двери. Я протираю запястья, обдумывая возможность побега, но у меня никогда не получится добраться дальше казарм полных солдат, к тому же предпочитаю не быть изрешеченной пулями.
– Для чего еще платье и ванна, если не для проституции?
Впрочем, не то, чтобы я хотела быть шлюхой. Это всего лишь… самый логичный вывод.
Он игнорирует мой вопрос и окидывает меня подчеркнутым взглядом.
– Используй мыло. Много мыла. Убедись, что тебе удалось смыть с себя всю свою вонь.
– Смыть мою… вонь?
Я пахну – теперь, когда дезодоранты остались в прошлом, все пахнут – но я не воняю. Он тоже пахнет. Как и все остальные. Я наклоняю голову, проявляя любопытство.
– Не поняла.
– Ты не имеешь права задавать здесь вопросы. Ты должна просто выполнять.
– И… вы не собираетесь передавать меня по кругу? – а я ведь слышала истории о том, как красивые девушки исчезают в казармах и никогда уже не возвращаются. И хотя, я бы не стала называть себя красавицей, я здесь, и мне велено отмыться, так что я немного нервничаю.
Должно быть, на моем лице отражаются опасения, потому что стражник качает головой и жестом снова указывает на ванну.
– Мы не собираемся причинять тебе вред. Просто отмойся и оденься, и мы тебе все объясним.
Он закрывает дверь, запирает ее, после чего я остаюсь наедине с ванной. Я немного тяну время, пребывая в сомнениях и потирая свои запястья, в то время как с тоской гляжу на воду. Я бы хотела принять ванну, но не могу отделаться от чувства, что во всем этом есть какой-то подвох, о котором мне преднамеренно не сообщают. Что-то вроде дюжины парней, врывающихся в ванную комнату, в ту секунду, когда я полностью разделась, или типа того. Зачем они настаивают на том, чтобы я искупалась? Тут что-то не сходится.
Но… вода пахнет такой чистотой и свежестью, а от самого мыла даже чувствуется легкий аромат трав. Я сразу поднимаю его и принюхиваюсь. Лаванда. Ну, надо же. Это очень старое мыло. А я целых две недели была заточена в пропитанной потом и пропахшей плесенью тюремной камере. От меня несет золой, потом, и один бог знает, чем еще.
«К черту их всех!» Я срываю с себя одежду, отбрасываю ее в сторону и влезаю в ванну. Если подвергнусь изнасилованию, по крайней мере, я могу быть и безупречно чистой.
Я погружаюсь в воду по самую шею и испускаю стон. Это абсолютное блаженство. И не имеет значения, что она едва теплая. Но это ванна! Последний раз, когда я мылась в такой, был еще до наступления «До». С тех пор мы живем, воюя друг с другом, дабы раздобыть достаточно еды и воды, не говоря уже о возможности помыться. Почти каждый день я довольствуюсь протиранием по-быстрому мокрой тряпкой, а многие люди не делают даже этого. Но столько много воды? Это – сказочная роскошь. Эми кондрашка хватила бы, узнай она…
Эми. Я подавляю в себе желание расплакаться. «Очень прошу, будь в порядке, Эми. Во что бы то ни стало, я выпутаюсь из всего этого, а потом вернусь к тебе».
Как только я задумываюсь о своей сестренке, ванна тут же теряет часть своего очарования. Я отмокаю еще пару минут, а затем с помощью мыла методично отдраиваю свои конечности и волосы. Я моюсь несколько раз, пока по моим рукам больше не струится грязь вперемешку с водой, а мои волосы хорошенько запутались и скрипят от чистоты.
К тому времени, когда заканчиваю, слышу, как за дверью тихим голосом разговаривают стражники, словно они не хотят, чтобы я слышала. Я оборачиваю полотенце вокруг тела и на цыпочках подкрадываюсь к двери, чтобы подслушать, но никак не могу разобрать, о чем они говорят. Черт. Я хочу узнать о пяти других девушках. А именно – в чем смысл наживки.
