Текст книги "Порочный круг"

Автор книги: Розмари Роджерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3

– Питер, лапочка, я перепробовала все – йогу, поток сознания, анализ ошибок прошлого, но никак не могу от него отделаться.

«Интересно, – подумала Ив, – почему каждый раз, оказываясь рядом с Питером, я даже начинаю говорить, в точности как он?»

Ив зачарованно уставилась на спутника. Чего она ждет? Чтобы он прямо на глазах изумленной публики вытащил кролика из цилиндра? Щелкнул пальцами, дабы вывести Ив из гипнотического состояния и объявил, что пора просыпаться? Что разрыв с Дэвидом – всего-навсего кошмар, плод ее больного воображения?

Они проводили субботний вечер за ужином в любимом ресторане Питера, одном из тех модных заведений, где все, кроме еды, было просто омерзительным.

Питер театрально вздохнул, покачал головой, но его рука, скрытая скатертью, поползла по колену Ив и легла на бедро. Питер любил подобные штучки, особенно на публике, и по большей части Ив все ему позволяла, хотя бы потому, что испытывала при этом странное, почти болезненное возбуждение.

– Сколько раз тебе повторять, крошка, что я беру деньги исключительно за свою работу, зато трахаю тебя бесплатно. Выбирай, что сегодня предпочитаешь?

– На твоем месте, Питер, я бы призадумалась, прежде чем ставить меня перед подобным выбором. Остерегись, не то я в ближайшем будущем начну требовать с тебя плату! Как насчет того, чтобы использовать меня в качестве объекта исследования, – глядишь, и попаду в очередную монографию! Стану наговаривать в диктофон описание собственных ощущений голоском этакой пай-девочки и употреблять при этом самые гнусные непристойности, которые смогу припомнить. Представляешь, какой шедевр получится? Настоящий бестселлер! Подумай – продашь сотни экземпляров и озолотишься!

Питер перегнулся через стол, делая вид, что смотрит ей в глаза, но Ив ощутила, как его рука чуть сжала ее бедро, а пальцы, отодвинув край трусиков, проникли внутрь и стали двигаться, осторожно, нежно, но настойчиво, пока Ив не сдалась и с едва слышным вздохом не расслабила сведенные мышцы.

– Вот и умница. Молодец, Ив. Ты всегда знаешь, когда и что сказать. Давай обойдемся без кофе, поедем ко мне, и я вставлю тебе пистон по самое некуда!

– М-м-м… а как же разговор по душам?

– Сначала перепихнемся. Потом, так и быть, потолкуем.

В эту ночь Ив надиктовала первую из тех кассет, что впоследствии назвала «Пленками Питера». Она рассудила, что делает это ради себя, поскольку нуждается в помощи, а Питер – действительно классный психиатр, и в обычных условиях ей просто не по карману его консультации. Впрочем, каковы бы ни были ее подсознательные мотивы, Ив пришлось признать, что запись их постельных сцен доставляла ей то же грязновато-извращенное наслаждение, что и руки Питера, щупавшие ее под ресторанным столом.

Питер терпеть не мог слова «сношаться».

– Уж слишком это бездушно, милашка. Словно особи в зоопарке. Ведь мы с тобой не животные, верно? «Трахнуться» – звучит куда человечнее, теплее, не находишь?

Он был неизменно хорош в постели, весьма заботлив и всегда старался, чтобы и Ив получила свое. Но при этом требовал от нее грязных словечек и уличных ругательств. Раньше Ив отказывалась. Почему она должна оставлять частичку себя, свой голос, стоны и выкрики на магнитофонных кассетах?

Однако Питер был достаточно честен, чтобы рассказать о своей огромной коллекции порнопленок и спросить, не возражает ли Ив, чтобы во время занятий любовью магнитофон оставался включенным.

– Что же ты делаешь со всем этим, Питер? Прослушиваешь, когда остаешься один? Или ублажаешь себя под аккомпанемент страстных вздохов?

– Ты забываешь, Ив, я психоаналитик, – укоризненно заметил мужчина и объяснил, что хочет сделать коллаж-склейку, где объединит голоса всех женщин, с которыми он когда-либо спал. – У каждого есть свои тайные мечты, птенчик, так вот это – моя.

Ив не удержалась от смеха. Она по-своему искренне любила Питера. Он никогда не давал себе труда притворяться, был прямым и откровенным, и поскольку она не относилась к его многочисленным истеричным пациенткам, мог позволить себе не быть обходительным и тактичным.

