Текст книги "Фиеста в Кала Фуэрте"
Автор книги: Розамунда Пилчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
8
Сан-Антонио после спокойного тенистого Кала Фуэрте показался Джорджу душным, пыльным и чересчур многолюдным. На каждом углу пробки. Узкие мостовые буквально забиты гудящими автомобилями и мотороллерами, велосипедами и тележками, запряженными ослами; пешеходам приходится лавировать между ними с риском для жизни. Джордж убедился, что, если не нажимать время от времени на клаксон, он не продвинется вперед ни на шаг.
Телеграф и банк помещались в торговом центре города, друг против друга, разделенные обсаженной деревьями аллеей с фонтанами. Джордж поставил машину в тени, закурил и первым делом направился в банк – узнать, не пришли ли случайно из Барселоны деньги. Тогда бы он взял большую часть наличными, разорвал телеграмму и немедленно отправился в аэропорт, где купил бы Селине билет в Лондон.
Денег, однако, все еще не было. Кассир любезно предложил Джорджу присесть и подождать часика четыре: он попытается связаться с Барселоной и выяснить, что произошло. Джордж, проявив любознательность, поинтересовался, почему ему следует столько ждать – неужели исключительно ради того, чтобы услышать, что телефон сломан и неизвестно когда будет починен?
Прожив шесть лет на острове, он все еще то впадал в отчаяние, то от души веселился, наблюдая отношения местных жителей со временем. На этот раз он сдержанно поблагодарил кассира, сказав, что обойдется без денег, вышел из банка, пересек сквер и, поднявшись по роскошной лестнице, вошел в мраморный вестибюль телеграфа.
Переписав текст телеграммы на бланк, Джордж встал в хвост невероятно медленно продвигающейся вперед очереди. Когда он достиг зарешеченного окошечка, его терпению пришел конец. Человек в окошечке – обладатель блестящего коричневого черепа и большой бородавки на носу – видимо, очень плохо знал английский. Ему понадобилась масса времени, чтобы, сверяясь со словарем, прочесть текст телеграммы и сосчитать слова. Наконец он поставил штамп и сообщил Джорджу, что с него девяносто пять песет.
Заплатив, Джордж спросил:
– Когда телеграмма придет в Лондон?
Клерк поглядел на часы.
– Ночью... возможно.
– Вы отправите ее прямо сейчас?
Человек с бородавкой не соблаговолил ответить. Он смотрел через плечо Джорджа.
– Следующий, пожалуйста.
Делать здесь больше было нечего. Джордж вышел наружу и закурил, раздумывая, что предпринять дальше. В конце концов он решил заскочить в яхт-клуб за почтой, но машину брать не стал. И пошел пешком.
Толпа на улицах вызвала у него приступ клаустрофобии. Он подолгу стоял на проезжей части, то и дело отскакивая назад, чтобы пропустить вырвавшийся из пробки автомобиль. Над головой у него нависали маленькие балкончики, переполненные людьми. Огромные старухи в черном что-то вязали или вышивали, наслаждаясь весенним солнышком. Ребятишки с глазами, как виноградины, перегибались через узорчатые кованые ограждения балконов, чудом не выпадая наружу. На протянутых поперек улиц веревках, точно праздничные знамена, развевалось белье, и весь город был пропитан густым запахом канализации, рыбы, кедрового дерева, дешевых сигарет и еще какими-то неизвестными ароматами, которые ветерок приносил с моря.
Джордж остановился на перекрестке, пережидая, пока рассосется пробка и он сможет перейти на другую сторону. Хромой в маленькой палатке продавал лотерейные билеты; в витрине магазинчика на углу красовались вышитые блузки, льняные платья, шляпы, пляжные туфли и купальные костюмы.
Джордж вспомнил про Селину. Он убеждал себя, что хочет поскорее посадить ее на лондонский самолет и вообще от нее избавиться, но понимал, что, пока ей нечего на себя надеть, уехать она не сможет. Пожалуй, надо купить ей платье. Однако, прежде, чем он переступил порог магазина, ему пришла в голову новая, поистине замечательная и очень забавная идея.
