Текст книги "Легенды выживших (сборник)"

Автор книги: Роман Куликов

Соавторы: Дмитрий Силлов,Владислав Выставной,Вадим Филоненко,Дмитрий Манасыпов,Шамиль Алтамиров,Александр Тихонов,Юрий Круглов,Иван Щукин,Роман Мельников,Инна Гурьева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

– Ищи лучше, Рран, ищи!

За голову странного хомо, похожего на нео, вождь давал награду: стальной кремлевский меч и двух молодых самок. Свою новую жену Варран убил неделю назад – разозлился, когда та случайно дернула клок шерсти, ища блох. А до этого не принесла ему поесть. А до того загляделась на молодого воина из соседнего клана, приведшего нескольких кормовых. Сейчас вожаку группы хотелось женщину, потому он так настойчиво и искал хомо, пахнувшего почти как нео. Но дурак Рран потерял след.

– Варран, я нашел вот это. – Подошедший к ним хмурый нео показал маленький обрывок выделанной кожи. – Похожа…

Вожак не ответил. Кожа и впрямь смахивала на ту, из которой у полухомо сделана одежда.

– Где?

Воин ткнул в сторону незаметного проема между двух сложившихся пополам зданий. Варран в несколько прыжков оказался там, осторожно принюхался. Опасностью не пахло, но зато след того чужака в длинном плаще чувствовал он сам. Вожак присмотрелся, привыкая к темноте. Узкая полоса потрескавшегося асфальта вела вниз.

– Все за мной, арррр, вниз. – Вожак уже ощущал в руках горячую молодую плоть самки. Той, со светлой шерстью и широкими бедрами. – Быстро!!!!

Десять воинов, даже кривоногий Рран, бросились вперед. Трое запалили разумно прихваченные факелы. Спускались долго, перебирались через обвалившиеся перекрытия, осторожно обходили темные провалы «гнойников», густо выходящих наружу.

Варран за спинами своего отряда никогда не прятался, в открывшуюся черную пустоту шагнул первым. Нога хрустнула потемневшими обломками. Сзади напирали воины, вожак пошел дальше, хруст стал сильнее. Рран замешкался у входа, водил носом, тянул воздух.

– Сюда! – рыкнул Варран. – Он трусливый, как хомо.

Рран шагнул в низкую рукотворную пещеру, косясь по сторонам. Варран наклонился, поднес факел к выщербинам и странной трухе на полу. Один темный комок, второй. Пальцами взял невесомую пыль, поднес к лицу. Пахло старым, давно умершим железом. Варран повел факелом вокруг, осветив сколько возможно пространство.

Старые кости, ржавчина и сажа… Вдруг вожак, за толстым черепом которого скрывался какой-никакой, а ум, дернулся в сторону выхода. Смерть неожиданно пахну́ла на него холодным трупным запахом, заставив вздыбиться густую пепельную шерсть.

Но было поздно.

Бронеплита, закрывающая вход, упала со скоростью удара боевого топора. И так же, если не страшнее, рассекла на две половины Ррана, тоже рванувшего назад. Автоматические четырехствольные установки, когда-то снятые с боевых вертолетов, ударили разом, по три с кажой стороны. Отряд Варрана за половину минуты превратился в кучу еще живого и окровавленного мяса.

Последним, что увидел вожак, стали багровые языки пламени, заполнившие все вокруг.

Сейчас:

Лампа под потолком трещала, но светила хорошо. Правда, она погасла сразу же после того, как я прошел дальше. Дас гут, и правда, очень хорошо, когда все работает как надо. Автоматику Вертер настроил отлично, экономил, сукин кот, энергию реактора. И верно, он не вечный, разве что на биомассу его переводить. Так мне оно не надо. Почему? Угадайте, кому доверят поставки двуногого топлива, если что случится с реакцией внутри громадного устройства в самом сердце бункера? Мне, натюрлих. Как будто мне больше заняться нечем.

Следующая дверь встала на место, загерметизировав проход. М-да, надежно-то как все делали, йа. Сколько лет прошло, а оборудование работает и не ломается. Порой Вертер ремонтирует какую-то мелочь, но в целом – просто вундербар шён, прекрасно и превосходно.

