Текст книги "Мой варвар (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Кивнув головой, она стягивает с моего живота одеяло, снова вся в делах.

– Я так и думала, но все-таки должна была спросить. Порой трудно определить, – ее пальцы касаются к боку моего живота, и она смотрит на меня. – Сегодня здесь ничего не болит?

Я мотаю головой. Впервые, кажется, за целую вечность, ноющая боль в моем боку прошла.

– Нет. Сейчас все хорошо.

Она кивает.

– Твой ребенок здоров, но твое тело изо всех сил пытается обеспечить ему достаточное питание. Есть такая… штука, которую создает тело, когда комплект выходит из матери. Мы называем ее «мясом жизни».

Ну, это звучит грубо. У меня внутри растет ребенок и «мясо жизни».

– Плацента?

– Она не кормит твой комплект, как следует. Твой ребенок родиться раньше времени.

Потянувшись к животу, я поглаживаю его.

– А это плохо?

– Вовсе нет. Это всего лишь означает, что ты останешься здесь, с нами, еще какое-то время.

Я расслабляюсь.

– Я уже готова закруглиться с этой беременностью.

Мэйлак улыбается, показывая свои острые зубы.

– Я отлично знаю это чувство. Но тебе придется ждать этого не очень долго.

Дождаться не могу.

***

Вся следующая неделя тянется медленно.

Я сплю много, благодаря ребенку и лечению Мэйлак. Так как я ограничена пещерами, когда нет посетителей, заняться тут особо нечем. И, поскольку моя пара нервничает из-за того, что находится среди всей этой толпы, я вынуждена заниматься отпугиванием многих посетителей, даже самых искренних из них.

Многое изменилось в племени с тех пор, как я была здесь последний раз. Они разделились на две пещеры, причем одна из групп живет в сети Южных пещер. Кайра с Аехако живут там, как и большинство незамужних женщин и мужчин. Тиффани, Джоси и Клэр – единственные девушки, которые еще не спарились, и поэтому они тоже живут там. Главная пещера полна пар, ждущих малышей, поскольку они должны находиться рядом с целительницей.

Мы с Рухом удобно устроились в пещере, которая используется для хранения мяса, и все заходят, чтобы принести нам дополнительные шкуры, еще еды и даже детскую одежду. Моей паре, вне всякого сомнения, совсем не по душе, когда заявляются визитеры, и он проводит много времени с Рáхошем на охоте. Эти двое каждое утро на рассвете уходят и делают все возможное для того, чтобы обеспечить племя мясом. Рух признался мне, что чувствует себя обязанным Мэйлак за ее помощь, и поэтому он охотится не только для нас, но и для нее и ее семьи. Ну, я лично думаю, что во многом это связано со снятием стресса, и я рада, что Рáхош отправляется вместе с ним. Каждый раз, когда Рух оставляет меня, я схожу с ума от мучительного страха, что он больше не вернется. Что он просто встанет и уйдет, решив, что жизнь в одиночестве менее хлопотно, чем с беременной парой и обитателями пещер, которые постоянно маячат перед глазами.

По крайней мере, Рáхош вместе с ним. Лиз приходит каждый день составлять мне компанию и ворчит, что теперь, когда я прикована к этой пещере, он хочет, чтобы она оставалась рядом со мной. Она считает, что он просто хочет, чтобы она сидела в пещерах, потому что переживает, что ее ждет моя участь. Хотела бы я указать, что вряд ли у нее был рак мозга, но тогда бы открылся мой секрет, а я не хочу, чтобы остальные стали странно со мной себя вести.

Однажды из южных пещер заглядывали Аехако c Хэйденом, и я очень рада была увидеть, что они оба выглядят такими здоровыми. Это утихомиривает мое затянувшееся чувство вины, особенно когда Аехако обнимает меня в медвежьи объятия и рассказывает мне все о беременности Кайры и о том, как они счастливы.

Проходят дни, а малыш на свет все еще не появляется.

Я начинаю расслабляться, потому что чувствуешь себя гораздо лучше. Бесконечно ноющая боль в моем боку прошла, и я больше не чувствую себя напряженной до моих физических пределов. Подозреваю, что мой ребенок, скорее всего, родится не так уж скоро. У Джорджи срок больше, чем у меня, но она не подает никаких признаков, что в скором времени собирается рожать.