Сегодня Ив решилась играть по правилам Питера. Почему бы нет? Возможно, в один прекрасный день он даже поставит пленку Дэвиду, и в ее бывшем возлюбленном проснется ревность. Ее не оставляла уверенность в том, что Дэвид по-прежнему ревнует. Ему все еще не безразлично, где она и с кем.

И после того как Ив наговорила пленку для Питера, тот великодушно разрешил ей выкладываться для себя самой. Может, это позволит Ив разобраться в причинах собственной депрессии, когда Питер даст ей прослушать запись в следующий раз. Душевная терапия, в стиле доктора Питри.

ПЕРВАЯ ПЛЕНКА

– Проклятая штука вертится. Питер, с него начать? Что я скажу? (Вздох.)

– Ив, детка, нынче ты превзошла самое себя, и я сейчас просто вырублюсь. Говори, не задумываясь, что в голову взбредет. Пленки осталось еще на час, так что не стесняйся.

– Дерьмо, мать твою так!

– Никаких непристойностей, ангел мой, или я снова приду в боевую готовность. И попытайся задавать исключительно риторические вопросы, хорошо, душка? Умираю, спать хочу.

– Питер, ты просто рыба снулая! Нет, беру свои слова обратно. Ты не так уж плох. Для мужчины, конечно. Несмотря на темноту, вижу, как ты пожимаешь плечами. Неужели не нравится, когда я для разнообразия делаю тебе комплименты? Ой, прошу прощения, вопрос чисто риторический.

Признаться, это вправду ужасно странно – говорить с собой, сидя в постели. По крайней мере мне так кажется. И хотя я знаю, что где-то работает магнитофон, – чего не видишь, о том не заботишься. Мне следовало бы беседовать с собой по душам почаще – это довольно забавно. Так о чем я собираюсь распространяться? О Дэвиде, естественно. Тебе все равно придется рано или поздно ответить на несколько вопросов, дорогой Питер. В конце концов я здесь благодаря любезности Дэвида, верно? Он часто это делает? Ты признался ему, что спишь со мной? Разумеется, мне хотелось бы получить ответы прямо сейчас, но ведь ты старательно притворяешься спящим. Ладно, так и быть. Вернемся к Дэвиду. Никак не могу его понять. А ты, Питер? Знаешь, думаю, я вообще не понимала его, даже когда влюбилась. Но конечно, считала, что он для меня – открытая книга. Что я все о нем знаю – мысли, чувства, привычку заводить меня одним взглядом, даже пальцем не притронувшись. И вот теперь я пытаюсь уверить себя в том, что он всего-навсего очередной постельный жеребчик, выискиваю в нем недостатки и пороки, за которые могла бы возненавидеть. Как же неожиданно меня осенило! Можно сказать, ударило прямо по башке. Ну просто гром среди ясного неба.

Я люблю Дэвида. Господи, люблю по-настоящему. Это огромное событие в жизни каждой женщины, нечто вроде потери невинности, только гораздо приятнее, но и опаснее. Как поется в песенке: «До тебя я никого не любила». Истинная правда. Я уже начала сомневаться, испытаю ли нечто подобное после смерти Марка, сумею ли найти другого такого человека, которому могла бы доверять. И вдруг, сама того не сознавая, влюбилась в Дэвида.

Он не позвонил. Именно поэтому я и вообразила, что все кончено. С самой первой встречи он звонил мне каждый день. И знаешь… по утрам я просыпалась с таким чувством, словно сегодня праздник.

Сначала меня это забавляло. Дэвид вовсе не подходил на роль романтического героя, наоборот, был достаточно прозаичным деловым мужчиной. Но чем чаще мы встречались, тем больше мне казалось, что я узнаю его, что он приоткрывается мне, позволяя видеть свое истинное «я». Признаюсь, я чувствовала себя первой. Единственной женщиной на земле.

Однако, так или иначе, у Дэвида вошло в привычку звонить мне. Я ждала этих ежедневных звонков, представляешь? И полностью расслаблялась с ним. Он… он вроде бы все понимал и терпеливо выслушивал мой треп о разных пустяках – покупках, магазинах, болевших ногах, неудобных туфлях… о, кажется, мне кое-что стало ясно. А все благодаря тебе, Питер. Умничка! По-видимому, Дэвид стал для меня чем-то вроде твоего магнитофона, только магнитофон тебя не трахнет, не заставит почувствовать себя своей избранницей – этого у Дэвида не отнимешь. Он целиком сосредоточился на мне, с ним я была уникальным, драгоценным созданием, какого больше не сыщешь на земле.

Но в один прекрасный день он не позвонил! Я не смогла уснуть! Была вне себя от тревоги и горя! Металась по комнате, как загнанное животное, изводила Марти, и наконец до меня дошло – я люблю Дэвида! Влюбилась, как дурочка. А он не позвонил. Тут я и сделала ошибку, первую из длинной-длинной цепочки. Позвонила ему. Среди ночи.