– Buenos dias, señor, – сказала рыжеволосая женщина, поднимаясь из-за стеклянного прилавка.
– Buenos dias, – ответил Джордж и с серьезным видом сообщил, что ему нужно.
Спустя пять минут он вышел на людную улицу с маленьким свертком, тщательно упакованным в полосатую бело-розовую бумагу. Он еще продолжал сам себе улыбаться, когда услышал за спиной автомобильный гудок. Выругавшись, Джордж отскочил в сторону; черный длиннорылый «ситроен», едва не задев его, затормозил рядом.
– Подумать только, – раздался знакомый голос, – кто к нам пожаловал!
Это была Франсис. Она сидела в открытой машине и смотрела на Джорджа радостно и удивленно. На ней были темные очки, надвинутая на лоб мужская соломенная шляпа и бледно-розовая рубашка. Перегнувшись через сиденье, она открыла дверь.
– Садись, подвезу.
Джордж сел рядом с ней; кожаная обивка сиденья была такой горячей, что ему показалось, будто он плюхнулся на сковородку. Не успел он закрыть дверь, как машина тронулась и начала осторожно пробираться сквозь густую толпу.
– Не думала, что так скоро тебя увижу, – сказала Франсис.
– Я и сам не собирался приезжать.
– И давно ты здесь?
– С полчаса, наверное. Отправлял телеграмму.
Франсис никак это не прокомментировала. Путь машине загородила кучка туристок. Толстые дочерна загорелые дамы в хлопчатобумажных платьях и белых кардиганах, в новехоньких соломенных шляпах. Франсис нажала на клаксон, дамы с удивлением оглянулись, оторвавшись от открыток, которые покупали, и, ничуть не обидевшись, расступились.
– Откуда их всех черт приносит? – поинтересовался Джордж.
– Пароход пришел – круиз. Первый в сезоне.
– О Боже, неужели уже началось?
Франсис пожала плечами.
– Из всего нужно уметь извлекать пользу. Городские власти на них, по крайней мере, зарабатывают деньги. – Она поглядела на лежащий у Джорджа на коленях пакет. – Что мы приобрели у Тересы?
– А как ты догадалась, что у Тересы?
– Полосатая бело-розовая бумага. Я заинтригована.
– Это носовые платки, – сказал Джордж, секунду поколебавшись.
– Не знала, что ты ими пользуешься.
Они подъехали к главной улице города – основному месту скопления автомобилей, где движение регулировали свирепые солдаты Гражданской гвардии. «Ситроен» полз на второй скорости. Франсис сказала:
– Куда ты хочешь поехать?
– В яхт-клуб. Может, для меня есть какая-нибудь почта.
– Разве ты вчера не забирал?
– Забирал, но это было вчера.
Франсис покосилась на него.
– Домой добрался благополучно?
– Конечно.
– С яхтой все о'кей?
– Да, все в порядке. А у вас вчера вечером тоже была гроза?
– Нет, прошла стороной.
– Повезло вам. У нас был сущий ад.
Они подождали, пока красный свет сменился зеленым, после чего Франсис свернула в узкую улочку, а оттуда – на широкую дорогу, ведущую в гавань. Эту часть Сан-Антонио Джордж любил больше всего: там находилось множество уютных маленьких харчевен, глядящих на воду, и корабельных складов, от которых пахло смолой, зерном и парафином. Гавань была заполонена судами. Рыбацкие шхуны, яхты, готовящийся к отплытию пароходик из Барселоны, пароход с туристами из Бремена, пришвартованный к северному пирсу.
Джордж обратил внимание на странную яхту, которой накануне не было.
– Она под датским флагом, – сказал Джордж.
– Молодая пара по фамилии Ван Триккер совершает кругосветное путешествие. – Франсис считала себя обязанной знать такие вещи.
– Через Средиземное море?
– Почему бы и нет? Для этого существует Суэцкий канал.
Джордж усмехнулся. Франсис наклонилась вперед, достала из ящичка под приборной панелью пачку сигарет и протянула Джорджу; он взял пачку и закурил одну сигарету для себя и другую – для нее. Возле яхт-клуба Джордж вылез и пошел за почтой, а Франсис осталась в машине. Когда он вернулся с двумя письмами, торчавшими из заднего кармана брюк, она спросила:
– Куда теперь?
