Текст книги "Войны античного мира: Походы Пирра"

Автор книги: Роман Светлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Помимо своей административной и «капиталистической» деятельности эллины служили в армии: до конца III столетия Греция поставляла царям основную массу наемников. В Элладе имелись особые места, где собирались наемничьи отряды и где цари или действовавшие на свой страх и риск авантюристы заключали с ними соглашения. Самое крупное находилось на мысе Тенар, расположенном в Лакедемоне. Любопытно, что из всех греческих государств Птолемеи всегда имели особо теплые отношения именно со Спартой, снабжая ее деньгами, оружием, вспомогательными отрядами. Вызвано это было и принципиальным «девиантным» поведением Спарты, которая всегда противопоставляла себя большинству греческих государств, не склоняясь даже перед македонскими царями, и стремлением контролировать через Лакедемон рынок наемников.

Птолемеи пытались привязать наемничьи отряды к Египту, давали им значительные земельные наделы, однако так и не создали настоящие «поселенные войска». Семейства наемников-поселенцев либо вымирали спустя два-три поколения, либо покидали Египет.

Зато здесь всегда было много македонян. Они также служили в администрации, однако более всего их было в армии. Именно переселенцы из Македонии придали устойчивость войскам, с которыми Птолемеи отражали нашествия Пердикки, Антигона, Деметрия, Селевкидоа Македонские отряды сыграли важнейшую роль в сражениях при Газе (312 г.) и Рафии (217 г.) – величайших сухопутных победах Птолемеев. После битвы при Газе Птолемей попросту зачислил в свою армию 8000 пленников, сделав «популяцию» своих соотечественников в Египте еще большей.

Предметом особой заботы Птолемеев был флот. В Александрии и других базах находились сотни кораблей, в том числе и суда с многими палубами. Хотя Деметрий вытеснил египтян из Восточного Средиземноморья, Птолемей I готовил контрнаступление с целью восстановления своего морского господства.

Хотел ли позже Пирр воплотить в своем государстве египетский образец? Если да, то в этом нет ничего удивительного. Основав столицу в Амбракии, то есть за пределами этнического Эпира, стремясь поставить под свой контроль торговые города Италии и Греции, он шел по пути Птолемеев. Другое дело, что в его распоряжении никогда не было столь значительных территорий, которые могли бы поставлять и солдат в армию, и продукцию для международного сбыта. Потолок обычных мобилизационных возможностей Эпира едва ли превышал 20 000 человек, лишь в экстраординарных случаях он мог выставить больше, но Пирр никогда и не шел на призыв «стара и млада». Напомним, он был в первую очередь царем молоссов, власть его над другими эпирскими племенами являлась не столь абсолютной, как, например, власть македонских царей над македонянами. Структуру его государства можно изобразить следующим образом: Пирр был царем молоссов и гегемоном всего союза эпирских племен. Даже в Молоссии существовала должность простата (греч. «заступник», «наблюдатель»), который ограничивал власть монарха по отношению к соплеменникам.

Племенные различия Пирр так и не сумел ликвидировать; мы увидим, что через несколько десятилетий после его смерти Эпир превратится в конфедерацию полунезависимых народностей. Поэтому Пирру, чтобы войти в число ведущих государей Средиземноморья, приходилось искать новые земли: то в Македонии, то в Италии и Сицилии, во время своего последнего похода – в Пелопоннесе.

В Египте Пирр увидел и бурное развитие образованности: в Александрии по совету Деметрия Фалерского, последователя Аристотеля, был создан Мусейон, своего рода научный центр, где трудились лучшие ученые греческого мира. При Мусейоне существовала Библиотека – самая знаменитая в истории античности. В александрийской Библиотеке Пирр мог прочесть всевозможную литературу по военному делу – от упоминавшихся уже нами сочинений Энея и Ксенофонта до дневника, который велся в ставке Александра Великого.

