Текст книги "Скверные девчонки. Книга 2"
Автор книги: Рози Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Они опрокинулись на постель, не разнимая тел и возбуждаясь от прикосновений невидимой плоти.
Джулия помнила запах и форму тела Джоша так явственно, как будто они были вместе только вчера, а не несколько лет назад, в том грустном маленьком белом домике. Но прежний Джош был властелином над ней, он вынуждал ее идти за ним покорно, не задавая вопросов, и она радостно отдавала ему всю себя. Это было как бы частью их интимного соглашения, которое воспламеняло еще больше. Нынешний Джош был совсем другим, более опытным. С необычной нежностью его руки прикасались к ее бедрам, а кончики пальцев гладили тонкую кожу. Было такое чувство, будто он боялся, что она может не ответить на его ласку.
А прежде не было и намека на какое-то сомнение.
Не отрывая своего рта от его губ, она прошептала:
– Джош, я здесь.
Его руки крепче обняли ее. Слово, которое он прошептал в ответ, было только одно: «Останься». Джулия улыбнулась. Она приподнялась, держа его за руку. Едва ощутимыми прикосновениями она целовала его щеки и уголки рта, вьющиеся волосы на груди. Она вытянулась, и их ступни соприкоснулись, губы слились в новом безрассудном желании. Джулия села и одним движением овладела им. Их обоих охватило неописуемое блаженство. На какое-то мгновение она припала к нему и замерла, наслаждаясь обладанием. Она вспомнила другое время – в «Лебедином отеле», под крики и смех на снегу у них под окном, потом в пансионате «Флора», когда она жаждала овладеть им, не понимая, что уже сделала это. Вспоминала Лондон и свою тоску там, и все последующие годы.
Руки Джоша схватили ее за талию и торжествующе приподняли, держа на весу, прежде чем он вновь оказался сверху и овладел ею.
И тотчас исчезла всякая опытность.
Джулия уступила ему, как она делала всегда.
Наконец, когда по ней пробежала острая волна наслаждения, а глаза открылись, ничего не видя в темноте, в ее сознании остался только Джош. Она называла его по имени и слышала его ответ, их шепот сменялся криками – интимный голос любви, который она уже забыла. Все закончилось очень быстро.
«Нет оснований печалиться», – сказала она себе.
Потом они лежали, расслабленные, прижавшись головами, глядя на темный квадрат окна в конце крошечной комнатки. Неизвестные животные на деревьях, казалось, возились громче и ближе. Послышался крик какой-то птицы, возможно, совы, а затем высокий жуткий звук, не похожий ни на лай, ни на визг.
– Кто это? – спросила Джулия.
Она почувствовала на своей щеке улыбку Джоша.
– Олень. А может быть, койот.
– А не волки?
– Нет, любовь моя. Не волки.
– А ты не боишься?
– Диких зверей?
– Я хотела сказать, тебе не бывает страшно?
Он помолчал, раздумывая.
– Иногда. Но я уже привык. А чего ты боишься, Джулия?
– Я думаю, что боюсь наделать ошибок. – Ей казалось, что она наделала их слишком много. Она удивлялась, почему, получив горький урок, она не избавилась от последующих ошибок. Если бы у нее осталась хоть какая-нибудь возможность, она бы поставила все на свои места.
«Александр, – думала она. – Лили. Если бы только я смогла приехать домой. Просто чтобы повидать вас там, в Леди-Хилле».
Джош положил ее голову поудобнее и натянул ей на плечи одеяло.
– Ты в безопасности в моей хижине в лесу, – сказал он. – В большей безопасности, чем в Лондоне или Нью-Йорке.
– Я знаю, – ответила Джулия, радостно закрывая глаза. – Я не боюсь волков.
Ожидая, пока сон смежит ей глаза, она прислушивалась к шуму деревьев за бревенчатыми стенами. Между этими местами не было никакого сходства и их разделяли тысячи миль, но завывание ветра и царапанье веток, неожиданные таинственные крики зверей напоминали ей Леди-Хилл. Да, она боялась жить в Леди-Хилле. Даже до того, как случился пожар. Она вновь представила себя хозяйкой поместья, занимающейся перестановкой мебели и убранством дома к тому фантастическому Рождеству, но в действительности этот дом одолел ее. Она была слишком молода, слишком глупа и слишком нетерпелива для такой роли.
