Текст книги "Не время для нежности (СИ)"

Автор книги: Роман Савков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18. Юстина Эбберг

С паркового холма девушка и мужчина спускались по широкой извилистой тропе, выстланной грубыми базальтовыми плитами. Не таясь. Упавшая на город пыль надежно скрывала их от случайных свидетелей.

Ненастье не способствовало праздным прогулкам, но охочие до странностей личности в Сар-городе имелись во все времена. Что им мешало высунуть нос из дому именно сейчас, когда улицы утонули в желто-коричневой пелене, а видимость едва ли превышает десяток метров? Азарт и тяга к приключениям у таких обычно затмевает разум. Мысль о сохранности собственной шкуры в голове возникает лишь задним числом.

Юстина крепко держала Иглао за руку – висельник постоянно сбивался с ритма. Останавливался, то и дело, чтобы откашлять скопившуюся в легких мокроту. В такие моменты она смотрела по сторонам, терпеливо дожидаясь, когда отвратительные звуки за спиной утихнут. Потом вновь тянула его за собой.

Никогда в жизни она не ощущала себя настолько паршиво. Девушка кляла свою невнимательность и хроническое невезение, преследовавшее ее со вчерашнего вечера. Начавшись со свертка, который передал Ирхай – один из прихвостней Кариссая, неприятности продолжали идти сплошной чередой.

Мало того, что заряд оказался намного мощнее, чем она того ожидала, так еще и поворотом в тоннеле ошиблась, а после, вышла на поверхность не там, где изначально планировала – в совершенно другой стороне… Теперь же еще приходилось влачить за собой ношу. Смердящую, как сотня разложившихся трупов, и практически ничем не отличимую от них. Иглао здорово ограничивал скорость передвижения. Тащились они едва ли быстрее сухопутной черепахи.

Сначала она подумывала вновь спуститься в катакомбы, пройти весь путь под землей – до самого рынка. К владению Хозяина подворотен оттуда было рукой подать. Да и дышалось в тоннелях, наверняка, чуть легче, чем на поверхности – вряд ли полнившая улицы пыль проникла ниже домовых подвалов. Но, оборачиваясь при очередной остановке, Юстина отметала эту мысль, как невозможную – только не с добровольно взваленным на плечи грузом. Кашляющим и харкающим кровью за спиной.

Во тьме они не осилят и километра – солнечный свет хоть как-то поддерживает в Иглао жизнь.

– Воды, – задыхаясь, промычал висельник. – Молю, дай мне воды…

– Терпи, старик, – пробурчала Юстина. На самом деле, она понимала, что Викису не стукнуло и тридцати – бедняга нисколь не тянул на почетное звание. Однако время, проведенное в тюрьме, не прошло для него даром. Здорово сдал на скудном тюремном пайке. Процедила сквозь зубы: – Останавливаться пока нельзя. Вот дойдем до зарослей терновника…

Ее немало озадачил взрыв. Планировавшийся, как отвлекающий маневр, он должен был переключить внимание стражи с девушки на попытку уничтожения источника питьевой воды. Ошпаренный труп работорговца в техническом помещении подкинул бы им неразрешимых загадок и временно отвлек бы от пропажи висельника – что значит смерть нескольких блюстителей порядка по сравнению с угрозой вымирания от жажды многолюдного города? Пусть и не поголовного вымирания, а только ухода значительной части его населения…

Не иначе, алхимики Минады приложили руку к созданию демонического зелья, вознесшего в воздух тонны песка. С них станется – в обмен на артефакты Железного леса и необычные экземпляры болотной нежити исполнят любой каприз. Им что? Устроились с удобством на Границе: Аданай под рукой – укроет от невзгод и напастей, не о чем беспокоиться.

Но кто решится на подобный поступок? Ирхай всего лишь игрушка на ниточках, которые дергает Кариссай. Уж не этот ли старый интриган всему причина?

Лориани прочно укрепился в закулисье Сар-города, наложив руку на большинство незаконных операций – это известно каждому обитателю подворотен, а значит и за случившееся перед Головой держать ответ ему, и никому другому. Уколоть, да с размахом – чтоб долго отмывался перед легальной властью, а в лучшем случае не отмылся бы никогда, – для Кариссая дело чести. Если для него это слово вообще имеет хоть какое-то значение…

– Пришли? – задыхаясь, вопросил висельник, когда спуск окончился, и они свернули с тропинки в сплошную стену усеянных шипами кустов.