Возможно, именно по примеру последнего Пирр в будущем решит увековечить свою жизнь, ведя (естественно, при помощи секретарей) дневник и сделав историка Проксена своим придворным анналистом[44]44
  На сочинениях Проксена (к настоящему моменту утерянных) базировались многие античные историки, писавшие об эпохе Пирра, в частности – Плутарх.


[Закрыть].

Сколько пробыл Пирр в Египте, точно сказать трудно. У разных современных историков встречаются различные предположения – от одного года до четырех лет.

Наиболее вероятной датой возвращения его в Эпир представляется лето 296 г. К этому моменту произошло несколько событий, которые могли подтолкнуть Птолемея к созданию в Эпире плацдарма своего политического влияния. Во-первых, умер Кассандр. Эта, скажем прямо, не самая светлая личность времен диадохов (хотя кто из новоиспеченных царей мог быть назван «светлой личностью»?), тем не менее сумела на два десятилетия сплотить вокруг себя македонян. Кассандр был полководцем, способным, как мы видели, на смелые стратегические решения, вместе с тем он обладал трезвым умом и проводил последовательную политику на раздел наследства Александра, прекрасно понимая, что идея восстановления единого государства Темеидов является утопией.

После его смерти на краткое время к власти пришел Филипп, старший сын Кассандра. Вскоре этот болезненный молодой человек также скончался, и македонское царство оказалось в руках младших сыновей Кассандра – Антипатра и Александра. Первый из них был женат на дочери Лисимаха Евридикс, а второй – на дочери Птолемея Лисандре. Все это позволяло фракийскому и египетскому царям надеяться на успешное вмешательство во внутримакедонские дела. Присутствие в Эпире благодарного Пирра было бы очень кстати для Птолемея.

Во-вторых, отношения между Птолемеем и Деметрием испортились. В 296 г., как раз когда сын Антигона осаждал Афины, близ берегов Аттики появилась значительная египетская эскадра. Хотя египтяне так и не попытались прорваться к Пирею, устрашенные флотом Деметрия (против 150 кораблей Птолемея у него было около 300 судов), этот рейд был симптоматичным знаком. Птолемей шел на открытый конфликт.

В-третьих, Птолемею, видимо, удалось сколотить антидеметриевскую коалицию: мы знаем, что в 295 г. некоторые азиатские владения Антигонида (Эфес, Кипр) оказываются совместно завоеваны царями Египта и Фракии.

За год до этого Пирр и был возвращен в Эпир (Дройзен даже высказывал предположение, что флот, появившийся близ осажденных Афин, являлся десантной эскадрой, перебрасывавшей в Эпир Пирра и сопровождавшие его наемные отряды).

В это время в Эпире по-прежнему правил Неоптолем III, сын Александра Эпирского. Мы знаем, что семейство Пирридов было шире, чем обычно думают. Так, например, после смерти Александра Македонского сатрапия Армения была отдана одному из командиров царских гипасписгов, которого также звали Неоптолемом и который утверждал, что происходит из рода эпирских царей. Вскоре последний, правда, погиб от руки Эвмена, однако нет никакой гарантии, что в Греции или на эллинистическом Востоке в это время не имелись еще какие-то возможные претенденты на престол.

Так или иначе, если эпироты и имели альтернативные кандидатуры, выбрав Пирра, они приняли наилучшее решение. Удаленность Птолемеев была гарантией автономии царства, а заинтересованность Египта в наличии противовеса македонским парям позволяла надеяться на всевозможную помощь.

Пирр вернулся на родину как соправитель Неоптолема. Вначале между его армией и отрядами, сохранившими верность Неоптолему, начались боевые действия (ход их нам не известен), однако Пирр, которому, похоже, не удался «блицкриг», начал опасаться вмешательства в эпирские дела внешних сил и предложил сопернику попросту разделить власть. Сыну Александра пришлось согласиться на это, так как после смерти Кассандра он потерял главную свою внешнеполитическую опору. К тому же одновременная власть двух царей была традиционна для многих греческих государств и не противоречила обычаям эпирских племен.

