Текст книги "Без обезьяны"

Автор книги: Роман Подольный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

ЧАСТЬ III.
КОМИССИЯ ПО КОНТАКТАМ

В книге до сих пор речь шла главным образом о внешних чертах, свойствах, привычках, общих для всего человечества или по крайней мере для целых его рас и народов.

Но ведь каждый из нас не только полноправный преемник всех живших до него людей, не только прямой наследник культуры своего народа, а продолжатель его истории. Он ещё и личность – человек с собственными привычками, вкусами, пристрастиями, талантами, особенностями характера и склада мышления. Даже в этих сугубо личных как будто вещах многое тоже определяется прошлым и отдельной страны, и планеты в целом. Многое, но уже далеко не всё. Юноша может отличаться по своим интересам от соседа по парте больше, чем от своего ровесника, живущего на другой стороне земного шара. Один брат может не любить математику и ничего не понимать в музыке, а два других – стать кибернетиком и композитором.

Мы много занимались тем, что роднит людей между собой; поговорим теперь о том, в чём они разные... И отчего. И в чём это, видимо, хорошо, а в чём, вероятно, плохо.

ПОЛЬЗА РАЗНООБРАЗИЯ

Вы отправились всем классом в туристический поход. И сразу выясняется,. что одни умеют ставить палатки, другие – нет, одни разжигают костёр одной спичкой, другим и трёх коробков не хватит. Одни могут идти с тяжёлым рюкзаком сколько угодно, другие и без него скоро запросят привала. Ладно. Несколько походов, тренировка – и различия между ребятами в этом отношении станут меньше. Но среди тех, кто поёт у костра, у одних голос лучше, у других – хуже, у третьих – вовсе нет музыкального слуха.

Вот неуклюжий толстячок, предмет беззлобных насмешек, которые прекращаются только вечером у палатки, потому что он лучше всех в отряде рассказывает разные истории. Притом не только из книг, но и сам выдумывает. Его заслушивается отрядный Илья Муромец, спокойный, сильный, ловкий, тот, что днём тащил три рюкзака – свой и два отобранных у особенно слабых девочек.

Конечно, идеал – человек, который сам всё умеет. И петь, и фокусы показывать, и музыку сочинять, и научные открытия делать.

Историки науки знают такой идеал в жизни. Англичанин, по имени Томас Юнг, поставил задачей своей жизни делать всё, что могут делать другие. И не как-нибудь, не так, как гусь в поговорке, который и ходит, и плавает, и летает – и всё плохо. Юнг всё делал – и делал хорошо. Ходить по проволоке, показывать фокусы? Пожалуйста! И он – звезда цирка. Сочинять музыку? И её сыграют спустя многие десятки лет. Научные открытия? Он их сделал немало. Замечательный человек. Даже такие разносторонние титаны, как Леонардо да Винчи и Ломоносов, уступают ему по многообразию деятельности. Но – не по значению для человечества. Однако исключения – они ведь часто подчёркивают правило. Юнг один, а нас много.

Вместе мы разностороннее любого Юнга. При условии, что мы – разные. Ты, наверное, обращал внимание, что очень редко между собою дружат похожие люди. Чаще – разные. Весельчак – с тем, кто смеётся гораздо реже его. Тяжелодум – со вспыльчивым говоруном. Человеку интересно то, чего в нём самом нет. Туристскому отряду важно, чтобы в нём были и богатыри и весёлые рассказчики. А то будет или слишком трудно, или слишком скучно.

Человечеству важно, чтобы в нём были разные люди.

Они разные не только по поведению. Не только по внешности. Желудок одного здорового и нормального человека может быть больше желудка другого в шесть раз. Сердце – соответственно – тоже в шесть раз.

Кости скелета могут состоять на три четверти из минеральных солей и лишь на четверть из органических веществ. А бывает и наоборот.

В различиях между людьми – один из козырей, благодаря которым человечество смогло пройти по трудной лестнице эволюции с её высокими и скользкими ступенями. Тех, кого называют первыми людьми, было только несколько тысяч – ничтожно маленькая кучка, если учесть опасности, которые им грозили. Однако внутренняя непохожесть людей, и физиологическая и психологическая, была непременным условием сохранения человечества как вида. Ни одна беда не могла истребить его целиком. Любая неожиданность предупреждалась особенностями строения и биохимии хотя бы небольшой части людей: численность населения земли то возрастала, то падала, но человечество сохранялось.