Бункер место своеобразное. Размеры у него потрясающие, и сдается мне, что видел я в нем от силы процентов пятнадцать. Остальное для меня закрыто. Ничего не поделаешь, Герр Хаунд, знай свое место. Если ты охотничий пес своего хозяина, то и место тебе не в гостиной. Доннерветтер, тойфельшвайссе, порой такое положение вещей злит. Но эта цена за многое из того, что у меня есть.

Бункер должен был принять в себя батальон спецназначения, часть командования округа и семьи военных. Но в нем сейчас живут всего трое. И ни один из них не является человеком, даже профессор. А по костям людей, сумевших добраться к бункеру через стальной вихрь снарядов и ракет био, пламя бомбардировки и последний, самый страшный удар, я прохожу постоянно, возвращаясь из города. Иду, курю первую сигару, завершающую очередную вылазку или охоту. Смотрю на них и думаю о том, что мне повезло.

Где я родился и от кого появился – не знаю. Вертер сказал, что меня нашел он сам. Вышел на разведку, а вернулся с почти переставшим орать новорожденным. Как меня не съели, вот что интересно.

Кстати, Вертер – киборг. Он всегда ходит в плотном рабочем комбинезоне, как требует Головач. Вертер с ним не спорит. В отличие от меня.

Благодаря этим двум… эм, созданиям, я выжил. И не просто выжил, а стал тем, кем стал. Хотя, если честно, становился им очень болезненно. Да что там, боль оказалась адской. Такое вот шайссе.

Намного раньше:

– Заткни ему пасть, Вертер! – Голос мерзко проскрипел над ухом, пробившись даже через мой крик. – Быстро!

В рот, неприятно отдавая медикаментом, воткнулся толстый кусок марли. Ткань тут же стала соленой, впитав кровь из прокушенных чуть раньше губ. Если во рту оказалась заглушка, то станет еще хуже. Неужели нельзя сделать так, чтобы было хотя бы не так больно?!

– Готовь зажимы и раствор номер семь, – профессор прокатился к невидимому шкафу. – Вводи для начала десять кубиков.

Только бы не дальний шкаф, только бы не дальний… Дверца хлопнула именно в том углу. Через минуту в вену на правой руке воткнулась игла. Чуть позже внутри начал разгораться огонь, через еще минуту пламя боли сожрало меня полностью, от пяток до наконец-то вылезших настоящих клыков на верхней челюсти. Момент, когда щелкнул внутренний выключатель, я как всегда проморгал.

– Хаунд… – Глухой механический голос Вертера донесся откуда-то из-за ватной пелены перед глазами, еле пропускающей свет. Я даже успел немного испугаться за собственное зрение, пока киборг снимал с моих глаз повязку. По глазам сильно резануло – так, как никогда ранее.

– Посмотри на мою руку. – Вертер растопырил три пальца. – Сколько…

– Три. Дай попить… – прохрипел я ему в ответ ссохшимся горлом. – Все нормально.

– Нормально? – Бездушная машина издала скрип, похожий на смешок. – Я не включал освещение.

А, точно, что-то я вижу как-то странно хорошо… В полнейшей темноте.

Сейчас:

Профессор Головач – громадная металлическая коробка, раскатывающая взад-вперед на колесах с мягкими шинами. В середине этой коробки находится то, что осталось от когда-то целого профессора, – голова, почти полностью защищенная углепластиком, кевларом и сталью с добавлением чего-то там. Наружу торчит только лицо. Все остальное скрыто всякими там трубками, кабелями и прочим оборудованием, поддерживающим ее в живом состоянии. Раз в месяц Вертер запирает хозяина в одном из закрытых помещений, откуда тот выкатывается спустя трое суток, прямо-таки помолодевший и снова строящий злобные планы в огромном количестве. Забыл сказать, что мой шеф – гнида с большой буквы, мерзкая двуличная мразь, жаждущая для чего-то власти и поклонения. От кого только? От нео или шамов? Так это вряд ли.

И подобрал меня его верный киберслуга исключительно как интересный образец. Это мне сказал сам Головач, сразу же, как только моя маленькая тогда головенка начала что-то соображать. Интересный образец…

Матерью у меня была женщина хомо, отцом – нео, если верить словам консервной банки с говорящей головой. Шерсти, как у родителя, у меня нет. Ну не весь покрыт ей, во всяком случае. Сдается мне, что папашка мой был знатным воином. Потому что слишком уж большим я вырос, всего лишь чуть уступаю нео. Если учесть кровь хомо, текущую во мне, так отец был явно не замухрышка.

