Текст книги "Мой варвар (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Двисти пушистые и косматые зверушки и из них можно сделать не такое уж и большое, но теплое одеяло.

Глядя на меня, он обнажает зубы, имитируя мою улыбку. А потом он направляется к зверю, чтобы начать его разделывать.

Я останавливаю его, потому что, если это будет нечто наподобие вчерашнего «праздника» мясника, от зверя не останется шкуры для обработки.

– Нет! Подожди!

– Нет? – нахмурившись, Рух смотрит на меня.

С помощью жестов и активно показывая на свою одежду, я заставляю его понять, что мне нужна эта шкура. Я сажусь рядом с ним, и в течение следующего часа мы разбираемся с тем, как содрать шкуру с этого зверя. К тому моменту, когда настает время поесть, мы оба измазаны кровью и воняем, тем не менее, я довольна, потому что у меня теперь есть большая, практически целая шкура для обработки. Я еще не знаю, на что ее пущу, но что-нибудь придумаю.

Вместо того чтобы выбросить излишки мяса, я насаживаю их на несколько костей, что подлиннее, и копчу над огнем. Рух наблюдает за мной, а затем предлагает мне свой кожаный мешок с водой.

Я улыбаюсь ему и делаю глоток. Я уже устала, а казалось, что день только начался. Столько всего еще нужно сделать, что на меня навалилось.

– Огонь, – говорит Рух, указывая на мой костер. Потом он указывает на меня. – Хар-лоу.

После этого он указывает на шкуру.

– Вода, – говорю я ему. Я лью немного на свою руку и мою кончики пальцев. – Вода.

– Вода, – повторяет он.

Это уже прогресс, и я широко улыбаюсь ему. У нас все получится. Мы просто должны узнать, что хочет другой.

Неделю спустя…

Я нюхаю свою подмышку и содрогаюсь.

– Запашок тот еще.

– Повтори? – произносит Рух с другого конца пещеры, в то время как скребет сырую шкуру.

Я отмахиваюсь от него.

– Я просто говорила сама с собой.

Я научила его слову «повтори», чтобы он мог попросить меня еще раз что-то повторить, но я не собираюсь во всех неприличных подробностях расписывать, как я воняю. Не тогда, когда сам он совершенно точно не тянет на благоухающий цветок.

Это была долгая неделя. Просто потому, что мне нравится подсчитывать дни, я делаю на стене еще одну черточку известняком. Семь рассветов и закатов каторжных работ. Семь дней свежевания шкур, копчения мяса, плетения корзин, и всяких других дел, какие я только могу придумать. Семь дней ухода за шкурами, полагаясь исключительно на свои ощущения, семь дней потных, кровавых, грубых работ и без единого реального шанса на ванну. Я с завистью вспоминаю большой подогреваемый бассейн, что в центре племенной пещеры. Я его больше никогда не увижу, а сейчас что-нибудь подобное кажется чертовски хорошей идеей.

Хотя Рух, по-моему, не возражает против моего запаха, но, в общем, он же… Рух. Понятия не имею, купался ли он когда-нибудь, и, конечно, он не обращает внимания на то, что я воняю. А самое печальное? Я уже начинаю привыкать к его запаху, благодаря тесному помещению. По ночам он приходит и ложится рядом со мной, и я с радостью цепляюсь за него, с грязной кожей и всем прочим, потому что он очень теплый, словно печь.

Мы также каждую ночь занимаемся петтингом и ласкаем друг друга до оргазма. Я более чем уверена, что это не нормально – мы даже не целовались – однако Рух вроде доволен, и, похоже, сдерживает мою вошь от полного срыва на мне. С каждым днем становится все труднее избегать безумное желание совокупляться, и теперь, когда Рух отправляется на охоту, мне приходится мастурбировать по несколько раз подряд, только чтобы облегчить эту боль.

Я чертовски измучена.

Вздохнув, костяным ножом я делаю очередное жесткое выскабливание в шкуре двисти, что прямо передо мной. Мой план в отношении одеял продвигается гладко. Еще неделя-другая, и у меня будет роскошная постель, полная грубо дубленных шкур, но, по крайней мере, будет тепло.

А потом я буду просто спать несколько дней подряд.