– Хочу промочить горло.
– Я с тобой.
– А кто же будет продавать обворожительным туристкам шедевры Олафа Свенсена?
– На меня работает одна юная студентка. С немцами она прекрасно управится сама. – Франсис ловко развернула машину. – Я предпочитаю заниматься тобой.
Проехав еще немного, они остановились около заведеньица Педро. На широком тротуаре стояло несколько столиков, и они сели в тени дерева за один из них. Джордж заказал для себя пиво, а для Франсис коньяк.
– С каких это пор ты стал трезвенником, дорогой? – спросила Франсис.
– Ужасно хочется пить.
– Надеюсь, ты не заболел?
Она вытащила из заднего кармана Джорджа письма и, положив их перед ним на столик, сказала:
– Открой.
– Зачем?
– Потому что я сгораю от любопытства. Обожаю читать письма, особенно чужие. Не собираешься же ты их выбросить, не вскрыв. Давай... – Она взяла нож с небрежно накрытого столика и взрезала конверты. – Теперь тебе остается только достать и прочесть.
Джордж покорно выполнил ее указание. В одном конверте лежало письмо из специального журнала для яхтсменов; Джорджу сообщали, что ему причитается восемь фунтов десять шиллингов за статью, которую он прислал в журнал.
Джордж протянул письмо Франсис; прочитав его, она сказала:
– Ну, что я говорила? Приятное известие.
– Более или менее. – Джордж вытащил из конверта второе письмо.
– А о чем была статья?
– Об автоматическом рулевом управлении.
Франсис похлопала его по спине.
– Умный мальчик... А это от кого?
Второе письмо оказалось из Лондона, от издателя. Джордж углубился в его чтение и не услышал вопроса.
Джордж Даер, эск.
Клуб «Наутика»
Сан-Антонио
Болгарские острова
Испания
Дорогой мистер Даер!
За последние четыре месяца я написал вам не меньше пяти писем в надежде, что вы наконец приищете нам хотя бы конспект второй книги – продолжения «Фиесты в Кала Фуэрте». Ни на одно письмо ответа я не получил. Все были адресованы в клуб «Наутика» в Сан-Антонио, и я уже начинаю думать, что, возможно, этот адрес больше не актуален.
Как я указывал при составлении договора на публикацию «Фиесты в Кала Фуэрте», продолжение необходимо для поддержания читательского интереса. «Фиеста» разошлась хорошо, сейчас готовится третье издание и ведутся переговоры о четвертом – в мягкой обложке. Тем важнее, пока не уменьшился спрос, получить от вас вторую книгу.
Очень жаль, что нам не удалось встретиться и лично обсудить этот вопрос, но, полагаю, я достаточно ясно объяснил, что мы беремся за публикацию «Фиесты в Кала Фуэрте» лишь при условии, что эта книга будет первой в серии; как мне казалось, вы это поняли.
В любом случае буду признателен, если вы ответите на мое письмо.
Искренне ваш
АРТУР РАТЛЕНД
Джордж перечитал письмо два раза и бросил на стол. Официант принес заказ; пиво было такое холодное, что высокий стакан запотел, и, когда Джордж его взял, руку обожгло, точно от прикосновения ко льду.
– А это от кого? – спросила Франсис.
– Прочти.
– Если не хочешь, я не буду...
– Прочти, прочти.
Франсис взяла письмо; Джордж задумчиво потягивал пиво.
Прочитав, Франсис сказала:
– Гнусное письмецо... Кто он такой, чтобы позволять себе так писать?
– Мой издатель.
– О Господи! Ты же не подписывал договор!
– У издателей авторы одной книги не в чести, Франсис. Им или ничего не нужно, или подавай целую серию.
– Он тебе уже об этом писал?
– Неоднократно. Последние несколько месяцев просто засыпает меня письмами. Вот почему я не спешу их вскрывать.
– А ты хоть пытался начать вторую книгу?
