Текст книги "Хрупкий брак"

Автор книги: Розали Эш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Я была так огорчена за Камиллу, что не устроила никакого скандала на следующий день, хотя мне, наверно, и следовало бы. Именно поэтому я отправилась домой, в Англию, раньше, чем собиралась…

– И он последовал за тобой. Не так ли?

– Он появился в аэропорту и взял билет на мой рейс до Афин, – сказала Энни. – А в Афинах, поскольку он был уже довольно далеко от Камиллы и больше не являлся гостем на вашей вилле, я почувствовала, что теперь имею полное право сказать ему все, что о нем думала, и, кажется, до него наконец-то дошло. Насколько я понимаю, он вернулся в Лос-Анджелес. Я больше его никогда не видела.

Джош молчал, поигрывая своим бокалом и опустив глаза.

– Ничего не помогает, ведь так? – воскликнула она с горечью. – Ты решил, что я его увела. И до сих пор так считаешь!

– Предпочту лучше промолчать, – сказал Джош. Затем поднял глаза и окинул ее оценивающим взглядом. – Чем больше я смотрю на тебя, Энни, тем больше понимаю, почему тот кретин не смог держать себя в руках…

Его хрипловатый голос словно зажег огонь в ее теле. Энни с тревогой взглянула на сидящего перед ней мужчину.

– Что именно ты хочешь сказать? – помедлив, спросила она.

– Я готов поверить, что во всей этой истории виноват он, а не ты, – мрачно признал Джош.

– Другими словами, ты считаешь, что я так… так сексуально притягательна, что мужчины совершенно теряют голову? Не смеши меня! – Внутри ее стягивался узел злости и раздражения. Как он может быть так потрясающе слеп? Как заставить его поверить, что она никогда не позволила бы жениху Камиллы заняться с ней любовью? Что она никому бы этого не позволила после столь короткого знакомства, даже если бы это и не был чей-нибудь жених?..

– Ты была свободной от обязательств, – подчеркнул он. – Это он нарушил обещание, данное другой женщине.

– Как мило! Значит, ты все еще думаешь, что я спала с ним! А как же насчет моей лояльности по отношению к Камилле?

Он смотрел на нее, медленно выпуская воздух сквозь сжатые зубы.

– Я не говорю, что ты это сделала нарочно, – произнес он более твердо. – И мне кажется, тему пора закрыть. Я не уверен, что ты хочешь еще что-нибудь от меня услышать, Энни.

В горле ее застрял комок, и она с трудом сглотнула.

– Значит, ты великодушно снимаешь с меня обвинение в этом преступлении? – заключила она, опрокинув остатки вина в рот и устремляя на него взгляд своих слишком блестящих глаз. – Ну что ж, чудесно, что мы наконец-то покончили с этим делом! Прошлое умерло и похоронено. Давай выпьем за это, а, Джош?..

Они долго молча смотрели друг на друга – сверкающие карие глаза и сузившиеся туманно-синие.

Джош открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут его прервали.

– Эй, привет! – раздался за спиной Энни звонкий женский голос.

Это была молодая, исключительно привлекательная женщина. У нее была смуглая, оливковая кожа, огромные зеленые глаза и длинные, прямые, рыжие, как у лисы, блестящие волосы. Совершенство ее высокой, стройной, не лишенной соблазнительных округлостей фигуры еще больше подчеркивалось коротким, обтягивающим платьем из шелковистой черной ткани.

– Джош, вот не ожидала тебя здесь увидеть! – Зеленые глаза смотрели на Джоша горячо и жадно. Энни невольно удивилась, как Джошу удалось не сгореть в этом изумрудном огне дотла.

– Могу сказать то же самое, – равнодушно произнес тот. – Насколько я знаю, ты не слишком часто сюда заходишь.

– По-твоему, обычно я толкаюсь в каком-нибудь прокуренном баре среди толпы журналистов? Ну, сегодня вечером я отмечаю подписание нового контракта, – сообщила она хрипловато. – А как ты? Я думала, что, надев походную куртку, ты давно вернулся на линию фронта.

– Как видишь, я все еще здесь, – с улыбкой произнес Джош. – Как поживаешь, Вероника?

