Текст книги "Порочный круг"
Автор книги: Розмари Роджерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Брент, ухмыляясь, отступил, и его место занял тот волосатый молодой человек, с которым Ив столкнулась раньше. Схватив Франси за талию, он стащил ее с импровизированного возвышения.
– Отвалите! Не поеду ни в какой занюханный Нью-Мексико! – вопила она, норовя расцарапать длинными ногтями лицо своему новому владельцу. Тот хладнокровно дал ей по физиономии. Удар отбросил девушку на столик. Оглушенная, она осталась лежать, непристойно раскинув ноги. Брент со смехом швырнул ей в лицо пачку банкнотов. Франси, осыпая его грязными ругательствами, тем не менее жадно схватила деньги, прижимая к обнаженной груди зеленые бумажки.
Дирек поднял ее на ноги. Кто-то кинул ему широкое индейское серапе, и он, невзирая на сопротивление и яростный визг, принялся ловко пеленать пленницу, как в смирительную рубашку, так что она не могла шевельнуться. Стоявший рядом мужчина услужливо помогал ему. При этом оба, не стесняясь, обменивались довольно откровенными замечаниями. До Ив доносились хриплый смех и брань.
Ей показалось, будто она неожиданно перенеслась на съемочную площадку и сейчас режиссер объявит, что сцена снята, и отпустит актеров. Невозможно поверить, что такое творится в большом городе, во второй половине двадцатого века. И эти твари еще считают себя цивилизованными людьми!
Ив наконец очнулась, повернулась и, работая локтями, принялась расталкивать сбившихся в кучу совершенно ошалевших гостей. Это оказалось нелегко. Толпа, словно осьминог с сотней щупалец, втягивала ее обратно, не давая вырваться на свободу.
– Нет, это просто невероятно! – громко воскликнула она, и какой-то незнакомец с любопытством уставился на нее.
– Наверное, ты никогда не бывала на таких тусовках? Ничего, крошка, пообвыкнешь, и мы с тобой так оторвемся – век не забудешь. Пойдем оттянемся…
Он грубо облапил ее и попытался задрать юбку, но Ив, вырвавшись, бросилась бежать, и наглец тут же затерялся среди остальных. Она старалась не упускать из виду Франси, но шансов добраться до нее почти не было – Дирек уже выносил брыкавшуюся девушку из комнаты под приветственные крики и непристойные шуточки. Раздался громкий взрыв смеха, когда Франси удалось высвободить ногу и сбить на пол не вязавшего лыка гостя, случайно попавшегося на дороге.
Еще минута, и Франси исчезнет. Ив ни за что не удастся их догнать. Она здесь никого не знает и даже машину оставила дома – преследовать похитителя нет никакой возможности.
Вне себя от гнева на собственное бессилие и ту мерзость, которой только что была свидетелем, Ив забыла об осторожности.
– Франси! Сейчас же верни ее, псих проклятый! – закричала она, надеясь заглушить свист и вопли обезумевших маньяков. В этот момент перед ней выросла чья-то фигура. Ив судорожно схватила мужчину за руку.
– Пожалуйста, остановите их! Франси всего семнадцать, это настоящее похищение! Пусть оставит ее в покое, если не хочет иметь неприятности с полицией! Прошу вас…
Она неожиданно осеклась. Слова застряли в горле – запястье медленно сдавливали сильные пальцы Брента Ньюкома. На какое-то мгновение Ив окаменела, будто оказавшись наедине с этим человеком на необитаемом острове, посреди моря постоянно меняющихся лиц и звуков. Брент молчал, невесело улыбаясь. Но глаза оставались равнодушными, ледяными, не таившими в себе ни капли чувства. Глаза зомби.
– Отпустите меня, – прошептала она, почему-то понизив голос. – Вы, должно быть, сошли с ума, если думаете, что такое сойдет вам с рук. Какова бы ни была Франси, она – человек, и никто не имеет права выставлять ее на аукцион, как вещь…
– Почему же, сокровище мое? Я только что это сделал. И, кажется, вовремя. Ты ведь знаешь, что она собой представляет? Неужели не понимаешь, что с Диреком ей будет гораздо лучше. Кстати, почему бы нам не обсудить все спокойно и разумно, как взрослые люди, пока Дирек увозит Франси? Не тревожься, она скоро привыкнет. Дирек ей поможет. Не обращай внимания на его вид. Дирек – психиатр и участвует во многих социальных программах, связанных с адаптацией умственно отсталых подростков, знает о Франси и ее отклонениях. Так что почему бы тебе не прогуляться со мной и не поговорить о твоих наклонностях, Ив? Не находишь, что нам давно пора это сделать?