А мне так хотелось понять, что происходит.
Я складываю свою грязную одежду как можно аккуратнее, потому что хочу взять ее с собой, когда пойду домой. Я отказываюсь допустить, чтобы «если» прокралось в это утверждение. Я вернусь домой. Я рассматриваю «платье», которое мне дали, и мне приходиться дважды его перевернуть, прежде чем выясняю, с какого конца его надевать. Это крайне странный предмет одеяния, не более чем квадрат из ткани с прорезанными в нем отверстиями для рук и шеи. «С какой стати они хотят, чтобы я это надевала?»
Вся ситуация так и попахивает серьезными проблемами.
Раз уж больше мне нечем заняться, я сажусь на край ванны и жду, уставившись на дверь.
У меня руки свободны от наручников, я могла бы сбежать. Наверное. В том случае, если мне удастся пробраться мимо десятки стражников, которыми, по-видимому, кишат казармы… куда мне идти? Форт-Даллас небольшой, и найдется кто-то, готовый на все за кругленькую сумму, что снова продаст меня с потрохами. Мне нельзя будет возвращаться домой, если за мою голову назначат вознаграждение.
А какой у меня еще выбор? Покинуть город? Позволить им изгнать меня, что они и намерены сделать? Я умру, это точно. Территория свалки не просто так опустела, у этого есть причина – без защиты там никто не может выжить. Случается, что защита проявляется в форме группы людей, иногда здания. Мне говорили, что существуют карты, которые могут показать безопасный коридор между фортами… за правильную цену. Без нее? Остаешься сама по себе, а на севере драконы представляют особую угрозу, или, по крайней мере, такие ходят слухи. Я никогда не уходила дальше, чем Форт-Даллас. Никто не уходил. Находишь безопасное место, и остаешься. К тому же, мне приходилось постоянно следить за Эми, о которой я беспокоилась, а теперь еще и моя подруга Саша. Бедняжка Саша. Неприятности, кажется, преследуют ее еще больше, чем меня.
Я увязла здесь, нравится мне это или нет. Я не могу их бросить. Меня бесит, что я в полной заднице за то, что делают все. Они что, думают, будто никто не занимается охотой на мусор, лишь я одна? Чушь! Все это делают, потому что еды никогда не бывает достаточно, а единственная работа, которую женщина, не имеющая связей, может получить, – лежа на спине, раздвигая ноги. Я не буду этого делать, поэтому я охочусь на мусор. Это же уму непостижимо быть арестованной за это, и у меня такое чувство, что все это очень уж похоже на подставу.
Через мгновение в дверь раздается учтивый стук. Я встаю, а моя сложенная одежда спрятана у меня подмышкой.
Стражник заглядывает внутрь, оглядывает комнату, потом смотрит на меня.
– Ты закончила?
Я сдерживаю себя от саркастического ответа.
– Закончила.
Он кивает головой и входит в комнату.
– Будь добра, протяни обратно руки.
«Снова наручники? Проклятие». Я кладу свою одежду на раковину, а затем покорно протягиваю руки.
– Что будет с моей одеждой?
– Сможешь забрать ее позже.
Это… не тот ответ, который я ожидала.
– Серьезно?
– Ага. Приказ капитана. После сегодняшней ночи сможешь уйти.
Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я пристально смотрю на него, но он не смотрит мне в глаза, а отводит взгляд в сторону, и от этого у меня возникает какое-то странное предчувствие.
– А что произойдет этой ночью?
Он молчит. Ну, полагаю это плохой знак. Что бы это ни было, это исчезнет вместе со мной и девушками-наживками? Все плохо. Именно поэтому они не хотят со мной говорить. Я облизываю свои пересохшие губы и киваю в направлении своей сложенной одежды, хотя у меня возникают подозрения, что никогда их больше не увижу.
