Текст книги "План вторжения"

Автор книги: Рональд Лафайет Хаббард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 50 страниц)

ГЛАВА 4

Ближе к вечеру Хеллер окончательно отошел от наркоза. Прахд сделал мне знак, и я велел Ске подать аэромобиль к укромному местечку у входа в госпиталь. У Ске был теперь повод ругаться всю дорогу, потому что садиться пришлось прямо в кусты и он поцарапал на машине краску. Но я решил полностью исключить возможность нового свидания вдовы Тейл с Хеллером. Она могла запомнить его внешность, а это поставило бы под угрозу режим секретности.

Я быстро провел Хеллера по коридору. Мы юркнули в дверь и уселись в аэромобиль, который тут же взлетел. Записывающее устройство все еще красовалось на запястье Хеллера, а поскольку запас пленки был рассчитан на десять часов непрерывной работы, все происходящее продолжало бесстрастно фиксироваться на ней. Поэтому я старался ничего не говорить. Перед самой дверью, ведущей из госпиталя, мне удалось накинуть ему на руку полотенце, чтобы невозможно было определить, где он находился.

Хеллер все еще не совсем пришел в себя. На виске у него виднелась повязка и еще несколько таких же – по всему телу. Прахд объяснил ему, что повязка пропитана быстрозаживляющей жидкостью и не отклеится, даже если он тотчас же вздумает принять душ. Прахд также снабдил его флакончиком какого-то раствора, которым Хеллеру надлежало воспользоваться через 24 часа, когда настанет время снимать бинты. Прахд предупредил, что шрамы сохранят розовую окраску примерно в течение суток, и вручил Хеллеру жидкость-восстановитель кожных тканей, добавив, что препарат запросто устранит даже эти следы. Хеллер взял склянки почти с отсутствующим видом. Казалось, что ему больше всего хочется поскорее снова заснуть.

Мне не терпелось проверить, как будут работать вживленные датчики и вообще вся система. Ведь успех операции на Земле зависел именно от этого. Все остальные части системы были у меня с собой. Я очень надеялся на благополучный результат, но все-таки беспокойство не покидало меня. Мало ли что может произойти.

К счастью, когда мы прибыли в ангар, большинство подрядных бригад уже завершили свою работу и успели разъехаться, поэтому никто не добивался встречи с Хеллером. Я быстренько провел его через входной люк буксира. И он прямиком направился в помещения, расположенные в кормовой части судна.

С огромной скоростью – что, конечно же, вызвало ворчание зануды Ске – я промчался по вечернему небу и скоро уже был в своей меблированной комнате. Прихватив коробку с необходимыми приборами, я поспешил наверх.

На лестничной площадке на четвереньках стояла Мили и яростно терла пол. Я так торопился, что чуть было не свалил ее в таз с водой. С совершенно неспровоцированной яростью она обругала меня самыми последними словами, но я проигнорировал ее хамское поведение. Заперев изнутри дверь, я сбросил несколько пустых баллончиков со стола и принялся монтировать оборудование. Когда я включал приемник, руки у меня дрожали от нетерпения. Я находился! всего в двадцати милях от ангара, а эта штука, если верить заявлениям Спурка, отлично работала на расстоянии до двухсот миль.

Я включил приемник звука и, видеоэкран.

Ничего!

Даже треска помех не слышно!

Я перевел регулятор звука и изображения до предела, так, что по экрану заметались голубые молнии.

Ничего.

Я довел до предела яркость.

Ничего.

(…) Спурк! Должно быть, он наврал мне! Значит, он заслужил смерть!

Я посидел немного, подумал. Тут мне пришло в голову, что, может быть, у системы не хватает мощности. Тогда я не поленился подключить ретранслятор 831 к уже смонтированному комплексу. Считалось, что он должен настолько усилить сигнал, что расстояние между передатчиком и приемником может достигать десяти тысяч миль!

Ничего!

