Текст книги "Фиеста в Кала Фуэрте"
Автор книги: Розамунда Пилчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Вам говорили, что отец погиб, если я правильно понял. Почему же у вас возникли сомнения?
– Мне постоянно это внушали. Но я знала, что бабушке он не нравился. Она не хотела, чтобы мама выходила за него замуж. Поэтому, когда я увидела фотографию, я... подумала, что, может быть, произошла ошибка. Что его вовсе не убили. Что он был ранен, или... мало ли что... например, потерял память. Согласитесь, всякое могло случиться.
– Но не с вашим отцом. Его нет в живых.
– Значит, вы...
– Я не ваш отец, – очень мягко сказал Джордж.
– Но...
– Вам двадцать лет. А мне тридцать семь. Возможно, я выгляжу старше, и тем не менее – всего тридцать семь. Я даже не успел побывать на войне.
– А как же фотографии...
– Джерри Даусон – мой троюродный брат. Мы похожи – наследственность, ничего не попишешь. Да и не так уж сильно, если приглядеться. Ваш отец сфотографирован много лет назад. Я даже в лучшие времена не был так красив.
Селина смотрела на Джорджа во все глаза. Ей еще не случалось видеть такого загорелого человека... надо бы пришить ему пуговицу – рубашка распахнута до пупа, видна темная поросль на груди... и рукава закатаны кое-как, словно он поленился сделать это аккуратно. У Селины появилось странное ощущение, будто она теряет контроль над собственным телом. Казалось, колени ее вот-вот подогнутся, из глаз хлынут слезы... еще секунда, и она его ударит – ударит человека, стоящего перед ней и уверяющего, что никакой он ей не отец. Что Джерри Даусон мертв и это чистая правда.
Джордж еще что-то говорил, тщательно подбирая слова...
– Мне очень жаль, что вам пришлось тащиться в такую даль. Не расстраивайтесь... подобные ошибки случаются... в конце концов...
К горлу Селины подступил комок, лицо Джорджа стало затуманиваться, расплываться, точно он погружался на дно пруда. Только что ей было жарко, но внезапно по телу пробежала холодная дрожь, руки, спина, лицо покрылись гусиной кожей. Откуда-то издалека она услышала:
– Вам нехорошо?
И тогда – к своему стыду – поняла, что не упадет в обморок и не набросится на него с кулаками, а просто позорно разревется.
6
Селина сказала:
– Такой вещи, как носовой платок, у вас, конечно же, нет.
Платков у Джорджа действительно не было, но он принес и сунул Селине в руки толстую пачку бумажных салфеток. Вытащив одну, она высморкалась и сказала:
– Так много мне вряд ли понадобится.
– Не уверен.
– Простите. Я не хотела... не собиралась плакать.
– Я в этом не сомневаюсь.
Она взяла еще одну салфетку, снова высморкалась.
– Я так долго ждала. И вдруг стало ужасно холодно.
Джордж за локоть подвел ее к гигантской тахте, усадил и, поскольку она дрожала, накинул на плечи красно-белое одеяло. Потом сказал, что сейчас принесет немного бренди. Селина заявила, что не любит бренди, но он все же ушел, а она с тахты наблюдала, как он, зайдя за стойку своего маленького камбуза, ищет бутылку и стакан и наливает ей бренди.
Когда он вернулся, Селина сказала:
– Вообще-то я бы чего-нибудь поела.
– Хорошо, но сначала все равно надо выпить.
Стакан был маленький, из толстого стекла, а бренди – неразбавленное. Селину передернуло. Когда она выпила все до дна, Джордж забрал пустой стакан и, по пути на кухню ногой разворошив кучку золы в камине, кинул туда кусок плавника. Зола взметнулась и осела, запорошив дерево легким серым налетом. Селина увидела, как сверкнул красный огонек и затрепетало робкое пламя.
– Даже раздувать не придется... уже занялось.
– Местные жители умеют делать очаги. Чего б вам хотелось поесть?
– Что дадите.
– Суп. Хлеб с маслом. Холодное мясо. Фрукты.
– У вас есть суп?
– Из пакетика...
– Если не сложно...
