Текст книги "Неизвестный Сталин"

Автор книги: Рой Медведев

Соавторы: Жорес Медведев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Генералиссимус Сталин, генерал Клаузевиц и полковник Разин

Тяжелые репрессии, обрушившиеся в 1930-е годы на кадры Красной Армии, не обошли стороной и военную науку. Были арестованы сотни преподавателей всех военных специальностей, многие из них расстреляны. Большие потери понесли и кафедры военной истории. Споры о роли тех или иных армий и военачальников в годы Гражданской войны заканчивались теперь в подвалах Лубянки. Конечно, работа военных академий не остановилась. На место погибших профессоров приходили преподаватели военных училищ. Среди них был и 37-летний Евгений Андреевич Разин, занявший в 1937 году должность доцента на кафедре военного искусства Академии им. Фрунзе. Участник Гражданской войны, Разин в середине 1920-х годов командовал полком. Поэтому при введении в армии новых воинских званий он стал полковником.

Преподавать историю военного искусства в советских военных академиях всегда было нелегко. Но теперь добавились новые трудности. Запрещалось упоминать имена десятков полководцев Красной Армии, менялись концепции, искажались факты, появлялись новые герои. Из библиотек изымались все книги по истории и теории войны, написанные при участии «врагов народа». У слушателей не имелось учебников по многим важным военным дисциплинам. В этих условиях полковник Разин выказал удивительную работоспособность и энергию. В начале 1939 года он принес в Воениздат большую рукопись – четырехтомный труд «История военного искусства с древнейших времен до Первой империалистической войны 1914–1918 гг.». Конечно, это была компилятивная работа. Разин использовал многие книги российских военных историков конца XIX века, а также работы немецких и французских военных историков; в конце каждого тома у Разина имелась на этот счет обширная библиография. Многое почерпнул Разин у немецкого военного теоретика Карла Клаузевица, о котором пойдет речь ниже. Однако Разин излагал свой предмет популярно и интересно, рукопись содержала множество карт, рисунков и графиков. Потребность в таком учебнике оказалась столь сильной, что первые два тома «Истории» вышли в свет и разошлись по военно-учебным заведениям и подразделениям армии и флота уже в конце 1939 года. Разин стал профессором и возглавил кафедру. Он вошел также в редакционную коллегию «Военноисторического журнала».

Любой личный успех содержал в конце 1930-х годов и элемент опасности. У Разина появились недоброжелатели. Начальник Политуправления РККА Лев Мехлис направил в Академию им. Фрунзе комиссию, которая нашла в работе Разина немало ошибок, главная из которых состояла в «недооценке сталинских принципов стратегии и тактики, основанных на марксистском понимании войны». Разин все же избежал ареста, и его книгу не изъяли из обращения. Специальным приказом наркома обороны СССР Семена Тимошенко было предписано переиздать учебник Разина, но в новой редакции, для чего создавалась редакционная коллегия во главе с маршалом СССР Б. Шапошниковым, четырьмя генералами и академиком Юрием Готье, специалистом по истории земледелия и областного управления в России.

Приказ наркома – закончить редактирование учебника по истории военного искусства к 1 декабря 1940 года – был выполнен. Три первых тома уже находились в типографии весной 1941 года, но их выходу в свет помешала война. В годы войны Разин работал в военно-историческом отделе Генерального штаба. Он не продвинулся в чинах и за четыре года войны получил всего четыре ордена. Полковник Генштаба был осторожен, но не удержался от критических замечаний об организации военных действий в первые два годы войны, пополнив тем самым свое досье в особом отделе.

После войны Разин вернулся к работе над учебником. Приказ Тимошенко был забыт. Академик Готье умер в 1943 году. Маршал Шапошников – в марте 1945-го. Разин начал готовить к печати первый том, дополнив его главой о военном искусстве в древней Индии и в древнем Китае. Опасность, однако, подстерегала автора совсем с другой стороны.

В конце лета 1945 года среди советских военных историков вспыхнула дискуссия об отношении к наследию знаменитого немецкого военного теоретика генерала Карла Клаузевица, книга которого «О войне» считалась классической среди военных историков едва ли не всех стран мира.

