355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роман Куликов » Легенды выживших (сборник) » Текст книги (страница 1)
Легенды выживших (сборник)
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 22:20

Текст книги "Легенды выживших (сборник)"


Автор книги: Роман Куликов


Соавторы: Дмитрий Силлов,Владислав Выставной,Вадим Филоненко,Дмитрий Манасыпов,Шамиль Алтамиров,Александр Тихонов,Юрий Круглов,Иван Щукин,Роман Мельников,Инна Гурьева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Владислав Выставной, Роман Куликов, Вадим Филоненко, Дмитрий Силлов, Дмитрий Манасыпов, Юрий Круглов, Инна Гурьева, Михаил Мухин, Роман Мельников, Евгений Григорьев, Иван Щукин, Александр Тихонов, Давид Алексеев, Шамиль Алтамиров
Кремль 2222. Легенды выживших (сборник)

© Авторы, 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)

Часть 1. Эхо Последней Войны

Дмитрий Силлов
Ярость

Боевое безумие – вот мой бог! Ярость жука-медведя – вот моя вера. Я – Говорящий с Мечами, и сейчас я слышу, как мой клинок, ликуя, поет Песнь Смерти, при каждом ударе норовя вырваться из моей руки и, подобно стремительному рукокрылу, отправиться в свободный полет.

Но мои тренированные пальцы крепко сжимают рукоять, обмотанную выделанной кожей молодого нео, которого я убил в своем первом рейде. Я и сейчас помню удивленные глаза того человекообразного, когда лезвие легко, словно сквозь масло, прошло через его горло. Убивать боевым оружием оказалось проще, чем рубиться тупыми мечами с соломенными чучелами в дружинном тренировочном комплексе. Правда, чучела неподвижны, а живые враги зачастую шустрые и смертельно опасные. Но что есть смерть для Говорящего с Мечами? Так, лишь одно мгновение, отделяющее настоящего воина от Края Вечной Войны, где вся жизнь – сплошное наслаждение битвой…

Правда, для того чтобы попасть в тот благословенный Край, необходимо умереть с мечом в руке. Потому мы постоянно тренируем хват, чтобы в горячке боя не выпустить скользкую от крови рукоять. Юнаки, готовясь вступить в наше Братство, сначала часами вонзают пальцы в горячий песок и протыкают ими тонкие соломенные циновки, а потом, по прошествии времени, свободно ломают руками толстые доски и способны голыми руками вырвать горло врага. Но вряд ли им когда-то это понадобится. Ведь Говорящий с Мечами и его оружие неотделимы друг от друга, они одно целое, единый организм, созданный для парного танца с самой Смертью…

Сегодня я и мои семеро товарищей рубимся плечо к плечу, отражая атаки множества мутантов. Не пойму, откуда они повылезали – косматые нео, уродливые осмы, вонючие вормы… Драгомир, старший рейда, первым заметил неладное и, соскочив с фенакодуса, дал знак остальным спешиться.

– Нас окружают, конными не уйти, – негромко произнес он. – Фенакодусы только ноги переломают. А без груза на спинах, может, уйдут.

И, хлопнув по крупу своего скакуна, коротко скомандовал:

– В Кремль!

Драгомир прав. Не пойму, как так получилось, что мы вдруг оказались в самом центре Развала – так у нас называют хаотичное нагромождение остатков разрушенных зданий, через которое ни пройти ни проехать. Бывает, на то мы и разведка. Влезли в незнакомое место разнюхать что да как и, как это порой случается, по закону подлости, попали в засаду.

Никто не стал корить Драгомира. Невиновен командир в том, что мы – дружинники, доля которых как раз лазить по незнакомым местам в поисках необходимого. Да и за что корить? По мне, так благодарить его надо. Ибо давно уже не пил мой меч свежей крови, и по ночам мне часто снится, что я слышу его голодные причитания. Ничего. Сегодня он насытится как никогда. Потому что мутов много, а нас – мало. И это хорошо. Значит, будет где развернуться.

Стук когтей наших фенакодусов еще не успел раствориться в предрассветном тумане, как весь наш отряд из восьми человек уже построился «розой ветров». Каждый держит свой сектор, и каждый готов прикрыть спину товарища собственной грудью.

