Текст книги "Время и деньги (СИ)"

Автор книги: Рони Ротэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 22

Астид, опираясь на костыль, притаился у двери, ведущей на женскую половину дома, и увлеченно подглядывал в щель между косяком и занавесом.

– Астид, – прошептал Гилэстэл, подойдя к нему вплотную. – Я еще не полностью заштопал твои ноги. Если тебя застукают за этим неблаговидным занятием, быстро убежать не сможешь.

– Да вы только взгляните, – проигнорировав предупреждение, Астид облизнул губы и чуть посторонился.

Гилэстэл замялся, но потом, всё же, заглянул в брешь. В соседней комнате хозяйская дочка и Нира, смеясь и весело переговариваясь, примеряли наряды. Черноволосая масгитка, в одной нижней юбке, вытаскивала из сундука платья и безрукавки, украшенные вышивкой и монетами. Нира скинула свое старенькое платье, оставшись совсем нагой, и девушка помогла ей надеть красно-зеленое одеяние с замысловатым орнаментом по подолу и краю широких рукавов. Тонкую талию Ниры обхватил чеканный пояс, а белые волосы прикрыла шапочка, обшитая монетами. Девушка восхищенно зацокала языком, расправляя складки на Нириной юбке. Нира хитро улыбнулась, опустив глаза. Ей понравилось то, о чем за занавеской подумал Астид.

– Хватит, – князь отвернулся и отдернул Астида от занавеса.

Астид послушно отхромал от двери, не переставая ухмыляться. Гилэстэл же, перед тем, как отойти, бросил в соседнее помещение последнийкороткий взгляд.

Шел шестой день их пребывания в Хишанжате. Первые три дня они, измотанные и больные, много спали. Сон, спокойствие и хорошая пища вкупе со снадобьями полностью восстановили силы Гилэстэла. И он занялся здоровьем Астида. Хозяин дома по утрам только пораженно качал головой, видя, какими темпами на его странных постояльцах заживают раны.

– Воздух тут целебный, – отшучивался Гилэстэл на его робкие вопросы. – Вода живительная. И баранина для здоровья полезна.

А хозяйская дочка стала заинтересованно поглядывать на Астида, едва с его лица сошли синяки и отеки. Интерес усилился после того, как Нира рассказала ей, что богатый беловолосый северянин увезет её в свою страну.

– Что же здесь удивительного, – вздохнула с легкой завистью масгитка. – Ты красивая. А он мужчина, и ты ему нравишься.

– Дело совсем не в этом, – отмахнулась Нира.

– А в чем же еще? – хмыкнула девушка. – Мужчины придумывают много мнимых причин своим поступкам, чтобы скрыть одну настоящую.

Астид проковылял по двору, шуганув с пути кур, и примостился в облюбованном месте – в тени стен, на выщербленной колоде за шеренгой больших глиняных чанов с деревянными крышками, в которых хозяева хранили масло, крупу и зерно. Положив костыль на землю, полукровка прислонился к теплой стене. Из-за горшков выбрался серый кот, потянулся и принялся мурлыкать и интенсивно тереться о ноги Астида.

– Лечишь? – усмехнулся тот, погладив кота.

Из дверей дома вышел Гилэстэл в дорожной одежде и направился к лошадям.

– Далеко ли собрались, Ваша светлость?

Гилэстэл оглянулся на Астида.

– Не беспокойся, я ненадолго. Есть кое-какое дело.

Астид с любопытством проследил, как князь вывел свою лошадь со двора.

– «Астид, я не обязан тебе отчитываться, куда я еду», – изобразив высокомерие, полукровка обратился к коту. – А случись с ним что, где его искать?

Гилэстэл вернулся поздним вечером. С новой лошадью, к седлу которой была приторочена пухлая сумка. Астид, вышедший его встречать на темный двор, помог расседлать лошадей и придирчиво оглядел новую кобылу при свете масляного фонаря.

– Вроде неплохая лошадка. Для Ниры?

Князь кивнул.

– А это? – полукровка указал на сумку.

– Тоже для неё. Обновки.

Астид ухмыльнулся.

– Платьице? Ручаюсь, вам приятнее видеть её без него.