Судьба Клаузевица, ученого и военного, принимавшего участие почти во всех крупных войнах своего времени, крайне интересна.

Будущий прусский генерал К. Клаузевиц служил в армии с 12-летнего возраста и в 15 лет получил первое офицерское звание. После разгрома Пруссии Наполеоном в войне 1806–1807 годов Клаузевиц принимал участие в проведении военной реформы в своей стране и преподавал тактику и стратегию в Офицерском военном училище в Берлине. Он выступал за союз Пруссии с Россией, и, когда французский император вынудил прусского короля помогать ему в подготовке похода на Россию, Клаузевиц перешел на службу в русскую армию. Он участвовал в боях под Островно и Смоленском, а затем и в знаменитой Бородинской битве. В 1813 году Клаузевиц стал начальником штаба одной из русских армий, а в 1814 году перешел в русско-прусскую силезскую армию, которой командовал генерал-фельдмаршал Г. Блюхер. После Ватерлоо Клаузевиц вернулся к преподавательской работе в военном училище, отдавая, однако, главную часть времени изучению истории и теории военного дела. Он считал себя философом. Горячий приверженец гегелевской философии, Клаузевиц хотел, используя диалектический метод, связать воедино главные категории военной науки, понять природу, причины и сущность войны. Многие из его определений вошли позднее почти во все военные энциклопедии. Наиболее известным стало определение Клаузевицем войны как «продолжения государственной политики иными средствами». Это определение обосновывало подчинение военных лидеров политическому руководству. Польское восстание 1830–1831 годов вынудило Клаузевица покинуть свой кабинет ученого и возглавить штаб прусской армии на польской границе. Здесь 50-летний генерал неожиданно заболел и умер от холеры.

Клаузевиц публиковал не все свои работы: многие из них он не считал завершенными. После его смерти жена Клаузевица – Мария фон Клаузевиц – подготовила и издала в десяти томах основную часть теоретических и исторических трудов мужа, в том числе и его знаменитую книгу «О войне». Работая над ней, Клаузевиц говорил друзьям, что хочет написать книгу, которую будут читать и через несколько лет. Вряд ли он мог предположить, что его книги будут читать и через 150 лет. Главные работы Клаузевица переведены на десятки языков и вошли в списки обязательной литературы почти во всех военных академиях мира. Конечно, Клаузевиц изучал в первую очередь войны XVIII века и наполеоновские войны, большое влияние на его взгляды оказал опыт Отечественной войны 1812 года и военных кампаний 1813–1815 годов. Но его размышления и анализ оказались столь глубокими, что было бы трудно продолжать изучение истории и теории военного искусства, не опираясь на мысли и выводы Клаузевица.

Известно, что Фридрих Энгельс часто писал о проблемах войны и военного искусства. Вторая половина XIX века была богата конфликтами и войнами, и Энгельс анализировал их характер, комментировал ход военных действий, строил прогнозы. Он пытался также следить за развитием военной техники, анализировал роль различных родов войск. Многие из статей на военные темы в «Новой американской энциклопедии» были написаны Энгельсом. В одном из писем Карлу Марксу Энгельс замечал, что с удовольствием читает книгу Клаузевица «О войне», находя в рассуждениях автора пример хорошей диалектики. Отвечая другу, Маркс заметил, что и он «перелистал Клаузевица. У парня есть здравый смысл, граничащий с остроумием» [215]215
  Маркс К. Энгельс Ф.Сочинения. 2-е изд. Т. 29. С. 207, 210.


[Закрыть]. В одном из писем к И. Ведемейеру Энгельс даже назвал Клаузевица «самобытным гением» [216]216
  Там же. Т. 28. С. 487.


[Закрыть].

Ленин прочел главную книгу Клаузевица в Швейцарии в самом начале Первой мировой войны. Сохранились многочисленные выписки и замечания Ленина, сделанные им по ходу чтения. Эти «Военные тетради» Ленина вошли в 12-й «Ленинский сборник» и были изданы в 1933 и 1939 годах отдельной брошюрой. Позднее Ленин часто цитировал Клаузевица, называя его «одним из великих и глубоких писателей по военным вопросам», «основные мысли которого сделались в настоящее время безусловным приобретением всякого мыслящего человека» [217]217
  Ленин В.КПСС. Т. 26. С. 316; Т. 12. С. 79; Т. 36. С. 292.


