Текст книги "Без обезьяны"

Автор книги: Роман Подольный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Всё новые и новые технические усовершенствования появлялись в добыче и обработке камня. Например, слишком большую для извлечения из шахты каменную глыбу разогревали костром, разложенным у одной ре стороны. Другая сторона оставалась холодной. А, как известно, при нагревании тела расширяются. И глыба трескалась.

Индейцы племени сэри использовали тот же физический закон для обработки камня: заготовку нагревали на раскалённых углях и капали на неё водой в заранее намеченные места, – лишний камень откалывался.

На некоторых островах Тихого океана таким способом ухитрялись проделывать сквозное отверстие в каменной булаве. Я не случайно употребил слово «ухитрялись»: эту операцию группе С. А. Семёнова пока не удалось повторить. Не получилось. Но и неудача здесь не должна обескураживать. Наоборот, мне кажется, что неуспех здесь имеет свои плюсы.

Можно ведь сказать, что первобытным людям было не под силу так обращаться с материалом, как нынешним учёным, что за ними (учёными) стоит не только знание техники каменного века, но весь круг знаний сегодняшнего Дня, что поэтому наши предки не могли так быстро, как археологи, делать каменные орудия.

А тут оказывается, что мы не во всём можем повторить победы предков, что кое в чём нам далеко до их умения. Значит, рассуждение из предыдущего абзаца теряет основания.

Орудия становятся из каменных составными. И каменный топор – палка с привязанным к ней камнем – тут только один из первых шагов. В одном и том же орудии могут быть одновременно использованы дерево, камень, кость или рог, кожа, клей. Скажем, делали нож из палки с глубокой продольной бороздой, в которую вставляли куски обработанного кремня и закрепляли их вишнёвой смолой – отличным клеем.

Орудия могут быть большими и маленькими. Впрочем, разница в их размерах, конечно, существовала с самого начала. Мы находим в земле обработанные камни таких размеров, что их зовут гигантолитами (огромными камнями) . Рубило в восемь килограммов весом! Им можно перерубить даже чудовищные кости мамонта. И не только можно, но им это и делали. Были каменные изделия весом всего в граммы – крошечные резцы и большие иглы.

А по мере развития техники каменного века начинается «микролитизация». Большие орудия не исчезают, зато всё больше становится маленьких, а самые маленькие становятся совсем крошечными, весят уже буквально десятки миллиграммов. Их, конечно, используют с помощью всяких рукояток.

Маленькое орудие привлекает прежде всего своей «дешевизной»: его можно сделать из мелкого куска камня. Экономия на сырье, говоря современными терминами. И сама микролитизация очень напоминает микроминиатюризацию XX века. Если ты любишь читать научно-популярные журналы «Знание – сила», «Техника – молодёжи», «Юный техник», тебе не могло не попасться на глаза это длинное словечко. А означает оно вот что. В наше время в технике многие предметы и детали становятся всё меньше и меньше. Простой пример: благодаря транзисторам уже можно приколоть себе на грудь радиоприёмник-брошку. И вот такое уменьшение деталей, оказывается, характерно не только для XX века нашей эры, но и для сорокового или восьмидесятого до нашей. Может быть, в этом проявляется некий общий закон развития техники. И открыть его помогут археологи и антропологи, специалисты отнюдь не технических профессий.

Людей становилось больше, а доступного им в ту пору камня – меньше. И так же, как сегодня специалисты жалуются на водяной или нефтяной голод таких-то областей, так многие племена, видимо, жаловались на голод обсидиановый, кремнёвый, нефритовый. Выход искали на трёх путях, очень напоминающих многое в сегодняшнем дне планеты. Во-первых, глубже делали шахты и изобретали новые способы добычи. Вот египтяне, например, стали вставлять в трещины в каменной породе деревянные клинья и заливать их водой. Клинья разбухали – и камень не выдерживал!

Во-вторых, стали лучше, полнее использовать добытый камень – полным ходом пошла микролитизация, о которой я уже говорил.

А в-третьих, каменные орудия стали ремонтировать. Это особенно понятно, когда речь идёт о трудоёмких орудиях нового каменного века. На них затрачено столько труда, что жаль просто выбросить. Орудия обновляют, исправляют, переделывают. Заменяют сбитые зубцы, оббивают и вновь затачивают режущие края резцов и топоров.