Юстина молчала. В желтой мути сложно было различить сплетенные ветви растений. Она осторожно раздвигала их, следя, чтобы Иглао не отставал, и протискивалась дальше. Ухо ловило тяжелое хрипучее дыхание спутника, и то, как поскрипывает и рвется ткань комбинезона, цепляясь за незамеченный шип. Не покидала мысль, что по выходу из парка, она имеет немало шансов остаться совсем без одежды – настолько кустарник казался густ и неприветлив к чужакам.

«Забавная, должно быть, получится картина, – усмехнулась она. – И нелепая».

Остановились почти у самой решетки, означившей границу насаждений.

– Держи, – сказала Юстина, отстегивая с пояса плоскую флягу. Сама попыталась рассмотреть хоть что-то в клубящейся тьме впереди. Безрезультатно: в глазах отчего-то двоилось, и словно засвечивалось краткими вспышками – она списала это на бессонную ночь и общее утомление организма. Отчетливо виднелась лишь покосившаяся калитка, к которой она стремилась все это время.

Юстина понимала, что висельник, как ни старайся и не подгоняй его, дойти до дома Лориани не сумеет. Издохнет раньше, лишив дочь Тысячеглавой положенного вознаграждения. Но и тащить беднягу на собственном горбу весь путь – не улыбалось. Нужно было срочно искать конный экипаж или паровую коляску.

– Закончил? – обернулась она. Силуэт Иглао расплывался на фоне темных зарослей. Указала на калитку, сказала: – За ней – старайся не отставать, время опасное. Отбиться я при случае смогу, но если мы потеряемся…

– Кричать?

– Ни в коем случае. Сама найду, понял?

Расценив движение головы висельника, как согласный кивок, Юстина вышла за калитку: осмотрелась, прислушалась, поманила зажатым в руке клинком.

Тишина стояла оглушительная. Ей никогда еще не приходилось попадать в песчаные бури. Лишь по рассказам сестер знала насколько трудно ориентироваться при этой напасти. И вот впервые оказалась в похожей ситуации…

Минут десять они шли вдоль ограждения, потом свернули к близлежащим домам. Миновали колодец, из которого несло затхлой влагой; остановились у узкого, вопреки обыкновению – трехэтажного, в одно окно, – здания. Табличка над входом гласила об аптекарской, готовой принять страждущего в любое время дня и ночи. С землей в Сар-городе туго, каждый строит и перестраивает, ориентируясь лишь на собственные желания и возможности.

– Попробуй достучаться до хозяев, – сказала Юстина, снимая капюшон и повязку с лица. Ткань намокла от выдыхаемых паров, забилась мелкой пылью – дышать становилось все труднее. – Тебе лекарства нужны, долго так не протянешь… А я пока транспорт поищу.

– Спасибо за заботу, госпожа, – смиренно ответил висельник. – Но вряд ли они помогут. Если хозяева пустят меня, что вряд ли при нынешней непогоде, как же ты попадешь внутрь?

– Не переживай, – усмехнулась Юстина. – Уж я-то найду действенный способ… Тихо! – шепнула она, затыкая ему рот рукой и с силой вжимая в вымазанную глиной стену. – Идет кто-то.

Она вслушалась, пытаясь уловить направление, откуда приближалась частая дробь шагов. Человек бежал, рыдая в голос; звонко отстукивали о камень каблучки. Девушка. Плачь ее ручейком просачивался сквозь плотные слои пыли.

На всякий случай Юстина приготовила клинок к бою, слух может и обмануть.

Наконец впереди появилась размытая тень: вынырнула из переулка на противоположной стороне улицы и помчала прямо, не разбирая дороги. Спотыкаясь, размазывая по мокрому лицу грязь и придерживая почему-то спадающую при малейшем движении юбку. Лет двадцать ей было.

Пробежав мимо, она остановилась у колодца. Словно почувствовав чужое присутствие, обернулась и посмотрела туда, где стояли дочь Тысячеглавой с замершим у стены висельником. Долго всматривалась перед собой – очевидно, взвешивая все «за» и «против», но подойти так и не решилась. Двинула прочь, по дороге, которой они только что пришли.

Расслабившись, Юстина отпустила переставшего дышать висельника. Тот немедленно закашлялся – как только молчал все это время?! Он уперся в ступени рукой, слабые ноги Иглао совсем не держали.