Стражник берет мои вещи и зажимает их рукой в подмышке, и как только мы входим в следующую комнату, он кладет их на стол… рядом с пятью аккуратными кучками одежды с обувью, все еще ждущих своих хозяев.
Ком у меня в горле становится просто огромным.
Он смотрит на меня и видит, что мой пристальный взгляд сосредоточен на столе. Видно, что следы стыда выступают на его щеках, и тогда он еще раз хватает меня за руку.
– Пошли. Капитан ждет.
Стражник ведет меня, направляя вдоль перенаселенных казарм Ополчения Форт-Далласа. Около двери капитан разговаривает с одним из своих людей, и они оба экипированы в устаревшие боевые снаряжения, включая каски и защитные жилеты. Их взгляды обращаются на меня, как только я подхожу, и капитан в одобрении медленно кивает головой.
Он сверлит взглядом меня слишком напряженно. Мне крайне неудобно, поэтому я пытаюсь отнестись к этому легкомысленно, сделав перед ним реверанс в своем идиотском переодетом платье. «Видишь? Я не так уж и плоха. Будь уверен, может я и хреновый воришка, но у меня неплохое чувство юмора».
– Рыжие волосы, – это все, что капитан говорит. – Это… любопытно.
Испытывая неловкость, я провожу ладонью по спутанному беспорядку своих волос. Думаю, я их носила довольно долго грязными. Вообще-то в Форт-Даллас нет SPA, в котором я могла бы целыми днями напролет бездельничать и доставить себе удовольствие, отдав себя прихорашивать.
– С чего это цвет моих волос имеет такое важное значение?
Они говорили, что из меня не собирались делать шлюху для солдат. Хочу надеяться, что это не изменилось.
Тогда мне приходят на ум те пять комплектов одежды, от чего я внутренне вздрагиваю. А может, я должна надеяться, что это изменилось?
– Ты совершенно права. Это ничего не значит, – говорит капитан резким тоном. Он кивает тому мужчине, который стоит позади меня. – Давай экипироваться и быстрее. Мы уходим.
– Могу я тоже получить экипировку? – спрашиваю я.
– Нет. Но я призываю тебя поднять свой капюшон.
«Чудесно».
– Не сомневаюсь, он обеспечит мне обилие необходимой защиты, – говорю я с сарказмом, пристально глядя на его каску. Да пошла к черту эта вежливость к этим подонкам. – Так куда мы направляемся?
Он посылает мне тоненькую улыбку.
– В местечко, которое тебе очень хорошо знакомо.
«О нет!»
Глава 3
КЛАУДИЯ
Я совсем не удивлена, когда наша маленькая группа – я и шесть вооруженных солдат Ополчения, в том числе и капитан – проходит сквозь барьер из металлолома, окружающего Форт-Даллас. Я несколько удивлена, что все они бряцают автоматическим оружием, потому что от него не так уж и много пользы против драконов, а против охотников на мусор они довольно-таки сильное перегибание палки. Но мне кажется, они чувствуют себя лучше, когда у них в руках нечто, вроде оружия.
Все хранят молчание, когда мы покидаем город. Ну, разумеется, все держат язык за зубами; речь ведь идет о смертном приговоре. Они видят, что меня отправляют на незримую виселицу в самый разгар дня вместо того, чтобы прокрадываться под покровом ночи на поиски мусора. Когда мы проходим сквозь ворота, тяжелый металлический барьер издает скрипы и трески, а потом – лишь сплошная тишина. Когда мы выходим на засоренную местность территории свалки, там только ветер и покой.