Они ринулись разом. И тут же откатились назад, пятная черной кровью серые от времени обломки кирпичей, валяющиеся под ногами. На меня, например, бросились трое одновременно – и умылись кровавыми соплями. Худющий ворм с выпирающими под кожей ребрами проворно улепетывал назад на трех лапах – четвертая волочилась за ним, болтаясь на куске кожи. Его более жирному сородичу повезло больше. Он лежал, уставясь стеклянными глазами в серое небо, а под ним растекалась черная лужа, состоящая из крови и дерьма. Мой клинок распорол трупоеду кишечник и, двигаясь снизу вверх, рассек сердце. Третий противник, юный и самоуверенный, разделил удачу со вторым. Его голова валялась у меня под ногами, недоуменно шлепая губами. Тело же, почуяв неладное, развернулось на пятках и попыталось дать деру. Но без лысой тыквы на плечах у него это получилось неважно. Пробежав пару саженей, обезглавленный труп споткнулся и рухнул, обняв сведенными агонией уродливыми лапами торчащий из земли обломок бетонной лестницы.

Я усмехнулся. Трое вормов для Говорящего с Мечами – это все равно, что рубить воздух. Я знал – сейчас пойдет в ход тяжелая артиллерия. Когда муты нападают стаями, первыми всегда идут задохлики. Для того чтобы жертвы устали, рубясь со слабыми. К тому же, стремясь отличиться, хилые сородичи наверняка ранят кого-нибудь. Короче, естественный отбор по принципу «выживает сильнейший».

Ну да, так и есть. В развалинах замелькали крупные тени…

Но это были не вормы…

– Нео, – услышал я за спиной голос Драгомира. – А рядом с ними дампы. Невиданно. Муты нападают единой кучей. Будет о чем рассказать в Кремле!

Мне показалось, что в голосе Драгомира я расслышал слабую нотку неуверенности. Командира можно понять. Когда на тебя прет волна мутантов, вряд ли можно рассчитывать на возвращение домой. Да, его можно понять. Драгомир не принадлежал к Братству, и ему было не все равно, куда возвращаться – домой или в Край Вечной Войны. Мне – все равно. Потому что я – Говорящий с Мечами…

Я почувствовал, как мое тело медленно заполняет ярость жука-медведя, великолепное состояние души и тела, ради которого стоит жить. Твои глаза заволакивает багровая завеса, ты видишь лишь контуры вражьих тел и яркую полосу света, зажатую в твоей руке. А потом, повинуясь ритму вселенной, этот живительный, прекрасный, ослепляющий свет начинает рассекать те контуры, уничтожая все лишнее, стирая с идеально багрового гобелена темные шевелящиеся пятна. Что может быть прекраснее чистой, незамутненной ярости творца, отсекающего от своего творения все ненужное?..

И вот я плыву в этом тумане, растворяюсь в нем, наслаждаясь процессом созидания через разрушение. Непосвященный скажет – это невозможно! Но на то он и непосвященный. Ему никогда не понять, что такое священная ярость жука-медведя, истинное блаженство, доступное лишь Говорящим с Мечами…

Но все прекрасное не вечно. Постепенно багровая завеса, словно непрочная ткань, начинает расползаться на куски. Наслаждение битвой начинает понемногу отпускать, но я все еще продолжаю рубить ненавистные морды мутов, словно умирающий от жажды, ловя всем своим существом последние капли живительной ярости…

Мой меч, отяжелевший от запекшейся крови, обрушивается на затылок нео – никак бежать вздумал, человекообразный?..

Но что это?

Новый, голову которого я развалил словно кочан капусты, поворачивается ко мне. Его уродливая морда внезапно начинает меняться. Мешаясь с кровью, с нее начинает сползать мохнатая шкура, обнажая… человеческое лицо! И я узнаю это лицо, медленно распадающееся на две половинки. Драгомир, командир отряда, медленно опускается передо мной на колени, словно прося прощения за что-то. Потом он падает… Из его головы, будто пивная пена из разбитой чаши, выплескивается что-то белое, пузырящееся.

Я оглядываюсь вокруг.

Передо мной поле боя… Нет, поле бойни! Кругом только кровь и трупы…

И ни одного мута среди них!