«Вот достался же заказ…» – мельком подумала девушка, отступая во мглу. Повторила: – Попробуй достучаться до аптекарей, и никуда отсюда…

Не дождавшись согласия – что двигался, что соображал Иглао очень неспешно, она скрылась в пыли и некоторое время бежала без отдыха, слыша лишь собственное мерное дыхание. Подошвы гибких мокасин касались булыжной мостовой мягко, не издавая и звука. Ни людей, ни лошадей отпущенных без призора, ей так и не встретилось.

Свернув на перекрестке за угол, сбавила темп – почудилось далекое ржание. Пошла вдоль стены на звук: шершавые рукояти клинков лежали в руках привычно, не доставляя каких бы то ни было неудобств.

Остановилась оттого, что пред ней неожиданно возникла рукотворная гора, пирамида из уложенных на бок бочек. В нос шибануло дешевым кислым вином. По другую сторону от преграды бродили неясные тени. Двуногие – и на том спасибо.

Одной стороной пирамида примыкала к зданию. Удостоверившись, что та надежно заклинена от расползания, девушка взобралась наверх. Стараясь не закашляться от мерзкого привкуса на языке, глянула вниз.

Там двое дюжих детин, кряхтя и постанывая под весом длинного ящика, осторожно выносили его через дверной проем. Третий с самодовольным видом стоял у груженой телеги, в которую была впряжена, вся в лишаистых проплешинах, худого вида кобыла.

Поодаль, с улицы и из близлежащего низкорослого здания похожего на трактир, доносился многоголосый мужской гомон. Кто-то отпустил пошлую шутку, басовитый хор в десяток луженых глоток поддержал продолжительным, мало отличимым от лошадиного ржания, смехом.

С сожалением спрятав клинки в ножны – здесь без громкого и кровавого побоища никак не обойтись – Юстина спустилась обратно. Так же беззвучно, как поднималась до этого. Устраивать массовую резню из-за четырехногого ходячего трупа в ее планы не входило. На той кобыле далеко не уедешь, разве что на корм собакам пойдет. Оно того не стоило…

Юстина вернулась к перекрестку и попробовала испытать судьбу за другим углом. Пробежала немного и тот час же поняла, что метания ее не напрасны. Дуновение слабого ветерка – как вознаграждение за упорство! – донесло до ушей слабый рокот парового движителя.

Она притаилась в кусте сирени, вновь приготовила клинки. В солнечный день Юстину завидели бы издалека – лишенный листьев скелет корявого кустарника обычно не прибавлял скрытности, но не сейчас, когда улицы потонули в коричневой мгле. Чтобы разобраться в увиденном за сто метров, мозгу следовало проявить соответствующие способности. Вряд ли таковыми обладало подавляющее большинство обывателей Сар-города: что чернорабочие, что чиновники средней руки, да и стража тоже, не отличались тут особенной прозорливостью.

Рокот движителя приближался, с каждой секундой становясь все сильнее. «Ну что за удовольствие находит люд в передвижении на новомодных колясках? – подумала Юстина. – Грохочет так, что любая мысль моментально испаряется, не оставляя после себя и следа. А еще угольная вонь, которая за время поездки наверняка въедается в поры. Никакими маслами и припарками не ототрешь».

Взглянула на себя со стороны, взвесила шансы… Каким образом она собирается остановить железного монстра? Объективно рассчитать скорость перемещения коляски Юстина не могла. Понимала только, что передвижение будет затруднено при ограниченной видимости. Чтобы не встретить на пути внезапно выросший столб или стену дома, дорогу необходимо выбирать аккуратно.

Броситься наперерез?

Но что, если водитель неожиданно прибавит движителю прыти, едва он почувствует опасность? Клинки, заговоренные Мамой, против кузова из толстой клепаной стали бессильны. Переедет тонкими, обшитыми резиной колесами – и поминай, как звали…

Время у нее еще было. Юстина распрямилась, пряча оружие в ножнах. Их она недолго думая перецепила на ремень и сдвинула назад, пряча от постороннего взгляда. Спешно расстегнула комбинезон.

Освободив рукава, спустила его до начала бедер, повязала на поясе – сойдет за странноватого вида юбку. Убедившись, что узел находится чуть ниже пупка, и материя не будет мешаться, когда придет время демонстрировать силу кинжалов, ослабила бинт на груди. Оттянула чуть ниже. Так, чтобы открыть взору водителя коляски глубокую ямочку. Хотелось ей развеять у того последние сомнения, что перед ним находится женщина. И женщина, чего уж таить, привлекательная.