Это всё часто не от хорошей жизни, но ведь при «хорошей жизни», никогда бы не стать и обезьяне человеком.

С А. Семёнов испробовал в деле массу орудий, изготовленных сегодня по методам далёких предков. Вызвали, например, в экспедицию мясника из ближнего города, убили козу и предложили разделать её... каменным ножом. Приглашённый человек был, видимо, настоящим специалистом, потому что не отказался от невероятного задания. И справился с ним. И сказал, что со стальным ножом дело шло бы ненамного быстрее.

Археологи по образцу первобытных людей обрабатывали кожу, шили из неё одежду; изготовляли жилища. Они плавали по Ангаре в лодке, выдолбленной наполовину медными, наполовину нефритовыми орудиями. Они поставили на берегу Ангары идола высотой в четыре с половиной метра, сделанного за восемь дней!

Надо сказать, что больше всего пренебрежение к прошлому проявляется в недоверии к возможностям наших предков. «На острове Пасхи огромные каменные статуи? Что же, значит, остров Пасхи – остаток огромного материка?» – так заявляли многие учёные. Ведь нужны были сотни тысяч работников, чтобы поставить этих многометровых исполинов... Вот как описывает их Г. Адамов в «Тайне двух океанов».

«В лучах фонарей были видны их странные головы, украшенные, словно каменными тюрбанами, огромными, двухметровыми цилиндрами. Срезанные назад узкие лбы, длинные вогнутые носы, тонкие, строго сжатые губы и острые подбородки производили незабываемое впечатление внутренней силой своего сверхчеловеческого облика... Как мог сделать эти гигантские сооружения маленький народец, находившийся на самом низком уровне культуры? Ведь некоторые из этих статуй достигают двадцати трёх метров в высоту, имеют в плечах до двух-трёх метров, весят до двух тысяч центнеров... Не ясно ли, что эту огромную, можно сказать, титаническую работу мог выполнить только другой, более многочисленный, гораздо более культурный и развитый народ!»

В Баальбеке (это на Ближнем Востоке, в Ливане) при строительстве огромного храма были использованы тысячетонные блоки. И сразу говорят, что это было под силу только могучим (благодаря сверхтехнике) пришельцам из других миров,

Но вот Тур Хейердал захотел проверить, могут ли сегодняшние жители острова, почти забывшие даже язык, на котором их предки говорили ещё два века назад, – могут ли эти жители, испытавшие на себе страшное влияние европейских колонизаторов и европейских болезней, могут ли они повторить подвиг неведомых скульпторов.

И что же? Выяснилось, что пятиметровую статую могут изготовить две бригады в шесть человек за год или год с небольшим. При этом ещё выяснилось, что статуи вырубают из более твёрдого камня, чем считали сначала (порода была двухслойной и наружный слой мягче). Работали пасхальцы под наблюдением Хейердала орудиями из камня, и эти орудия теряли во время работы в объёме почти столько же, сколько обрабатываемая ими глыба. Трудно, но можно было изготовить все статуи острова. И для этого вполне хватало древних островитян. А вытащить статую из каменоломни, переправить в нужное место, поставить на специальный «пьедестал»? Хейердал попросил пасхальцев сделать для него только самую последнюю и самую трудную часть этой работы – поднять когда-то сваленную статую и вернуть на прежнее место.

Статуя весила 30 тонн. Сколько же людей понадобилось, чтобы поставить её вертикально?

Двенадцать человек! Зато они вовсю пользовались камнями и брёвнами и поднимали статую медленно-медленно, фиксируя каждый новый сантиметр подкладываемыми камнями.

Чудо? Но ведь не зря же уже в шестом классе проходят по физике рычаг! Архимед открыл законы его работы, но человечество и без знания этих законов пользовалось рычагом многие тысячелетия. В миниатюре, менее эффектно, но очень убедительно опыт по поднятию тяжестей «первобытным методом» был проделан С. А. Семёновым на Карельском перешейке.

Двум рабочим дали задание поднять примерно на полметра трёхтонный валун. Техника? В их распоряжении была берёзовая жердь. И рабочие справились с заданием, хотя отнюдь не были чудо-богатырями. У них ушло на это четыре дня, а точнее – 17 или 18 рабочих часов.

