Текст книги "Последний взгляд"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21

Когда мы возвращались к машине, ярко освещенная улица уже опустела. Звезды были расставлены по местам и казались очень близкими. Так и не встретив никого на своем пути, я вошел в ресторан и позвонил Джорджу Траску.

Он тотчас снял трубку.

– Квартира Траска, – сказал он плачущим усталым голосом. Я представился и сказал, что хотел бы поговорить с ним о его жене.

– Моя жена погибла.

– Очень сожалею. Но, может быть, вы разрешите мне приехать. Я хочу задать вам несколько вопросов.

– Пожалуйста. – Видно, ему некуда было девать время.

Из машины, как серо #8209;голубая кошка из норы, выглядывала Мойра.

– Отвезти вас в больницу? Мне придется поехать по делу.

– Возьмите меня с собой.

– Дело малоприятное.

– Мне все равно.

– Если б вы развелись с мужем и вышли за меня, вам было бы не все равно. Я почти все вечера так провожу.

Она похлопала меня по колену.

– Знаю, что не гарантирована от страданий. Я сама подставляю себя под удар. Но до смерти надоело осторожничать, чтоб не дай бог не нарушить профессиональную этику.

Я взял ее с собой. На Бейвью #8209;авеню полицейской машины уже не было. У дома Трасков по #8209;прежнему стоял черный «фольксваген» с помятым крылом. Теперь я вспомнил, где видел его: в Пасадене, под ржавым навесом миссис Свейн.

Я постучал, дверь открыл долговязый Джордж Траск, в темном, как и подобает случаю, костюме и черном галстуке. Держался он незаметно и услужливо, как держатся гробовщики. Только по его покрасневшим глазам и по тому, что он меня не узнал, я понял, как он потрясен.

– Мистер Траск, познакомьтесь с миссис Смизерэм. Она психиатр и занимается социальным обеспечением.

– Как мило, что вы пришли, – сказал ей Траск. – Но мне не нужна помощь. Все налажено. Может быть, пройдем в гостиную, поговорим? К сожалению, не могу предложить вам кофе, мне не разрешают ходить в кухню. Да и потом, – продолжал он, и мне показалось, будто голос его доносится откуда #8209;то издалека, – в то утро, когда убили мою жену, испортился кофейник.

– Очень вам сочувствую, – сказала Мойра.

Мы прошли вслед за Джорджем Траском в гостиную и сели рядышком напротив него. За неплотно задернутыми шторами виднелись городские огни, отражающиеся в воде. Их красота и красота женщины рядом лишний раз напомнили мне о страданиях Джорджа Траска, сравнить которые можно было лишь с пожизненным одиночным заключением.

– Компания отнеслась ко мне очень сочувственно, – сказал он, поддерживая разговор. – Дали отпуск с полной оплатой на неограниченное время. Так что я успею все уладить, верно?

– Вам известно, кто убил вашу жену?

– У нас на подозрении один человек – рецидивист с послужным списком в километр длиной, он знал Джин с детства. Полиция просила меня не называть его имени.

Они явно подозревали Рэнди Шеперда.

– Его задержали?

– Полиция рассчитывает поймать его сегодня ночью. Надеюсь, они его поймают и посадят в газовую камеру. Мы #8209;то с вами знаем, отчего так часты преступления и убийства. Суды жалеют преступников, не выносят смертных приговоров. А если и выносят, закон то и дело нарушается и убийцы выходят на волю. Теперь газовые камеры не в почете, так чего же удивляться, что у нас ни в грош не ставят порядок и законность.

И он уставился широко раскрытыми глазами в пустоту, словно ему открылся мир, объятый хаосом.

Мойра подошла и погладила его по голове.

– Не надо так много говорить, мистер Траск. Это вас только расстроит.

– Знаю. Я сегодня весь день без передышки разговаривал.

Он закрыл руками пылающее лицо. Сквозь пальцы ярко, как монеты, сверкали глаза. Но голос звучал громко, словно существовал сам по себе.

– Этого старого мерзавца в любом случае стоило бы отправить в газовую камеру. Даже если не он ее убил, все равно он виноват в ее смерти. Это он подбил Джин искать отца. Заявился на прошлой неделе, нарассказал кучу небылиц, он #8209;де знает, где отец Джин, наконец #8209;то она разыщет папочку. И вот к чему привели его разговоры, – сказал Траск убитым голосом. – Джин отправилась в могилу за отцом.