– Астид, – Гилэстэл с прищуром взглянул на полукровку. – Сейчас ты не получил по лицу лишь по той причине, что ты мой друг. И после принесенных извинений не будешь впредь столь невоздержан в словах.

– Извините, Ваша светлость, – смешался Астид. – Я позволил себе лишнего.

Князь кивнул, принимая извинения, и, подхватив сумку, направился к дому. Астид, держа в правой руке фонарь, а левой опираясь на костыль, похромал следом.

Первое, что услышал наутро проснувшийся Астид, был веселый смех и возбужденные взвизги Ниры во дворе. Полукровке не нужно было выглядывать в окно, чтобы понять, что там происходит – девушка радовалась подарку. Выйдя во двор, Астид улыбнулся. В наряде лазоревого цвета, сшитом по джезъянской моде – приталенном платье с широкой юбкой до икр, из-под которой виднелись того же цвета шаровары, Нира объезжала лошадь. Буланая кобыла спокойно инеторопливо ступала по двору, слушаясь указаний наездницы, а рядом шел Гилэстэл, готовый в любой момент перехватить повод.

Вся семья тоже была тут. Хозяин одобрительно качал головой и иногда что-то говорил сынишке лет десяти, с восторгом и завистью смотревшему на лошадь. Хозяйка, прижав ладонь к щеке, с улыбкой смотрела на Нирину радость. Повернувшись к стоявшей рядом дочке, досадливо надувшей губы, хозяйка развернулась и, подхватив её под локоть, увела на кухню.

– Астид! – увидев полукровку, радостно воскликнула девушка. – Смотри! Смотри, что мне князь подарил! Её зовут Мира! Почти как меня! Она меня слушается!

Нира рассмеялась, натянула повод, и, осторожно приподнявшись в стременах, слезла с лошади. Астид обратил внимание на мягкие туфельки в цвет наряда, в которые теперь была обута Нира вместо прежних поношенных башмаков.

– Спасибо, князь! – кинувшись на шею князю, Нира привстала на цыпочки и поцеловала сначала в одну щеку, а потом в другую. – Это за Миру! Это за платье!

Астид поднял брови. А Гилэстэл невозмутимо подобрал брошенный повод и сказал:

– Ты должна как можно быстрее научиться сидеть в седле самостоятельно и управлять лошадью. Дорога предстоит дальняя и долгая.

– И сколько времени у меня на это? – посерьезнев, спросила Нира.

– Два-три дня.

– Два-три? – воскликнула Нира. Она перевела взгляд на Астида. – А как же он?

– К этому времени Астид будет здоров, – твердо произнес Гилэстэл, и передал Нире поводья.

Вся радость исчезла с её лица, она обвела потухшими глазами двор, опустила голову.

– Что-то не так? – Гилэстэл чуть нагнулся, стараясь заглянуть ей в лицо.

– Я думала… Я хотела отца навестить. Перед отъездом. Деньги ему передать заработанные. Попрощаться.

Гилэстэл вздохнул, качнул головой и поморщился.

– У меня нет ни времени, ни желания встречаться с твоей семьей, уж прости. К тому же твоё селение нам не по пути.

– Я могу одна съездить. Это недалеко, день пешком. А на лошади совсем быстро.

– Нет. Это небезопасно.

– С чего это? – вскинулась Нира. – Да я столько раз одна с товаром ходила! Всего пару дней! Пока ты Астида долечивать будешь. Чего мне тут сидеть? Отпусти, а?

На умоляющий взгляд Ниры Гилэстэл только развел руками. Оглянулся на Астида. Тот пожал плечами.

– Ну, хорошо. Сегодня объезжай Миру, а завтра утром можешь отправляться. Но через два дня ты должна быть здесь.

– Буду! Обязательно буду! – радость снова озарила её лицо. – А деньги мои заработанные когда можно получить?

– Сию же минуту, – усмехнулся Гилэстэл.

Глава 23

Братья понуро стояли перед отцом. Босые, голые по пояс и жалкие. Из носа Мангука сочилась кровь, стекала по усам и пачкала короткую бороду, но он не смел поднять руку, чтобы её вытереть. Жунбар держался за челюсть, а Ажиян потирал затылок, по которому угодил брошенный Хазувом деревянный упор.

– Никчёмыши, – оглядывая своих отпрысков, подытожил Хазув. – Я думал, что вырастил трех сыновей. Теперь вижу, что у меня три барана.

– Отец, – вяло возмутился Жунбар. – Мы не виноваты. Этот князь – колдун. Он на нас чары свои наслал.

– Что-то много вокруг нас колдунов развелось, – скривился старик.

– Не вокруг нас, а вокруг Ниры, – буркнул Ажиян. – Сама ведьма, и тянет к себе таких же.

– Я тебе покажу «ведьма»! – Хазув швырнул в неговторой чурбак.

Ажиян присел, и деревяшка пролетела над его головой.

– Отец, мы защищали Ниру как могли! – голос Жунбара наполнился негодованием. – Но разве мы могли тягаться с ним? Он сразил предводителя Безгласных, которого ты так боялся! Выбрался из ям Джез-ак-Зака! Какому человеку под силу такое? Ажиян в него десяток стрел выпустил! Ты Ажияна знаешь, он козленка на горном склоне в глаз с одного выстрела бьет. А в колдуна ни одна стрела не попала! Его ни стрелы, ни нож не берут! А ты нас упрекаешь.

– Защищали Ниру, говоришь? – прищурился Хазув. – Кроме ободранных о колючки ног и набитых мной синяков, я не вижу других ран на ваших телах. И я знаю, почему. Потому что вы трусы!

Хазув презрительно оглядел сыновей, вздохнул и потянулся к ящику со старой обувью. Пошарив в нем, он вытащил кошель с остатком выкупа, развязал ивынул одну монету. Подумал и достал еще одну. Швырнув деньги к ногам сыновей, приказал:

– Купите себе обувь. И мягкие свои животы прикройте. Найдите Нойджета и позовите его ко мне.

Ажиян подобрал монеты и кивнул братьям. Проходя мимобадьи с водой, стоявшей у входа, Мангук зачерпнул ковшом воды. Во дворе подал ковш Ажияну.

– Полей мне.

Ажиян плеснул ему в ладони, и Мангук наконец-то смыл кровь с лица. Задрав голову кверху, чтобы унять кровотечение, Мангук скосил глаза и неприязненно прищурился на Жунбара.

– Вздуть бы тебя как следует. Все из-за тебя.

– Чего? – вскинул брови Жунбар.

– Твоя идея была – барахло их прибрать. И не взяли ничего, и своего лишились.

– Я не Нира! – огрызнулся Жунбар. – Чужие мысли читать не умею! Откуда мне было знать, что они вернутся?

– Я тебе говорил, что обождать день-два надо? Ты что ответил? «Порешили их, сам видел!». Мало того, что обобранные, будто малолетки, так еще и отцу врать пришлось. У, как дал бы…

Мангук замахнулся на Жунбара, но тот проворно отскочил.

– Хватит грызться, – прервал ссору Ажиян. – Устроили свару, словно нищие на закрытии базара. Идемте в лавку, отцово веление исполнять надо.

– В лавку пойду. А к Нойджету пусть он отправляется, – кивнул Мангук на Жунбара. – Сам навалил, сам пусть и разгребает это ослиное дерьмо.

В новых сандалиях из обрезков грубой кожи, остающихся при пошиве более дорогой обуви, идти было не очень удобно. Жесткие ремни стерли бы ноги в кровь, если бы Жунбар не обмотал ступни тряпицами. Разве это обувь? К деревянной подошве прибиты несколько связанных между собой ремней – вот и вся обновка. Но хотя бы не босиком.

Когда они очнулись на том злополучном дворе, выяснилось, что у них не осталось ни одной, даже самой мелкой монетки. Чужестранцы исчезли вместе с Нирой и со всем добром, на которое у братьев были большие планы. Одного Жунбар никак не мог понять: на кой князю-богатею сдались ихстарые сапоги? Знакомых в Джез-ак-Заке у братьев не было, в подаянии троим здоровым парням люди отказывали, совестя их за лень и тунеядство. Продав рубахи, купили хлеба. И пришлось братьям возвращаться в Масгитию босыми полуголыми нищими. Сыты были благодаря Ажияну и его луку – подстреленные суслики шли на «ура» в качестве жаркого.

Деревянные подошвы постукивали о камни – Жунбар давно уже покинул равнину, и, достигнув гор, шел по ущелью, вдоль русла оскудевшей по летнему времени речки. То там, то тут попадались тяжелые валуны, принесенные с вершин весенними бешеными потоками. Жунбар присел на один из камней у воды, развязал ремни на сандалиях, и, размотав обмотки, вытряхнул мелкие камушки. Зачерпнув горстями воды, Жунбар напился и ополоснул лицо. Потом окунул ноги в холодный поток.

По спине что-то легонько стукнуло. Жунбар оглянулся и увидел выглядывающего из-за каменного выступа человека.

– Заблудился, путник?

– Нет, – ответил Жунбар. – Я дорогу знаю.

– А куда она тебя приведет, знаешь?

– Надеюсь, к Нойджет-кене, – употребил Жунбар уважительный оборот речи, понимая, что разговаривает с одним из людей Нойджета.

– Откуда ты такой умный? – человек вышел из-за камня. Вслед за ним показался второй, с луком наизготовку. – Сам кто?

– Меня отец прислал, Хазув Шума-инайнам.

– А, «Безлапый волк», – успокоившись, человек махнул рукой товарищу, чтобы тот убрал оружие, и поманил Жунбара. – Ну, идем, волчонок.

Жунбар поспешно накрутил обмотки, завязал сандалии и поспешил за провожатым. Нойджет встретил гостя без особого радушия.

– Зачем я Хазуву снова понадобился? – поигрывая черными бровями, смерил он парня пронзительным взглядом.

– Не знаю. Просил навестить его, и всё, – Жунбар, стараясь не выдать волнения, стоял перед предводителем горных разбойников.

Стоял смирно, а сам втихомолку рассматривал его убежище – примыкающий к отвесной скале маленький, сложенный из камней домик. Слышал Жунбар, что это дом – лишь вход в обширные пещеры, где находилось логово Нойджета.

Нойджет скривился, почесал шею под черной, как смоль, бородой.

– Не многие имеют смелость просить меня о чем-то дважды. Но у меня давний долг перед твоим отцом, долг чести. В прошлый раз мне не удалось его вернуть. Надеюсь, в этот раз я его погашу.

Нойджет пустился в путь на караковом жеребце. Ехал шагом, но Жунбар все равно едва поспевал за ним, оступаясь в неудобной обуви и втихомолку кляня разбойничью жадность – мог хотя бы мула или осла предложить. За все время пути Нойджет ни разу не оглянулся на Жунбара.

К родному селению прибыли в нарождающихся сумерках. Во дворе Мангук хлопотал у котла, в котором, судя по запаху, готовилосьмясо. Хазув выкатился на своей тележке из дома, и встретил гостя на пороге. Нойджет спрыгнул с седла, кинул поводья Мангуку и по приглашению старика прошел в хижину.

– К нам не суйтесь, пока не позову, – строго оглянувшись на сыновей, погрозил им Хазув, и хлопнул дверью.

Нойджет кинул взгляд на расставленное на ковре угощение, и кивнул Хазуву.

– Зачем звал, Хазув?

– Не торопись, Нойджет. Дорога тебя утомила. Присядь, отдохни, поешь.

Чернобородый опустился на разложенные у ковра подушки, снял шерстяную шапку. В свете, источаемом масляными светильниками, заблестела наголо бритая голова разбойника. Хазув слез с тележки, сел напротив гостя и налил сумсума сначала ему, а затем себе. Нойджет медленно выпил предложенное, выбрал из миски кусок баранины пожирнее, и, завернув его в тонкую лепешку, кивнул Хазуву.

– Рассказывай.

– В прошлый раз я просил тебя присмотреть за дочерью. Сыновья сказали – ты отказался и уехал.

Нойджет, невозмутимо жуя, пожал плечами.

– Речь шла о том, чтобы забрать её из Масгитии и вернуть тебе. Когда я с твоими сыновьями прибыл в Джез-ак-Зак, её уже схватили Безгласные. Я не мог ей помочь в той ситуации. В её гибели нет моей вины.

– Нира жива.

– М-м. Я рад, – без эмоций ответил Нойджет, вынимая из миски еще один кусок мяса.

– Но ситуация изменилась. Её увезли против воли и без моего позволения.

– Кто?

– Чужаки с севера. Мы спасли одного из них, Нира лечила его, сыновья сделали все, чтобы найти его друга. А они так подло поступили с моей девочкой.

– А ты не думаешь, что она сама с ними сбежала? – двусмысленно усмехнулся Нойджет.

– Я знаю свою дочь! – насупился Хазув. – Она подала бы весточку, или появилась, чтобы проститься. Её похитили, Нойджет! Верни мне Ниру! Найди её похитителей! Всё, чем они владеют, возьми себе. Только верни мне дочь!

– И ты сочтешь мой долг исполненным?

– Клянусь её жизнью, как только Нира переступит порог этого дома, твой долг передо мной будет погашен.

Нойджет испытующе вгляделся в лицо старика, налил сумсума себе и в пиалу Хазува.

– Хорошо. Меня изрядно тяготит этот долг. Пусть будеттак, как ты сказал.

Они подняли пиалы, отпили по глотку. Во дворе заржала лошадь, и раздались возбужденные возгласы парней. Дверь открылась и в темном проеме, подсвеченная сполохами костра, возникла женская фигура. Хазув и Нойджет застыли, вглядываясь в силуэт.

– Нира? – прошептал Хазув, и пиала выпала из дрогнувшей руки.

С радостным восклицанием: «Этей!», Нира бросилась к старику, обняла.

– Нира! – еще не вполне осознав происходящее, Хазув погладил её по голове.

Нойджет сверкнул зубами в усмешке и допил сумсум.

– Что ж, Шума-инайнам. С этой минуты я тебе ничего не должен.

Глава 24

Из-за тесноты, царившей в лачуге Хазува, празднество по случаю возвращения Ниры перенесли во двор. Братья расстелили на земле циновки, кинули на них подушки, а Нира извлекла из мешков купленные по дороге гостинцы. И вино. Хазув в растроганных чувствах смотрел, как Нира выставляет на ковер большой кувшин, запечатанный сургучом.

– Это не сумсум соседский, – подмигнула она отцу.

Нойджет, усаженный хозяином на почетное место поближе к костру, одобрительно качнул головой.

– У тебя хорошая дочь, Хазув. Внимательная и заботливая.

Старик довольно огладил бороду, похлопал ладонью по рядом лежащей подушке.

– Сядь рядом, Нира. Хватит хлопотать. Жунбар, открой вино. Ажиян, котел ставь в центр. Да подложи-ка под него что-нибудь, горячий же. Вон хоть те две палки. Мангук, не стой столбом, лепешки раздай, мясо нарежь.

Прежде чем занять указанное отцом место, Нира вынула из седельной сумки два кожаных, туго набитых мешочка. Присев возле старика, протянула их ему.

– Это мой заработок, – покачала кошель в левой ладони. – А это выкуп. Возьми, этей.

Нира положила звякнувшие металлом кошельки перед отцом.

– Выкуп? – напрягся Хазув. – За что?

– За меня, – потупилась Нира. – Я уезжаю, отец. Насовсем.

Хазув застыл, не веря услышанному. Нойджет озадаченно поднял брови, а парни уставились на Ниру округлившимися глазами.

– Куда… уезжаешь? – сипло выдавил Хазув.

Нира подпихнула к нему мешочек с деньгами.

– На север. С князем. Это тебе, от него.

Старик, насупившись, уставился на кошель. Братья же, в противовес отцу радостно переглянувшись, одобрительно загудели.

– Ну и правильно.

– Здесь-то кто замуж её взял бы?

– Всё, как положено – выкуп дан.

– Не по обычаю так, – хмуро возразил Хазув. – Сам должен был явиться. Где это видано, чтобы невеста сама себя у родителей выкупала?