– Дэвид, – сказала я, – я люблю тебя.

А он рассмеялся.

– Ив, ты просто идиотка.

Именно так и заявил. Но сразу же извинился, дескать, на работе была какая-то запарка, и пришлось допоздна сидеть в офисе над бумагами. А потом он просто свалился и заснул. Я действительно почувствовала себя последней дурочкой, но на душе стало легче. Теперь он знает. Не спрашивай, почему мне так приспичило признаться ему. Возможно, хотела услышать от него те же слова? Но он так и не произнес их. Сообразительный Дэвид. Проницательный Дэвид.

Он тоже твой пациент, Питер? Как вы подружились? Что говорил Дэвид обо мне? Ну же, Питер, отвечай, я знаю, что ты не спишь и подслушиваешь! Хочешь снова заняться любовью, верно, Питер? Он рассказывал тебе о нашей ссоре?

– Все, Ив, время вышло. Поведаешь о ссоре в следующий раз. Будь умницей, повернись ко мне и признайся, что хочешь, чтобы тебя трахнули. Давай же, пленки осталось на несколько минут, как раз достаточно для всяких грязных словечек, охов и вздохов.

– Ты тоже подонок, Питер… Нет, перестань, я не хочу… пропади ты пропадом!

– Скажи мне, Ив!

– Трахни меня, Питер, трахни, трахни!

КОНЕЦ ПЛЕНКИ

Глава 4

Когда Ив глубокой ночью вернулась домой, оказалось, что Марти еще не спит. Из колонок доносился голос Рода Стюарта. Полупустой стакан с виски стоял на журнальном столике. Значит, опять пьет!

Последнее время Ив очень тревожилась за подругу. Алкоголь пока еще не начал сказываться на ее лице и фигуре, но если так будет продолжаться, скоро Марти окончательно потеряет форму.

Должно быть, снова разругалась со Стеллой.

Ив горько усмехнулась. Интересно, по-прежнему ли Стелла исповедуется Дэвиду? Делится с ним своими постыдными грязненькими тайнами? Двуличная Стелла, которая вечно норовит усидеть на двух стульях и перебежать из одного лагеря в другой!

– Ив, крошка! Хочешь выпить?

– Ну уж нет! Я просто вымотана. Этот Питер… что на него находит? Просто ненасытное животное! Никак не уймется! У меня даже ноги подкашиваются.

– Похоже, он от тебя тащится, беби!

Ив, ухмыльнувшись, сбросила туфли.

– На самом деле не от меня, дорогая, а от пленки, что я наговорила. Питер записывает все – словечки, звуки. Не поверишь, но даже кровать у него устроена так, что скрипит от малейшего движения!

– Поверю! Он вообще с тараканами, как и все шринки[2]2
  психоаналитики (жарг.).


[Закрыть]! Жаль, что я не двустволка, как Стелла, иначе уговорила бы его дать мне несколько сеансов постельной терапии. – Марти небрежно махнула стаканом в сторону Ив. – Ложись-ка спать, детка, и не беспокойся обо мне. Когда на меня накатит, никто тут не поможет. Мы здорово сцепились со Стеллой, но рано или поздно все равно помиримся. Как, впрочем, и всегда.

Девушке показалось, что подруга сама не верит своим словам, но, в конце концов, это ее проблемы.

– Завтра нас вряд ли кто-то побеспокоит, и поэтому можно спать хоть до полудня. Спокойной ночи, Марти.

Проводив глазами Ив, Марти налила себе еще виски. Интересно, что там насчет этих магнитофонных пленок? А не попробовать ли выговориться в такую ночь, как эта?

Она залпом осушила стакан и поморщилась от неприятного вкуса. Как бы не превратиться в алкоголичку! У них в семье это не первый случай. Недаром, когда она еще жила дома, кто-то из родных предостерегал ее от последствий пьянства. Тогда Марти капли в рот не брала. Но Стелла… Стелла любого доведет до ручки!

О Господи, вот уж сучка, так сучка! Зато красивая, с такими умелыми руками и языком и мягким нежным голоском воспитанной дамы, который самое мерзкое ругательство способен превратить в любовную серенаду!