Никто не должен здесь находиться. В Форт-Далласе имеются охраняемые теплицы, а в парковочных гаражах многоэтажек содержатся маленькие стада животных. Мы, как предполагается, сами себя обеспечиваем, но всем хорошо известно, что это такая злая издевательская насмешка. Иногда сквозь них проходят неплохие стада охотничьих животных или несколько диких коров, которые бродят слишком близко, и люди тайком выскальзывают и затаскивают их внутрь. В стенах есть скрытые проходы, и через автомобильные двери, которые не заварены наглухо, человек может прокрасться на другую сторону. Это совсем не развлечение, когда мы время от времени охотимся на них, поскольку абсолютно все продается на черном рынке.
Я знаю эту местность. Я знаю каждую трещинку в тротуаре, травинку, проросшую сквозь старый асфальт, и деревья, выросшие в дренажных канавах. Я – один из охотников на мусор, который подкрадывается сюда, потому что на нас с Сашей и Эми трудно наскрести достаточно, чтобы прокормиться. Приходится охотиться на мусор. Без этого никак не обойтись. Не только ради старых консервированных продуктов, срок годности которых истек несколько лет назад, но и ради диких растений, которые выглядят съедобными, и фруктов, которые в траншеях и ямах еще не съедены птицами.
Ради всего того дерьма, что продается на черном рынке.
Может то, что они ведут меня сквозь Территорию свалки – своего рода проверка? Наверное, они намерены увидеть, насколько хорошо я знаю эту местность, а потом вернуться обратно в город в безопасное место. Если это проверка, не в моих интересах его провалить. Я прикидываюсь, стараясь выглядеть слегка заинтересованной видом, и внимательно слежу за стражами, когда мы пробираемся по улицам Старого Далласа, покрытыми мусором и опавшими листьями. Животные прямо кишат на некогда густонаселенных улицах. Здесь бродят стада коров, маленькие дикие коты шмыгают внутрь старых зданий и наружу, и из развалин слышится непрерывное пение птиц. Все эти животные добрый знак – это означает, что поблизости нет ни одного дракона. Когда пролетают драконы, животных очень мало, птиц нет, а небо совершенно и абсолютно бесшумное. Сегодня очень оживленно и шумно, небо чистое, и ярко светит солнце. Фактически я могла бы наслаждаться таким днем, как сегодня.
Если бы только не то, что… все молчат. Никто не оглядывается на дичь дважды и даже не проявляет интерес к хламу, мимо которого мы проходим. Охотник на мусор перепроверил бы все и охотился бы даже на самую маленькую белку. Эти солдаты не проявляют интерес хоть к чему-то из этого, а это означает, что я по уши в дерьме.
– Итак, – спрашиваю я небрежно. – Куда мы направляемся?
Никто не отвечает. Ну, я не удивлена этому. Что бы ни происходило, совершенно очевидно, что меня намерены оставить в неведении.
– Ой, серьезно? Сюда? – с сарказмом говорю я, делая вид, будто получила ответ. – А что, это ведь мое самое любимое местечко. Вы, ребята, такие внимательные.
Капитан стражи оглядывается на меня, а на лице у него задумчивое выражение. Он выглядит так, словно его раздирает внутренний конфликт, несмотря на то, что он – тот, который сам, добровольно принял решение относительно меня.
– Скоро все станет понятным, заключенная.
– Ну надо же, – бормочу я себе под нос. Я озираюсь на окружающие меня полуразвалившиеся здания, задаваясь вопросом, зачем мы направляемся все глубже самого сердца старого центра города. Если верить слухам, то драконы обычно усаживаются на самые высокие здания. А где самые высокие здания? Да ведь в старом центре города.
Даже такой отчаянный охотник за мусором, как я, не настолько тупа, чтоб направляться туда.