Семеро членов моего отряда, так и не сошедшие со своего места и умершие в построении «розы ветров». И какие-то незнакомые люди – грязные, оборванные, исхудавшие.

Мертвые…

Нетрудно понять, что случилось только что… Выжившие вышли из подземного убежища и пошли за помощью в Кремль. И встретили нас. Вернее, меня, который в приступе боевого безумия принял их за мутантов. Наверно, моей ярости оказалось слишком много для одного меня. Я пресытился ею, словно перебравший посетитель бара, который пьет и буянит при этом, не в силах остановиться. Таких обычно выбрасывают на улицу, окатывают ледяной водой, а после отправляют на тяжелые работы, дабы пьяница одумался. Меня некому было остановить. Потому что я – Говорящий с Мечами, тот, чья ярость сильнее меня.

Но неверно думать, что не осталось того, кто сможет усмирить мою ярость. Если я отправил в Край Вечной Войны и своих товарищей, и этих несчастных, то мне остается лишь одно – пойти вслед за ними, чтобы выпросить у них прощение.

Я перевернул меч, взялся за клинок и направил его острие к сердцу, туда, где сходятся пластины нагрудного доспеха. Осталось немногое – приставить навершие рукояти к обломку бетонной лестницы и навалиться всем телом на собственное оружие. Что ж, друзья, я иду к вам! Надеюсь, что Старшие, стоящие во главе Братства, будут довольны тем, как я распорядился своей жизнью. Ведь мой меч будет вечно со мной не только в руке, но и в моем сердце…

* * *

– Слава величайшему!

Голоса трех Младших были радостными и возбужденными. Но Гом, старый шам второго уровня, лишь прикрыл веки и покачал головой.

Изначальный план был неплох – сбить с пути отряд кремлевских разведчиков, потом сделать так, чтобы они увидели перед собой не толпу беженцев, а свору взбесившихся мутантов. Остальное понятно: просто поддерживать морок, пока проклятые хомо не перережут друг друга, ибо нельзя допустить, чтобы и дальше Кремль прирастал союзниками. Довольно того, что весты уже вновь отстраивают Форт и бьются на красных стенах плечом к плечу с кремлевскими.

Но все прошло не так гладко, как кажется со стороны бестолковому молодняку.

Семеро дружинников не поддались ментальному приказу. Увидев оборванных людей, они бросились им на помощь. Лишь один, в чьем сердце бушевала звериная ярость, сделал все как надо и принялся рубить «мутантов». Его попытались остановить товарищи по оружию… Лучше б убили на месте как дикого зверя, глядишь, хоть кто-то остался бы в живых…

Старый шам машинально погладил ожерелье из железных рамок, спрятанное под одеждой. В последнее время все чаще приходится прибегать к этому кустарному средству для усиления мысленных сигналов. И все чаще оно не срабатывает. Люди Кремля меняются, становятся сильнее, и все сложнее становится заставлять их видеть и слышать то, что нужно шамам. Кто знает, возможно, двести лет назад из-за того и грянула Последняя Война, что люди на московской земле перестали плясать под чужую дудку и единственное, что оставалось тогдашним шамам, так это, не совладав с собственной гордыней, попытаться уничтожить и их, и себя…

– Слава величайшему!

Единственные глаза Младших сияли. Ученики увязались за Гомом, хотя тот был против. Упросили. И в который раз получили подтверждение силы учителя. Но старый Гом видел дальше. Если б в сердце одного-единственного дружинника царила не боевая ярость, а трезвый, холодный расчет, то сейчас бы в старых развалинах валялись не порубанные люди, а трупы четырех глупых шамов. В самый последний момент командир отряда хомо что-то почувствовал и с боевой секирой в руке ринулся к укрытию, за которым спрятались шамы. Но его настиг меч безумной куклы, которой управлял Гом. Это не подвиг. Это счастливая случайность, благодаря которой они все еще живы.

– Слава…

– Заткнитесь, тупые хоммуты! – раздраженно бросил Гом. Потом повернулся и зашагал прочь, подальше от страшного места, которое едва не стало могилой для него и его восторженных учеников.

Дмитрий Силлов
Лети…

Они приходили каждую ночь.