– Пытался? Да я голову себе сломал! Не знаю, о чем писать, хоть ты тресни! И за первую-то взялся исключительно потому, что боялся остаться без денег, к тому же, предстояла долгая холодная зима. Честно говоря, я нисколько не надеялся, что ее напечатают.
– Но ты много ездил, Джордж... и чем только не занимался. Взять хотя бы путешествие по Эгейскому морю...
– Думаешь, я не пробовал его описать? Три недели не вставал из-за машинки – и оказалось, что читать мое сочинение еще скучнее, чем было писать. К тому же, об этом уже столько написано! Как и вообще обо всем.
Франсис затянулась в последний раз и старательно раздавила сигарету в пепельнице. Ее загорелые руки были крупные, как у мужчины, ногти – длинные и покрытые ярко-красным лаком. Тяжелый золотой браслет на запястье постукивал по деревянной столешнице при каждом движении кисти. Тщательно подбирая слова, она сказала:
– А может, все не так уж и плохо? В конце концов, одну хорошую книгу ты написал, и ничего страшного, если не напишешь вторую.
От причала яхт-клуба отплывала лодка. Послышалось стрекотанье мотора, на мачте развернулся парус. Мгновенье он вяло болтался, но рулевой резко переложил румпель, парус, вздрогнув, расправился и раздулся; яхта, накренившись, устремилась вперед; встречный ветер заставил ее почти лечь на воду.
– Я не люблю нарушать обещания, – сказал Джордж.
– Ты так говоришь, будто это твое личное дело.
– А разве нет?
– Нет – это бизнес.
– А деловые обещания нарушать, по-твоему, можно?
– Конечно, нельзя. Но писать книги – не то же самое, что продавать чулки или составлять финансовые отчеты. Это работа творческая; она подчиняется совсем другим законам. Если у тебя творческий застой, надо смириться и плюнуть.
– Творческий застой, – горько усмехнулся Джордж. – Значит, это так называется?
Франсис положила свою руку на руку Джорджа; он почувствовал тяжесть ее браслета.
– Постарайся об этом забыть. Напиши мистеру... – она взглянула на подпись в конце письма... – Ратленду, что, если он так ставит вопрос, ты отказываешься от всех обязательств и... гори они огнем, эти книжки!
– Ты всерьез считаешь, что надо так поступить? Ну а что дальше?
Франсис пожала плечами.
– Ну... – И медленно, растягивая слова, проговорила: – Существуют и другие развлечения.
– Например?
– Через две недели Пасха. – Она взяла нож, которым разрезала конверты, и принялась кончиком чертить по столу, повторяя рисунок дерева. – Я приглашена в Малагу на пасхальную корриду. У меня там друзья, американцы – страстные aficionades [10]10
Болельщики ( исп.).
[Закрыть]. В Малаге лучшие быки и лучшие toreros [11]11
Тореадоры ( исп.).
[Закрыть]в Испании. И круглые сутки пьянка.
– Такое красноречие бы да агенту из бюро путешествий!
– Дорогой, на меня-то ты зачем злишься? Не я писала это письмо – я его только прочла.
– Да, да. Прости.
– Ну что, поедешь со мной? В Малагу?
Джордж подозвал маячившего поодаль официанта, расплатился, тот забрал стаканы, и Джордж дал ему на чай, потом нахлобучил фуражку и взял пакет в бело-розовой полосатой бумаге и оба письма.
– Ты мне не ответил, – сказала Франсис.
Джордж встал, держась за спинку стула.
– Ты, видно, запамятовала, что я никогда не был aficionado. От вида крови меня тошнит.
– Я хочу, чтобы ты поехал со мной... – тоном капризной девочки протянула Франсис.
– Я вам все испорчу.
Франсис отвернулась, пытаясь скрыть разочарование, и спросила:
– Куда ты теперь?
– Обратно в Кала Фуэрте.
– Остаться не можешь?
– Нет, пора возвращаться.
– Только не говори, что ты должен накормить кошку.
– У меня есть дела поважнее. – Джордж положил Франсис руку на плечо. – Спасибо, что покатала.