Физиологические различия между людьми сохранили человечество, психологические различия между людьми обеспечили человечеству расцвет.

Но не все эти различия нам так уж и нравятся. Есть яке люди чрезмерно жестокие, жадные, мрачные. Здесь, видимо, многое зависит от воспитания. Но вот как быть с дураками?

Ну, не с дураками, скажем мягче – с людьми пониженных умственных способностей...

И как с ними обстояло дело в прошлом?

ГДЕ У ЧЕЛОВЕКА УМ?

Жил когда-то учёный, который хотел по форме чужих голов узнать об их обладателях всё самое важное: таланты и способности, страсти и наклонности, даже взгляды и убеждения. Звали этого человека Галль; жил он лет полтораста-двести назад. Галль составил подробнейшие карты черепов и уверял, что если у человека в указанном на такой карте месте находится некий выступ, то у него есть, скажем, музыкальный талант, нет выступа – нет и таланта. А уж если в этом месте вместо выступа углубление, нечего говорить хотя бы о среднем музыкальном вкусе.

Галль изучал череп снаружи. А вот советский антрополог В. И. Кочеткова изучала черепа изнутри. Конечно, черепа давно умерших людей.

Она проследила – по отпечаткам мозга на внутренней поверхности черепа, – как развивалась кора мозга.

Ей удалось узнать очень многое. Но даже изучая черепа изнутри, а не снаружи, нельзя решить задачу Галля. Никто не возьмётся, глядя на череп и даже на мозг, уверенно сказать, кем был при жизни его обладатель.

А если скажете, это будет гадание, ничем не лучше раскидывания карт.

А раз так, нам вряд ли когда-нибудь удастся установить, каков был процент талантов среди наших далёких предков, часто ли встречались среди них гении, много ли досаждали нашим предкам их собственные дураки.

И спорить об этом приходится, ссылаясь только на темпы развития техники, на фрески в тайных пещерах да некоторые общие соображения. Вот одно из таких соображений.

Далёкое прошлое – раннее детство человечества. Каждый ребёнок, по точному определению Корнея Чуковского, в определённом возрасте бывает гением. Да, между, например, годом и шестью он осваивает и творчески переосмысливает такое количество сведений о мире, что ни одному взрослому не угнаться.

Известно, кроме того, что когда эпохе требуются гении, они появляются. Мы не знаем, например, крупных русских полководцев царского времени, которые вышли бы из «простонародья». Крупнейший стратег эпохи Петра – «Шереметев благородный», аристократ знатнейшего происхождения. Суворов – из старых дворян, отец его был генерал-губернатором. Румянцев – дворянин. То же – Кутузов. Багратион – потомок грузинских царей. А Алексашку Меншикова, при всём желании, к военным талантам не отнесёшь. Особняком стоит один адмирал С. О. Макаров, сын выслужившегося нижнего чина. И то – выслужившегося.

А в гражданскую войну вдруг появились и заблистали полководческим умением Чапаев, Блюхер, Якир, Фрунзе – выходцы из совсем других классов. Талант ждёт призыва времени, чтобы проявиться.

Ну вот, а в первобытную эпоху время требовало от людей напряжения всех сил. Борьба с природой достигла величайшего накала, гибель, угрожавшая отстающим, подстёгивала способности человека. Вот откуда ускоренное по сравнению с развитием мозга усовершенствование техники, вот откуда непревзойдённые картины, созданные десятки тысяч лет назад.

Ещё одно соображение. Современным людям кое в чём не помогает, а мешает то, что нас так много. Посудите сами. Подсчитано, что большинство (!) открытий и изобретений делается почти одновременно и совершенно независимо друг от друга минимум двумя учёными и изобретателями. Создателю телефона Бэллу пришлось судиться с несколькими претендентами на то же звание. Теорию эволюции, дарвинизм, нередко называют теорией Дарвина – Уоллеса. Менее глубоко разработав тему, Альфред Уоллес, соотечественник Дарвина, предложил в печать сходные с дарвиновскими выводы примерно в одно время с великим Чарлзом.

В XX веке больше людей, больше учёных, больше ж совпадений. Но начались такие совпадения задолго до наших дней. И сам великий Ньютон делал открытия, независимо от него в то же время посильные другим.