Мое прекрасное детство прошло здесь. Книги, файлы, обучающие программы с информационных кристаллов. В промежутках между ними, пытками в операционной и наукой выживания я играл. Автоматами, пистолетами, ножами. Вертер гонял меня взад-вперед по огромному пространству подземного гаража, где стояли на полной консервации несколько бронемашин. Стоило мне сильнее увлечься неполной разборкой АК-109, эта механическая тварь подкрадывалась и нежно проводила по худенькой детской спинке концом плазменного резака. Зато теперь вряд ли кто подберется ко мне ближе, чем метров на пятьдесят. Все это пригодилось, когда я вышел в город и начал сталкиваться с населяющими его новыми жителями. И в первую очередь, со своей мохнатой как бы родней.

Нео меня… мягко говоря, не любят. Смотрят как на мерзость и постоянно дают об этом знать. Только вот мне наплевать на их мнение. Я-то знаю, что кроме него есть еще кое-что. Эти волосатые вонючие твари боятся меня, полукровку. Есть за что. О, да, есть за что…

Намного раньше:

– Сдохни, хомо! – рыкнул серый здоровяк с рыжими подпалинами на груди. – Убью!

И ударил толстенной дубиной с торчащими из нее кусками заостренных железных прутьев. В победе своей он не сомневался, будучи одним из первой десятки бойцов племени.

Он ошибся. Странный пришелец, потревоживший покой часовых, сильно смахивал на нео, правда был меньше, щуплее и пах как человек. У него не было таких громадных валунов мышц под толстой шубой, острых клыков и высоченного роста. Но здоровяка с дубиной этот хомо (или кто он там был на самом деле) убил тремя ударами. Пропустил мимо выпад, со свистом разрезавший воздух, сместился вбок и ударил ногой в колено противника. Кости сухо треснули, лопнули и сломались. Нео, припав на колено, взмахнул еще раз оружием, выплюнул тягучую слюну.

Странный хомо увернулся, рубанул широким тесаком, выхваченным из-за спины, закрытой длинным и потертым серым плащом. И пока лапища его противника, еще сжимающая дубину, падала на землю, правой рукой хомо выдрал кусок горла караульного.

Двое часовых, заревевших от вида крови товарища, бросились на пришельца. И зря. Махать сталью человек не стал. Срезал здоровяков двумя короткими очередями АПСа, молниеносно выхватив его из набедренной кобуры.

– Стоять! – Жуткий, с присвистом голос человека заставил вздрогнуть остальных часовых. – К вождю мне надо. Это у него украли меч?

…Непонятный хомо ушел из стойбища не скоро. Племя входило в клан Рренга, где у вождя племени Руррка были свои серьезные привилегии. А кроме привилегий еще был у него красивый и очень острый меч, сделанный из куска откованного рельса. Его вождь взял с тела бродячего маркитанта и очень любил. Меч украли. А неведомый пришелец пообещал найти и вернуть. Плату называть не стал, сказал, что попросит услугу.

Хомо, сам себя называвший Герром Хаундом, вернулся на закате следующего дня. И вернул вождю Руррку его клинок. А услугой пользоваться не захотел, как и тремя предложенными самочками нео. Ушел и пропал. А на следующий день в стойбище нагрянул сам вождь клана Рренг, грозный, плюющийся во все стороны и требующий к себе Руррка. Сердце незадачливых вождей грозный хозяин клана обычно поджаривал и ел.

Но в этот день повезло всему стойбищу. Незнакомец вырезал две семьи из клана Крагга, а его Рренг не любил. Молодой тогда еще вождь оставил жизнь Руррку и его племени, но забрал все ценное. С Краггом ссориться он пока не хотел и подарил тому, на всякий случай, два хороших меча, снятых с кремлевских дружинников, и трех самочек провинившегося племени. Тех самых, от которых отказался Герр Хаунд. Но сначала Рренг вырезал им языки. Чтобы не проболтались о незнакомце. И начал усиленно искать встречи с ним.

Только Герр Хаунд пришел к нему сам, без приглашения.

Сейчас:

Сколько же дней прошло с того времени… Мои услуги стали нужны многим. Я был неуловим, как сумасшедший робот-серв Джо, и неотвратим, как последствия заражения нанобешенством. Будущее, для которого меня готовила живая голова на колесах, быстро превратилось в настоящее.

– Что с тобой? – Вертер продолжал штопать мое плечо. – Семеро гнилых дампов чуть не вывели тебя из строя. Тебе надо пройти полное обследование и курс некоторых препаратов для улучшения реакции.

– Данке. – Тоже мне, эскулап. Каждый раз после его курсов голова раскалывалась несколько дней. – И к тому же чуть не вывел меня из строя один-единственный дамп. Что касается обследования, я уж сам как-нибудь.

– Это решать профессору, а не тебе. – Киборг вкатил мне несколько кубиков противостолбнячной сыворотки. Плечо тут же заныло, налившись тупой болью. Вот это он сделал верно, заразу подцепить в схватке с дампами проще некуда.

Спорить с Вертером не хотелось. Пусть и имитирует живое общение, но машина, она и есть машина. Самое важное для него – выполнение вложенной программы, остальное – по барабану.

Недавно я нашел небольшой командный пункт. Из трех найденных захоронок вакуумного хранения две оказались с глупыми и ненужными инструкциями по действиям при ядерном ударе. В третьей обнаружилось сокровище: три бутыли коньяка и упаковка сигар. Спичка чиркнула о ноготь большого пальца, туго скрученные табачные листы сладко запахли, раскуриваясь.

– Ты всегда игнорируешь то, что я тебе говорю про антисанитарию. – Киборг лязгнул ножницами на лотке. – Это меня не устраивает, но деваться некуда. Ты всегда притаскиваешь с собой заразу, и я с этим мирюсь. Но зачем курить здесь, скажи мне, Пес?

– Их либе цигаретте. – Ни капли не вру, люблю это дело, тем более что мой организм чистят регулярно. – Но редко, чтобы нюх не портился.

– Лучше бы ты его не терял. Чем это тебе так распороли руку?

– Хитрое устройство. Копье с изогнутым жалом.

– А… – Киборг латал мое бедную плоть со скоростью выстрелов пулемета «Печенег». Если не быстрее. – Совня.

Вот откуда киборгу это знать? И зачем? Ходячая энциклопедия нужного и не нужного. На любой вопрос всегда готов ответ.

– Дай витаминок, битте.

– Тебе выдано в начале недели две полные тубы. – Вертер прыснул на свежезашитую рану аэрозолью. Гнида силиконово-металлическая, ведь знает, что больно. – Перерасход сложно восстанавливаемых медпрепаратов запрещен.

Спорить с жестянкой бесполезно и бессмысленно, он же с задачами в процессоре. Нет так нет. Вертер витаминок не дает… Хаунд сам найдет их и возьмет.

– Голову ты принес хорошую, – Вертер замотал несколько последних разрезов на предплечье. – Профессор уже работает с ней.

– Дас гут, очень рад этому обстоятельству. Их гее к себе в каморку.

– Твое произношение ужасно. – Киборг поправил узел забинтованного локтя. – Я говорил тебе это неоднократно. Твои попытки освоить баварское наречие хохдойча приводят к одному и тому же результату. Нулевому. Понимаешь?

– Ауфвидерзеен, майне фрёйнд.

Киборг ничего не ответил. Ему вообще-то все равно, если разобраться. Хочется мне разговаривать с ним на ломаном немецком, так пусть меня… чем бы дитя ни тешилось. Профилактику он провел и принесенный образец обработал даже раньше меня. Поесть соображу сам, одежда в стирке, значит, можно отдохнуть.

Моя каморка ждала меня привычным порядком и чистотой. Там, на поверхности, ты можешь делать что угодно, хоть в грязи кататься и радоваться своему свинству. Но дома будь добр – все содержи в порядке и чистоте. Первое правило неписаного кодекса Кровавого Пса: не сри там, где ешь.