– Это куда легче, чем утирать вам слезы.
Селина обиделась.
– Я, кажется, вас не просила.
Пока грелся суп, Джордж присел на стенку, огораживающую очаг, и принялся расспрашивать Селину.
– Где вы живете? – спросил он, достав сигарету и прикурив от щепки.
– В Лондоне.
– С бабушкой?
– Бабушка умерла.
– Но вряд ли вы живете одна?
– Не одна. С Агнессой.
– Кто такая Агнесса?
– Моя няня, – сказала Селина и тут же прикусила язык. – То есть... бывшая няня.
– А еще кто-нибудь у вас есть?
– Да, – сказала Селина. – Родни.
– Он кто?
У Селины округлились глаза.
– Мой... мой адвокат.
– Кто-нибудь знает, что вы здесь?
– Агнесса знает, что я собиралась.
– А адвокат?
– Его не было в Лондоне. Уехал по делам.
– Значит, никто не будет беспокоиться? Вас не станут разыскивать?
– Нет.
– Что ж, это уже кое-что.
Суп в кастрюльке забулькал. Джордж пошел на кухоньку за миской и ложкой. Селина сказала:
– Мне нравится ваш дом.
– Серьезно?
– Да. Такое впечатление, будто он возник сам по себе. Совершенно случайно, без всякого плана. Это очень приятно.
Селина подумала о лондонской квартире, где они с Родни собирались жить, когда поженятся. О том, сколько часов потрачено на обсуждение: какого цвета должны быть ковры и занавески, где повесить лампы, разложить подушки, куда поставить корзины для бумаг, какие кастрюли и сковородки приобрести для кухни... А вслух сказала:
– Я думаю, дому и надо быть таким. Со временем он должен меняться. Вместе с живущими в нем людьми. – Джордж Даер, казалось, был занят тем, что наливал себе виски с содовой, и ничего не ответил. Селина продолжала: – Какие-то вещи, конечно, необходимы: крыша над головой, очаг, ну и... место, где спать. – Джордж вышел из-за стойки с мисочкой супа, из которой торчала ложка, в одной руке и стаканом – в другой. Селина, взяв миску, спросила: – Как вы втащили на антресоли кровать?
– По частям. А потом собрал.
– Очень уж она большая.
– В Испании такие кровати называют Matrimoniale. Супружеское ложе.
Селина смутилась.
– Не могла понять, как вам это удалось. Наверное, нехорошо, что я... повсюду сую нос... простите... но уж очень хотелось все осмотреть до вашего прихода.
– Что же вы намерены делать дальше? – спросил Джордж.
Селина, машинально помешивая суп, глянула в миску. Среди кусочков овощей плавали вермишелинки в виде букв.
– Наверное, надо возвращаться домой.
– Без билета и без гроша в кармане?
– Если удастся занять у кого-нибудь денег, я поеду с Тони в Сан-Антонио и первым же рейсом улечу в Лондон.
– У меня правда нет шестисот песет – я вас не обманываю. И в Сан-Антонио вчера ездил, в частности, для того, чтобы получить в банке деньги, но в Барселоне вышла какая-то неурядица, и, пока их не переведут, я пустой.
– А как быть с таксистом? Надо же ему заплатить.
– Попробуйте обратиться к Рудольфо.
– За такой большой суммой?
– Ничего, он привык.
– Шестьюстами песетами я не обойдусь. Еще ведь билет в Лондон...
– Да уж.
Суп все еще был слишком горячий. Селина опять помешала его и сказала:
– Вы, должно быть, считаете меня круглой идиоткой.
Джордж не стал возражать, и она продолжала: – Конечно, я могу написать в Лондон или еще что-нибудь придумать, но ждать, пока придет ответ... нет, это ужасно. – Джордж по-прежнему молчал, и Селина решила добавить что-нибудь в свое оправдание. По-вашему, наверное, нетрудно смириться с тем, что у тебя нет отца, в особенности если ты его в глаза не видала. Но мне это не удалось. Наоборот: я постоянно о нем думала. Родни говорит, у меня навязчивая идея.
– Навязчивые идеи не такая уж плохая штука.