– Теперь я не боюсь, – повторила она.
Джулия пробыла с Джошем в его лесной хижине три дня.
В универсальном магазине Медового ручья она купила джинсы «Левис» и пару ботинок, чтобы удобнее было прогуливаться в горах.
– Для того, чтобы карабкаться по склонам, – сказала Джулия, следуя за Джошем вверх по крутым лесным тропинкам и с трудом переводя дыхание, – я уже слишком стара.
Джош протянул ей руку.
– Я бы этого не сказал.
Невзирая на свои чисто городские привычки, Джулия наслаждалась уединением и абсолютным бездельем. Она никогда не проводила так много времени на открытом воздухе. Ее лицо и руки покрылись легким золотистым загаром. Она связывала волосы сзади лентой в пучок и носила джинсы и потертые рубашки Джоша.
– Ты выглядишь на неполных семнадцать, – сказал он.
– Надеюсь, что нет, – спокойно возразила Джулия.
По вечерам, когда солнце клонилось к закату, Джош уходил на рыбалку. Ручьи и водопады, низвергавшиеся с гор, сливались в широкое озеро с зеркальной поверхностью. Джулия сидела на берегу рядом с Джошем, наблюдая за водной рябью, которая медленно расходилась кругами вокруг поплавка. Ее удивляла способность Джоша погружаться в свои мысли и подолгу сидеть в полной неподвижности.
В ее представлении тот Джош, которого она знала на протяжении ряда лет, был всегда непоседой. Она помнила его во время гонок в Инферно, когда, проносясь мимо, он резко поворачивался лицом к зрителям, и того Джоша, который сидел за рычагами управления в «Остер Аутокрет», летящем над аккуратно нарезанными зелеными и коричневыми лоскутами английских полей. Но она не помнила, чтобы он когда-нибудь был таким, как сейчас. Он всегда был подобен сжатой пружине; и она влюбилась в него именно благодаря этой неиссякаемой энергии. Ей по-прежнему нравилась эта его черта, но сейчас у нее было такое чувство, как будто чистота горного воздуха дала ей возможность увидеть то, что она в нем раньше проглядела.
Сидя у мерцающей поверхности воды, положив подбородок на подтянутые колени, Джулия пыталась распутать этот клубок противоречий. Но он был запутан так давно, что распутать его казалось нелегкой задачей, однако она заставляла себя делать это, методично вытягивая нить за нитью.
Разумеется, она любила Джоша. Любила его всегда, с самого начала, с первой ночи. Она влюбилась под действием его натиска и невероятной силы, но она хотела этого.
В тот день Бетти приехала в квартиру на площади. Джулия и сейчас как будто видела ее руки, нервно теребящие ручки старой дамской сумочки, и коричневую фетровую шляпку, плотно натянутую на бесцветные волосы.
«Маленькая потаскушка», – были ее первые слова.
Джулия вздернула подбородок и сделала вид, что не обратила на это внимания. Притворилась даже, что ей все нипочем. И в тот же вечер она убежала, захватив пять фунтов Джесси, чтобы пообедать со своими дружками.
И там был Джош.
Она перенесла всю свою любовь на светловолосого американского летчика. Он купил ей бутылку розового шампанского, сводил в ночной клуб и был очень добр с ней. Он всегда был добр с ней, в его собственном понимании доброты.
Она повернула голову, чтобы взглянуть на Джоша.
Он неподвижно следил за поплавком, время от времени бросая быстрый взгляд на темнеющую линию горизонта. Его лицо было наполовину скрыто козырьком кепки, но она все равно знала каждую черточку. За пятнадцать лет они немного заострились, но только и всего.
Джулия вздохнула, вспоминая себя в шестнадцать лет. Она влюбилась в него в течение часа и заставила его нести бремя своей любви все эти годы, так как чувство оказалось слишком большим и пустило слишком глубокие корни, чтобы его можно было вырвать из сердца.