– Ах, как обычно, работаю слишком много, получаю слишком мало, – промурлыкала она. – В наши дни журналистика превратилась в настоящие крысиные бега – ты так не считаешь, Джош?

– Может быть. Но возможно, в скором будущем я выйду из этой гонки, – пробормотал он, поглядывая на Энни. – Энни, это Вероника Уиттон, главный обозреватель колонки новостей в «Дейли пост». Ронни, это Анушка Тревеллик.

– Привет… – Вероника сверкнула на Энни изумрудными глазами, и острая неприязнь, промелькнувшая в этом взгляде, еще больше убедила Энни в ее догадке, что Вероника Уиттон неравнодушна к Джошу Айзеку.

На лице Джоша была написана осторожность, свойственная мужчине, лишь недавно вновь обретшему свободу после напряженных отношений с женщиной. Интересно, как давно они расстались? И воображение Энни начало перескакивать с одного дикого предположения на другое.

Но тут до нее дошло, что Вероника задала ей какой-то вопрос и теперь смотрит на нее в ожидании ответа.

– Я спросила, на какую газету вы работаете? – повторила рыжеволосая красавица.

– Извините?.. – Энни моргнула, растерявшись еще сильнее.

Джош рассмеялся.

– Не все в Лондоне работают журналистами, Ронни.

Прекрасные глаза с густыми ресницами слегка сузились.

– Так что же вы делаете, Энни? Неужели еще одна фотомодель? – В ироничном вопросе послышались стервозные нотки.

– Я повар, – отрезала Энни.

– О, как интересно! В отеле? Кулинарной школе?

– Нет, у меня своя фирма по организации званых вечеров… – В порыве вдохновения Энни выудила из сумочки свою визитную карточку и протянула ее Веронике. – Званые ужины, свадебные приемы, банкеты – то есть все.

– Благодарю. – В голосе женщины не прозвучало ни намека на вежливость, и, вертя карточку в пальцах, она смотрела на нее так, словно кусочек бумаги был пропитан ядом. – Но у меня уже есть одна чудесная фирма, которая занимается всеми моими зваными ужинами и вечеринками с коктейлями. Да, кстати, Джош, у меня скоро намечается пирушка. Я тебе позвоню…

– Моя фирма, возможно, обошлась бы вам дешевле и при этом смогла бы предложить гораздо более интересное меню. – Энни ослепительно улыбнулась. – Позвоните – и сами убедитесь.

Вероника нарочито проигнорировала ее слова.

– Ты же примешь участие в моей вечеринке, Джош? – В ее тоне слышались настойчивые нотки, отчего совершенно обычный вопрос прозвучал вдруг двусмысленно.

– Конечно, если буду в городе. Увидимся, Ронни.

Когда женщина отошла от их столика, Джош взглянул на Энни долгим, одобрительным взглядом.

– Один – ноль в твою пользу. – Он улыбнулся. – Однако извини. Вероника всегда откровенно вытирает ноги о других женщин.

– То есть не только о тех, кого находит в твоей компании?

– Нет, не только.

Энни не могла не улыбнуться в ответ, но все же почувствовала какое-то неприятное ощущение. Уж не ревнует ли она Джоша к его приятельницам? Нет, она не ревнует! Зато Вероника Уиттон ревновала, и еще как! Если бы взгляды могли убивать, Энни бы уже давно валялась сейчас под столом мертвая…

Официант принес заказанные ими блюда. Энни, решив демонстрировать безразличие к существованию Вероники Уиттон, бросила официанту быструю дразнящую улыбку, когда тот ставил перед ней тарелку с креветками, но тут же заметила, как мрачно и пристально взглянул на нее Джош.

– Строить глазки официанту не советую, – предупредил он хрипловато, когда они снова остались одни.

– Ну почему же? Ты же строил глазки своей знакомой, – сладко напомнила Энни, с удовольствием отправляя сочную креветку в рот. – Ведь мы живем в Стране равных возможностей, не так ли? Скажи, эта Вероника – она сейчас твоя подружка или была ею раньше?

– Была раньше.

– Она все еще без ума от тебя. – Энни наблюдала за его лицом. – И как серьезно у вас с ней было? Может, вы еще возобновите отношения?

– Я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь в ресторане.

– Почему бы и нет? Мне же пришлось, – напомнила она со смешком. – Просто мне еще ни разу не случалось видеть столь ревнивой особы.

– Ревность – страшное чувство, – неохотно согласился Джош. – Мне и самому это знакомо.

За столом наступило молчание, и Энни лихорадочно пыталась сообразить, что творится сейчас в душе Джоша.

– Хочешь об этом поговорить? – предложила она осторожно.

– Не особенно. Вероника и я какое-то время были вместе, но пару месяцев назад мы расстались по взаимному согласию.

– Как серьезно у вас все было? Вы жили вместе? – Она сумела выговорить эти слова беззаботным тоном.

– Нет. У нас ничего не вышло. Все, что у нас было общего, – это журналистика. Мы с Ронни не подходили друг другу. – Он грустно улыбнулся. – А теперь забудь о Веронике и моих с ней отношениях и ешь, – добавил он.

Энни последовала его совету, но воображение уже рисовало, как Джош и Вероника встречаются по вечерам, обмениваются своими журналистскими сплетнями за интимными ужинами вдвоем…

– Энни? – Она вздрогнула, возвращаясь к реальности. – Ты снова витала в облаках, а ведь должна поддерживать разговор со своим партнером, помнишь?

– Прости! Ммм… Все очень вкусно, – проговорила она. – Классическая французская кухня. Очень жирная и вредная, но я все равно ее обожаю.

– Ты окончила высшие кулинарные курсы, кажется?

Она отпила глоток вина и с удивлением взглянула на Джоша.

– Да. А ты что же, издалека наблюдал за моей карьерой?

– Майлс упоминал о твоих успехах время от времени, – пояснил Джош. – Насколько помню, в то лето, когда мы впервые встретились, ты закончила школу.

– Сначала я хотела стать учителем, но потом поняла, что единственная вещь, которой мне хочется заниматься по-настоящему, – это готовить. Мои родители отговаривать меня не стали, но поддержать не смогли. В это время умерла одна из моих теток, и мне досталось небольшое наследство, которого хватило, чтобы оплатить обучение, а затем открыть свою фирму «Праздничные повара».

– Фирма пользуется успехом?

Энни помедлила какую-то долю секунды, прежде чем ответить:

– Я платежеспособна. Признаю, что недавно у меня были серьезные проблемы с кредиторами, нарушился приток доходов, как выразился мой бухгалтер. Но зато количество клиентов постоянно увеличивается. В основном люди просто рассказывают друг другу; знаешь, как это бывает. Но самое главное, мне нравится то, что я делаю.

– Мне кажется, это очень тяжелая работа. – Он еле заметно улыбнулся. – Похоже, твоя мама сильно обеспокоена тем, что ты слишком много работаешь. И могу сказать, еще вчера твои нервы были на пределе.

– Только не начинай! – улыбнулась она в ответ. – Я очень люблю свою маму, но она обязательно придумает себе повод для беспокойства. Я нормально ем, регулярно совершаю пробежки и плаваю, трачу уйму времени на театр и кино и на встречи с друзьями, и… – Наклонив голову, она замолчала от внезапно поразившей ее мысли. – Ты что же, пригласил меня на ужин, чтобы по просьбе родителей проверить, в полном ли я порядке?

Джош недоуменно взглянул на нее.

– Неужели так трудно поверить в то, что я просто хотел провести с тобой вечер? – Он нахмурился и покачал головой. – Мне еще ни разу не приходилось сталкиваться со столь приниженным самомнением у такой красивой женщины, как ты, Энни!

Она безмолвно смотрела на него несколько мгновений, затем сказала:

– Это неправда. У меня абсолютно нормальное мнение о себе, благодарю.

– Но что же произошло, что ты стала такой подозрительной к мужчинам? – Его глаза смотрели на девушку с волнующей напряженностью.

– Некоторые события в моей жизни, – сказала она. – Ну, я имею в виду то, как Камиллу обманул человек, который предложил ей руку и сердце, – признаюсь, это было своего рода открытием. И моей сестре Ливви пришлось пережить разочарование, когда в шестнадцать лет она влюбилась…

– Влюбилась? – Хрипловатый голос Джоша прозвучал насмешливо, и Энни почувствовала, что ее щеки начинают пылать. – В шестнадцать еще слишком рано влюбляться.

– Чувства могут быть очень сильными в таком возрасте, – холодно возразила она, – но, возможно, для мужчин это совсем не так.

Джош посмотрел на нее задумчиво.

– Может быть, да. Может быть, нет. А ты что делала в свои шестнадцать лет, Энни? Тоже влюблялась?

– Нет, я была слишком озабочена планированием своей блистательной карьеры. – Она невольно улыбнулась. – Я была настоящей зубрилкой. Мечтала учиться в Кембридже. Но в конце концов получила диплом в другом университете.

– Ты была огорчена, что не поступила в Кембридж?

– Сначала я была разочарована. Но в общем-то все, наверное, получилось к лучшему. На защите диплома мне пришлось изрядно понервничать. И все сказали, что в Кембридже я бы и подавно не выдержала нервного напряжения.

– Сомневаюсь. Ты бы выдержала, – задумчиво заметил Джош. – Ты оказалась достаточно сильной и упорной, чтобы открыть и вести свою собственную фирму. Я бы сказал, что тебе под силу добиться чего угодно, стоит только захотеть.

– Спасибо. – Она увидела в его взгляде теплый блеск и вспыхнула от удовольствия. Комплимент из уст Джоша показался ей воистину королевским знаком одобрения. Энни подавила в себе поднявшуюся волну благодарности, но почувствовала, что от слов Джоша ее решимость разделаться со всеми проблемами, постигшими «Праздничных поваров», усилилась еще больше.

Наступило короткое молчание.

– Да, насчет того случая на Скиафосе, – сказал Джош. – Если ты чувствовала себя виноватой из-за Камиллы, то зря. Она довольно быстро выбросила Феникса из головы, поняв, что он просто охотился за ее деньгами и связями. Мне кажется, она обручилась с ним только для того, чтобы продемонстрировать семье свою независимость.

– Правда? – Энни моргнула. – Так твоя сестра, оказывается, богатая наследница?

Джош пожал плечами.

– Не совсем так. Просто ее мать – один из самых влиятельных кинопродюсеров в Лос-Анджелесе.

– Твоя мать – кинопродюсер? Я понятия не имела!

– Мои родители разведены, но оба довольно богаты, – сухо сказал Джош. – Мой отец – он англичанин – владеет компанией по телекоммуникациям в Сан-Диего. Мать родилась и выросла в Америке.

– Ты сказал вчера, что мать тебя бросила, – осторожно произнесла Энни.

– Ну, это слишком драматично, – признался он, криво улыбаясь. – Я остался с отцом, когда она уехала к другому мужчине в Лос-Анджелес. Мои сестры поехали с ней, и, поскольку разрыв родителей сопровождался немалым количеством ссор и горечи, получилось так, что какое-то время я с ними не виделся…

– Ты предпочел остаться с отцом?

– Да. Он очень трудно пережил развод. Мне кажется, он даже не подозревал, что это может случиться. Он всегда был настолько поглощен делами своей компании, что жил словно на другой планете. – В его глазах промелькнуло выражение такой боли, что сердце Энни сжалось.

– Сколько тебе было лет?

– Десять. – Джош передал ей блюдо горячего картофеля, поджаренного с крошечными кусочками бекона. – Это очень вкусно, попробуй…

– Только десять? Джош, но это ужасно, – с искренним сочувствием произнесла Энни. – Ведь говорят, мальчику особенно нужна мать, правда?

– Как видишь, я выжил. Думаю, тогда я считал, что отцу необходима мужская поддержка. Кстати, о семье. Твоя сестренка Мэгги быстро растет, тебе не кажется? – Он усмехнулся.

Что-то подсказало Энни, что тема его детства исчерпана и закрыта.

Пока они ели, Джош умело направлял разговор на вчерашнюю свадьбу и прием, новый дом Майлса в Кэмден-Тауне, на новый спектакль в Вест-Энде, который довелось увидеть и Энни и ему, на политический триллер драматурга, также любимого обоими. Стоило им заговорить на более общие, менее спорные темы, как Энни тут же забыла о возникшем между ними напряжении в начале ужина.

Она выяснила, что он изучал экономику и политологию в Гарварде, умел безошибочно распознать все политические мотивы, стоящие за самыми жестокими вооруженными вспышками по всему миру, и что ее с Джошем объединяет любовь к таким несовместимым вещам, как современный джаз, скрипичные концерты Моцарта, меланхоличные французские фильмы, плавание, картошка фри из «Макдонадцса» и фисташковое мороженое. Они сознались в равнодушии к балету, который оба находили скучным. К тому времени, как они доедали великолепный шоколадный мусс на десерт и пили крепкий черный кофе, Энни чувствовала себя так, словно каким-то чудом вернулась к счастливым неделям на острове Скиафос, предшествующим скандалу с Фениксом, – неделям, когда они с Джошем говорили, говорили, говорили, находя так много общего, разделяя живой интерес к жизни друг друга…

Он встретил ее пристальный взгляд и вопросительно поднял бровь.

– Почему такое внимательное изучение? – легко поинтересовался он. – У меня что, шоколад на подбородке?

– Нет… я просто подумала, мы вдруг начали так открыто говорить о себе, особенно если принять во внимание…

– … что мы не особенно нравимся друг другу? – закончил он за нее.

– Да, – с легким смешком кивнула она. – Удивительно, правда?

– Удивительно, – согласился он сухо, подписывая счет. Он встал, и Энни заметила в его глазах опасный блеск. – Идем?

Пока они шли к машине Джоша, Энни вдыхала аромат раннего лета, окутывающий улицы Лондона, в котором запахи свежеподстриженной травы на газонах и цветущей сирени мешались с запахом выхлопных газов. Сгущались сумерки, и несколько черных дроздов пели на деревьях, растущих на площади рядом. Непонятно почему, но Энни этот вечер показался вдруг необыкновенно чарующим. В машине Джоша, на пути к ее квартире в Хэмпстеде, она сидела, погруженная в задумчивость.

Джош остановил машину у ее дома и повернулся к ней.

– Как ты считаешь, сейчас мы нравимся друг другу больше? Или мы просто были исключительно вежливыми?

– Могу сказать, что я отношусь к тебе лучше, чем до сегодняшнего вечера, – шутливо ответила она, скрывая легкую дрожь, пробежавшую по спине. Просто, глядя на его крупную загорелую руку с аккуратно подстриженными гладкими ногтями, лежащую на рычаге переключателя скоростей, она ощутила то же волнение, что и прошлой ночью. Ей вспомнилась шокирующая близость, которую она себе позволила с Джошем, последовавшая так быстро за их спором…

– Значит, ты хочешь сказать, что чувствуешь себя со мной более свободно, Энни?

– Ну… пожалуй, да, – солгала она.

– Достаточно свободно, чтобы пригласить меня на чашечку кофе?

Ее сердце бешено застучало в груди.

– Возможно. – Она робко улыбнулась. – Думаю, что после такого великолепного ужина это самое меньшее, что я могу сделать, Джош…

– Ты будешь в полной безопасности, если захочешь, – сказал он, и волнующий голос тут же превратил в желе ее внезапно ослабевшие колени. – И содержимому чашечки лучше быть безалкогольным. Я должен буду добраться до дома и быть завтра в аэропорту в шесть утра.

– Отлично, тогда какао? – пошутила она.

– Звучит заманчиво.

Энни улыбнулась ему яркой, уверенной улыбкой и выбралась из машины. Но, отыскивая в сумочке ключи, она ощутила, что ее руки дрожат.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Напряжение, которое чувствовала Энни, входя с Джошем в свою маленькую квартирку, охватило ее настолько, что она боялась, как бы Джош этого не заметил.

– Присаживайся, я приготовлю какао.

Не рискуя встретиться с ним взглядом, она поспешно показала рукой в сторону гостиной. Джош, внезапно ставший почему-то очень большим, прошел к элегантному камину и уселся на один из диванчиков, обтянутых тканью теплого бежевого цвета, отодвинув в сторону декоративную желтую шелковую подушечку.

Энни остановилась в дверях кухни.

– Ты действительно хочешь какао? Я делаю очень вкусное какао, но могу предложить и чай, и кофе…

– Энни, очень тебя прошу, расслабься! – В его голосе послышался смех. Она посмотрела в его глаза и увидела в них теплый блеск. Ее сердце тревожно подпрыгнуло. – Клянусь, что вовсе не собираюсь нападать на тебя… без приглашения. Она гордо выпрямилась.

– Вот и славно. Я уверена, что ты не опустишься до столь грубых действий, как «нападение».

Он улыбнулся и откинулся на спинку диванчика, вытягивая длинные ноги.

– Я польщен. Можно мне кофе?

– Разумеется.

Пытаясь держаться со спокойным достоинством, Энни подставила чайник под струю воды. Ее кухня, отделанная светлым дубом, казалась воздушной и наполненной светом, от гостиной ее отделял ряд полок с книгами по кулинарии и комнатными растениями в горшочках. Энни двигалась по кухне с отработанной до автоматизма точностью движений, доставая кофеварку, засыпая в нее кофе, выставляя на деревянный поднос кофейный сервиз цвета голубых гиацинтов.

– Тебе помочь?

От голоса Джоша, раздавшегося у нее за спиной, Энни чуть не выронила чашку. Она повернулась к нему, злясь на то, что не может совладать с собой.

– Думаю, что кофе сварить я могу без чьей-либо помощи, – ответила она резко. И тут же добавила уже более вежливо: – Но спасибо за предложение.

– Так именно здесь ты готовишь все свое угощение для «Праздничных поваров»?

– Уже нет. Для этого я снимаю помещение здесь неподалеку, в Кэмдене. Мне нравится, когда рабочее место находится отдельно. У меня есть помощники, и нам требуется больше пространства. И еще таким образом гораздо проще соблюдать все нормы чистоты и безопасности.

– Наверно, именно из-за этого ты всегда стягиваешь волосы в пучок?

Энни как раз заливала кипящую воду в кофеварку, и густой аромат свежего кофе наполнил маленькую кухоньку.

– Наверное. Мне кажется, из-за моей профессии это вошло в привычку.

– Давай я донесу. – Джош шагнул к ней, забрал поднос с кофе из ее рук и подождал, пока она пройдет в гостиную. – Тебе очень идет такая прическа. Но когда ты распускаешь волосы, то выглядишь гораздо соблазнительнее, – продолжил он, ставя поднос на низенький столик около дивана. Заметив негодование в ее глазах, Джош улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.

– Джош… – Ее сердце застучало по-предательски быстро и громко.

– Садись. Я налью тебе кофе. Со сливками?

– Да, пожалуйста. Сахара не надо. Он передал ей чашку и улыбнулся.

– Ты всегда стараешься так гармонировать по цвету с окружающей обстановкой? – поинтересовался он серьезно. Налив себе крепкого черного кофе, какой пил и в ресторане, он уселся рядом с Энни. Девушка начала заметно нервничать.

– О чем ты?.. – И она откашлялась.

– Вчера вечером, на обрыве, ты удачно сочеталась с фоном из розового тамариска. Сегодня по цвету сливаешься со своей мебелью. – Джош улыбнулся и отпил кофе. – Ты похожа на один из вон тех подсолнечников. – Он кивнул в сторону большой плетеной корзинки с букетом из засушенных подсолнечников, стоящей в камине.

– Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Правда, стоит ли говорить, что цветущий тамариск был просто совпадением? Но допускаю, что испытываю слабость к кремовым и желтым оттенкам. Благодаря им всегда кажется, что комната залита солнечным светом, даже если на улице пасмурно…

– Мне тоже нужно солнце. Могу поспорить, что мы оба родились летом!

Она засмеялась, глядя на него, и заметила, что его глаза смотрят на нее с восхищением.

– Ты очень красива, когда злишься, – пробормотал Джош, – но когда смеешься, у меня просто захватывает дух, Энни.

Внезапно узкое желтое платье показалось ей ужасно маленьким, вырез – слишком глубоким, а юбка – чересчур короткой. Она почувствовала, как напряглись ее груди, и соски четко выступили под тонкой тканью платья.

– Да брось ты эту сдержанность, Энни. Я вовсе не собираюсь воспользоваться твоим одиночеством и беззащитностью.

– Надеюсь, что нет. – Она постаралась рассмеяться и, чтобы скрыть свое смущение, встала налить еще кофе, но споткнулась о вытянутые ноги Джоша, потеряла равновесие и оказалась сидящей на его коленях.

– Но, с другой стороны, если ты настаиваешь… – негромко проговорил он, мягко обнимая ее. – Знаешь, Энни, мне просто до смерти хочется узнать, что чувствуешь, когда целуешь подсолнечник…

Энни перестала бороться и застыла. Он приподнял пальцем ее подбородок и повернул ее разгоряченное лицо к себе. И улыбнулся, глядя ей в глаза.

– Энни? – прошептал он ей в ухо. – Ты боишься меня?

Она распахнула от удивления глаза и посмотрела на него. На самом деле она боялась не Джоша. Энни боялась того, к чему может привести ее собственное отчаянное влечение к этому мужчине. Голова ее закружилась от нестерпимого желания.

Она попыталась было выдавить из себя что-то, но поняла, что язык не слушается ее. Во взгляде синих глаз Джоша легкое поддразнивание вдруг сменилось темным и мрачным напряжением.

– Энни… – Его голос превратился в хриплый стон. – О черт, Энни, я весь вечер заставлял себя не дотрагиваться до тебя…

Он склонился к ней и поцеловал, и губы его двигались мягко, но жадно, возбуждая в ней желание, которому не было сил сопротивляться. Энни закрыла глаза и поцеловала его в ответ с робкой жадностью, которая еще больше подлила масла в огонь страсти, вспыхнувшей между ними.

Еще мгновение, и огонь превратился в пожар. Словно в тумане, Энни почувствовала, как по телу Джоша пробежала дрожь. Перемена была потрясающей – сила его желания зажгла что-то внутри ее, отчего все ее тело затрепетало ответным желанием.

– Энни… дорогая… – Его губы жгли ее нежную шею – там, где неистово бился пульс, и она еле слышно застонала. – Я так хочу тебя. Ты, наверно, это знаешь. Я мечтал о тебе еще два года назад… – Хриплые слова прерывались легкими, жадными, чувственными поцелуями, которые сводили на нет любое сопротивление. Его глаза не отрывались от мягкой возвышенности ее груди. – Я так хотел тебя тогда! И должен признаться, постоянно думал о тебе все это время…

– Я тоже… – не в силах промолчать, услышала она свой собственный шепот. Щеки ее пылали огнем.

– Правда?..

– Да, – созналась она покорно, хотя страстно желала найти силы и солгать ему. – Я имею в виду… Я думала об этом тогда и сейчас, но… о Господи, мне так жарко…

Стоило ей осознать всю опасность ситуации, как волна жара окатила ее с головой. Взгляд Джоша опустился на ее пылающую шею и грудь. Энни почувствовала, что буквально тает от его поддразнивающей улыбки.

– Ну, это очень просто исправить, – проговорил он хрипловато и коснулся пальцами молнии на ее спине. Энни едва дышала, когда он расстегнул молнию и дрожащими руками спустил платье с плеч.

Его дерзость заставила ее затрепетать. А он с наслаждением смотрел на мягкие возвышенности ее груди в белом кружеве.

– Ты так хороша, – выдохнул он, – так соблазнительна…

От его улыбки и слов у нее перехватило дыхание, а он крепко сжал ее в объятиях.

– Я хочу поцеловать каждый сладкий, мягкий, такой вкусный сантиметр твоего тела…

– Я невкусная… – прошептала она, поперхнувшись от невольного смеха.

Одновременно с беспомощной дрожью желания ее не оставляло осознание безумия происходящего: так много позволять Джошу, слишком быстро, слишком рано…

– Разве нет? – поддразнил он. Он щелкнул заколкой в ее прическе, провел пальцами по тяжелой белокурой массе волос, упавшей на плечи, затем расстегнул белое кружево на ее груди и наклонил голову, медленно втянув в рот один ее розовый сосок.

Невероятные ощущения пронизали тело Энни. Ей показалось, что в ее животе что-то жарко плавится, а вслед за этим жар охватывает и всю ее целиком. Неужели это возможно физически – превратиться в сгусток сладкого теплого меда? Она почувствовала, как откидывается на мягкие подушки дивана, как сильное тело Джоша накрывает ее, обнаружила, что прижимает его голову к своей груди дрожащими пальцами и голова ее кружится от поразительного удовольствия. Это удовольствие стремительной волной пронеслось по всему ее телу.

– Мне так жарко, я не могу дышать… – слабея, прошептала она.

– На тебе все еще слишком много одежды, – улыбнулся он.

С поразительной нежностью он опустил ее платье к бедрам и снял его, оставив только белые кружевные трусики. Быстро и нетерпеливо он сбросил с себя пиджак и рубашку, не отрывая прикрытых тяжелыми веками глаз от ее лица. Ее сердце билось так яростно, что она едва ли сознавала, что делает.

Словно во сне, она позволила своим рукам двигаться согласно их собственной воле, исследуя мускулистую силу его груди, поглаживая завитки жестких черных волос между его плоскими коричневыми сосками. Его тело было теплым, мускулы – твердыми, удивительно наполненными жизненной силой. С робкой страстью она ласкала его плечи и тут заметила два глубоких шрама на его плече. Энни осторожно дотронулась до них.

– Следы войны, – пробормотал он в ее волосы. – Доказательство того, что у меня, как у кошки, девять жизней. Или того, что я далек от совершенства…

– Никто не идеален, – заверила она его, чувствуя, как сжалось горло; по ее спине пробежала дрожь, и она обняла его еще сильнее, – но мне кажется, что ты самый красивый мужчина на свете…

Джош поднял голову, чтобы пристально посмотреть в ее затуманенные глаза.

– Энни… милая моя Энни… – Казалось, все его тело сотряслось от нетерпения. Он принялся ласкать ее с такой жаркой, голодной, долго сдерживаемой страстью, что она тут же передалась и ей, и Энни почувствовала себя такой возбужденной, такой покорной своим желаниям, что последний слабый голосок разума пробивался все глуше и глуше, пока наконец не стало совсем поздно.

Но когда Джош провел руками по ее бедрам, снимая с нее трусики, и окончательно избавился от остатков собственной одежды и когда охваченная дрожью Энни осознала всю его мужскую силу, звоночки тревоги зазвенели в ее голове вдруг громко и чисто.

«Думай, Энни, думай!» – встряхнула она себя. Джош считал, что она опытна. Джош думал, что она переспала с Фениксом. На самом же деле она не только никогда не позволила бы себе ночь бездумного секса с женихом другой девушки, но даже вообще еще ни с кем и никогда этим не занималась.

Неважно, как сильно она хотела близости с Джошем, она не могла допустить, чтобы это произошло, осознала Энни в панике. Она не могла допустить, чтобы Джош стал ее первым любовником. Она поклялась себе, что это произойдет только с мужчиной, который полюбит ее, а Джош ее не любит. Джош на самом деле имел о ней довольно низкое мнение.

Сквозь туман головокружительного желания она слабо застонала и поймала его руку, когда он провел пальцами по ее животу и ниже. Но, похоже, он не понял ее, возможно, подумал, что она направляет его руку в другое место, жаждущее его ласки, потому что запустил другую руку в белокурую гриву волос и накрыл ее рот. Она запаниковала. И начала бороться, бороться отчаянно и дико. Джош остановился почти сразу же, ослабляя объятия и глядя на нее глазами, темными от страсти.

– Что такое, милая?

– Я… я не могу… Пожалуйста, прекрати… – Она смотрела на него умоляющими глазами, дрожа всем телом как в лихорадке. – Прости…

Джош медленно приподнялся на мускулистых руках. Капельки испарины блестели на его лбу и широкой груди. Его дыхание было неровным.

– Нет, это я должен просить прощения. Кажется, я неправильно понял… – с трудом проговорил он.

Ее бросало то в жар, то в холод, и охватившую ее панику сменило острое чувство унижения и стыда. Сердце сжалось так больно, что ей пришлось прикусить губу, чтобы удержаться от слез. Она показала себя полной идиоткой и теперь понятия не имела, что нужно сделать, чтобы спасти ситуацию.