После этого надо ли удивляться, что древние египтяне, судя по сохранившимся рисункам, умели перевозить с места на место на салазках статуи в много десятков тонн, причём тащили салазки всего лишь одна-две сотни людей.

Что касается гигантских плит в Баальбеке (в статьях их часто называют Баальбекской террасой), то мы знаем, когда их вырубили (около 1800 лет назад), по заданию какого римского императора и для какой цели. Мало того. На плитах есть ясные следы ручных зубил. Не пришельцы же ими работали!

С. А. Семёнов в своих трудах особо подчеркнул, что не надо преуменьшать достижений далёкого прошлого. Посудите сами. До середины XIX века главным транспортным средством на море служил парусник. Средняя скорость трёхмачтового красавца примерно 20 километров в час. Но меланезийская долблёная лодка с двенадцатью гребцами легко угналась бы за таким крейсером, если бы только не перегнала его. Шестивёсельная современная шлюпка Движется ровно вдвое медленнее, и даже парусной шлюпке не тягаться с меланезийским судном. Словом, изучая прошлое, нельзя не проникнуться к нему уважением. Тем более, что с каждым годом прошлое человека получает всё больше прав на наше уважение, мы числим за ним всё больше заслуг и открытий.

С. А. Семёнов в своих экспериментах доказывал преимущества меди над камнем. И действительно, хотя кремень гораздо твёрже мягкой меди, зато она не крошится, медный топор можно сделать острее, чем каменный, а когда затупится, легко снова заострить.

Медная пилка работает вчетверо лучше кремнёвой; медный нож в два-три раза лучше кремнёвого стругает твёрдое дерево, а мягкое – даже в шестъ-семь раз.

Так в своих экспериментах С. А. Семёнов отстаивал право «медного века» на самостоятельное существование.

А примерно в те же годы другие учёные другими методами раздвинули исторические границы этого века, а точнее – отодвинули их далеко в прошлое. История человека – почти во всех своих областях – оказывается куда длиннее, чем считали совсем недавно. Недавно?

Для тебя, дорогой читатель, 1955 год был давным-давно, возможно, до твоего рождения. Но что такое минувшие с тех пор годы на фоне исторических тысячелетий! И вот в этом 1955 году вышел первый том «Всемирной истории». Очень хорошая книга.

Но... вот цитата оттуда: «Первые изделия из металла, имевшие хозяйственное значение, были изготовлены из самородной меди... Использование самородных металлов известно человеку с VI—V тысячелетия до н. э. Но начало века металла следует считать с IV тысячелетия, когда в Передней Азии, Египте, Индии и других странах была освоена выплавка меди из руд».

Однако в Малой Азии примерно в год выхода книги удалось найти медные изделия – орудия и украшения, которым на тысячу или две больше лет, чем «полагается». Люди в этих местах искусству обращения с медью научились раньше, чем гончарному: глиняных горшков в это время они ещё не умели лепить. Это уже была сенсация: ведь гончар казался учёным куда древнее кузнеца.

Но вот когда среди изделий попался обыкновенный кусочек медного шлака... Для древних – бесполезный отход, для учёных драгоценность. Шлак ведь получается, когда металл выплавляют из руды.

Да, самородная медь – прекрасная вещь, она вышла из рук природы совершенно готовой к обработке. Но встречается зато эта медь куда реже, чем руда.

Кусочек шлака означал, что люди стали уже не просто кузнецами, а подлинными металлургами. И это уже на три-четыре тысячелетия раньше, чем утверждали самые авторитетные историки.

Археология – лопата истории. Но своенравная лопата. Её хозяйке приходится порою слушаться своего орудия.

Свинец оказался почти столь же древним, как медь. Золото и серебро, которые долго считались первыми попавшими в человеческие руки металлами, теперь кажутся моложе свинца и меди веков на тридцать-сорок. Недавно при раскопках нашли почти пятидесятивековой цинк, а энциклопедии единодушно относили его открытие к средневековью.

В первых бронзах совсем не было олова, его место занимали сначала серебро, а потом мышьяк. И только четыре с половиной или пять тысяч лет назад появились бронзы на основе меди и олова. Историкам пришлось многое перечеркнуть в своих книгах...