Поскольку среди нас многие на поздней стадии беременности, мы любим собираться возле бассейна для купания. Вода нагревается от одного из многочисленных горячих источников Не-Хота, и ее так приятно ощущать моими отекшими ступнями. Я рада видеть, что Марлен тоже страдает от отечности ног, и от этого я не так сильно чувствую себя, будто меня обделили по-крупному и вместо беременности мне досталось какое-то недоразумение.

Сегодня несколько человеческих девушек сидят у бассейна. Такое слегка инкубаторское ощущение, но потом я вспоминаю, что в племени практически нет женщин ша-кхай. Есть две женщины нашего возраста и две пожилые женщины. О, и Фарли, возрастом которая является земным эквивалентом подростка. Так что, думаю, что это нормально, если мы собираемся вместе.

Меган поднимает кожаный ремень, который плетет.

– Видишь? Не думайте, что умения девчонки-скаута не могут пригодится. Кто бы мог подумать, что свои навыки макраме в будущем я буду использовать в повседневной жизни?

С шумом выдохнув, Нора шевелит ногами в воде.

– Когда закончишь с этим, сделай мне такой же. У меня по этой части руки не из того места растут.

– У тебя? – Джорджи ногой брызгает немного воды в сторону Норы. – А ты видела мои попытки в шитье? Могу сбалансировать чековую книжку, как никто другой, и в считанные секунды подсчитать деньги в кассе. Но рукодельное дерьмо? Нисколечко.

Я сижу рядом с Меган, между ней и Стейси. Она пытается показывать нам, как плести макраме из полосок кожи в связанное узлами творение. Это кажется очень полезным, и я думаю о списке всего, что я могла бы сделать – слинг, в котором можно носить ребенка, и сумка Руха, которую он носит через плечо, выглядит так, будто она вот-вот распадется на куски, так сильно та изношена. Проклятие, я могла бы сплести даже бюстгальтер, потому что сейчас? Мои груди болят аж до чертиков, а кожаный бандаж, который я ношу обмотанным вокруг них, имеет тенденцию соскальзывать.

Лиз сидит совсем рядом, укрепляет и затачивает остриё костяных стрел. Марлен сидит в компании, но она молчит, предпочитая слушать, пока другие болтают. Ариана спит в своей пещере, а мужчины охотятся, чтобы пополнить запасы. Во время прошлой «зимы», по-видимому, кладовая опустошена, и поэтому они очень напряженно работают, чтобы обеспечить, чтобы еды хватало для всех во время предстоящей зимы, когда снег накапливается настолько высоким, что порой полностью прикрывает вход в пещеру. У Лиз полно небылиц о том, какие это безумные объемы снега, и от них меня пробирает дрожь. Возле моря было холодно, но даже близко не так холодно.

Я сосредоточиваюсь на том, чтобы сплетать вместе полоски, как показывала мне Меган.

– Боюсь, ты будешь сильно разочарована, – говорю я ей. – Я тоже не разбираюсь в рукодельных делах. В стряпне, да. В технике? Да. В рукоделии? Нет.

Услышав это, Лиз поднимает на меня глаза.

– Ой, я и забыла. Твой папа был механиком, верно? – на мой кивок, она продолжает. – Кайра говорила, что до твоего исчезновения ты из старых запчастей корабля пыталась собрать несколько камнерезов. Как думаешь, у нас это может получиться? Вырезать еще несколько пещер? Южные, конечно, приличные, но мне здесь не хватает Тифф, Джоси, Кайры и Клэр.

– Наверное, – отвечаю я, связывая свои кожаные шнуры. Результат выглядит неправильным, и, огорченная этим, я сразу же принимаюсь снова их развязывать. – Мне так и не дали тогда закончить дело. Произошло… кое-что.

– Ага, мы в курсе, – встревает Нора. – Произошел Рух.

Джорджи хлопает ее по руке.

– Будь вежливой.

– Это было вежливо!

Джорджи, подняв голову, смотрит на меня.

– К слову о Рухе, вы с ним уже обсуждали имя для малыша?

Я завязываю шнуры в узел, а Меган немедленно вытаскивает их из моих рук и принимается их переделывать. Пожалуй, мне придется просто попросить Меган сделать для меня слинг вместо того, чтобы делать его самой. К сожалению, рукоделие совершенно не мое.

