Текст книги "Мой варвар (ЛП)"
Автор книги: Руби Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Я сжимаю руку Руха. Все это должно быть нелегко для него.
– Я люблю тебя.
– Ты – мое сердце, – говорит он хриплым голосом.
Я знаю это. Я снова улыбаюсь ему, но тут Мэйлак начинает петь тихую песню, и я чувствую странное… волнение в груди. Не похожее на резонанс. Это что-то другое. Мое тело наполняется чем-то вроде эндорфинов, и я чувствую себя… хорошо. Очень хорошо. Полностью расслабленной. Счастливой.
– Отдыхай, – говорит Мэйлак своим нежным голосом. Кончиками своих пальцев она поглаживают мои веки, добиваясь, чтобы я их закрыла и повиновалась ей. – Я буду говорить с твоим кхай и исцелю тебя. А сейчас? Ты должна отдыхать.
Отдых звучит неплохо, несмотря на то, что в последнее время я только тем и занимаюсь, что сплю.
– Это из-за ребенка? – спрашиваю я шепотом. Я должна это выяснить, прежде чем смогу успокоиться.
– Твой кхай скажет мне.
– Пока будешь там все проверять, – говорю я сонно. – Можешь удостовериться, все ли в порядке… здесь? – я прикасаюсь к своему лбу. – Ну а если вдруг? Нет ли там ничего ужасного?
Ее смех похож на журчание легкого дождика, что звучит прям как какое-то банальное клише. Но… оно подходит ей. То, что всего лишь слышу его, помогает мне почувствовать умиротворение и спокойствие.
– Я проверю все, обещаю.
Я киваю головой и, еще раз сжав руку Руха, расслабляюсь.
– Со мной все будет в порядке, детка. Вот увидишь.
И тогда я засыпаю, погружаясь обратно во тьму. Мне снится, что я держу на руках своего ребенка. У него рожки и хвост, как у Руха, и рыжие волосики и веснушки, как у меня. Бедный малыш. Хотя, я не могу перестать улыбаться при одной мысли об этом, потому что малыш счастлив и здоров, а когда он смеется, то очень похож на своего папочку…
РУХ
Целительница тихо напевает, в то время как кончиками пальцев она проводит по бледной коже Хар-лоу. Выглядит она спокойной, счастливой и такой непринужденной, что мое напряжение немного ослабевает. Хотя я все ровно не отпускаю руку своей пары. Покуда я прикасаюсь к ней, мне кое-как удается сдерживать свои страхи в узде. Пока Хар-лоу спит, я нежно растираю костяшки ее пальчиков. Хотел бы я дотронуться до ее личика, но мне не хочется мешать целительнице, когда она работает.
– Твой кхай мне не знаком.
Я поднимаю глаза, удивившись, услышав ее голос. В то время как ее руки скользят по Хар-лоу, казалось бы, вообще ничего не делая, в ней видны незначительные изменения. Темные круги под глазами Хар-лоу уже исчезают, и ее напряженное надбровье расслабляется.
Нежно мне улыбнувшись, целительница кладет руки на живот Хар-лоу.
– Я знаю кхаи всех без исключения членов племени, но твоя напевает не известным мне образом.
– Я не из вашего племени.
Выглядя удивленной, услышав это, она принимается руками гладить твердый, округлый живот моей пары.
– Нет? Но ты похож на Рáхоша.
– У нас общий отец.
– Но племя ты не признаешь? – у нее нежный материнский голос, несмотря на то, что ей наверное столько же лет, сколько и мне.
– У вас нет ничего, что мне нужно, – отвечаю я практически рыком.
Она не обращает внимания на гнев в моем ответе, оставаясь совершенно невозмутимой.
– И все же ты здесь, просишь, чтобы мы вылечили твою пару, – она переводит взгляд на меня. – Я не осуждаю тебя за твой выбор. Я всего лишь констатирую очевидное.
Я вновь возвращаюсь к молчанию. Если она и надеется получить от меня ответ, то мне она не кажется расстроенной.
– Я Мэйлак, – говорит она через мгновение.
Я не называю ей своего имени. Еще нет. Когда она наклоняется вперед, чтобы коснуться другую сторону живота Хар-лоу, я замечаю, что целительница тоже беременна.
– У тебя будет комплект? – неужели в этом племени все беременны? Лииз, еще эта, и Рáхош рассказывал мне, что пара вождя племени тоже беременна.