Она опять отвернулась и уставилась на воду. Она чувствовала себя виноватой из-за ответственности, которую навязала ему. Джош не мог нести ответственности. Он без конца говорил ей об этом, но она как будто не слышала.
Джулия вспомнила то, несколько неприятное, чувство узнавания, которое испытала, мчась с ним на «мерседесе» по направлению к Медовому ручью. Джош был все тот же мальчишка, хвастающий перед своей девчонкой новым автомобилем. Он всегда и во всем был таким. Невзрослеющим юнцом. Как сказал о нем Александр: «Герой твоего романа из серии комиксов».
Джош был классическим героем для шестнадцатилетних девочек. Неудивительно, что она полюбила его тогда; беда была в том, что она превратила свою любовь в некий фетиш.
Но теперь ей уже был тридцать один год, в таком возрасте не ищут героев.
Джулия распутывала свой клубок, из которого вырисовывался, к сожалению, далеко не симпатичный ее собственный образ.
Она цеплялась за романтический идеал свой любви к Джошу с пылом школьницы и верила, что это чувство будет длиться вечно, чего бы ей это ни стоило. Она позволила ему сделать себя несчастной, упиваясь собственной страстью.
И теперь она поняла, что это стоило ей замужества.
И не из-за этого ли она потеряла Лили?
Джулия крепче обхватила колени, стараясь сдержаться. Она не могла вскочить и побежать в Леди-Хилл, все еще не могла. Запутанный клубок еще не был окончательно распутан так, чтобы он не запутался вновь.
Разница была в том, что Александр всегда был взрослым. И он не был никаким героем, просто был самим собой, за исключением тех случаев, когда необходимо было проявить героизм. Во время пожара он бросился назад в дом, в огонь и дым. При этом воспоминании она закрыла глаза. Когда она их опять открыла, уже померк последний луч света. Зеркальная поверхность озера стала похожа на лист холодного черного стекла.
Неужели ей потребовалось столько времени, чтобы повзрослеть? Эта мысль вызывала чувство стыда, но в то же время и ободряла ее.
Ей необходима была борьба ради собственной независимости и успеха «Чеснока и сапфиров». Прежняя неугомонность прошла. Только вот от всего этого пострадала Лили. Думая о ней, Джулия улыбнулась. Лили была почти такой же жизнерадостной, как и Джош.
Возможно, даже вспышка сексуального влечения, которое овладело ею в Нью-Йорке, была необходима. Она думала, что таким образом избавится от своих мечтаний о Джоше и от напрасных ожиданий – как говаривала умная, острая на язычок Мэтти, – а вместо этого приехала искать его. И случилось так, что именно здесь, в этой хижине под деревьями, она смогла понять, какой дорогой ей следует идти.
Если она сможет пойти по ней, проделать весь путь обратно в Леди-Хилл и найти там Александра и Лили, этого будет достаточно. Она не знала, может ли надеяться на что-то большее. Джулия медленно разжала руки. Встала, чувствуя, что у нее одеревенели ноги от долгого сидения, и тронула Джоша за плечо.
– Уже темно, – сказала она.
Джош, должно быть, погрузился в собственные размышления. Он вздрогнул, а затем сжал ее холодные пальцы.
– Пора сматываться. – Он начал быстро скручивать удочку, издававшую при этом громкий тикающий звук. Джош казался сейчас еще более похожим на мальчишку, чем обычно, когда вот так сосредоточенно хмурился над своей работой.
«Незачем чувствовать себя виноватой», – предупредила она себя. Механизмы самозащиты Джоша теперь, должно быть, достаточно сильны.
Она наклонилась, чтобы помочь ему собрать в сумку разбросанные предметы рыбной ловли. Джош поднял сумку и протянул Джулии руку. Она взяла ее, и они пошли рядом по накатанной дороге туда, где в вечерней дымке белел нос «мерседеса».