[Закрыть]. Неудивительно, что уважительное отношение к Клаузевицу было характерно для всех работ по истории и теории военного искусства в Советском Союзе уже в 1920-е годы. В 1934 году в Москве были изданы три тома книги Клаузевица «О войне». Всего через два года появилось ее второе издание. В моей библиотеке имеется пятое издание этой книги, подписанное в печать 4 марта 1941 года.

Вторая мировая война стала испытанием всех политических и военных доктрин. Еще в 1944 году военные академии нашей страны начали заполняться фронтовыми офицерами. Началась основательная переработка всех учебников и программ. Неудивительно, что сразу после войны некоторые из военных историков стали оспаривать авторитет «германского» теоретика Клаузевица. Особенно резкая критика его доктрин содержалась в журнале «Военная мысль», в № 6–7 за 1945 год. Возможно, что автор статьи о Клаузевице полковник Мещеряков выступил в журнале не без подсказки более значительных фигур. Статья Мещерякова вызвала не просто возражения, но негодование у Разина. Он заявлял об этой статье как об «антиленинской вылазке» и «ревизии оценок Ленина и Энгельса». Не получив поддержки, Разин отправил 30 января 1946 года подробное письмо Сталину, а также свои тезисы о войне и военном искусстве.

Сталин получил письмо Разина и ответил довольно быстро и резко. «Ленин не считал себя знатоком военного дела, – писал Сталин. – Ленин хвалил Клаузевица прежде всего за то, что немарксист Клаузевиц, пользовавшийся в свое время авторитетом знатока военного дела, подтверждал в своих трудах известное марксистское положение о том, что война есть продолжение политики насильственными средствами». Эти слова были подчеркнуты Сталиным, хотя неясно, как мог Клаузевиц, умерший в 1831 году, подтвердить какое-либо положение марксизма, появившегося как идеология лишь через 20 лет. «Мы обязаны с точки зрения интересов нашего дела и военной науки, – писал далее Сталин, – раскритиковать не только Клаузевица, но и Мольтке, Шлиффена, Людендорфа, Кейтеля и других носителей военной идеологии в Германии». Перечисленные Сталиным генерал-фельдмаршалы были не только идеологами германского милитаризма, но и высшими военными руководителями Германии от франко-прусской до Второй мировой войны. Ставить в этот ряд Клаузевица неправомерно. «Нужно покончить с незаслуженным уважением к военным авторитетам Германии, – отмечал Сталин. – Что касается, в частности, Клаузевица, то он, конечно, устарел. Смешно теперь брать уроки у Клаузевица». Учиться, однако, не смешно ни у кого, кто обладает знаниями и опытом, и в годы Отечественной войны советские полководцы многому научились у своих противников. Весьма небрежно Сталин отозвался и об Энгельсе, ошибочные оценки которого незачем «отстаивать с пеной у рта». Сталин отверг и тезисы Разина о войне: «В тезисах слишком много философии и отвлеченных положений. Режет слух терминология Клаузевица насчет грамматики и логики войны. Многие тезисы примитивны. Режут слух дифирамбы в честь Сталина – просто неловко читать».

Это был уничтожающий ответ, но о письме Сталина знали немногие. Датированное 23 февраля 1946 года, письмо Сталина было опубликовано только в марте 1947 года в журнале «Большевик». Оно положило начало кампании по развенчанию Клаузевица, о котором писали теперь лишь как о «реакционном идеологе германского милитаризма». О генерале, прошедшем в армии России весь путь отступлений и наступлений 1812–1813 годов, говорили и писали как о «невежественном авантюристе». Полковник Разин пытался оспаривать некоторые наиболее грубые выпады против Клаузевица, но эти попытки кончились печально. Разин был не только уволен из армии, но и арестован. Аресты генералов, нередкие в первые послевоенные годы, санкционировались самим Сталиным. Но полковников можно было сажать в тюрьму и без такой санкции.