Когда Джордж двинулся в обратный путь, начало смеркаться. Как только солнце спряталось за горизонт, в воздухе похолодало, и Джордж, затормозив возле уединенной фермы, надел предусмотрительно захваченный с собою свитер. Просунув голову в высокий ворот, он заметил женщину, вышедшую из дома, чтобы набрать из колодца воды. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне падающей из открытой двери желтоватой полосы света. Джордж сказал: «Buenas tardes» [12]12
Здравствуйте ( исп.).
[Закрыть], женщина подошла поближе, остановилась, уперев кувшин в бедро, и спросила, где он был и куда едет.
Джорджу хотелось пить; выпив глоток воды из ее кувшина, он попрощался и поехал дальше; свет фар вспарывал сапфировую тьму. На небе зажглись первые звезды; Сан-Эстабан в тени горы казался островком, залитым огнями. Когда Джордж спустился на дорогу, ведущую в Кала Фуэрте, ветер принес со стороны моря свежий смолистый аромат пиний.
Необъяснимым образом ощущение близости к дому всегда успокаивало Джорджа. Вот и сейчас настроение у него улучшилось, и он осознал, каким усталым и подавленным чувствовал себя весь день. Практически во всем он потерпел неудачу. Вдобавок еще письмо от мистера Ратленда... Мало ему хлопот с этой мисс Куинс Гейт! Интересно, как она провела время? Джордж убеждал себя, что ему это абсолютно безразлично, но, тем не менее, спускаясь с холма к Каса Барко, надеялся, что его гостья будет повеселее, чем утром.
Въехав в гараж, Джордж выключил зажигание и посмотрел на часы. Было уже начало девятого. Выйдя из машины, он пересек дорогу, открыл дверь и вошел в дом. Никого не было видно, хотя внутри царил непривычный порядок. В очаге ярко пылал огонь, горели лампы, на низеньком столике возле камина, на бело-голубой салфетке, о существовании которой Джордж не подозревал, лежали вилки и ножи и стояли стаканы. Сняв фуражку, Джордж, неслышно ступая в своих туфлях на веревочной подошве, вышел на темную террасу, однако и там никого не обнаружил. Он перегнулся через каменную балюстраду, но внизу не было ни души: только слышался плеск воды да поскрипыванье пришвартованной к берегу шлюпки. Из какого-то кабачка в гавани доносилось приятное бренчанье гитары, и женский голос выводил странные двухтактные рулады, которые когда-то занесли на остров марокканцы.
Джордж, недоумевая, нахмурился и вернулся в дом. На антресолях было темно, но в кухне горел свет, и, заглянув туда, он с удивлением увидел Селину, сидевшую на корточках перед открытой духовкой и сосредоточенно поливающую соусом жаркое.
– Добрый вечер, – произнес Джордж.
Селина оглянулась. Его появление не застало ее врасплох; Джордж понял, что она прекрасно слышала, как он вошел в дом, и почему-то смутился. Селина же с чувством превосходства, как ему показалось, улыбнулась.
– Привет! – сказала она.
– Что ты делаешь?
– Готовлю обед.
– Пахнет соблазнительно.
– Надеюсь, что и на вкус окажется не хуже. Хотя, честно говоря, я не бог весть какая кухарка.
– А что там у тебя?
– Мясо с луком, перцем и еще разными разностями.
– Я не знал, что в доме есть продукты.
– А их и не было. Я сходила к Марии и купила.
– Ну да? – Это становилось интересно. – Но ведь Мария не говорит по-английски.
– Подумаешь! Я нашла словарь в ящике письменного стола.
– А откуда ты взяла деньги?
– Боюсь, я несколько увеличила ваш долг в лавке. И еще купила себе эспадрильо. За восемь песет. Надеюсь, вы не рассердитесь.
– Ни капельки.
Селина критически поглядела в кастрюлю.
– Как вам кажется, ничего на вид?
– Восхитительно.
– Боюсь, мясо немного пережарено – я не нашла никакого жира, кроме оливкового масла, а оно сюда не очень подходит.
Взяв полотенцем крышку, Селина прикрыла кастрюлю и засунула обратно в духовку. Потом захлопнула дверцу и встала. Глядя на Джорджа через стойку, она спросила:
– Ну как, удачно прошел день?