Есть не хотелось. Наружу по плану только послезавтра, можно и побаловать себя, просто подрыхнув. Вот почему, скажите мне, умник-профессор-голова-на-колесиках, упаковываясь в бункер, не подумал о чем-то другом, кроме самого необходимого? Что мешало взять с собой не только майки защитного цвета, а хотя бы что-то цветастее?

Я лег на кровать, закрыв глаза. После инъекций и медицинского вмешательства Вертера всегда хотелось спать. А мне хотелось подумать и не сразу провалиться в сон.

Сейчас профессор вытягивает из принесенной головы, корчащейся под электричеством и введенными препаратами, необходимую информацию. Пусть его, великий злой гений. Не знаю, что он там плетет за козни и интриги. Пока что мне наплевать. В конце концов, именно этой старой мрази я обязан собственной жизнью. Поэтому и убью его очень быстро.

Все просто. Я ненавижу его. Я много кого и чего ненавижу. Почему? Все еще проще.

Я ненавижу нео, потому что кто-то из них изнасиловал мою мать, родившую такого выродка, как я. Ненавижу их за вечную вонь, за постоянный голод, за вопли их караульных, которые мешают спать.

Я ненавижу профессора за то, что он пять долгих лет издевался над моим бедным телом. Если эта мразь считает, что, сделав из меня машину для убийства, он заработал прощение, – пусть себе ошибается. Когда поймет свою глупость – будет поздно.

Вертера я ненавижу за компанию с профессором и мое детство.

Также я ненавижу маркитантов, факельщиков и прочую шелупонь погибшего города. Продажные твари, корчащие из себя хомо, хотя сами такие же людоеды, как и нео. Только хуже, потому что жрать представителей своего вида – одно, а торговать ими и предавать их – совсем другое. Я считаю, что первое честнее. Поганые лицемеры, обожаю убивать их.

Но больше всего я ненавижу тех, кто живет за кремлевской стеной. О-о-о, этих дружинников в сверкающих доспехах на чудовищных фенакодусах я ненавижу всей своей душой, если она у меня имеется. За то, что они сильные. За то, что они выжили, ничуть не изменившись за сотни лет под губительным действием радиации, Полей Смерти и кислотных дождей. За то, что они – люди.

И мне очень хочется побывать там, за высокой стеной, ой как мне хочется этого. Пройтись внутри, вооружившись чем-то крупнокалиберным и с большим запасом патронов, выкашивая этих дружинников одного за другим. А еще лучше – убивать их в честном бою, снося напрочь головы топором, выпуская парящие внутренности кишкодером, вспарывая горло и выпуская кровь. Да, о да, именно этого мне и хочется. Но все по порядку и в свое время. Пока что ничего из желаемого мне не светит.

Профессор не дурак. Во мне живут несколько тысяч, а может быть, и миллионов маленьких созданий. Наноботы, отвечающие за поддержание его самого лучшего творения в наилучшей форме. Каждые две недели их заменяют, потому что мелкие твари склонны аннигилировать. Аннигилируют они, умру и я. Один раз я пытался уйти, еле дополз назад. Подозреваю, что вполне можно сделать так, чтобы я не зависел от наноботов. Просто таким образом профессор перестраховывается, боясь потерять меня.

Сон пришел сам собой, прогнав в сторону ненужные мысли. А когда я проснулся, мне стало не до них. Пусть и на какое-то время всего-навсего. Закончилось оно очень быстро, сразу после красного мерцающего света над дверью. Старая железяка зачем-то меня звала.

Дошел я к нему не очень быстро. Сам виноват. Обещал, что сделает сортир в моем отсеке, и забил на это дело. Так что теперь пускай ждет.

– Смотри.

Вертер показал мне на монитор. Киборг регулярно проверял все установленные им камеры, и работали они замечательно. Эта вот, к примеру, показывала угол дома на Новом Арбате. Но не просто дома, а места, где один из моих посредников оставлял сообщения о встрече. И условный знак четко бросался в глаза. Так что вместо отдыха мне придется переться куда-то в город.

– Выходишь? – Профессор неслышно подкатил сзади. – Хаунд, нам необходимы связи с маркитантами.

А то без него оно неизвестно, ага…

– Йа. Мне будут нужны кумулятивные заряды к гранатомету. Вертер, ферштеен?

– Сейчас тебе. Лучше возьми с собой больше патронов, еды и медикаментов.