И до него Галилей был только одним из многих, кто превратил трубу с увеличительными стёклами в телескоп.

Представляете себе, как это обидно: лучшие умы мира соревнуются в стремлении к цели, которую может достичь лишь один из них. А труды остальных пропадают зря.

А когда людей были лишь десятки тысяч, то задач перед ними стояло невообразимое множество. И каждому находилось своё дело... Словом, как утверждал ещё Марк Твен, самым счастливым человеком на земле был Адам. Когда он говорил что-нибудь интересное, то знал} что сам это придумал. Но это, напоминаю, лишь весьма общее рассуждение, скорее всего неверное. Логика может привести к ошибке, если она учитывает не все важные факты. Вот пример моей собственной грубой фактической ошибки. Несколько лет назад я написал книгу «Связь времён». И там касался проблемы гениальности первобытных художников. И дал примерно такое её объяснение (в чём, конечно, вряд ли был новатором): в течение многих тысяч лет первобытные художники совершенствовались в работе над одними и теми же сюжетами, разрабатывали до тонкостей одни и те же художественные приёмы.

Но явился факт – и рассуждение рухнуло. Аборигены Австралии дали в XX веке целую плеяду блестящих художников. Но это художники во многом английской манеры, – собственную, резко отличную от других школу живописи австралийцы пока не создали. И не мудрено. Племя, родившее знаменитейшего художника Наматжиру, само живописи не знало. Наматжира и его способные единоплеменники учились рисовать не у своих предков, а у англичан. Тем не менее можно поручиться, что такого высокого процента способных художников, как у племени Наматжиры, нет сейчас ни в одной стране мира.

И – как это объяснишь...

ВЕЛИЧАЙШАЯ ИЗ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЕЙ

Великая французская революция объявила равными всех граждан, независимо от происхождения. Так был нанесён смертельный удар одной великой несправедливости.

Наша великая революция отменила неравенство между людьми, порождаемое богатством и бедностью.

Но есть ещё и третье великое неравенство. Неравенство, которое становится лишь всё более вопиющим по мере отхода в прошлое двух первых, часто компенсировавших или прикрывавших его.

Я имею в виду неравенство способностей. Люди бывают гениальны, талантливы, способны, умны. Как утверждают иногда, среди них ещё изредка встречаются неспособные, бездарности, тупицы, глупцы и просто дураки. А сколько промежуточных стадий!

И получается, что аристократов просто нет, а есть аристократы духа. Нет богачей и бедняков, но есть мудрецы и дураки. Те, кто вместо замков или заводов получил от предков светлую голову. Но ведь те, кто её не получил, не виноваты...

Можно, конечно, представить себе, как биологи и медики преподносят благодарным землянам чудесный препарат, превращающий дурака в умного, а бездарь – в талант.

Недавно, к слову, сообщалось о почти невероятных – не по характеру, а по результатам – опытах, проведённых за рубежом над женщинами во время родов. Роды происходили в особых камерах, дававших возможность усиленного снабжения новорождённого кислородом. В ближайшие несколько месяцев младенцы, родившиеся в этих камерах, резко обогнали по своему развитию других детей.

Всерьёз говорят о том, что возможно искусственно заставить разрастись доли мозга, ведающие интеллектом человека. Наконец, находят, что в принципе можно ускорить бег сигналов по нервным путям и тем подстегнуть мысль человека...

А между тем далеко не исчерпаны средства более тонкие, обращающиеся не к морфологии и физиологии человека, а к его психологии.

... В школу пришли психологи. Они долго и тщательно обследовали учеников, подвергая их всевозможным испытаниям. А потом по секрету сообщили учителям, что такие-то и такие-то школьники таких-то и таких-то классов в ближайший год переживут «скачок», станут умнее и способнее к наукам, расцветут как таланты.

Представь себе почтительное удивление учителей, когда предсказания сбылись. Но представь себе и удивление психологов – ведь эксперимент ставился не над учениками, а над учителями. Экспериментаторы хотели посмотреть, как повлияет их предсказание на отметки «избранных» детей. Учёные ведь назвали, по сути, первые попавшиеся фамилии.

Да, предсказания отразились на отметках. Но этому-то удивляться было нечего, и психологов поразило в результатах опыта совсем другое. Ученики, чьи имена были в своё время сообщены учителям, и в самом деле стали учиться куда лучше. Новые отметки были вполне заслуженны!

