Текст книги "Нежность"

Автор книги: Розанна Битнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Пусть вам удастся запугать двух, трех, четырех людей, но это не значит, что вы сможете остановить все движение! Неужели вы этого не понимаете?

– Мы остановим не двух-трех, а гораздо больше, – возразил судья.

Саманта помрачнела, понимая, что борьба будет продолжаться еще долго и, возможно, затянется на годы.

– И как долго вы собираетесь держать меня здесь? – спросила она.

Судья надел шляпу.

– Шесть месяцев.

– Шесть месяцев?! Через два у меня должен родиться ребенок!

– Ну, это уже ваши проблемы, не так ли? В нашем городе вполне можно найти проституток, которые разбираются в подобных вещах. Я думаю, шериф пошлет за одной из них, чтобы, когда понадобится, помочь вам, – судья направился к выходу. – А теперь я должен вернуться к карточной игре, которую мне из-за вас пришлось прервать. Приятного всем вечера.

– Скорее ночи, судья, – ответил шериф с понимающей усмешкой, затем подошел к Саманте и, взяв ее за руку, обратился к Вильсону: – Дайте мне ключи от наручников. Нужно снять их. Я отведу женщину в камеру, а затем распоряжусь, чтобы ее оформили.

Передавая ключи шерифу, Вильсон взглянул на Саманту, давая ей понять, что исполнит обещанное, затем обратился к Стивенсу:

Вспомните о том, что я сказал вам, прежде, чем решите тронуть ее. Это может не понравиться боссу, а вы сами знаете, что из этого получится.

– Хорошо, буду помнить, – зло усмехнулся шериф. – А теперь уезжайте, пока кто-нибудь не увидел экипаж возле тюрьмы.

А как насчет того заключенного, который кричал? Он ничего не расскажет?

– Я помещу женщину в отдельную камеру, а ему объясню, что ее освободили. Больше никто не будет знать, что она здесь.

К отчаянию Саманты Вильсон вручил шерифу ключи от наручников, официально передав ее в его распоряжение.

– Найдутся у вас одеяла для нее? Боссу не понравится, если женщина заболеет и умрет. Он только хочет, чтобы она получила хороший урок.

– Одеяла у нас есть, – раздраженно ответил шериф. – А теперь уезжайте быстрее.

Вильсон какое-то мгновение помедлил, еще раз посмотрев на Саманту, словно раздумывая: не забрать ли ее с собой, но потом резко повернулся и вышел. Сердце женщины сжалось от отчаяния и страха.

– Пошли, – приказал шериф, направляясь к двери в углу комнаты.

В нос Саманте ударил застарелый запах сырости и плесени. Продолжая держать женщину за руку, шериф подталкивал ее вперед. Они спустились по узкой деревянной лестнице в небольшую комнату с земляным полом.

– Теперь направо, – подсказал шериф, зажигая фонарь и вешая его на стену; Саманта с ужасом заметила, как в щель прошмыгнула крыса.

В следующей комнате Стивене зажег еще одну лампу и подтолкнул женщину к единственной камере, находившейся здесь. Деревянные балки помещения были покрыты плесенью. Шериф открыл дверь камеры, ввел Саманту внутрь и только после этого снял наручники.

– Здесь есть все, что вам нужно: матрац, несколько одеял, горшок для личных нужд и тазик для умывания. Каждое утро я буду приносить кувшин с водой. Кормить вас будут два раза в день; в полдень и вечером. И не пытайтесь кричать, вас здесь никто не услышит. В крайнем случае, я скажу, что в камере сидит сумасшедшая. Эта камера фактически находится не в самой тюрьме, а под землей. А оттуда вряд ли что можно услышать.

Шериф вышел и закрыл камеру на замок.

– Приятного вам сна.

Саманта смотрела ему вслед, вслушиваясь, как закрывается дверь второй комнаты. Наконец, все погрузилось в полную тишину, которую лишь изредка нарушало повизгивание крысы. Саманта благодарила Бога, что шериф, по крайней мере, оставил зажженным фонарь. Жизнь повернулась так, что ей теперь приходилось радоваться даже таким незначительным вещам.