Иногда их было до обидного мало. Одно дело, когда твое тело ласкают десятки жадных глаз, ты кружишься ради этих взглядов вокруг своей железной оси, и невесомые одежды сами слетают с разгоряченного тела. И совсем другое, когда в зале сидит один-единственный помятый годами маркитант с нездоровым блеском в глазах, от взгляда которого хочется не раздеться, а наоборот, укутаться поплотнее в прозрачную накидку, и ноги сами невольно несут тебя к выходу со сцены, не дожидаясь последних нот музыкального сопровождения.

Но чаще их было много. Разных. Молодых, еще неоперившихся стрелков из службы охраны периметра, побитых жизнью вольных добытчиков со шрамами и наколками на волосатых руках, пришлых шайнов с раскосыми глазами и жирных торговцев из соседнего поселения, норовящих своими толстыми пальцами нарушить правила бара, висевшие у входа в золоченой раме.

Они были разными. И в то же время абсолютно одинаковыми, как одинаковы бабочки-трупоеды, летящие на свет ночного фонаря. Суетливые, трепещущие, ищущие в этом искусственном свете чего-то необычного… И существующие только одну ночь.

А на следующую ночь были другие. Такие же одинаковые…

Ее звали Летиция. И она танцевала стриптиз. Нет-нет, на самом деле там, за пределами бара, у нее было другое, обычное имя, каких много. Но оно ей не нравилось по многим причинам, и пользоваться им она старалась как можно реже. С тем, другим, именем были связаны все неприятные моменты ее жизни, как то: склоки с арендодателем насчет оплаты за комнату в полуразрушенном доме, толкучки на рынке, потные ладони как людей, так и человекообразных мутантов, и многое, многое другое, не имеющее к Летиции ни малейшего отношения.

Да, в ночной жизни Летиции тоже были влажные мужские ладони. Но эти ладони ненадолго касались ее тела и исчезали, а после этого в бикини оставались весьма приятные сюрпризы в виде чеков базы маркитантов, которые потом можно было обменять у бармена на полновесные серебряные монеты. И потому ладони с сюрпризами давно уже воспринимались ею лишь как дополнение к глазам, заставляющим ее раздеваться на сцене.

А в жизни той, другой, девушки с другим, менее воздушным, именем в потных мужских ладонях не было ничего. И принадлежали они чаще всего уродам неопрятного вида…

– Отвяжись, – тихо сказала она.

Сзади послышался смешок, и ладонь, приподнявшая юбку, скользнула выше.

Небольшая забегаловка возле рынка, конечно, нелучшее место для молодой девушки. Но где еще можно наскоро и дешево перекусить перед тем, как отправиться на работу? Цены в баре втрое, даже для своих, вот и приходится питаться среди всяких отбросов.

Невозмутимый шайн, сидящий рядом за стойкой на высоком стуле, обернулся, скользнул взглядом по груди девушки, посмотрел ей за спину и поспешно отвернулся.

– Ты не понял, урод? – чуть громче спросила она.

Ее рука нырнула в небольшую поясную сумку.

Судя по активным действиям ладони, прижавшийся к ней сзади урод не понял.

Усилием воли девушка подавила дрожь в ногах, сжала рукоятку шила, вытащила его из сумки и уже совсем было собралась ударить назад вслепую, как вдруг чужая рука дернулась – и исчезла.

– Нехорошо так с девушкой, дядя, – ровно сказал кто-то за ее спиной. После чего другой, гораздо менее приятный голос протяжно завыл.

– Пусти-и-и!!!

Люди, сидевшие за барной стойкой и за столиками, разом вздрогнули как по команде. И как-то сразу вокруг стало свободно.

Она обернулась.

Довольно крупный урод со следами мутаций на лице, одетый в темный бандитский плащ с капюшоном, корчился на полу. Над ним стоял парень в потертом камуфляже и рифленым каблуком ботинка плющил ладонь поверженного.

– Пусти!!!

Парень поднял голову и взглянул на девушку. Глаза его округлились.

– Ничего себе, – пробормотал он.

Она хмыкнула, пряча шило в сумочку. Эта реакция мужчин на ее внешность была ей более чем знакома.