Я все больше и больше настораживаюсь, в то время как мы все глубже входим в центр города. Солдаты, следя за тенями, прижимают свои оружия поближе к себе. Легкость и покой этого дня сменяется на безмолвную напряженность, от которого волосы на затылке встают дыбом. Единственное, что спасает меня от того, чтобы не слететь с катушек окончательно, – это веселое пение птиц, что говорит мне о том, что мы все еще свободны от драконов. В конечном счете, мы подходим к высокому небоскребу, в котором у большей части окон выбиты стекла. Он выглядит печальным и пришедшим в упадок, а когда мы сворачиваем и направляемся прямо к нему, я вижу на земле хаотично разбросанные обрывки проводов и металла. Из-под обломков торчит красная вывеска Пегаса.
– Следуй за нами, – говорит мне капитан, указывая стражам входить внутрь здания.
Меня охватывает беспокойство.
– А что здесь?
Разумеется, никто не отвечает.
Мы входим внутрь здания, поврежденный пол которого усыпан щебнем и камнями. Повсюду осколки разбитого стекла, а по всем углам рассыпаны сухие старые листья. Сквозь разбитые окна свистит ветер.
– Вверх по лестнице.
«Зачем? Что другое может находиться наверху, не считая еще больше сломанного хлама? Они что, планируют сбросить меня с крыши здания? Если да, то… почему?» Как бы я ни старалась, не могу понять, зачем они привели меня сюда, но мне кажется, это явно не к добру. Я могу предположить столь многое. Но у меня нет особого выбора, поэтому, когда они подталкивают меня вперед, я иду с ними. Стражник подпирает открытые двойные двери камнем и жестом указывает мне, что я должна первой подниматься вверх по покрытой обломками лестнице. Так и делаю, но тревожное предчувствие у меня внутри все усиливается.
Мы поднимаемся. По бесконечным лестничным пролетам мы поднимаемся в полной тишине. Стражники тяжело топают бок о бок со мной, а из звуков слышатся лишь птицы снаружи и шелест листьев на полу, когда дуновение ветра прорывается сквозь дыры в стене. Ветер хлещет платье о мои щиколотки, и меня еще раз поражает выбор одежды для заключенной.
Мы добираемся до одного из верхних этажей, и один из стражников открывает металлическую дверь. Все проходят внутрь, включая меня. На этом этаже все окна выломаны, а над головой летают птицы. Такое ощущение, будто мы находимся на открытой площадке, если бы не скрученный металл и разрушенные конструкции, отделяющие нас от неба. Здесь пахнет пылью, улицей и совсем чуть-чуть углем. Тут разбросана деформированная, выцветшая мебель, и от пола вверх под странными углами торчат несколько стальных балок.
Капитан оглядывается на своих людей.
– Думаю, это вполне подходящее место.
– Вполне подходящее для чего? – спрашиваю я.
Они снова игнорируют меня, и мое жуткое тяжелое предчувствие усиливается. Это место, безусловно… открытое. И очень высоко расположено. «Они что, намерены сбросить меня с края этажа и представить это как несчастный случай? Если это так, для чего тогда это идиотское платье? Для чего ванна?»
Один из мужчин, схватив меня за наручники, тащит за мои связанные руки вперед. Он волочит меня через комнату, не оставив мне иного выбора, кроме как следовать за ним.
– Вот туда, – уточняет капитан и жестом указывает на одну из странных, торчащих балок. – Используй этот.
«Использовать его для чего?» Прежде чем мне удается спросить, стражник кивает головой другому, и тогда мои ноги отрываются от земли. Мои руки перетаскивают через конец столба, после чего я соскальзываю вниз и снова встаю на ноги.
– Постойте, что происходит? – дергаю свои руки, но я застряла у этого столба. Я слишком низка ростом, чтобы поднять руки и снова перекинуть наручники обратно. – Что вы делаете?
У меня на ноге запираются кандалы.
– Нет! – я издаю вопль, от ужаса у меня перехватывает дыхание. Я, что есть силы, дергаю наручники, но они держат крепко. Я застряла здесь. Порывы ветра хлещут меня по лицу, все мое тело трясет от страха. – Прошу вас!
Думаю, я знаю, что они намерены теперь делать… Они намерены меня здесь бросить. Оставить меня.