– Нет, мы как-то не думали об этом. Мне казалось, что для этого будет уйма времени. А потом, ну… произошло кое-что другое.

Кое-что другое, типа, появление Лиз с Рáхошем, моей болезни, и… и… и…

– Мы немного говорили об этом, и многие из нас решили использовать способ Бранджелины, – говорит Джорджи. – Объединить наши имена с именами наших пар, так как эти младенцы станут первыми в своем роде.

– Да, было бы довольно странно иметь рогатого ребенка по имени «Джо» или «Билли», когда всех остальных зовут, например, Рáхош и Вэктал, – добавляет Лиз.

– Так значит,… у Джорджи с Вэкталом будет… Джорджэл? Или Векти?

Джорджи корчит рожицу.

– Мы уже придумали имя, и оно не такое ужасное, как эти.

– Да ладно тебе. Могло быть и хуже, – Лиз кривит губы. – Это могли бы быть имена Рáхоша с Вэкталом, которые нужно было бы соединить. Имя их ребенка могло бы быть… Ректал.

Пещера взрывается смехом, и в течение следующих нескольких минут мы чуть не лопаемся от смеха, составляя жуткие сочетания имен. Лиз шутит, что их ребенка будут звать Хо-шизом, а Кайры с Аехако назовут Крэк-хо, и мы все вновь срываемся.

– Хватит, хватит! – выкрикивает Нора, хватая ртом воздух, вцепившись в свои бока, и бешено хохоча. – Хотите, чтобы я описалась?

– Тебе легко говорить, – вмешивается Стейси, вытирая с глаз слезы. – Прошлой ночью, когда мы с Пашовом лежали в постели, мы с ним именно это обсуждали. Он сказал, что считает, что нашего ребенка следует назвать Шови. От Стейс-и и Па-шов.

– Шо-о-ови! – протяжным воем испускает Лиз. – Боже, это даже еще ужаснее!

– Девочки, вы можете наконец-то заткнуться! – орет нам Ариана из своей пещеры. – У меня кошмарно болит голова!

Мы успокаиваемся, но несколько смешков все равно у нас ускользают. Я так сильно развеселилась, что у меня аж лицо болит. Я скучала по таким моментам, как сейчас, пока оставалась наедине с Рухом. Пещера на берегу моря очень тихая, чудесная и просторная…. но и очень одинокая.

Но если бы все произошло не так, как сложилось, у меня не было бы моего Руха и я не ждала бы своего ребенка. Я похлопываю по животу, и ребенок пинает мне в ответ. Мне очень нравится, как все обернулось.

– Итак, как поживает Кайра? – спрашиваю я. – Она в другой пещере, верно?

Джорджи кивает головой, рассеянно потирая живот.

– У нее все отлично. Она чертовски счастлива с Аехако. Никогда еще не видела кого-то, кто все время улыбается, я серьезно. Я так рада это видеть.

Я не знаю Кайру, так же, как Джорджи и Лиз, но я рада это слышать.

– А Клэр?

Нора морщит нос.

– Она переехала с этим напористым Беком.

– О, так они резонируют?

– Ну, я такого не говорила, – поправляет меня Нора. – Он всерьез настроен сделать ее своей парой, так что просто уволок ее с собой. Он жутко властный. Никому он не нравится.

– Возможно, он хорош в постели, – вставляет Марлен.

Стейси снова начинает хихикать.

Марлен пожимает плечами.

– Может и так. Это не худшая из причин завести себе пару.

Джорджи выглядит не совсем убежденной. Она снова оглядывается на меня.

– У Тиффани, разумеется, потрясающий успех. В последний раз, когда я ее видела, у нее было три парня, которые плясали под ее дудочку. Она никогда не отдает предпочтение кому-то одному. Просто позволяет всем троим обращать на нее внимание. Еще они дарят ей всевозможные подарки. Девочка тут неплохо устроилась. Ей не нужно охотиться и делать ничего не нужно. Может целыми днями валяться в постели…

– Прямо как Ариана, – шепчет Нора.

Стейси толкает ее локтем.

– …но ты же знаешь, что это совсем так, как с Тифф, – продолжает Джорджи. – Уверена, она обожает эту «суровую жизнь дикарем» хрень. В последний раз, когда я посещала их пещеру? Она сказала мне, что копит свою мочу, потому что прочитала в какой-то книжке, что из мочи выходит хороший отвердитель для кожевенных изделий, – она морщит нос.