– Хар-лоу? – Рух приседает около меня на корточки и предлагает кожаный мешок с водой.

Благодарно улыбнувшись ему, я принимаю его. Не его вина, что я испытываю нужду, и мне требуется гораздо больше дерьма, чем ему.

– Я просто устала.

– Устала? – не понимая, повторяет он.

Я имитирую зевок и изображаю, что сплю.

– Устала. И грязная. Я хочу помыться, – на мгновение я задумываюсь, а потом поднимаю глаза на него. Все еще рановато и для Не-Хота довольно-таки солнечно. – Здесь где-то поблизости есть ручей? Вода? Чтобы помыться?

С возможной точностью я имитирую и медленно произношу слова до тех пор, пока он не ухватывает суть того, что я хочу.

Рух кивает головой и направляется, чтобы принести свои снегоступы, а потом идет за моей парой. Мы выходим наружу.

Он привязывает их к моим ногам, после этого свои собственные. Очень даже весело лицезреть голого варвара, бодренько бегающем вокруг, на котором нет ничего, за исключением обуви, но в последнее время снег прибывает все больше и больше. Я опасаюсь, что зима будет чертовски отстойной, так как все до этого говорили мне, что сейчас мягкий сезон.

А что, если, пока мы оба застряли здесь, в этой крошечной пещере, обрушится снежная буря? Не будет иметь значения, насколько мы грязные или вонючие – в конечном итоге я наброшусь на этого мужчину. Уяснила ли я это под влиянием разгара сильнейшего возбуждения? Воши нет дела до грязи.

Помыться, без сомнения, крайне необходимо. Должна признать, что я несколько заинтригована узнать, как Рух выглядит без всей этой въевшийся грязи.

Мы отправляемся наружу, и я прихватываю с собой мешок копченого, вяленого мяса, кожаный мешок с водой и нож. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть обращаться со снегоступами – снегоступы Руха представляют собой не что иное, как три больших зубца, оставляющие за собой в снегу следы, похожие на куриные. Мои сделаны из дюжины ребер или около того, и, когда я иду, то оставляю маленькие звездообразной формы следы. Они помогают – с ними легче идти, так как я не погружаюсь на два фута при каждом шаге.

Рух приводит меня в следующую долину. Совершенно ясно, что он мог бы идти быстрее, но он держится вблизи меня, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Посредством наших пантомимных общений я дала ему понять, что не брошу его, и, по-моему, с тех пор он доверяет мне немного больше. Теперь мы не похититель и пленница, а скорее… друзья. По крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться.

Я ловлю серный запах тухлых яиц еще до того, как вижу саму воду. Не-Хот пронизан горячими источниками, что заставляет меня считать, что самое ядро планеты сейсмически весьма активно. Что было бы чем-то ужасающим…, будь у меня выбор в том, чтобы жить здесь. А у меня его нет, так что я просто не думаю об этом. Впрочем, горячие источники очень приятны.

Рух ведет меня вниз к нему, и мы проходим мимо куста, покрытого ярко-красными ягодами. Я их узнаю и останавливаюсь, чтобы набрать пригоршню. Варвары используют их в качестве мыла и чтобы отгонять обитателей местных ручьев.

– Нет, – говорит Рух, увидев, что я собираю эти плоды. Он прикасается к своему языку и корчит лицо. – Хар-лоу, нет.

– Они не для того, чтобы их есть, – заявляю я ему. – Они для умывания. Сейчас увидишь.

Я бросаю их в мешок и следую за ним.

Мы приближаемся к ручью, и я вижу длинные тростники, похожие на бамбук, торчащие из воды возле берега. Джорджи с Лиз предупреждали меня о рыбе, которую они называют «рыбой-людоедом». Они притворяются растениями, и когда подходишь достаточно близко, начинается праздник пираний. Когда мы подбираемся к ручью поближе, Рух кладет руку мне на плечо и, присев на корточки, потирает подбородок, уставившись на поток. Совершенно очевидно, что он знает, что там опасно, и не понимает, что же делать дальше. Он хочет доставить мне удовольствие, а еще он не хочет, чтобы меня сожрали.