Значит, вышло так. От этих ребят многого ждали – и они оправдали ожидания. А если бы не ждали? На этот вопрос можно тоже ответить. Среди тех, кто не попал в списки будуару вундеркиндов, тоже были ребята, резко улучшившие свои школьные достижения. Но их было мало. Вывод? Когда от человека ждут успехов – он их добивается.

Но есть какие-то пути и для навёрстывания потерь, понесённых школой.

Недавно группа американских учёных на основе большого количества фактов разработала теорию, из которой следовало, что есть люди «узко талантливые», с ярко выраженными способностями, которые могут проявиться в очень ограниченной области науки. Пройти через систему отборочных экзаменов в старших классах американских школ им не под силу – сказывается как раз узость способностей, И они бросают школу, начинают заниматься неквалифицированным трудом, опускаются на «дно» общества, не становясь, однако, преступниками.

Из теории сделали практические выводы: были разработаны методы поиска таких потенциальных талантов среди подсобных рабочих и других низкооплачиваемых категорий работников. Поиск увенчался успехом! После года, а то и нескольких месяцев специальной подготовки «найдёныши» становились крупными лингвистами, математиками и т. п.

И этот блестящий успех учёных – наверняка открытие одной только линии в широчайшем спектре потенциальных талантов.

Вот ещё один пример, которому сначала просто отказываешься верить. Американские социологи решили выяснить, из каких высших учебных заведений выходят крупные учёные, а из каких – не выходят. Составили список общепризнанных авторитетов в своих областях науки, поставили против их фамилий названия институтов... и ахнули! Потому что первое место по числу выпущенных им виднейших специалистов занял отнюдь не самый большой и не самый знаменитый колледж Рида в штате Орегон. А самые богатые в стране, гордящиеся громкими именами своих профессоров Калифорнийский и Массачусетский политехнические институты – оба! – не вошли даже в число двадцати вузов, давших наибольшее число научных звёзд.

Главными поставщиками этих звёзд оказались мелкие колледжи с гуманитарным уклоном, даже когда речь шла о звёздах в области точных наук. Это пытаются объяснить тем, что в небольших учебных заведениях нередко лучше условия контакта между преподавателем и студентом. Можно вспомнить ещё, что талантливость человека в физике, химии, биологии далеко не всегда соединена с талантом педагогическим. А средний учёный, но хороший педагог, возможно, в состоянии лучше воспитать специалиста, чем блестящий учёный, но средний педагог. Особенно если учесть, что в науке, по-видимому, часто не так важны полученные за время учёбы знания, как приобретённое умение усваивать новые знания и правильно их использовать.

Можно вспомнить, что один из крупнейших физиков Милликен стал таковым по чистой случайности. Он специализировался на греческом языке, и его хотели оставить по окончании курса при институте. Однако свободное место было только на кафедре физики. Смущённый филолог попробовал отказаться за незнанием предмета. Покровительствовавший ему профессор прикрикнул на юношу, напомнил, что греческий – язык первых физиков и физики вообще... Милликен сдался. Вот уж поистине гений поневоле! И он не одинок. Знаменитый английский флотоводец Нельсон с детства страдал морской болезнью, поэтому совершенно не хотел стать моряком. Но у него был чрезвычайно настойчивый дядя – капитан, вбивший себе в голову, что племянник должен пойти по его пути. Вот и пришлось Нельсону прославиться. А русская история знает ещё более поразительный случай. Главный герой знаменитой комедии Дениса Фонвизина «Недоросль» – дворянский сынок Митрофанушка, невежественный сверх всякого вероятия. Конечно, Митрофанушка в пьесе – тип собирательный, но многие детали его образа драматург списал со знакомого дворянчика. Дворянчик посмотрел пьесу, признал себя в главном герое... и вышел из зрительного зала другим человеком. Он взялся за учёбу, потом занялся научными исследованиями, а в конце концов стал – и по заслугам – видным членом Российской Академии наук. Ну, а если бы он не встретился с Фонвизиным или не пошёл бы смотреть пьесу?..