Саманта подошла к матрацу и подняла одеяла, чтобы удостовериться, нет ли там клопов или мышей. Ничего не обнаружив, она опустилась на постель и осмотрела комнату: стены, потолок – из отсыревшего кирпича, пол – земляной. Действительно, ее словно похоронили заживо. Саманта почувствовала, как зашевелился ребенок, и приложила к животу руку. Господи, неужели ему придется родиться в таком ужасном месте? Выполнит ли человек, назвавшийся Джо, свое обещание? Сообщит ли он кому-нибудь, где она находится? Это была ее единственная надежда.

– Блейк, – простонала Саманта.

Не может быть, чтобы он умер. Как ей жить без него? Саманта не могла больше сдерживаться. Ужас всего произошедшего за последние часы и ее настоящее положение усугубили отчаяние. Блейк не придет за ней, не придет никогда! Сотрясаемая беззвучными рыданиями, Саманта легла на матрац, пытаясь успокоиться, боясь, что может потерять ребенка. Но слезы продолжали бежать из ее глаз, слезы безнадежности и мучительного одиночества. Саманта уткнулась в подушку, стараясь представить себя в нежных объятиях Блейка.

Глава 21

Более трех недель Блейк находился между жизнью и смертью, желая временами, чтобы индейцы пристрелили его, избавив тем самым от невыносимой боли. Первые несколько дней страдания Блейка были настолько мучительны, что он лишь смутно осознавал, что лежит в вигваме. За ним ухаживала старая индейская женщина, покрывая его раны ужасно вонючей целебной мазью. Со временем Блейк привык к едкому запаху, тем более, что мазь хорошо снимала боль.

Рана в боку уже начинала заживать, но по всему телу остались рубцы, кожа на которых была такой тонкой и натянутой, что это делало болезненным каждое движение. Индейцы рассказали Блейку, что он чуть не умер от потери крови, раны его загноились, и малейшее прикосновение к ним – чтобы нанести мазь – причиняло ему невыносимые страдания. Первые несколько дней Блейк был в бреду и лихорадке, смерть подстерегала его, не отпуская от себя.

Наконец, раны начали покрываться струпьями, но несмотря на это боль по-прежнему оставалась невыносимой. Шрамы от ударов хлыста оказались очень глубокими, все тело Блейка горело, как в огне. Его словно избили дубинкой. Очень долго не проходила и боль в спине. Сейчас она значительно уменьшилась, но теперь Блейка мучил страшный зуд: под струпьями начала образовываться новая кожа.

Все эти три недели Блейку пришлось лежать на животе. Когда наступали моменты просветления, он не мог ни о чем думать, кроме мести Клайду Бичеру и Нику Весту. Мысли об этом смешивались со страстным желанием увидеть Саманту, прежде чем эти негодяи что-нибудь с ней сделают. Блейк убеждал себя, что они не посмеют поступить с его женой так же, как и с ним. Беспомощность мучила Блейка, он сходил с ума от жажды мести и от тревоги за Саманту. А что с Джорджем и Джесси? Не продаст ли их Вест прежде, чем ему удастся подняться на ноги?

На улице было темно, и в вигваме горел небольшой огонь. Женщина начала снова накладывать пахучую мазь на спину Блейка, когда в хижину вошел ее муж, Мени Буффало [11]11
  много бизонов (англ.).


[Закрыть]. Это имя индеец получил за то, что больше всех в своем племени убил бизонов. Он очень любил всем об этом рассказывать, и нашел в Блейке благодарного слушателя.

Мени Буффало устроился у огня, напротив раненого. На вид ему было лет пятьдесят. На самом верху бритой наголо – как у всех индейцев племени пони – головы красовалась седеющая прядь волос, смазанная жиром, закрученная кольцом и приклеенная к коже. Блейк постепенно привык к запахам, исходящим от индейцев, не совсем приятным, но зато очень разнообразным, например, смесь медвежьего жира с мясом бизонов. Огонь в центре вигвама также издавал своеобразный аромат, так как туда бросали шкуры животных. Блейк до сих пор не понимал, почему эти люди помогли ему, но был очень благодарен за это.

Пока жена накладывала мазь на уже заживающие раны Блейка, Мени Буффало молча смотрел на огонь. Затем старый индеец закурил трубку, какие, обычно, бывают у белых людей. Блейк решил, что Мени Буффало, наверно, выменял ее или взял у убитого. Ему было известно, что пони – довольно жестокие люди, но сейчас они были почти готовы заключить с белыми мирный договор. Мени Буффало и его жена принадлежали к племени, которое в основном охотилось на бизонов.

