Текст книги "Огонь в его крови (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

‘Это ты только так говоришь, но имеешь в виду совсем не это. Мы остаемся здесь’, – заявляет он мне, словно проблема решена.

‘Нельзя’, – говорю я ему, категорически отказываясь. Ну и наглый этот дракон.

‘Моя Клавдия печальна. Почему?’

‘Они не хотят, чтобы ты был здесь, потому что ты дракон, а не человек. Да и меня они тоже здесь не хотят видеть’.

‘Это делает тебя печальной’.

‘Да. Это же мой дом. Или был, когда-то’.

‘Твой дом рядом со мной’.

‘Но ты же не человек’, – тут же приходит мне в голову, а потом я сожалею об этом. Мне не хочется его разгневать.

Но Кейл не злится, а всего лишь задумывается.

‘Челоо-век. Это та двуногая форма вместо боевой? Если ты того хочешь, я перекинусь, чтоб сменить облик’.

Мотая головой, я прижимаю ладони к его большой чешуйчатой груди.

‘Нет, не перекидывайся! Только не здесь’. – Что-то мне не совсем не по душе эти ружья. И при этом я не верю, что командир не пойдет легким путем и просто не пристрелит Кэйла, как только он перекинется в свою человеческую форму. – ‘Давай просто улетим отсюда, пожалуйста!’

‘Что моя пара желает, то я и сделаю’. – Он снова касается меня, огромная пасть, полная клыков, легонько трется о мои волосы. Затем когти оборачиваются вокруг моего туловища и ног, и Кэйл расправляет крылья.

Мгновение спустя мы взлетаем в воздух, и Кэйл начинает подниматься высоко в небо, яростно взмахивая крыльями, чтобы набрать высоту. Я неотрывно смотрю вниз, наблюдая, как исчезают маленькие огоньки Форт-Далласа, и у меня на глаза наворачиваются слезы. Такое ощущение, что относительно моей сестры надо мной хорошенько поизмывались. Где-то там в стенах казарм моя невинная, доверчивая сестренка удерживается в плену только потому, что я понравилась дракону. Это несправедливо.

«Я вернусь за тобой, Эми, – я безмолвно обращаюсь к ней. – Клянусь».

Глава 21

КЛАУДИЯ

Во время полета обратно на территорию свалки своей лихорадочно горящей кожей я ощущаю нестерпимый холод. Сильные ветра рвут мои волосы и одежду, а меня саму сжигает тяжелое поражение. Для меня не существует безопасного места, у меня нет никакой возможности позаботиться о моей сестре. Я не знаю, что делать. К тому времени, когда дракон начинает совершать круги, спускаясь по спирали все ниже и ниже, к одному из разбитых небоскребов, составляющих руины Старого Далласа, я чувствую себя совершенно потерянной и одинокой.

Когда мы приземляемся, я понимаю, что Кэйл доставил меня обратно в то же разрушенное офисное здание, что и раньше. В нем есть работающая канализация, но на этом все, а вместо того, чтобы меня наполнило чувство облегчения, что здесь есть водоснабжение, я уставшим взглядом разглядываю разбитые кабинки и бетонный пол. Здесь удобно, но не неуютно. Это не дом. Я начинаю задаваться вопросом, будет ли у меня еще когда-нибудь дом.

В тот момент, когда Кэйл опускает меня вниз и разжимает свои когти, отпуская меня, я падаю на колени. Переполненная эмоциями от всего происходящего, я не могу справиться со своими чувствами и от жалости к себе из глаз у меня начинают ручьем течь слезы.

‘Ты расстроена,’ – отчетливо произносит Кэйл в моем разуме, и его мысли прорываются «подобно пушечному выстрелу». – ‘Скажи, что тебя беспокоит’.

Рассказать ему, что меня беспокоит? С чего ж мне начать-то? Да, но на самом деле у меня нет ни малейшего желания об этом разговаривать.

– Ничего, – отвечаю я, шмыгая носом. Ему все равно этого не понять. – Просто мне хочется одеяло и теплую кровать.

Ни то, ни другое мне здесь не получить. Я оглядываю это пустое офисное помещение – жалкое зрелище. Меня бесит это место.