– Найн, дас ист нихт безондерс гут. Гранатомет мне необходим для выполнения задания. И, кстати, как насчет витаминок?

Поливитаминный комплекс был вручен мне так, что стало ясно – теперь я должник Вертера минимум на полгода. Ну и хрен с ним.

* * *

А снаружи расцветал новым утренним цветом день. Здесь у нас любой его промежуток просто прекрасен и безумно романтичен. В первые и робкие часы заново родившегося дня как-то по-особенному сильно ощущается собственная гармония с окружающим миром.

С утра на крошке, оставшейся от асфальта, легко обнаружить дивный натюрморт из полуобглоданного тела еле определяемого вида и происхождения. Разве не чудесен вид всех оттенков красного, раскинувшийся перед вашими глазами сразу же после выхода на свежий воздух? Или запах, тянущийся с той же стороны, что получается при полном или частичном распотрошении кишечника?

Как мила и очаровательна панорама, открывающаяся взгляду ранним утром. Обожаю смотреть на чудеснейшие развалины некогда одного из величайших городов мира. Эти торчащие вверх остовы высоток с провалами окон, поросшие крыш-травой. Любоваться грациозным полетом одинокого рукокрыла, летящего по своим делам. Эти взмахи кожаными парусами и сам грациозный стиль полета, напоминающий пьяные движения загнанного в угол хоммута… А он, кстати, вряд ли долетит. Вон, вслед ему величаво ринулись вдогонку трое его родственников. Понятное дело, где еще поутру найти завтрак?

Люблю этот мир. Место, где ты сам решаешь свою судьбу и делаешь ее собственными силами. Вертер сватал мне больше жратвы и боеприпасов, тупая конструкция. Зачем? Довоенная мудрость говорила: чтобы выжить в лесу, нужны веревка, топор, соль и спички. Веревка у меня есть, соль не нужна, сырое мясо вполне себе идет без нее, топор висит на боку. Хороший топор, заточен на славу, рубит все: что дерево, что кость, порой и металл, не особо толстый. Со спичками не срослось, вместо них у меня небольшой плазменный резак. За него с любого человека или мутанта здесь запросто снимут голову. Только я же не любой.

Ну да, еще у меня с собой есть фляга с водой, АПС в кобуре, необходимый запас медикаментов, шестизарядный барабанный РГ-6 и тридцать кумулятивных ВОГов к нему – Головач додумался, как превратить обычную гранату в бронебойную. С биороботами, шарящимися здесь взад-вперед, не пошутишь. Ну а поесть я и так себе найду.

* * *

Так, что у нас тут? Кому потребовался Герр Хаунд? Кто готов оплатить мои услуги?

Знак был свежий. Три разбросанные точки означали, что я очень сильно понадобился темным, или, как их еще называют, черным маркитантам. Раз так, то, значит, Хитровка. Не самый близкий путь, а деваться некуда.

Уже подходя к базе темных, в глаза бросились следы недавней бойни. Интересно, что же тут такое творилось? Если прикидывать, так пара дней прошла. Имеет ли это какое-то отношение к моему вызову?

К Хитровке, как и обычно, я подошел не прячась. Сейчас оно совершенно ни к чему, мало ли что причудится караульным на башнях? Особенно если и на самом деле имела место быть какая-то серьезная заваруха. Особой меткостью торгаши никогда не отличались, на дальних-то дистанциях уж точно, но глупо рисковать из-за этого ни к чему. Шальная пуля прилетит сама по себе, а потом мне и наноботы не помогут. Раскину мозгами хорошенько… по земле – и все.

– Стой! – заголосил с вышки часовой. – Кто такой?

Я откинул капюшон плаща, посмотрел ему в глаза. Малый вздрогнул, крепче перехватив цевье самозарядной винтовки Токарева.

– Мне к старшине.

– На месте стой, стрелять буду! – Часовой начал меня утомлять. – Кто такой, спрашиваю? Мутант?

– Я тебе сейчас глотку вырву. – Я не выдержал и пообещал кару этому надоедливому часовому. Откуда такие тупицы берутся? – Сказал же, что к старшине.

– Что за крик? – На стене возник Рвач. – А, здорово. Эй, приоткройте ворота, ко мне человек.