То, что управлять машиной будет мужчина, Юстина не сомневалась. Ни разу еще не видела она за баранкой лицо противоположного пола. На это и был расчет: мужики, как известно, существа довольно примитивные; думают чем угодно, но только не той головой, в которой в избытке присутствует серое вещество. Завидев подходящий экземпляр издали, теряют рассудок – порой безвозвратно и навсегда.

Вздохнув, она пригладила волосы. Желая сейчас полностью соответствовать вожделенной самке, от каких нет отбоя на Красной улице, вышла из куста на дорогу. Приняв самый невинно-испуганный вид, на какой только была способна и сумела изобразить, стала ждать коляску. Грохот приближался, заполнив улицу целиком.

С криками «Помогите!», исподволь стараясь выдержать полную амплитуду, по которой двигалась практически лишенная поддержки грудь, бросилась навстречу громоздкой квадратной тени, соткавшейся из вихрей оседающей пыли в пятидесяти метрах от нее.

Скрипнув тормозами, коляска замерла в двух шагах, когда она, рискнув жизнью, буквально бросилась под колеса железного монстра. Вытянув руки открытыми ладонями вперед, в панике стала бить по металлу.

По лобовому стеклу, размазывая грязь, тут же забегали дворники: пар из котла, смешиваясь с рассеянными в воздухе песчинками, оседал на нем крупными бурыми пятнами. Кто находился в салоне, рассмотреть было совершенно невозможно.

Неся околесицу и причитая жалобным голосом: «У нас дом… девочки… Помогите… Там-там…», она обошла кузов – рука потянулась к юбке. Дождавшись, когда откроется окно пассажирской двери, без приглашения просунулась по пояс внутрь. У встретившего ее не должно возникнуть иных мыслей кроме как – «Эту самку нужно брать!».

Ей, во что бы то ни стало, нужен был человек умеющий управлять самоходной громадиной. И если он взбрыкнет с самого начала…

Пальцы нетерпеливо перебирали рукоять кинжала, который Юстина уже удерживала за спиной.

– Помогите, пожалуйста, – причитала она, хлопая ресницами. – Буду признательна и весьма благодарна… только помогите нам, что ни попросите сде…

– Госпожа Эбберг? – сказал человек за рулем. Слегка ошарашенно, удивленно. Он был в кепи и грубой кожаной куртке, надетой поверх легкой клетчатой рубахи, поэтому девушка не сразу признала его. – Юстина?

– Да, – коротко ответила она, посерьезнев, мгновенно стирая с лица несвойственное дочери Тысячеглавой выражение.

– Кажется, Вы переигрываете слегка… – промолвил он сконфуженно.

Леонид Лидонай, студент, с которым Юстина беседовала на крыше гостиницы, смотрел на нее из-под кепи строгим и чистым, незамутненным паникой взглядом. Удивительный человек.

– Не стойте так, пожалуйста, – смущенно проговорил он. – Садитесь скорее. Отвезу куда скажете.

Выбираться из салона было куда тяжелее: смутилась, замешкалась, зацепившись бинтом за какой-то болт. Рванувшись из плена, чуть было не осталась совсем без одежды. Придержала сползшую повязку рукой. Незаметно спрятав кинжал в ножны за спиной, нырнула в услужливо раскрытую дверцу. Указала вперед:

– Туда. За поворотом направо.

Спустив избыточное давление, Лидонай тронул коляску с места. Гораздо медленнее, чем того бы хотелось Юстине – возможно, пешком у нее получилось бы быстрее. Одно радовало, что висельника она довезет до места живым и в полном здравии, если считать таковым его нынешнее состояние.

Обочина терялась во мгле. Леонид ориентировался по кустарникам и деревьям, высаженным на границе с пешеходной дорожкой: они нехотя проявлялись из мглы впереди и терялись где-то за пределами грязного, в разводах, стекла.

– Быстрее никак? – нервничая, спросила Юстина.

– Отвратительная видимость, – сказал Леонид, с сожалением покачав головой. – Чуть больше тяги – и разобьемся.

– Жаль, – сказала девушка, кусая губы. Она пыталась увидеть хоть что-нибудь за длинным капотом, но взгляд тонул в густой парящей мути. – Я, и правда, очень спешу.

Повернули. На неровно уложенной брусчатке трясло. Лидонай изредка бросал на нее смущенные взгляды. Девушке это надоело: придерживая бинты, она полезла на заднее сиденье – в самый ответственный момент громоздкая паровая машина вильнула в сторону, но быстро выровнялась. Юстина физически ощутила взгляд пониже притороченных к поясному ремню кинжалов. Усмехнулась:

– За дорогой следи.