Замешательство на лице парня быстро сменилось улыбкой, радостной, как у ребенка, неожиданно нашедшего в куче песка красивую игрушку.

– Прикажете отпустить? – кивнул он на урода, тщетно пытающегося выдернуть свою руку из-под подошвы ботинка.

– Как хочешь, – дернула она плечиком. После чего бросила на барную стойку медную монетку и направилась к выходу.

Топота рифленых ботинок сзади не слышалось.

«Странно… – подумала она. – Плохо выгляжу сегодня, что ли?»

На ходу она достала из поясной сумки зеркальце. Поправила сбившийся локон, лизнула пальчик, легким движением провела им по бровям…

Мужик, входящий в забегаловку, открыл рот и застыл, уставившись на девушку, отчего тут же получил существенный тычок под ребра от своей вошедшей следом свиноподобной подруги.

«Да нет, еще побегают», – усмехнулась она…

Он догнал ее почти сразу после того, как она вышла за дверь забегаловки.

– Простите, девушка, – сказал он, пристраиваясь сбоку. – Можно вас проводить? А то мало ли кто еще по пути к вам пристанет.

– И так всю жизнь провожать будешь? – усмехнулась она.

– А можно?

«Детский лепет…»

– Ты уверен, что хочешь на всю?

– Ну-у… Я бы с удовольствием…

«Все вы такие… А у самого небось дома жена и семеро по лавкам. Таких бабы не упускают».

Под пятнистой курткой угадывались неслабые плечи. Парню было лет двадцать, может, двадцать один. Высокий, красивый, не новая, но чистая камуфла, берцы начищены сажей, замешанной на жире, на поясе потертая кобура с торчащей из нее рукоятью пистолета.

«Охранник, – мгновенно просчитала она. – Или телохранитель у богатого маркитанта. По-любому получает не больше трехсот чеков в месяц…»

От закусочной до бара было не особенно далеко. И здесь уже была ее территория. Здесь она становилась Летицией. Доброй, милой, ласковой, словно домашняя кошечка.

– Вот мы и пришли, – улыбнулась она. – Спасибо, что проводил. Ты прелесть.

Она встала на цыпочки, чмокнула парня в щеку и взбежала на крыльцо.

Он стоял, обалдело глядя ей вслед щенячьими глазами.

Она открыла дверь, обернулась и бросила ему еще одну улыбку.

– Подожди! – очнулся он. – Вот… Я сейчас напишу, как меня найти, если что. Тут номер моей казармы… Ты это… Может, встретимся еще как-нибудь?

«Вот лопушок-то… Кто ж девушкам контакты дает? Вроде бы наоборот принято».

Он протянул ей чек на одну серебряную монету, на оборотной стороне которого были углем нацарапаны какие-то слова. Летиция, не глядя, сунула чек в свою поясную сумку.

– Я найду тебя, если что, – сказала она – и скрылась за дверью бара.

* * *

По дну кожаной сумки шел небольшой разрез. Видимо, урод в пальто хорошо умел работать обеими руками в разных направлениях. Сочетал, так сказать, приятное с полезным.

Золотые и серебряные монеты были на месте – хорошо, что положила их в отдельный кармашек. Не было только медной мелочи… И шила.

На мелочь наплевать. А вот шила было жалко…

Антикварная вещица, купленная по случаю на рынке, пару раз серьезно выручала девушку в подобных ситуациях. Инкрустированная перламутром зеленоватая рукоять, изогнутая в форме змеи, и клинок длиной с полторы ладони, выбегающий из раскрытой пасти.

С виду шило смахивало на короткий стилет. Поначалу девушка опасалась носить его с собой – гражданским на территории базы маркитантов ношение оружия было строго запрещено. Но знакомый капитан из службы внутренней охраны периметра, курирующий бар, успокоил – носи, мол, ничего страшного. Даже самый строгий патрульный не сочтет эту штуковину оружием…

«Я же его в сумку обратно положила, когда тот парень урода уже по полу валял… Наверно, позже по дороге через разрез вывалилось…»

В гримерку вбежала Клео.

– Смотри, Ли, как тебе?

На запястье Клеопатры переливался браслет из настоящего стекла.

– Ничего себе, – шевельнула бровью Летиция. – Старинное, восстановленное в Поле?