Я принялся крутить ручки регуляторов, включая все, что можно, на полную катушку. Стоп, стоп… Я уловил что-то у динамика с видеоэкраном. Какой-то очень слабый ритмический звук. Я всмотрелся в экран. Повидимому, я перестарался с подачей мощности. Может быть, в этот самый момент какието детали перегорали внутри. Экран мерцал мутным красноватым светом. Совершение машинально я принялся подсчитывать эти ритмические шумы насчитал восемнадцать в минуту. Трудно понять, что это могло быть. Изображение было очень слабым.

И тут меня осенило! Я слышал чье-то дыхание! А слабое красноватое свечение – это свет, проникающий сквозь веки. Хеллер сейчас спал! Если, конечно, это был Хеллер. Ну что ж, уже хоть что-нибудь. Но, боги, если, поставив все рычажки на полную мощность и подключив к системе ретранслятор 831, я с трудом принимаю передачи всего за двадцать миль, то как я смогу пользоваться этой системой, когда окажусь в Турции, а Хеллер – в Америке! Ужас!

Я некоторое время просидел совершенно неподвижно, раздумывая над тем, что же мне теперь предпринять. С такой паршивой связью Хеллер может гонять, свободный как птица, по всем Соединенным Штатам, а я не буду иметь ни малейшего представления, что он делает! Я не смогу воспользоваться информацией, получаемой по этому каналу, чтобы воспрепятствовать его намерениям. Жуткая перспектива! Некоторое время я сидел и предавался самым мрачным размышлениям. Я уже готов был отказаться от этой идеи, как вдруг услышал звук шагов из динамика. Сначала они были очень тихими и их трудно было даже принять за шаги. Но они становились все громче. Потом шаги прекратились. Послышался голос.

– Милый, с тобой все в порядке?

Голос был очень странным, и трудно было определить, кто говорит. Но он мог принадлежать только графине Крэк. Да, я тут же глянул на часы – охрана как раз должна была смениться.

Изображение на экране стало постепенно проясняться. Сначала слабое, замутненное. Да, это и в самом деле была графиня Крэк. Она была одета в форму охранника, хотя уже успела снять каску. Лицо ее заполняло весь экран. Изображение, однако, попрежнему было неважным.

Выглядела графиня явно встревоженной. Кончиками пальцев она касалась бинтов.

Ты что, упал? Случилась какая-то авария?

О, здравствуй, дорогая. Должно быть, я снова заснул. – Качество просто отвратительное, я с трудом узнал даже голос Хеллера. – Нет-нет. Не волнуйся. Ничего особенного. Просто хирург удалил у меня особые приметы.

Что удалил?

Да ничего страшного. Приехал Солтен и отвез меня к врачу, с которым уже имелась предварительная договоренность.

На лице ее отразился самый настоящий ужас.

Они применили к тебе наркоз? Ты в их присутствии терял сознание?

Ну, прошу тебя. Ничего страшного не было. Маленькая доза наркоза не может повредить моему здоровью!

Ох, Джеттеро Хеллер. Много ты понимаешь в том, что может тебе повредить! – Она явно была вне себя. – Стоит мне на минуту отвернуться, как ты тут же выкинешь какую-нибудь глупость! Я же говорила тебе, что во всех делах, в которые замешан Солтен Грис, следует вести себя с чрезвычайной осмотрительностью – я еще могу справиться с ним, ты – нет! – Совершенно неожиданно поведение ее изменилось. Она мягко охватила ладонями его лицо и принялась осматривать бинты. Голос ее звучал теперь нежно и тревожно: – Ох, бедняжка, что же эти скоты сделали с тобой?

Настал черед и мне встревожиться не на шутку. Догадается ли она, что с ним на самом деле сделали? Хеллер попытался все обратить в шутку.

– Поглядика, – сказал он, переворачиваясь на постели. – Доктор дал мне крохотный осколок наконечника стрелы, который извлек у меня. – И мне пришлось еще раз выслушать историю с каменным наконечником, после чего Хеллер раскрыл маленькую золотую коробочку

– Ох, да там же все в крови! – воскликнула она, отшатнувшись. Я только поморщился, услышав ее слова. Кровь для нее ровным счетом ничего не значит, если это не кровь Хеллера.