– Напоминайте мне, чтобы я не просила ее сшить для меня чего-нибудь их одежды, – бормочу я.

Стейси снова хихикает.

Острая судорога пронзает мой живот, и из-за неудобного положения я смещаюсь на своем месте. Приспосабливаясь к беременности, я привыкла ко всяким судорогам и спазмам в животе, но эта была особенно острой. Я едва обращаю внимание на разговор, в то время как Джорджи рассказывает о Джоси и о том, как она с Хэйденом по-прежнему терпеть друг друга не могут, и наблюдать за тем, как они препираются, – неиссякаемый источник развлечения для племени. Когда Джорджи говорит, она смотрит на меня, и я улыбаюсь, но больше всего мне хочется подняться, чтобы прошла эта судорога.

– Ну?

Я оглядываюсь на Джорджи. Я пропустила то, о чем она говорила.

– Ммм?

– Я спросила, собираешься ли ты остаться с племенем или уйдешь, когда Рух будет уходить?

Застыв от шока, я пялюсь на нее.

– Он уходит?

Выражение ее лица становится обеспокоенным.

– Он сказал Вэкталу, что не намерен здесь оставаться.

Я не знаю, что сказать. Рух ничего со мной не обсуждал. На самом деле каждый раз, когда я поднимаю вопрос о нашем возвращении в пещеру на берегу моря, он меняет тему. Меня наполняет ужас. Он… он собирается бросить меня здесь? А я-то думала, что он любит меня.

– Я не знаю, – шепчу я Джорджи.

Она тянется ко мне и сжимает мою руку.

– Видимо, эту тему вы еще не обсуждали.

Эту тему мы еще не обсуждали, потому что моя пара избегает этого разговора. Рассеянно кивнув головой, я снова потираю свой судорогой сведенный живот.

Пока Джорджи смотрит на меня, на ее лице появляется странное выражение.

– Эээ…, Харлоу?

Боже, а теперь-то что?

– Да?

– Похоже, у тебя отошли воды.

Часть 10

РУХ

Я не перестану бежать, пока не вернусь в племенные пещеры. Не имеет значения, что мне приходится бежать часы напролет, пересекая заснеженные холмы. Все, что имеет значение, это Хар-лоу. Я не могу перестать думать о том, как ужасно у меня выворачивало нутро, когда один из охотников поднялся на склон холма и направился прямо к нам с Рáхошем, в то время когда мы охотились на стадо двисти. Он распугал нашу добычу, и Рáхош рычал на него… до тех пор, пока мы не узнали причину, по которой он разыскивал нас.

Хар-лоу рожает.

Рáхош остался с измотанным охотником, который проделал долгий путь, чтобы найти нас, а я помчался обратно в одиночку. В моей голове проносятся все те часы, что прошли с тех пор, как они отправили гонца. Моя Хар-лоу страдает от боли? С комплектом все хорошо? Что-то пошло не так, и это вызвало у нее роды сегодня? Тысяча страхов налегают на меня до тех пор, пока я уже не могу дышать.

Но я все равно мчусь вперед.

Меня пронзает облегчение, когда в поле зрения появляется скалистый утес, где находятся племенные пещеры. Я мчусь еще быстрее, поскольку конец пути уже близок.

Несколько мгновений спустя на скользкой поверхности меня заносит, и я, скользя, влетаю в пещеру, отшвырнув свою сумку в сторону. В пещерах околачивается толпа народа, но я, не обращая на них внимания, направляюсь прямо к моей пещере. Занавеска задернута, а прямо снаружи вышагивает Вэктал с обеспокоенным выражением лица. Пройдя мимо него, я врываюсь в свою пещеру.

Хар-лоу там, сидит на одеялах. Джорджи, пара вождя, рядом с ней, держит ее за руку. Мэйлак находится с другой стороны от нее, и выражение ее лица такое спокойное, что моя паника несколько утихает.

В тот момент, когда Хар-лоу видит меня, она кричит.

– Рух!

Она отпускает руку Джорджи и тянется ко мне.

– Я здесь, моя пара, – когда Джорджи встает, я подхожу к Хар-лоу и убираю вспотевшие волосы с ее гладкого лба. – Все в порядке.