Дальше коляска пошла ровнее и, кажется, даже немного ускорилась. С мыслью, что все мужики похожи, Юстина сбросила непригодные более бинты, надела комбинезон и пристегнула ножны к бедрам.

…Студент вызывал у нее симпатию. Втайне она надеялась, что все сложится, как ей того хотелось – мальчик воспользуется приглашением и однажды посетит Чулушту, где она проведет обряд Нежной ночи. Лучшей кандидатуры ей пока не встречалось.

У колодца, неожиданно выросшего перед носом коляски, она указала на аптекарскую. Воздух стал очищаться, без особого труда можно было рассмотреть чернеющий провал входа и фигуру подле него. Казалось, усталый путник решил отдохнуть, присев на ступени, привалившись спиной к стене.

Открыв на ходу дверцу, Юстина выпрыгнула из салона и подбежала к Иглао. Дверь, как и стоило ожидать, ему никто не открыл. Громоподобный рокот движителя заглушал неостановимый резкий сухой кашель, рвущийся у висельника из глотки. Понять это можно было по тому, как судорожно содрогалось обтянутая сухой кожей голова.

Взяв Викиса подмышку, девушка потащила его к паровой коляске. Выскочил и Леонид. Вместе они занесли безвольное тело в салон и уложили на пассажирский диван, сзади. Обежав чудо инженерной техники по кругу, студент вернулся к рулю, спустил скопившийся в котле пар, и коляска, вздохнув, медленно тронулась с места.

Светало. Пыль оседала много быстрее, чем девушка могла предположить. Воздух очищался, открывая взору подернутые желтоватой дымкой дома. Поднявшийся ветерок стряхивал песок с безлистых древесных стволов, которые в этом районе были высажены достаточно густо, и редели по мере приближения к центру. Коляска чувствительно прибавила в скорости.

– Куда ты ехал? – спросила она, приложив бинты ко рту Иглао. Время от времени тот отхаркивал сгустки крови.

– Можно сказать – никуда, – ответил Леонид. – Хороший знакомый дал испытать агрегат. Помните? На крыше я говорил уже, что приехал изучать их устройство. …И нашел много интересных решений!

Юстина пропустила эту тираду мимо ушей. Не до пространных речей ей сейчас было. Помогла Иглао повернуться на бок – так он кашлял немного реже.

– А вам куда, госпожа Эбберг? Только скажите, доставлю быстро – воздух почти очистился, с ветерком.

– Можешь звать меня Юстиной. Какая я тебе госпожа?.. – фыркнула девушка. – На рыночную площадь мне надо. Прибудем на место, скажу в каком направлении ехать дальше.

– Госпож-ж… – Лидонай осекся, замолкнув на миг. Коляска вильнула, объезжая какое-то препятствие. – Юстина, мне кажется, что этому человеку нужно в лазарет. Неотлагая притом… А там, где окажемся мы, в округе нет ни единого лечебного заведения. – Нахмурив брови, он посмотрел на нее через узкое зеркало заднего вида над лобовым стеклом, которое она не заметила, когда приводила себя в порядок. – Только частные доктора, без должного оборудования. Но ему нужен постоянный уход…

– И так, и так – он умрет, – непререкаемо отчеканила девушка. – Лекари лишь продлят агонию – это не милосердно. Однако перед тем как отправится на тот свет, ему следует послужить благой цели.

– Дочери Тысячеглавой никогда не распространяются о смысле своего существования. Не поделитесь, что вами движет?

– Нет, – надула губы Юстина. – Кажется, мы пропустили поворот. Следи за дорогой.

Она хотела добавить: «И прекрати на меня пялиться», но не стала этого делать. Перед собой она могла быть честна – ей нравилось, как он смотрел на нее.

– На следующем перекрестке свернем, – пояснил он. – Загодя изучил план города. Если не ошибаюсь, скоро Швейный тупичок начнется, от него будем взбираться на холм серпантином. Эта коляска старого образца – крутой подъем не осилит.

– Тебе виднее.

Викис был совсем плох. Стонал и кашлял кровью. «Не смей умирать раньше положенного срока, – думала Юстина. – Доставлю к Хозяину подворотен, получу обещанное вознаграждение, а после – отправляйся к праотцам или куда твоей душе будет угодно. Но не сейчас, когда я почти выполнила данное Выворотню обещание».