– Я думаю, – вмешался в разговор Нойджет, беря в руки оба мешочка и взвешивая их в ладонях. – Я думаю, что при таком размере выкупа обычаем можно и поступиться. Бери деньги, Хазув, и отпусти дочь. Это ваша удача, не пренебрегай ею.

Нойджет положил кошели рядом со стариком. Хазув посопел, повздыхал да и махнул рукой.

– Будь так. Отпускаю тебя, дочка. Счастья тебе.

Нира просияла и обняла отца, целуя его в заросшую седым волосом щеку. На лицах переглянувшихся Ажияна и Мангука читалось облегчение – прав чернобородый, удача посетила их дом. Жунбар же, покусывая губы, бросал взгляды то на Ниру, то на лежащие у культей отца кошельки.

– Жунбар! – окликнул его Хазув. – Чего застыл? Вино открыл? Налей-ка всем, выпьем за твою сестру.

Жунбар спохватился, и наполнил из тяжелого кувшина подставленные мужчинам кружки и пиалы.

«Когда это ты князя охмурить успела?» – усевшись возле сестры, Жунбар толкнул её локтем.

«Никого я не охмуряла» – Нира метнула на него возмущенный взгляд. – «Это я Гилэстэла попросила дать еще немного денег. Для отца. Чтобы выглядело, как выкуп. Чтобы он меня отпустил».

«Немного? Ну-ну» – Жунбар скосил глаза на кошель, пожевал губами.

Вино пришлось по вкусу всем. Жунбар только успевал подливать. Не пила только Нира и он сам, удовольствовавшийся одной пиалой. Пожевывая привезенные Нирой сладости, он то поглядывал на кошельки возле отца, то устремлял взгляд на мерцающие угли затухающего костра. Нире не нужно было копаться в его голове, чтобы понять написанную на лице мысль – Жунбара одолела алчность.

– А помнишь, как мы вашу ватагу на Волчьих болотах обложили? – хмельной Хазув, приобняв Нойджета за плечо, громогласно принялся вспоминать былые времена.

– Как не помнить, – криво усмехнулся Нойджет, тоже изрядно уже набравшийся. – Если бы не мерзавец Самгы, гиена ненасытная… Полсотни он от вас получил за наши головы?

– Пятьдесят дунов, – ухмыльнулся Хазув. – По пять за каждого. Сколько ты ему скормил, прежде чем брюхо вспорол?

– Тридцать девять, – в черных глазах разбойника отразились алые отблески огня.

– Да, славные были времена, – вздохнул Хазув, и с досадой взглянул на культи.

– Славные, – подтвердил Нойджет.

Старое вспоминали долго. То спорили и ругались, то громко смеялись, то что-то доказывали друг другу. А то просто сидели, глядя на мерцаюшие угли, над которым время от времени всплескивались сине-желтые язычки пламени.

Вечерняя духота сменилась ночной зябкой прохладой. Старик поежился, глянул на клевавшего носом гостя.

– Пойдем-ка спать в дом, Нойджет. Предутренняя сырость не для моих обрубков.

Хазув сунул кошели за пазуху, кивнул разбойнику. Нойджет поднялся и придержал дверь в дом, пока Хазув переползал порог. Громкие хмельные голоса за закрытой дверью вскоре стихли – сон одолел и хозяина и гостя.

Нира пересела на освободившееся место ближе к остывающим углям, набросила на плечи широкий плат. Идти в дом, где спал чужой и опасный человек, не хотелось. Мангук вытянулся на циновках, закинул руки за голову и блаженно улыбнулся.

– Эх, заживем теперь!

– Я женюсь, – заявил Ажиян, укладываясь по другую сторону импровизированного стола. – Денег у отца возьму на выкуп, и женюсь.

– На дочке Имеркая, небось? – хохотнул Мангук.

– Ага, – расплылся в смущенной улыбке Ажиян.

– Хитер ты, братец – ты ему за дочь денежки, а он ей в приданое дом. Два раза не тратиться.

– Отец скуп, – скривился Жунбар. – Выпрашивать у негокаждый тонг? Это не по мне. Нира, давай-ка решим это по-другому.

– И чего ж ты от меня хочешь? – лениво откликнулась она и зевнула.

– Твой князь нас обобрал, пока мы спали.

– Ничего подобного! – возмутилась Нира. – Все ваше оставалось при вас, когда мы уезжали из Джез-ак-Зака.

– Но теперь у нас ничего нет, – Жунбар показал пустые ладони. – Пусть этот бледный червяк вернет нам то, чего мы лишились.

– Он больше ничего не даст! – Нира покачала головой и, лукаво рассмеявшись, показала брату язык. – Ну, разве что вы меня похитите, и выкуп потребуете.

Братья встрепенулись и переглянулись.

– Нет! – улыбка Ниры из насмешливой стала недоверчивой. – Вы что, я же пошутила.

Жунбар подсел к ней, обнял за плечи и просительно заглянул в лицо.

– Сестренка, ну что тебе стоит повременить с отъездом? Пусть раскошелится твой дашан, раз ты ему так дорога.

– Ха! Он вас не боится! – Нира расхохоталась. – Думаете, он с вами торговаться станет? Снова в дураках окажетесь.

– С нами не станет, – согласился Жунбар. – А вот с Нойджетом и его людьми, я думаю, разговор будет более деловой.

– Ты хочешь отдать меня в лапы этому? – Нира испуганно округлила глаза и мотнула головой в сторону дома. – Ты же знаешь, кто он!

– Он тебя не тронет, – успокоил сестру Жунбар. – У него перед отцом старый долг есть, тебе он вреда не причинит. А заработать сможет. Ну что, поможешь нам? Не бросай своих братьев в нищете, сестренка.

– Это плохая идея, – нахмурилась Нира.

– Это отличная идея! – растянул губы в хитрой улыбке Жунбар.

Жунбар, в отличие от братьев, почти не спал, боясь пропустить отъезд Нойджета. Небо совсем посветлело, когда дверь дома отворилась, и гость тихо переступил порог. Увидев вскочившего навстречу Жунбара, Нойджет приложил палец к губам. Едва хватило терпения дождаться, пока чернобородый завершит утренние нужды. Угодливо подав Нойджету кружку сумсума и предложив завтрак, Жунбар под храп братьев изложил ночной план.

– А ты хорошо осознаешь, о чем просишь? – медленнопережевывая лепешку, Нойджет впился острым взглядом в лицо Жунбара.

– Вполне, – уверенно ответил тот.

Нойджет хмыкнул, перевел взгляд на Ниру, которая тоже проснулась и напряженно прислушивалась к разговору.

– Мой долг перед вашим отцом закрыт. Тебе, волчонок, я ничего не должен. Зачем мне соглашаться на это предложение?

– Затем, что половина полученного выкупа станет твоей. Это сделка не с моим отцом, а со мной и моими братьями.

Разбойник какое-то время изучающее смотрел на Жунбара, кроша пальцами лепешку.

– Значит, ты так сильно любишь деньги…

– Их все любят, – выгнул губы Жунбар. – Разве ты их не любишь?

– Люблю, – хмуро кивнул Нойджет. – Но есть кое-что намного дороже них.

– Да? И что же? – с наигранной бравадой отозвался Жунбар.

– Поймешь со временем.

Нойджет повернулся к Нире.

– Скажи мне, девушка, этот чужеземец действительно тобой дрожит? И заплатит за тебя столько, сколько скажут?

Нира, у которой пересохло горло, лишь утвердительно кивнула. Мысли человека перед ней полностью совпадали с его словами, и были тяжелы и мрачны. Нойджет кинул остаток лепешки, поднялся и сверкнул взглядом на Ниру.

– Я согласен. Вставай, девушка.

Пока Нойджет седлал коня, Нира объясняла брату, где найти Гилэстэла. Вскочив в седло, Нойджет подал Нире руку, поднял её и усадил перед собой.

– Жунбар! – позвала она. – Миру не обижай, быстро не гони. И не оставляй меня надолго.

– Не волнуйся. Поеду сейчас же.

– А этей? – заволновалась Нира. – Ему что скажешь?

– Братья скажут, что ты уже умчалась к своему князю.

Проезжая в придерживаемую Жунбаром калитку, Нойджет наклонился к нему и прошептал:

– Ты ведь знаешь, что случается с заложниками, за которых не платят?