‘Но тебе здесь нравилось’, – отвечает он, явно растерявшись, шпионя за моими мыслями. – ‘Ты очень обрадовалась, что тут вода’.

– Это единственный положительный момент, что здесь есть. – Я обнимаю себя за плечи, и мне ненавистно, что, несмотря на то, что я одета, я все ровно мерзну. Изношенной футболки, которая вся в заплатах, и джинсов будет маловато, чтобы согревать меня по ночам. Я должна быть благодарной, что у меня вообще есть одежда, однако ветер усилился, и он ощущается холоднее, чем в последние несколько дней. Даже не представляю, как мне жить дальше, если не найду что-то более теплое.

Даже не представляю, как я буду справляться предстоящей зимой.

Или остаток своих дней.

Вообще-то, я отлично концентрирую усилия на том, что могу контролировать. Но сейчас? У меня такое чувство, будто я потеряла сестру и свою лучшую подругу… и единственную безопасность, что у меня была. Эми с Сашей пропадут без меня. Саше придется ложиться в постель со своим приятелем, обожающим махать кулаками, а Эми… Понятия не имею, что предпримет моя милая, хрупкая сестренка. Мне никак не удается перестать плакать. Это так не похоже на меня, но чувствую я себя такой… бессильной и совсем уже не владею собой.

‘Я могу согревать тебя, Клаудия. Буду обнимать тебя всю ночь’, – в его ментальном голосе проскальзывает хриплая нотка.

О, господи! Последнее, чего мне сейчас хочется, – это объятия дракона, поскольку, если уж на то пошло, то люди бросили меня из-за дракона. Я оборачиваюсь, чтобы высказать ему все, что у меня на уме, и вижу, что он в своей человеческой форме и направляется ко мне, а в его глазах кружит черно-золотой водоворот. А еще он очень даже «обрадован», что я здесь. Я понимаю, что он имеет ввиду. Я мотаю головой.

– О нет! Не сейчас.

Черный вихрь, кружащийся в его глазах, тут же исчезает, возвращаясь к спокойному золотому.

‘Нет? Ты не хочешь, чтобы я согрел тебя? Раньше ты наслаждалась, когда я ласкал тебя своими устами. Я слышал твои крики удовольствия и вкушал твои соки. Мне хотелось бы это повторить, если ты, Клаудия, позволишь мне этого сделать. Ты выглядела довольной, когда я упивался тобой’, – выражение его лица становится ласковым, излучающим стремление уговорить меня согласиться. – ‘Хочешь, я покажу?’

Неужели мне казалось, что здесь холодно? Лишь подумав о нашей последней встрече я уже вся горю и разрумянилась. Мне понравилось, когда он ласкал меня своим языком. Слишком сильно. И мне понравились те ощущения, которые я испытывала, когда он уложил меня на плитку и, боженьки, с величайшей осторожностью толкнулся в меня своим огромным членом. Это было что-то невероятное. Именно та херня, которая случилось после, и испортило все впечатление.

– Мне просто хочется спать, но спасибо тебе огромное.

Наклонив голову, он разглядывает меня.

– ‘Я все понимаю. Пока ты спишь, я буду тебя обнимать, чтобы ты чувствовала себя в безопасности’. – Прежде чем я успеваю возразить, он в мгновение ока перекидывается обратно в форму дракона. А в следующую секунду меня притягивают к огромному золотому телу и укладывают на его переднюю лапу. Одно крыло простирается и движется, чтобы накрыть меня, ограждая меня от сильных ветров. – ‘Спи, Клаудия. Я буду тебя охранять’.

– С тобой мне здесь тоже не безопасно, – возражаю я. Но меня окружает тепло, и, устроившись возле него, как в гнездышке, чувствую я себя в безопасности. Этот долгий, бесконечный день вымотал меня до предела, и я знаю, что это не то сражение, которое мне по силам выиграть – или то, которое хочу ли я вообще. Лежать на теплой передней лапе дракона гораздо удобнее, чем на твердом бетонном полу. Я закрываю глаза и расслабляюсь.

В то время как я засыпаю, Кэйл трется носом о мои волосы.

– ‘Спи, Клаудия. Все наладится’.

Больше мое имя он неправильно не произносит. Мда.