Сейчас археологи-робинзоны пошли дальше. Они решили тем же методом повторения – моделирования – изучать древнее земледелие. А потом очередь дойдёт, вероятно, до скотоводства.

И мне почему-то кажется, что на этом пути могут ждать открытия, важные не только для историков.

Может быть, удастся воскресить некоторые неизвестные сегодня приёмы культивирования растений и Одомашнивания животных. Не знаю, мечтают ли об этом сами археологи, но мне по-человечески хочется на это надеяться. Ведь, в конце концов, период начального освоения земледелия и скотоводства был исторически очень непродолжителен, между тем он оказался по своему значению совершенно грандиозен. Похоже, что в двадцативековой (невероятно короткий!) промежуток уместились события, в ходе которых у людей появились хлеб и скот – главный источник нашего существования по сегодняшний день. А вдруг люди случайно наткнулись тогда на какие-то возможности, позже забытые за ненадобностью?

Словом, нам есть чего ждать не только от будущего, но и от прошлого.

* * *

А теперь – короткий рассказ об истории главного охотничьего и военного снаряжения человека.

Вначале были палка или камень, зажатые в руке. И в каком начале! Шимпанзе в Африке атаковывают леопарда с палками в руках, а иные учёные утверждают, что даже павианы некоторых областей Африки тоже вступают в битву с хищниками, размахивая палками. Потом камни и палки научились бросать; потом палка и камень соединились в виде метательного копья и дротика. Впрочем, часто вместо камня наконечник дротика делали из кости, а иногда и весь дротик становился костяным. Особенно охотно использовали для этого Мамонтову кость.

Для «ближнего боя» в ход шли палица, каменный топор, тяжёлое копьё с наконечником из камня, кости, рога. А совсем недавно, в 1969 году, были обнаружены копья – и длинные копья – из мамонтовой кости. Находка была сделана у речки Сунгирь, под Владимиром, экспедицией профессора Отто Николаевича Бадера.

Находка эта повергла в недоумение буквально всех археологов и этнографов мира. Вспомните-ка рисунки мамонтов. в своих учебниках истории! У них бивни – кривые, а не прямые, как у африканских или индийских слонов. Как же превращали эти кривые бивни в прямые копья люди, жившие на нашей Владимирщине – подумать только! – примерно 230–240 веков назад?

От времён Древней Греции – Эллады дошло до нас предание... Впрочем, пусть о нём лучше расскажет И. А. Ефремов, в данном случае автор рассказа, который так и называется: «Эллинский секрет».

«... В древней Элладе художники знали секрет делать слоновую кость мягкой, как воск, и благодаря этому лепили из неё весьма совершенные произведения, которые после затвердевали, превращаясь в обычную слоновую кость».

Ну, знали древние греки такой удивительный способ. Что же, от этих остроумных греков многого ждать можно. Они и без того надавали много задач современным математикам, химикам и историкам своим умением не столько вырывать у природы тайны, сколько угадывать их. Но сунгирцы старше древних греков на двадцать тысячелетий! Значит, они знали эллинский секрет за двести веков до появления самих эллинов.

Польские археологи ещё до открытия на Сунгири нашли способ размягчить слоновую кость. Секрет был... в кислом молоке. Но если у греков водились коровы и овцы, то кого могли доить сунгирцы? Ведь самое меньшее должно было пройти сто столетий после их смерти, пока началось приручение животных.

Эллинский секрет может быть разгадан. Сунгирский – нет. Пока.

Но вернёмся к обычному оружию. Дротик летел всего на 30–35 метров. Летел секунды три – страшно долго, если речь шла об охоте на быструю дичь. Практически, наверное, его употребляли на гораздо более близком расстоянии. А потом появилась копьеметалка. Очень простое сооружение – палка с желобком, в который вкладывался дротик. Видели, как метают молот современные спортсмены? Сначала человек мощными поворотами тела доводит до предела центробежную силу, действующую на металлический шар, а потом отпускает канат, и молот летит стремглав к цели.

Копьеметалка играла ту же роль, что сейчас в спортивном молоте канат-рукоятка: она удлиняла размах руки, усиливала бросок. Несложное как будто приспособление сразу втрое удлинило полёт дротика. И пролетал он этот тройной путь за те же три секунды.