Неудивительно, что этот парень такой грязный. Меня начинает терзать душевные муки из-за этого бедного варвара.

– Смотри, – говорю я ему. Я хватаю горсть снега и, растерев несколько ягод, впечатываю их в снежный ком, после чего бросаю его вверх по течению. Уходит пару минут, и тогда тростники, один за другим, все больше и больше отдаляются вниз по течению до тех пор, пока не исчезают из виду. Рыбам-людоедам не нравятся эти плоды, и этот маленький фокус каждый раз срабатывает как по волшебству.

Рух вскрикивает, явно впечатленный.

– Ну же, быстрее! – говорю я ему. – Давай, пошли мыться.

Он настаивает на том, чтобы проверить воду, прежде чем я вообще войду в нее, так что, снимая с себя шкуры, я раздеваюсь и терпеливо выжидаю на берегу. Мне не терпится помыться. Я с удовольствием постирала бы и свою меховую одежду, но я не совсем уверена, каким образом стирать шкуры, к тому же, у меня нет ничего, во что переодеться. Им продеться пока оставаться грязными.

Когда Рух дает «добро», я на цыпочках вхожу в воду. Это просто рай. Полностью погрузившись в нее, я испускаю стон абсолютного удовольствия.

– То, что надо.

Я сразу же достаю с берега свой мешок и, сдавив несколько ягод, отдраиваю свою кожу и волосы.

Рух некоторое время наблюдает за мной, а затем входит в воду вслед за мной. Он явно проявляет нерешительность, и очевидно, что чувствует он себя слегка не в своей тарелке. Очевидно также и то, что он не знает, что ему дальше делать с моей совершенно обнаженной кожей, потому что продолжает протягивать руку, чтобы прикоснуться ко мне. Единственное время, когда мы обычно раздеваемся друг перед другом полностью, – это время сна, поскольку так легче делиться теплом, и поэтому его замешательство мне понятно.

– Давай отмываться, – говорю я и показываю ему, как раздавить ягоды и образовать немного пены. Я протягиваю ладонь и легонько натираю ему руку. – Тебе это понравится, поверь.

Он пялится вниз на грязные ручейки, стекающие по его коже. А потом смотрит на меня и потирает мою кожу. Она слегка грязная, но не так, как у него. Постепенно его осеняет понимание, и он начинает мыть свою кожу.

– Мыть.

– Вот именно, – заявляю я с энтузиазмом, отскребая его кожу вместе с ним. Я перемещаюсь ему за спину и начинаю ее скрести, уделяя особое внимание, чтобы проникнуть во все укромные местечки и наросты вдоль его позвоночника и рук. Вошь у меня в груди, стремительно вибрируя, просто безумствует. Я слышу, что его собственная делает то же самое.

У меня и в мыслях не было раздувать это событие чрезмерно сексуальным, но разве могло быть иначе? Мы оба голые, и я провожу руками по каждому его дюйму. Пока я тру его спину, его хвост стегается в воде. Такое странно ощущение, когда моешь кого-то другого, особенно, если это хвостатый парень, но я хочу, чтобы он был чистым. На днях в пылу момента я вцепилась в него зубами, и я стараюсь не думать о том, что, должно быть, непроизвольно облизывала его кожу.

– А знаешь, это купание так кстати для меня, – говорю я ему, проводя ладонями вниз по его невероятно мускулистой руке. – Дело в том, что рано или поздно, но я уступлю этому резонансу, вот я и подумала, что раз так, то могла бы в этой ситуации получить опрятного и чистенького парня, верно?

– Повтори, – говорит он хриплым голосом. Он не понимает, что я говорю.

– Все в порядке, – успокаивающе говорю я ему. Я планомерно провожу своими мыльными ладонями по его широким плечам. Боже, он такой большой. В смысле, конечно, этот парень ростом в семь футов, если не больше, и не имеет ни грамма жира, но почему-то видеть и прикасаться – это две разные вещи, и у меня в голове не укладывается, насколько большой и насколько сильный мой инопланетянин.

И тут я осознаю, что только что подумала о нем, как о «своем» инопланетянине. Боженьки. Это чреватый ход рассуждений. Тем не менее, мне не ненавистна эта идея.