Брент все крепче сжимал ее руку, и Ив показалось, что он с трудом ворочает языком. Да неужели здесь все накачались наркотиками по самые уши? Неужели не осталось ни одного нормального человека, кроме нее самой?
Она попыталась вырваться, отчаянно ища взглядом Тони или хотя бы какое-нибудь знакомое дружеское лицо. Но хватка Брента становилась все безжалостнее, и Ив волей-неволей последовала за ним.
А в мозгу с ужасающей ясностью звенели слова и предостережения Марти.
Глава 19
Брент подвел Ив к бару и, не сводя с нее глаз, повелительно протянул руку. Бармен вручил ему стакан со спиртным, который он вежливо протянул Ив, все еще не выпуская ее запястья. Бедняжка, точно безвольная кукла, послушно приняла стакан, радуясь, что получила хоть какую-то передышку. Пальцы Брента впились в нежную кожу, оставляя синяки. Ив едва заметно морщилась от боли, стараясь не подать виду.
– Давай выпьем, Ив Мейсон, – предложил Брент, издевательски салютуя своим стаканом. – За приятную беседу… ту, что нам еще предстоит. Надеюсь, ты объяснишь, почему так волнуешься за Франси и ее старшего братца, того самого, которого хлебом не корми, только дай надрать задницу своей сестричке. А я зато расскажу… нет, пожалуй, лучше показать. Думаю, тебе это больше понравится.
Ив вздрогнула. Рука онемела, и она испугалась, что вот-вот расплескает виски. Брент небрежно подтолкнул к губам Ив ее стакан краем своего.
– Пей, не то я сейчас потеряю терпение.
Голос звучал мягко, вежливо, лениво, и все же пальцы неумолимо впивались в руку Ив. От боли на глаза женщины навернулись слезы. Желая поскорее покончить с этим кошмаром, убраться отсюда, избавиться от этого учтивого маньяка, она поспешно сделала несколько глотков. Марти и Питер были правы, Брент Ньюком – опасный негодяй, и она смертельно его боится. Спектакль, который разыгрывался здесь, превращался в омерзительную реальность, и оставалось одно – спасаться бегством и, если удастся, выручить Франси. В конце концов что он с ней сделает? Убьет? Руки коротки! Правда, существует немало способов изувечить человека.
Ив передернулась, проливая спиртное на платье, но тут же овладела собой, допила виски и почти отшвырнула стакан.
Брент тотчас помог ей промокнуть пятна чистой салфеткой, сразу заметив, как сжимается Ив от его прикосновений. Четко очерченные губы скривились в усмешке.
– В чем дело, Ив? Не любишь когда до тебя дотрагиваются? Только не надо убеждать меня в своей стыдливости. Я видел разворот в «Стад». Или тебя не интересуют мужчины? Да, ведь вы с Марти Мередит, кажется, живете в одном гнездышке?
– Вы… Вы… – задыхаясь, пробормотала Ив, от ярости мигом забыв обо всем.
– Выступать будешь потом, когда мы останемся одни. Разрешаю честить меня на все корки, пока я буду тебя трахать. Слишком долго я этого ждал! Почему бы нам не уединиться, золотце? Может, и меня сумеешь удивить? Покажешь что-нибудь новенькое, крошка?
И с этими словами втолкнул Ив в неприметную дверцу рядом со стойкой.
– Прошу прощения за обстановку, – сказал он. – Дизайнер явно переборщил, зато на многих людей она производит неизгладимое впечатление и избавляет от кучи комплексов. Франси называла ее «игротекой» и, пожалуй, была права – здесь действительно есть где развернуться.
Ив замерла на пороге, не веря своим глазам. В эту минуту она почти не чувствовала боли в руке, которую Брент так и не отпустил. Зачем он притащил ее сюда?
На первый взгляд комната казалась вполне обычной, в черно-белых тонах, увешанная зеркалами, отражавшими гигантскую кровать. В углах были установлены софиты, засверкавшие ослепительными огнями, едва Брент повернул выключатель. Единственными предметами мебели, кроме кровати, были тяжелый обитый кожей письменный стол и стул с высокой спинкой. Большие подушки неопрятной грудой лежали у стены.