Даже поздним вечером они предпочитали сидеть на крыльце. Джош положил в сторонку рыболовные снасти и вынес два стакана с джином. Джулия взяла стакан, продолжая смотреть в сгущающуюся под деревьями темноту. Звуки, так напугавшие ее в первую ночь, были теперь ей знакомы. Ей казалось, что она уже давно здесь и стоит на распутье. Путь, который высветился ей у озера, стал еще яснее и манил ее.
– Джош, я собираюсь скоро возвратиться домой.
Он ответил не сразу. Встал и, опершись о перила крыльца, стал пристально вглядываться в темноту, как будто мог увидеть что-то такое, чего Джулия не могла. Когда он опять повернулся к ней, ей было видно лицо в луче света, падавшем из хижины.
– А ты не могла бы остаться еще на какое-то время? – тихо попросил он.
Не те ли самые слова сказал он ей в первую ночь по приезде, когда они лежали в объятиях друг друга?
– Я имею в виду не здесь, – сказал Джош, указывая рукой на хижину и горы позади нее. – Может, ты поедешь со мной в Вэйл? Ведь тебе нужны менеджеры для твоих магазинов, верно? И Лили могла бы приехать туда. Мы бы научили ее кататься на лыжах, пока она не стала еще слишком старой для чемпио…
– Джош, – перебила его Джулия. – О чем ты меня просишь?
– Ну… – Еще один неопределенный жест рукой. На сей раз он как бы охватил и хижину, этот голый кров, под которым была пустота. Джулия поняла, что такой же жест он сделал бы и в своей квартире, где, по его словам, нет ни картин на стенах, ни украшений на панелях.
– Я говорил тебе, – сказал он, – что если когда-нибудь мне потребуется одна женщина, то ею будешь ты.
Джулия чуть не расхохоталась. Ирония была такой очевидной и такой неожиданной. Но на смену ей тут же пришла горечь, и легкий смешок застрял в горле.
Она не хотела нарушать уединение Джоша, во всяком случае не теперь, так как знала, что не сможет рассеять его. Интересно, на что он рассчитывал, задавая этот вопрос? Уравновешенный Джош, который предстал перед ее глазами здесь, в горах, не принадлежал ей, не был «ее летчиком».
Она поспешила уклониться от вопросов. Пусть это эгоистично. Она почувствовала горечь во рту.
– Джош, – повторила она, – я собираюсь вернуться домой.
Она встала и, положив руки ему на плечи, заглянула в лицо.
– В Лондон?
– В Леди-Хилл.
Он нехотя кивнул. Джулия ощутила пощипывание в глазах и прищурилась, злясь на себя.
– Лили это понравится, – сказал он. – А ты… а ты уже знаешь, что будешь делать, когда вернешься туда?
– Нет. Я ничего не знаю.
Он поднял руки и ладонями сжал ее лицо.
– Спасибо за то, что приехала.
– Спасибо, что пригласил. Я рада, что увидела тебя.
Он поцеловал уголки ее рта, поцеловал очень нежно, и она положила голову ему на плечо. Она чувствовала неизменную силу привязанности и невозможность что-либо изменить.
«Как много потребовалось времени, чтобы все понять», – подумала она. Джош опять поцеловал ее. Она понимала, как и всегда, что страстно желает его.
– Пойдем спать, – скомандовал Джош. – Завтра я отвезу тебя в Денвер. – И это снова был прежний Джош.
– Я возвращаюсь, – сказала Джулия.
Утром Джулия сняла с крюков на двери спальни свою одежду и уложила в дорожную сумку. Это еще больше подчеркнуло пустоту маленьких комнаток, когда она оглядывала их в последний раз. Джош стоял, наблюдая за ней, с нелепо повисшими руками. Джулия опустилась на колени, чтобы закрыть замки, затем поднялась. Теперь, когда пришло время, она чувствовала себя как бы на распутье, и та ясность, которую она, казалось, обрела, опять покинула ее.
«Ничего не понимаю, – подумала она. – Почему я не могу разобраться в своих чувствах через столько лет?»
Ей любопытно было бы узнать, не испытывал ли и Джош подобного чувства при их расставании в прошлом, когда она цеплялась за него.