– Мне просто нужно немного времени, чтобы свыкнуться со всем, что входит в комплект, – бормочу я про себя. Затем я говорю ему: – Я собираюсь вымыть тебе волосы.

Он напрягается, когда я кладу руки ему на голову.

– Нагнись, – велю я ему и похлопываю по поверхности воды. Она по пояс, так что опасности нет.

Он поворачивается и окидывает меня взглядом, а его глаза недоверчиво сужены.

– Уверяю тебя, все в порядке, – я опять похлопываю по воде и улыбаюсь ему поощрительной улыбкой. – Ты же хочешь сделать меня счастливой, не так ли?

Он издает рык, хотя я знаю, что он не понимает моих слов. Но потом он начинает опускаться в воду до тех пор, пока его подбородок не касается поверхности, а все остальное погружено под воду.

– Спасибо тебе, – говорю я, сохраняя свой голос нежным. Я зарываюсь руками в спутанные в клубок волосы и принимаюсь его намыливать. Я мою ему голову так, как делаю это себе, и дыхание с шипением вырывается сквозь его стиснутые зубы. Я не могу определить, нравится ему это или нет, но я полна решимости кардинально изменить внешний вид моего варвара, так что он просто должен смириться и терпеть это, чтобы порадовать меня. Я сосредоточиваю свои усилия вокруг его рогов, натираю пальцами так, как делаю это себе, но его волосы настолько густые, что требуется дополнительная горстка ягод, чтобы получилась обильная пена.

Я так сосредоточена на мытье его волос, что даже не замечаю, что мои груди находятся практически перед его лицом, пока его руки не дотрагиваются до моих бедер.

– Хар-лоу, – бормочет он, и от этого хриплого звука мои соски напрягаются, и тут же на ум мне приходят наши ночные ласки украдкой.

Покраснев, я своей ладонью надавливаю ему на макушку.

– Окунись.

Раз за разом он исчезает под водой, и к тому времени, когда его волосы больше не пенятся, я немного прихожу в себя. Я улыбаюсь ему сияющей улыбкой, в то время как он вытирает глаза.

– Сейчас ты выглядишь намного лучше.

Ну, на самом деле, это правда. Его лицо больше не вымазано многолетней грязью, а цвет его кожи – восхитительно дымчато-синий. Выглядит он моложе и от того, что его густые, мокрые волосы облепили голову и лицо, я представляю образ того, как он будет выглядеть, если их причесать и высушить. Меня охватывает довольно-таки странное чувство дежа вю. Может быть, дело в том, что нахмуренное лицо Руха кого-то мне напоминает? Или я просто схожу с ума?

Я отмахиваюсь от этой мысли за секунду до того, как горстка раздавленных ягод опускается мне на макушку.

– Хар-лоу мыть, – заявляет мне Рух и начинает массировать мою голову. Ну что ж, вполне справедливо. Я опускаюсь глубже в воду и закрываю глаза, так он сможет таким же образом позаботиться обо мне.

Его руки, нежно натирая, ласкают кожу моей головы, после чего он проводит пальцами вдоль моих ушей. Меня пробирает дрожь, пока он ворошит мои мокрые волосы. Кажется, со мной никогда в жизни не обращались столь нежно, как в этот момент. Он задевает больное место у меня на голове, и я вспоминаю, что несколько дней назад этот парень ударил меня прямо туда дубиной. Хм… Я отталкиваю его руки от себя.

Он испускает печальный звук и все равно настойчиво прикасается к ране. Ой. Он проверяет ее. Я сжимаю губы и храню молчание, чтобы он мог закончить проверку. Немного погодя он выражает удовлетворение, ну а потом толкает меня под воду.

Мгновение спустя, кашляя и захлебываясь, я всплываю на поверхность.

– Ты должен был предупредить, перед тем как это делать!

– Хар-лоу мыть?

– Ну, теперь-то я точно отмыта, – заявляю я сварливым голосом, протирая глаза.

Рух хмурит брови и прикасается к моей руке, потом принимается усердно стирать с нее одну из моих веснушек.

– Мыть?

– Все они составляют мою кожу, великан, – я начинаю скрести одну из них, после чего мотаю головой. – Их не удалить. Видишь? Они на мне повсюду. На моем языке их называют «веснушки».

