Текст книги "План вторжения"
Автор книги: Рональд Лафайет Хаббард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 50 страниц)
ГЛАВА 2
Спуск во чрево Замка Мрака походил на путь в глубины чистилища, места, отводимого многими религиями для осужденных душ. Что же касается меня, то я всегда рассматривал подобное предприятие как пребывание в клетке с дикими и чрезвычайно опасными хищниками. Поэтому я немного задержался и на всякий случай запасся в арсенале бластером. Охрана там сама целиком состоит из преступников, я же должен был идти туда в общевойсковой форме да еще без знаков различия, что не гарантировало мне никаких прав на этой территории. Здесь можно было опасаться не только неожиданного нападения со стороны отчаявшихся заключенных, но и в равной степени пасть жертвою ограбления или даже убийства со стороны охраны.
Мы передвигались по трубам транспортных туннелей, пока не добрались до 501-го подземного уровня. Непрестанный грохот металлических задвижек и нестерпимое зловоние довели меня к тому времени до полного изнеможения. На 501-м уровне зловоние стало просто ужасным. Зачастую здесь не избавлялись от трупов умерших заключенных, оставляя их лежать в камере, пока та не потребуется для очередного несчастного, а бывало и так, что следующего узника швыряли в камеру к мертвецу.
Длинный зал со стенками, сваренными из металлической решетки, простирался перед нами. Из-за проволочной сетки под током высокого напряжения на нас поглядывали глубоко запавшие глаза совершенно изможденных и изувеченных людей На более высоких уровнях находились лаборатории Аппарата – здесь же в некоторых из клеток сидели результаты этой научной работы, изуродованные существа, все еще живые, но уже никому ненужные и брошенные, поскольку опыты над ними были сочтены неудачными.
Ломбар, нарядившийся в черный генеральский мундир, шагал впереди, помахивая хлыстом, не глядя по сторонам, совершенно глухой к стонам и мольбам, сопровождавшим нас на протяжении всего пути. Свернув за угол, мы приблизились к небольшой комнате, слабо освещенной зеленоватым светом осветительной пластины. В дальнем конце ее находилась еще более прочная клетка, в которой человек не мог находиться выпрямившись во весь рост. Ломбар передвинул какой-то рычаг, и дверь клетки распахнулась.
На каменном выступе, образующем нечто вроде полки, вытянувшись во весь рост, лежал Джеттеро Хеллер. В неверном свете мерцающей пластины мне удалось разглядеть, что он все еще был в белых спортивных шортах, но кто-то уже успел отобрать у него свитер и туфли. Колотая рана на плече так и не была перевязана, и сгустки спекшейся крови покрывали плечо и спину. Запястья его были скованы электрическими наручниками из тех, что постоянно дают болезненный импульс. Никакой посуды в клетке не было, а это означало, что его скорее всего держали здесь без пищи, – а сколько же он здесь пробыл? Четыре дня?
«О боги, – подумалось мне, – неужто кто-то полагает, что он сможет простить подобное обращение?» Естественно было бы пред положить, что после случившегося он будет пребывать в отчаянии, выглядеть жалко и униженно. Ничего подобного. Он спокойно лежал на голой каменной плите, сохраняя при этом полное присутствие духа.
– Ну, ну, – спокойно проговорил Джеттеро Хеллер. – Значит, «алкаши» все-таки решили пожаловать сюда.
Этой презрительной кличкой флотские наградили сотрудников Аппарата. Дело в том, что на нашем гербе фигурировал судейский жезл: массивная дубинка ручкой вверх! Однако флотские с полной серьезностью утверждали, что на эмблеме нашей изображена бутылка. Поэтомуто они и называли нас «алкашами», что, естественно, приводило аппаратчиков в ярость.
В обычной обстановке Ломбар тут же ответил бы оскорблением на оскорбление. Я даже увидел, как глаза его вспыхнули злобным огнем. Однако он сдержал себя, поскольку у него на уме сейчас было нечто совсем иное.
Он остановился в ногах импровизированного лежбища и накло нился к узнику. При этом он еще умудрился ободряюще улыбнуться.
– Ну, пока что все идет хорошо, – сказал Ломбар. Хеллер продолжал молча лежать, холодно глядя на него.
– Все это было только начальной стадией тестирования, – продолжал Ломбар.
Хеллер продолжал хранить молчание. Он ограничился тем, что просто рассматривал Ломбара. Под таким взглядом каждый должен был почувствовать себя неуютно. Уж слишком спокойным был этот, взгляд.
– Необходимо было проверить, соответствуете ли вы предъявленным требованиям, – проговорил Ломбар с улыбкой. – Вам, естественно, вое это может показаться весьма неудобным, и все же мы считаем жизненно необходимым подвергать суровым испытаниям кандидатов, которых нам предлагают для проведения важных и ответственных работ.
«Ну и нахал», – подумал я. Однако это был, пожалуй, единственно правильный подход.
– А теперь присутствующий здесь Солтен, – произнес Ломбар, делая жест в мою сторону, – завершит процесс испытаний, и мы будем иметь полное представление о ваших возможностях.
И у него еще хватило смелости похлопать Хеллера по коленке. В этот момент у меня, который уже имел возможность наблюдать, как Хеллер умеет действовать ногами, промелькнула мысль, что поступок этот весьма опрометчив, но в следующую секунду я за метил, что колени узника также прикованы электрическими наруч никами к камню.
С ободряющей улыбкой Ломбар вышел из клетки, сделав мне знак следовать за ним. И как только мы отошли на расстояние, с которого Хеллер не мог нас расслышать, он дал мне последние инструкции.
– С остальным теперь ты справишься и сам. Придумай какие нибудь легкие вопросы, скажи, что он выдержал все испытания, а уж потом вручи ему вот это.
С этими словами Ломбар достал из кармана официальный экземп ляр приказа Великого Совета относительно начала операции под кодовым названием «Миссия „Земля“» и вручил его мне.
Смрад здесь стоял совершенно невыносимый, свет был отврати тельным, а если добавить еще и сознание того, что он теперь все дело сваливает на мои плечи, оставляя меня наедине с Хеллером в подземельях Замка Мрака, то становится ясно, что все это привело меня в полное отчаяние. Однако повелитель Аппарата начал к тому времени постепенно входить в привычный образ. Он, правда, еще не хватал меня за отвороты мундира и не бил электрическим хлыстом. Но уже снова приблизил лицо вплотную к моему и перешел на обычный, не предвещающий ничего хорошего тон:
– И смотри – не зарони в его башку никаких подозрений! Не дай ему вывернуться!
Легко сказать! Два взаимоисключающих приказа, выпаленные одним духом. А вообщето лучше было бы прямо так и сказать: тебе следует выполнить совершенно невыполнимое да еще при этом и заручиться готовностью Хеллера сотрудничать с нами. Но Ломбар уже ушел. Мне пришлось вернуться в клетку.
О боги, какое здесь стояло зловоние! Я присел на корточки рядом с ложем арестанта и попытался изобразить улыбку. Хеллер же просто спокойно смотрел на меня. Я бы даже сказал – слишком спокойно.
– Прежде всего объясните мне, – сказал я, – каким образом вам удалось установить, что курьер – подставная фигура?
Он не удостоил меня ответом и продолжал пристально рассматри вать меня. К этому моменту он, должно быть, буквально умирал от голода и жажды. А кроме того, он должен был постоянно испытывать боль от электрических наручников, что сковывали его запястья и колени. Вообще эти наручники – вещь весьма болезненная.
– Ну-ну, не упрямьтесь, – заговорил я с ним тоном школьного учителя-идиота. – Вам же на пользу пойдет, если вы будете правильно отвечать на мои вопросы. Затем мы решим, выдержали ли вы свое испытание, и если да, то дела ваши сразу пойдут на поправку
Какое-то время он попрежнему молча продолжал смотреть на меня испытующим взглядом. Затем, с некоторым трудом из-за опухшего языка и пересохшего от жажды горла, заговорил:
– Судя по вашему произношению и выговору, вы, должно быть, выпускник Академии, не так ли? – Он недоуменно покачалголо вой. – Какие же пути завели вас на самое дно, в общество «алкашей»?
Волна холодного бешенства захлестнула меня. Да что он во образил о себе, этот арестант? А может, он таким образом пытается перебросить мостик, чтобы воспользоваться некоей связью между нами и както укрепить свои позиции? Или же слова его и поступки следует рассматривать как последнюю попытку сохранить свое лицо, как это вообще принято у офицеров Флота, когда они сталкиваются с безнадежным положением, как нежелание признать свое полное поражение? Рука моя с такой силой сжала бластер, что чуть было не сломала его. Как это он, в его положении, смеет жалеть меня? Мысли мои беспорядочно метались, словно застигнутые врасплох этим спокойным изучающим взглядом. Было совершенно очевидно, что с таким типом даже разговаривать весьма опасно.
Страшным усилием воли я заставил себя успокоиться. Да и кем, в конце концов, был этот заключенный? Почему это он рассматривает меня, словно ему предстоит решить мою судьбу, а не на оборот? И тут меня поразила одна мысль. А ведь и в самом деле он не думал сейчас о себе. Он не думал о боли, которую наверняка причиняли ему электрические наручники, и, казалось, забыл о голоде и жажде. Он просто не мог удержаться от сожаления, что кто-то из людей мог пасть так низко, как это сделал я. И вопросы, которые он задавал мне лично, к нему не имели и не могли иметь никакого отношения. Он думал обо мне!
Я мог бы ему многое порассказать о себе. Я, например, мог бы признаться ему: «Иногда человек идет по ложному маршруту». Я мог бы честно и откровенно рассказать ему обо всем, и мы могли бы прийти к пониманию и согласию. И если бы я это тогда сделал, многое наверняка пошло бы совсем иначе
Но Ломбар черной тучей нависал на моем горизонте. И у меня не хватило смелости проявить честность. В те короткие мгновения я обрек множество людей на незавидную судьбу. Будучи самым на стоящим трусом, я только фальшиво улыбнулся в ответ.
– Ну-ну, не будем об этом, – сказал я. – Вы лучше спокойно расскажите мне, как обстояло дело с переодетым курьером.
Некоторое время он просто молча лежал.
А зачем мне рассказывать об этом вам? – заговорил он на конец. – Вы просто потом внесете исправление в методику при последующих похищениях.
Нет, что вы! – проговорил я. – Это было всего лишь испытанием вашей наблюдательности и быстроты реакции. Вопрос в данном случае чисто академический.
Он устало пожал плечами:
– Еще в дверях спортзала я непроизвольно уловил исходящий от него запах и сразу понял, что он не мог быть вестовым Флота. В тесном и весьма ограниченном пространстве космического ко рабля бывали случаи, когда команда убивала человека, который не мылся достаточно часто или пользовался дезодорантами. Следовательно, на Флоте просто не может быть «пахучих» ординарцев.
Я достал из кармана записную книжку и принялся делать в ней какие-то дурацкие пометки, чтобы показать, что серьезно выслу шиваю его аргументации.
– Прекрасно, – сказал я. – У вас отличное обоняние. Можете еще что-нибудь добавить?
Казалось, что происходящее начинало забавлять его.
Пояс на нем был надет вверх ногами, колечки – перевернуты, а кроме того, на загривке у него топорщился мундир, скрывая запрещенный на Флоте нож.
О, отлично, – проговорил я, делая вид, что снова что-то записываю. Сам-то я не заметил никакого ножа.
Однако, – продолжал Джеттёро, – я при этом не уловил легкого запаха озона, который всегда исходит от электрического бича, даже если им в данный момент не пользуются, и к тому же не услышал, как ваш начальник закрыл за моей спиной дверь. Следова тельно, я, как видите, не выдержал испытания. А значит, я не подхожу для вашей работы.
Нетнет, что вы, – поспешно возразил я. – Предоставьте уж мне судить о вашей пригодности. Давайте продолжим нашу беседу. Скажите, а почему вы позволили игроку команды противников вы играть? – Мне и в самом деле хотелось услышать ответ на этот вопрос. Разгадать эту загадку я не мог на протяжении всех этих дней, с того самого момента как мы наблюдали игру.
Он посмотрел на меня так, будто решал в данный момент, что же за чудовище сидит здесь перед ним. В объяснения он так и не пустился. Поэтому мне пришлось сформулировать вопрос несколько иначе:
– Почему вы отказались от практически верного выигрыша?
На трибуне среди зрителей сидела его девушка. Она приехала на матч с их родной планеты специально, чтобы поглядеть на его игру заставить его проиграть, а значит, выставить в невыгодном свете перед нею было бы равносильно тому, что опозорить его, что-ли… Во всяком случае, он чувствовал бы себя неловко, стыдился бы. – Все это Хеллер говорил тоном взрослого, который терпеливо объясняет что-то очевидное несмышленому ребенку.
– Нет, погодите все-таки, – настаивал я на своем. – Ведь вы просто бросили ему несколько шаров Вы как бы издевались над ним, а это намного хуже, чем если бы вы заставили его проиграть в открытой борьбе
– Да, тут вы правы, – сказал Хеллер. – Значит, после этого у меня уж тем более не оставалось иного выхода, как выйти за черту круга и признать свое поражение. Если вы следили за игрой, то должны согласиться, что это сработало. Он смог не поступиться принципами и не поставить себя в неловкое положение. Стыдиться ему было нечего
Нет, это просто непостижимо. К этому моменту уже я сам испытывал неловкость. Спросите у любого аппаратчика, и он на верняка скажет, что в любой игре нужно стремиться к выигрышу любой партии, победы следует добиваться во что бы то нистало. Прояви сочувствие к противнику – и ты обречен! А если с рук сходит грязная игра, то тем лучше. Выигрывать – вот главное, а цену за проигрыш пусть платит побежденный. Из этого парня ни когда не выйдет приличного шпиона. Никогда! О боги, помогите ему! И да помогут боги мне, ибо именно мне предстоит направлять его действия и отвечать за них!
– Вот и прекрасно! – воскликнул я, чувствуя себя как самая дешевая проститутка. – Вы великолепно выдержали испытания и можете мчаться к цели, включив ракеты на полную катушку! Вы просто созданы для выполнения поставленных перед нами Великим Советом задач!
ГЛАВА 3
Освещение в клетке было очень слабым, зловоние царило отвратительное. На этом фоне я развернул увешанный печа тямисвиток с приказом и поднес его к самым глазам арестанта.
– Подумайте только – сам Великий Совет, – торжественно произнес я. – Это же самое ответственное задание за весь этот год! И, как вы можете удостовериться, осуществление его препоручено Управлению внешних связей и отнесено к его исключи тельному ведению – И я помахал солидно похрустывающей бумагой.
Поскольку Хеллер никак не реагировал на все мои старания, я попытался, несмотря на окружающую нас жуткую обстановку, говорить еще более торжественно.
– Для выполнения столь высокого задания мы должны были на всем Волтаре выбрать наиболее достойного. И выбор пал на вас!
Если слова мои хоть както польстили его самолюбию, то он прекрасно сумел это скрыть, ибо поведение его не изменилось ни на йоту.
– Полагаю, – сказал он, – что сейчас самое время вернуть мне мои часы.
Я немного растерялся, пытаясь сообразить, какое отношение могут иметь ко всему мною сказанному какие-то часы. Но мне все равно нужно было вызвать охранника, чтобы снять с узника электрические наручники. Поэтому я тут же направился к висевшему в коридоре щитку и нажал зуммер. Через некоторое время на сигнал откликнулся какой-то неопределенного вида помятый тип, который, зайдя в камеру, уставился на меня с недоумевающим видом.
– Сними с арестованного электрические наручники, – приказал я. – И принеси какой-нибудь еды и воды. Да прихвати изъятые у него вещи.
Мрачно пробормотав себе под нос, что ему все равно нужно будет посмотреть код для отключения тока, это жалкое подобие охранника, прихрамывая, удалилось. После довольно продолжительного отсутствия эта развалина возвратилась с металлическим жетоном с шифром, кувшином воды и какойто отвратительного вида снедью в ржавой банке. Воду и еду он поставил прямо на пол. Я держался чуть в стороне и был настороже, покакалека возился с жетоном и наручниками. Наконец ему удалось разомкнуть их как на рукахузника, так и наколенях, и он, хромая, направился к выходу.
– Погоди, – сказал я. – А где же вещи заключенного?
Охранник на всякий случай отступил от меня подальше.
– Я уже сменился. Если нужно чего, то звоните моему сменщику, – завыл он какимто нудным бабьим голосом.
Хеллер тем временем уже уселся на своем каменном ложе и осторожно прихлебывал воду из сосуда, стараясь не жадничать, постепенно смачивая пересохшие язык и нёбо. Я снова позвонил, заранее злясь на то, что сменившийся охранник наверняка ничего не скажет своему сменщику.
Прошло примерно полчаса или даже больше, в течение которых я еще несколько раз ходил и нажимал кнопку звонка, и наконец перед нами возникла гигантская откормленная фигура калабарийца.
– Ну, и чего шум подымать? – сердито осведомился он. – Звонят, звонят, звонят все, кому не лень! Уже и отдохнуть нельзя ни минуты!
Я попятился, держа наготове бластер. Этот тип весил по меньшей мере триста фунтов, а его голое по пояс тело носило на себе множество ножевых шрамов. О лице его я и не говорю– сплошной ужас!
– Принеси изъятые у заключенного вещи. Доставь сюда свитер, туфли и часы! – Отдав приказание, я бросил вопросительный взгляд на Хеллера, и тот кивнул в знак того, что я ничего не упустил.
А сам ты откуда будешь – из какой службы? – осведомился гигант. – Почем мне знать, что я должен тебя слушаться? На тебе нет формы Аппарата!
Я отблагодарю тебя за услугу, – сказал я, со всей остротой сознавая, что нахожусь на страшной глубине в подземелье и полностью завишу от прихоти подобных типов.
Звероподобный охранник чуть заметно кивнул, как бы давая понять, что наконец услышал именно те слова, которые и ожидал от меня. Так и не произнеся более ни слова, он удалился. Хеллер очень осторожно попробовал принесенную еду, а потом запил ее глотком воды. Я все еще вертел в руках приказ Великого Совета.
– Для вас это открывает самые широкие возможности, – сказал я как бы в утешение ему.
Хеллер с сомнением покачал головой:
– Подождем немного.
После весьма продолжительного отсутствия гигант-охранник снова появился перед нами. Под глазом у него виднелся свежий порез. Он уронил туфли на пол у ног Хеллера и швырнул свитер, весьма, правда, замызганный, прямо ему в лицо.
– Когда он поступил к нам, у него не было никаких часов, – сказал охранник.
Я глянул на Хеллера:
Вы же не стали бы играть в шары, оставив на руке часы.
На время игры я отдал их своему приятелю, – сказал Джетте ро. – А когда я сошел с игровой площадки, он сразу же вернул мне их. Их взяли ваши гориллы.
Добудь часы, – приказал я охраннику. – Не будет часов, не будет и платы.
Сердито бормоча что-то себе под нос, он повернулся и вышел.
Вода и пища оказали свое действие. Джеттеро встал, и я внутренне собрался, покрепче сжимая бластер. Но он просто разминал затекшие мышцы. Потом он снова сел и, побрызгав водой на рукав свитера, принялся вытирать туфли – кто-то явно успел поносить их и изрядно выпачкать.
Прошло еще порядочно времени, прежде чем верзилаохранник вернулся. У него были новые ссадины на подбородке и на кулаках. Но зато он держал в руке часы. До этого мне никогда не доводилось видеть часы военных инженеров вблизи. Сейчас же мне пришлось взять их у охранника, дабы убедиться, что они не скрывают в себе какогонибудь тайного оружия – работа в Аппарате делает человека подозрительным. Однако часы представляли собой всего лишь довольно крупный циферблат с небольшим отверстием посредине и массивный браслет, который удерживал их на руке. Я спокойно передал их Джеттеро. Удостоверившись, что часы в полной сохранности, Джеттеро удовлетворенно кивнул и тут же принялся надевать их на руку.
– Расплачивайся, – потребовал охранник.
Я достал из кармана банкноту в десять кредиток, что для охраны Замка Мрака должно было представлять немалую сумму. Однако охранник глянул на десятку так, будто получил от меня не деньги, а пинок.
– Десятка, – презрительно фыркнул он. – Да мне самому при шлось выложить шестьдесят кредиток, чтобы их возвратили.
И он бросился на Джеттеро, чтобы вновь завладеть добычей. Я успел дернуть на лету гиганта за плечо, чем несколько изменил его направление. Он промахнулся и тут же отступил чуть назад. Однако в тесной клетке он споткнулся, зацепившись за собственную ногу, и неловко ткнулся в металлическую сетку клетки, припав на одно колено. Это привело его в полное бешенство!
– Убью! – заорал он и изготовился к новому прыжку.
Я направил на него бластер, намереваясь прикончить верзилу на месте.
И вдруг мой бластер вырвался у меня из рук и, вертясь, взлетел в воздух! Что-то мелькнуло перед моими глазами, и правый кулак Хеллера врезался в подбородок охранника. Удар был настолько силен, что обе ноги гиганта оторвались от пола, а сам он грохнулся о стену и безвольно осел на пол.
Охранник валялся на полу, как испорченная кукла, кровь струйкой стекала у него по подбородку. Он явно потерял сознание. Джеттеро поднял с пола отлетевший бластер, поставил на предохранитель и снова вручил мне.
– Никогда не следует убивать без крайней необходимости, – сказал он самым спокойным тоном, после чего присел, внимательно исследуя распростертое тело. – Он, как видите, жив. Дайтека мне семьдесят кредиток, – неожиданно обратился он ко мне, протягивая руку.
Все еще ошарашенный, я добыл из кармана шестьдесят кредиток и добавил к ним поднятую с пола десятку. Джеттеро взял деньги и, присев рядом с лежавшим 'без движения охранником, принялся шлепать его по щекам. Когда тот начал приходить в себя, Джеттеро поднес деньги к самому его носу.
– Вот ваши деньги. И огромное спасибо вам за часы. – И тут же он перешел на тот холодный, не терпящий возражений тон флот ского офицера, который невозможно спутать с каким-либо другим: – А теперь возвращайтесь на свой пост, и будем считать, что со всем этим делом покончено.
Охранник не только услышал, но и явно уразумел значение сказанного. Он молча взял деньги и спокойно вышел из камеры, как будто вообщето заглянул сюда, совершая обычный обход. А ведь и впрямь – с этим делом было покончено.
– Ну что ж, а теперь давайте познакомимся с вашим пресловутым документом, – сказал Хеллер.