Неоптолем III едва ли был в восторге от произошедших перемен, да и Пирр прекрасно понимал, что наличие соправителя делает его власть условной. Хотя в Эпире не выработалось органов олигархического контроля над царской особой, подобных спартанским герусии или эфорату. двоецарствие могло спровоцировать жителей Эпира на создание системы, подобной лакедемонской.

Столкновение было неизбежно. Вопрос заключался только в том, кто первым нанесет удар и насколько серьезно он сможет обеспечить свое «алиби».

Празднества, которыми сопровождалось достижение соглашения между царями, послужили причиной для открытой конфронтации.

Вот как рассказывает об этом Плутарх:

«По старинному обычаю, цари, совершая в молосском городе Пассароие жертвоприношение Аресу и Зевсу, присягают эпиротам, что будут править согласно законам, и в свою очередь принимают от подданных присягу, что те будут согласно законам охранять царскую власть. Пока длился этот обряд, оба царя с многочисленными приближенными проводили время вместе, обмениваясь щедрыми дарами. Гелон, которому Неоптолем особенно доверял, дружелюбно приветствовал Пирра и подарил ему две упряжки подъяремных быков. Их попросил у Пирра Миртил, один из виночерпиев, а когда царь отказал ему и отдал быков другому, Миртил был жестоко оскорблен. Его обида не укрылась от Гелона, который, как говорят, пригласил этого цветущего юношу на пир и, за вином овладев им, принялся уговаривать перейти на сторону Неоптолема и извести Пирра ядом. Миртил сделал вид, будто одобряет замыслы Гелона и поддается на уговоры, а сам сообщил обо всем Пирру. По его приказу он представил Гелону и начальника виночерпиев Алексикрата, готового якобы примкнуть к их заговору. Пирр хотел иметь как можно больше улик готовящегося злодеяния. Так был обманут Гелон, а вместе с ним и Неоптолем, который, полагая, что идет прямой дорогой к осуществлению своего умысла, не сдержался и на радостях открыл его приближенным. Кроме того, на пиру у своей сестры Кадмеи он все выболтал ей, думая, что ни один человек их не слышит, ибо рядом с ними не было никого, кроме Фенареты, жены Самана, ведавшего стадами и пастбищами Неоптолема, которая, казалось, спала на своем ложе, отвернувшись к стене. Но она все слышала и, тайком придя на следующий день к Антигоне, жене Пирра, пересказала ей все, что Неоптолем говорил сестре. Узнав об этом, Пирр поначалу не подал виду, но во время празднества пригласил Неоптолема на пир и убил его, зная, что это одобрят самые могущественные эпироты, которые еще раньше призывали его устранить Неоптолема и не довольствоваться долее принадлежащей ему частицей власти, не пренебрегать своими природными способностями, но обратиться к великим делаем, а Неоптолема уничтожить при первом же подозрении, не дав ему времени что-либо предпринять»[45]45
  Перевод С.А. Ошерова


[Закрыть].

Повествование Плутарха явно основывается на про-Пирровой версии произошедшего, составленной Проксеном. Не надо излишне идеализировать Пирра: он и сам был способен подготовить убийство соправителя. Все остальные подробности, в том числе и мнение «самых могущественных эпиротов», могли появиться лишь потом, так сказать, в официальных коммюнике.

Однако и для Неоптолема возможность ликвидировать соперника – если предположить, что рассказанное Плутархом правда, – должна была казаться отличным выходом из положения. Молосская аристократия – а именно она и определяла настроения в Эпире – избрала Пирра своим лидером: в ситуации безвременья, которая началась после смерти Кассандра, страна нуждалась и сильном монархе. Не избавившись от соправителя, Неоптолем не мог рассчитывать на сохранение власти. Большинство подданных было недовольно им: несколько лет, во время которых он занимал престол, не вывели Эпир из состояния придатка Македонии, обеспечивающего ее связи с адриатической торговлей.

Так что празднества, связанные с фактической коронацией соправителей, действительно являлись удобным поводом для покушения на Пирра: вспомним, как часто в Древней Греции убийства совершались именно в момент скопления народа. Многолюдье позволяло скрыться непосредственным исполнителям, а «заказчику» – воспользоваться замешательством народа и настроить его на нужный убийцам лад.

Как бы то ни было, Пирр нанес удар раньше Неоптолема и сумел добиться одобрения жителями Эпира своего поступка. Объединение Эпира в одних руках оказалось своевременным делом. Кризис власти в Македонии развивался так стремительно, что уже в 295 г. Пирр получил возможность вмешаться в ее внутренние дела.

ГЛАВА VI.
ВЛАДЫКА ЭПИРА И МАКЕДОНИИ

Семейные дела Пирра. – Первое вмешательство в македонские дела. – Деметрий – царь Македонии. – Первая война Деметрия и Пирра. Поединок Пирра и Пантавха (289). – Новое вторжение Пирра в Македонию. – Пирр – царь Эпира и Македонии. Визит в Афины (287). – Керкира и Фессалия. – Война с Лисимахом. Македонская армия переходит на сторону последнего. – Пирр возвращается в Эпир (284).

Первый год единоличного правления Пирра оказался очень насыщенным. Едва расправившись с Неоптолемом, он заключил выгодный брак. Второй его женой стала Ланасса, дочь Агафокла Сиракузского, правившая Керкирой. Альянс с государем большей части западных греков, чей флот успешно оспаривал господство у карфагенян в водах, омывающих Сицилию и Ливию, был почетным и выгодным делом. А так как по условиям брачного контракта на все время замужества Керкира переходила в совместное владение царственной пары, Пирр поспешил сладить дело. Мечта эпирских властителей оказалась достигнута: торговый остров теперь обеспечивал прямые контакты с городами Италии и Сицилии.

Словно в качестве компенсации своей первой жене, Антигоне, которая уже в Эпире родила ему сына (названного, по понятным причинам, Птолемеем), Пирр построил на побережье Ионийского моря город Береникиду. Новые города в это время образовывали путем соединения нескольких близлежащих деревень, жителям которых при их переселении в новое поселение давали на несколько лет налоговые льготы. Вполне вероятным будет предположение, что постройка Беренекиды имела целью развитие городской жизни в Эпире, а также создание для его государства современной торговой и военно-морской базы. Впрочем, вполне возможно, что Пирр, пребывавший под впечатлением Александрии, попытался и у себя на родине создать нечто, подобное египетскому чуду.

Ланасса была весьма ревнивой дамой. Она еще терпела рядом с собой приемную дочь Птолемея, однако Пирр, окруживший себя но принятому его современниками-царями обычаю наложницами, быстро настроил против себя новую жену. Ланассу бесило, что Керкира не стала решающим аргументом в пользу выбора ее покоев: Пирр предпочитал ей варварских «девок» – насую княжну из северного племени пеонов и Биркенну, внучку царя тавлантиев.

Ланасса в конце концов сочла Пирра варваром, недостойным ее объятий (и ее приданого), однако ей пришлось несколько лет терпеть, прежде чем она получила удобную возможность для разрыва.

А пока что Пирр получил прекрасный повод стать одной из важнейших фигур на Балканах. В начале 295 г. Александр и Антипатр окончательно рассорились друг с другом. Античная традиция даже приписывает последнему убийство матери, которая якобы во всем поддерживала Александра.

Вместе с Антипатром в Македонии стремились к власти сторонники Лисимаха Нет ничего удивительного, что Александр почувствовал угрозу собственной жизни и бежал из страны.

Ему нужен был сильный союзник. Таким мог стать Деметрий, очевидный противник Лисимаха, обладавший значительными вооруженными силами. Правда, существовала опасность, что этот человек потребует за помощь чрезмерную плату, а придя в Македонию, по своей воле уже не захочет ее покидать. Однако Александр решил рискнуть, отправившись в лагерь сына Антигона.

В это время Деметрий, добившись капитуляции Афин, спешил использовать моральное впечатление, которое оказал на Грецию этот успех, и вел активные военные действия в Пелопоннесе. Главным его противником на полуострове была Спарта, точнее – ее царь Архидам, получивший круглую сумму из Египта и попытавшийся объединить под своим началом всех недовольных агрессией Деметрия.

Военные действия развивались удачно для сына Антигона. Он беспрепятственно проник в Аркадию и близ Мантинеи нанес поражение армии Архидама. При этом Полиоркет использовал сильный северный ветер и приказал поджечь леса, скрывавшие позиции его противника. Огонь заставил спартанцев в беспорядке ретироваться, так что следующая схватка произошла только под стенами самой Спарты.

И вновь армия Архидама была разбита. Лакедемоняне вынужденно укрылись за укреплениями своего города. Да, это так: спартанцы, многие века гордившиеся тем, что их столица была единственным греческим городом, не нуждавшимся в стенах, еще в 317–316 гг., опасаясь нападения Кассандра, построили вокруг Спарты укрепления. Македония была лакомым куском, однако Деметрий, оказавшийся на пороге громкого успеха, предпочел синицу в руках. Он пообещал Александру помощь, но в реальности не дал ему ни одного солдата.

Тогда македонский царевич отправился в Эпир. Здесь он застал единодержавное правление Пирра, уже начавшего создавать при помощи египетских советников сильную национальную армию. Эпир 295 г. разительно отличался от Эпира тех десятилетий, когда над ним явно или скрыто властвовал Кассандр.

Пирр пошел навстречу царственному просителю. Однако в качестве платы за свою помощь он потребовал присоединить к его государству значительные территории. Прежде всего он имел виды на Паравею и Тимфею – горные области на границе Эпира и Македонии, которые со времен правления Филиппа II, отца Александра Великого, фактически находились под властью македонских царей. Эти небогатые, немноголюдные земли имели важнейшее стратегическое значение. Получив их, Пирр обретал контроль над перевалами, ведущими в Фессалию и в долину Галиакмона.

К Паравее и Тимфее эпирский царь желал прибавить греческие области вокруг Амбракийского залива: Акарнаниго, Амфилохию и Амбракию. Амбракия при этом становилась его столицей.

Земли вокруг Амбракийского залива привлекали Пирра и наличием значительного экономически активного греческого населения, и богатыми городами, и, опять же, своим стратегическим положением: подобное приращение эпирской территории позволяло Пирру не беспокоиться за связи со своими всегдашними союзниками этолийцами: теперь общая граница с Этолийским союзом стала в несколько раз длиннее.

Александр не задумываясь согласился с условиями Пирра. Сговорчивость этого легкомысленного молодого человека в один день сделала Эпир одним из крупнейших государств Балкан, уже готовым к борьбе за гегемонию в греческом мире.

Получив от Александра необходимые гарантии, Пирр поднял эпирское ополчение и, перемешав его с отрядами, привезенными из Египта, выступил в Македонию (см. карту № 5). Характерно, что в Македонию двинулись далеко не все наличные эпирские войска. Значительные отряды были выделены для немедленного занятия областей, великодушно пожертвованных Александром.

Нам не известен маршрут похода Пирра в 295 г. Мы знаем лишь, что наступление эпирских войск было для Антипатра неожиданным. Он бежал во Фракию к Лисимаху, а Пирр, овладев равнинной Македонией без единой крупной стычки, начал осаду городов, защищаемых отрядами Антипатра.