Ив споткнулась, и Брент подтолкнул ее вперед. Горло девушки перехватило от страха, когда до нее донесся тихий щелчок захлопнувшейся двери. Он все-таки заманил ее в ловушку. Немыслимо. Ведь она хорошо представляла, чего ожидать от Брента Ньюкома. Каким образом ему удалось превратить ее в послушную марионетку?
Но так или иначе, а она находится в этой изуверской «игротеке», а Ньюком, схватив ее за плечи, поворачивает лицом к себе. От мертвящего взгляда этих глаз Ив бросило в озноб.
– Почему бы тебе не раздеться? – спросил он так вкрадчиво и вежливо, словно предлагал выпить еще по одной. Лицо его оставалось настолько невозмутимым, что Ив показалось, будто она ослышалась.
Но в душе вновь поднимался гнев, сметая страх, заставляя принять вызов. Ив старалась говорить жестко, холодно, но с тоской поняла, что не может унять предательскую дрожь в голосе. Как жалко, неубедительно он звучит!
– Это… просто неслыханно, – пролепетала она. – Вы зашли слишком далеко. Мы, кажется, собирались поговорить о Франси, не так ли? Что вам взбрело в голову? Я немедленно ухожу. Хватит с меня ваших выходок.
– Ах, Ив, ты меня разочаровала! Встаешь в позу, задираешь нос, притворяешься… Мне казалось, что ты по крайней мере неглупа.
Брент картинно вздохнул и, как будто припомнив что-то, добавил уже мягче:
– Согласись, крошка, ведь никто тебя сюда не приглашал, верно? Ты явилась сама, по доброй воле. Интересно, зачем? Сама собой напрашивается мысль, что тебе не терпится лечь под меня. Если мне не изменяет память, именно об этом мы и толковали в прошлую нашу встречу.
Он осторожно провел пальцем по ее щеке. Ив брезгливо отшатнулась и уже хотела пуститься наутек, как вдруг обнаружила, что неподвижный, пристальный взгляд этих пустых змеиных глаз гипнотизирует ее. Ноги отказывались повиноваться. Брент заметил ее смятение и, посчитав, что Ив наконец сдалась, самодовольно усмехнулся:
– Действительно хочешь, чтобы тебя как следует отдрючили, крошка? Поэтому и заглянула на огонек? Не смущайся, зайка! Скажу без ложной скромности, ты не первая – такое бывало и раньше. Правда, ты – дело другое. Тебя пришлось ждать довольно долго. Но теперь давай-ка пошевеливайся – не годится бросать других гостей.
В ушах звенело, Ив почти не слышала его, но все же интуитивно сообразила, что Ньюком, должно быть, намеренно подначивает ее.
– Я… я не хочу, не буду, – заикаясь, выговорила она, смутно удивляясь, почему горло перехватило, а язык не ворочается. Пальцы Брента снова сжались, боль отозвалась в плече, и Ив, не сдержавшись, сдавленно вскрикнула.
– Можешь, все можешь, дорогуша. Тебе понравится, вот увидишь. И я все равно поимею тебя, в любом случае, так что не строй из себя невинность. Мне надоели дурацкие игры, куколка. Давай для разнообразия забудем об условностях, хорошо? Здесь твои правила не катят. Или ты того же поля ягодка, что и Франси? Обожаешь насилие? Не измордовать ли тебя для начала? Как насчет хлыста? Или наручников?
Потешаясь над бесплодными попытками Ив освободиться, Брент притянул женщину к себе, и хотя теперь его глаза горели голубыми сполохами, голос оставался ровным и безразличным, что еще больше усиливало ощущение нереальности происходящего.
– Да прекратите же, – всхлипнула она. – Оставьте меня в покое! Не смейте касаться меня! Это неправда! Я вам не Франси!
Брент сухо рассмеялся, продолжая выкручивать ей руки, пока она не охнула:
– Перестаньте! Мне больно!
– Ив, – преувеличенно терпеливо произнес он, – назад возврата нет. Если желаешь, чтобы я взял тебя силой, только скажи. Всегда готов угодить даме. Но запомни, если не разденешься сама, я сорву с тебя все до нитки. Может, хоть это распалит тебя, мышка? Ты любишь, когда с тобой такое проделывают, верно?