Я – …наживка для дракона. Не знаю зачем, не знаю как, но единственные существа, которые бывают на такой высоте – это огромные, чешуйчатые и полные огня.
Солдаты отходят от меня, а я, всхлипывая, продолжаю подергивать свои руки. Один из солдат, оглядываясь на остальных, переминается с ноги на ногу. Он выглядит несчастным.
– Капитан… – начинает он, его явно раздирают противоречивые чувства.
– Нет, – заявляет капитан. Его лицо – это суровая маска. – Это должно быть сделано. Просто помните, что она вне закона.
– Даже та, кто вне закона, не заслуживает этого, капитан.
– У нас нет иного выбора. Либо это сработает и спасет нас, либо все мы обречены.
Я опускаюсь на колени к цепи, которая у меня на лодыжке. Я никак не могу ухватиться за нее, не с моими закованными в наручники руками, но так как они не поддаются, мне надо придумать что-то еще.
– Что сработает? – спрашиваю я, полная отчаяния. – Что мы здесь делаем?
Никто мне не отвечает, вот уже в который раз. Но только в этот раз двое из стражников открывают свои рюкзаки и вытаскивают оттуда длинные знамена из ярко-красной ткани.
У меня во рту пересыхает.
«Красный».
«О, черт».
Красный – это цвет приманки. Никто не использует его хоть для чего-то. Даже среди разбитых, вместе соединенных машин, составляющих стены Форт-Далласа, нет ни одного красного авто. Драконов так же, как разъяренного быка, притягивает красное, а это значит, что то, что красного цвета, опасно.
Я смотрю, как разворачивается красная ткань, и меня чуть ли не выворачивает. Этот страх еще больше усиливается, когда солдаты привязывают эти длинные материи на значительной высоте и выпускают их развеваться на ветру, словно два громогласных и отвратительных флага.
– Пожалуйста, не делайте этого, – шепчу я. Они подзывают ко мне драконов. Я уверена в этом. Не знаю, что я такого сделала, чтобы это заслужить, но это явно не потому, что я украла пару вещей. – Прошу вас. У меня есть сестра.
Капитан колеблется, а потом подходит ко мне. Я задерживаю дыхание, когда он вытаскивает ключи от наручников и освобождает мои руки.
– Сожалею, – бормочет он.
Затем он хватает за плечи моего платья и срывает его с моего тела.
Я громко воплю, хватаясь за ткань, которая лужей опускается у моих ног.
– Эй!
Капитан кивает мне головой и убирает прочь ключ. Моя лодыжка до сих пор заперта. Я все еще в ловушке.
– Эй! – я снова воплю, прижимая сорванную ткань к своей груди. Мужчины поворачиваются и начинают выходить за дверь. – Подождите! – я воплю. – Не бросайте меня!
– Я сожалею, мисс Джонс. Теперь здесь опасно оставаться, – капитан смотрит на меня с грустным выражением на лице, а потом, прищурив глаза, поднимает взгляд на красные знамена. – Ты не хуже меня знаешь, что они привлекут каждого дракона в этом районе.
– Но зачем? – больше уже не заботясь о скромности, я приседаю на корточки и царапаю кандалы на своей ноге. – Зачем вы бросаете меня дракону?
– Потому что у нас нет иного выхода и потому что твоя жизнь, как преступницы, все равно потеряна.
– Пожалуйста, не бросайте меня, – я снова кричу, когда капитан поворачивается, чтобы уйти. – Я умру, если оставите меня здесь!
Приостанавливаясь на верхней ступеньке, он поворачивается в последний раз. Выражение его лица полно печали.
– Из Форт-Орлеана дошел слух, мисс Джонс, что дракон нашел себе человеческую женщину, и она… – он глотает. – Ну, она приручила его. И, если верить слухам, прирученный дракон сражался, защищая Форт-Орлеан.