Неожиданность похода, ставшая залогом его успеха, подсказывает, что Пирр ворвался в Македонию, используя самую короткую дорогу. Такой дорогой является путь из Тимфеи, в центральной части которой находится стратегически важная система долин, образованных верховьями Аоя, Аратфа, Пеиея, к проходам в Перребии и Элимии (именно их в 317 г. защищал Полиснерхонт). Тот, кто контролировал Тимфею, оказывался хозяином горного массива на границе Перребии и Элимии (Линконские горы), то есть Македонии и Фессалии. Отсюда он мог идти либо на север, в долину Галиакмона, либо на юг, в долину Пенея.

Стратегическая важность этого массива может быть подтверждена примером из более поздней истории. Во время II Македонской войны римляне несколько лет (201–199 гг.) пытались организовать наступление на Македонию с северо-запада, из района Аполлонии и Эпидамна, уже оккупированных ими. Именно сюда перебрасывались войска из Италии и Сицилии. Однако эта война превратилась в серию грабительских набегов (самым значительным из которых был набег консула Публия Сульпиция, достигшего в 200 г. через Орестиду горных районов Элимии), а также небольших, главным образом кавалерийских, стычек.

Чтобы нанести удар в самое сердце державы Филиппа V (кстати, потомка Антигона Одноглазого и Деметрия Полиоркста), знаменитый римский полководец Тит Квинкций, избранный в 199 г. консулом и получивший в качестве провинции Македонию, принимает иной стратегический план. Он делает своей базой Керкиру и привлекает на свою сторону значительное число эпирских кланов. Прежде всего он старается овладеть долиной реки Аой, чтобы получить доступ к указанному нами стратегическому району.

Филипп V, прекрасно понимавший важность этого пути в свое царство, попытался удержать римлян близ Антигонии – города, расположенного перед теснинами в среднем течении Аоя. После длительной позиционной борьбы Титу Квинкцию (не без помощи местных жителей) удалось найти тропы, ведущие в тыл македонян, – и те были вынуждены ретироваться.

В результате римляне проникли в Тимфею, а оттуда – в горный кряж, разделяющий Перребию и Элимию. Вскоре в их руках оказалась Фессалия, и Филипп в 197 г. при Киноскефалах был вынужден принять генеральное сражение, проигрыш которого означал поражение Македонии в этой война

Тит Ливий в своей «Истории Рима от основания города» как раз при описании похода Тита Квинкция упоминает местность под название «Пирров лагерь», находившуюся как раз там, где течение Аоя образует границу Молоссии и Тимфеи. Это место было очень удобно для создания военной базы, из которой эпирский царь легко достигал Линконского массива, а также мог отправиться в cropoiry Аполлонии и своих друзей тавлантиев, через землю которых, напомним, шло северное стратегическое направление военных действий с Македонией. Из данной местности, судя по всему, Пирр и организовывал большинство своих походов в соседнюю страну.

В 295 г. ему, однако, так и не удалось овладеть Македонией полностью. Лисимах в это время был занят длительной войной с северными варварами (гетами), которая шла в долине Истра (Дуная), и не мог оперативно перебросить войска на помощь Антипатру. Тогда он попытался остановить наступление Пирра при помощи хитрости. В лагерь эпирского царя было отправлено подложное письмо, якобы написанное Птолемеем. В нем от имени египетского царя Лисимах советовал Пирру прекратить войну, взяв у Антипатра в качестве отступного 30 талантов.

Пирр сразу понял, что письмо – подложное. Оно начиналось: «Царь Птолемей приветствует царя Пирра» вместо «Отец приветствует сына» (именно так Птолемей I обращался к кипрскому царю). Однако Пирр остановил военные действия. Плутарх рассказывает об этом так, будто эпирский царь сделал это скрепя сердце. Действительно, еще несколько недель, и вся Македония была бы в его руках.