Джордж, согретый неожиданным домашним уютом, совсем забыл, как прошел день.
– Что?.. Ах да... Все в порядке.
– Телеграмму отправили?
– Да. Телеграмму отправил.
Джордж вдруг заметил на носу у Селины веснушки; при свете кухонной лампы в ее красивых гладких волосах выделялись совсем светлые пряди.
– Ну и когда, они сказали, может прийти перевод?
– Как мы и думали, дня через три или четыре. – Джордж уперся подбородком в скрещенные руки и спросил: – А ты чем занималась весь день?
– О... – Селина почему-то растерялась и, не зная, куда девать руки, как заправская барменша, стала вытирать полотенцем стойку. – Ну... познакомилась с Хуанитой, вымыла голову, посидела на солнышке на террасе...
– У тебя появились веснушки.
– Знаю. Это ужасно, да? А потом я пошла в деревню за покупками, и это длилось целую вечность – каждый хотел со мной поговорить, а я, естественно, не понимала ни слова. Потом вернулась и почистила овощи...
– И разожгла огонь... И нарвала цветов...
– Вы заметили?! Цветы полевые – вряд ли доживут до завтра; я их рвала на обратном пути. – Джордж молчал, и Селина торопливо, точно боясь, что беседа прервется, продолжала: – Вы хоть что-нибудь за целый день съели?
– Нет, я пропустил ланч. Только часа в четыре выпил стакан пива.
– Голодный, наверное?
– Как волк.
– Я как раз принялась за салат. Через десять минут все будет готово.
– Хочешь сказать, что мне следует надеть смокинг и шейный платок?
– Нет, я не такая...
Джордж улыбнулся ей, выпрямился и потянулся.
– Предлагаю заключить сделку, – сказал он. – Я пойду и смою пыль со своих ног, а ты приготовишь мне выпить.
– Что вы желаете?
– Виски с содовой. Со льдом.
– А сколько виски налить?
– На два пальца. – Джордж показал, сколько. – Хотя можно и три или четыре. Договорились?
– Попробую.
– Умница. Валяй.
Джордж нашел чистую рубашку, быстро принял ледяной душ, оделся и подошел к зеркалу, чтобы причесаться. Поглядел на свое отражение, и оно ему намекнуло, что не мешает побриться.
Не сводя глаз с небритой физиономии в зеркале, Джордж честно признался, что гораздо больше ему бы хотелось выпить.
Отражение ответствовало ханжеским тоном:
Если уж она накрыла стол и не поленилась нарвать цветов, тебе обязательно нужно побриться.
Я ее не просил рвать эти дурацкие цветы.
Обед готовить ты тоже не просил, но тем не менее собираешься его слопать.
Заткнись! – сказал Джордж и взял бритву.
Он тщательно выбрился и вылил на себя остаток туалетной воды, которой пользовался так редко, что она почти совсем выдохлась.
О, отлично, – любуясь им, одобрила физиономия в зеркале.
Доволен? – спросил Джордж и получил в ответ сардоническую ухмылку.
Стакан с виски уже стоял на столике возле камина, но Селина еще возилась на кухне, перемешивая салат в большой деревянной миске. Джордж взял приемник и, сев спиной к огню, попытался найти какую-нибудь приятную музыку. Селина сказала:
– Внизу, в гавани, поют. Наверное, сегодня праздник...
– Тебе, небось, надоело слушать?
– Странная мелодия.
– Естественно. Марокканская.
Сквозь шорох и треск в приемнике пробились мелодичные звуки гитары. Джордж усилил звук и взял стакан. Селина сказала:
– Ну как, я все правильно сделала?
Джордж попробовал. Получилось слишком крепко.
– Превосходно, – сказал он.
– Надеюсь, и обед удался. Я хотела купить у Марии свежего хлеба, но у вас дома такие запасы...
– Хуанита – хлебная наркоманка. За завтраком она съедает, наверное, десять кусков хлеба с козьим сыром, запивая vino tinto [13]13
Красное вино ( исп.).
[Закрыть]. Не понимаю, как ей удается подняться из-за стола.