Нет, решила она. Наверно, нет. У него был слишком развит инстинкт самосохранения. Она не была так уверена в этом сейчас и опять ощутила иронию круговорота жизни. Она могла бы сделать шаг и взять одну из его безвольно повисших рук, но не сделала этого. Вместо этого ухватилась за ручку чемодана, примеряясь к его весу.
Даже это легкое прикосновение будет слишком болезненным, подумала она. Не только для меня и Джоша, но для всех нас. В какой-то момент ее охватила такая грусть, что реальный груз в ее руке показался перышком по сравнению с этим моральным грузом.
Джош взглянул на ручные часы. И неожиданно для себя самого сказал:
– Если мы хотим успеть на самолет, нужно отправляться немедленно.
В прошлом Джош никогда не беспокоился об ее отъездах. Джулия знала, что он заполняет паузу обычными словами, но все же она заметила в нем перемену, которая ей не понравилась.
– Я готова, – спокойно сказала она.
Он взял у нее из рук сумку и понес в машину. «Мерседес» медленно заскользил по дорожке, и хижина скрылась за деревьями. Джулия даже не оглянулась. Она не хотела думать об этом опустевшем доме. Сосредоточив все внимание на дороге, поворотах и спусках, она смотрела на Медовый ручей, опять показавшийся внизу, пока они не выехали на автостраду. Она думала о расстоянии до Денвера, а потом до Нью-Йорка, и о деревне в низкой зеленой английской местности.
И лишь когда они приехали в аэропорт и узнали, что уже идет посадка на нью-йоркский самолет, Джош сказал:
– Я рад, что ты приехала. Я уже говорил тебе это. – И неожиданно добавил: – Я не буду просить тебя остаться. Или надеяться, что ты могла бы сделать это. Ведь это не входило в часть нашего контракта, не так ли?
– Нет, думаю, что нет, – ответила Джулия.
– Надеюсь, я выполнил условия контракта, – Джош улыбнулся, вызвав у нее желание броситься к нему на шею.
– Да, – сказала она. – Мы выполнили их, более или менее.
«А как насчет других контрактов? – подумала она. – С Александром и Лили? И даже Бетти и Верноном? Эти будет труднее выполнить. Потому что они реальны. То, что я воображала с Джошем, никогда не было реальным. Сплошная иллюзия. И за этим я гналась всю жизнь!» Осознание этого вызвало на ее лице слабую болезненную улыбку.
– Пора идти. – Джош взял ее руки и поцеловал загорелые локти, а затем повернул ее к выходу на взлетную полосу.
– Приезжай повидаться в Лондон, – сказала Джулия.
– Обязательно приеду.
Они поцеловались по-приятельски в щеку. – «Контракт дружбы, – подумала Джулия. – Такой же, как у нас с Мэтти. Только такие и оправдывают себя. Возможно, сейчас мы с Джошем пришли к этому. Возможно…»
Она пошла от него, роясь в своей сумочке в поисках билета, слыша деловой стук своих высоких каблуков и глядя на сверкающую, уходящую вдаль полосу. Когда она оглянулась, прежде чем завернуть за угол, она увидела плывущую над всеми голову Джоша. Он выглядел так же, как тогда, «У Леони», когда шел через комнату, а она была маленькой полупьяной дрянной девчонкой шестнадцати лет.
Джош поднял руку и помахал ей.
Джулия завернула за угол, сопровождаемая стуком своих каблуков.
Она прилетела обратно в Нью-Йорк и взяла билет на ближайший рейс в Лондон. Едва оказавшись на борту самолета, она почувствовала, как ее охватило нетерпение. Она наклонялась всем корпусом вперед, как будто это могло заставить самолет лететь быстрее. В Лондон Джулия прилетела серым утром на рассвете. К тому времени, когда она поднялась на пять ступенек собственного дома, солнце уже освещало всю улицу. Лондон приветливо встретил ее; кроны деревьев были такие густые и было так много уютных уголков. Но Джулия едва ли замечала все это. Комнаты в доме выглядели очень привлекательно и были непривычно чистыми и опрятными, но она не остановилась даже полюбоваться этим. Отнесла содержимое чемоданов в свою спальню на втором этаже, намереваясь все аккуратно разложить, но, не успев начать, почувствовала такое нетерпение, что свалила все пакеты в угол. Спустившись вниз и бегло просмотрев почту, которую Мэрилин стопкой сложила на сосновом столе, и не найдя ничего интересного, она опять поднялась наверх и наполнила ванну водой с ароматической пеной.
Лежа в воде и глядя сквозь легкий пар на коралловые ветки и раковины, расставленные на полочках у нее над головой, Джулия подумала: «Я не смогу сейчас спать, даже если бы и хотела. Я сейчас же отправлюсь в Леди-Хилл».
Она резко села, расплескав на пол воду. Часом позже, с еще мокрыми прядями волос, Джулия выруливала на своем алом «витессе» в поток уличного движения. Она не позвонила. «Это будет сюрприз, – подумала она. – Как обрадуется Лили!»
Она давно не ездила в Дорсет, но дорогу вспомнила без всякого труда. Она сознавала, что утомлена, но дорога, казалось, сама разворачивалась перед ней, завораживая своей неизменностью. Когда Лондон остался позади и перед ней по обе стороны раскинулись, сверкая золотом, поля с кое-где торчащими купами деревьев и разбросанными небольшими группами домов, похожих на кукольные после небоскребов Америки, Джулия засмеялась, крепче сжимая рулевое колесо. Чтобы не задремать, она запела отрывки из песенки, которую напевала Лили в подобных поездках: «Лютик Джо». Она сама удивлялась, откуда девочка могла знать подобные песенки? Разве Бетти или Вернон когда-нибудь пели ей?
«Я свеж, как маргаритка, которая растет в лугах, и зовут меня лютиком».
Помнит ли еще Лили эти слова? Они могут спеть эту песенку Александру. Это рассмешит его.
Она уже приближалась к месту назначения.
– Мы уже почти дома, – обычно говорил Александр всегда на одном и том же отрезке дороги. Джулия вспомнила, как это выражение удовольствия тогда раздражало ее. «Почему я была такой ревнивой?» – удивилась она, потирая глаза от усталости, и зевнула. Оглядываясь вокруг, она, казалось, понимала теперь ту радость, которую испытывал Александр, приближаясь к дому. Этот уголок Англии был необычайно красив. Небольшие холмы и открытые луга, лесистые равнины, где в каждой долине был свой ручеек. Деревни с низенькими коттеджами сонно грелись на солнышке. Как могли головокружительные просторы горных склонов Джоша напоминать ей это?
Джулия знала, что до Леди-Хилла оставалось всего две мили. Она только что миновала указатель, который находился возле самой деревни. Впереди появился трактор, и она сбавила скорость. Насколько она помнила, эта дорога была прямой и открытой, упиравшейся прямо в каменные столбы ворот особняка.
Джулия нажала на передачу, и автомобиль рванул вперед, чтобы объехать трактор. Дорога была гладкой, она хорошо это помнила. Рев мотора врывался через открытое окошко, и она уловила запах сена, нагруженного на трактор. И в тот же момент перед ней возникла опасность, так не вязавшаяся с мирной сельской картиной и этим запахом сена. Это был большой серый автомобиль, выскочивший из-за откоса дороги, про который она совершенно забыла. Он стремительно летел на нее, словно серебряная пуля. Она знала, что не сможет достаточно резко затормозить, чтобы остаться позади трактора, огромные колеса которого были у нее уже почти над головой.
Джулия с силой нажала на зажигание. Машина взвыла, как бы протестуя, но прыгнула вперед. Казалось, трактор приклеился к ней. Она крутанула руль, и автомобиль затрясся под ней, вывернувшись на свою сторону дороги. Серый лимузин промчался мимо в ослепительном блеске фар, оглушительно сигналя. Джулия успела заметить красное разгневанное и испуганное лицо водителя. Он проехал мимо; они разминулись на расстоянии менее ярда.
Джулия поехала дальше, вцепившись в руль влажными дрожащими руками; пот струйками стекал по спине. Она старалась расслабиться, но ноги были ватными, а голова такой тяжелой, что она едва держала ее на плечах. Она устала и поэтому ехала беспечно, но ей повезло. Прямо перед ней были каменные ворота Леди-Хилла.
Неожиданно она воспрянула духом и поняла ценность жизни, которая чудом сохранилась. Она должна беречь, дорожить ею прямо сейчас, начиная с этого момента.
Тень от деревьев, нависавших над аллеей, падала ей на лицо. Она сбавила скорость и выпрямилась, стараясь успокоиться. Повернув за угол, она увидела перед собой дом. В ее голове хранилось множество различных представлений о Леди-Хилле, но ни одно не соответствовало действительности. Казалось, будто она знала, но никогда раньше не осознавала, как он прекрасен.
Джулия отвела машину на стоянку и пошла к дому, не сводя с него глаз. Серый камень золотился под лучами солнца, а кирпичи были теплого кораллового оттенка. Теперь она увидела и то крыло, где начался пожар. Черные пятна на нем были вычищены, окна заново освинцованы и мелкие переплеты стекол ярко сверкали на солнце. Никаких следов опустошения не было заметно.
Покрывало дыма и страха исчезло.
Шаги Джулии гулко отдавались по гравию. Она подошла к мощеному дворику, образованному двумя выступами дома. По серым стенам вились побеги лаванды. Парадная дверь под козырьком в центре Е-образного строения была приветливо открыта.
Джулия пыталась угадать, где могли находиться Лили и Александр.
На пороге она заколебалась. Она не была здесь с тех пор, как убежала с Лили на руках.
Права ли она сейчас, проходя мимо жужжащих в цветах лаванды пчел в загадочную тишину дома?
Джулия огляделась. Прямо над ее головой, над дверью находилась каменная плита с высеченным на ней девизом, состоявшим из единственного слова «Бессмертие».
Она неуверенно протянула руку, как будто нащупывая путь в темноте. Тяжелая, нагревшаяся на солнце дверь легко повернулась. Джулия вошла в устланный каменными плитами холл. С удивлением огляделась. Стены были побелены под слоновую кость, что делало помещение средоточием света в доме. Солнечные лучи проникали сквозь новые стекла высокого окна лестничной клетки, падая косоугольниками на чистые каменные плиты и дубовые ступени. На стенах было несколько новых картин, пейзажей. Два прекрасных готических кресла стояли друг против друга с противоположной от входной двери стороны.
«Значит, Александр сделал это, – подумала она. – Он отделал заново Леди-Хилл, который стал еще красивее, еще совершеннее, чем когда-либо прежде».
Джулия сделала несколько шагов вперед, наступая на квадраты света на полу. Всю эту картину совершенства нарушала одна неуместная деталь, один маленький пустяк. У подножия лестницы Джулия наклонилась и подняла его.
Это была золотистая сандалета на высоком каблуке. Не из чистого золота, правда. Подделка. Довольно безвкусная работа, подумала Джулия.
Но откуда здесь эта вещь?
Она тут же нашла ответ. Должно быть, это сандалета Лили, ее маскарадные туфли. На школьных распродажах Лили всегда покупала поношенные комнатные туфли, а затем, шатаясь, бродила по дому, нацепив на себя шифоновые шарфы, широкополую шляпу и бусы.
Подняв сандалету за ремешок, Джулия пошла по дому. Скорее всего, Лили и Александр где-нибудь вне дома, греются на солнышке. Сидят в саду, возле белой летней беседки.
Задняя дверь была перемещена. В ней теперь было шесть стекол, сквозь которые проникали лучи солнца, освещая когда-то темное помещение садовника с огромной каменной раковиной и висящими на стене садовыми халатами и соломенными шляпами.
Джулия увидела их через стеклянный переплет двери.
Александр сидел в кресле и читал, а Лили лежала на животе неподалеку от него, делая зарисовки в блокноте. Она старательно выводила что-то, высунув кончик языка. И тут Джулия вспомнила, что Лили перестала играть в переодевания уже несколько лет назад.