Сваренные плиты, заскрипев двумя большущими роликами, чуть отъехали. Ровно на то расстояние, чтобы мне протиснуться. Чего, интересно, опасаются маркитанты?

Рвач, как всегда хмурый и в здоровенном шлеме «Орех», ждал меня внизу. Мотнул головой, приглашая идти за собой, и пошел к жилому корпусу Хитровской крепостцы. База-то у них явно не тут, но укреплена фортеция неплохо. Абы как ее приступом не возьмешь, тем более если штурмуют нео. Вот добавь к ним парочку боевых «Чинуков», как совсем недавно у Кремля, и все, аллес капут торгашам. Хитровка, пусть у нее есть аж целых два работающих «Утеса», такую атаку не сдержит.

А я вот в одиночку, приди мне в голову такая блажь, скорее всего, смог бы пробраться куда угодно. Есть тут пара мест, с которых этот кундштюк можно проделать легко и красиво. Либо взобраться на левую башню задней стены, либо зайти справа и пролезть через водосток. Обычный человек и мутант вряд ли смогут там пройти, как-никак выходит наружу подземная токсичная река, а вот я б смог. Потому как в отличие от стандартного врага темных у меня есть весьма надежный костюм высшей степени защиты. Ну, время покажет, что случится раньше: наступит надобность в проникновении к маркитантам или мне просто станет скучно.

Рвач протопал по лестнице наверх, двинув прямиком в незаметный коридор. Я завернул за ним, и сразу же после поворота в грудь мне уперся ствол ПК, выглядывающий через амбразуру в сложенных друг на друга мешках, набитых песком.

– Пропустить. – Рвач остановился, мрачно смотря на трех караульных. – Я сказал!

– Распишитесь. – Один из них, невысокий крепыш, протянул ему тетрадь, сшитую из толстых кожаных листов. – Под вашу ответственность, старшина.

Вас ист дас?! Чтобы внутри собственной крепости старшина расписывался за что-то? Интересная хрень нарисовалась, ничего не скажешь.

– Эй, Рвач!

– Ну чего тебе-то? – Старшина повернулся ко мне. – Пойдем.

– Это вот что? – Я ткнул пальцем в сторону пулемета. – Подстава?

– А, это… – Рвач сплюнул. – Ты нам нужен, так что не бойся. Хотя… ты ж и так не боишься?

– Нет. Смотри мне, старшина.

– Смотрю. Пошли, тебя очень сильно хотят видеть.

Ишь чего, видеть меня хотят. Когда проходил мимо пулеметчиков, те покосились, не скрывая готового к стрельбе оружия. А это вы, мужики, зря. В такой тесноте, скорее, друг друга перестреляете, а толку не добьетесь. План атаки (ни в коем случае не защиты) сложился в голове сам собой.

Ближнего ударом ноги в пах отправить на пулеметчика, сопроводив броском ножа тому под челюсть. Когтями правой руки (я же не говорил о том, что мой паскуда-родитель оставил мне в наследство нехилые когти) по горлу второму. И пока тот будет фонтанировать кровью – пальцами левой руки проткнуть Рвачу глаза. Первого же караульного, что явно успеет вскочить, ухайдакать топором. Он же у меня двулезвийный, коротким ударом снизу аккуратно рассекаем ему гортань, кадык, нижнюю и верхнюю челюсти с носогубным треугольником и – вуаля, вгоняем металл в мозг. Дас ист фантастиш и вундербар шёйн просто какие-то, а не план.

Парни в черных комбинезонах, скорее всего, что-то поняли. Старший весь аж напрягся, вплоть до капель пота на лбу и вцепившейся в рукоять тэтэшника ладони. Я хмыкнул и пошел к начавшему закипать Рвачу. Похлопал его по плечу и двинул в сторону двери, что предварительно открыл еще один незнакомый маркитант, возникший из-за второго мешочного бруствера в коридоре.

Сам Рвач зашел следом за мной, почему-то сняв свой неразлучный шлем.

– Вот он… – Ба-а-а, что это старшина такой весь тихий? Кого тут принесло в Хитровку такого важного? – Герр Хаунд, гос…

– Свободен, – один из двух сидящих за столом мужиков прервал его не церемонясь. – Распорядись, чтобы нашему гостю принесли пожрать.