Селина вышла из-за стойки и поставила миску с салатом на стол. На ней была рубашка в синюю и зеленую полоску, которая Джорджу никогда раньше не нравилась, и чистенькие темно-синие брюки, аккуратно подпоясанные узким кожаным ремешком, показавшимся Джорджу очень знакомым. Он начисто забыл, из-за чего они с Селиной утром повздорили, но сейчас причина дурацкой ссоры мгновенно всплыла в памяти. Когда Селина повернулась, собираясь пойти в кухню за мясом, он протянул руку и схватил болтающийся конец ремешка.
– Откуда у тебя эти штаны? – спросил он.
Селина дернулась, как щенок на поводке, и замерла.
– Это ваши, – ответила она с напускным равнодушием.
– Мои? – Штаны были, действительно, его: темно-синие саржевые любимые брюки. – Поставив стакан, Джордж повернул Селину к себе лицом. – Но они тебе в самый раз. – Селина подняла и тут же опустила взгляд. – Что ты сделала с моими лучшими брюками?
У Селины округлились глаза.
– Я... Когда вы утром ушли, я абсолютно не знала, чем заняться. Слонялась без дела по дому и вдруг обнаружила брюки, в которых вы были накануне, – довольно грязные. То есть... на одной штанине были пятна... вроде бы от соуса... Ну и я отнесла их вниз и показала Хуаните, а Хуанита их постирала. И они сели.
Это было явное вранье, но у нее все же хватило совести смутиться.
– Это наглая ложь, и не пытайся спорить. Брюки только что побывали в чистке, а у тебя – я это сразу заметил, – вид, точно у нашкодившей кошки. А я-то, дурак, подумал: какая хорошая девочка, приготовила старине Джорджу вкусный обед. Ну что, я прав?
– Мне было нечего надеть, – жалобно пробормотала Селина.
– И ты решила отыграться на моих выходных брюках.
– Ничего подобного!
– Ты просто не понимаешь шуток.
– Не сказала бы, что вы их очень хорошо понимаете.
– Я – другое дело.
– Это еще почему?
Джордж кинул на Селину сердитый взгляд, хотя его гнев уже остыл – вероятно, из-за комизма ситуации. Да и у Селины в глазах заплясали веселые огоньки, открывая совершенно неожиданную черту ее характера.
– Не думал, что у тебя хватит мужества себя защищать.
– Вот почему вы злитесь...
– Вовсе не потому. Мне нравится, что ты способна постоять за себя. Кстати, – добавил он, внезапно вспомнив, что может отплатить Селине за ее гнусную шутку, – у меня для тебя кое-что есть.
– Ну да?
– Представь себе. – Джордж, когда клал на место фуражку, смахнул пакет в бело-розовой бумаге на пол и теперь нагнулся, чтобы его поднять. – Я купил тебе в Сан-Антонио подарок. Надеюсь, он придется тебе по вкусу.
Селина недоверчиво разглядывала маленький сверток.
– Ничего из одежды там быть не может...
– Открой и посмотри, – сказал Джордж и снова взял свой стакан.
Селина долго старательно распутывала узелки на ленточке, которой был обвязан сверток. Потом развернула бумагу и извлекла на свет две крошечных розовых тряпочки-бикини, купленные Джорджем в магазинчике Тересы.
– Ты утром горевала, что тебе нечего надеть... Полагаю, цвет подходящий, – с серьезным видом заметил Джордж.
У Селины отнялся язык. Подарок показался ей, с одной стороны, неприличным, а с другой – соблазнительным. Да и то, что его вручил Джордж... нет, она решительно не могла найти слов! Неужели он воображает, что она может такое надеть?!
Покраснев и не глядя на него, она с трудом выдавила:
– Спасибо.
Джордж расхохотался. Селина насупилась, и он мягко сказал:
– Тебя раньше никогда не дразнили?
Селина, окончательно смутившись, покачала головой.
– Даже няня? – Джордж старался говорить шутливо, и это сразу разрядило атмосферу.
– Оставьте в покое мою няню! – сердито сказала Селина, но его веселость оказалась заразительной.
– Не прячь улыбку! Она тебе очень идет.