«Дело» Разина вел следователь по особо важным делам (также полковник, но из другого ведомства) Андрей Яковлевич Свердлов, родной сын ближайшего соратника Ленина Якова Михайловича Свердлова. Андрей Свердлов рано связал свою судьбу с НКВД. Учившийся в трех вузах и знавший несколько языков, Свердлов-младший работал здесь как следователь и как теоретик. Он читал лекции в учебных заведениях НКВД и составлял учебные пособия: «Специальный курс чекистской работы», «Возникновение и разгром правотроцкистского подполья в СССР» и др. Под псевдонимом А. Я. Яковлев он писал также детективы для детей и юношества – о славных делах советских чекистов. Как «интеллектуалу» ему поручали часто вести дела известных интеллигентов. Он вел, например, дело писательницы Елизаветы Драбкиной, в прошлом личной секретарши Я. М. Свердлова. Он допрашивал вдову Н. Бухарина Анну Ларину. Женщин он все же не бил. Иначе он вел допрос Петра Петровского, главного редактора «Ленинградской правды», героя Гражданской войны, сына видного большевика из окружения Ленина Георгия Петровского. После многодневных пыток П. Петровский был расстрелян. Свердлов нередко сам избивал заключенных или давил им пальцы дверью. На одном из допросов Разина Свердлов выбил ему шесть зубов. Разин был сломлен, но приговор по тем временам был не слишком суров – десять лет исправительно-трудовых лагерей.

Все книги «врага народа» Е. Разина были изъяты из библиотек и кабинетов военной истории в академиях. Но они не были изъяты из библиотеки самого Сталина, включавшей более 20 тысяч книг. Сталин заботливо собирал эту библиотеку всю жизнь, и в более чем 300 книгах имеются пометки или заметки, которые Сталин делал обычно цветными карандашами. В секретариате Сталина имелись записи и о всех книгах, которые он заказывал для просмотра или прочтения. Это – сотни названий ежегодно. У вождя была прекрасная память, и он нередко проявлял удивительную эрудицию. В январе 1950 года Сталину потребовалось уточнить некоторые сведения по военной истории: он готовился к встрече с Мао Цзэдуном, который считался теоретиком народной войны. Сталин стал перелистывать и книгу Разина по истории военного искусства. Она понравилась генералиссимусу простотой изложения, и он вспомнил о своем резком ответе на письмо автора. Сталин вызвал своего секретаря Александра Поскребышева и велел узнать, что сейчас делает и где служит Разин. Можно было подумать, что тот нужен Сталину для какой-то консультации.

Интерес Сталина к судьбе Разина вызвал панику среди всех, кто имел отношение к его аресту. Озабочен был и сам Берия. Разина быстро разыскали в ГУЛАГе и самолетом доставили в Москву. Недавнего зека не только привели в относительный порядок, но и подобрали для него подходящий… генеральский мундир. Задним числом Разин был произведен в генерал-майоры. Берия лично принял новоиспеченного генерала и просил забыть все то, что с ним произошло «по недоразумению».

Беседа между Сталиным и Разиным так и не состоялась. Но Разин вернулся в Академию им. Фрунзе и снова возглавил здесь кафедру военного искусства. Он возобновил работу над своим учебником, первый том которого вышел в свет в 1955 году. Сталин уже умер, но XX съезд КПСС был еще впереди. Поэтому в предисловии Разин восхвалял Сталина и развенчивал Клаузевица. Упоминание этого «идеолога агрессивной политики прусских милитаристов» содержалось даже в разделе о войнах между племенами первобытного общества. Во втором томе, который вышел в свет в 1957 году, автор не упоминает уже ни Клаузевица, ни Сталина. Третий том был издан в 1960 году и был посвящен истории войн и военного искусства XVII столетия. Разин изучал много архивов и сумел лично осмотреть тридцать пять полей сражений XII–XIX веков. Однако он все же не смог из-за тяжелой болезни завершить свой труд. Годы заключения и пытки не прошли даром. Е. А. Разин умер в 1964 году, оставив лишь черновики четвертого и пятого томов своей «Истории».