Траск заплакал. Мойра утешала его – теперь уже не словами, а междометиями.

И тут я заметил, что на пороге двери, ведущей в коридор, стоит, как одряхлевший призрак дочери, Луиза Свейн.

– Как поживаете, миссис Свейн? – подошел я к ней.

– Не слишком хорошо, – она провела рукой по лбу. – Хоть мы с бедняжкой Джин и не ладили – она была, что называется, папина дочка, – но любили друг друга. А теперь я осталась совсем одна, – она медленно покачала головой. – Джин меня не послушалась. Я знала, что Джин играет с огнем и старалась ее удержать.

– Что вы имеете в виду?

– Разное. Она копалась в прошлом, воображала, что отец жив, а ни к чему хорошему это привести не могло. Такие игры опасны. Элдон – преступник и водил компанию с преступниками. Вот один из них и убил Джин за то, что она слишком много знала.

– Вы в этом уверены, миссис Свейн?

– Материнское сердце никогда не обманывает. Вспомните: на карту поставлены сотни тысяч долларов. За такие деньги можно убить кого угодно, – она зажмурилась, словно в глаза ей бил яркий свет. – Даже собственную дочь.

Я поспешил вывести ее в коридор, мне не хотелось, чтобы наш разговор слышали.

– Как вы считаете, Элдон Свейн может быть жив?

– Может. Джин так думала. Иначе никак не объяснишь все случившееся. Я слышала, будто преступники с помощью пластической операции так меняли свою внешность, что их потом никто не узнавал, – она уставилась мне в лицо сузившимися глазами, словно ожидала увидеть оставшиеся после операции шрамы, которые должны были изобличить во мне Элдона Свейна.

«А другие преступники убегали, оставляя вместо себя трупы схожих с ними людей», – подумал я.

– Почти пятнадцать лет назад, – сказал я миссис Свейн, – в то самое время, когда ваш муж вернулся из Мексики, в Пасифик #8209;Пойнте был убит человек. В убитом опознали вашего мужа. Но опознали лишь предположительно: полиция располагала очень плохими фотографиями. Одна из них была та самая, что вы дали мне вчера вечером.

Она обескураженно уставилась на меня:

– Неужели это было только вчера вечером?

– Да. Мне понятны ваши чувства. Вчера вы упомянули, что лучшие семейные фотографии забрала себе ваша дочь. Упоминали вы и о любительских фильмах. Они могли бы пригодиться при расследовании.

– Понятно.

– Они здесь?

– Кое #8209;какие из них, во всяком случае, здесь. Я только что их перебирала, – она протянула ко мне руки. – Видите, у меня пальцы в пыли.

– Могу я посмотреть на фотографии, миссис Свейн?

– Это зависит от…

– От чего?

– От денег. С какой стати мне отдавать их задаром?

– А вдруг это вещественные доказательства, которые понадобятся при расследовании убийства вашей дочери?

– А мне все равно! – закричала она. – У меня, кроме этих фотографий, ничего не осталось в жизни. И тому, кто хочет их получить, придется заплатить – мне тоже за все приходится платить. А теперь ступайте и передайте мои слова мистеру Тратвеллу.

– Он #8209;то какое имеет к ним отношение?

– Вы ведь работаете на Тратвелла, верно? Я расспросила о нем отца, так вот он сказал: Тратвеллу вполне под силу мне заплатить.

– Сколько вы хотите получить?

– Пусть назовет свою цену, – сказала она. – Между прочим, я нашла ту золотую шкатулку, о которой вы справлялись, – флорентийскую шкатулку моей матери.

– Где вы ее нашли?

– Ну уж это не ваше дело. Суть в том, что она у меня и тоже продается.

– Она в самом деле принадлежала вашей матери?

– Разумеется. Мне удалось узнать, что сталось со шкатулкой после смерти матери. Отец отдал ее другой женщине. Ему очень не хотелось в этом признаться, но я его вынудила.

– Другая женщина была Эстелла Чалмерс?