Величайшая надежда на искоренение величайшей из несправедливостей в том, что на самом деле этой несправедливости не существует. На самом деле нет на свете ни глупцов, ни бездарностей. (Разумеется, есть люди, больные психически, но сейчас речь идёт о нормальных.) Есть только люди, которым легче или труднее найти себя. С каждым годом наука будет в состоянии помочь всё новым группам потенциальных талантов... И, значит, каждый из нас – Золушка, которая ещё сможет стать принцессой.

Только... так ли уж плоха Золушка, ещё не ставшая принцессой? Так называемый средний человек держит на своих плечах мир. Гении его дети, он их балует, но не должен забывать о собственной великой роли. Да и сам критерий оценки человека только по таланту, может быть, когда-нибудь станет таким же анахронизмом, как сегодня – характеристика человека по величине его зарплаты или наследственному состоянию.

С горечью пишет великий польский педагог Януш Корчак:

«Это преходящая мода, ошибка, неразумие, что всё невыдающееся кажется нам неудавшимся, малоценным. Мы болеем бессмертием. Кто не дорос до памятника на площади, хочет иметь хотя бы переулок своего имени... Ребёнок не лотерейный билет, на который должен пасть выигрыш в виде портрета в зале магистратуры или бюста в фойе театра. В каждом есть своя искра, которая может зажигать костры счастья и истины и в каком-нибудь десятом поколении, быть может, заполыхает пожаром гения и спалит род свой, одарив человечество светом нового солнца... Известность нужна новым сортам табака и новым маркам вина, но не людям».

Однако даже если человеку и не нужно стремиться непременно стать гением, то человечеству гении нужны, – сам Корчак сравнивает их с солнцами. Откуда же берутся, как появляются гении?

Американский учёный и фантаст Фред Хойл говорит в романе «Чёрное облако» устами гигантского разумного существа из космоса:

«... Теории, которыми обычно объясняют появление гениальных людей, кажутся мне заведомо неверными. Гений – не биологическое явление. Дитя не может родиться гениальным; чтобы стать гением, нужно учиться. Биологи, которые думают иначе, не считаются с данными собственной науки: человек как биологический вид не получил в процессе эволюции задатков гениальности, и нет оснований считать, что гениальность передаётся от родителей к детям.

То, что гении появляются редко, объясняется простыми вероятностными соображениями. Ребёнок должен многое выучить раньше, чем он достигнет зрелости. Можно по-разному научиться делать такие арифметические действия, как, скажем, умножение. Это значил, что мозг может развиваться в различных направлениях, каждое из которых даст возможность умножать числа, но отнюдь не одинаково легко. Тех, кто развивается удачно, называют «сильными» в арифметике, а тех, кто вырабатывает в своём мозгу неудачные способы, называют «слабыми» или «неспособными». От чего же зависит, как будет развиваться данная личность? Я уверен, что только от случая. И случай же определяет разницу между гением и тупицей. Гений – тот, кому повезло в процессе обучения. С тупицей случилось обратное, а обычный человек – это тот, кто не был ни особенно удачлив, ни особенно неудачлив».

И вот как комментируют этот вывод космического пришельца земные учёные.

« – Боюсь, я слишком похож на тупицу, чтобы понять, о чём он там толкует. Может быть, кто-нибудь объяснит? – заметил Паркинсон во время перерыва в передаче.

– Ну, если считать, что обучение может проходить разными путями, из которых один лучше, чем другие, то я думаю, что это действительно вопрос случая, – ответил Кингсли. – Это как пари на футболе. Вероятность того, что ребёнок выберет самый лучший способ обучения для каждого из дюжины предметов, не больше, чем вероятность заранее угадать победителя в двенадцати футбольных матчах.

– Понимаю. И это объясняет, почему гений – такая редкая птица, верно? – воскликнул Паркинсон».

Мне нравится гипотеза «Чёрного облака». Чем? Прежде всего своим отважным оптимизмом. Ведь если быть гением учатся, причём случайно, то эту случайность можно исследовать и найти, от чего она зависит.

Представьте: окажется возможно найти для каждого ребёнка лучший способ обучения?

А вот выдержка из вполне научной книги:

«В одном из экспериментов несколько пар идентичных близнецов дошкольного возраста упражнялись в составлении фигур из строительных кубиков. Всем были даны одинаковые кубики, с тем чтобы они строили одну и ту же постройку. Но в то время, как один из партнёров пользовался картинкой, на которой был помечен каждый кубик, другой держал перед собой модель постройки, в которой кубики былизаклеены бумагой. Через два месяца в каждой паре обнаруживались различия в строительном мастерстве. Во всех случаях без исключения близнец, который тренировался вторым, более трудным способом, проявлял себя лучше не только при копировании... но и в творческом создании новых построек».