– Вусн-ушк? – он прикасается к одной.

– Да, почти так, – я улыбаюсь ему и указываю на несколько у себя на руке.

Он постукивает пальцем по веснушке на моей руке, а затем по другой, что на моем плече. После этого он постукивает по одной на моей ключице, и я втягиваю воздух. Хочу ли я, чтобы он продолжал в том же духе?

Мне вроде как… да, хочу.

Поэтому я остаюсь совершенно неподвижной, в то время как его пальцы прослеживают мою кожу, исследуя мои веснушки. Я не одна из тех «счастливых» девушек, которой достались всего лишь несколько милых веснушек кое-где. Если хоть немножко солнца коснется моей кожи, я становлюсь до безумия веснушчатой. Ими покрываются мои щеки, наряду с переносицей и лбом. А еще мои руки и верхняя часть груди, и постепенно утихают несколькими пятнышками то тут, то там на моих грудях и животе.

Однако, совершенно ясно, что не всё, в чем он заинтересован, это веснушки на моем лице. Его пальцы медленно тянутся вниз между моими грудями, и мой кхай начинает напевать в ответ на это прикосновение. Мои соски напрягаются, и я жажду, чтобы он прикоснулся к ним.

Рух поднимает на меня глаза, а его пальцы потирают мою кожу, лаская одно и то же местечко снова и снова, и кажется, что по всему моему телу распространяется жар. Он изучает меня, затем спрашивает:

– Нет?

О, Господи. Он хочет знать, может ли он прикоснуться ко мне.

Думаю, мне стоит показать. Я беру его ладонь в свою и прижимаю ее к своей груди.

– Да, Рух.

Его прикосновение нежное, почти благоговейное, пока его ладонь окружает мою грудь, прекратив дотрагиваться до каждой из веснушек. Затем его пальцы перемещаются на мой сосок, и в ответ тот затвердевает. Испустив тихий стон, я обнимаю Руха за шею, наклонив поближе. Мне хочется, чтобы он поцеловал меня, но я абсолютно уверена, что он не знает, как это делать. Этот мужчина – чистый лист. По-моему, это даже к лучшему, но сейчас я хочу, чтобы он наклонился и прижался своими губами к моим.

Все же Рух умеет делать кое-что другое. Его рука скользит вниз по моему животу и двигается к моей киске. Он погружает свои пальцы между моими складочками, и, находя мой клитор, подушечкой пальца тут же начинает обводить вокруг него круги именно так, как мне нравится.

Я издаю стон и цепляюсь за него, поскольку у меня подкашиваются коленки от его прикосновений. Испугавшись, он отрывается от меня и пытается помочь мне устоять на ногах.

– Нет, все в порядке, честно, – говорю я ему. И чтобы такое больше не повторилось, я прислоняюсь к нему, спиной прижимаясь к его животу. Мне в спину толкается его член, твердый и требующий внимания. Я двигаю его руку обратно к своей груди, и он сзади меня охватывает ее своей ладонью. – Вот так, – говорю я ему. Теперь, если у меня ноги станут ватными, я просто обвисну против него.

Низкий стон поднимается вверх, к его горлу, и он ласкает мою грудь, тогда как его вторая рука направляется к моей киске. Он находит мой клитор и принимается нежно, медленно кружить вокруг него, как мне нравится больше всего. Возле него я вся дрожу, прижимаясь спиной к его телу. Он крепко меня обнимает, своим лицом прижимаясь к моей шее. Рядом с ним я чувствую себя такой маленькой, лелеянной и обожаемой от его бережных ласк. Моя вошь тяжело мурлычет, и я чувствую, как его собственная вибрирует у моей спины. Его прикосновения кажутся такими чудесными, и не займет много времени, прежде чем я против него начну содрогаться, отчаявшись достичь оргазма. Я должна научить его гораздо большему…

Но тогда я кончаю, взрыв света застилает мне глаза, и я испускаю вопль.

Он стонет и, крепко обнимая, прижимает меня к себе. Я чувствую, как его член трется о мою спину, и, сжав меня в тисках еще сильнее, он начинает тереться все жестче. Мгновение спустя, горячее тепло распространяется по моей спине, и я понимаю, что он тоже кончает.