– Ага!

Летиция вздохнула и повернулась к зеркалу.

– Везет же некоторым!

– Да ладно тебе, Ли, не прибедняйся, – подруга сзади обняла Летицию и потерлась носом о ее плечо. – Тебе вон твой серебряное кольцо подарил и цепочку. Тоже неплохо.

– Мой, – хмыкнула Летиция. – Таких моих каждый вечер полный бар и маленькая тележка.

– А ты все принца ждешь?

Летиция отложила сумочку и с грустью посмотрела в громадное зеркало, неважно восстановленное, со сколами по краям. В нем, обнявшись, стояли две девушки сказочной красоты.

– А есть они на свете, те принцы? Как думаешь, подруга?

Девушка в зеркале пожала плечами.

– Есть, наверное… Ой, побежала я, сейчас мой выход! А чего я хотела-то?.. Слушай, Ли, тут недавно парень заходил симпатичный, крепкий такой, про тебя спрашивал.

– Кто такой? – насторожилась Летиция.

– Да нет, не из бандитов. Лошок какой-то, молодой совсем, похоже, из охраны периметра. Небось на вход в бар месяц копил. Мордочка шалая… Влюбился поди.

У Летиции отлегло от сердца.

– И чего?

– Ну уважили потенциального клиента. Назвали твой ник, сказали «приходи к открытию». К нему Карина решила подкатить, так он ни в какую – подавай ему тебя, и все!

– А Кари все мало, – проворчала Летиция. – Ишь ты, «ни в какую…». Он небось таких девчонок, как она, только в древних журналах видел.

– Да говорю я тебе, влюбился парень по уши…

* * *

Он сидел на боковом диване. На столике перед ним горела свеча, заключенная в стеклянный колпак, и стоял стакан сока, выжатого из свежих плодов дерева цзоу. Он рассеянно мешал в нем соломинкой и время от времени бросал мимолетные взгляды на входную дверь, напротив которой как раз и стоял диванчик.

«И все они садятся напротив входа… Ситуацию контролируют…»

Заиграла музыка. Щель между потертыми занавесами, в которую подглядывала Летиция, стала увеличиваться в размерах. Она качнулась назад, прогнулась в пояснице, подала грудь вперед и выплыла на сцену.

– Встречайте, – раздался голос бармена за ее спиной. – Сегодня для вас танцует… Летиция!!!

Парень за столиком вздрогнул и поднял глаза. Она улыбнулась ему и помахала рукой.

Там в зале были и другие. С глазами и ладонями, полными чеков.

Но сегодня она танцевала только для него. Ведь это был танец настоящей любви.

Сейчас, в эту минуту, он был ее сказочным принцем. Единственным мужчиной, которого она ждала всю жизнь.

Те, остальные в зале, они только хотели ее. Хотели как женщину, как красивую представительницу противоположного пола, хотели низменной, животной страстью… Энергия страсти заставляет женщину самозабвенно кружиться вокруг шеста, ощущая себя волчицей в стае волков, единственной и самой желанной самкой в огромной стае. Но в жизни любой танцовщицы случаются мужчины, которые любят. И именно эти мужчины отдают именно ту энергию, которая питает настоящий танец. И лишь только в танце любви она может подняться ненадолго над грязью и пошлостью этого мира и почувствовать себя Женщиной, Богиней, летящей над грешной землей…

Она упала на сцену. Капельки пота блестели на ее коже, переливаясь в бликах, отбрасываемых многочисленными светильниками. Небрежным движением она сбросила с плеч невесомую накидку, чуть прикрывавшую грудь, и бросила ее парню.

Накидка упала ему на колени. Уходя со сцены, Летиция видела, как он провожает ее глазами, рассеянно гладя ткань, еще хранящую тепло ее тела…

– Он заказывает приват-танец.

– Кто?

– Вон тот парень на боковом диванчике.

Летиция закусила губу.

– А он знает, сколько это стоит?

Бармен скривился, как от зубной боли.

– Солнце мое, крейзи-меню лежит у него под носом. И с каких это пор ты стала интересоваться платежеспособностью клиента, который заказывает музыку?