– Да, хотя я единственная, кто даст жизнь чистокровному ша-кхай. Все остальные будут наполовину людьми и наполовину нашего народа, – вздохнув, она похлопывает по своему животу. – Как я завидую людям из-за их скоротечности. Им не придется ходить беременной даже близко не так долго, как мне. Твоей Харлоу, кажется, уже недолго осталось.
Я снова потираю ее костяшки.
– Правда?
– Комплект внутри нее маленький, но, кажется, полностью сформирован, – она нежно касается живота Хар-лоу. – Он, конечно, будет отличаться. Люди очень отличаются от нашего народа.
Вот это меня беспокоит. Насколько сильно он будет отличаться? В дикой природе животные от «отличающихся» в своем стаде избавляются. Но эта женщина целительница, и она бы знала, будет ли мой комплект «слишком отличающимся» для того, чтобы выжить. У меня перехватывает дыхание, и вся моя выдержка уходит на то, чтобы не раздробить ладошку Хар-лоу в своей.
– Что, это так плохо? Ну, что комплект… отличается?
Она мотает головой, и давление в моей груди немного ослабевает.
– У людей свои преимущества и сильные стороны, не такие, как у нас. Я очень рада, что они здесь. Без них у нас было лишь четыре женщины. Не знаю, сколько еще мы могли бы протянуть как племя. Они вдохнули в нас новую жизнь и подарили новую надежду.
Мне плевать на надежды племени. Все, что меня интересует, все ли будет в порядке с моей парой и моим комплектом.
Ее руки порхают над животом Хар-лоу, а потом над ее грудью, и тут губы у нее сжимаются в твердую линию.
– Что? – рычу я, заметив изменение в выражении ее лица.
Мэйлак отводит руки и складывает их перед своим округлым животом.
– Ее кхай очень устал. Ему приходилось прикладывать немало усилий, чтобы поддерживать ее здоровье.
Тогда он старается не так уж сильно, потому что моя пара стала более слабой, чем когда бы то ни было. Я крепко держу ее за руку, прижав к своей груди, словно ее кхай может набраться сил от моего.
– Из-за комплекта?
Она медленно мотает головой.
– Есть что-то еще, с чем он борется. Справиться с обоими одновременно – это практически непосильная для него задача. Ей нужно остаться здесь и оставаться рядом со мной, чтобы мой кхай мог поддерживать ее, – она гладит Хар-лоу по щеке. Моя пара спит безмятежным сном. – Иначе ты рискуешь обоими, как своим комплектом, так и своей парой.
Я об этом подозревал, и все же эти слова, произнесенные громко вслух, вселяют в меня ужас.
Чтобы спасти свою пару, мы должны оставаться здесь, с плохими. Все мое тело напрягается, и я стараюсь подавить в себе чувства гнева и беспомощности, которые испытываю.
Я сделаю все возможное ради спасения Хар-лоу. И неважно, что ради этого мне придется сделать.
Я не поступлю так же, как мой отец, и не стану прятать свою пару от мира, обрекая ее на смерть. Даже если я не смогу тут оставаться, Хар-лоу придется.
У меня щемит в сердце, когда я прижимаюсь губами к хрупким пальчикам Хар-лоу.
Закрыв глаза, целительница возвращается к работе над моей парой. Начав медитировать, она уходит в себя, полностью поглощенная исцелением, гортанно напевает и осторожно нажимает в разных местах на теле Хар-лоу. Через некоторое время я понимаю, что это не Мэйлак напевает, а ее кхай – исполняя другую мелодию, нежели резонанс, но такую же мощную. Целительную мелодию. Я наблюдаю за ней, находясь рядом со своей парой, не желая расставаться с ней, даже для того, чтобы встать в поисках еды. Я могу перекусить чего-нибудь попозже. А пока я буду присматривать за Хар-лоу.
– Ты! – раздается низкий голос, мужской. Незнакомый.
Я поворачиваю голову и вижу большого мужчину, стоящего у входа в пещеру Мэйлак. У него огромные и вьющиеся рога, волосы темные и ниспадают, стянутые в длинный хвост. Одет он в жилет и леггинсы, и глядит на меня, скрестив руки на груди.
– Нам нужно поговорить.