Это цитата из книги Шарлотты Ауэрбах «Генетика». Проводились опыты в Москве, до войны ещё, в Институте экспериментальной медицины.

Мнение физика, выраженное в фантастическом романе, неожиданно перекликается с вполне реальными данными психологов.

Но есть и другое, более близкое и реальное решение проблемы. Решение, которое, может быть, положит конец Величайшей несправедливости.

Теперь несколько цитат:

 
«В одну телегу впрячь неможно коня и трепетную лань».
 

А. С. Пушкин

 
«Но ни песнью, ни бранью, ни ладом не ужились мы долго вдвоём».
 

Н. Тихонов

И, наконец, «вместе – тошно, врозь скушно».

Что объединяет все эти строчки и фразы? Тема. Они посвящены, говоря строго научно, проблеме психической несовместимости.

Люди ведь не кубики из детского строительного набора, которые так легко подогнать друг другу. А между тем – волей-неволей – мы живём и работаем бок о бок. И если у нас ещё может оставаться хоть иллюзия насчёт свободы выбора спутника жизни и друзей, то ни родных, ни товарищей по работе и учёбе, ни начальников, ни подчинённых мы себе не выбираем. Конь и трепетная лань, отец и сын, капитан и первый помощник, директор и завхоз, муж и жена, – несть числа сочетаниям лиц, для успеха и, в конечном счёте, счастья которых психическая совместимость имеет чрезвычайно важное значение. Причём только в упрощении, в модели, в идеале здесь можно говорить о сочетании именно двух лиц. На самом деле семья состоит не только из отца и сына, в ней есть и мать, и братья или сёстры.

И на корабле, кроме капитана и первого помощника, есть ещё другие помощники, механик, кок, матросы.

Отчаянные попытки хоть как-то смягчить здесь противоречия и подбирать кадры не только «по деловым», но и по общежитейским (от слова «общежитие») качествам делались с древнейших времён. В этом принимали посильное участие свахи (от гоголевских до электронных), фараоны, пророки, начальники отделов кадров. В XX веке пышным цветом расцвела так называемая микросоциология, одной из задач которой было как раз обоснование наилучших способов подбора работников. Микросоциология – что тут скрывать – открыла кое-какие весьма (очень) общие и довольно (но не очень) полезные принципы. Выяснилось, что атмосфера дружбы способствует повышению производительности труда, а вражды – наоборот.

Удалось прийти к выводу, что каждый подчинённый лучше работает, если знает, что и почему именно о нём думает начальник.

Но всё это были только прикидки. По-настоящему заняться проблемой психической совместимости и несовместимости людей, а говоря шире – групповой психологией, учёных заставил космос.

Ведь в дальние путешествия люди будут уходить коллективами, притом коллективами небольшими. Собственно говоря, и в полярные экспедиции, и в многолетние морские путешествия в прошлом уходили такими же коллективами. Да и караван в долгом пути сопровождала всего лишь горстка людей. Возникали ли между ними споры? Ещё какие! Даже шайка разбойников, по свидетельству историков и романистов, расшатывалась изнутри благодаря психической несовместимости своих членов. Но тогда наука ещё даже не пыталась помочь морякам, купцам и разбойникам в разрешении конфликтов. Не доросла. И конфликты разрешались чисто опытным путём (йо-хо-хо, один конец – за борт).

В XX веке социология, социальная психология, коллективная психология и просто психология, наконец, занялись психической совместимостью. А космический призыв последних лет заставил десятки и сотни учёных сосредоточить па этой проблеме свои усилия...