***

Когда я просыпаюсь, мне восхитительно тепло. Я переворачиваюсь в постели и, свернувшись калачиком, обнимаю подушки.

Большой нос касается моих волос.

– ‘Хочешь есть, пара моя? Не беспокоят какие-нибудь потребности?’

Глаза у меня резко открываются. Я вскакиваю сидя, осознав, что, свернувшись калачиком, вместо подушек я обнимаю гигантские, чешуйчатые передние конечности Кэйла. Он трется носом о мои взлохмаченные волосы, как будто это самое офигительное, что есть в мире. А я такая слабовольная и ужасная, потому что чувствую себя уютно устроенной и любимой.

Чертов дракон. Отношения с ним очень сбивают с толку. Я провожу рукой по лицу, пытаясь избавиться от сна.

– Ч-что?

‘Тебя не беспокоят какие-нибудь потребности, пара моя?’

Упс.

– Не мог бы ты высказаться более конкретно? Пожалуйста?

‘Высказаться более конкретно о чем?’ – меня прям бесит, что, судя по голосу, он очаровательно смущен.

– О том, что я твоя пара? И, ээ… всей этой чуши насчет потребностей, – я отмахиваюсь, словно это не важно, но правда состоит в том, что когда бы он это не сказал, мне всегда на ум приходят ни пища и вода, в моих мыслях одни лишь… бесстыдные потребности. И я более чем уверена, что он имеет в виду совсем не это.

Ну…, мне так кажется.

‘Ты моя пара’, – громко раздаются в моей голове его мысли, отчетливые, как колокольный звон. – ‘Я утвердил тебя и передал тебе свой огонь. Свой яд. Он неразрывно связал тебя со мной. Наши разумы переплетены в единое целое. Теперь ты можешь принять мое семя, и я не сожгу тебя’.

Я сижу у него на руках, изо всех сил пытаясь переварить услышанное.

– Яд? Так ты отравил меня? Ну ты и член ходячий!

‘Почему ты обижаешься? Я поделился с тобой своей жизненной сущностью, чтобы связать нас вместе. Теперь тебе ничего не угрожает’.

– Может, и так, но ты не спрашивал.

‘Ты приняла меня в свои объятия. Разве это было не согласие?’ – в его мыслях я чувствую искренность.

И… черт. Меня начинает терзать смесь вины и досады.

– Среди твоих что, нет такого явления, как секс без обязательств? Разве нельзя заниматься сексом просто потому, что хочется этого, а вовсе не потому, что хочется спариться на всю жизнь или что-то в этом роде? – я все еще злюсь из-за произошедшего во время секса, но за то, что он сделал, я уже обижаюсь на него меньше. Ну, если его народ считает, что так все обычно и происходит, то он, без сомнения, не видит в этом какие-либо проблемы. – Я думала, мы занимаемся обычным случайным сексом. Просто ради удовольствия.

‘Но ты такая маленькая и хрупкая’, – он снова трется носом о мои волосы, а потом аккуратно ставит меня на пол, словно я самое ценное сокровище. – ‘Только связанная пара может принять семя своего мужчины’.

– Поэтому ты связал меня с собой? С помощью яда? – моя рука тянется к горлу, и шея по-прежнему ощущается горячей. Вообще-то, чувствую, что вся я сильно покрасневшая и меня лихорадит, хотя уже начинаю к этому привыкать. – И все ради того, чтобы ты мог во мне кончить? Серьезно?

‘Ты не настолько горячая, как дарконши. Мне не хотелось тебя сжечь, когда мы с тобой достигли наслаждение и я отдавал тебе свое семя’.

– Ну, у меня для тебя экстренная новость, – для меня это было не удовольствием, не после такого, – от внезапного беспокойства в его разуме я мотаю головой. – Забудь об этом. Я не хочу с тобой об этом ругаться. Хочу узнать побольше об этом ядовитом связывающем дерьме. Мы можем избавиться от этого?

‘Ты моя пара. С чего бы мне передумывать?’ – огромная, клиновидной формы голова движется ко мне, в его глазах кружит янтарный водоворот с легким оттенком черного.

Я трясу головой.

– Я не могу быть твоей парой. Я ведь человек. Мы совсем не похожи. Я не такая, как ты – я не могу запросто взять и перекинуться в форму дракона, как полагается.