– Значит, вам известно об их связи? Впрочем, видно, это всем известно. И он еще посмел подарить ей материнскую шкатулку. Мать ведь хотела, чтоб она перешла к Джин.

– Почему вы придаете такое значение флорентийской шкатулке, миссис Свейн?

Женщина на минуту задумалась.

– Видите ли, мне кажется, что история со шкатулкой символизирует всю историю нашей семьи. Вся наша жизнь пошла прахом. Наши деньги, мебель и даже произведения искусства – все уплыло в чужие руки… – Она задумалась, потом сказала: – Когда Джин была совсем маленькая, бабушка разрешала ей играть со шкатулкой. Она рассказывала ей о ящике Пандоры, вы помните этот миф? Ну, и Джин с подружками воображала, будто флорентийская шкатулка и есть ящик Пандоры: поднимешь крышку, и все несчастья разлетятся по свету, – эта картина испугала ее, и она замолкла.

– Вы разрешите мне посмотреть снимки и шкатулку?

– Ни за что! Я не хочу рисковать последней возможностью раздобыть деньги. Без денег ты ничто, тебя просто нет. И я не допущу, чтобы меня обманом лишили последнего! – в запальчивости кричала она.

Мне казалось, что в ней говорит горе. Раз ступив на гнилую половицу, она рухнула под пол и теперь понимала, что ей вовек не выбраться из нищеты. Она защищала от меня мечты не о будущем, а о прошлом, том самом прошлом, когда она жила в Сан #8209;Марино в роскошном особняке с бассейном в пятнадцать метров длиной и была замужем за преуспевающим дельцом.

Я сказал, что мне надо обсудить ее предложение с Тратвеллом, и посоветовал не выпускать из рук шкатулку и фотографии. Распрощавшись с Джорджем Траском, мы с Мойрой пошли к машине.

– Жаль мне их.

– Вы очень помогли, Мойра.

– Увы, тут трудно помочь, – Мойра запнулась. – Знаю, наше соглашение запрещает задавать вопросы. И все #8209;таки один вопрос я задам. Можете не отвечать, если не хотите.

– Валяйте.

– Вы сегодня нашли Ника неподалеку отсюда?

Я колебался, но очень недолго. Она была женой другого; к тому же в их профессии руководствовались иными правилами, чем в моей. И ответил решительным «нет».

– Почему вы спрашиваете?

– Мистер Траск сказал мне, что у его жены были какие #8209;то дела с Ником. Он не знал имени Ника, но описал его очень точно. Очевидно, видел их вместе в Пасифик #8209;Пойнте.

– Да, они часто проводили время вместе, – ответил я, не вдаваясь в подробности.

– Они были любовниками?

– Нет никаких оснований так думать. Траски и Ник – слишком невероятный треугольник.

– Мне случалось видеть и более невероятные, – сказала она.

– Уж не хотите ли вы сказать, что Ник мог убить Джин Траск?

– Вовсе нет. Да если б я так и думала, вам бы я этого все равно не сказала. Ник уже пятнадцать лет у нас лечится.

– С пятьдесят четвертого года?

– Да.

– Что произошло в пятьдесят четвертом?

– Ник заболел, – невозмутимо ответила она. – Но я не могу говорить о причинах его заболевания. Я и так сказала слишком много.

Мы чуть не вернулись на исходные рубежи. Однако по дороге в больницу она прижималась ко мне робко и трепетно.

Глава 22

Мойра бросила меня на пороге – сказала, что пойдет привести в порядок лицо. Я поднялся в лифте на второй этаж. В холле я увидел родителей Ника. Чалмерс похрапывал, откинув голову на спинку кресла, жена его, в элегантном черном платье, сидела рядом с мужем.

– Миссис Чалмерс?

Встав, она поднесла палец к губам и направилась к двери.

– Ларри впервые уснул за долгое время. – Она вышла за мной в коридор. – Мы оба страшно благодарны за то, что вы разыскали Ника.

– Надеюсь, что не слишком поздно.

– Нет, не слишком. – Она попыталась улыбнуться. – Доктор Смизерэм и другие врачи нас очень обнадеживают. Наверно, Ник извер… – так и не справившись с последним словом, она сказала: – В общем, Ника вырвало, прежде чем снотворное на него подействовало.