Одной рукой он стискивал ее онемевшие запястья, другой обнимал за талию, прижимая к себе. Ив судорожно хватала ртом воздух. Она сейчас задохнется! Однако в этот момент Брент запечатал ей рот жадным грубым поцелуем. Железные пальцы немилосердно впились в уголки губ, вынуждая их приоткрыться. Язык тотчас вторгся внутрь, алчно исследуя захваченную территорию. Рыдающая, что-то бормочущая, Ив пыталась оттолкнуть Ньюкома, но легче было бы справиться со скалой. Ив была вынуждена сносить его поцелуи. Он резко запрокинул ей голову, так, что, казалось, шейные позвонки вот-вот хрустнут. В голове помутилось, перед глазами все плыло, и Ив с ужасом сообразила, что Брент, должно быть, велел бармену подсыпать что-то в виски. Иначе отчего вдруг такая слабость? Чуть раньше она уже заметила, что с трудом ворочает языком, а теперь ее захлестывают волны безразличия ко всему. Сознание постепенно покидало ее, а душа уносилась в пространство, оставляя полупарализованное тело. Правда, она еще ощущала вкус и «текстуру» его языка, рта, зубов, ранивших ее губы, будто Брент, подобно вампиру, собирался высосать из нее кровь.
Продолжая истязать поцелуями полуоткрытые искусанные губы, Брент запустил руки в вырез ее платья и рывком разорвал его до талии.
Она попыталась закричать, как-то ослабить немилосердное давление его губ и шарившего во рту языка, но Брент с силой оттолкнул Ив и, пока она беспомощно валилась на пол, стянул с нее лохмотья шелка и отшвырнул их в угол, а сам снова подхватил свою жертву. Еще мгновение – и она осталась перед ним обнаженной, если не считать прозрачных колготок. Холодный воздух мгновенно охватил ее тело, и Ив задрожала. Значит, он не шутил. И не запугивал ее. Этот негодяй действительно ни перед чем не остановится.
Разрозненные, хаотические мысли, слова, обрывки фраз смешались в измученном мозгу Ив. Все это напоминает сцену из триллера. Дурацкого ужастика. Вот сейчас к ней вернется рассудок и окажется, что все это розыгрыш.
«Дэвид, спаси меня! Почему я не доверилась своей интуиции, недооценила этого человека после всего, что слышала о нем! Это кошмар… Да разбудите меня, хоть кто-нибудь! Пожалуйста! Дэвид!»
Она так часто повторяла это имя. Свой талисман. Почему же теперь он не уберег ее?
Полуголая, истерзанная, одурманенная, Ив сама не знала, откуда черпает силы, чтобы сопротивляться. Но все же продолжала медленно, осторожно отступать подобно загнанному, чующему гибель животному.
– Нет, пожалуйста… это переходит все границы… перестаньте, я не позволю…
Брент смеялся. Его глаза сейчас походили на отполированные камешки, отражавшие свет. Никакой глубины, одна слепо отсвечивающая поверхность. Именно так смотрят кошки – непроницаемым загадочным взглядом. Какие зловещие тайны он скрывает?
От принятого наркотика зрачки Брента расширились, а радужка приобрела фиолетовый оттенок.
Он просто стоял, наблюдая за ней. Руки – сильные, с длинными пальцами – взялись за пряжку ремня. Чуть усмехнувшись, он принялся быстро раздеваться.
– Так-то лучше, Ив Мейсон, – мягко заметил Брент, – куда лучше. У тебя потрясающее тело! Зря Франси твердила, что ты тощая, как жердь! Оказывается, платье скрывало чудесную фигурку! Какие формы… у меня просто слюнки текут! Будь умницей, не выкаблучивайся, стащи с себя колготки! Или хочешь, чтобы это сделал я?
Доведенная до крайности, Ив неожиданно обнаружила, что ноги могут двигаться, и, развернувшись, бросилась к двери. Она уже поворачивала ручку замка, как Брент настиг ее и, посмеиваясь, прижал к себе. Руки медленно, бесцеремонно ползли по ее корчившемуся телу, стискивая груди, забираясь между бедрами, заставляя ее извиваться и плакать от стыда, страха и ярости. Брент легко удерживал ее, пока та гадость, что ей подлили в виски, не начала действовать. Кровь отхлынула от лица, а голова кружилась так, что пришлось закрыть глаза.