Она часто и тяжело дышит, а ее рука крепко сжимает мою, ее ногти впиваются в мою кожу.

– Ты тоже весь вспотел. Ты что, весь путь бежал?

– Весь путь, – соглашаюсь я.

В ответ на это она смеется, а мгновение спустя ее смех превращается в стон. Ее лицо морщится, и она сжимает мою руку так сильно, что кажется, что сейчас она сломает кости.

– Что происходит? – я рычу на целительницу. – Почему ей больно?

Мэйлак, нахмурившись, смотрит на меня.

– Так и должно быть, Рух.

– Схват-ки, – добавляет Хар-лоу между вдохами. – Сейчас они наступают очень быстро.

Я прижимаюсь губами к ее руке.

– Скажи, как мне заставить их прекратиться?

Хар-лоу пялится на меня в замешательстве.

– Ты страдаешь от боли, – объясняю я. – Я хочу это прекратить.

– Тогда вытащи из меня этого ребенка!

Я поднимаю взгляд на целительницу.

– Как мне это сделать?

Я чувствую себя беспомощным.

Мэйлак только качает головой.

– Комплект сам по себе выйдет. Просто держи ее за руку и поддерживай ее. Ничем больше помочь ты не можешь.

Такое облегчение, что ничего не пропускаю, но в то же время мне ненавистно, что не могу избавить свою пару от боли.

– Можно мне воды, пожалуйста? – спрашивает Хар-лоу спустя мгновение.

Я киваю головой и как безумный несусь за своим кожаным мешком с водой. Он пустой, и я, спотыкаясь, вылетаю из пещеры в поисках другого.

– Воды! – реву я Вэкталу и Джорджи, до сих пор находящихся около пещеры.

Вэктал молча вручает мне кожаный мешок с водой. К счастью, он не улыбается, иначе я мог бы поддать ему пинка. Я вырываю его из его рук и бегу обратно в пещеру, закрыв занавес.

Когда я возвращаюсь в пещеру, вижу, что Мэйлак помогает Хар-лоу подняться в полусогнутом положении. Впервые я замечаю, что моя пара совершенно голая.

– Что вы делаете? – спрашиваю я. Она что, встает? Она не может вставать. Она же рожает наш комплект.

– Ребенок на подходе, – сообщает Мэйлак. – Она занимает нужное положение.

Сжимая в руках кожаный мешок с водой, я беспомощно смотрю, как целительница учит ее пройти через это. Целительница массирует плечи Хар-лоу и шепчет ободряющие слова. Моя пара стонет, и в то время как я смотрю, она тужится, а ее руки на каменном полу пещеры сжимаются в кулаки. Мэйлак подкладывает между ног Хар-лоу шкуры.

– Он идет. Тужься сильнее.

Хар-лоу испускает вопль, мышцы ее шеи напрягаются, а я сжимаю кожаный мешок с водой так сильно, что вода из него проливается через края. Такое впечатление, что она в жуткой болезненной агонии. При одном ее виде я чувствую себя совершенно беспомощным. Я остаюсь застывшим на месте, тогда как целительница тянется между согнутых ног моей пары и что-то извлекает.

Мгновение спустя комплект издает крик, заливаясь сверх громким плачем на всю нашу пещеру.

Хар-лоу тяжело и часто дышит и в то же время смеется, а по ее лицу ручьем стекают слезы. Она поднимает на меня взгляд, уставший и одновременно счастливый.

Мэйлак перерезает пуповину, укутывает ребенка в шкуру, а затем протягивает его мне.

– Подержи своего сына, пока я тут закончу с мамой.

Моего сына?

В глубоком оцепенении я делаю шаг вперед, выронив из рук кожаный мешок с водой. Спустя мгновение младенец уже впихнут мне в руки, после чего Мэйлак возвращается к Хар-лоу. В изумлении я пялюсь на сверток, который держу.

Он такой… крошечный. Такой маленький. Лицо маленькое и сморщенное, лоб с двумя маленькими бугорками, которые однажды обратятся в рога. Его носик маленький и гладкий, как у Хар-лоу, но на лбу видны метки наростов, такие же, как у меня. А цвет кожи у него бледно-бледно-синий – нечто среднее между мной и моей сладкой Хар-лоу. Он абсолютно лысый, и, мысленно разрываясь, я не могу определиться, то ли он – самое уродливое, самое слабое существо, которое я когда-либо видел… то ли самое прекрасное.