– Я показала Агнессе фотографию на обложке вашей книги, и она была просто потрясена: вы действительно очень похожи на моего отца. А ведь Агнесса его прекрасно знала... вот я и решила сюда поехать. И не попала бы в это дурацкое положение, если б у меня не вытащили кошелек. До тех пор я все делала правильно. Пересела на нужный самолет... а то, что багаж отправили в Мадрид, не моя вина.
– Вы что, никогда не путешествовали одна? – усмехнулся Джордж.
– Наоборот, тыщу раз. Но только на поезде, например в школу... – Что-то в выражении лица Джорджа заставляло Селину говорить правду. – И меня всегда кто-нибудь встречал... – Она пожала плечами. – Вы же знаете.
– Не знаю, но готов поверить.
Селина принялась за суп.
– Если мой отец в самом деле ваш троюродный брат, то мы с вами родственники.
– Вы – моя троюродная племянница.
– Седьмая вода на киселе. Но звучит впечатляюще.
– Это верно. Вы хоть были знакомы с моим отцом?
– Нет, не был. – Джордж нахмурился. – Как, вы сказали, вас зовут?
– Селина.
– Селина. Что ж, если понадобится доказать, что вы не моя дочь, много труда прикладывать не придется.
– Не понимаю.
– Я бы в жизни так не назвал девочку!
– А как?
– Нелегко найти мужчину, который мечтает о дочери. Сын – другое дело. Джордж Даер младший, например. – Он поднял стакан, словно бы чокаясь с воображаемым сыном, выпил до дна и отставил. – Доедайте скорее суп. Пойдем искать вашего таксиста.
Пока Джордж относил миску и стаканы в раковину и кормил голодную Пёрл, Селина помыла лицо и руки в ванной на антресолях, причесалась и надела чулки и туфли. Когда она спустилась, Джордж в своей фуражке уже был на террасе и в бинокль рассматривал гавань. Селина подошла и остановилась у него за спиной.
– Которая лодка ваша?
– Вот эта.
– Как она называется?
– «Эклипс».
– Большая – одному трудно управляться.
– Да. Я обычно собираю команду. – И, помолчав, добавил: – Ненавижу, когда портится погода. Море как безумное накидывается на мыс; «Эклипс» уже несколько раз срывалась с якоря.
– Но здесь она в безопасности.
– Как сказать – тут очень много подводных скал.
Селина поглядела на небо. Его сплошь затянули свинцовые тучи.
– Опять гроза собирается?
– Да, ветер переменился. И прогноз плохой. – Оторвавшись от бинокля, Джордж взглянул на Селину. – Ваш самолет попал в грозу вчера ночью?
– Она догнала нас над Пиренеями. Мы с большим трудом сели в Барселоне.
– Грозы на море я не боюсь, а вот в воздухе у меня буквально отнимаются руки-ноги. Вы готовы?
– Да.
– Мы поедем на машине.
Они вернулись в дом, Джордж положил бинокль на стол, Селина собрала сумку и мысленно попрощалась с Каса Барко. Она так стремилась сюда попасть, а теперь, пробыв в доме всего несколько часов, уезжает обратно. Оно и к лучшему. Селина взяла пальто.
– Это еще зачем? – удивился Джордж.
– Зачем пальто? В Лондоне холодно.
– А я и забыл. Ну и ну... Давайте, я понесу. – Он перекинул пальто через плечо и добавил: – Единственная польза от пропажи багажа – возможность путешествовать налегке.
Они вышли из дома. Увидев машину, Селина подумала, уж не вознамерился ли Джордж ее разыграть. Автомобильчик словно специально размалевали в преддверии традиционного студенческого праздника. Селину так и подмывало спросить, сам ли Джордж покрасил колеса в желтый цвет, но почему-то на это у нее не хватило духу. Они втиснулись в машину, Джордж бросил Селине на колени пальто, завел мотор, включил передачу и, проделывая сложные маневры, стал разворачиваться. Селина решила, что тут-то им и придет конец. Сперва они чуть не врезались в мощную каменную ограду. Потом задние колеса повисли над верхней ступенькой лестницы. Селина крепко зажмурила глаза. Когда наконец автомобиль устремился вперед, в гору, ужасно завоняло выхлопными газами и откуда-то из-под ног донесся душераздирающий скрежет. Облезлые сиденья были продавлены, а пол, на котором уже много лет назад истлели застилавшие его коврики, напоминал дно мусорной корзины. Селина подумала, что, может, хоть яхта у Джорджа понадежнее и не представляет такой опасности для жизни.