‘Такие, как ты, очень маленькие и хрупкие, тем не менее ваш вид плодовит. Я буду с тобой предельно осторожен. Обещаю. Мой член так славно вписывается между твоих ног, а на вкус ты просто восхитительна. Я мог бы часами лизать тебя между бедер. Тебе особенно нравилось, когда я ласкал тот маленький комочек. Твои крики меня крайне радовали’.

О Господи, драконьи грязные разговорчики не должны быть столь возбуждающими. Да, так гораздо-гораздо сексуальнее, чем тогда, когда он молчал и просто смешивал наши имена со всевозможными намеками. Не хочу я слышать это. Не должна хотеть.

– Замолчи!

‘Ты не хочешь, чтобы я говорил о том, как как сильно мне нравится доставлять удовольствие моей паре? Мне перекинуться в свою двуногую форму и тебе продемонстрировать?’

– Нет! Не надо! Не хочу я, чтоб мне сейчас что-либо демонстрировали! Я и так в дерьме по самые уши.

И тут же мне захотелось самой себе врезать за то, что использую это как отмазку. То, что я грязная, вовсе не главная причина, почему не хочу, чтобы он дотрагивался до меня. В любом случае, дело совсем не в этом. Но всякий раз, когда он рядом, я начинаю возбуждаться и подумывать о всем том, о чем не следует. Например о том, что у него шершавый язык даже в человеческой форме.

‘Уймись, Клаудия. Ты ступаешь на опасную дорожку’, – мысли Кэйла прорываются в мои. – ‘Что значит «в дерьме по самые уши»? Не понимаю, о чем ты’.

Схватив прядь грязных волос и потянув ее от себя, я трясу ею.

– Вот это. Ужасно противно. Я воняю, верно?

‘Ты, моя пара, пахнешь также, как все остальные люди. И этот запах мне не нравится. Но пока я мирюсь с ним’.

– Офигеть, вот спасибо тебе!

‘Ты произносишь благодарность, но в твоих мыслях совсем не это. В своем сознании я чувствую ироничное поддразнивание. Не уверен, что ты сказала это всецело искренне’.

– А я не уверена, что мне нравится эта фигня разумов. Как так получается, что тебе удается говорить в моей голове?

‘Мы взлетаем до самых небес и пересекаем моря. В нашем мире суровые, сильные ветра, которые в различных регионах могут быть и чрезвычайно экстремальными. Много лет назад мы научились общаться через разум и связываться с членами наших семей. Это наилучший способ разговаривать с кем-то лично. Наш мир совершенно не похож на ваш. Он отличается от этого жуткого места, которое воняет людьми и гнилью. Здесь просто невыносимо’, – пока он говорит, его мысли приобретают дикий, отчаянный оттенок, и я уже начинаю думать, что его глаза вот-вот потемнеют от накала страстей.

Я машинально протягиваю руку и, чтобы успокоить его, поглаживаю чешуи на его передней лапе. Его мысли тут же успокаиваются, и тревожные эмоции, кипящие на грани безумия, снова улетучиваются.

– Если вам здесь так невыносимо, почему бы тогда не вернуться обратно? Мне кажется, что для людей так было бы лучше.

Черт, да от счастья все человечество наверняка запрыгало бы.

Вот только я не совсем уверена, как к этому отнестись самой, и меня аж бесит, что приходится на этом даже задерживаться и хорошенько задумываться. Драконы, как таковые, – это враги. Но Кэйл… Кэйл особенный, так не похожий на других, и мысли о том, что он покидает меня и никогда больше я его не увижу, наполняет меня как чувством облегчения, так и дикой, печальной тоской.

‘Пути назад нет. Небеса разверзлись, и нас оторвали от нашего родного мира. С тех пор мы существуем во власти безумия. Не осталось ничего, кроме разрушений и смерти, и непрекращающейся потребности сеять вокруг и то, и другое’.

Я ощущала в его мыслях это безумие.

– Как так выходит, что по сравнению с остальными ты хорошо справляешься с этим безумием? – я по-прежнему продолжаю гладить его чешуи, успокаивая его. – В смысле, ты был злобным, но не ко мне.