Я разворачиваю его, потому что хочу осмотреть его всего. Я должен знать, что он в порядке, что он здоров… он же такой маленький. В тот момент, когда я его разворачиваю, он начинает вопить еще громче. Я разглядываю его крошечное тельце. Тощие ножки молотят, а его крошечный хвостик гневно стегается. Перерезанная пуповина, обмякшая на его округлом животике, все еще кровоточит. Его ручонки тянутся, как будто в поисках чего-то, и я даю ему палец, за что ухватиться. Он цепляется в него, и я замечаю, что захват его ладони трехпалый, как у меня. Даже его крошечный член имеет шпору.

Мой сын.

Я мельком вижу его глаза, сморщенные щели, которые крепко зажмурены, поскольку он вопит. Они темные, в них нет ни единой синей искры жизни. Это меня беспокоит. Его размер меня тоже беспокоит. Он такой маленький, что умещается на моей ладони. Я в восторге от него, но и в ужасе. Моя Хар-лоу произвела это крошечное существо на свет, дав ему жизнь, и теперь я просто обязан обеспечить, чтобы он был в безопасности и сыт. Меня наполняет прилив сильнейшего покровительства и защиты, и я снова плотно заворачиваю ребенка в шкуру и прижимаю его к своей груди.

Я сделаю ради него все. Все, что угодно. От волнения я задыхаюсь, мне трудно дышать. Внутри меня сражаются беспомощность, радость, страх и абсолютное счастье. Именно это чувствовал мой отец, когда я родился? Будто он может уничтожить все, что встанет между ним и его ребенком?

Именно поэтому он так отчаянно пытался не подпускать меня к остальным?

Но… тогда, зачем избавляться от Рáхоша, передав его им? Впервые я по-настоящему понимаю чувства предательства и боль Рáхоша. Я прижимаю своего сына к груди и молча обещаю, что сделаю все возможное, чтобы он был счастлив.

Хар-лоу снова издает стон, и когда я поднимаю взгляд, вижу, что она укладывается обратно в шкуры. Рядом с ней Мэйлак аккуратно сворачивает родильную шкуру в сверток. Хар-лоу, уставшая и вспотевшая, улыбается мне.

– Могу я его увидеть? Он здоров?

– Он… прекрасен, – отвечаю я ей сдавленным голосом. – Он нечто среднее между нами обоими.

Она вытягивает вперед руки, и я становлюсь на колени, чтобы осторожно передать ей моего сына. Нашего сына. Нашего ребенка. Мое сердце переполняется чувствами. Я никогда не чувствовал себя таким счастливым… и столь жуткий страх, что все это может быть у меня отнято.

Лишь увидев его, глаза Хар-лоу тут же широко распахиваются, и тогда она начинает плакать.

– Он такой красивый.

Я начинаю хихикать.

– Да нет, не красивый. Он весь сморщенный.

Не поднимая глаз от комплекта, она хлопает меня по руке.

– Умолкни. Мне кажется, волосы у него будут рыжие. Только представь себе синенького малыша с рыжими волосами? Просто жуть. Но он само совершенство.

Она проводит рукой по маленькой головке, крошечным бугоркам рогов, его носику и щечкам. В ответ на ее прикосновения малыш поворачивается лицом к ее груди. Она подстраивает его к себе, и слезы из ее глаз начинают литься еще больше, когда ребенок начинает сосать. Крошечный ротик припадает к ее соску, и ребенок успокаивается.

Я мог бы наблюдать за ними вечно.

– Возьми это, – велит мне Мэйлак, вручая сверток родильной шкуры. – Иди и закопай это как можно дальше от пещер.

Я киваю головой, взглянув на свою пару. Глаза Хар-лоу, когда она смотрит на меня, полны тревоги.

– Что случилось?

– Ты… ты вернешься? – новые слезы текут из ее глаз. – К нам?

Слышать боль в ее голосе – все равно, что нож, всаженный в мое сердце. Почему она сомневается во мне? И как ей только могло прийти в голову, что я брошу ее и моего ребенка – моего сына – в такой момент?

Но тогда я вспоминаю, что снаружи в главной пещере ждет Вэктал. И еще я вспоминаю, что моя Хар-лоу должна остаться здесь, чтобы у нее была возможность оставаться здоровой. И мое счастье разбивается вдребезги. Если я останусь с ними здесь, мне придется идти вразрез со всем, чему учил меня отец. И все-таки, как же я могу от них отказаться? Они – мое сердце, нечто большее, чем кхай, который вибрирует в моей груди всякий раз, когда она рядом.

Я медленно киваю головой.

– Вернусь.

Мне хочется добавить еще что-нибудь, но в огромных глазах Хар-лоу столько тревог и чувств, что я не в силах говорить. Я прижимаю к груди сверток окровавленных шкур и покидаю пещеру. Мы поговорим, когда я смогу мыслить ясно.

Вэктал ждет тот момент, когда я выйду из пещеры. Я прохожу мимо него, не желая разговаривать, но он идет бок-о-бок со мной, как только я выхожу из пещеры.

– Ну? – спрашивает он, когда я, сохраняя молчание, выхожу в снег. – Ребенок здоров?

Я киваю головой. Почему-то я рад, что первый вопрос, который он задает, касается здоровья ребенка.

Он облегченно выдыхает и хлопает меня по плечу, как будто мы друзья. Я напрягаюсь, но молчу. Хар-лоу должна оставаться с этими людьми любой ценой, поэтому я не могу на него рычать.

– А Харлоу? Она в порядке?

– Она устала, в порядке.

– Ребенок – девочка или мальчик?

– Мальчик.

– А выглядит он, как люди? – рыком спрашивает он.

Я думаю о комплекте. Я держал его в своих руках лишь несколько секунд, и уже хочу бежать обратно и снова его обнять. Хочу пристально рассмотреть, пересчитать его пальчики на руках и ногах и проверить его еще раз, чтобы убедиться, что он цел и невредим.

– Он похож на нас обоих, и на меня, и на Хар-лоу, – я прерываюсь, вспомнив, что размер ребенка не больше моей ладони. – Он очень маленький. Очень маленький.

И у него темные глаза.

Вэктал издает звук похожий, как будто он обеспокоен.

– Мы должны как можно быстрее заполучить для него его кхай. Сейчас без его защиты он очень уязвим.

Я с трудом глотаю и киваю головой. Так далеко вперед я даже и не задумывался, но он прав. Ребенку нужен кхай, иначе он за несколько дней ослабеет и умрет. Ужас сковывает мою душу. Моя мать погибла во время охоты за кхаем сразу же после моего рождения. А если я не смогу в одиночку убить са-кoхчк?

Мне нужна помощь племени. Мне не по силам справиться с этим в одиночку. Хар-лоу чрезвычайно слаба, и я не могу просить ее помочь мне в охоте на одного из них. Она должна отдыхать, а не заниматься охотой.

Уже не первый раз меня переполняет беспомощный гнев по отношению к моему умершему отцу. Как он смел требовать нечто подобное от моей, только что меня родившей матери? Неужели его гордость была столь огромной, что он отказывался иметь каких-либо дел с племенем, и поэтому он пожертвовал ее жизнью? Неужели они такие ужасные? Неужели они все же меня обманывают своей готовностью помочь?

Вэктал снова хлопает меня по спине.

– Я отправлю самых быстрых охотников выследить одного из са-кохчк.

Неповоротливые гиганты могут быть где угодно. Я останавливаюсь и оглядываюсь на вождя.

– А моя пара и комплект? Как они туда доберутся? Хар-лоу слишком слаба, чтобы ходить.

Он кивает головой, как будто предвидев это.

– У Рáхоша есть сани, которые он использует во время охоты с Лииз. Мы воспользуемся ими, чтобы забрать с собой Хар-лоу с ребенком.

Что бы я делал без помощи племени? Даже если мне не по душе Вэктал, он рискует жизнями своих людей, чтобы помочь мне с Хар-лоу.

Теперь я уже не знаю, что и думать. Все, что я знаю, так это то, что я должен быстро закопать свой сверток и вернуться обратно к своей паре.