Но вот вопрос смог бы он ее удержать? Рано или поздно Лисимах вернулся бы из похода против гетов и Пирр оказывался вовлечен в войну с одним из самых могущественных правителей того времени. А ведь на юге оставался Деметрий, как раз в это время быстрым маршем двигавшийся через Истм.

Таким образом, подложное письмо стало удобным поводом для избавления от щекотливой ситуации. Пирр «отработал» свои обязательства перед Александром. Тот овладел значительными землями в центральной Македонии и мог вести переговоры со своим братом о разделе царства.

Вскоре состоялся конгресс, на котором Александр и Антипатр легко договорились о границах своих уделов. Пирр должен был выступить гарантом этого договора.

Едва ли ему нравилась эта роль: во-первых, она лишала его права претендовать на приращение принадлежащих ему земель за счет Македонии, а во-вторых, вынуждала вступить в борьбу с Деметрием и Лисимахом, так как ни тот, ни другой в конечном итоге не были довольны произошедшим и могли попытаться изменить ситуацию в Македонии в свою пользу.

И вновь нашелся повод для уклонения от излишних обязательств. В самом начале ритуала жертвоприношения, которое должно было скрепить достигнутое соглашение, одно из трех жертвенных животных неожиданно издохло. Хотя большинство присутствующих рассмеялись и призвали привести нового барана, Пирр воспользовался этим, чтобы отказаться от немедленной ратификации договора. Он надел маску крайнего ревнителя обрядовых правил: смерть животного означает нежелание богов признавать нынешнее соглашение. Плутарх говорит, будто его личный прорицатель, Теодот, успел шепнуть Пирру на ухо, что произошедшее указывает на скорую гибель одного из царей.

В конце лета 295 г. Пирр вывел свои войска из Македонии. Он сделал это вовремя, так как в то же самое время отряды Деметрия появились на юге Фессалии.

Сын Антигона был разъярен. В момент его наивысших успехов в Пелопоннесе он узнал о катастрофе в своих восточных владениях. Отряды Лисимаха взяли Эфес, а Птолемей разбил эскадру, оборонявшую побережье Кипра, высадил на этом острове десантный корпус и занял все кипрские города, кроме Саламина. Да и последний уже находился на грани капитуляции.

Изменения в Македонии были еще одной причиной для беспокойства. Кризис власти развивался там настолько быстро, что на севере Балкан могла сложиться крайне неприятная для Деметрия ситуация: либо Лисимах, либо Пирр, воспользовавшись слабостью Македонии, могли оккупировать ее и полностью заблокировать Деметрия в Греции.

Сын Антигона не мог допустить этого. Пока Лисимах находился далеко от театра военных действий, Деметрий хотел ворваться в Северную Грецию, чтобы получить хоть что-то от македонского пирога.

Едва проводив Пирра, Александр был вынужден разбираться с очередным своим «другом». Неизвестно, какие обещания македонский царь давал Деметрию во время пребывания в Пелопоннесе, но формально теперь он не был должен ничего: Александр обошелся без его помощи.

Деметрий уже достиг города Дий на юге Македонии. Здесь его встретил Александр и любезно поблагодарил за желание оказать дружескую услугу. Притворно поздравив сыновей Антипатра с достижением согласия, Деметрий повернул назад Александр согласился сопровождать его в Фессалию, не догадываясь о замысле своего «покровителя».

Между тем Деметрий стремился подальше выманить македонского царя от его столицы. Достигнув Лариссы, армии расположились на отдых. По мнению Плутарха, Александр задумал избавиться от Деметрия и сам готовил покушение на него. Однако и в этом случае жертва нанесла удар первой. После одного из пиров охранники Деметрия убили Александра и отправили на тот свет всех его приближенных Плутарх говорит. «Как сообщают, один из македонян, умирая, сказал, что Деметрий опередил их всего лишь на один день».