‘Никогда к тебе’, – он наклоняется, и его морда нежно касается моих волос. – ‘Ты – это то, что заставляет меня цепляться за здравомыслие. Связывание с тобой не дает мне потерять над собой контроль. Без этого я бы… ’. – я чувствую, как он вздыхает. – ‘Тебе лучше не знать’.

– Я хочу, – говорю я ему тихо. – Хочу понять. – По-моему, между нами так много недопонимания и сложностей. Если мы хотим приспособиться друг к другу, нам надо разобраться в том, что происходит с другим. – Можешь сделать это?

Его глаза встречаются с моими, и как только это происходит, я чувствую, как он раскрывается. Мой мозг сразу же наполняется напором обрывочных размытых изображений, из которых все так и рвутся на передний план и которые невозможно охватить. Ощущение, будто мозг взрывается от сотни телевизионных каналов, которые все включены одновременно и на максимальную громкость, и я в полном ошеломлении отшатываюсь. Несколько секунд спустя поток образов прекращается, и я с облегчением прислоняюсь к нему. Лишь от этой маленькой «долей» информации, которой он поделился, у меня голова уже идет кругом. Он касается моей руки своим носом, словно пытаясь меня успокоить.

‘Вот, что для меня представляет собой ваш мир. Но с тобой, моим спасением, я больше этого не слышу. Вместо постоянного рева, это словно тихий фоновый шум, который легко игнорировать. Ты несешь в мою жизнь свет и покой. Ты для меня весь мир’.

Я поражена не только тем, что только что узнала, но и его медовыми речами. Не удивительно, что у него бывают припадки насилия. Учитывая все это дерьмо, которое изо дня в день терзает его сознание, удивительно, что он вообще может сейчас со мной разговаривать. Я тру лоб, задумавшись обо всей этой неразберихой.

– Так поэтому ты не хочешь от меня отказываться? Только из-за того, что я сохраняю в твоей голове тишину?

‘Только из-за того, что ты моя пара. Мне доставит великую радость заботиться о тебе и защищать тебя. Я живу ради твоего счастья. Самцы драконов преданы своей паре безусловной преданностью. Я бы тебе продемонстрировал, с каким самозабвением могу быть преданным твоим потребностям’, – у него в горле снова начинается тихое, нежное мурлыканье. – ‘И я бы с удовольствием снова попробовал бы тебя на вкус, моя Клаудия’.

Боже всемилостивый! В ответ я машинально сжимаю свои бедра вместе. Столь же быстро, как меня накрывает желание и потребность, меня настигает и страх. У меня в сознании тут же начинают мелькать вспышки воспоминаний о тех огромных зубах, которые впивались мне в горло, и о той дьявольской боли, которую они доставили.

– Не уверена, что хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Пожалуй, я была бы не против вернуться домой.

‘Твой дом там, где я!’ – взбесившись, он начинает колотить крыльями.

– Нет, мой дом в Форт-Далласе, – заявляю ему, упорно продолжая цепляться за это. – У меня там сестра и друзья. Но мне нельзя туда возвращаться только потому, что ты решил, что хочешь, чтобы я была твоей парой. Ты мне все испортил. Ты отобрал мою жизнь и право выбора, и все потому, что считаешь, будто я принадлежу тебе.

‘Ты… не хочешь быть со мной?’ – его голос полон удивления, словно он не совсем понимает, как я могу ему отказать.

– Ты мне нравишься, Кэйл. Но меня бесит то, как ты поступил. Ты даже не подумал спросить меня, что собственно хочу я. Ты просто решил выбрать для меня то, чего хочешь сам, и связал мой разум со своим. А сейчас лишь из-за того, что ты решил, будто я должна быть с тобой, вся моя жизнь испоганена. Не только моя, но и моих сестры и подруги. – При одной мысли об Эми в горле у меня встает тяжелый ком. – Нельзя же вот так запросто взять и решить, что я твоя пара. К тому же, я совершенно не обязана хотеть того же.

‘Ты что… не хочешь быть моей парой?’ – в его сознании вспыхивает ярость, и мне приходит на ум та лавина ошеломляющих образов, которые он прислал мне.

Не думаю, что он делает это нарочно. И он утверждает, что вреда мне не причинит, поэтому я продолжаю давить еще больше.