– А как насчет сотрясения мозга?

– Кажется, оно не очень серьезное. Вы не знаете, как это случилось?

– Ник упал или получил удар по голове, – сказал я.

– Кто его ударил?

– Не знаю.

– Где вы его нашли, мистер Арчер?

– Здесь, в Сан #8209;Диего.

– Но где именно?

– О деталях я предпочел бы сообщить вам через мистера Тратвелла.

– Но его здесь нет. Не захотел приехать. Сказал, что у него неотложные дела с другими клиентами. – Давно накапливавшийся гнев вдруг вырвался наружу. – Если Тратвелл думает, что нами можно пренебрегать, он сильно ошибается.

– Уверен, что у него и в мыслях ничего подобного не было, – переменил я тему. – Впрочем, раз Тратвелл недосягаем, я, пожалуй, передам вам свой разговор с некой миссис Свейн. Она приходится Джин Траск матерью, и у нее есть семейные фотографии, на которые мне хотелось бы посмотреть. Но она просит за них деньги.

– Сколько?

– Много. Может, мне удастся заполучить их за тысячу долларов или около того.

– Не смешите меня. Она, должно быть, не в своем уме.

Я не стал настаивать. Мимо нас то и дело сновали сестры. Они уже познакомились с миссис Чалмерс и теперь приветливо кивали ей, вопросительно косясь на ее горящие черные глаза. Глубоко вздохнув, она взяла себя в руки.

– Я требую, чтоб вы сказали, где нашли Ника. Если тут какая #8209;то грязная игра…

– На вашем месте я не стал бы кидаться такими обвинениями, миссис Чалмерс, – оборвал я ее.

– Что вы этим хотите сказать?

– Давайте пройдемся немного, – и, завернув за угол, мы удалились в пустой вестибюль и стали ходить взад #8209;вперед вдоль закрытых на ночь кабинетов. Я подробно рассказал, как нашел ее сына в гараже рядом с кухней, где лежала убитая Джин Траск. Айрин Чалмерс прислонилась к белой стене, голова женщины бессильно поникла, словно ее ударили по лицу. Ее серая укороченная тень казалась тенью сгорбленной старухи.

– Вы верите, что Ник ее убил?

– Видите ли, у меня есть на этот счет другие предположения. Но я пока не сообщал о них полиции. Надеюсь, вы понимаете почему.

– Значит, вы никому, кроме меня, ничего не рассказывали?

– Пока нет.

Она оттолкнулась от стены обеими руками и выпрямилась.

– Давайте пока оставим все, как есть. Не говорите ничего Джону Тратвеллу – он злится на Ника из #8209;за дочки. И мужу моему ничего не говорите. Он и так извелся, а этого и вовсе не перенесет.

– А вы перенесете?

– У меня нет иного выхода. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Вы сказали, что у вас есть и другие предположения.

– Да, и вот вам первое: преступник воспользовался вашим сыном в своих целях. К примеру, убийца нашел его в бессознательном состоянии и подкинул в гараж Трасков. Но в этой версии полицию будет не так #8209;то легко убедить.

– Неужели обязательно нужно посвящать полицию?

– Полиция и без того посвящена. Сейчас для нас важнее всего решить другую проблему: насколько мы можем перед ними раскрыться. И на этот счет следует посоветоваться с адвокатом. Я и так рискую головой.

Моя судьба ее нисколько не волновала.

– Ну, а другие предположения?

– Могу выдвинуть еще одно. Мы сейчас к нему перейдем. – Я вынул из бумажника записку, выпавшую из кармана Ника. – Это почерк Ника?

Она подошла к свету:

– Да, Ника. Значит, все #8209;таки виноват он?

Я отобрал у нее записку.

– Значит, ему кажется, что он в чем #8209;то виноват, – только и всего. Может быть, он случайно обнаружил труп миссис Траск и его охватило чувство вины. Вот вам моя вторая версия.

Правда, я не психиатр, и поэтому мне, с вашего разрешения, хотелось бы об этом поговорить с доктором Смизерэмом.

– Нет, нет, никому ни слова – даже доктору Смизерэму.

– Вы ему не доверяете?