Убийство Александра было воспринято его армией равнодушно. Главное, чего боялись македоняне, это не обрушит ли на них Деметрий репрессии. Узнав, что он всего лишь стремился спасти свою жизнь (очередная официальная информация, о степени истинности которой мы судить не можем, но которая с облегчением была встречена обеими сторонами), тс провозгласили Деметрия своим царем и предложили ему выступить против Антипатра.

Деметрий не ломался и в несколько переходов достиг македонской столицы. Его пропаганда работала на полных оборотах: македонянам напоминали, что Антипатр – матереубийца, что Кассандр совершил тяжкие преступления против семейства Александра Великого, что правление этого семейства превратило страну в вассала – кто бы мог подумать! – Фракии и Эпира, что Деметрий – как раз тот царь, который ином» сделает Македонию великой…

И македоняне с восторгом встречали сына Антигона. Никто не оказывал ему сопротивления, Антипатр опять бежал к Лисимаху, так что осенью 295 г. Пирр получил в соседи своего бывшего друга и покровителя. Правда, теперь они были врагами.

Впрочем, произошли события, которые вынудили Деметрия отложить выяснение отношений с Эпиром. Капитулировал Саламин на Кипре, и в руки Птолемея попала Фила, супруга новоиспеченного македонского царя, а также их дети. Поскольку Деметрий имел в качестве заложницы вдову убитого им Александра, дочь египетского государя, Птолемей с почетом отправил Филу и все ее семейство в Пид1гу.

В свою очередь, Деметрий отпустил вдову Александра и не начал немедленных военных действий против Пирра – очевидного ставленника Птолемея.

С другой стороны, вскоре в Средней Греции началось освободительное движение воспользовавшись появлением отряда спартанского кондотьера Клеонима, против Деметрия восстали Фивы. Опасаясь утерять контроль над путями, ведущими в сторону Истма, Деметрий быстро направил свою армию к Фермопилам и, обнаружив проход незанятым, вторгся в Беотию. Вскоре Фивы были окружены и подвергнуты правильной осаде. На Деметрия всегда работали лучшие инженеры и механики. Вот и сейчас они возвели огромные осадные башни, установили тараны, камнеметы – и город капитулировал.

Одновременно Деметрий подавил попытку восстания в Афинах. Победа позволила ему поставить в главных городах Средней Греции свои гарнизоны и администраторов, надзиравших не только за внешним курсом его вассалов, но и за внутриполитической деятельностью партий. Как говорит Дройзен, «и сущности, Афины стали теперь провинциальным македонским городом».

* * *

Первое открытое столкновение Деметрия и Пирра произошло только в 291 г. Мы не знаем, чем был занят Пирр до этого времени. Поскольку его правление зависело от благорасположения эпиротов, он должен был чередовать меры по укреплению власти с популистскими действиями. Присоединение греческих земель вокруг Амбракийского залива и старинных эпирских провинций принесло ему славу. Однако народная память коротка, так что Пирру наверняка приходилось непросто. Упрочить его положение могла победа, желательно не бескровная, как это произошло в случае с восстановлением на престоле Александра. Чтобы стать не просто авторитетным, но обожаемым государем, Пирр должен был победить кого-то из царей, а еще лучше – одолеть его в поединке.

Но вот наступил 291 год, начавший новую серию столкновений на Балканах. Первым выступил Деметрий: на этот раз объектом его вожделения стала Фракия. Лисимах все еще воевал в долине Дуная с Дромихетом, царем гетов, причем воевал крайне неудачно. Северные варвары избрали тактику, которая некогда принесла скифам победу над армией персидского царя Дария: они заманили войско фракийского царя на равнину, а затем окружили его многочисленными отрядами конных лучников. Постоянно обстреливаемая варварами, лишенная возможности добывать воду и продукты питания, армия Лисимаха начала разлагаться, и тот в конце концов был вынужден капитулировать.