– С какой стати мне хотеть быть твоей парой? Мне ведь, Кэйл, право выбора не дали. Похоже, ты не до конца это улавливаешь, так что позволь мне растолковать тебе это еще раз. Это моя жизнь, а не твоя. С тех пор, как я тебя встретила, я подвергалась опасности, мне угрожали и у меня отняли всех, кого люблю. С чего бы мне предпочесть им тебя?

‘Тебе хотелось бы взять другую пару?’ – вновь всплеск безумия перекрывает его мысли.

– Ну, совсем не обязательно, но…

Дракон поднимается на ноги, свалив меня на пол с моего уютного-преуютного местечка на его лапах.

– ‘Ты бы выбрала другую пару вместо меня? Где он? Я убью его!’

Безумие в его сознании настолько сильное, что даже я чувствую, как оно распространяется повсюду.

– Это не то, что я сказала… – начинаю я.

Но мой дракон уже взмывает в небо, в приступе ярости извергая дым и огонь. Вздохнув, я упираю руки в бедра и смотрю ему вслед. Что ж, все прошло вполне неплохо. Веди себя чуть более независимо, и дракону тут же сносит крышу. Так я и думала.

Глава 22

КЛАУДИЯ

Впервые после того, как меня захватили в плен (как люди, так и драконы), меня оставили одну на несколько часов. Полагаю, это значит, что я в безопасности, потому что в прошлом при малейшей опасности Кэйл постоянно был со мной. И он все повторял, что, поскольку на меня заявлены права и он даровал мне свой «яд», никто уже не взглянет на меня как на потенциальную пару. Мне больше не грозит опасность от других драконов, и поэтому меня можно оставить одну. Мне бы следовало быть довольной.

Вместо этого, мне очень одиноко, и чувствую себя брошенной, как никогда раньше.

Знаю, что веду себя не разумно. Знаю, что прогнала Кэйла преднамеренно. Я не хотела, чтобы он был здесь, со мной, но, когда он улетел, счастливой это меня тоже не сделало. Его присутствие полностью перевернула мою жизнь, и я отыгрываюсь на нем. Я безумно боюсь за Эми, и я срываюсь на нем. Я не понимаю, что чувствую к нему… и вымещаю это на нем.

Знаю, это ужасно. Я знаю, меня это сильно бесит. Просто я… Честно говоря, я не знаю, что мне со всем этим делать. Обычно я пытаюсь успокоиться и двигаться вперед с тем, что имею, но на этот раз я в полном тупике. Каждый мой шаг кажется ошибочным.

Так что я не делаю ничего.

Не то, чтобы я могу многое. О побеге и речи быть не может – Кэйл придет в бешенство, а я этого не хочу. Кроме того, мне нельзя возвращаться домой. Они тут же арестуют меня, чтоб снова отдать меня ему или использовать в качестве дополнительного рычага давления, если решат оставить меня у себя. С моей свободой в Форт-Далласе покончено. Да и дома у меня больше нет.

Я обыскиваю пустое полуразрушенное офисное здание, однако здесь уже делать нечего. Несколько дней назад, когда искала одежду, я его уже обшарила, и сейчас он так же набит бесполезной ерундой, как и тогда. Во время апокалипсиса степлер вряд ли пригодится, так же как факс и двадцать неработающих телефонов. В любом случае я все бегло осматриваю, после чего возвращаюсь в работающую ванную и напиваюсь из раковины, воспользовавшись щербатой кружкой «Величайший в мире босс». В животе урчит от голода, и я невольно думаю о том, какая все же в этом ирония судьбы. Вот она я, скулю о том, что не могу вернуться домой, в Форт-Даллас, и мне приходится оставаться с драконом. Но этот дракон всегда кормил меня и заботился обо мне, а в Форт-Далласе из-за скудной жизни я еле выживала и голодала больше дней, чем можно себе представить. Мне следует пересмотреть, что для меня важнее.

Но мне не дает покоя тот факт, что Эми удерживается солдатами. Она в дерьме по уши, к тому же из-за меня. А Саша… Я пытаюсь не думать о том, что будет делать Саша. Саша всегда находит способ выживания. Я ополаскиваю водой руки, мою лицо и руки, насколько могу. Бумажных полотенец больше нет; последние остатки я использовала для Кэйла.