Блейк никогда не интересовался, из чего сделана пахучая мазь, которой лечила его старая женщина, а также из чего варился суп, который он ел первые две недели. У него было такое чувство, что лучше ему этого не знать.

– Вы, белые, очень странные люди, – заговорил Мени Буффало. – Вы стараетесь убедить нас жить в мире, говорите, что мы не должны воевать ни с белыми, ни с другими племенами индейцев. Но посмотри, что выделаете друг с другом, и какой ядовитый у вас язык.

Блейк слабо усмехнулся.

– Да, это так. Я благодарен тебе, Мени Буффало зато, что ты не говорил на ядовитом языке, когда сказал, что поможешь мне.

– Сначала я хотел оставить тебя там. Индейцам не стоит вмешиваться в дела белых.

– В данном случае это уже не важно, – Блейк оперся на руки и, сморщившись от боли, попытался встать на колени; на лбу у него даже выступили капли пота. – Мне нужно как можно быстрее поправиться, Мени Буффало. Я хочу начать есть твердую пищу… и, возможно, завтра попробую ходить.

Индеец понимающе кивнул.

– В твоем сердце – месть. Их взгляды встретились.

– Да, – согласился Блейк. – Есть несколько людей, которые должны умереть. Кроме того, они… угрожали моей жене. Поэтому я должен вернуться в Лоренс, как только смогу держаться на лошади.

Какое-то время Мени Буффало молча курил трубку, затем произнес:

– Мой сын отвезет тебя на дорогу, по которой ездит железный конь. Так ты быстрее доберешься домой. Но прежде тебе нужно окрепнуть, если ты, действительно, хочешь отомстить и помочь своей женщине. Мы будем хорошо кормить тебя, чтобы ты как можно скорее выздоровел. Ты еще не готов, мой друг, и если отправишься в путь раньше времени, от тебя не будет никакой пользы.

Блейк дрожал всем телом от слабости и боли, пытаясь удержаться на коленях, нисколько не смущаясь своей наготы. Казалось, для индейцев это не имело никакого значения. На Блейке не было никакой одежды с тех самых пор, как его привезли сюда. Тело белого человека представляло собой сплошную открытую рану, поэтому индейцы не стали что-либо делать с ним, чтобы не причинять лишних страданий. По ночам они согревали Блейка тем, что обкладывали постель горячими кирпичами и сооружали из одеял что-то вроде палатки, чтобы раненый не мерз. Но июнь выдался на редкость жарким, а ночи были такими теплыми, что этого почти и не требовалось.

Застонав от боли, Блейк снова опустился на живот и облегченно вздохнул, лежа ничком.

– Не знаю, как и отблагодарить тебя, Мени Буффало.

– В этом нет необходимости. Я уже говорил, что хотел оставить тебя, но в этот момент над моей головой вдруг пролетел ястреб. Мне показалось, что он сказал, что я должен помочь тебе. Как видишь, я подчинился желанию ястреба. Думаю, ты хороший белый человек, Блейк. Люди, которые так поступили с тобой, должны умереть, и ты имеешь полное право убить их. Только трус мог сделать то, что они сделали. Врага нужно встречать лицом к лицу, а не избивать его сзади.

Индеец затянулся, затем что-то резко сказал жене, которая тут же поднялась, поставила на огонь сковороду и положила на нее жир бизона.

– Моя жена приготовит для тебя мясо бизона, а также даст немного хлеба и репы.

Блейк приподнял голову, чтобы взбить повыше подушку из сыромятной кожи, набитую волосом бизона.

– Я с удовольствием съем мясо, Мени Буффало. Впервые за долгое время я почувствовал голод.

– Ты встречал с нами много рассветов. Скоро будет еще одно полнолуние, как мы нашли тебя.

Блейк нахмурился; сердце его сжалось от отчаяния. Полная луна… Это же почти месяц! Значит, он пробыл здесь полных три недели! За это время с Сэм могло случиться все, что угодно!

– Я не стану долго обременять вас: хочу как можно быстрее вернуться к жене.

Мени Буффало кивнул головой.

– Моя жена знает, когда ты сможешь это сделать.

Эти слова прозвучали для Блейка словно удары хлыста. У него все переворачивалось внутри от мысли, что он еще так беспомощен, а Саманта, возможно, нуждается в нем. Что она сейчас думает? Может, считает, что он мертв? Приехал ли Дру? Не сумел ли Бичер каким-то образом добраться до Сэм?

– Как только я смогу стоять на ногах, то сразу же отправлюсь в дорогу, – заявил Блейк.

Индеец склонился к огню, держа в руках трубку.

– Запомни одно: никогда не преследуй своего врага, если знаешь, что он сильнее тебя. Ты должен как следует окрепнуть, Блейк, иначе они воспользуются твоей слабостью и победят тебя. Запомни также, все считают тебя мертвым, поэтому твое появление будет полной неожиданностью. Ты должен быть сильным, чтобы враг не смог уйти от тебя, и чтобы ты сумел, наконец, удовлетворить чувство мести, которое так мучает тебя сейчас.

Блейк смотрел на огонь. Да, он должен быть сильным, чтобы суметь отомстить, и это доставит ему огромное удовлетворение! Руки Блейка непроизвольно сжались в кулаки, он стиснул зубы, представив, как Клайд Бичер и Ник Вест заживо горят в огне…

Саманта быстро села на постели: в камеру вошел шериф, держа в руках поднос с едой. Каждый раз при этом он оставлял дверь открытой, но неизменно приковывал одну руку женщины наручниками к матрацу.

– Чтобы ты не выкинула какую-нибудь глупость, пока открыта дверь.

Шериф поставил поднос на постель и направился в угол комнаты за горшком, который он освобождал раз в две недели.

– Давно пора, – мрачно заметила женщина, когда Стивене проходил мимо.

Шериф остановился и посмотрел на заключенную.

– Да, запах в камере довольно неприятный. Тогда выпустите меня отсюда, чтобы я могла жить как нормальный человек, или, хотя бы, приносите крышку для этого горшка. И дайте мне бумагу. Кроме того, мне нужно уже сменить это платье. Я очень грязная: вы приносите мне мало воды, и я не могу как следует помыться.

– Такова жизнь в тюрьме, леди. Надеюсь, теперь ты дважды подумаешь, прежде чем совершить что-нибудь противозаконное. Ты ведь не захочешь снова попасть сюда?

Шериф ушел. Саманта посмотрела на поднос и, пододвинув его к себе, сняла салфетку. Перед ней лежало несколько картошин, кусочек цыпленка, немного хлеба и ложка вареной кукурузы. Она требовала, чтобы ей давали молоко, но, как всегда, принесли еле теплый кофе.

Саманта с неохотой принялась за цыпленка, не испытывая при этом никакого голода, просто понимая, что это необходимо. Однако, несмотря на то, что она старалась съедать все, что бы ей ни принесли, Саманта чувствовала, что теряет в весе. Ее волновало то, что недостаток еды, не говоря уже об ужасных условиях, отразятся на здоровье ребенка. Еще больше Саманту пугали предстоящие роды. В этой грязной камере примерно через пять недель должен родиться ребенок, и помогать ей в этом будет какая-нибудь неизвестная проститутка! А если схватки наступят тогда, когда она не сможет позвать на помощь шерифа? Ведь он заходил в камеру два раза в день, а в остальное время мог и не услышать ее криков. Вполне возможно, что ей придется рожать в полном одиночестве. Саманта совершенно не представляла, что нужно делать при этом. В таких условиях ее ребенок вполне может погибнуть.

Саманта уже сомневалась, должна ли она заставлять себя есть. Разве только… ради крошечной надежды, что ей все-таки удастся благополучно родить ребенка, и что они выживут? Да, ради этого она должна держаться до последнего. Ребенок – это единственное, что у нее осталось от Блейка. Если они с ним умрут, то Ник Вест и Клайд Бичер одержат полную победу.

В сердце Саманты горело желание доказать убийцам ее мужа, что они не смогли ее победить, и оно должно было помочь ей выстоять. Саманта поклялась себе, что выживет, несмотря ни на что, и еще упорнее станет бороться против рабства, чтобы продолжить дело таких людей, как отец, Блейк, Джон Хейл. Она еще поведает всему миру о Клайде Бичер и Нике Весте! Хотя человек по имени Джо не сказал о Весте, но Саманта чувствовала сердцем, что это именно он стоит за всем, что произошло с ней и Блейком, и она еще найдет способ доказать это!

Саманта заставила себя съесть несколько картофелин, запив их уже остывшим кофе. Разве не глупо надеяться на то, что Джо, действительно, сообщит о ней в Лоренс? Перенесенные испытания подорвали ее веру в других людей, даже вера в Бога была поколеблена. Как Бог мог позволить, чтобы убили Блейка, чтобы она оказалась в этой вонючей темной сырой камере?

На Саманте было все то же нижнее белье и платье, в котором ее сюда доставили. Давно не мытое тело ужасно чесалось, от него исходил неприятный запах. Судя по отметкам, которые Саманта делала на земле под матрацем, прошло почти уже три недели. Так как в камеру не проникал дневной свет, начало дня она определяла по приходу шерифа.

Чтобы как-то скоротать время, Саманта играла в крестики-нолики, рисуя их ложкой на полу, даже писала стихи или вспоминала строки из Библии, особенно те, которые когда-то помогли ей сохранить веру и мужество. Временами она чувствовала вину за свои сомнения. Покойный отец часто говорил Саманте, что веру в Бога нужно сохранять во время всех испытаний и бед, но сейчас единственное, что помогало ей оставаться благоразумной, – это ее будущий ребенок. Саманта гладила живот и представляла ребенка у себя на руках. Каждое его движение напоминало, что она не одна, что в ней теплится маленькая частичка Блейка, что муж живет в душе этого ребенка. Блейк… Такой замечательный, смелый и решительный. Саманта знала, что уже никогда не сможет так полюбить.

Вернулся шериф. Саманта отметила про себя, что горшок был уже с крышкой, и улыбнулась. К ее удивлению, Стивене принес также туалетную бумагу и пару чистых полотенец.

– Ты уже все съела? – Нет.

– Тогда поторопись, – он уперся руками в бока. – Кстати, ты ведь хотела помыться? Завтра я могу принести жестяное корыто и побольше воды.

Саманта пристально посмотрела ему в глаза, решив про себя, что лучше совсем зарасти грязью, чем раздеться в этой камере, в которую в любую минуту может войти «добрый» шериф.

– Нет, спасибо, – ответила она. – Я думаю, кувшина с водой и таза будет для меня вполне достаточно. Не могли бы вы принести также какую-нибудь смену белья?

Шериф посмотрел на женщину, явно разочарованный ее отказом.

– Раз ты не собираешься мыться, значит не будет и никакой чистой одежды. Одно без другого не получится.

По взгляду, которым шериф окинул ее фигуру, Саманта поняла, что для этого человека беременность женщины почти не имеет значения.

– Тогда я останусь в прежней одежде, – Саманта подала ему поднос. – Пожалуйста.

Шериф усмехнулся и выставил поднос за дверь камеры.

– Как будет угодно.

– Не могли бы вы принести мне Библию и керосиновую лампу, чтобы я могла читать?

Он наклонился к Саманте, чтобы расстегнуть наручники, обдав ее запахом пота.

– Ты очень много просишь, моя милая, не давая мне ничего взамен.

– Не забывайте, что с вами может произойти, если вы дотронетесь до меня, – предупредила Саманта, смело посмотрев мужчине в глаза.

Шериф помрачнел и сердито отстегнул наручники.

– Вполне вероятно, что о тебе никто даже и не вспоминает, – проворчал он. – Кстати, я могу попросить судью Куила добавить тебе еще несколько месяцев. Может, это заставит тебя вести себя получше! Скоро ты поймешь, что могла бы пользоваться значительными привилегиями, если бы была мила со мной, вместо того, чтобы дерзить!

Шериф вышел из камеры, громко хлопнув дверью.

Саманта слышала, как он закрыл дверь второй комнаты. Затем все смолкло, и камера снова превратилась в склеп. Женщину охватила дрожь, глаза наполнились слезами. Саманта никогда не позволяла себе плакать в присутствии шерифа, но теперь прислонилась к стане и дала волю слезам.

– О, Блейк, – прошептала она, нежно поглаживая живот. – Если бы ты был жив.

Саманта снова стала молиться, несмотря на то, что сердилась на Бога, что он позволил этому случиться. Она вспоминала проповеди отца, слова Библии.

Опустившись на колени на край матраца, Саманта начала ложкой царапать на земле свой любимый библейский стих: «И все, что ни попросите в молитве с верою, получите…»

Был почти самый конец июня. Семья Хэнксов в полном составе сидела за столом. Все оглянулись на звук открывшейся передней двери дома, но не услышали шагов вошедшего. Они поняли причину этого, только когда человек появился в столовой. На мужчине была одежда из оленьей кожи, а на ногах – мокасины.

Глаза Джонаса Хэнкса удивленно расширились; он медленно привстал из-за стола.

– Блейк?!

Окинув его внимательным взглядом, Джонас заметил, как похудел Блейк, и каким суровым стало выражение глаз мужчины.

– О, Боже, парень, где ты пропадал?

– Это очень долгая и тяжелая история, но как только я поправился, то сразу же приехал сюда. Я все объясню позже, когда узнаю, что с Сэм все в порядке.

Услышав это, Джонас слегка побледнел, а миссис Хэнке опустила голову. Остальные дети Хэнксов со страхом таращили глаза, не понимая, кто этот человек: белый или индеец? Блейк почувствовал, как сжалось его сердце при виде выражения лица Джонаса. Он окинул взглядом сидящих за столом и заметил молодого человека с голубыми, как у Саманты, глазами.

– Ты Дру, – сказал Блейк, скорее утверждая, чем спрашивая.

Дру встал, в глазах его светилась печаль.

– Да.

Он внимательно посмотрел на Блейка. «Красивый мужчина, – подумал Дру. – Но, судя по всему, ему много пришлось пережить».

– Я рад познакомиться с вами, правда, не при таких обстоятельствах. Мы все считали, что вас уже нет в живых.

– Где Сэм? – спросил Блейк. Глаза Дру наполнились слезами.

– Мы сами не знаем этого. Она исчезла днем… почти месяц назад. Саманта отправилась помолиться в пресвитерианскую церковь и больше не вернулась, – он увидел муку во взгляде Блейка, чувствуя, что в случившемся нет его вины, за исключением того, что ему пришлось оставить Сэм одну. – С тех пор мы ищем ее, Блейк. Мы разослали телеграммы по всем городам Канзаса, проверяли все тюрьмы. Ее нигде нет. Тебя мы тоже искали.

Блейк стиснул зубы, стараясь подавить гнев.

– А как насчет плантации Веста в Миссури? Неужели никто не подумал, что нужно проверить и там?

Дру кивнул.

– Несколько человек ездили вместе со мной в Индепенденс, чтобы что-нибудь разузнать о тебе. Об этом очень просила Сэм еще до своего исчезновения. Но мы ничего не смогли выяснить, хотя кто-то рассказал нам, что через пару дней после убийства Джона Хейла его ломовые лошади добрели до города. Кстати, тебе известно о смерти Хейла?

Блейк кивнул.

– Слышал, – коротко ответил он низким голосом. Дру продолжил:

– Нам так и не удалось ничего узнать о тебе и отвоем местонахождении. В это время исчезла Сэм. Когда мне телеграфировали об этом, я сражу же вернулся в Лоренс, попросив остальных мужчин проверить на всякий случай плантацию Ника Веста. Этот человек был очень огорчен выдвинутыми против него обвинениями, но позволил обыскать свой дом. Правда, Вест не разрешил поговорить с рабами. Несмотря на то, что мужчины перевернули все вверх дном, они ничего не нашли.

Голос Дру прервался от волнения: слишком огромным было постигшее его горе. Он приехал, чтобы навестить могилы своих родителей, а теперь еще исчезла и сестра. Несомненно, она находилась в руках расистов, если вообще еще была жива.

Блейк сжал руки в кулаки, его трясло от отчаяния и гнева.

– Клайд Бичер здесь?

– Бичер? – переспросил Джонас. – Блейк, неужели ты по-прежнему думаешь…

– Я не думаю! Я знаю! – Блейк посмотрел на миссис Хэнке. – Извините, что мне приходится это делать, но не могли бы вы на минуту вывести отсюда детей? Я хочу кое-что показать вам, вашем мужу и Дру.

Женщина тут же подала детям знак выйти из столовой. После этого Блейк повернулся ко всем спиной и снял рубашку из тонкой оленьей кожи.

– О, Боже! – произнес Джонас, приложив к животу руку.

Дру закрыл глаза и отвернулся.

Блейк снова надел рубашку и взглянул на Джонаса.

– Вот поэтому я и не мог приехать раньше. Я был почти мертв и уже собирался предстать перед лицом Бога! Меня спасли индейцы из племени пони, дали эту одежду, лошадь и старое ружье. Эти шрамы – от плетки Веста, а Клайд Бичер помогал ему!

Джонас был в шоке.

– Бичер?!

– Бичер! И ему должно быть точно известно, что случилось с Сэм, потому что, я уверен, именно он организовал ее похищение. Где он, Джонас?

Джонас нервно провел руками по волосам.

– Он на том месте, где раньше стояла церковь преподобного Уолтерса. Сейчас оно расчищено. Бичер хочет заново отстроить церковь и собирает на это деньги.

С этими деньгами он и исчезнет из города, – зло усмехнулся Блейк. – Бичер не собирается оставаться в Лоренсе. Он вернулся сюда на короткое время, чтобы отвести от себя подозрения, а заодно прикарманить деньги горожан. Этот сукин сын знает, где Сэм, и сам расскажет нам об этом.

Блейк повернулся и выбежал из дома. Джонас посмотрел на Дру, который все еще не мог прийти в себя от вида изуродованной спины мужа Саманты.

– Нам нужно пойти за ним, – сказал Джонас. – Это может плохо кончиться.

Дру кивнул, быстро вышел из-за стола и взял шляпу. Джонас крикнул жене, что скоро вернется, предупредив, чтобы она никуда не отпускала детей – и оба мужчины поспешили вслед за Блейком. Между тем Хастингс вскочил на низкорослую лошадь, подаренную ему индейцами, и поскакал к тому месту, где стояла раньше церковь. Люди удивленно оглядывались на мужчину в одежде из оленьей кожи.

– Неужели это Блейк Хастингс?

– Похоже, что так. Интересно, где он пропадал все это время? Если бы Хастингс не уехал, может, этого бы не случилось с бедной Самантой.

Неожиданно беседующие увидели Джонаса и Дру, которые изо всех сил бежали по улице.

– Пошли быстрее, – прокричал им Джонас. – Это Бичер. Он шпионил для бандитов!

– Шпион?! – воскликнул один из мужчин. – Клайд Бичер?

Мужчины присоединились к бегущим, сообщая по дороге горожанам эту ужасную новость. В это время Блейк уже добрался до места строительства новой церкви и, растолкав толпу прихожан, набросился на Бичера.

Женщины испуганно закричали, торопясь увести детей от возможного несчастья; мужчины образовали круг. Одни из них ругали Блейка за то, что напал на такого богобоязненного человека, как Бичер. Другие смотрели с сомнением, потому что по городу быстро распространился слух, что Бичер шпионил, помогая бандитам.

Ярость Блейка не знала границ. Он наносил беспомощному Бичеру удар за ударом, превращая его лицо в кровавую маску и задавая ему один и тот же вопрос:

– Где Сэм? Где моя жена?

Голова у Бичера шла кругом: Блейк Хастингс жив! Как это возможно?! Он сразу понял, что ему грозит, как только узнал в человеке в одежде индейца Хастингса. Бичер попытался бежать, но Блейк сбил его с ног. Нет, это был не мертвец! Бичер попробовал сбросить Блейка, однако после двух или трех ударов последнего, у него все помутилось в голове. А Блейк, подобно ревущему быку, беспощадно атаковал своего врага, пока, наконец, несколько человек не осмелились схватить его и оттащить в сторону.

– Блейк, ты же так можешь убить этого негодяя! – кричал Дру Уолтерс. – Как ты тогда узнаешь о Саманте?

Бичер сглотнул кровь и, держась за живот, поднялся на колени. Внутри у него все болело, перед глазами стояла пелена, в ушах звенело. Он почти не понимал, что кричат люди, что Дру и Джонас Хэнке пытаются убедить сопротивляющегося Блейка сдержаться, чтобы выведать у Бичера правду. Другие требовали объяснить происходящее.

– Хорошо, хорошо! – наконец, согласился Блейк; мужчины, державшие его, все еще сомневаясь, отошли в сторону. – Клайд Бичер – предатель! Он работает на Ника Веста. Именно Бичер указал людям Веста, какие дома нужно сжечь во время нападения на Лоренс! – Блейк снова снял рубашку, чтобы все увидели ужасные шрамы. – Это сделал со мной Ник Вест вместе с Клайдом Бичером! Сначала бил Вест, а закончил Бичер. После этого они бросили меня умирать на земле индейцев!

Бичер все еще стоял на коленях. Блейк отбросил в сторону рубашку и, схватив его за отвороты пиджака, рванул на себя. Он скрипел зубами от ненависти, глаза яростно сверкали.

– Человек, который должен был выстрелить мне в голову, не сделал этого! Ты не рассчитывал на такое, неправда ли, Бичер? Очевидно, ты считал, что я умру в любом случае? Однако меня нашел старый индеец из племени пони и спас. И вот теперь я здесь! – губы Блейка скривились. – Где она, Бичер? Где Саманта?

Бичер тяжело дышал, охваченный болью и отчаянием. Изо рта, из носа, а также из нескольких ссадин на его лице текла кровь.

– Ты… ублюдок, – задыхаясь, произнес он. Блейк слегка встряхнул его.

– Я хочу, чтобы ты сказал, где Саманта? Или я убью тебя, сукин сын, а об этом мне расскажет Ник Вест!

Бичер оглянулся на толпу, с трудом различая лица, но чувствуя себя словно кролик в зубах льва. Он догадывался, что Блейк убьет его на месте, если не узнает, где находится его жена, и никто из присутствующих не станет мешать этому.

– Если я все расскажу тебе, ты дашь обещание, что отпустишь меня?

Блейк не сводил с него глаз.

– Я обещаю это.

Бичер поморщился от боли.

– Она в тюрьме… в Индепенденсе. Вест заплатил судье, и тот составил необходимые документы, чтобы посадить ее… на шесть месяцев.

Толпа загудела от ужаса и изумления, возмущенная тем, что сделали с Самантой Хастингс.

– Ты, грязный ублюдок, – прорычал Блейк. – У нее скоро должен родиться ребенок! Какая тюрьма? Кто шериф?

– Шериф Стивене, высокий крупный мужчина. Толпа становилась все плотнее, охваченная жаждой мести. Оказывается, Клайд Бичер, действительно, помогал бандитам, которые сожгли город! И это человек, которому все доверяли, который нес слово Божье! Одно дело, когда враг выступает открыто, но подобное лицемерие Бичера совершенно непростительно…

– Кто доставил туда Саманту? Ты? – продолжал Блейк.

– Нет. Я только вывез ее из города. Я сказал Саманте, что знаю, где ты… что ты ранен. В тюрьму ее отвезли люди Веста в его экипаже: Луи, Бак… и тот – Тед Вильсон.

Луи и Бак. Блейка даже затошнило от ненависти. Это они напали на него у костра и доставили на плантацию Веста.

– Ты обещал, что не убьешь меня, – напомнил ему Бичер.

– Я это помню, – зло усмехнулся Блейк. – Но я не сказал, что помешаю этим людям расправиться с тобой!

С этими словами он с силой оттолкнул от себя Бичера, которого тут же подхватили двое мужчин.

– Надо показать ему, как поступают со шпионами и предателями! – закричал один из них.

Толпа угрожающе зашумела и, схватив Бичера, потащила его прочь.

– Несите веревку! – вопили одни.

– Давайте оставим его в живых, но заставим страдать, – предлагали другие. – Обольем негодяя горячей смолой, вываляем в перьях и выгоним из города!

– Разденьте его донага!

Блейк молча наблюдал за толпой. Избив Бичера, он получил некоторое удовольствие, и гнев его несколько стих. Ему очень хотелось самому убить этого подонка, но Блейк решил, что остальные люди тоже имеют право отомстить за все несчастья, произошедшие с их городом. Даже если бы Бичера оставили в живых, он бы не раз пожалел, что не умер, и уже никогда бы снова не появился в Лоренсе.