Уверившись в ее беспомощности и слабости, Брент повернул Ив лицом к себе и, размахнувшись, отвесил ей пощечину, затем вторую, третью…
Вопль боли эхом отдался в ушах Ив. Она инстинктивно закрыла ладонями лицо, пошатнулась и в этот момент почувствовала, как последний барьер – тонкие нейлоновые колготки – трещит и рвется под пальцами Брента.
Он снова толкнул ее, придерживая за плечи. Ив упала на огромное ложе, тот самый сексодром, где и происходили главные игрища хозяина дома. Яркий свет софитов ослепил ее, а зеркальный потолок отразил слишком бледное тело, которое Брент вскоре накрыл своим, куда более массивным и мускулистым.
Едва дыша под навалившейся на нее тяжестью, Ив все-таки не собиралась сдаваться. Охваченная паникой, она пустила в ход ногти и зубы, с удовлетворением заметив, что в глазах Брента наконец промелькнуло удивление. Неужели он ожидал, что она так легко покорится?
– Нет! – взвизгнула она. – Ни за что, слышишь? Будь ты проклят!
Она повторяла это распухшими кровоточащими губами, и даже очередная пощечина не заставила ее замолчать.
– Да заткнись же! Что тебе надо? Разводить с тобой нежности? Лизать твою дырку? Тогда лежи спокойно, глупая сучонка, и я постараюсь тебя ублаготворить.
Он снова ударил ее, на этот раз кулаком, так что Ив чуть не лишилась сознания. Сквозь застилавшие слезы глаза она уставилась в потолок, наблюдая, как бронзовокожий гигант скользит вниз, устраиваясь между ее бедрами. Ив сцепила ноги, но Брент с силой развел их.
– О нет! – с ужасом вскрикнула она, но он, словно не слыша, бесцеремонно раскрыл ее, как створки раковины.
– Ты прекрасна. В жизни не видел таких пухлых прелестных губок, уж поверь знатоку! К чему прятать такую конфетку?
Он нагнул голову и стал ласкать ее ртом и языком.
Господи, если бы на его месте был Дэвид! Но это не Дэвид. Брент Ньюком. Она никогда, никогда не позволит ему взять себя, скорее уж пусть он убьет ее или…
Захлебываясь слезами страха и унижения, изнемогая от ярости, Ив безуспешно пыталась вырваться, отползти от него подальше. Изгибаясь и дергаясь, она отрывала от себя его цепкие руки. Наконец соотношение сил изменилось: Ив принялась отбиваться ногами, а Брент, застигнутый врасплох, еще не успел подняться с колен. Ив со злобным торжеством подумала, что теперь он оказался в невыгодном положении.
– Перестань брыкаться, упертая шлюха, иначе я…
Но она уже привстала, опираясь о спинку кровати, не прекращая отчаянно сопротивляться. Брент неожиданно застыл, и это странное бездействие сбило ее с толку. Хватка его ослабла, руки разжались, и она, потеряв равновесие, снова упала, но тут же подскочила и сжалась в комочек. Широко раскрытые глаза медленно наполнялись ужасом.
Дверь была распахнута… Господи, когда ее успели открыть? В комнате было полно народа. Ежеминутно появлялись все новые и новые лица – ухмыляющиеся, похотливые, злорадные… Двое на огромной кровати замерли, будто в гротескной живой картине под этими беспардонными, алчными взглядами.
Сколько их тут? Ив ошеломленно осмотрелась. Трудно сказать, но вся эта стая сомкнулась вокруг нее, подкрадываясь все ближе. О, эти широко улыбающиеся пустые физиономии нелюдей и жадно шарившие по телу глаза! Ив хотелось закричать, но из пересохшего горла вырвался лишь жалкий сдавленный звук. Девушка инстинктивным жестом потянула на себя покрывало, будто этим можно было отгородиться от того, что ждало впереди.
Брент неспешно встал и наклонился над ней. Неужели в его глазах мелькнуло сожаление? Или это ей почудилось?
– Мы довольно долго любовались вами сквозь полупрозрачное зеркало, птенчики, – весело объяснил Джерри Хармон. – Брент, детка, что это с тобой? Решил прибрать к рукам этот роскошный кадр и ни с кем не поделиться? Нехорошо!