Всемирное телевидение, точный прогноз погоды, поиски полезных ископаемых... Космос уже начал оплачивать сделанные землянами расходы. Впереди энергостанции на Луне, искусственные солнца, заселённый кокон вокруг Солнца... Но, может быть, наибольшую земную отдачу исследования, проведённые для космоса, дадут именно в психологии – они должны помочь в разрешении чисто человеческих Проблем, проблем взаимодействия людей между собой. Психология групп начала развиваться до первых космических полётов. И среди её открытий есть такое: группа из. людей относительно низкого интеллекта может выполнить чисто интеллектуальное задание быстрее, чем группа из людей относительно более высокого интеллекта. Надо только, чтобы в первом случае люди лучше дополняли друг друга. Узнав об этих опытах, я понял, наконец, почему так часто целые коллективы добропорядочных, умных и даже талантливых людей только тем и занимаются, что переливают из пустого в порожнее. Просто эти коллективы неудачно подобраны (впрочем, иногда, вероятно, бывает виновато что-нибудь другое).

Часто говорят о пчелином рое или муравейнике, что он представляет собой целый сверхорганизм, а пчёлы, муравьи и т. п. – только его составные части. Учёные даже считают, что исследовать поведение отдельно взятого муравья бесполезно, если хотят сделать какие-то выводы относительно муравейника в целом.

Такой подход до какой-то степени возможен и по отношению к человеку.

Ну, а что, если роль групповой талантливости и гениальности в социальной эволюции человека до сих пор недооценивалась?

Гомо сапиенс – животное общественное. Он всегда жил группами, коллективами. Только опираясь друг на друга, только дополняя друг друга, могли выжить на ранних стадиях первобытного общества наши звероподобные предки. Эволюция должна была вырубать, а общество исторгать из себя – на верную гибель – людей неуживчивых и вредных. Что, если общество сумело зато найти какие-то способы для подбора – хотя бы в племенные советы, что ли, – людей, дополняющих друг друга? Коллективные органы руководства племенами тех дней являли собой коллективные таланты (если же это не удавалось – племя терпело поражение).

Огромные достижения человечества в период первобытной истории (а не забудьте, оно насчитывало тогда не миллиарды, как сейчас, а десятки и сотни тысяч членов, редко – миллионы) свидетельствуют (предположим!) об успехах в таком подборе кадров изобретателей, организаторов, открывателей и художников.

Но когда общество стало классовым, навыки организации людей в такие высокоинтеллектуальнопроизводительные коллективы были утеряны. С одной стороны, забота о себе вышла на первое место, оттеснив назад заботу об обществе. С другой стороны, достигнув нового уровня производительных сил, человечество уже не нуждалось до такой степени в прежнем высоком проценте коллективных талантов. В-третьих, само человечество стало многочисленней, соответственно выросло число талантов индивидуальных, и они одни удовлетворяли запросы человечества.

Всё изложенное, конечно, только гипотеза...

И согласно этой гипотезе примерно 6–8 тысяч лет назад, когда человек уже научился делать животных домашними, а растения – культурными, люди разучились самоорганизовываться в «коллективные гении».

Это было тогда вполне рационально: ведь гении резко ускоряют развитие общества, а общество – мало того, что не может развиваться слишком быстро, – каждое общество на протяжении классовой истории человечества стремилось законсервироваться, сохраниться возможно дольше.

Только социализм здесь составляет исключение, потому что он активно подгоняет собственное развитие, стремясь к превращению в коммунизм. Он нуждается в гениях, он не заинтересован в ограничении их числа. XX век и социалистическая страна – лучшее время и место для появления коллективных гениев. Значит, надо научными методами открыть принципы подбора людей для совместной работы. Открыть заново, если они и вправду были известны в палеолите. Просто открыть, если гипотеза об этом неверна.

И дело не просто в том, чтобы определить, кому в такой-то группе людей мыть пробирки, а кому выводить формулы. На этом уровне разделение труда отлично существует и сегодня. Нет, в «коллективном гении» должны сливаться решительность одного и упорство другого, изобретательность третьего и эрудиция четвёртого «человеко-компонентов». Так же, как сейчас сливаются в хорошем фильме вкус писателя, образный строй режиссёра, умение оператора видеть цвета и формы.

Так же, как дополняют друг друга писатели-соавторы. Собственно, Ильф и Петров, братья Стругацкие, братья Гонкур и многие другие – именно коллективные таланты, предтечи научно обоснованных талантливых коллективов.

И совсем уже современно в свете новейших научных данных выглядит Дюма-отец, неоднократно обличавшийся в том, что под этим именем действует целый «Торговый дом Александр Дюма и компания». Он мог работать почти что только на материале, подготовленном другими. Он образовывал талант только вместе с кем-то ещё.