Книги Разина не являются классическими, но они не утратили своего значения и сегодня. Еще в 1994 году издательство «Полигон» в Санкт-Петербурге выпустило в свет без изменений третье издание книги Разина «История военного искусства» в трех томах. Вышел в свет и четвертый том – о войнах XVIII–XIX веков, но уже других авторов. В 1997 году Издательская корпорация «Логос» и Международная издательская компания «Наука» подготовили новое издание книги Карла Клаузевица «О войне». Вышел в свет, однако, только первый том, для издания второго тома не удалось собрать необходимые средства. Мало кто знает, что еще в 1960-е годы Гуверовский институт войны, революции и мира при Стэнфордском университете в Калифорнии завершил издание Собрания сочинений И. В. Сталина, которое у нас в стране было доведено лишь до работ и выступлений 1934 года и остановилось после смерти автора на тринадцатом томе. Американские издатели собрали и опубликовали доступные им работы Сталина 1935–1952 годов, используя точно такие же формат и шрифты. Все новые тома сталинских сочинений вышли в свет небольшим тиражом в 1966–1967 годах. В томе 16 этого оригинального издания на страницах 28–34 можно прочесть и «Ответ т-щу Разину».

Андрей Свердлов был уволен в запас по болезни в 1953 году. Он перенес три инфаркта и уже не мог работать в органах безопасности. Его новым местом работы стал Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Он писал статьи и брошюры по истории партии, проблемам Латинской Америки, помогал в редактировании книг о С. Орджоникидзе и о своем отце Я. М. Свердлове. С его помощью бывший комендант Кремля П. Д. Мальков написал и издал свою известную книгу «Записки коменданта Кремля». В партийные органы поступало много заявлений от реабилитированных коммунистов, пострадавших именно от А. Свердлова. Но руководство института и идеологический отдел ЦК КПСС не могли расстаться со столь ценным работником. Он умер в возрасте 65 лет в середине 1970-х годов от восьмого инфаркта.

Сталин и Лысенко

Лысенко – это сегодня Мичурин.

Из выступления Сталина

Решение Сталина о сессии ВАСХНИЛ

27 июля 1948 года, после десятидневного перерыва, вызванного неизвестным недомоганием, Сталин, как обычно поздно вечером, появился в своем кремлевском кабинете. В 22.10 к нему первыми на прием пришли только два человека: Маленков и Т. Д. Лысенко [218]218
  Посетители кремлевского кабинета И. В. Сталина. 1947–1949 гг. // Исторический архив. 1996. № 5–6. С. 41.


[Закрыть]. Им предстояло получить от Сталина просмотренный и одобренный проект доклада Лысенко «О положении в советской биологической науке», текст которого Лысенко через Маленкова отправил Сталину на дачу в Кунцево 23 июля. Сам Маленков уже прочитал доклад, не сделав никаких замечаний. Неожиданно и для Лысенко, и для Маленкова Сталин внес в доклад немало изменений и исправлений и сделал несколько критических замечаний на полях. В течение часа Сталин, как впоследствии признал сам Лысенко, «подробно объяснял мне свои исправления, дал указания, как излагать отдельные места доклада» [219]219
  Правда. 1953. 8 марта.


[Закрыть]. Через час, в 23.10, к Маленкову и Лысенко в кабинете Сталина присоединились Берия, Булганин, Микоян, Вознесенский и Каганович. В течение часа шло обсуждение некоторых текущих проблем, связанных с организацией сессии ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина), для которой готовился доклад. Лысенко, в частности, получил рекомендацию Сталина сообщить на заключительном заседании сессии о том, что представленный им для дискуссии доклад был рассмотрен и одобрен Центральным Комитетом ВКП(б), то есть заявить о том, чего в действительности не было.

Вмешательство Сталина в продолжавшуюся уже более пятнадцати лет дискуссию по проблемам наследственности было связано прежде всего с тем, что положение Лысенко как президента ВАСХНИЛ становилось после окончания войны все более и более неустойчивым. Идеи Лысенко в области генетики, отрицавшего существование генов и пытавшегося доказать теорию наследования благоприобретенных признаков, известную как «неоламаркизм», уже получили к 1940 году, не без поддержки Сталина и репрессивных акций против многих биологов, доминирующее положение в СССР. Однако в 1945 году дискуссия по проблемам генетики была возобновлена, отчасти в связи с успехами биологии и селекции в США, но главным образом в связи с выдвижением Лысенко некоторых новых теорий, которые противоречили идеям Дарвина в области видообразования. Обсуждение проблем эволюции и происхождения видов неизбежно затронуло и механизмы наследственности. Противники Лысенко обращали при этом внимание не только на несостоятельность ламаркистских концепций Лысенко, но и на практическую бесплодность его направления в биологической науке.

Кульминацией этой дискуссии, которая до 1948 года проходила в основном в Московском государственном университете и в Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева (ТСХА), стало выступление Юрия Жданова, сына члена Политбюро А. А. Жданова, с докладом «Спорные вопросы современного дарвинизма» на семинаре лекторов обкомов, организованном отделом науки ЦК ВКП(б) 10 апреля 1948 года. Критикуя Лысенко по многим направлениям, Юрий Жданов оговорился, что выражает свое собственное мнение, а не новую линию ЦК ВКП(б). Молодой Жданов, которому было тогда только 29 лет и который имел ученую степень кандидата химических наук, занимал в это время довольно ответственный пост заведующего отделом науки ЦК ВКП(б), что не соответствовало ни его научному, ни партийному опыту. Он был выдвинут на этот пост не только благодаря покровительству отца, отвечавшего за науку и культуру в Секретариате ЦК, но и по рекомендации самого Сталина, выдававшего за него свою дочь Светлану. Юрий Жданов нравился Сталину, и он надеялся, что молодая пара поселится в его большой квартире в Кремле или на даче в Кунцеве. Живя без семьи, Сталин к старости стал страдать от одиночества, и дочь Светлана была, по существу, единственным близким ему человеком.

Лысенко получил полный текст доклада Жданова от своего сторонника философа Марка Борисовича Митина. Прочитав доклад, Лысенко был сильно встревожен. Он понимал, что провинциальные идеологические работники воспримут заявления Юрия Жданова как директивные. 17 апреля Лысенко направил Сталину письмо-протест и жалобу. Не получив в течение месяца никакого ответа, Лысенко передал министру земледелия СССР И. А. Бенедиктову заявление об отставке с поста президента ВАСХНИЛ [220]220
  Из истории борьбы с лысенковщиной // Известия ЦК КПСС. 1991. № 7. С. 111.


[Закрыть].

Хотя ВАСХНИЛ формально находилась в системе Министерства земледелия, должность президента этой академии входила в номенклатуру ЦК ВКП(б). Бенедиктов не мог принять отставку Лысенко, и поэтому вопрос о возникшем конфликте неизбежно передавался на рассмотрение в Политбюро, то есть Сталину. Отдел науки ЦК ВКП(б) в аппарате ЦК был частью Управления агитации и пропаганды, возглавлявшегося М. А. Сусловым. Заместитель Суслова Д. Т. Шепилов был тем партийным чиновником, с которым Юрий Жданов должен был согласовать свое выступление. Судя по недавно опубликованным воспоминаниям Шепилова, он с энтузиазмом поддержал доклад Ю. Жданова, так как и сам давно понимал, что теории Лысенко «стали посмешищем среди истинных ученых всего мира, в том числе дружественно настроенных» [221]221
  Шепилов Д. Т.Воспоминания // Вопросы истории. 1998. № 6. С. 9.


[Закрыть].

Беспокойство у Шепилова, так же как и у А. А. Жданова, возникло в конце апреля, когда они узнали о том, что стенограмму выступления Юрия Жданова на семинаре лекторов запросил Маленков, который хотел получить ее без всякой правки. Они поняли, что Маленков, не имевший прямого отношения к проблемам науки, хотел получить текст доклада Юрия Жданова для показа его Сталину. Между А. А. Ждановым и Маленковым шло в этот период очень острое соперничество, и любой промах Жданова был на руку Маленкову, стремившемуся восстановить свое утраченное влияние в Секретариате ЦК. Заседание Политбюро, на котором обсуждался, в частности, и вопрос о Лысенко, состоялось в начале мая. Объяснения давал Шепилов, который, судя по его воспоминаниям, выступил с критикой Лысенко и защищал позицию Юрия Жданова. Ни Шепилов, ни Жданов, ни Маленков не понимали, что фактически речь шла не столько о взглядах Лысенко, сколько о взглядах самого Сталина. Сталин имел в этой области определенные знания, и он сам при объяснениях феномена наследственности стоял на позициях ламаркизма.

Теорию о существовании генов Сталин, как и многие другие в тот период, ассоциировал с расовыми теориями и с евгеникой, отвергнутой в СССР. По свидетельству Шепилова, Сталин не обратил никакого внимания на высказанные в защиту Юрия Жданова аргументы. Он «подошел к своему столу, взял папиросу и вытряс табак в трубку… Раскурил трубку и медленно прошелся вдоль стола заседаний… Затем он произнес очень тихо, но мне послышались в его тоне зловещие ноты: „Нет, это так оставить нельзя. Надо поручить специальной комиссии ЦК разобраться с делом. Надо примерно наказать виновных. Не Юрия Жданова, он еще молодой и неопытный. Наказать надо „отцов“: Жданова (он показал мундштуком трубки на Андрея Андреевича) и Шепилова. Надо составить развернутое решение ЦК. Собрать ученых и разъяснить им все. Надо поддержать Лысенко и развенчать как следует наших доморощенных морганистов…“ Сталин начал перечислять членов Политбюро и других работников, которые должны были образовать комиссию. Возглавил комиссию Маленков. А. А. Жданов в ходе заседания не проронил ни слова. Но, судя по всему, этот эпизод причинил ему глубокую травму» [222]222
  Там же. С. 10.


[Закрыть].

Второй раз Сталин вернулся к обсуждению конфликта между Юрием Ждановым и Лысенко на заседании Политбюро 31 мая 1948 года, на котором рассматривались научные работы и изобретения, представленные на соискание Сталинских премий. К этому времени стало уже традицией, что рекомендации о присуждении Сталинских премий первой степени давал лично Сталин. Кроме членов Политбюро на этом заседании присутствовали министр высшего образования С. В. Кафтанов, председатель Комитета по Сталинским премиям академик Александр Несмеянов и заместитель Председателя Совета Министров СССР Вячеслав Александрович Малышев. В своем дневнике, недавно обнаруженном в партийных архивах и полностью опубликованном, Малышев оставил запись и об этом заседании: «Перед рассмотрением вопросов о премиях тов. Сталин обратил внимание на то, что Ю. Жданов (сын А. А.) выступил с лекцией против Лысенко и при этом высказал, как подчеркнул сам Ю. Жданов, свои личные взгляды. Тов. Сталин сказал, что в партии личных взглядов и личных точек зрения нет, а есть взгляды партии. Ю. Жданов поставил своей целью разгромить и уничтожить Лысенко. Это неправильно. „Нельзя забывать, – сказал тов. Сталин, – что Лысенко – это сегодня Мичурин в агротехнике… Лысенко имеет недостатки и ошибки как ученый и человек, его надо контролировать, но ставить своей задачей уничтожить Лысенко как ученого – это значит лить воду на мельницу разных же браков“» [223]223
  Малышев В. А.Дневник наркома // Вестник Архива Президента Российской Федерации. 1997. № 5. С. 135.


[Закрыть].

Презрительное упоминание Сталиным «разных жебраков» было необоснованным и объяснялось тем, что Юрий Жданов, уже покаявшись при личных объяснениях со своим тестем, свалил вину за свои ошибки на А. Р. Жебрака, консультировавшего его по вопросам генетики. Профессор Антон Романович Жебрак возглавлял отдел науки ЦК ВКП(б) в 1946 году. Он оставил этот пост после избрания его президентом Академии наук Белорусской ССР. Жебрак был крупным генетиком и селекционером, и он в это время заведовал также кафедрой генетики и селекции растений в Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. Несколько перспективных сортов полиплоидной пшеницы, выведенных Же браком, находились в сортоиспытательной сети.