Она не ответила. Когда не знаешь, что ответить, лучше промолчать и сделать лицо типа «как вы мне все надоели».

– Любовь? Зачем ты мучаешь меня? – мяукнул бармен.

– Шел бы ты лесом, – ласково посоветовала Летиция.

– Определенно, любовь, – кивнул бармен. – Ну иди, иди, моя прелесть, твой принц уже заждался…

Он сидел в углу необъятного дивана. Она вошла и закрыла за собой дверь небольшой комнатки, обставленной специально для приват-танцев.

Он просто сидел и смотрел на нее. И от этого взгляда раздеваться совсем не хотелось.

С ней такое случалось редко. Она стояла у двери, кутаясь в полупрозрачное короткое платье, и не знала, что делать дальше.

Его колючий взгляд неожиданно стал другим. Теперь он был полон грусти.

– Зачем ты это делаешь? – тихо спросил он.

Откуда-то из-под потолка полилась знакомая плавная мелодия.

Она тряхнула головой, отгоняя наваждение и заодно рассыпая по плечам роскошную гриву волос, – и улыбнулась. Секундное замешательство прошло.

Плавно покачивая бедрами, она подошла к нему и кошачьим движением взобралась на диван.

– Тебе здесь нравится? – промурлыкала она.

– Нет. Я скоро уйду. И не надо… этого. Я пришел просто поговорить.

– Разве это мешает разговору?

Она мягко взяла его руку и положила ее себе на бедро.

– Мешает.

Он осторожно убрал ее руку, потом плавным, но быстрым движением взял ее за талию, приподнял и усадил на другой диван напротив себя. Она даже возмутиться не успела.

– Послушай, – сказал он, глядя ей в глаза.

Сейчас в нем не было ничего от щенка. Сейчас перед ней был сильный, уверенный в себе мужчина, твердо знающий, чего он хочет от жизни.

– Послушай. Я понимаю. Сейчас все ищут, где лучше и с кем будет проще выжить. Ты, конечно, меня за лоха посчитала. И это понятно. Ношеный камуфляж, форменные ботинки… Но просто люди моей профессии не одеваются по-другому, а ходят в том, в чем им удобно, и живут так, как считают нужным.

– И кем же ты работаешь? – настороженно улыбнулась она, еще не придя в себя от стремительного перелета на диван.

– Я чемпион прошлого сезона по боям в Бочке, – просто сказал он. – Так называемый Крысиный волк. Надеюсь удержать титул и в этом году. Параллельно тренирую охранников базы… Конечно, я не богач, но свои полторы-две сотни золотых в месяц имею. Думаю, что этого будет достаточно.

– Для чего?

Он немного замялся.

– Знаешь, как-то мне очень понравилась одна девушка. Первый раз в жизни. С первого взгляда, как это ни банально звучит в наше время. Конечно, у меня были другие женщины – и до нее, и после. Но это был просто секс. А вот так, чтоб в душе все переворачивалось…

– И что стало с этой девушкой?

– Она предпочла другого и уехала. Один торговец мне рассказал, что сейчас у нее счастливая семья – муж и двое детей.

– К чему ты мне все это рассказываешь?

Он криво усмехнулся.

– Тогда я был практически нищим. Кажется, в наше время любовь и деньги переплелись между собой настолько, что одно трудно отличить от другого…

Летиция поджала под себя ноги, устраиваясь поудобнее на своем диванчике.

– И что ты хочешь от меня? Для чего все-таки будет достаточно твоих денег?

Он неуверенно улыбнулся.

– Понравилась ты мне. Вчера в этой забегаловке – как арбалетным болтом навылет пробило… У тебя, конечно, яркая жизнь, но… Знаешь, может, попробуем выжить вместе в этом мире?

Ладонью правой руки он нервно мял левый кулак, а тот похрустывал, как плод дерева цзоу, грозя развалиться на фаланги.