И это заставляет меня вспомнить о том, как он целовал меня и ласкал. Каково было чувствовать себя лелеянной и обожаемой в течение того короткого промежутка времени. Я была полностью этим поглощена. Я даже не осознавала, что настолько изголодалась по любви, пока он не прижал меня к себе, и мне больше не хотелось покидать эти теплые объятия. Он искренне хочет для меня только самого лучшего. Я постоянно твержу себе, что все это неправильно… но вот только почему? Кэйл бесит меня своим собственническим отношением и властностью, но в целом он вроде добрый и заботливый. Не его вина, что этот мир подталкивает его к безумию.

Я очень даже понимаю его нужды. Вспышки безумия, которые он мне показал, были чрезвычайно пугающими. Не мудрено, что драконы атакуют города, уничтожая все и вся на своем пути. У них головы набиты таким ужасом, что они не ведают, что творят. Я видела, как мелочи могут вызвать в голове Кэйла дурные мысли. Раз только я могу его успокоить… я понимаю, почему он не хочет меня отпускать.

Чертовски обидно, что у меня нет даже права голоса.

Эми. Моя бедная сестренка. Ополчение никогда ее не отпустит. Они будут маячить ею прямо перед моим носом для подстраховки, чтобы принудить Кэйла делать все, что они хотят. Эми сейчас, наверное, жутко страшно. Стараясь ее защитить, я ограждала ее от самых чудовищных мерзостей, что может случиться в Форт-Далласе, но защищать ее дальше уже не в моих силах.

Кэйл в этом не виноват, и я должна перестать его в этом винить. Вздохнув, я встряхиваюсь по-собачьи, чтобы стряхнуть воду со своей кожи. Из-за чего только ему от меня не досталось – из-за моей сестры, моего изгнания, укуса, моего страха перед ним – а теперь, когда его нет уже слишком долго, я осознаю, что во всем этом его вины на самом деле нет. Узнай он, что мне совсем не понравился тот укус, что ничего подобного я не ожидала, и этот укус сильно меня напугал, я уверена, что это причинило бы ему практически такую же сильную боль, как было больно мне.

Похоже, что мне нужно поговорить с моим драконом и разобраться во всей этой путанице. Преисполненная надеждой, я смотрю сквозь дыру в потолке ванной, но его нигде не видно. Я пытаюсь с ним мысленно связаться, но на самом деле я не имею представления, что делаю, и не чувствую хоть какого-нибудь ответа. Странно, но я вроде как скучаю по его нависающему надо мной, властному присутствию. Я скучаю даже по его драконьему флирту.

Его нет всего несколько часов, и я чувствую себя совершенно опустошенной и одинокой. Может, что-то все-таки есть в этой штуке, драконьей связи. Я чувствовала себя опустошенной и одинокой в Форт-Далласе, но думала, что это из-за всего того, через что мне пришлось пройти. А может, тут кроется нечто большее. Дотронувшись до горячего места на моей шее, где он меня укусил, я задаюсь вопросом, действует ли связь в обе стороны.

Если это не так, наверное, я испытываю к своему дракону более нежные чувства, чем я готова признать.

***

Некоторое время спустя мое внимание привлекает какая-то сверкнувшая в далеких небесах золотая вспышка, и я, занервничав, начинаю прерывисто дышать. Это мой дракон или другой? С места, где я стою, сложно определить. Я подхожу к выступу здания, где разрушены стены и широко разверзнуты небеса. Шаг не туда, и я сорвусь со стены. Обычно я это место избегаю, но сейчас подхожу без опаски. Я полагаю, что развитие событий может пойти по двум сценариям – таинственный золотой дракон сожрет меня, если не сможет со мной спариться, и я так или иначе, но все равно умру, или же это Кэйл, а он не даст мне сорваться вниз.

Как ни странно, меня радует, что Кэйл всегда меня защищает, несмотря ни на что. Я убираю с лица свои дико хлестающие на ветру волосы и пристально изучаю ясное голубое небо. Ничего. Наверное, у меня просто разыгралось воображение.

‘Кэйл?’ – пробую я. – ‘Где ты?’

Как-то странно говорить мысленно, но я не уверена, дойдет ли до него сказанное вслух… если это он.

К моему огромному облегчению, в тот самый миг, когда большой золотой дракон приближается к зданию и начинает совершать круги, спускаясь по спирали вниз, я узнаю его. Это он. Я знаю это так же, как если бы он ответил мне, сказав «Привет». Прикрыв глаза, защищаясь от солнечных лучей послеобеденного солнца, я наблюдаю, как он вальяжно спускается, рассекая воздух крыльями. «Таким он, по-моему, само воплощение красоты». Всеми своими сверкающими чешуйками и мощными, выразительными мускулами. Он очень изящен, несмотря на свою массивную форму дракона. Пока я смотрю, он наклоняет крылья и начинает медленно спускаться на разбитую крышу прямо надо мной. Своими массивными когтистыми задними лапами он взгромождается на одну из стен и складывает крылья, словно птица, после чего окидывает взглядом пол.

Я машу ему рукой. Это происходит автоматически, и чувствую я себя немного глуповато, однако я машу.

Его глаза радостно вспыхивают золотом, и, тут же перекинувшись в человеческую форму, он гибко спрыгивает в офис, где я стою. Меня слегка передергивает, когда он приземляется на согнутые в коленях ноги, но непохоже, чтобы прыжок с такой высоты его беспокоил. Кости дракона, должно быть, крепче человеческих, поскольку при таком прыжке я бы переломала себе обе ноги. Он выпрямляется в полный рост, а я, как и раньше, никак не могу прийти в себя от того, как он красив и грациозен. Форма не имеет значения – наблюдать за каждым движением Кэйла – чистой воды удовольствие.

– Ты вернулся, – говорю я, после чего кажусь себе глупой и банальной. Ну разумеется, он вернулся. Он всегда ко мне возвращается.

Величавой поступью направляясь ко мне, он пересекает комнату, а я, мучаясь неуверенностью, шаг за шагом отступаю назад. Он… на меня злится? Его глаза вспыхивают то черным, цветом бурного накала страстей, то золотым, тем не менее его мысли не излучают гнев. Я колеблюсь, пытаясь понять, вдруг мне стоит бежать.

Большое тело Кэйла встает передо мной, он кладет руки мне на талию, а затем прижимает меня к себе. Обхватив мой подбородок, он нежными пальцами приподнимает мою голову, не забывая о своих когтях. Мгновение он изучает мое обращенное вверх лицо, и мое сердце начинает бешено колотиться. Затем его губы легким прикосновением касаются моих.

Меня пробирает дрожь от нежности этого объятия. Зачем я так упорно этому сопротивлялась? Порой я бываю такой дурой. Прижатой к нему вот так, я чувствую себя защищенной и любимой. Почему я не могу быть счастлива тем, что есть?

– Значит, ты больше на меня не злишься? – спрашиваю я шепотом.

‘Никогда не злился. Никогда’.

Потом его рот снова на моем, а когда я приоткрываю губы, его язык проникает в мой рот, поглощая меня в еще более глубоком поцелуе. Боженьки, судя по манере, как этот парень это делает, можно подумать, что он целовался всю свою жизнь. Я в восторге. Обожаю то, как его язык касается моего, и обожаю рыки удовольствия, которые он издает в то время, как наши губы сплетаются в страстном поцелуе. В ответ у меня напрягаются соски, и знакомая ноющая боль пронизывает все мое тело.

‘Моя Клаудия. Моя пара’.

Его слова я слышу в своей голове четко и ясно, а мгновение спустя он посылает мне краткую вспышку мысленного образа – я распластана под ним с поднятыми над головой руками, а Кэйл расположился между моих ног и жестко меня трахает.

Я прерываю поцелуй, отпрянув назад. Меня охватывают как шок, так и возбуждение, наряду с небольшой толикой страха. Мне не хочется, чтобы меня снова укусили. Я… я не знаю, что и делать. Я хочу его, но в то же время я в ужасе от того, что происходит, когда он кончает. Но я не могу ему вечно отказывать. Это обострит наши и так хрупкие отношения. Наверное… наверное, я могу обучить его тому, как людям нравится дарить удовольствие иными способами.