Ишь, какой партайгеноссе-то, а? Лампы на столе у этих двоих стояли так, что не присмотришься, кто да что. Но мне и так было видно, если уж честно.

Первый, что говорил со старшиной, – высокий, худющий. Кости да кожа и сивый ежик волос, торчащий вверх. Второй – полная противоположность. Невысокий и широкий, совершенно лысый боевой колобок. Весь такой из себя хмурый и подозрительный. Надо же, никак и верно я угадал. Пожаловали в Хитровку важные маркитантские чины. Дас ист интерессире, слово чести. Но есть момент еще интереснее. И момент этот сидит в самом углу, за ширмой, делая вид, что его нет. Хотя я и так могу сказать, что мылся дядя с неделю назад, ел на обед мясо и пил непонятного происхождения самогон.

– Не пожрать… – Я плюхнулся на готовый для меня стул. – Ессен – едят люди, фрессен – жрут свиньи. Понимаешь?

– Чо? – Худой недоуменно вытаращил глаза.

– Ай, ладно. Скажи своему третьему камраду, чтобы выходил уже. И посоветуй не пить спиртное сомнительного способа изготовления. А то такое ощущение, что настаивали его на кишках осмов.

– Хорош… – протянул боевой колобок. – Не врали.

– Смотря что не врали, йа? – Ага, вот третий и вышел. А чего это у меня так странно засвербило в висках, майне херрен? – Так кто вы такие?

– Мы принимаем решения. – Худой задымил. Вот, к слову, интересно, откуда у них табак? Ведь смолит трубку, а не сохранившиеся где-то в захоронках сигареты. – Нам нужна помощь хорошего спеца. Говорят, что ты один из лучших.

– Йа, есть такое дело. Только вопрос в том, надо ли оно мне?

– Начнем с самого дела или с оплаты? – Колобок выключил одну из ламп. Верно-верно, зачем нам эти дурацкие фокусы в стиле гехаймстаатполицай.

– С дела, натюрлих.

Худой переглянулся с товарищами, выбил пепел из трубки в патронный цинк.

– Из Хитровки кто-то выкрал старшину Геда. Убил двоих караульных, а еще раньше – парня из каравана. И ушел, натравив на погоню рукокрылов.

О как, надо же! Такого я еще не слышал, а слышать пришлось многое. Чтобы прямо из крепости умудриться умыкнуть не кого-то там, а одного из старшин… хм. Кое-какие смутные подозрения в голове уже закрутились, но пока им не время. Но работа явно интересная и высокооплачиваемая. Да и кажется мне, тьфу-тьфу, что в довесок к полноценному материальному вознаграждению есть шанс получить бонусом кое-что намного ценнее. Посмотрим, вдруг ошибаюсь?

– Нам нужно найти эту сволочь, а ты можешь это сделать. – Колобок уверенно рубанул воздух ладонью. – Притащить его живым сюда, а дальше дело наше. Оплата на выбор: золото, патроны, бабы, но в пределах разумного. За живого больше, за мертвого – будем торговаться.

О как! Уверены полностью, что я не откажусь. Хорошо. Значит, сейчас самое время поторговаться. Понять этих хмурых дядек вполне себе можно. Авторитет их подорван серьезно, шутка ли, такое провернуть? Значит, что и требовать можно многое.

Оно, рихтих, золото хорошо, конечно. Да и от бабы кто откажется, тем более что у «темных» генофонд сохранился куда лучше, чем у нео или кормовых. Вот только куда мне ее девать – солить, что ли? Схроны мои, они и есть схроны, а домой ее не потащишь. Профессор же, вытеки у него вся тормозуха, наверняка тут же ее на запчасти разберет ради науки. Оружие, патроны? Этого добра у меня хватает, да и не стоит слишком сильно надеяться на огнестрел сейчас, в наше непростое время. Без мышц, реакции, скорости и мозгов любой огнестрел – простая палка, не более.

– Цена у меня есть.

– Говори, – чуть ли не хором выпалили маркитанты. Эвон как их приперло-то, родимых. Не иначе как еще большие шишки среди торгашей дали этим уберменшам весьма куцый отрезок времени на поимку неведомого пока супостата.