Возле кресла Александра на траве сидела Мэтти. Вторая золотистая сандалета, так же небрежно сброшенная с ноги, валялась рядом. И пока Джулия смотрела на них, Александр оторвался от книги и положил руку на плечо Мэтти. Его пальцы коснулись скрученного в узел тяжелого пучка волос.
В этот момент Джулия все поняла.
Она стояла словно скованная льдом, по-прежнему держась за щеколду двери. В следующее мгновение ее растерянный, полный ужаса взгляд привлек их внимание, и уютно устроившееся на траве трио увидело ее.
Джулия повернулась и побежала прочь.
Не соображая, куда бежит, она стремительно поднималась по лестнице, шаги гулко отдавались под высокими сводами. Она побежала по галерее к большой спальне, которую делила с Александром, когда они только поженились. Александр говорил, что, когда был мальчиком, эта комната служила спальней его родителям.
Сейчас она выглядела иначе. Первым, что Джулия увидела, был новый туалетный столик овальной формы, с резным бордюром, обтянутый необыкновенно красивым ситцем. «Это работа Феликса», – машинально подумала она. Верхняя поверхность столика была покрыта толстым стеклом, на котором виднелась рассыпанная пудра. Джулия провела по поверхности рукой и посмотрела на розово-белый налет по краям ладони.
Эта рассыпанная пудра подсказала ей то, что она уже поняла и так. Здесь были и другие вещи: еще одна пара сандалет на высоком каблуке, отделанная кружевами комбинация, вывернутая наизнанку и брошенная на стул вместе с одной из хорошо знакомых Джулии рубашек Александра. Но достаточно было одной этой пудры.
Джулия обернулась и увидела Мэтти, которая прибежала вслед за ней. Ее щеки покрывал неестественный румянец, а волосы растрепались.
Стоя в дверях и видя побледневшее лицо Джулии и ее горящие гневом глаза, Мэтти сказала:
– Почему ты не сообщила, что приедешь?
Джулию бил озноб. Она чувствовала дрожь, оторопь и слабость от обиды и гнева.
– А почему ты ничего не сказала мне? Я считала тебя своим другом, Мэтти. То есть ты была им.
– Я и сейчас твой друг.
Рука Джулии непроизвольно поднялась, но в следующее мгновение она с удивлением посмотрела на нее, не понимая своего жеста, как будто рука не принадлежала ей.
– Нет. Ты мне не друг. Как ты можешь им быть после всего?
И тут они обе услышали, что Лили и Александр тоже идут сюда.
Мэтти стала поспешно объяснять:
– Джулия, я хочу…
Но Джулия резко повернулась к ней.
– Наплевать, что ты хочешь! Как ты могла это сделать, Мэтт? Здесь. С Александром. После… после всего…
– Но это ничего не значит, – слабо возразила Мэтти. – Это чисто по-дружески. – Отразившийся на лице Джулии гнев испугал ее.
– Не смей говорить, что это ничего не значит! – взорвалась Джулия.
Она услышала голосок Лили:
– Мамочка, мамочка, где ты? Куда вы убежали?
– Я здесь, – отозвалась Джулия, не отводя пылающего взора от лица Мэтти. – Я здесь, Лили.
В следующее мгновение из-за спины Мэтти показалась Лили. Она подросла. Загорелые ноги, отмеченные кое-где царапинами, казались длиннее и тоньше, чем раньше. Джулия почувствовала чудовищный наплыв ревности и разверзшуюся пропасть между ними. Ей захотелось броситься в эту пропасть головой вперед.
– Мама, почему ты здесь? У тебя все в порядке? – спрашивала с удивлением Лили. Она ничуть не была встревожена.
Джулия сказала:
– Кажется, я вас всех удивила, не так ли?
Она почувствовала ужасную усталость. Сказалось нервное потрясение во время дороги и унижение здесь, в доме. Она еле передвигала ноги. Лили подбежала и обняла ее. Но Джулии показалось, что это было небрежное, поверхностное приветствие – только чтобы отделаться.
– Потрясающий сюрприз! Не правда ли, Мэтти?
– Да, дорогая, – сказала Мэтти. Джулия избегала ее взгляда. Они слышали, как по галерее к ним приближается Александр.