– У меня своя комната в офицерской казарме. Не бог весть что, конечно, но по сравнению с другими – вполне… А через месячишко, если все будет нормально, может, свадебный обряд проведем… Если я тебе хоть немного нравлюсь, конечно… И вообще, у меня мечта есть. Торговцы про Кремль рассказывают, мол, надежная крепость с большим подземным городом. Сейчас возрождается она, силу набирает. И люди там живут правильные. К ним весты уже примкнули, и еще многие придут. Вот бы к ним с караваном перебраться. Говорят, наши маркитанты планируют отправиться в Кремль с товарами. Глядишь, и мы бы с ними…

«В Кремль, – мысленно усмехнулась она. – Нужны мы там больно… А с другой стороны – чем черт не шутит? Что ж мне тут, всю жизнь задницей вертеть?..»

Выдохнув свою тираду, он сидел, залившись румянцем до шеи и боясь поднять глаза. Хотя парень был старше ее года на два, но сейчас он больше походил на провинившегося подростка, ожидающего нагоняя.

Она улыбнулась. Не сверкающей улыбкой Летиции, а по-другому – задумчиво и нежно. Откуда-то пришла отчетливая картинка – она сидит рядом с ним, осторожно качая колыбель с двумя крохотными глазастыми свертками.

– Можно мне подумать? – тихо спросила она.

– Конечно, – облегченно улыбнулся он. – А долго ждать?

В воздухе повисла пауза.

– Долго, – наконец произнесла она. И подняла глаза. В них плескалась все та же нежная улыбка. – Я заканчиваю с восходом солнца.

– Ничего, я подожду.

– До утра? – удивилась она.

– Хоть всю жизнь!

Его глаза сияли. Он встал на колено и поцеловал ей руку.

– Спасибо, что согласилась подумать, – сказал он. – Знаешь, я не хочу смотреть, как ты здесь… работаешь. Я на улице подожду, ладно?

– Ладно, – улыбнулась она, вставая с дивана.

«Принц… Руки целует…»

Мысли полагалось быть ироничной, а она получилась неожиданно ласковой.

«И правда, что ли, влюбилась?»

Она взялась за ручку двери.

– Послушай!

Она обернулась.

– Я тогда был полным идиотом. Зачем-то номер своей казармы написал и номер комнаты. Совсем разучился знакомиться с девушками. Может, на всякий случай, напишешь свои координаты? Где ты живешь, и вообще…

– Зачем? Кто-то, кажется, обещал подождать?

– Боюсь потерять тебя, – признался он. – Мало ли что…

– Сейчас. Подожди.

Она выпорхнула из комнатки и через несколько секунд ворвалась в гримерку.

– Сбесилась? – поинтересовалась сидящая перед зеркалом Карина, откладывая кисточку из хвоста хоммута.

Летиция ничего не ответила. Она искала уголек. Нашла, вытащила из ящика стола кусок бересты, на которых бармен обычно пишет счета для клиентов, быстро черкнула на нем адрес и подпись «Лети…».

Остановилась. Задумалась. Хотела зачеркнуть, написать другое, настоящее имя, но передумала, дописала три буквы и метнулась к двери.

– Влюбилась, – кивнула иссиня-черной гривой Карина, поворачиваясь обратно к зеркалу. – Ну и пусть. Парень, сразу видно, правильный, с таким можно и в огонь, и в воду.

Карина мечтательно вздохнула. С кисточки поднялось и повисло в воздухе прозрачное облако мелкой пудры, толченной из старой штукатурки…

Она танцевала «на автомате», то и дело бросая взгляд на старинные часы с гирьками, висящие на стене. И удивительно – не хотелось думать, анализировать, просчитывать плюсы и минусы. Не хотелось даже удивляться самой себе. Хотелось дождаться окончания смены и в последний раз выйти за двери бара в другую жизнь.

На часах – половина третьего ночи. В баре было пусто, лишь лядащий маркитант средних лет клевал носом за стойкой. Правила работы бара «до последнего клиента» обязывали танцевать, даже если клиент уже ничего не видел и не соображал. Но те же правила не возбраняли намекнуть тому клиенту, что, мол, хватит, насмотрелся, натрогался, освободился от излишней денежной массы – пора баиньки в люльку до следующего раза.

Маркитант прозрачным намекам девушек благодарно внял и, сфокусировав зрение, поплелся к выходу. Хлопнула дверь – и тут же замолкла музыка. На лицах бармена, музыканта и официанта-шайна появилось одинаковое выражение – ну наконец-то! Наконец-то можно расслабиться и забыть про…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю