Текст книги "Политические портреты. Л. Брежнев, Ю. Андропов"

Автор книги: Рой Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Согласно «мемуарам» Брежнева, только один из членов Президиума (Политбюро) не оказывал ему моральной поддержки и лишь подрывал твердую уверенность Брежнева в важности целины. Это был якобы Хрущев. «В тот бедственный год, – читаем мы в “мемуарах”, – нам, верившим до конца в успех, было порой трудно доказать свою правоту. Когда на одном из больших совещаний в присутствии Н. С. Хрущева я заявил, что целина еще себя покажет, он довольно круто оборвал: “Из ваших обещаний пирогов не напечешь!” Но я имел основания твердо возразить ему: “И все же мы верим: скоро, очень скоро и на целине будет большой хлеб”»[34]34
  Брежнев Л. И. Целина. С. 154.


[Закрыть].

Но кто же из членов Президиума поддерживал его, Брежнева, в 1955 году? Может быть, Маленков, Молотов или Каганович, которые и раньше выступали против целины, а теперь усилили свою критику экономической политики Хрущева. Ворошилов также с сомнением относился тогда к целине. Неудачи 1955 года осложнили положение Хрущева и усилили скрытую, но острую борьбу внутри партийно-государственного руководства. Поэтому можно понять отдельные вспышки раздражения Хрущева. Но именно Хрущев был в те трудные для Казахстана времена главной опорой Брежнева, человеком, у которого Брежнев в первую очередь находил «твердую партийную и добрую моральную поддержку».

В феврале 1955 года Маленков потерял свой пост Председателя Совета Министров СССР, хотя и остался членом Президиума. Ослабление Маленкова привело и к ослаблению позиций Пономаренко в Казахстане. Положение в республике осложнялось не только неудачами на целине. Еще в 1954 году начались волнения заключенных во многих лагерях, перерастая в ряде случаев в настоящие восстания. Все более напряженным становилось положение в местах проживания ингушей и чеченцев. Начались реабилитации партийных работников и судебные процессы над отдельными группами сообщников Берии. Но нити многих преступлений, которые распутывались теперь в Прокуратуре СССР и в специальной комиссии ЦК КПСС, тянулись не только к Берии, но также к Сталину, к Маленкову и к таким из его прежних помощников, как Пономаренко.

Верный своему стилю, Брежнев не конфликтовал ни с Пономаренко, ни с бывшими руководителями Казахстана Шаяхметовым и Афоновым, которые остались работать в республике в качестве первых секретарей обкомов партии. Но для Хрущева присутствие Пономаренко в Президиуме ЦК КПСС, а стало быть, и во главе одной из самых крупных союзных республик стало нежелательно. 2–6 августа 1955 года состоялся пленум ЦК КП Казахстана, на котором был заслушан доклад Л. И. Брежнева о задачах партийной организации республики и рассмотрены организационные вопросы. П. К. Пономаренко был освобожден от обязанностей Первого секретаря ЦК КП Казахстана «в связи с переходом на новую работу». Новым руководителем Компартии Казахстана был избран Л. И. Брежнев. Вторым секретарем ЦК стал И. Д. Яковлев.

Пономаренко был назначен советским послом в Варшаву, но ему трудно было сработаться с В. Гомулкой после столь памятного для Польши 1956 года. Вскоре Пантелеймон Кондратьевич перебирается в Дели как посол СССР в Индии. Потом он работал послом в Непале и Нидерландах. Только в 1962 году Пономаренко смог вернуться в Москву, но уже в качестве персонального пенсионера. Пономаренко пережил Брежнева, но его смерть в январе 1984 года прошла незамеченной, хотя под некрологом стояли подписи всех членов Политбюро.

Конечно, и после избрания Л. И. Брежнева Первым секретарем ЦК КП Казахстана главной его заботой оставалась целина. Распашка новых земель сократилась, но на уже распаханных 20 миллионах гектаров шла напряженная подготовка к посевным работам 1956 года. Пережить новую неудачу на целине и Брежневу, и тем более Хрущеву было бы очень трудно во всех смыслах.

Именно проблемы подъема и освоения целинных и залежных земель стояли в центре внимания VIII съезда КП Казахстана, состоявшегося в конце января 1956 года. На проходившем после съезда пленуме ЦК Брежнев вновь был избран партийным руководителем республики. В бюро ЦК КП Казахстана был избран также Динмухамед Ахмедович Кунаев, который стал в республике наиболее близким для Брежнева человеком и затем – до самой смерти Леонида Ильича – одним из его личных друзей.

Кунаев родился в 1912 году и после окончания школы решил стать инженером-металлургом, но не по черным металлам, как Брежнев, а по цветным, что было наиболее актуальной профессией для Казахстана. Кунаев окончил Московский институт цветных металлов и золота и затем за шесть лет прошел путь от машиниста и главного инженера рудника до начальника крупного рудоуправления. В годы войны 30-летний Кунаев был выдвинут на пост заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров (Совмина) Казахской ССР и проработал на этом посту 10 лет. Еще в 1946 году в Казахстане была организована Академия наук Казахской ССР, и Кунаев вскоре стал ее членом-корреспондентом. А в 1952 году его избрали не только действительным членом Казахской АН, но и ее президентом. В апреле 1955 года Кунаев был назначен председателем Совета Министров Казахской ССР. Вместе с Брежневым Кунаев возглавил в феврале 1956 года группу делегатов от Казахской ССР на XX съезде КПСС, который резко изменил не только политическую атмосферу в стране, партии и состав ЦК КПСС, но и личную судьбу некоторых партийных руководителей.

Брежнев выступал на четвертом заседании съезда как глава партийной организации Казахстана. Он говорил об успехах и проблемах промышленности республики, и в первую очередь о ее добывающей и металлургической отраслях, но главное внимание, как и следовало ожидать, он уделил проблемам сельского хозяйства и освоения целины. Цифры, которые приводил Брежнев, были действительно внушительны. Посевные площади в Казахстане возросли за три года почти в три раза и достигли 27 миллионов гектаров. При этом посевы пшеницы должны были составить 18 миллионов гектаров, а кукурузы – 1,5 миллиона гектаров. Лишь мимоходом упомянув о сильной засухе 1955 года, Брежнев обещал довести производство зерна в республике до 1 миллиарда 400 миллионов пудов уже в 1956 году и затем увеличивать его по мере роста урожайности. Брежнев активно поддержал все начинания ЦК КПСС и лично Н. С. Хрущева, особо отметив «укрепление в стране государственной социалистической законности, которая была, как известно, ослаблена, а в некоторых звеньях подорвана врагами партии и народа»[35]35
  XX съезд КПСС: Стенографический отчет. Т. 1. М., 1956. С. 214.


[Закрыть].

Целина действительно порадовала всю страну осенью 1956 года небывалым урожаем. Но Брежнев находился в это время уже не в Казахстане. На февральском Пленуме ЦК КПСС Брежнев был избран не только кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС, но и одним из секретарей ЦК. Он остался в Москве, и его новые обязанности были уже мало связаны с проблемами сельского хозяйства. Президиум ЦК КПСС после XX съезда изменился незначительно, к прежнему составу добавились лишь две фамилии – А. И. Кириченко и М. А. Суслов. Изменения произошли и в Секретариате ЦК, где теперь рядом с Брежневым впервые появились Д. Т. Шепилов и Е. А. Фурцева.

В конце 1952 года Брежнев уже несколько месяцев был секретарем ЦК КПСС без четко очерченных обязанностей. Теперь он должен был контролировать как секретарь ЦК работу оборонной промышленности, развитие космонавтики, тяжелой промышленности, капитального строительства. Вскоре после XX съезда был создан специальный орган для руководства партийными организациями РСФСР – Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Это была новая партийная инстанция с неясно определенными функциями. Председателем Бюро стал сам Хрущев, но он почти никогда не только не председательствовал, но и не участвовал в его заседаниях. Эти заседания проходили под руководством заместителя председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР, которым с 1958 года был Брежнев, сохранивший при этом и свой пост секретаря ЦК.

Работая в Секретариате ЦК КПСС, Брежнев стал лучше понимать проблемы тяжелой промышленности и капитального строительства, он также расширил свои связи с советским военным руководством. Однако особенно много внимания Брежневу пришлось уделять развитию новой области в советской экономике, науке и технике, а затем и общественно-политической жизни – космонавтике, или, как потом говорили, аэрокосмическому комплексу.

Как и целина, космонавтика стала одним из главных пристрастий Хрущева. Конечно, возникновение космонавтики было связано с общим развитием ракетной техники, с необходимостью достижения паритета в вооружениях с Западом и безопасностью СССР. Однако уже после запуска в космос первого спутника оказалось, что достижения космонавтики поражают воображение людей во всем мире и служат необычайно важным средством пропаганды научно-технических возможностей страны. Раньше других это понял и оценил Н. С. Хрущев. Неудивительно поэтому, что он лично занимался всеми центральными и многими мелкими проблемами развития космонавтики и принимал сам все важные решения. Но Хрущев был главой государства и партии, и для повседневной работы в новой области ему нужен был верный и послушный помощник. Вполне естественно, что после целинной эпопеи выбор Хрущева пал на Л. И. Брежнева.

Бурные события 1956 года – демонстрации молодежи в Грузии, волнения рабочих в Польше, восстание в Будапеште, война за обладание Суэцким каналом между Англией, Францией и Израилем, с одной стороны, и Египтом – с другой, освобождение тысяч политических заключенных в Советском Союзе, конфликт с Югославией и другие – мало затронули внимание и время Брежнева, он даже не всегда участвовал в то и дело срочно созываемых Хрущевым заседаниях Президиума ЦК. Но Брежневу приходилось нередко заменять Хрущева при решении не только сложных проблем промышленности, но и уборки урожая на целине. С большим напряжением шли работы и по созданию нового поколения советских ракет, способных как запускать в космос мирные спутники, так и нести через моря и океаны ядерные заряды.

В своих «Воспоминаниях», рассказывая о развертывании космонавтики, Брежнев упоминает о множестве людей и событий, но ни разу не называет даже имени Н. С. Хрущева. Создается впечатление, что по крайней мере в 1956–1960 годах все главные решения по линии ЦК КПСС в области космонавтики принимались в кремлевском кабинете Брежнева. Несомненно, Брежнев во многих отношениях помог в эти годы развитию космонавтики. Но не следует преувеличивать и его действительной роли, и его реального вклада.

Создание первых советских баллистических ракет началось, как известно, вскоре после войны, и первые запуски проводились еще в конце 40-х годов. Специальным конструкторским бюро уже тогда руководил С. П. Королев, а в Государственную комиссию входили министр вооружения СССР Д. Ф. Устинов, маршал артиллерии Н. Д. Яковлев и генерал-полковник М. И. Неделин. Когда в феврале 1956 года Брежнев стал секретарем ЦК КПСС, в Южном Казахстане полным ходом шло строительство космодрома Байконур, возглавляемое генералом Г. М. Шубниковым. В это же время в армии создавались подразделения ракетных войск, производились первые единицы советских межконтинентальных ракет. Брежнев включился в эту работу, и, верный своему стилю, он не стал ничего перестраивать или менять, но старался помочь таким людям, как Королев, Шубников или Неделин. Правда, Брежнев никогда не брал на себя ответственность, когда надо было одобрить или отклонить тот или иной проект, и всегда в трудных ситуациях обращался к Хрущеву за помощью. Брежнев даже не бывал на запусках ракет, а только на показах новой техники; эти показы устраивались обычно для Хрущева, и на них присутствовали многие военные и гражданские руководители. Когда Королев привез в Кремль макет первого спутника и проводилось совещание о запуске, то в этом важном совещании участвовали Молотов, Устинов и другие, а Брежнева на нем не было. Поэтому трудно поверить в утверждение составителей книги «Космический Октябрь», что именно Брежнев после одного из успешных испытаний межконтинентальной ракеты принял предложенное Королевым решение – установить на следующем экземпляре ракеты простейший спутник – ПС. Правда, в этом очерке, под которым стоит фамилия Брежнева, говорится, что после беседы Королева и Брежнева было проведено обсуждение, в ходе которого эта идея была признана полезной. Но в «сочинении» Брежнева даже не упоминаются участники этого исторического обсуждения[36]36
  Брежнев Л. И. Космический Октябрь // Новый мир. 1983. № 1. С. 33.


[Закрыть]. Из этого же «сочинения» можно сделать вывод, что и все следующие запуски все более крупных и сложных спутников проводились после обсуждения тех или иных проблем двумя людьми – Брежневым и Королевым.

В 1957 году обстановка внутри Президиума ЦК КПСС обострилась, и все новые предложения Хрущева, и в первую очередь его предложения о реорганизации управления народным хозяйством, встречали сопротивление и критику. Постепенно противники Хрущева объединились и наконец бросили ему вызов на заседании Президиума ЦК КПСС, начавшемся 18 июня 1957 года. Среди членов Президиума Хрущев оказался в меньшинстве. Но почти все кандидаты в члены Президиума, и в том числе, конечно, Брежнев, твердо стояли на стороне Хрущева. Брежнев не привык к подобного рода грубым столкновениям, временами он казался растерянным, и, как рассказывают, после одной из грубых выходок Кагановича у Брежнева случился обморок. Но в итоге острого политического столкновения Хрущев одержал победу. Из Президиума ЦК КПСС были выведены В. М. Молотов, Г. М. Маленков и Л. М. Каганович, а затем также М. З. Сабуров и М. Г. Первухин. В то же время численность Президиума ЦК была увеличена до 15 человек, и в его состав вошли почти все недавние кандидаты: Л. И. Брежнев, Е. А. Фурцева, Ф. Р. Козлов, Н. М. Шверник, Г. К. Жуков. Среди девяти кандидатов в члены Президиума появились имена А. Н. Косыгина, А. П. Кириленко и К. Т. Мазурова. Таким образом и для этих людей июньский Пленум ЦК КПСС стал важным этапом их политической карьеры.

1958 и 1959 годы прошли для Брежнева в основном спокойно, и его восхваления в адрес Хрущева на внеочередном XXI съезде КПСС были искренними. В эти годы Брежнев несколько раз выезжал за границу, но главным образом на съезды коммунистических партий других стран. Влияние Брежнева увеличивалось, и вряд ли можно считать случайным, что как раз в 1956–1960 годах некоторые из его прежних близких соратников из Молдавии, Украины и Казахстана стали перебираться на работу в Москву.

Одним из первых начал работать в аппарате ЦК КПСС Г. Э. Цуканов. Он возглавил пока еще небольшой личный секретариат Брежнева, которому нужны были помощники для работы и в ЦК КПСС, и в Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Цуканов стал с 1958 года главным личным помощником Брежнева и оставался таковым до его смерти. Еще раньше – в 1956 году – переехал из Кишинева в Москву К. У. Черненко. Непосредственно в аппарате Брежнева для Черненко не было подходящей должности, и он стал работать в одном из секторов Отдела пропаганды ЦК КПСС, а также в редакционной коллегии журнала «Агитатор». В качестве инструктора Отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС стал работать и приехавший в Москву С. П. Трапезников. Разумеется, Брежнев нередко встречался и укреплял связи с теми из своих друзей, сокурсников, сотрудников, товарищей военной поры, которые уже раньше работали в Москве в самых различных учреждениях. Я имею в виду таких людей, как генерал Г. К. Цинев, который с 1954 года работал в КГБ; как Н. А. Тихонов, который еще в 1950 году стал начальником одного из управлений в Министерстве черной металлургии, а в 1957 году возглавил Днепропетровский совнархоз. На ответственных постах в Москве продолжали работать и такие друзья Брежнева, как К. С. Грушевой и П. Н. Алферов. Брежнев любил приглашать всех этих людей по разным поводам в свою большую квартиру в доме № 26 на Кутузовском проспекте.

После июньского Пленума ЦК КПСС Хрущев сконцентрировал в своих руках почти неограниченную власть. Он был не только Первым секретарем ЦК КПСС. С весны 1958 года Хрущев занял также пост Председателя Совета Министров СССР. Однако при всей покорности К. Е. Ворошилова Хрущева раздражало, что этот недавний активный участник «антипартийной группы» продолжал оставаться Председателем Президиума Верховного Совета СССР. В мае 1960 года было решено торжественно проводить Ворошилова на пенсию. На его место Хрущев предложил избрать 53-летнего Л. И. Брежнева.

В западных биографиях и аналитических статьях эта важная перемена в политической карьере Брежнева рассматривается обычно как «понижение», «первое падение», «ослабление позиций в составе власти» и т. п. Я думаю, что для таких оценок нет никаких оснований. Хотя Председатель Президиума Верховного Совета СССР являлся в то время не фактическим, а формальным главой Советского государства, он мог обладать немалым влиянием в стране. Во всяком случае, и для Шверника в 1946 году, и для Ворошилова в 1953 году, да и для «всесоюзного старосты» Калинина назначение на этот пост было явным повышением. Не было новое назначение понижением или падением и для Брежнева. И он сам, и его ближайшие друзья всегда рассматривали это назначение как новый важный шаг вперед в его политической карьере. Следует иметь в виду, что Президиум ЦК КПСС, как он сложился в 1957–1960 годах при Хрущеве, не имел ни устойчивой структуры, ни устойчивого состава. В ближайшем окружении Хрущева постоянно происходили передвижения и перемещения, никто не мог долгое время считаться его первым заместителем или, как это было принято говорить в западной литературе, его «кронпринцем». Рассматривать эти перемещения как борьбу групп Ф. Козлова и Л. Брежнева или как борьбу «ленинградских», «уральских» и «украинских» групп также было бы упрощением. Хотя отдельные группировки по земляческому принципу и существовали в высших органах власти, Хрущев не позволял им упрочиться, постоянно перераспределяя и передвигая работников высшего аппарата.

Вообще, после 1958 года основной центр власти стал медленно перемещаться, как и в последние годы Сталина, из ЦК КПСС в Совет Министров СССР, и именно на заседаниях Бюро Совета Министров СССР все чаще решались такие вопросы, которые раньше рассматривались на заседаниях Президиума. Конечно, Хрущеву был очень нужен теперь «заместитель по партии», т. е. человек, который мог бы держать под контролем весь партийный аппарат. Однако эту роль трудно было выполнять секретарю ЦК КПСС, ведавшему развитием тяжелой и оборонной промышленности. В основном эту роль выполнял М. А. Суслов, который возглавлял идеологическую работу в ЦК КПСС. Хрущев обладал прекрасным здоровьем и громадной работоспособностью, и заместитель ему был нужен только в короткие недели отдыха; и в разные годы это были разные члены Президиума ЦК КПСС.

Я уже писал выше, что Брежнев никогда не был и не хотел быть руководителем с «твердой» или «жесткой» рукой. Он не обладал ни сильным характером, ни сильным интеллектом, но именно это обстоятельство нередко привлекало к нему больше сторонников и делало его позиции более прочными и надежными, а его связи более крепкими, чем у таких «твердых» и «жестких» членов Президиума ЦК, как Ф. Р. Козлов, заменивший Брежнева в 1960 году на посту секретаря ЦК КПСС, или как Г. И. Воронов, который вскоре занял пост заместителя председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Надо отметить, что не только Президиум, но и упомянутое нами Бюро ЦК по РСФСР, а также Секретариат ЦК КПСС не имели при Хрущеве ни устойчивой структуры, ни устойчивого состава. Почти никто из политиков, окружавших Хрущева, не смог проработать в Секретариате ЦК КПСС больше 4–5 лет. Только на Пленуме ЦК КПСС 4 мая 1960 года от обязанностей секретарей ЦК КПСС было освобождено пять человек – Е. А. Фурцева, Н. Г. Игнатов, А. Б. Аристов, А. И. Кириченко и П. Н. Поспелов. Никто из этих людей не вошел в Секретариат или Президиум ЦК КПСС и после XXII съезда партии в 1961 году. Еще раньше потерял свои посты в Секретариате ЦК и Президиуме ЦК Н. И. Беляев. Неожиданно появился и быстро исчез из Президиума ЦК и Секретариата ЦК Н. А. Мухитдинов. Эти примеры можно продолжить.

В такой обстановке назначение Л. И. Брежнева Председателем Президиума Верховного Совета СССР было для него большим и важным продвижением вперед. Брежнев получал не только устойчивый и престижный пост, который хорошо соответствовал его стилю и методам работы. И внутри страны, и за ее пределами Брежнев становился наиболее известным политическим деятелем после самого Хрущева. Имя Брежнева почти каждый день появлялось на страницах советских газет – или под указами Президиума Верховного Совета СССР, или в приветствиях зарубежным государственным и общественным деятелям, или в «трудовых рапортах» республик и областей. Мы видим Брежнева все чаще и чаще и на фотографиях в газетах – или вместе с Хрущевым, или отдельно. Брежнев должен был принимать, пусть только для протокола, большинство зарубежных политиков и глав государств, приезжавших в СССР. Он и сам все чаще и чаще выезжал с визитами за границу, и эти поездки широко освещались и в советской, и в иностранной печати. За границей Брежнева принимали как главу государства, оказывая ему гораздо большие почести, чем, например, Микояну, во время его зарубежных деловых и дипломатических визитов. Брежнев поэтому охотно принимал почти все приглашения, и за три года работы в Президиуме Верховного Совета он 15 раз побывал с визитами за границей. Конечно, поездки Брежнева мало напоминали поездки Хрущева, и не только по важности решаемых проблем, но и по стилю и манере поведения. Брежнев всегда был очень осторожен и даже скован в своих действиях и речах. И если западная печать выделяла Брежнева из числа других высших советских руководителей, то главным образом из-за его хорошо сшитых костюмов. Немецкий журнал «Шпигель» назвал однажды Брежнева «самым элегантным из советских руководителей». Еще в начале 70-х годов один из первых биографов Брежнева Джон Дорнберг писал:

«Если Брежнев чем-либо отличался от круга одетых в мешковатые костюмы аппаратчиков Хрущева, так это была портняжная отточенность, отделка. Фой Д. Колер, бывший послом Соединенных Штатов в Советском Союзе, обычно говорил, что Брежнев “должно быть, имеет лучшего портного в Москве”. Когда в Зале приемов Кремля за Хрущевым выстраивались небольшой компактной группой иерархи, грубо красивое лицо Брежнева и его военная выправка выгодно контрастировали с унылым видом других лидеров. Он выглядел немного менее скованным, выделяясь сильно выраженным профессиональным обаянием. Временами он проявлял что-то из манер человека, хлопающего по спине и трясущего за руку, тех манер, которые ассоциируются с американскими политиками. По советским стандартам он был до некоторой степени покорителем женских сердец и, когда надо, мог обращать свое обаяние на посещавших его высших сановников. Но в противоположность Никите Хрущеву, он оставался “двухмерным”… На обедах, проводимых от случая к случаю, он являлся соседом по столу с послом Колером и обменивался с ним шутками на многих приемах. Как заметил Колер (в книге “Зная русских”), Брежнев был всегда приветлив, но никогда не имел сказать мне что-либо такое, что заставило бы меня поспешить назад в посольство, чтобы телеграфировать в Вашингтон, или того, что я еще не читал в утреннем номере “Правды”»[37]37
  John Dornberg. Breznev. The Masks of Power, р. 15.


[Закрыть].

Главным помощником Брежнева и на его новом посту остался Г. Э. Цуканов. Кроме того, на работу в Президиум Верховного Совета СССР перешел из журнала «Агитатор» К. У. Черненко. Он стал теперь начальником канцелярии Президиума. Когда через несколько лет пост Председателя Президиума занял А. И. Микоян, он почти сразу вошел в конфликт с Черненко и крайне резко отзывался не только о его деловых, но и о личных качествах. Но Черненко быстро покинул Президиум Верховного Совета и ушел в аппарат ЦК КПСС в помощники к Брежневу. На своем новом посту Брежнев приобрел еще одного, на этот раз действительно ценного сотрудника. При подготовке и проведении многочисленных зарубежных поездок Брежневу с 1961 года стал помогать А. М. Александров-Агентов, которого позднее в западной прессе называли иногда «советским Киссинджером». Новый референт Брежнева работал раньше в аппарате ТАСС и МИДа. Он был не только хорошим специалистом по немецкому вопросу, но и очень хорошо разбирался в международных проблемах, свободно владел немецким и английским языками.

Для нужд Президиума Верховного Совета был сформирован и специальный летный отряд во главе с генералом Н. И. Цыбиным, который еще с военных лет возил Хрущева. По возрасту Цыбину теперь не разрешали летать на реактивных самолетах, и Брежнева за границу возил чаще других экипаж во главе с командиром корабля Б. П. Бугаевым. На целине Леонид Ильич летал на небольшом самолете Ан-2, способном приземлиться почти на любом поле, и его постоянным пилотом был Н. Г. Моисеев. Но теперь маршруты Брежнева пролегали над морями и океанами, и в его распоряжении имелся большой и самый надежный по тем временам Ил-18. Один из этих полетов едва не закончился трагически. В то время как Хрущев наносил визиты в наиболее крупные страны мира, Брежневу нередко поручали ответные визиты в небольшие страны. В феврале 1961 года Брежнев летел во главе советской делегации в африканские страны – Гану и Гвинею, которые лишь недавно обрели государственную независимость. В северной части Африки в это время еще шла жестокая война в Алжире, который Франция стремилась сохранить в качестве своей колонии или заморского департамента. Севернее Алжира самолет был перехвачен двумя истребителями французских ВВС. Один из истребителей дважды обстрелял Ил-18, но Бугаеву удалось вывести свой корабль из зоны обстрела. Советское правительство направило Франции резкую ноту протеста, обвинив французские власти в международном бандитизме. Французы ответили, что советский самолет, вероятно, сбился с курса и истребитель-перехватчик «пытался установить его идентичность».

Нет смысла перечислять указы Президиума Верховного Совета или законы, принятые Верховным Советом СССР в 1960–1964 годах. Инициатива во всей этой законодательной деятельности исходила не от самого Верховного Совета, а от ЦК КПСС и Совета Министров СССР. На XXII съезде КПСС Брежнев произнес большую речь, которая более 20 раз прерывалась аплодисментами или бурными аплодисментами. Однако по стенограмме съезда можно видеть, что эти аплодисменты раздавались чаще всего именно тогда, когда Брежнев говорил не о работе Верховного Совета, а о деятельности «выдающегося государственного и партийного деятеля Никиты Сергеевича Хрущева», «верного ленинца, последовательно и творчески развивающего великое учение марксизма-ленинизма». Лишь в нескольких фразах Брежнев осудил деятельность «антипартийной, фракционной группы» Молотова, Маленкова, Кагановича, Ворошилова, Булганина, Первухина, Сабурова и «примкнувшего к ним Шепилова».

События 1961–1963 годов – берлинский кризис, карибский кризис, острые столкновения по проблемам идеологии и художественного творчества, раскол между КПСС и КПК – как всегда почти не занимали Брежнева. Некоторые из его друзей в начале 60-х годов были понижены в должности, но в то же время нарождавшийся уже тогда «клан Брежнева» расширил свое представительство в ЦК КПСС. Хрущеву было уже около 70 лет, его здоровье не вызывало опасений, но его популярность уменьшалась, так как росло число неудач во внешней и внутренней политике. Темпы экономического развития явно замедлились, а новые реорганизации усиливали ропот среди работников партийного и государственного аппарата. Этим пытался воспользоваться Ф. Р. Козлов, чтобы укрепить свои позиции внутри партийного и государственного аппарата. Козлову приходилось спешить, так как во время следствия по делу одного из руководителей Государственного комитета по науке и технике и ответственного сотрудника ГРУ О. Пеньковского выяснилось, что источником важной информации для Пеньковского и была дочь Козлова, которая являлась одной из любовниц этого наиболее ценного для Запада английского шпиона. Козлов был также очень обеспокоен неожиданным раскрытием ряда крупных уголовных дел в Ленинграде, связанных с коррупцией и валютными операциями. Некоторые из обстоятельств этих дел могли поставить под сомнение чистоту рук и самого Козлова. Поспешность подвела этого недавнего фаворита Хрущева. После одного из заседаний Президиума ЦК КПСС между Хрущевым и Козловым произошел крайне резкий и бурный разговор. Неожиданный конфликт с Хрущевым, так же как и другие политические и личные осложнения, вызвали у Козлова тяжелый инсульт, его пришлось немедленно положить в больницу. Хрущев был, как известно, человеком горячим, вспыльчивым, жестким, но и отходчивым. По свидетельству сына Хрущева Сергея, у Никиты Сергеевича не было никаких намерений отстранить Козлова от руководства. Он продолжал считать его своим надежным помощником и потому тяжело переживал болезнь Козлова, который после оказания ему необходимой помощи находился под наблюдением врачей на своей даче. Хрущев вместе с сыном несколько раз навещал Козлова. Состояние последнего несколько улучшилось, но говорил он с большим трудом. По просьбе Хрущева консилиум врачей сообщил ему, что Козлов будет жить, что опасность летального исхода болезни в основном миновала, но что активно работать Фрол Романович уже не сможет никогда. Только после этого Хрущев стал искать замену Козлову, хотя сохранил формально его членство в Президиуме и Секретариате, так как иное решение могло тяжело отразиться на состоянии здоровья Козлова и привести к новому удару и даже к смерти.

В своем окружении Хрущев не видел фигуры, равной Козлову, т. е. человека, способного в нужных ситуациях заменять самого Хрущева. С. Н. Хрущев вспоминает разговор с отцом, в котором тот высказывал предположение о замене Козлова А. Н. Шелепиным. Хрущев явно симпатизировал Шелепину и хотел лучше подготовить того к ответственной партийной и государственной деятельности. С этой целью он еще в самом начале 60-х годов предложил Шелепину пост первого секретаря Ленинградского обкома партии, считая, что это очень хорошая школа для партийного лидера. Но Шелепин, уже занимавший пост секретаря ЦК, отказался, и Хрущев не стал настаивать.

Не без колебаний Хрущев остановился все же на Брежневе. У Никиты Сергеевича просто не оставалось другой подходящей, по его мнению, кандидатуры. Хрущев ценил Брежнева прежде всего за полную лояльность, но считал его человеком крайне нерешительным. Он вспоминал старое прозвище Брежнева «балерина», которое тот получил еще со времени работы в Днепропетровске. Главный смысл этого прозвища состоял в том, что Брежневым может крутить всякий, кто хочет.