И тем не менее ехать по Кала Фуэрте в машине Джорджа Даера оказалось очень приятно. Ребятишки, заливаясь смехом, махали руками и что-то громко выкрикивали. Женщины, сидящие в своих садиках или обменивающиеся новостями на пороге домов, дружно оборачивались и улыбались им вслед. Мужчины, возвращающиеся с работы, останавливались, чтобы с поклоном пропустить машину и крикнуть по-испански что-то дружелюбное, чего Селина – в отличие от Джорджа Даера – понять не могла.
– Что они говорят?
– Интересуются, где я нашел свою новую сеньориту.
– Только и всего?
– Разве этого мало?
Эффектно подкатив к гостинице «Кала Фуэрте», автомобильчик так резко затормозил, что из-под колес взметнулось белое облако пыли и окутало столики на террасе, где сидели завсегдатаи бара за первым в этот вечер аперитивом. Какой-то англичанин пробормотал: «Чертов наглец!», но Джордж Даер пропустил это замечание мимо ушей, выскочил из машины, не потрудившись открыть дверцу, и, поднявшись по ступенькам террасы, скрылся за занавеской из колечек; Селина побрела за ним.
– Рудольфо!
Рудольфо стоял за стойкой бара. Он сказал по-испански:
– Зачем кричать?
– Где таксист, Рудольфо?
Рудольфо, не переставая сбивать коктейли, мрачно буркнул:
– Уехал.
– Уехал? И не потребовал денег?
– Потребовал. Шестьсот песет.
– Кто же ему заплатил?
– Я, – сказал Рудольфо. – Мне нужно с тобой поговорить. Подожди, я обслужу гостей.
Он вышел из-за стойки, молча проплыл мимо них и исчез за занавеской. Селина уставилась на Джорджа.
– Он злится?
– Я бы сказал, слегка раздосадован.
– А где Тони?
– Уехал. Рудольфо с ним расплатился.
Чудовищность этого известия не сразу дошла до Селининого сознания.
– Уехал... а как же... как же я попаду в Сан-Антонио?
– Одному Богу известно.
– Придется вам меня отвезти.
– Я сегодня туда не собираюсь, но даже если бы и поехал – на какие шиши вы собираетесь покупать билет?
Селина закусила губу.
– Рудольфо казался таким симпатичным, – пробормотала она.
– Как и все мы, он не лишен недостатков.
Рудольфо вернулся; занавеска раздвинулась и сомкнулась за его спиной. Поставив пустой поднос, он обрушился на Джорджа.
Рудольфо говорил по-испански и правильно делал: слова, которыми он усыпал свою речь, могли оскорбить слух хорошо воспитанной английской леди. Джордж горячо защищался; постепенно оба перешли на крик. Селина, догадавшаяся, что большая часть эпитетов предназначается ей, попыталась сказать что-то вроде: «Пожалуйста, объясните, в чем дело», или: «Вы бы не могли говорить по-английски, чтобы я понимала?», однако ни тот, ни другой не удостоили ее своим вниманием.
Спор наконец прервался благодаря появлению толстого немца, попросившего кружку пива, и, пока Рудольфо его обслуживал, Селина воспользовалась случаем, чтобы дернуть Джорджа за рукав и спросить в упор:
– Что случилось? Скажите мне, что случилось?!
– Ты сказала, что подождешь меня в Каса Барко, и Рудольфо решил, что таксист туда отправится вместе с тобой. Наш милый приятель не терпит, когда у него в баре околачиваются случайные люди, да еще все время ноют, а этот твой Тони, видно, его совсем допек. – Ох!
– Вот именно: ох!
– Это все?
– Нет, конечно. В конце концов, чтобы избавиться от этого типа, Рудольфо ему заплатил. А теперь требует с меня шестьсот песет и, поскольку понимает, что отдать их я не могу, озверел.