Марти испытывала какое-то извращенное удовольствие оттого, что они с Ив оказались в одной лодке. Ив потеряла Дэвида, а Марти – Стеллу. Разве не странно, что их судьбы в чем-то схожи? Марти и Ив живут в одной квартире, Дэвид и Стелла работают в одном офисе. Остается надеяться – это все, что им с Ив приходится делить, но когда дело касается Стеллы, ничего нельзя знать наверняка. На службе Стелла именовала босса «мистер Циммер», когда же привела на вечеринку, он превратился в Дэвида. И можно ли винить Дэвида, да и любого мужчину за то, что при виде Стеллы у них брюки трещат по швам? Стелла действительно прелестна и, не будь так мала ростом, из нее вышла бы потрясная модель. При этом она всегда выглядит такой ангельски-невинной, а стоит ей заплакать, как слезы льются рекой и у любого возникает желание прижать ее к себе и утешить.

Сегодня Стелла долго рыдала.

Едва она переступила порог, как Марти сразу же поняла – что-то случилось. Стелла нервничала, огрызалась и была явно не в своей тарелке. Когда Марти попыталась поцеловать ее, она почти сразу же отстранилась.

– Ладно, беби, выкладывай. Что-то тебя поедом ест, поэтому не тяни, давай, режь правду в глаза.

Отвернувшись от Стеллы, она принялась смешивать коктейли. К чему любовнице видеть, что она сама на взводе? И без того Стелла чересчур уверена в своей власти над Марти.

– Март, – нервно пробормотала девушка, кусая губы. Но тут же запнулась, и Марти почти физически ощутила, что Стелла собирается с духом. – Джордж пригласил меня на свидание, – выпалила она наконец. – Джордж Кокс, помнишь, я тебе о нем говорила. И я… я согласилась. Марти, мне необходимо попробовать, неужели не понимаешь? Откровенно говоря, мне самой хочется.

Марти словно со стороны услышала собственный голос, протянувшийся ненадежным мостиком через внезапно разверзшуюся между ними пропасть. Такой спокойный. Такой чертовски спокойный!

– Дорогая, не мне тебя останавливать. Что тут скажешь!

Она вернулась к столу и протянула Стелле высокий стакан.

– Ты ведь не моя рабыня, верно?

Стелла робко притронулась к ее руке, и Марти заставила себя оставаться невозмутимой.

– Марти, – умоляюще выпалила Стелла, – крошка, это всего-навсего свидание. И потом, он ужасно старый. Ничего ему не нужно, кроме моей компании. Хочет выпендриться перед приятелями. Показать, какая у него шикарная девушка. Хвастун, как все мужчины.

– А ты? На кой это сдалось тебе? Стремишься стать именно той, кто ублажит его мужское эго?

Стелла, мгновенно надувшись, принялась вертеть в руках стакан.

– Быть с кем-то милой и вежливой – вовсе не преступление! Что ни говори, а он друг мистера Бернстайна, и может пособить мне продвинуться. Не век же сидеть в секретаршах! Мы с тобой по-прежнему принадлежим друг другу, между нами все останется как было. О Марти, дорогая, пожалуйста, пойми! Я так слаба и безвольна, не то что ты! Приходится притворяться, чтобы люди не узнали, какова я на самом деле. Я и без того никогда не хожу на свидания, ни с кем не встречаюсь, даже сослуживцы это заметили. Мне уже намекали на то, что я веду себя неестественно! Иногда кажется, что за моей спиной шепчутся, обсуждают меня, ехидничают. А я этого не вынесу, Марти!

Марти сцепила зубы, стиснула кулаки, но все-таки умудрилась не повысить голоса.

– Ошибаешься, Стелла, прекрасно понимаю. Ты уже давно решила, как поступить, и сейчас взялась за дело. Но прежде хорошенько подумай вот о чем: я люблю тебя, крошка. Марти любит Стеллу. А как насчет Джорджа? Или ему просто не терпится показаться на людях со смазливой мордашкой? Но мне нужно больше, Стел. Господи, иногда мне так хочется быть мужчиной, приглашать тебя в театры и рестораны и гордо бросать в лицо всему миру, что ты моя. Впрочем, я тоже жалкая трусиха, Стел! И не собираюсь бороться за тебя. Знаешь что, беби? Валяй, кадри своего Джорджа, а я останусь дома и напьюсь до зеленых чертиков!

Стелла начала плакать, прислонясь головой к плечу Марти.

– Март, не мучай меня, потому что я люблю тебя, правда люблю! Просто ужасно боюсь, вот и все! Что ждет нас, Марти? Я не хочу доживать век дряхлой развалиной вместе с такой же каргой! Неужели не знаешь, как нас дразнят? Старые девы, ковырялки! И смеются, подшучивают, издеваются! Я… я сама это видела, Марти! Мы становимся такими уродинами – толстыми, бесформенными, грузными, как мужики. Да лучше уж покончить с собой!