Я не спускаю с него глаз, но и с места не двигаюсь. Мне не хочется сейчас оставлять мою пару.
– Ты кто?
– Я вождь этого народа, – он кивает головой в направлении Хар-лоу. – Включая ее.
Мэйлак прерывается в пении и бросает недовольный взгляд в нашу сторону.
– Я должна сконцентрировать все свои силы, чтобы исцелить ее.
Вождь показывает пальцем в направлении главной пещеры, желая, чтобы я пошел с ним.
Я оглядываюсь обратно на Хар-лоу.
– Она еще какое-то время не проснется, – тихо говорит Мэйлак. – Со мной она в безопасности.
Как ни странно, но я доверяю этой женщине, даже несмотря на то, что она неправильно поступает, предпочитая жить с вместе плохими. Несколько мгновений спустя я отпускаю руку своей пары и поднимаюсь на ноги. Я останавливаю взгляд на целительницу, которая так хорошо воздействовала на мою пару.
– Меня зовут Рух, – выдаю я ей.
– С возвращением домой, Рух.
Я не поправляю ее. Я не вернулся домой. Я поворачиваюсь и покидаю пещеру целительницы, неторопливо проходя мимо ждущего меня незнакомца. Я не один из его племени, и я не в его распоряжении, чтоб он мог мне приказать. Она закрывает за собой занавеску в свою пещеру, отгородив нас снаружи.
Как только я вхожу в главную пещеру, очевидная оживленность которой… ошеломляет меня. Тут везде полно народа! Ничего общего с нашей тихой пещерой возле соленого озера. Люди и ша-кхай сидят небольшими группами. Кто-то ест, кто-то выделывает кожу. Некоторые праздно проводят время, бездельничая возле углубленного бассейна, расположенного в центре пещеры. Когда мы приближаемся, они обращают свои взоры на нас, и от напряжения у меня покалывает кожу. Здесь шумно, многолюдно и просто ужасно.
– Пойдем, – говорит вождь. – В моей пещере у нас будет больше уединения. Там и поговорим.
Он идет вперед и подхватывает на руки пробегающего мимо комплекта, затем передает его ближайшему мужчине. Проходя через оживленную пещеру, он не останавливается, чтобы проверить, следую ли я за ним, и сразу же исчезает в более маленькую пещеру.
Я могу зайти к нему,… или могу остаться здесь, со всеми остальными. Не то, чтобы у меня был выбор, конечно. Я чувствую, как меня пронзают взоры десятки глаз, и я сжимаю кулаки, ненавидя то, каким незащищенным и доступным чужим взглядам я себя ощущаю. Каким выставленным напоказ. Наклонив голову, я вхожу в пещеру вслед за вождем и оглядываюсь вокруг.
Вход маленький, однако сама пещера открывает уютное убранство. На выступах тускло мерцают несколько свечей, освещая помещение, а человеческая женщина сидит на стуле, сделанном из костей, и, нахмурившись, смотрит на небольшой кусочек рукоделия из кожи, который держит в руках.
– Джорджи, – говорит вождь. – Мне нужно поговорить с Мáрухом с глазу на глаз. Не могла бы ты, моя пара, дать нам пару минут поговорить?
Она поднимает на нас глаза, и раздраженный вздох слетает с ее губ.
– Вэктал, я целых три раза пришивала этот дурацкий рукав, но у меня никак не получаются ровные швы!
Она отбрасывает в сторону крошечный предмет одежды, и тогда ее нижняя губа начинает дрожать. Ее лицо морщится, и она начинает плакать, уткнувшись лицом в свои ладони.
Вождь – Вэктал – пронзает меня взглядом, после чего, сорвавшись с места, падает на колени у ног своей пары. Что-то нашептывая, он стирает ее слезы и нежно гладит ее по щекам. Я стараюсь не смотреть на нее. Она так похожа на мою Хар-лоу: такое же плоское лицо, такая же бледная кожа, только у нее нет веснушек, а ее волосы – заурядно коричневые по сравнению с огненно-оранжевым Хар-лоу.
Пока я смотрю, Вэктал берет маленький кусочек кожи и снова вручает его своей женщине. Кивнув головой, она вытирает щеки, а потом встает на ноги. Ее живот такой же огромный, как у Хар-лоу, и, как только встает, она морщится, потирая спину.
– Прости, – говорит она мне, и, когда она произносит слова на ша-кхай, в ее голосе такой же акцент, как у Хар-лоу. – Это то, что мы, люди, любим называть гар-монами.
Я издаю рык. Хар-лоу тоже готова расплакаться из-за всяких мелочей. Это малыш в ее животе делает ее иррациональной.
– А мне нельзя остаться? – человек поворачивается и смотрит на свою пару умоляющим взглядом. – Я буду очень тихо себя вести.
– Ты мое сердце, Джорджи, но этот разговор не для твоих ушей, – он наклоняется и целует ее в щеку, но вместе они странно смотрятся. Мужчина огромный и мускулистый, а его женщина по сравнению с ним такая крошечная. Так вот, как Хар-лоу выглядит рядом со мной? Так вот почему все так резко стараются защитить ее?
Человек, Джорджи, снова вздыхает, но она поднимает шитье и неуклюже шаркает вперед.
– Ну ладно, пойду, чтобы Тиффани помогла мне с этим. Люблю тебя, дэт-каа.
Проходя мимо, она дарит мне быструю улыбку, хотя ее глаза говорят о том, что ей очень любопытно.
В очередной раз я ощущаю резкий всплеск беспокойства, столь мощный, что он душит меня, и мне стоит больших усилий, чтобы не рвануть обратно в пещеру целительницы и дернуть свою пару в мои объятия, чтобы защитить.
Вэктал проходит вперед и приседает возле костра. Жестом указывает он на другую его сторону.
– Садись.
Я размышляю о том, чтобы развернуться и уйти. Этот мужчина – вождь плохих. Мой отец его бы презирал. Я стою и смотрю на него, пытаясь решить, что делать. У него суровое лицо, а его тело весьма напряжено, но я еще помню то, как нежно он сцеловывал глупые слезы своей пары. Я делаю для Хар-лоу ничуть не меньше,… но сейчас они ее лечат.
Так что я сажусь с другой стороны костра. Мое тело напряжено, несмотря на жизнерадостную домашнюю атмосферу пещеры. У стены аккуратно сложено охотничье оружие, рядом две пары снегоступов и плащ. Каждый дюйм свободного пространства заполнен мехами и корзинами, а в одном уголке я вижу маленькую кроватку, сделанную для будущего комплекта. Это мужчина старается предвидеть все потребности своей семьи.
Он готов защищать их любой ценой. Я должен проявлять бдительность.
Глядя на меня, Вэктал приподнимает подбородок.
– Тебя зовут Мáрух?
– Это Рáхош так говорит.
– И кто же ты?
Он знает, кто я такой. Я сужаю глаза.
– Я никто.
Вэктал сидит и с задумчивым выражением лица потирает подбородок.
– Лииз сказала мне, что Харлоу не хочет рассказывать, как вы встретились. Каждый раз, когда ее об этом спрашивают, она меняет тему разговора. Видимо, это из-за того, что история эта недостаточно хорошая, да?
Я не отвечаю.
– А ты знаешь, что, когда она внезапно исчезла, она была на спасательной миссии, чтобы спасти двух больных мужчин? Мои соплеменники были убитыми горем, посчитав, что она погибла.
Хар-лоу рассказала мне эту часть истории. Она переживала, что они умерли из-за нее. И все же из-за любви ко мне, она предпочла ни с кем не делиться о том, как я похитил ее, ударив по голове. Мое сердце готово разорваться от любви к моей паре. Это лишь еще больше укрепляет мою решимость, что она должна быть в безопасности, чего бы это мне не стоило.
– В действительности они чуть не умерли. Один из моих мужчин был очень серьезно ранен, – вождь смотрит на меня в ожидании ответа. – Я так понимаю, что именно ты помешал Харлоу вернуться, так что твои проделки едва не стоили ему жизни.
Молчание.
– И раз уж Харлоу беременна, смею предположить, что ты ей резонируешь. Это произошло до или после того, как ты ее похитил?
Он говорит так, словно у меня был выбор. В тот самый момент, когда я увидел Хар-лоу, я должен был сделать ее своей. Это ж так понятно.
– Меня это не радует, – заявляет Вэктал. – Ты похитил ее и нашел с ней резонанс. Я вот думаю, нашла бы она резонанс с кем-то другим, если бы ты не вмешался? Не лишил ты возможности обрасти семью одного из мужчин этого племени?
Я скалю на него зубы. Сама идея о том, что Хар-лоу ласкает другой мужчина или вынашивает его комплект? Она наполняет меня яростью. Вся моя выдержка уходит на то, чтобы не набросится на Вэктала, вцепившись зубами в его глотку.
Мы сверлим друг на друга взглядами, буквально изобилующими напряжением.
– Я почти не помню твоего отца, – продолжает он через мгновение. Такое ощущение, что он эти слова в меня выплевывает. – Только то, что мой был ответственен за его изгнание. Вáшан сказал нам, что ты погиб вместе с его парой, – он наблюдает за мной, чтобы увидеть мою реакцию. – Он солгал, потому что не доверял нам.
Я продолжаю хранить молчание.
– Ну что ты молчишь? – выдает он пренебрежительно. – Прямо как Рáхош. Можно подумать, что вы двое мне нужны в племени.
Это убеждает меня ему ответить.
– Я… не собираюсь здесь оставаться.
Это не в моих силах. От того, что нахожусь среди его народа у меня кожа покрывается мурашками, и все же принять мысль о том, что придется оставить мою любимую Хар-лоу здесь? Это меня убьет.
– Ты не сможешь забрать Харлоу, – заявляет Вэктал, и его любопытствующий взгляд темнеет, оборачиваясь во взгляд, полный раздражения. – Она не здорова. Я не позволю тебе забрать ее.
Я встаю на ноги. Она – моя пара. Не имеет значения, что в его словах есть смысл и что они совпадают с тем, что я уже сам решил. Он заявляет, что не позволит мне ее забрать. В моей голове начинает крутиться рассказанная Рáхошем история моего отца с матерью. Они не позволили ему остаться с ней, поэтому он похитил ее, и она умерла.
Такое не должно повториться. Этого не будет. Мой план о том, чтобы доставить Хар-лоу к целительнице, никогда не выходил за рамки «выздороветь». Но мысль о том, что ей, возможно, придется остаться здесь? Это убивает меня. Из моих уст вырывается рычание.
Не ему решать, разлучать ли меня с моей парой. Это не его право выбора. У меня руки сжимаются в кулаки.
Вэктал, придав лицу угрожающее выражение, поднимается на ноги.
– Ю-ху! – кричит голос. – Тук-тук! – внутрь врывается знакомый светловолосый человек. – Привет, Вэктал! Рух. Я, случайно, не помешала чему-то важному? – Лиз подходит и встает между нами, лучезарно улыбается, словно находится вовсе не между двумя разъяренными мужчинами.
– Сейчас не время, Лииз, – голос Вэктала – это недовольное гневное рычание.
– Ну, вообще-то, сейчас самое подходящее время, – совершенно бесстрашно заявляет она. Улыбаясь вождю, она берет меня под руку. – Я только что приготовила тушеное мясо, а бедный Рух целый день ничего не ел, ужасно беспокоился за свою пару, – она похлопывает меня по руке. – К тому же, Рáхош хочет провести какое-то время вместе со своим братом.
– Лииз, – предупреждает Вэктал.
– Ой, да ладно. Вы, ребята, все равно уже не разговаривали, верно? Никуда он не денется, не тогда, когда его пара находится в соседней комнате. Позволь мне хоть накормить парня!
У Вэктала раздуваются ноздри.
Лииз отнюдь не слепа к обостренной напряженности, кипящей в комнате. Так почему же она притворяется, что это не так? Вэктал выглядит разъяренным, и я знаю, что меня трясет от гнева от одной только мысли о том, что он отнимает у меня мою пару.
Она моя. Если придется, я похищу целительницу и притащу ее в нашу пещеру на берегу моря, но Хар-лоу моя.
– Кроме того, – добавляет Лииз. – Джорджи снова плачет над шитьем.
Выражение лица мужчины меняется от застывше яростного на тревожное. Потирая лоб, он проносится мимо нас.
– Вот и все, – шепчет Лииз. – Проблема решена.
– Ни одна из проблем не решена, – рычу я на нее.
– Ты что, издеваешься надо мной? Если бы это превратилось в соревнование, у кого длиннее член, тебя бы обыграли, приятель. Я восхищена твоим упорством и все такое, но он – вождь и что он скажет, так и будет. А теперь, пойдем. Я и правда собираюсь накормить тебя.
Я хочу сказать ей, что не голоден, что хочу вернуться к своей паре и сидеть возле нее. Но когда мы выходим из пещеры вождя, я вижу, что занавес целительницы все еще задернут, не допуская нас внутрь. Увидев это, все силы покидают меня. У меня в ногах слабость, и я иду шатаясь. Когда я последний раз спал? Ел? Не могу вспомнить.
Лииз толкает меня вперед, в направлении другой пещеры в сторонке. Я вижу, как в центре пещеры пара вождя вытирает глаза, а Вэктал обнимает ее. Он прижимает ее к себе и гладит по волосам, а она зарывается лицом в него. Вождь выглядит одновременно и уставшим, и обеспокоенным и в замешательстве от своей пары.
– Гар-моны беременности, – шепчет Лииз. – Они у Джорджи просто ужжжасные. Бедный Вэктал. Уже несколько недель она сводит этого парня с ума, – ее рука сжимает мою руку. – Это еще одна причина, почему нам пришлось вытащить тебя оттуда. Не хотели, чтобы кто-нибудь сказал что-то, о чем потом пожалеет, ну, когда вся эта детская фигня закончится. Этим вечером ты можешь потусить у костра со мной и Рáхошем. Я сделала еще одну постель с парой запасных шкур, на случай, если целительница будет занята дольше, чем мы надеемся.
– Я подожду свою пару, – говорю я, выправляя свое усталое тело.
– А это ты можешь делать во время еды и поздоровавшись со своим братом.
Я колеблюсь. Моя потребность в моей паре борется с моей усталостью.
– Вот что я думаю, – говорит Лииз, похлопывая меня по руке. – Сейчас ты раздражен на меня, но я просто пытаюсь быть хорошей невесткой. А теперь, давай, двигай. Я приготовила немного тушеного мяса, и вы с Рáхошем сможете сидеть у костра и упорно пялиться друг на друга.
Меня пробирает смешок. Рáхош был прав – у его женщины и правда язычок, которым можно содрать шкуру с пернатого зверя.
– Хочешь ты того или нет, – говорит Лииз, заталкивая меня в свою пещеру. Воздух там теплый, наполненный ароматом приготовленной пищи и пахнет она, как одно из блюд Хар-лоу. – Тебе нужна семья. И мы с Рáхошем всегда будем с тобой.
Часть 9
РУХ
Несмотря на мою усталость, я не могу уснуть. Теплое тело моей сладкой Хар-лоу не прижимается ко мне, и повсюду раздаются звуки. Не обычные звуки, которые нарушают тихие ночные часы, а звуки, издаваемые обитателями пещер. Кто-то кашляет. Мужской храп. Кто-то шепчется. Шуршание шкур, когда Лииз с Рáхошем двигаются в своей постели. Все они – слабые шумы, но для меня это бесконечный поток, напрягающий мои нервы до предела.
Все тут постоянно окружены другими. Рядом всегда кто-то есть. Я не могу себе представить такую жизнь, и меня приводит в ужас, что, чтобы быть вместе с Хар-лоу, я должен считаться с этим. Я убеждаю себя, что она того стоит, но всякий раз, когда я это делаю, очередной звук изводит мои и так уже истрепанные нервы, пока меня не начинает бросать в дрожь и я уже не могу найти себе места.
Не в силах спокойно отдохнуть, я встаю со шкур. Я должен увидеть свою пару. Узнать, что с ней все в порядке. Я не могу избавиться от мысли, что она тянется ко мне, а меня нет рядом. Я бесшумно выбираюсь из пещеры Лииз и Рáхоша в главную пещеру, теперь уже опустевшую. Пещера целительницы больше не заблокирована, и я направляюсь к ней.
Когда, наклонив голову, я вхожу в это жилище, в маленьком помещении очень тихо. В задней части пещеры спит мужчина, а сама целительница сидит рядом с постелью Хар-лоу. На руках у нее ребенок, которого она бережно укачивает, в то время как присматривает за моей парой. Эта целительница – прекрасная женщина.
Заметив меня, она поднимает глаза и прикладывает пальцы ко рту в знак вести себя тихо. Я подхожу к своей паре и беру ее за руку. Ее пальцы теплые, и она уже не выглядит так плохо, как раньше. Я вздыхаю с облегчением.
– Ей сейчас немного лучше, – шепчет Мэйлак. Рукой она гладит волосы спящего ребенка, свернувшегося калачиком у ее округлого живота.
– Благодарю тебя, – говорю я ей. Полное изнеможение, которое читалось в глазах Хар-лоу, судя по всему, перенеслось на целительницу. Совершенно очевидно, что женщина измотана, целый день заботясь о моей паре.
Она медленно кивает головой, и ее взгляд направляется на Хар-лоу.
– Ее кхай все еще очень утомлен, – ее голос настолько тихий, что я едва его слышу, поэтому наклоняюсь вперед, чтобы не пропустить ни единого слова. – Ее тело,… оно было больным еще до того, как она приняла кхай. Ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы поддерживать ее здоровье. Теперь, когда у нее будет ребенок, он борется изо всех сил.
Я киваю головой. Она уже говорила мне об этом раньше, хотя услышать это во второй раз не менее страшно.
– И что делать?
– Комплект наверняка появится в ближайшее время, – сообщает она, протягивая руку, как будто намереваясь прикоснуться к животу Хар-лоу. – Ее тело не может обеспечить ему достаточное питание, и когда он изрядно проголодается, будет искать выход. Мы должны быть готовы.
Я медленно киваю головой. Тогда Хар-лоу должна остаться здесь, с целительницей.
А я должен остаться с ней.
Я нежно поглаживаю руку Хар-лоу, тогда как Мэйлак встает на ноги и укладывает своего ребенка в соседнюю кроватку, после чего заползает в шкуры возле своей пары. Теперь остались только мы с Хар-лоу, и мои отчаянные мысли. Ее кхай усиленно борется, пытаясь поддерживать ее здоровой. А что, если она пострадает в нашей пещере на берегу моря? А что если мы снова будем резонировать? Целительница сама вынашивает в животе комплект, а на руках у нее уже есть один.
Если я ее заберу отсюда,… это приведет ее к смерти.
Одна только мысль об этом – мучительная агония. И мне вспоминается суровое лицо Вэктала, и его напоминание о том, что относительно Хар-лоу решения принимает он, даже если они совсем не то, чего хочется мне.
Ради того, чтобы спасти свою пару, я могу ее потерять.
Держа ее за руку, я прижимаюсь губами к ее коже, терзаясь болью от одной мысли об этом. До встречи с ней моя жизнь была ни чем иным как воплощением одиночества. Как подумаю, что потеряю мою сладкую пару?
Это убьет меня.
ХАРЛОУ
Когда я просыпаюсь, возле меня пристроилось большое, теплое тело, и впервые, кажется, за целую вечность, у меня не болит бок. Я открываю глаза, и перед всем взором предстает незнакомый потолок, и тогда я прикасаюсь к своему животу, чтобы убедиться, что мой ребенок все еще там. Под моим прикосновением он шевелится, и это успокаивает меня, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на мою пару.
Рух спит, и, похоже, не осознает, что я уже не сплю и просто смотрю на него, наслаждаясь его умиротворенным во сне выражением лица. Его пальцы переплетены с моими, и он прижался к скалистой стене, которая не выглядит такой уж удобной. Тем временем я лежу в изобилии мягких шкур и чувствую себя отлично. Я шевелю пальцами ног, еще не желая вставать и встречать новый день.
Слышится отдаленный тихий гул голосов, одновременно такой знакомый и в то же время такой чуждый. Прошел уже год с тех пор, как меня будили звуки, погруженного в сон племени. Эти звуки такие странно… громкие. Я рассеянно сжимаю руку Руха. Моему бедненькому отшельнику наверняка непросто здесь находиться. Находясь рядом со мной, он подвергается мощнейшему стрессу. А находиться в окружении племени, состоящего из сорока с лишним? Должно быть, это сводит его с ума. При этой мысли меня охватывает приступ гнетущей вины.
К моему уху прижимаются губы, и я чувствую, к моей мочке уха прикасается шершавый язык.
– Ты проснулась, – говорит Рух хриплым и сонным голосом.
Я подбираюсь к нему поближе – ну, по крайней мере, настолько близко, насколько позволяет мое неуклюжее тело.
– Хорошо выспался?
– Нет.
Моя пара, как всегда, честен. Эх.
– Вокруг слишком много народу?
– Они повсюду, – говорит он хрипло. Его пальцы ласкают мою щеку. – Странно, что они не натыкаются друг на друга и не спотыкаются.
Я начинаю хихикать.
– Все не так уж и плохо, но мне кажется, что совсем скоро я буду готова вернуться домой.
Рух молчит. Он целует меня в висок и, встав, отступает от постели.
– Пойду, разбужу целительницу.
– Не надо, со мной все в порядке, – возражаю я, но в другом конце уютной пещеры Мэйлак уже поднимается из своей постели. Она окидывает меня сонной улыбкой и приводит на себе в порядок кожаную одежду, расправляя ее на своем округлом, выпуклом животе. Так странно видеть ее год спустя, и с виду она на сроке не большем, чем когда я видела ее в последний раз. Я искренне надеюсь, что мне не надо будет вынашивать своего ребенка целые три года, как ша-кхай. Не уверена, смогу ли я выдержать оставаться беременной и такой раздутой значительно дольше.
– Как ты себя чувствуешь, Харлоу? – спрашивает Мэйлак.
Рух опускается на корточки рядом с моей постелью, как будто охраняет меня. Я приподнимаюсь, чтобы сесть, и моя пара тут же здесь, поправляет шкуры и все приспосабливает, пытаясь сделать так, чтобы мне было более удобно.
– Может, тебе нужно подложить под спину побольше? Мне принести тебе еще шкур?
– Мне и так хорошо, – отвечаю я ему. – Правда.
Встревоженное выражение не покидает его лицо, и я разрываюсь между раздражением и сочувствием. Я напоминаю себе, что для Руха все это в новинку. Он не знает, что такое лежать в больничной койке.
А я? Я знаю слишком хорошо. Правда, сейчас все по-другому. Я убеждаю себя в этом, пока усаживаюсь, улыбаясь целительнице храброй улыбкой.
Выражение лица Мэйлак спокойное, когда, согнув ноги в коленях, она присаживается возле меня.
– Рух, ты знаешь то зеленое трехлистное растение? Когда растираешь эти листья, они еще испускают отвратительный запах, похожий на вонь протухшего мяса трехдневной давности.
Он резко кивает ей головой.
– Можешь сходить и принести несколько? Из них получается крепкий, полезный для комплекта чай, и наиболее эффективен он свежим прямо с растения. Тут неподалеку есть кусты, – когда целительница смотрит на мою пару, ее взгляд излучает искренность.
Он оглядывается на меня, затем встает на ноги.
– Скоро вернусь.
Полная тишина до тех пор, пока он не покидает пещеру, и вот тогда Мэйлак поворачивается ко мне. Выражение ее лица ласковое, словно она извиняется.
– Должна тебя предупредить, что этот чай довольно ужасный, но он полезен.
– Ты ведь не просто пыталась вытащить его отсюда, чтобы он не… – на их языке не подберешь подходящие слова, чтобы выразить фразу «висеть над душой». – Эээ…, не мешал?
– И это тоже, – отвечает Мэйлак. Ее рука сжимает мою. – Вмешательство племени требуется?
Глядя на нее, я моргаю, не совсем понимая, что она имеет в виду. Вмешательство во что? И вдруг до меня доходит, что именно она имеет в виду – нужно ли, чтобы они вмешались и заставили Руха убраться от меня подальше? Я начиню задыхаться и вырываю свою руку из ее.
– Что? Нет! Я люблю его.
– Я лишь хотела убедиться, что ты сама это выбрала. Мужчины, когда резонируют, как правило, не склонны проявлять благоразумие, – она улыбается, чтобы смягчить колкость своих слов. – Я вовсе не хотела тебя оскорбить, но я должна была узнать. Его отец…
– Я знаю про его отца, – огрызаюсь я, все еще не в силах прийти в себя. Неужели они все думают, что это какой-то бредовый Стокгольмский синдром? Что только потому Рух кажется преданным и заботливым, что он вышиб мне из головы все мозги? Я люблю его. Возможно, поначалу я его и боялась, но это объясняется тем, что он понятия не имел, как вести себя с людьми. Он сильно изменился, и я не могу желать более внимательного, заботливого, забавного, сообразительного, красивого, умного пару. Знаю, что повела себя грубо с Мэйлак, которая себя так измотала, стараясь исцелить меня, но я все равно обижена. – Извини, что сорвалась. Просто чувствую необходимость защищать его.