На перекрестке, у кривой узкой улочки, дома которой были сплошь украшены материей всех цветов и фасонов, Лидонай направил машину в косой переулок. Как-то извернулся на месте, подбросил в топку брикет калиброванного угля, переключил передачу.

Паровая коляска взревела сильно, пошла быстрее. Однако, вскоре замедлилась и взяла прежний темп. Обозначился легкий подъем – по мере движения он становился все круче. Разъяснилось совсем, и Леонид отключил дворники.

Чадящий копотью агрегат поднялся выше пыльного одеяла – от него хотелось чихать и кашлять. Если не обращать внимания на дома, тянувшиеся вдоль дороги бесконечной чередой, они почти воспарили над рыжим морем крыш. Силуэты громадин водонапорной башни, Ратуши и Храма видны были, как на ладони.

Так они миновали несколько поворотов, серпантин вел на вершину холма.

– Воды… дайте же воды скорее… – хрипло прошептал Иглао. Он устал кричать, безуспешно стараясь перекрыть ревущий движитель паровой коляски.

Спохватившись, Юстина поднесла флягу ко рту висельника.

– Нет, не так, – шевельнул он одними губами, – в руки.

Сделав, как тот попросил, девушка обратилась к водителю:

– Этот кусок железа может передвигаться быстрее?

– И так выжимаю все, на что она способна, – Леонид пожал плечами. Вновь сделал переключение передачи, отчего коляска дернулась и едва не заглохла. Сильнее нажал на педаль газа. – Система еще не отточена, много корректив придется внести. – Выдержав паузу, многозначительно добавил. – Голову мне оторвут за то, что нещадно насиловал старушку.

Юстина фыркнула. Знавала она людей с похожими пристрастиями в постели. Встречи с ними были стандартно краткими и заканчивались смертью визави. Тем не менее, она могла сказать определенно – Леонид Лидонай на них совершенно не походил.

– И много ли старушек тебе пришлось изнасиловать? – грубовато пошутила Юстина.

– Надеюсь, кроме этого раза мне больше такой возможности не представится, – заливаясь румянцем, ответил Лидонай.

Юстина моргнула – раз, другой. Что-то изменилось. Не поняла вначале, пропустила за несерьезной беседой нечто важное. А теперь до нее стало доходить – медленно, как до пустынного червя, когда ему неожиданно подрубают кончик хвоста. Тусклая вспышка на миг озарила салон коляски.

Источник ее находился рядом с ней, на диване. Чувствуя, как холодеют руки, а краска отливает от лица, она достала кинжал и повернулась к Иглао: он судорожными глотками хлебал воду из фляги, а в ладонях гасли язычки лилового пламени.

Выбив флягу из рук, поднесла лезвие к горлу.

– Высший, – не то утвердила, не то спросила она холодно. Тот смиренно, но все же слегка удивленно, смотрел на нее. В глазах плескался омут скорой кончины.

– Нет, – прохрипел он. – Еще – нет.

Все он врет. Она собственными глазами видела лиловое свечение, которым он только что просветил флягу насквозь!

Поколебавшись мгновение, пошарила рукой в кармане поясного ремня. Магнитного камня у нее сейчас при себе не было, но должна остаться пыль с прошлых поручений. Рванула тюремную робу, разрывая сгнившую ткань. Приставила ладонь к основанию шеи.

– Высший! – выкрикнула она, убрав руку. Жалкие крохи магнитного камня сложились в до боли знакомый узор, обретя очертания Огненосного ската. Леонид обернулся на голос. – Но почему он так слаб? Сами они не умирают…

В этот момент рокот движителя перекрыл грохот, идущий из центра города. В том месте, где ранее находилась водонапорная башня, ударил в небо песчаный столб.

Коляску качнуло на прорезиненных колесах, что-то щелкнуло снаружи, разорвалось с железным треском внутри, и тяжелая стальная махина ушла в юз. Вниз, по склону.

Лидонай, заорав нечто невразумительное, попытался вырулить, но тщетно – тонкий обод передних колес смяло о некстати подвернувшийся камень, руль заклинило. Коляску крутнуло вокруг оси. Выбрасывая из-под капота фонтаны кипятка и пара, клепаная махина весом с молодого червя, скользнув, впечаталась носом в дом. В счастливо уцелевшие стекла брызнули выбитые из кладки осколки и цельные кирпичи.

А потом их накрыло новой волной пыли.