Лук ещё втрое увеличил полёт дротика, ставшего стрелой. Лук придал этому дротику огромную пробивную силу. Ведды на Цейлоне делают очень тугие луки – такие тугие, что натягивать их тетиву приходится ногами. Зато стрела с расстояния в 35 метров навылет пробивает оленя! Лук быль поистине замечательным изобретением. Он сделал человека гораздо более свободным, более независимым от природы. Он приблизил к нему птиц в небе, антилоп в степи, даже рыб – немало мест, где на рыб охотятся или когда-то охотились с луком. Даже ружьё имело перед луком не так много преимуществ, как может показаться с первого взгляда. На войне, правда, несравненная пробивная сила ружья заставила лук довольно быстро отступить (хотя даже в армии Петра I была лёгкая конница из башкир и татар, вооружённая именно луками). Но на охоте лук у многих народов продержался до XIX, а то и XX века. До сих пор, говорят, некоторые эвенки предпочитают бить белок не пулями, а тупыми стрелами, чтобы не портить шкурок. Куперовские индейцы тоже не забывали ещё про лук на охоте.

И белый охотник Соколиный Глаз в «Последнем из могикан» искренне восхищается тем, как могикан Ункас подстрелил оленя из лука (правда, потом Ункасу пришлось кинуться на раненого оленя с ножом). Тем не менее Соколиный Глаз добавляет:

«Приятно смотреть на эту картину! Но всё же стрела хороша лишь на близком расстоянии, и в помощь ей нужен нож». Так коротко и точно отмечены преимущества ружья. Однако лук служил человечеству гораздо дольше ружья и сделал для человечества больше.

И, видимо, изобрести это оружие было в своё время очень нелегко. Во всяком случае, открыть лук так и не смогли жители многих океанских островов. Лук они узнали уже вместе с огнестрельным оружием – от европейцев.

А у тех он к рубежу нашей эры превратился в катапульту. Камни в несколько центнеров швыряли римские катапульты на расстояние в сотни метров. И как пушка – это увеличенное ружьё, так катапульта – увеличенный лук. (Только ход событий в этих двух случаях был разным. Лук появился раньше катапульты, а ружьё позже пушки.)

И параллельно с луком существовала и дожила до наших дней в Южной Америке и Индонезии духовая стрелометательная трубка. Стебель тростника или прямая ветка превращаются в страшное оружие, потому что маленькая стрела или просто какой-нибудь шип, вылетающие из трубки, обязательно отравлены. В трубку дуют; поэтому дальность полёта стрелки не так уж велика, и любая неправильность в строении оружия резко его ослабляет. С. А. Семёнов говорит о такой трубке, как о наиболее точно изготовленном орудии каменного века.

Но трубка привилась только в тропиках. И не она виновата в том, что случилось примерно 10 тысяч лет назад в северных краях с мамонтами.

ИСЧЕЗНОВЕНИЯ

Исчезновение мамонтов с лица земли объясняли десятками всевозможных способов. И некоей космической катастрофой, почему-то обрушившейся только на толстокожих исполинов, и неслыханно резкой переменой климата, и многим другим. Да, перемена климата действительно была – в это время с территории Европы и Азии отступали на север льды последнего великого оледенения. Но не была эта перемена такой уж резкой, а главное – такой уж вредной для мамонтов. В конце концов, их ближайшие родственники живут даже в тропиках. А главное, потепление сулило мамонтам только больше корма. Естественных врагов ведь у них не было, и с потеплением эти враги тоже не могли появиться. Естественных врагов... А какой враг – человек?

Вспомните копья из мамонтовой кости. Да что копья! Археологам известно множество поселений, в которых на остовы жилищ, крыш, даже загородки и заборы в качестве основного материала шли Мамонтовы кости да бивни. Для почувствовавшего свою силу человека мамонт был идеальной добычей: против него могло объединиться целое племя и добычи могло хватить тоже целому племени.

С потеплением всё больше людей стало селиться в местах, где обитали мамонты, а мамонтов намного больше стать не могло... Наоборот...

Член-корреспондент Академии наук СССР М. И. Буды-ко не только пришёл к выводу, что мамонтов погубил человек, но и сделал строгие математические выкладки в подтверждение этого вывода.

Взяв в основу данные о слонах, Будыко подсчитал, что со 100 квадратных километров можно было «снимать урожай» максимум в четыре тонны мамонтового мяса, то есть, грубо говоря, убивать в год на всей этой территории одного небольшого мамонта. Всякое превышение нормы должно было привести к постепенному исчезновению животных. А люди в то время были охочи до мяса. Впрочем, и сегодня северные народы едят куда больше мяса, чем все остальные. Помните, что говорил об этом жюль-верновский.доктор Клоубонни?

Получалось, что сто квадратных километров мамонтового пастбища могли прокормить от силы пяток людей. А их число на этих ста километрах теперь куда больше. И оружие у них становилось всё лучше. Всё умнее ставили они ловушки. Да и охотились на мамонтов, наверное, не только с помощью ловушек, но и «в открытую» – как воины африканских племён на слонов. Вот отрывки из книги Э. Риттера «Чака Зулу».

«Чака (тот король зулусов, о котором уже говорил автор) очень интересовался различными методами охоты на слонов, особенно путём перерезания им сухожилий. Этот опасный способ охоты импонировал вождю зулусов, тогда как применение импинго он не одобрял. Импинго – небольшой клинок с зазубринами и желобками, покрытый густым слоем яда и свободно соединённый с древком; при ударе он легко отделяется от последнего... Во время грандиозной всенародной облавы, организованной королём зулусов, Чака и его воины убили сорок восемь слонов. Их, по-видимому, окружили и атаковали целые полки воинов, вооружённых копьями».

Мамонтам приходилось не легче, чем слонам.

А когда их повыбили, это стало трагедией и для человека. Ведь исчез основной поставщик пищи. Недаром, видимо, как раз в то время, когда гибли последние мамонты, человек взялся за земледелие и скотоводство. «Кормильцы» умерли, надо было привыкать жить самостоятельно.

Кроме мамонтов, на счету у первобытного человека учёные числят саблезубого тигра и пещерного медведя. Но эти-то были врагами, а то и конкурентами (пещер – маловато). А мамонту первобытный человек заплатил чёрной неблагодарностью. Но не нам осуждать его с высоты своего времени. Триста лет назад погиб мадагаскарский страус, двести лет назад – морская корова, сто лет назад были добиты туры. В этом чёрном списке сотни видов живых существ, и почти все они на совести человека, уже цивилизованного. И сегодня мы явно недостаточно боремся за живую природу.

И, наконец, я уже говорил, что человек сам себя оставил круглой сиротой в своём роде и семействе, истребив всех близких «родственников». (Та же участь постигла бы и горилл, и Шимпанзе, и орангутангов, если бы они не жили в непроходимых лесах. Им не помогла бы чудовищная физическая мощь против грозных победителей мамонтов и тигров.)

Теперь многие мечтают найти оставшегося, по их мнению, в живых ещё одного члена нашего семейства. Он известен под громким именем снежного человека. Жители Гималаев, где особенно часто ищут это таинственное существо, зовут его йе-ти. В США его знают как Большеногого. Имён много, а вот существует ли их носитель?

Собрано огромное количество рассказов очевидцев; фотографировали следы на снегу и даже самих снежных людей; находили места, где эти существа ели и спали. Многие тома займут материалы, относящиеся к проблеме снежного человека. Десятки книг, сотни и тысячи статей посвящены ему. И что же? Неужели всё это только мираж, неужели очевидцы ошибаются или лгут, фотографии подделаны, исследователи обмануты или впали в заблуждение? И вообще, совсем неплохо бы иметь родственников. Но исключить ошибку нельзя. Хотя я очень надеюсь, что снежного человека всё-таки найдут.

На Кавказе или на скалистых горах, на Памире или Тибете... «Адресов» у снежного человека пока многовато. А кем он окажется, если, наконец, будет найден? Может быть, нашим ближайшим родственником – неандертальцем. Может быть, родичем подальше питекантропа.

Хотя, как полагают многие антропологи, даже если за легендами о снежном человеке и стоит некое живое существо, то это скорее всего крупная обезьяна, возможно человекообразная, но не неандерталец.

А что касается исчезновений вообще... Говорят, в одном зоопарке у выхода человек видит решётку, под ней – надпись: «Самый страшный зверь на свете». Он заглядывает за решётку, а там – зеркало.