– Я ему отдам... честное слово...
– Все не так просто. Рудольфо нужны деньги прямо сейчас.
Толстый немец, учуяв, что пахнет большим скандалом, торопливо убрался со своим пивом. Не успел он уйти, как Рудольфо и Джордж снова накинулись друг на друга, но тут уж поспешила вмешаться Селина.
– Прошу вас, мистер... я хотела сказать, Рудольфо!.. Я одна во всем виновата... вы получите свои деньги, не сомневайтесь, но, поймите, у меня все украли...
Рудольфо это уже слышал.
– Вы сказали, что подождете в Каса Барко. Вместе с таксистом.
– Я не думала, что он здесь застрянет.
– А ты, – Рудольфо повернулся к Джорджу, – ты где был? Уезжаешь в Сан-Антонио, по двое суток носу не кажешь, и никто не знает, где тебя искать...
– Твое какое собачье дело? Куда хочу, туда и езжу...
– А по твоим счетам я должен платить, да? Это мое дело...
– Тебя никто не просил платить. И счет не мой. И вообще ты все испортил – теперь сеньорите не на чем вернуться в Сан-Антонио.
– Отвези ее сам!
– Дудки! – рявкнул Джордж и, вылетев пулей из бара, одним прыжком соскочил с террасы и нырнул в машину. Селина бросилась за ним.
– А со мной что будет?
Джордж оглянулся.
– Ты едешь или остаешься?
– Я не хочу здесь оставаться.
– Тогда поехали.
Делать было нечего. Кажется, полдеревни и все клиенты Рудольфо с упоением наблюдали за этой сценой. Джордж перегнулся через сиденье, чтобы открыть вторую дверцу, и Селина уселась с ним рядом.
И в эту секунду, точно по мановению руки какого-то небожителя, разразилась гроза.
Ослепительная молния разорвала тучи, оглушительно грянул гром, и от резкого порыва ветра закачались деревья. Скатерти на столиках перед гостиницей вздулись и захлопали, точно плохо натянутые паруса. С вешалки перед лавкой Марии сорвалась шляпа и покатилась, как огромное желто-розовое колесо, вниз по улице. Ветер взметнул было пыльные вихри, но тут же стих, и на землю обрушился ливень – такой сильный, что сточные канавы вмиг заполнились водой.
Все опрометью бросились под защиту крыш: клиенты Рудольфо, кумушки, судачившие на лавочках, дети, двое рабочих, мостивших дорогу. Площадь опустела в мгновение ока – будто от рева сирены, возвестившей об авиационном налете. На дороге остались только Селина, Джордж и его смешная машина.
Селина хотела выскочить, но Джордж уже завел мотор и втащил ее обратно. Селина сказала:
– А почему бы нам тоже не спрятаться?
– Зачем? Ты что, дождика испугалась?
– Дождика? – Лицо Джорджа словно окаменело: он явно не собирался ей отвечать. – А крышу нельзя поднять?
Джордж резко включил передачу, и машина рванулась вперед со скоростью ракеты.
– Она уже десять лет не поднималась, – крикнул Джордж, перекрывая рев мотора и шум ливня и ветра. Их буквально заливало водой; ноги Селины мгновенно промокли.
– Зачем тогда нужна крыша, если она не поднимается?
– Перестань канючить.
– Я не канючу, но...
Джордж прибавил скорость, и у Селины от страха язык прилип к гортани. Машина помчалась вниз по дороге, с визгом шин срезая углы, вздымая волны бурой грязи. Море приобрело свинцовую окраску; ветер безжалостно гнул деревья в окружающих прелестные маленькие виллы садах, в воздухе, будто обломки кораблекрушения, летали листья, пучки соломы, хвоя. Когда они наконец перевалили через холм и спустились в долину, ведущая к Каса Барко улочка, зажатая между высокими стенами оград, ничем не отличалась от настоящей реки, по которой машина, казалось, уже не ехала, а плыла.
Увлекаемый вниз бурный поток по ступеням катился к гавани, но наверху оставалось достаточно воды для того, чтобы залить старый сарай для хранения сетей, где Джордж держал свою машину.
Тем не менее он туда въехал, затормозив в каком-нибудь дюйме от задней стены. Выключил зажигание, выскочил из машины и приказал:
– Вылезай и помоги мне закрыть дверь.
Селина была слишком напугана, чтобы взбунтоваться. Она покорно ступила в холодную грязную воду глубиной в добрых четыре дюйма и помогла Джорджу закрыть перекосившуюся дверь. Они давили на нее до тех пор, пока не удалось задвинуть примитивный засов. Покончив с запором, Джордж схватил Селину за руку и потащил в дом. Не успели они добежать до порога, как черное небо рассекла очередная молния и раздался такой страшный грохот, что Селина испугалась, как бы на них не обрушилась крыша.
Даже дом, казалось, не мог защитить их от разбушевавшейся стихии. Джордж сразу вышел на террасу и принялся сражаться со ставнями. Ветер был настолько силен, что ему приходилось буквально отдирать их от стен. Часть цветочных горшков свалилась с балюстрады вниз, остальные откатились на середину террасы, где и лежали грудой черепков в луже грязи. Когда наконец ставни и внутреннюю дверь удалось закрыть, дом стал мрачным и словно бы незнакомым. Джордж попытался зажечь свет, но электричества не было. Дождь, просочившись сквозь трубу, залил огонь в камине; вода в колодце клокотала и, похоже, готова была перелиться через край.
– С нами ничего не случится? – спросила Селина.
– А что может случиться?
– Я боюсь грома.
– Ничего он тебе не сделает.
– А молния?
– Что ж, бойся молнии.
– Я и боюсь!
Селине показалось, что Джордж хочет извиниться, но он всего-навсего полез в карман и вытащил отсыревшую пачку сигарет. Бросив ее в залитый водою очаг, отправился искать другую, а найдя, нечаянно рассыпал сигареты по полу камбуза. Подняв одну, закурил, а, поскольку уже находился в камбузе, налил себе неразбавленного виски. Потом подошел со стаканом к колодцу, опустил ведро, наполнил его и – с приобретенной за долголетнюю практику сноровкой – плеснул воды из ведра в стакан, не пролив ни капли.
– Хочешь выпить? – спросил он.
– Нет, спасибо.
Сделав добрый глоток, Джордж уставился на Селину; она не могла понять, смеется он или нет. Оба они вымокли до нитки. Селина сбросила безнадежно испорченные туфли и беспомощно стояла в потихоньку увеличивающейся луже воды, стекавшей с подола; волосы облепили ее лицо и шею. Джорджу Даеру, в отличие от нее, мокрая одежда, казалось, ничуть не мешала.
– Вы, наверное, к такому привыкли, – сказала Селина и попыталась выжать на себе платье. – А главное, не было никакой нужды мокнуть. Мы могли преспокойно переждать грозу у Рудольфо. В дом бы он нас впустил...
Джордж со стуком поставил стакан на стол, подошел к лестнице и, перескакивая через две ступеньки, поднялся на антресоли.
– Держи, – сказал он и бросил вниз пижаму. – И это. – За пижамой последовал купальный халат. Затем послышался звук выдвигаемого ящика и восклицание: – И это! – С антресолей слетело полотенце. Потом появился он сам и, держась за перила и глядя на Селину сверху вниз, сказал: – Иди в ванную. Сними с себя все, хорошенько разотрись и переоденься.
Селина подняла вещи, которые он ей бросил. Когда она открывала дверь ванной, через перила перелетела мокрая рубашка, а следом за ней насквозь промокшие туфли на веревочной подошве. Селина торопливо проскользнула в ванную и заперла за собой дверь.
К тому времени, как она вышла, обсохшая, в пижаме и халате, которые, конечно, были ей велики, с головой, обмотанной полотенцем, в комнате произошла разительная перемена. Огонь в камине ярко пылал, в нескольких местах стояли горящие свечи в старинных бутылках из-под вина, из приемника лились звуки фламенко, а Джордж Даер не только переоделся, но и побрился. На нем теперь был белый пуловер, синие саржевые брюки и красные кожаные шлепанцы. Он сидел перед очагом спиной к огню, читая английскую газету, и с виду ничем не отличался от наслаждающегося покоем джентльмена в собственном загородном доме. Когда появилась Селина, он поднял на нее глаза.
– А вот и ты.
– Что делать с мокрыми вещами?
– Брось на пол в ванной. Хуанита утром приведет их в порядок.
– Кто такая Хуанита?
– Моя горничная. Сестра Марии. Ты знаешь Марию? У нее в деревне бакалейная лавка.
– Мать Томеу.
– Значит, с Томеу ты уже познакомилась.
– Да. Он нам показал дорогу.
– В корзине, которую принес Томеу, оказался цыпленок. Он уже жарится на вертеле. Посиди возле огня – согреешься. Я тебе налью чего-нибудь выпить.
– Я не хочу пить.
– А ты вообще когда-нибудь пьешь?
– Моя бабушка этого не одобряла.
– Твоя бабушка... прости, но это звучит, как старая ведьма.
Селина невольно улыбнулась.
– Вот уж чего про нее нельзя сказать.
Ее улыбка удивила Джорджа. Не спуская с Селины глаз, он спросил:
– В какой части Лондона ты живешь?
– Куинс Гейт.
– Куинс Гейт... Неплохой район. Надо думать, няня водила тебя гулять в Кенсингтонский парк?
– Да.
– Братья или сестры у тебя есть?
– Нет.
– А дяди и тети?
– Нет. Никого нет.
– Вот почему тебе так отчаянно хотелось иметь отца.
– Почему отчаянно? Просто хотелось.
Джордж повертел в руке стакан, глядя на всколыхнувшуюся желтоватую жидкость.
– Знаешь, со мной такое случалось... дорогие мне люди оставались живыми, покуда... покуда не являлся какой-нибудь болван, обожающий совать нос в чужие дела, и не сообщал, что они умерли.
– Мне сказали, что мой отец умер, много лет назад.
– Знаю, но сегодня повторили в очередной раз. И убил его я.
– Не нарочно ведь.
– Какая разница! – И добавил, уже мягче: – Тебе обязательно нужно выпить. Чтобы согреться.
Селина отрицательно покачала головой, и Джордж не стал настаивать, однако почему-то почувствовал неловкость. Он привык к обществу Франсис, которая сама наливала себе стакан за стаканом, даже если к концу вечера у нее все начинало плыть перед глазами и появлялась охота по малейшему поводу затеять скандал; на следующий день, правда, голова и взгляд были такие же ясные, как всегда, и о вчерашнем напоминало лишь легкое дрожание рук, когда она закуривала десятую за утро сигарету. Но эта девочка...
Джордж искоса наблюдал за Селиной. Кожа у нее на лице была цвета слоновой кости, без малейших изъянов. Она сняла с головы полотенце и энергично вытирала волосы, открыв трогательную и незащищенную, как у ребенка, шею.
– Что мы будем делать? – спросила она.
– В каком смысле?
– В смысле денег. Нужно ведь расплатиться с Рудольфо и отправить меня обратно в Лондон.
– Не знаю. Надо подумать.
– Я могу послать телеграмму в свой лондонский банк, и они мне что-нибудь пришлют.
– Да, конечно.
– Сколько времени это займет?
– Дня три-четыре.
– А может, стоит снять номер в гостинице?
– Сомневаюсь, чтобы Рудольфо тебя пустил.
– Знаете, я его нисколько не осуждаю. Тони – даже трезвый – на кого угодно может нагнать страх. А в пьяном виде и подавно.
– Не думаю, что Рудольфо его испугался.
– В таком случае... куда же мне деваться?
– Как куда? Оставайся здесь. На Matrimoniale. Я переберусь на «Эклипс» – конечно, когда погода исправится; да и на тахте мне спать не впервой.
– Нет уж, на тахте буду спать я.
– Как тебе будет угодно. Мне совершенно все равно. К сожалению, в Каса Барко не слишком много удобств, но тут я бессилен. Мне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь доведется принимать у себя свою дочь.
– Я вам не дочь.
– Тогда условимся, что ты – Джордж Даер младший.