– Но это же естественно! – сказал Хеллер. – Доктор говорит, что извлек его у меня из лобной части черепа. – Он взял крохотный осколочек, который на моем экране тут же разросся до гигантских размеров. – Хм, – проговорил он с сомнением. – Странно. Я полагал, что наконечник стрелы сделан из обсидиана, а это – простой кремень.

Мысленно я проклял этого (…) Прахда с его любовью к дополнительным деталям. Я просто заскрипел зубами от злости.

Могло быть и включение другого материала, – продолжал недоумевать Хеллер. – Но обсидиан с вкраплениями кремня встречается крайне редко.

Ох, Джет. Знаешь, впредь тебе следует вести себя более осторожно. Ты должен был заставить их проделать эту операцию здесь, и обязательно в моем присутствии. Они могли что-то внушить тебе, когда ты был под наркозом. Постарайся хорошенько сосредоточиться. Припомни, что они говорили. Любой общий наркоз может быть использован для гипнотического внушения.

«Да уж, в части гипноза ты можешь считаться настоящим мас таком», – проворчал я про себя, припомнив ужасы, на которые она столь хладнокровно обрекла меня.

– Ах да! Я ведь совсем забыл, – сказал Хеллер. – Эта штука попрежнему сидит у меня на запястье. Солтен разрешил мне надеть ее перед операцией. А шифр замка известен только мне. – И он принялся набирать шифр, открывающий замок.

Я, конечно, постарался запечатлеть в памяти его любимую комбинацию, которую мог выбрать только идиот, – 3,2, 1. Ого! С помощью этого передатчика можно узнать массу полезных вещей!

– А он все еще продолжает работать, – сказал Хеллер, – Вот, погляди, я сейчас переключу его на воспроизведение записи.

Он включил проигрыватель, и пленка завертелась.

Хеллер пристально следил за графиней. Я тоже напрягся. В данный момент решалась судьба всего проекта. Удалось ли мне обмануть ее? Мой голос, слабый и дрожащий, донесся из приемника: «Знаете, меня что-то подташнивает. Не найдется ли у вас чего нибудь?» Затем я услышал голос Прахда: «Не могли бы вы подержать это?». И снова мой: «Ох, право, я не смогу. Не знаю почему, но в последнее время вид крови вызывает у меня слабость и тошноту».

Графиня Крэк сидела очень прямо и внимательно вслушивалась в четкие слова записи. Снова послышался мой голос: «О боги, у меня желудок выворачивается наизнанку!» И потом последовали звуки, которые обычно издает человек, которого тошнит. Графиня принялась слегка кивать, как это делают учительницы всего мира, одобряя поведение исключительно послушного ученика. Я сразу же почувствовал колоссальное облегчение. Я знал, что одержал победу! Она только что получила подтверждение тому, что сделанное ею под, гипнозом внушение, обрекающее меня на острый приступ тошноты в ситуации, когда Хеллеру причиняют страдание или наносят ущерб, продолжает оставаться в силе. Когда экран их видеосистемы неожиданно побелел, Хеллер не расстроился.

– Рука, соскользнула со столика, – небрежно сказал он. Графиня только пожала плечами.

– Эту часть я прогоню в ускоренном темпе, – сказал Хеллер. Но там, конечно, слышалось только звяканье инструментов да легкий шум аппарата, подающего наркоз. Потом он проверил запись нашей посадки в аэромобиль.

– Я приготовлю что-нибудь перекусить, – сказала графиня.

Неужто я все-таки выиграл? Когда имеешь дело с женщинами, никогда нельзя сказать что-то определенное. И тем не менее она явно не заподозрила моей хитрости. Мне стало ясно, что она просто беспокоится о физическом здоровье Хеллера, и только.

И тем не менее я не был удовлетворен работой устройства. Я ведь не мог по пятам следовать за Хеллером и одновременно осуществлять общее руководство операцией на Земле. В передаче изображения тоже был целый ряд не столь существенных, но все-таки недостатков. Периферийное зрение, когда предметы, попадающие в поле зрения, не фиксируются взглядом, давало довольно размытую картинку. Но с этим я бы примирился. Однако общее состояние аппаратуры вызывало сомнения. И изображение, и звук были весьма несовершенными, и это в конец испортило мне настроение.

Я собрался включить автоматическую запись и прекратить наблюдение. Автоматическая подача пленки была в приемнике предусмотрена. С помощью этого приспособления аппарат мог вести запись без всякого присмотра целыми днями и даже неделями. Нужно было только предварительно заложить достаточное количество кассет с пленкой.

Однако как раз в этот момент в помещении появилась графиня, и я решил, что мне, пожалуй, следует все же продолжить наблюдение. Вдруг удастся получить какие-то дополнительные данные. В конце концов, я ведь так ничего и не знаю об этих их, так сказать, домашних отношениях. В моем присутствии они вряд ли вели себя естественно и искренне. Что же они делают, когда остаются вдвоем? И я решил продолжить наблюдение.

Графиня переоделась, сменив форму охранника на синий тренировочный костюм. В руках у нее было два дымящихся сосуда с трубочками – в космосе все едят и пьют именно таким образом, а они, в конце концов, находились все же на космическом корабле.

– Крикни, пожалуйста, чтобы все превратилось в парную баню, ладно? – сказала графиня. – Я хочу с помощью пара выгнать из тебя эту наркотическую дрянь.

Хеллер тут же послушно крикнул: «Парная баня!» – и они принялись за свой суп.

Прекрасно, поглядим заодно, не нанесет ли вреда качеству приема вода с горячим паром. И действительно, пара там было с избытком! Но ни явно высокая температура воздуха, ни пар, ни вода ничуть не повлияли на качество приема. Тут Спурк меня не подвел, чего не скажешь о дальности приема и качестве звука, – по крайней мере пока я имел все основания считать так.

Стоя под душем, Хеллер заорал во все горло: «Гимнастический зал!»

Тут же откуда-то издалека послышался голос графини:

– Надень обязательно тренировочный костюм! Тут нужно нечто посильнее пара, чтобы вывести из организма эту отраву. – Судя по голосу, она еще не полностью простила ему оплошность.

Вскоре у меня на экране побежала тренировочная дорожка, здорово смахивающая на эскалатор, потом Хеллер сделал несколько раз сальто и все лишь для того, чтобы основательно пропотеть. Потом он опять принял душ и облачился в синий костюм.

Я увидел графиню пересекающей гимнастический зал. Она направлялась к Хеллеру. Тут он внезапно схватил ее и поцеловал. Экран моего приемника замигал. Ого, вот каким странным образом он реагирует на эмоции!

Оторвавшись от нее, Хеллер спросил, прощен ли он.

– Ох, Джет, да я прощу тебе все что угодно!

Они снова поцеловались. А потом Джет чуть отстранил от себя графиню и произнес с наигранной строгостью:

Ты еще не рассказала мне, что делала сегодня! Может быть, ты выкинула что-нибудь похуже, чем я!

Я отрабатывала строевую подготовку для парада, – ответила она со смехом.

«Парад? У нее парад? – подумал я. – Какой еще парад? Вот это новость!»

Она ловко отпрыгнула назад и – раздва – застыла по стойке «смирно». Забавно пародируя военную выправку, она отдала честь, скрестив руки на груди и притопнув ногой. Хеллер покатывался от хохота.

Мне следует держаться начеку, а то Снелц завербует тебя на постоянную службу и определит в морской десант флота. Разве это достойная карьера для такой хорошенькой леди?

А почему бы и нет? Он говорит, что я отлично справляюсь. Ты бы только посмотрел, как я проделываю упражнения с бластганом.

Он расхохотался так, что на экране снова зарябило.

– Нет, – сказала графиня, – у меня в самом деле неплохо, получается! Я не вижу никаких оснований считать, что девушки не могут научиться вертеть винтовкой. Вот сходил бы и взял бластган, а я бы тебе показала все упражнения.

Все еще смеясь, Хеллер направился к выходу. Вскоре он был уже в носовой части корабля. Я едва успевал следить за проносившимися мимо закоулками и укромными уголками проходов.

– Эй! – крикнул он из самого дальнего конца коридора. – А куда ты его положила?

Прямо у входного люка. – Голос ее звучал глухо, эфир был полон помех.

Я спрошу у часового! – крикнул он в ответ.

На экране высветилась металлическая дверь люка, завертелось мощное колесо запора. Если я чего и ожидал, то совсем не этого!

Экран вдруг вспыхнул белоголубым светом. Полная перегрузка! Звуки ангара слились в раздирающий барабанные перепонки грохот и рев. Голос Хеллера, крикнувшего: «Где винтовка?», едва не расколол мне череп.

Звук его голоса произвел на меня впечатление самого настоящего удара!

От этого грохота, казалось, вот-вот обвалится потолок моей комнаты!

Я немедленно бросился к приемнику и сбросил звук. И все равно шум ангара врывался сюда как рев урагана или артиллерийского сражения. Экран попрежнему оставался белым.

Я попытался собраться с мыслями среди этого рева и грохота. Все рычаги я довел до нижнего предела. Но тут появился еще один источник шума, так сказать, местного значения, ктото тяжело поднимался по лестнице. В порыве отчаяния я схватил клемму ретранслятора 831 и вырвал её из гнезда.

И внезапно на экране возникло чистейшее изображение ангара, такое четкое, какое только можно себе вообразить. На экране отчетливо прорисовывались даже самые маленькие детали. А следует учитывать и то, что ангар очень плохо освещен! Часовой рысцой бежал к буксиру. В руках у него был бластган.

Его взял Снелц, чтобы хорошенько вычистить к параду. – Голос часового звучал чисто и вполне нормально. Я даже узнал этого охранника исключительно по голосу!

Благодарю, – и Джет взял у него оружие.

Какое великолепное качество! Можно было подумать, что они находятся прямо здесь, у меня в комнате!

И надо сказать, что в данный момент я действительно в комнате был не один. Мили, каким-то образом открыв запертую изнутри дверь, с треском захлопнула ее за собой и грозно встала передо мной, уперев руки в бока. Она была вне себя от ярости.

– Сию же секунду вынесите ружье из моего дома! – Ну и взбесилась же эта Мили! – Вы прекрасно знаете, что я не разрешаю держать в доме ружья и взрывчатые вещества! А особенно они опасны для окружающих, когда находятся в ваших руках, офицер Грис!

Как легко она заводится, прямо с полуоборота.

Да это же хоумвизор, – смиренно объяснил я. – Я случайно включил его слишком громко.

Да? – ехидно спросила Мили и залепила мне пощечину.

Не дожидаясь развития событий, она бросилась вон из комнаты. Дверь за ней грохнула с такой силой, что чуть не рухнула стена. Я потер горевшую щеку и вернулся к экрану.

Экран не работал.

Звука тоже не было.

Нет, этого Спурка давно следовало казнить! Поставляемое им оборудование то не работало вовсе, то работало в ненадежном режиме! Все это следовало бы изложить в инструкции. Но тут я вдруг припомнил, что инструкций этих так и не прочитал.

Я поставил все рычажки на полную мощность, потом, в порыве отчаяния, вновь подключил ретранслятор 831. Нет, чтобы разобраться со столь сложной аппаратурой, нужно быть самым настоящим специалистом по электронике! Изображение и звук восстановились, но были попрежнему слабыми и нечеткими.

И тут меня осенило. Ведь этот (…) буксир покрыт краской поглотителем! Никакие известные науке волны в принципе не могут пробиться через такое покрытие. А я все время пытаюсь осуществить прием с передатчиков, заключенных в абсолютно изолированном корабле!

Никаких красокпоглотителей на Земле нет. Значит, там мое оборудование будет работать без помех.

Заметно успокоившись, я решил понаблюдать, как графиня отрабатывает ружейные приемы. Дело в том, что она проделывала то, чего я никогда не видел. Сюда входило и подбрасывание винтовки с помощью толчка ногой в приклад с переворотом ее в воздухе, и перехват ее другой ногой, когда она, казалось, уже готова была врезаться в землю… Я понял, что это и есть знаменитые прйемчики морской пехоты. Потом графиня и Хеллер принялись проделывать упражнения, манипулируя одной винтовкой вдвоем, и делали это с такой скоростью, что я просто не мог уследить за ними. В душе я пожелал им нечаянно снять винтовку с предохранителя – тогда можно надеяться, что оружие выпалит и прикончит хоть одного из' них.

При этом они весело хохотали. Наконец графиня поймала винтовку, проделала какой-то сложный маневр и взяла оружие «на караул».

– Вот видишь, я хорошо подготовилась к параду, – сказала она. Да что это за парад, о котором они все время толкуют? А кроме того, графиня Крэк просто не может принимать участия в каких-либо церемониях.

– Послезавтра в полдень, – сказал Хеллер, – буксир будет полностью готов к отлету.

Графиня заметно погрустнела. Он обнял ее, и так, обнявшись, они начали прохаживаться по гостиной. Потом они уселись рядышком на диване.

Внезапно графиня обвила шею Хеллера руками, опустила голову ему на грудь и тихонько заплакала.

– Я буду страшно тосковать по тебе, – сказала она сквозь слезы.

Он еще теснее прижал ее к себе. И когда заговорил, чувтствовалось, что даже тоном голоса он пытается приободрить ее.

– Возложенную на меня миссию я завершу очень скоро. Честно, я буду стараться изо всех сил. – Он помолчал и добавил: – Но главное, я буду страшно волноваться за тебя.

Внезапно он чуть отодвинул ее от себя и произнес с мрачной решимостью:

– Если кто-нибудь хоть чем-нибудь обидит тебя или причинит тебе какой-нибудь вред, пока меня не будет, я вернусь и убью его или их, сколько бы их ни было!

Продолжая всхлипывать, графиня согласно кивнула в ответ.

– С моей стороны ты можешь твердо рассчитывать на то же самое, – сказала она тихо, но решительно.

Неприятный холодок пробежал у меня по спине. Слова, которыми они только что обменялись, были негромкими, но их нельзя было не услышать. В них звучала такая решимость, что было понятно – они поступят именно так, как пообещали друг другу. Если кто-то попы тается навредить кому-то из них, то, несомненно, обречет себя на смерть. У меня сразу же пропала охота и смотреть на них, и слушать. И я поскорее выключил приборы. Мне нужно было как-то отвлечься от мрачных мыслей. Что бы они там друг другу ни обещали, мне, в конце концов, удалось заполучить весьма ценную информацию – я теперь точно знал, когда именно буксир будет готов к отлету.

Я стремительно выбежал из комнаты.

Из ближайшего центра связи, расположенного на нашей улице, я связался со старшим клерком Ломбара и условным кодом передал ему сообщение о том, что отлет Миссии «Земля» назначен на послезавтра в полдень. Когда на обратном пути я подымался по лестнице, путь мне опять преградила Мили.

– Чтобы я никогда больше не видела никаких ружей в своем доме! – с ходу принялась орать она. – Из всех жильцов, которые снимали у меня комнаты, вы, Солтен Грис, смело можете считаться самым… – Далее последовал поток отборной брани.

То, что плела эта старая галоша, было отъявленной ложью. Все жильцы были офицерами Аппарата. А это значит, что все они были ничуть не лучше и не хуже один другого, включая и меня. И это она прекрасно знала.

Оказавшись наконец в относительной безопасности в своей комнате, я прежде всего запер, а потом и забаррикадировал дверь. Только после этого я занялся подслушивающими устройствами. Механика работала отлично, и у меня не оставалось никаких сомнений в том, что я сумею осуществлять контроль за действиями Хеллера, сидя в Турции.

И тут мысли мои вновь обратились к покойному Спурку. Как это замечательно, что он уже мертв. Положа руку на сердце, я даже мог считать себя некоторым образом спасителем человечества. Подумать только, что было бы, если бы таких вот «жучков» вживили всем и каждому! Меня даже дрожь охватила от такой мысли.