– Прекрати, беби, прекрати! Ты молода и прекрасна и никогда не состаришься – деньги творят чудеса. Подтяжка, другая – и ты снова девочка! Так что утри слезки, иди куда хочешь со своим Джорджем, устраивай спектакль, чтобы натянуть нос этому проклятому обществу. Но только возвращайся, солнышко, всегда возвращайся ко мне!

Руки Марти словно по собственной воле касались Стеллы, лихорадочно гладили дрожащее тело, ласкали, пока трепет не стал ознобом желания, заставлявшим ее стонать и извиваться.

– О Боже, да, детка, да, да! Сделай это, Марти, скорее, позволь мне тоже, о Марти, дорогая, дорогая!

Они рухнули на толстый пушистый ковер, срывая друг с друга одежду, жадно целуясь. Мозг Марти сверлила единственная мысль – старому дураку Джорджу, с его тщательно ухоженной седой шевелюрой и наманикюренными пальцами, не достанется ничего из бурлившей в Стелле жажды жизни, страсти и способности любить! Марти поглотит все без остатка!

Марти довела Стеллу до бурного оргазма. Та тонко кричала и билась, изнемогая от вожделения, и, приоткрыв по-детски мягкие губы, алчно лизала узким розовым язычком соски Марти. Ну конечно, Стелла любит ее! И пусть использует Джорджа, пусть хоть выжмет его, как тряпку, и выкинет, все равно любит только ее, Марти! Стелла принадлежит ей, ей одной!

Наконец Марти всецело отдалась своим ощущениям, выбросив из головы все мысли и опасения. Черные как смоль и светлые пряди перемешались, тела сталкивались и сплетались в причудливых, старых как мир сапфических позах.

Никогда еще Марти не была такой властной, требовательной и одновременно щедрой и нежной. И с радостью чувствовала, как под ее ненасытным ртом Стелла трепещет, сгорает и словно плавится. Прекрасное тело любовницы лежало перед ней, открытое рукам и губам Марти, полностью ей подвластное. И… и разве Стелла когда-нибудь была такой неистовой? Обычно она оставалась до ужаса застенчивой и скованной, и уговорить ее на что-то более смелое было почти невозможно. Но сегодня, точно стараясь доказать что-то, она, казалось, лишилась рассудка. Ее руки и язык превратились в беспощадные орудия пытки-наслаждения, раз за разом доводившие Марти до экстатических судорог.

Когда все было кончено, они еще долго лежали не шевелясь, задыхаясь, как истомленные схваткой звери. По коже Стеллы ползли мурашки пережитого восторга. Она лежала на спине с закрытыми глазами и тихо постанывала. Марти перевернулась на живот и по-хозяйски закинула руку и ногу на любовницу. Слава Создателю, ей нечего больше желать… по крайней мере в эту минуту.

Теперь пусть идет с Джорджем. Посмотрим, именно ли это ей нужно, и сумеет ли он подарить ей наслаждение.

Лишь после ухода Стеллы, все еще пошатывавшейся от только что испытанной страсти, Марти поняла, что депрессия так и не выпустила ее из цепких лап. Недаром Стелла сказала на прощание, целуя ее у порога:

– Марти, я люблю тебя. Пожалуйста, пойми.

Значит, все-таки решилась. Неужели у Джорджа хватит сил устоять перед ней? Стелла редкостно красива. И столь же эгоистична. Не будь Джорджа, нашелся бы кто-то другой. Марти всегда это знала. Но как заставить себя разлюбить ту, без которой невозможно жить?

Последняя запись кончилась, и наступившая тишина оглушала. Ну почему Ив не осталась с ней, хоть ненадолго? Они могли бы напиться и попытаться утешить друг друга. Бедняжка Ив страдает так же сильно из-за этого бесчувственного кретина Дэвида, как она сама – из-за Стеллы.

В стакане ничего не осталось. Хлопнуть еще?

Марти встала и, потеряв равновесие, покачнулась. К горлу подкатила тошнота, на лбу выступили крупные бусины пота. Марти поспешно схватилась за спинку кресла. Нет, пожалуй, хватит с нее. Она ненавидела похмелье, рвотные судороги, разламывающиеся, готовые вот-вот лопнуть виски.

Девушка, с трудом передвигая ноги, направилась к спальне. По пути она на мгновение прислонилась к двери соседки. Ив, милая, проснись, мне позарез нужен кто-нибудь! Одиночество меня убьет! Возьми меня за руку, поговори со мной, скажи, что она вернется.

Тишина. Мертвая, леденящая тишина. Что ж, остается одно, забраться под одеяло и плакать, пока не уснешь.