– Он и так слишком много знает о моем сыне, – и, наклонившись ко мне, настойчиво повторила: – Нельзя доверять никому, неужели вам это непонятно?

– Нет, – сказал я. – Непонятно. Мне кажется, наступил такой момент, когда всем, кто несет ответственность за Ника, не мешало бы откровенно поговорить друг с другом. Политика замалчивания ни к чему хорошему нас не привела.

Она посмотрела на меня недоверчиво:

– Вам нравится Ник?

– Видите ли, у меня не было времени ни полюбить его, ни узнать поближе. Просто я чувствую ответственность за него. Надеюсь, и вы тоже.

– Я его обожаю.

– А не слишком ли вы его обожаете? Мне кажется, пытаясь оградить его от всего на свете, вы с мужем сослужили ему плохую службу. И потом, если окажется, что он убил хотя бы одного человека, я не стану ничего скрывать.

Она смиренно покачала головой.

– Вы не знаете обстоятельств дела.

– Что ж, просветите меня.

– Не могу.

– А ведь тем самым вы сберегли бы время и деньги, миссис Чалмерс. Не говоря уже о рассудке сына, а может, и его жизни.

– Доктор Смизерэм говорит, что жизни Ника ничто не угрожает.

– Доктор Смизерэм не говорил с теми людьми, с которыми говорил я. За пятнадцать лет произошло три убийства.

– Молчите, – сказала она отчаянным шепотом и затравленно огляделась по сторонам. Тень на стене искажала ее движения. Чем #8209;то, несмотря на всю свою женственность и элегантность, она напомнила мне Рэнди Шеперда.

– Не стану я молчать, – сказал я. – Вы так давно живете в страхе, что потеряли чувство реальности. Как я уже сказал, убиты три человека. Есть все основания полагать, что убийства связаны между собой. Я не говорю, что всех троих убил Ник. Возможно, он вообще никого не убивал.

Она горько покачала головой.

Я продолжал:

– Даже если он и прикончил того типа у железнодорожных складов, это еще не убийство. Он защищался от похитителя, от вооруженного преступника Элдона Свейна, разыскиваемого полицией. Я представляю себе эту сцену так: Свейн накинулся на вашего сына, мальчик выхватил у него револьвер и выстрелил ему в грудь.

– Откуда вам все известно? – изумленно посмотрела она на меня.

– Мне известно далеко не все. Я восстановил эту сцену, отчасти со слов самого Ника. К тому же мне сегодня удалось поговорить со старым мошенником Рэнди Шепердом. Если верить ему, он прибыл в Пасифик #8209;Пойнт вместе с Элдоном Свейном, но, узнав, что Свейн собирается похитить вашего сына, дал деру.

– Но почему он выбрал нашего сына? – выспрашивала она.

– Пока не выяснил. Подозреваю, что на самом деле Рэнди Шеперд играет гораздо более важную роль в этой истории. Он так или иначе был замешан во всех трех убийствах. Сидней Хэрроу был дружком Шеперда, и именно Шеперд подбил Джин Траск снова начать поиски отца.

– Отца?

– Ну да. Элдон Свейн – отец Джин Траск.

– И вы говорите, что этот тип, Свейн, был вооружен?

– Да. Нам известно, что его убили из того же револьвера, что и Сиднея Хэрроу. Все это заставляет меня сомневаться в том, что Ник убил Хэрроу. Он не смог бы прятать револьвер пятнадцать лет.

– Нет, конечно. – Ее горящие, немигающие, как у ястреба, глаза смотрели куда #8209;то вдаль – казалось, она пытается охватить взглядом все эти долгие годы. – Конечно нет, – сказала она наконец.

– Ник когда #8209;нибудь упоминал о револьвере?

Она кивнула.

– Когда пришел домой – он тогда сам нашел дорогу. Он сказал, что какой #8209;то мужчина схватил его на улице и утащил на склады. Сказал, что он выхватил у того мужчины револьвер и выстрелил в него. Мы с Ларри ему не поверили – решили, что это мальчишеские выдумки, но назавтра в газетах напечатали, что на складах найден труп.

– Почему вы не обратились в полицию?

– Было уже поздно.

– И сейчас еще не поздно.

– Для меня поздно – да и для всех нас.

– Почему?