– Вот именно – обычно ты сразу нас зовешь, а тут даже не хотел впускать! Где твое хваленое гостеприимство, старичок! Раньше ты был куда щедрее, верно, Мел?
Ив хотелось заткнуть уши, не слышать этих гнусных голосов, не вдумываться в гнусный смысл гнусных слов, но не было сил пошевелиться, отвести взгляд от холодных глаз Брента.
– Жаль, Ив. Печально, конечно, но возможно, ты предпочитаешь такие забавы? – шепнул он ей на ухо, вырвал покрывало из ее негнущихся пальцев, пожал плечами и отступил, оставляя ее на растерзание обкурившихся пьяных негодяев. Они подступали все ближе, громко смеясь, перемежая грязные ругательства неприличными шуточками.
– Эй, Брент, неужто ты стареешь! Плохой из тебя укротитель! Мы-то думали, ты усмиришь девочку, а она все еще зубки показывает!
– Прошу прощения. Редко приходится встречать такую упрямую ослицу. Вбила себе в голову, что сумеет со мной справиться! Но кто ее знает, наверное, для полного кайфа ей надо сразу несколько мужиков?
– Бьюсь об заклад, Брент, ты попал в самую точку. Не бойся, беби, мы ублажим тебя, да еще как! Век не забудешь!
Мужчина со смутно знакомым лицом, имени которого Ив не могла припомнить, сжал ее грудь. Она попыталась увернуться, но кто-то схватил ее за ногу.
– Группенсекс, так группенсекс, но я за справедливость! В конце концов у нас равноправие, и мне тоже хочется получить свое!
Мокрые женские губы прижались ко рту Ив. Та с негодованием отвернулась, но, по-видимому, недостаточно быстро. Сторонница равноправия визгливо хохотнула.
Откуда-то издалека донесся голос Брента:
– Эй, Джерри, включи свои чертовы камеры! У нас событие огромной важности: сегодня на арене Ив Мейсон! Не ударь лицом в грязь, такую крошку грех не отфаловать по первому разряду! Надеюсь, этот фильм станет шедевром нашей коллекции.
Речь Брента была встречена одобрительными воплями и взрывами хохота. Ив закрыла глаза, чтобы не видеть надвигавшегося кошмара. Множество рук протянулось к ней, липких, потных, вожделеющих. Ее хватали, щипали, тискали. Нестерпимо яркий свет обжигал лицо, тело наливалось свинцовой тяжестью, но гордость не позволяла покорно сносить все те мерзости, что вытворяли с ней. Душа истекала кровью, но все-таки восставала против насилия.
Вонь разгоряченных тел и едкого пота душила Ив. Ее крики, стоны и бесплодные мольбы потонули в громком хохоте, грязных ругательствах и хриплом возбужденном дыхании толпы. Кто-то поднес к носу Ив серебряную ложечку с кокаином. Она закричала и ощутила, как губы и язык тотчас онемели под действием просыпавшегося порошка.
Чьи-то руки развели ее бедра так широко, что Ив снова вскрикнула, на этот раз от боли. Какой-то мужчина устроился на постели и с необычайной в этой обстановке нежностью раскрыл ее лоно.
– Полюбуйтесь-ка на мое открытие, – начал он, невнятно произнося слова, и Ив даже в ее теперешнем состоянии поняла – это Брент Ньюком. Господи, что ему опять надо?
– Взгляните, разве это не прекрасно? Джерри, подойди поближе и сними крупным планом самую сладкую пипку в мире.
– Будь ты проклят, Брент Ньюком, – всхлипывала Ив до тех пор, пока чей-то пенис не заткнул ей рот, протискиваясь в самое горло. Ив скорчилась в рвотных спазмах. Но руки, рты и напряженные, рвущиеся в бой члены были повсюду, преследуя ее, причиняя боль, насилуя, измываясь, раздирая плоть. Ее брали по очереди и по нескольку человек одновременно, награждали ударами, кусали, жгли сигаретами и все время повторяли: к чему сопротивляться? Нет никакого смысла так бешено отбиваться. Не лучше ли утихомириться и веселиться вместе со всеми? Неужели она не понимает: ей просто хотят показать, как надо развлекаться по-настоящему! Расслабиться и получить удовольствие – вот самое главное! Пусть она только позволит ублажить себя, и все будет тип-топ!