Рано или поздно, но нам и правда придется перейти на следующий этап наших отношений. Совершенно изнуренная и ошеломленная, я блаженно вздыхаю и погружаюсь в горячую воду. Он продолжает прикасаться ко мне, гладить и ласкать мою кожу, удаляя свое семя с моей спины, после этого просто меня обнимает, как будто заверяя себя, что я на самом деле здесь.

Мои пальцы уже сморщились, и я выжимаю мокрые волосы, затем указываю в сторону одежды на берегу.

– Давай одеваться, а потом вернемся в пещеру и обсудим… вещи.

Он сводит брови.

– Повтори?

Я прикусываю губу, обдумывая, как лучше объяснить. Я решаю просто ему показать. Наклонившись вперед, я беру его лицо в руки и притягиваю его рот к своему, чтобы по-быстрому поцеловать.

– Харлоу хочет показать тебе кое-какие вещи.

После этого я протягиваю вниз руку и начинаю под водой ласкать его все еще твердый член.

Открытое признание озаряет его лицо, и он принимается поглаживать мои плечи.

– Хар-лоу… вещи.

– Да, множество разных вещей, – возможно, настало время принять эту резонанс-штуку с высоко поднятой головой. Я улыбаюсь ему и убираю с его лба мокрые волосы. – Харлоу и Рух… вещи.

Обнажив зубы в улыбке, он прижимается ртом к моему. Это не совсем поцелуй – скорее похоже на раздавливание губ – но чувство в этом есть, и я начинаю хихикать. Этот мужчина зарабатывает очки за усердие.

Я выхожу из воды и поднимаюсь на берег. Сразу же я чувствую холод – воздух морозный, а из горячей воды попасть под ледяной ветер, – это… жестко. Мне нужно найти способ для купания получше. Дрожа, я натягиваю одежду настолько быстро, как могу, но к тому времени, когда я оделась, я уже чувствую себя сосулькой. Слоями своего густого мехового плаща я прикрываю волосы, следя за тем, чтобы держать их покрытыми, чтобы они не замерзали на ветру.

– Возможно, я позже об этом пожалею, – говорю я себе, но я согласна терпеть и немного пошмыгать носом, только чтобы быть чистой. Я наклоняюсь, чтобы надеть сапожки…

…и меня валят с ног прямо в снег.

Весь воздух вышибает из моих легких, и я начинаю кашлять и задыхаться, однако мгновение спустя крупная рука накрывает мой рот.

– Ш-ш-ш, – шепчет Рух, прикрыв меня своим большим телом.

Какого черта? Я пытаюсь оттянуть его руку от моего рта. Уставившись вдаль, он мотает головой. Я прослеживаю за его взглядом… и задыхаюсь от удивления.

Вдали виден инопланетянин. Один из нашего племени. Отсюда я не могу разобрать, кто это, но рога и размахивающий хвост – выдают это с головой, как и силуэт. Я ахаю от потрясения. Кто-то пришел сюда. Кто-то, возможно, увидел нас.

А Рух в бешенстве. Его рука на моем рту напрягается, и, сгорбившись, он низко наклоняется в сугробах. Его тело покрывает мое, словно он пытается защитить меня, чтобы не заметили. Я не вижу его лица, но я слышу его дыхание, тяжелое и разгневанное.

– Рух, – шепчу я, но он напрягается и издает еще один шикающий звук. Он не хочет, чтобы они заметили меня. Пока я смотрю, он вытаскивает нож, и меня накрывает какое-то совершенно новое беспокойство. Это гораздо больше, чем озабоченность из-за увиденного незнакомца – неужели он собирается убить этого охотника, если тот к нам приблизится? Я не хочу быть виновной в чей-либо смерти. Я кладу свою руку на его. – Рух, нет.

Он лишь прижимает меня к себе посильнее, и из его горла прорывается тихий предупреждающий рык.

Я в ужасе от того, что может произойти. Едва смея дышать, я жду, когда охотник вдали низко приседает, как будто решил отдохнуть. Опираясь на свое копье, он просматривает горизонт и затем снова скрывается из виду.

Я выдыхаю с облегчением.

Рух вскакивает на ноги с ножом в руке и начинает идти вслед за ним.

– Нет! Подожди! – я резко бросаюсь за Рухом, но он двигается слишком быстро. – Рух, нет!

Я говорю более громким голосом, потому что знаю, что это привлечет его внимание.

Я права – он сразу же ураганом возвращается обратно и кладет руку мне на рот.

– Хар-лоу, шшш.

Его ноздри подрагивают; он явно расстроен.

– Рух, останься здесь, со мной, – говорю я, кладя руки ему на грудь.

– Харл-лоу Рух, – рычит он. – Рух!

Я понимаю, что он говорит. Я – его, а другой мужчина посягает на его территорию. Как объяснить, что тому парню, вероятнее всего, до меня вообще нет дела? То, что он не резонировал бы мне, потому что только Рух может? Меня ужасно бесит, что у нас не хватает слов, чтобы общаться между собой.

– Знаю, – говорю я успокаивающим голосом. – Харлоу принадлежит Руху, понимаешь? Но прошу, останься со мной. Пожалуйста, не уходи кого-то убивать только ради меня, – мой голос дрожит и надламывается. – Мне нужно, чтобы ты был рядом со мной.

Он одной рукой обхватывает мою щеку, а затем смотрит на горизонт, явно разрываясь на части. Его широкие плечи приподняты от напряжения, и мне кажется, что он всего лишь в паре шагов от полного срыва. Я в курсе, что другие резонирующие мужчины становятся крайне собственническими к своим парам, но ведь не настолько же? Неужели он хочет выпотрошить незнакомца только за то, что он приблизился ко мне на расстоянии сотни ярдов? Это потому, что мы не выполнили в полном объеме наш резонанс? Или потому, что он не доверяет никому, кроме меня?

Он боится, что потеряет меня?

– Харлоу принадлежит Руху, – повторяю я нежным голосом, но он продолжает смотреть на горизонт. Что-то мне не верится, что он не поскачет галопом вслед за охотником. Я должна отвлечь его внимание.

Разумеется, в момент, когда я подумываю об «отвлечении», мне на ум проходят непристойные занятия. Я подумываю о том, чтобы броситься в снег перед Рухом на колени и продемонстрировать ему, что такое минет. Это было бы хорошим отвлечением.

Опять же… почему бы и нет? Мое собственное дыхание ускоряется от одной мысли и образа в моем воображении, как он отреагирует на мои ласки, вполне достаточно, чтобы заставить мою киску истекать влагой. После такого он определенно не оставил бы меня, не так ли?

Быть может, это моя вошь делает меня столь дерзкой, но я не могу выбросить эту идею из головы. Я встаю на колени и кладу руки Руху на бедра.

От моего прикосновения каждый мускул в его теле напрягается, и, пока я смотрю, его член наглядно удлиняется. Итак, это привлекло его внимание. Хотя его рычание излучает странный тон, с которым, как правило, задаешь вопросы. Я абсолютно уверена, что он вообще без понятия, что я задумала.

– Давай я покажу тебе, что конкретно у меня на уме, – шепчу я, глядя на него. Я скольжу рукой вверх по его огромному бедру. На ощупь он мягкий, как замша, и его кожа теперь чистая и красиво синяя. Просто глядя на него, я чувствую, как от предвкушения у меня уже слюнки текут. – Рух принадлежит Харлоу.

И одной рукой я обхватываю его член, после чего поднимаю глаза, чтобы увидеть его реакцию.

Мой огромный варвар стоит на месте, будто замороженный. Ни единая мышца у него не двигается, в то время как он смотрит вниз на меня, вытаращив глаза.

Мои губы растягиваются в улыбку от его вида.

– Могу поспорить, что ты никогда раньше даже подумать об этом не мог, не так ли?

Я двигаю рукой по его члену, пробуя на ощупь его длину и обхват. Он по-настоящему большой, но это меня не удивляет. У инопланетянина, ростом в семь футов, и у которого плечи, как у полузащитника, будет большой член, а Рух однозначно соответствует этому убеждению. Его длина – и обхват – напоминают мне мое предплечье, и он восхитительного темно-синего цвета. Прожилки вен отчетливо прослеживают его ствол. И я начинаю скользить ладонью ласкающими движениями вверх-вниз по этой толстой длине, прежде чем наклониться вперед и провести языком по головке.

Рух испускает резкий, задыхающейся звук.

Я бросаю взгляд на него, а мой рот все еще парит боже-так-близко над головкой его члена.

– Ты в порядке?

– Повтори, – говорит он глухим голосом.

Я хихикаю, потому что мой смышленый инопланетянин теми несколькими словами, которые знает, пользуется весьма неплохо, не так ли? И я даю ему именно то, что он хочет, – неторопливо облизываю головку его члена. Она покрыта капельками предсемени, и я упиваюсь ими. Мой кхай усиленно резонирует, и мои бедра крепко сжаты вместе, потому что прикосновение к нему вот таким образом бесконечно меня возбуждает.

Как забавно все получается – доставляя удовольствие ему, доставляется удовольствие и мне. Я даже не уверена, могу ли я винить в этом мою вошь. Я просто обожаю прикасаться к нему и видеть его ответную реакцию. Рух выглядит так, словно его мозг только что взорвался. Я наклоняюсь вперед и еще раз игриво облизываю его, доставляя себе этим огромнейшее наслаждение.

На этот раз слабый стон срывается с его губ, и его бедра делают резкое движение, толкнув член мне в руки.

– А-а, – шепчу я. – Тебе ведь это нравится, да?

Кончиком его члена я касаюсь своих губ, медленно проводя головкой по моему рту. Он крупный, и глубоко в горло этого парня ну никак не взять, однако энтузиазмом можно достичь многого. Я решаю исследовать его своим ртом, покусывая его длину и облизывая кожу вплоть до самого его мешочка. Он теплый и тяжелый, и я люблю чувствовать его замшеподобную кожу своей, и мне приходится бороться с желанием тереться своим телом вверх-вниз о его собственное, и довольствоваться лишь тем, что просто провожу своей щекой и ртом по всей его обжигающе сексуальной плоти.

Его мешочек тяжелый и напряженный, и я провожу по нему своими пальцами, так как мне любопытно посмотреть на его реакцию. Чувствителен ли он там? Рух вздрагивает от моих дразнящих прикосновений, подсказывав мне ответ на мой же вопрос. Его рука тянется к моим волосам, а затем снова отрывается, словно он не уверен, как ему себя вести, в то время как я удовлетворяю его. Я издаю гортанный смешок, кончиком своего языка пробегая по его коже. Мой рот скользит по твердым бугристым, узловатым выпуклостям на кончике его члена. В этом существенное физическое отличие от людей, понимаю я. Так же, как на его руках и груди, имеющие твердые наросты, чтобы защищать его чувствительные места, так же рельефные наросты, похоже, покрывают и кончик его члена, нижнюю часть оставив бархатисто мягкой.

Я не могу не задаваться вопросом, как он будет ощущаться внутри меня. Делает ли это меня немного извращенкой? Вполне возможно.

Я продолжаю исследовать его, и мои пальцы наталкиваются на шпору, о-которой-так-много-шептались и от которой у человеческих девчонок крышу сносит напрочь. Он похож на не что иное, как на притупленный рог, расположенный в несколько дюймах над его членом. Мне совершенно не понятно, для чего она нужна, но она тут есть и я доставлю себе огромное удовольствие, поиграв с ней, поэтому я именно это и делаю. Я пробегаюсь по ней пальцами, обращаясь с ней так, как я обращалась бы с его членом, – забавляясь с головкой и дразня ствол, наблюдая за вызванной в нем реакцией. Под ней, внизу, где его шпора соединяется с его кожей, есть местечко, которое особенно чувствительно. Когда мой палец задевает его, все его тело резко вздрагивает, и из его горла с шипением вырывается воздух.

– Хочешь немного поучиться словам? – мурлыча, спрашиваю его я, а моя вошь нещадно пульсирует в моей груди. Она вгоняет меня в полное распутство, но мне наплевать. – Вот кое-что, что тебе нужно выучить. Повторяй за мной. Лижи, – я наклоняюсь и облизываю голову его члена. – Вкуси, – Я провожу языком вниз по одной из толстых вен. – Соси.