– Полиция не поймет.

– Если он убил, защищаясь, – поймет. Ник вам говорил, почему он выстрелил в того человека?

– Никогда, – она замолчала, и глаза ее наполнились слезами.

– Куда девался револьвер?

– Ник, наверное, бросил его на складах. В газетах писали, что полиция не обнаружила оружия, а Ник его домой не приносил, это точно. Наверное, револьвер подобрал какой #8209;нибудь бродяга.

Мои мысли снова вернулись к Рэнди Шеперду. Он околачивался тогда около складов и очень боялся, как бы его не впутали в эту историю. Не надо было им его отпускать, подумал я; полмиллиона долларов – сумма коварная, такие деньги могут любого воришку превратить в убийцу.

Глава 23

Мы вернулись в холл. Там доктор Смизерэм и его жена беседовали с Ларри Чалмерсом.

Доктор приветливо мне улыбнулся, однако взгляд его оставался подозрительным и испытующим.

– Мойра сказала, вы возили ее обедать. Спасибо.

– Что вы, для меня это честь. Смогу ли я поговорить с вашим пациентом?

– Вряд ли. Скорее всего – нет.

– Ни минуты?

– Это только повредило бы ему – таково мнение и терапевта и психиатра.

– Как он?

– Пока еще неважно, он плохо себя чувствует и очень подавлен. Отчасти виной тому огромная доза резерпина. К тому же у него сотрясение мозга.

– Что вызвало сотрясение?

– По #8209;моему, удар тупым предметом по затылку. Впрочем, я не силен в судебной медицине. Но как бы там ни было, Ник идет на поправку. Я должен вас поблагодарить за то, что вы вовремя доставили его сюда.

– Мы все должны вас благодарить – сказал Чалмерс и церемонно пожал мне руку. – Вы спасли жизнь моему сыну.

– Нам с Ником просто повезло. Хорошо было бы, если б и дальше фортуна не оставляла нас своими милостями.

– Что вы хотите этим сказать?

– Мне кажется, комнату Ника следовало бы охранять.

– Вы опасаетесь, что он опять убежит? – спросил Чалмерс.

– А это мысль! Но мне она не приходила в голову. Я имел в виду защиту Ника.

– У него круглосуточно дежурят сестры, – сказал доктор Смизерэм.

– Ему нужен вооруженный охранник. Совершено несколько убийств, и я думаю, мы должны сделать все, чтобы предотвратить еще одно. Я могу обеспечить трехсменную охрану за сто долларов в день, – обратился я к Чалмерсу.

– Ради бога, – сказал Чалмерс.

Я спустился вниз и позвонил в два места. Сначала в лос #8209;анджелесскую службу охраны с конторой в Сан #8209;Диего. Они пообещали, что через полчаса их охранник, Макленнан, явится в больницу. Потом вызвал «Хижины Кончиты» в Империал #8209;Бич. Мне ответил приглушенный, встревоженный голос миссис Вильямс.

– Говорит Арчер. Скажите, Рэнди Шеперд вернулся?

– Нет и вряд ли вернется, – сказала она, понижая голос. – Не вы один им интересуетесь. Ему тут устроили засаду.

Ее слова обрадовали меня – что ж, одной заботой меньше.

– Спасибо, миссис Вильямс. Не переживайте.

– Легко вам говорить: не переживайте. Почему вы мне не сказали, что Сидней Хэрроу убит?

– Зачем вам было это знать?

– Теперь уж что говорить. Но как только они отсюда вытряхнутся, слово даю, тут же продам гостиницу.

Я пожелал ей удачи и вышел подышать свежим воздухом.

Вскоре ко мне присоединилась Мойра Смизерэм.

Она вынула сигарету из непочатой пачки и закурила, жадно затягиваясь, словно поспорила на пари выкурить ее как можно скорее.

– Вы не курите, нет?

– Бросил.

– Я тоже. Но в гневе курю.

– На кого вы гневаетесь?

– На кого же как не на Ральфа. Он сегодня ночует в больнице, чтобы в случае чего быть под рукой. Я могла бы с таким же успехом выйти замуж за монаха.

Я не очень поверил ее гневу, мне казалось, она маскирует им свои подлинные чувства. Я ждал, когда они прорвутся наружу. Отшвырнув сигарету, Мойра сказала:

– Ненавижу мотели. Вы не поедете сегодня в Пойнт?

– Нет, в Уэст #8209;Лос #8209;Анджелес. Могу забросить и вас по дороге.

– Вы очень добры, – ей передалось мое возбуждение, и формальная фраза не могла этого скрыть.

– Зачем вам в Уэст #8209;Лос #8209;Анджелес?

– Я там живу. Привык спать в собственной квартире. Единственная привычка, которую я пронес через всю жизнь.

– А я думала, вы не любите ничего привычного. За обедом вы сказали, что вам нравится вторгаться в жизнь других людей, а потом расставаться с ними навсегда.

– Верно. Особенно с людьми, которых я встречаю по работе.

– Вроде меня?

– Я не вас имел в виду.

– Вот как? А я думала, вы сформулировали свой главный жизненный принцип, – сказала она иронически, – которому неукоснительно следуете.

Из густой тени, окутывавшей стоянку, вышел стриженный ежиком высокий широкоплечий парень в темном костюме и направился к главному входу. Я окликнул его:

– Макленнан?

– Да, сэр.

Сказав Мойре, что скоро вернусь, я поднялся на лифте вместе с Макленнаном.

– Не впускайте к нему никого, кроме обслуживающего персонала, докторов, сестер и, конечно, близких родственников.

– А как я их узнаю?

– Я вам их покажу. Главное – следите за мужчинами, и неважно, в белых они халатах или нет. Не впускайте к нему ни единой души без поручительства знакомой сестры или доктора.

– Вы опасаетесь покушения?

– Такое возможно. Вы вооружены?

Макленнан отогнул пиджак – сбоку торчала рукоятка револьвера.

– От кого я должен его охранять?

– К сожалению, я и сам не знаю. У вас будет еще одна обязанность: следите, чтобы парень не убежал. Но ни в коем случае не стреляйте в него и вообще его не трогайте. В нем вся загвоздка.

– Понимаю, – ответил он с невозмутимостью, присущей большим мужчинам.

Я подвел его к двери палаты и попросил сиделку позвать Смизерэма. Доктор вышел, широко распахнув дверь, и я увидел Ника – он лежал на спине, глаза его были закрыты, по обе стороны кровати сидели родители. Они напоминали мне группу со старинного фриза, изображавшего жертвоприношение, только алтарь тут заменяла койка.

Дверь бесшумно захлопнулась. Я представил Макленнана доктору Смизерэму, тот смерил нас обоих усталым скучающим взглядом.

– Неужто все эти вылазки и тревоги и впрямь необходимы?

– По #8209;моему, да.

– А по #8209;моему, нет. Но как бы то ни было, я не допущу этого человека в палату.

– Его присутствие там было бы куда полезней.

– Полезней в случае чего?

– В случае покушения на жизнь Ника.

– Это просто смешно. Ник здесь в полной безопасности. Да и кому нужно его убивать?

– Спросите его.

– И не подумаю.

– А мне вы разрешите его спросить?

– Нет. Он сейчас не может…

– Ну, а когда он сможет?

– Никогда, если вы не перестанете измываться над ним.

– Выбирайте выражения, доктор. Вы что, хотите меня разозлить?

Смизерэм ехидно хихикнул.

– Если так, кажется, мне это удалось.

– Что вы хотите утаить, доктор?

Глаза его сузились, рот быстро задвигался:

– Я ничего не утаиваю, а настаиваю на защите интересов моего пациента, что является моим правом и моим долгом. И пока это в моих силах, я не допущу к нему никаких подонков ни сейчас, ни потом. Вы меня поняли?

– А как насчет меня? – сказал Макленнан. – Меня нанимают или снимают?

– Нанимают, – подавив раздражение, обратился я к Макленнану. – Но доктор Смизерэм не хочет пускать вас в палату, он требует, чтобы вы стояли в коридоре. Если вас будут спрашивать, по какому праву вы здесь находитесь, говорите, что охраняете Ника Чалмерса по поручению его родителей. Доктор Смизерэм или одна из сестер представят вас его родителям, когда выберут время.

– Жду не дождусь, – буркнул Макленнан.