ХАРЛОУ

Я сплю несколько часов, и мои сны беспокойные и странные. Я просыпаюсь от звуков рыдающего ребенка, и достаточно мгновения дезориентации – и утечки у меня грудного молока – чтобы напомнить себе, что это мой ребенок. Ооо! Усевшись, я протягиваю руки в корзину, что стоит рядом с моей постелью, и беру младенца на руки. Кожаная пеленка вокруг его попки мокрая, поэтому я ее меняю, горячо мечтая об одноразовых подгузниках. Полагаю, мне просто придется стать настоящим экспертом по стирке кожи. Я беру малыша на руки и прикладываю его к своей груди.

Маленький розовый, как бутончик, ротик тут же ищет мой сосок, и он присасывается к нему.

Боже, какой же он красавчик. В изумлении и переполненная чувствами, я наблюдаю, как он кормится грудью. Он вылитый Рух, но в нем хватает и моих черт. Сочетание инопланетной внешности Руха с моей человеческой должна была бы сформировать ужасную смесь, однако малыш просто чудесный, и мне кажется, он обещает быть красивее любого ребенка, которого мне доводилось видеть. Правда, вполне возможно, что это во мне говорит материнская гордость.

Единственное, что меня беспокоит, так это его размер. Он совсем не пухленький. Он длинный, но ножки у него худенькие, а пузику следует быть более округлым. Слишком уж быстро он перестает есть и снова засыпает, а мне так и хочется его разбудить и заставить его проглотить еще. Я переживаю, что он не получает достаточно пищи.

Кожаный занавес над входом в пещеру раздвигается, и входит Рух, такой высокий и красивый, и такой замечательный, что все мое тело аж горит от любви. Он принес с собой маленькую миску тушеного мяса Лиз и кожаный мешок с водой. Я проголодалась, но я пока еще не готова отпустить ребенка. Я провожу пальцами по его крошечной головке. Прощупывается слабый пушок, но он слишком бледный, чтобы понять, какого он цвета. Очень надеюсь, что у него роскошные, густые черные локоны Руха, а не мои жиденькие рыжие волосы. Вообще-то, если бы он целиком и полностью был похож на своего папу, я была бы на седьмом небе.

– Ты плачешь, – констатирует Рух мгновение спустя. – У тебя что-нибудь болит?

У меня болит все, а вполне конкретные части после родов чувствуются довольно-таки паршиво, но я как-то об этом даже не задумываюсь. Тут у меня сладкий пупсик, занимающий абсолютно все мое внимание.

– У меня? – тыльной стороной руки я провожу по щекам и, как оказывается, я плачу. – Просто расчувствовалась, наверное. Я… никогда не смела надеяться, что у меня все это будет.

Я смотрю на него и понимаю, что это правда. Я никогда не смела надеяться, что у меня появится такая шикарная пара, который меня любит, и ребенок. Семья. Что-нибудь в этом роде. До того, как инопланетяне схватили меня, доставив на свой космический корабль? Мои дни были сочтены.

– Из-за проблем с головой?

Я застываю, услышав его слова.

– Моей головой?

Он медленно кивает головой, пристально вглядываясь в меня.

– Целительница сказала, что твой кхай работал на износ из-за проблемы в твоей голове в прошлом. Это одна из причин, почему ты с таким трудом вынашивала комплект. Твой кхай устал.

Ооо. Медленно кивнув головой, я провожу пальцами по щечке спящего малыша. Я произношу слова нараспев тихим голосом, чтобы он уснул.

– У меня в голове что-то росло, чего там не должно было быть. В течение пару месяцев оно бы убило меня. Я была смертельно больна. У меня не было ни единого шанса на выживание.

– Ты никогда мне об этом не рассказывала.

– Когда я общалась с космическим кораблем старейшин, он сообщил, что я уже исцелена. Я и не думала, что это по-прежнему может оставаться серьезной проблемой, – я продолжаю гладить мягкую щечку ребенка. И, разумеется, я никогда не думала, что стану мамой.

– Это значит, что ты должна остаться здесь, Хар-лоу, – говорит он слабым голосом, полным отчаяния. – Я не могу забрать тебя отсюда, не тогда, когда ты должна находиться рядом с целительницей. Что делать, если твой кхай снова устанет?

– Ладно, – я вспоминаю нашу пещеру на берегу моря, и мне становится немного грустно. Мне там нравилось, но в нашей нынешней пещере уютно, и здесь вокруг так много народа, которые с радостью придут на помощь. – Но, Рух, мне казалось, что тебе здесь не нравится.