Каким-то нетронутым краешком сознания, еще способным мыслить, Ив словно сквозь сон спрашивала себя, почему бы их не послушать. Превратиться в безвольную куклу, сдаться на милость победителя? Борьба бессмысленна – над ней уже успели надругаться всеми мыслимыми способами, и если она перестанет отбиваться, возможно, им попросту надоест новая забава и ее оставят в покое?
Но она отчего-то не могла остановиться и продолжала кусаться, брыкаться и царапаться, не переставая, хотя почти потеряла голос, хрипло выть, охваченная страхом и паникой.
Покрытая синяками и ожогами, Ив билась с такой силой, что мужчинам приходилось удерживать ее, проклиная упрямую бабу. Еще какой-то мерзавец воткнул свои причиндалы ей в рот, и она с мстительной радостью сжала зубы. Раздался вопль, и тяжелый кулак ударил ее в грудь.
– Сука! Тварь гребаная!
Снова громкий смех.
– Что, получил? Впредь тебе наука – держи своего петушка подальше от ее хлебала! Мало тебе других дырок?! Столько разных способов!
Способов в самом деле было много, и они не погнушались ни одним. Ив временами теряла сознание, и происходящее отпечатывалось в мозгу какими-то отрывками, пока она пыталась отрешиться от всего, что творят с ее истерзанным, кровоточащим телом.
Но теперь она уже была не одинока, став центром чудовищной оргии. Вокруг сплетались мужские и женские тела – на кровати, на полу, во всех углах исступленно совокуплялись парочки, отражаясь в зеркалах клубками извивающихся змей.
И среди этого омерзительного хаоса Ив мучительно старалась сохранить человеческое достоинство, выжить, остаться собой. Сейчас она сражалась уже не за плоть – раны и синяки заживут. Исцелится ли душа?
Неужели камеры все еще работают? И вся эта грязь снимается на пленку?
Белый слепящий свет сменился бешеным калейдоскопом цветных вспышек, игравших на стенах и кровати, заливавших Ив багрово-фиолетовым сиянием. Яркие пятна множились, сливались, фейерверком разлетались по комнате, скручиваясь в водоворот, неумолимо затягивающий Ив в темный провал преисподней, населенный безжалостными монстрами. Комната превратилась в воплощение дантовского ада, где хохочут и выкрикивают непристойности обезумевшие демоны. Кошмар. Хуже, чем кошмар, – омерзительный гнусный шабаш, в который против воли оказалась втянута Ив. И нечего надеяться, что от этого сна можно пробудиться. Она попала в ловушку, поймана, распята на этом чудовищном ложе, и выхода нет.
Невероятно! Такое просто не может коснуться ее, Ив Мейсон, известной телеведущей, любимицы Сан-Франциско, девушки Дэвида. Люди не должны быть столь жестоки! Конечно, об этом иногда говорят, пишут в газетах, снимают порнофильмы, но в ее мире ничего подобного не происходит. Любой порядочный человек брезгливо отшатнется от…
– Черта с два, – прошептал ехидный внутренний голосок, – черта с два.
Ив почти удалось забыться, полностью отгородиться от происходящего, но голос Брента Ньюкома неумолимо вернул ее к реальности:
– Ив, идиотка, ты все еще трепыхаешься? Даже у Франси мозгов больше, чем у тебя. Поезд ушел, беби, так почему бы не присоединиться к нам? Видишь, как всем весело? Ну же, полежи спокойно и дай мне наконец поиметь тебя. Неужели не знаешь, что я мечтал трахнуть тебя с самой первой встречи? Перестань упираться, и я ублажу нас обоих по полной программе – черт побери, да прекрати брыкаться, стерва!
Но обезумевшая Ив лишь безмолвно покачала головой. Кто-то, оседлав ее, больно заломил ноги, вскинул к потолку ее разверстые бедра, и Брент с размаху повалился на нее. Ив чувствовала себя приношением, жертвой древним языческим богам. Разве первобытные племена не насиловали захваченных в плен девственниц?
И тут он вонзился в нее, грубо и ужасно глубоко, глубже, чем все остальные до него. Стальной таран разрывал ее внутренности, и от этой невыносимой боли Ив снова закричала, пронзительно, жалобно, и, слава Богу, наконец-то потеряла сознание. Последнее, что она слышала, – собственные душераздирающие вопли.
