Текст книги "Фантастика 1973-1974"

Автор книги: Роман Подольный

Соавторы: Север Гансовский,Генрих Альтов,Валерий Брюсов,Дмитрий Биленкин,Исай Лукодьянов,Михаил Пухов,Владимир Фирсов,Игорь Дручин,Олег Лукьянов,Наталья Соколова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Г л а в а 5.

ВЕЧЕРНИЕ РАЗГОВОРЫ.

ДОГАДКИ И ГИПОТЕЗЫ

Ахмеда искали до заката. Все было напрасно. Когда сгустившиеся сумерки сделали поиски бесполезными, Бартон дал приказ возвращаться.

Днсколеты уже подлетали к лагерю, когда Шерман заметил помигивание сигнальной лампочки пеленгатора. Дисколеты на предельной скорости помчались по пеленгу.

Точку, откуда исходили сигналы, они нашли быстро. Длинные черные тени не позволяли ничего рассмотреть на поверхности планеты, и пилоты осторожно опустили свои аппараты немного в стороне.

Через несколько минут поисков Сергей услышал слабый шорох.

Обрадовавшись, он с криком кинулся туда. В луче фонаря что-то шевельнулось. Но, увы, это был не Ахмед. Это была их вчерашняя приятельница, сбежавшая собака Дон-Кихота. Ураган неласково обошелся с бедным животным. Собака была грязная, исцарапанная, шерсть ее слиплась от засохшей тины и запекшейся крови, а задние лапы были, очевидно, перебиты.

Когда Сергей присел около нее, она попыталась завилять хвостом и слабо заскулила.

– Потерпи немного, голубушка, – сказал Сергей. – Сейчас привезем тебя домой, накормим, напоим, перевяжем…

Он выключил пеленгатор на ошейнике, осторожно поднял собаку на руки и понес к дисколету.

Пес доверительно лизнул его в щеку.

Сергей подал собаку через борт дисколета и сам забрался туда.

Утомленные люди молча расселись по местам. До самой базы никто не произнес ни слова.

Против обыкновения, ужинали порознь – Шавров сразу же улетел к экспедиционному боту, чтобы закончить прерванный тревогой осмотр, Ева стала оказывать помощь собаке, Кулешов вызвался ей ассистировать, Шерман занялся восстановлением сорванных антенн.

У других тоже нашлись дела, отложить которые до утра было нельзя.

Все знали, что завтра поиски предстоят с самого рассвета.

Хмурый Базиль Фар, биолог, шеф-повар экспедиции, молча поставил тарелки перед Бартоном, Сергеем и Машенькой. Все занялись едой. Однако через минуту девушка отодвинула от себя тарелку, и в тишине послышалось сдерживаемое всхлипывание.

– Ну что ты, Машенька, – сказал Бартон, обнимая девушку за плечи. – Завтра мы его найдем.

Машенька прижала к лицу ладони, плечи ее затряслись.

– Меня один раз три дня искали, – продолжал Бартон. – За мной тогда погнался диплодок размером чуть меньше, чем наш бот. Он загнал меня в скалы, и я уже думал, что мне конец, потому что его броню лучемет не брал. В самую последнюю секунду, когда он уже разинул пасть, – я выстрелил ему в глотку и попал прямо в мозг. Он свалился на меня и едва не раздавил. К счастью, подо мной оказалось углубление в скале. Я устроился в нем довольно удобно, но выбраться из-под стотонной туши не мог. Наши пролетали надо мной раз пять, но чертов ящер экранировал мои пеленги. На третьи сутки кислород у меня должен был кончиться, и я стал мысленно составлять завещание…

Бартон сделал паузу, надеясь, что Машенька задаст хоть какойнибудь вопрос, но она молчала.

Сергей решил подыграть Бартону.

Выдумавший эту историю Кулешов не раз рассказывал ее, и Сергей знал, что надо спрашивать.

– А прожечь туннель в ящере вы не пробовали? – спросил он.

– Я думал об этом. Но от меня до него было сантиметров двадцать, так что я скорее прожег бы дыру в своем скафандре. Вот что мне не грозило совершенно – это смерть от голода. Одного этого ящера мне хватило бы на полгода…

– Как же вы выбрались? – спросил Сергей. – Вас нашли?

– К счастью, у тамошнего зверья очень хороший аппетит. Они так накинулись на мою добычу, что добрались до меня раньше, чем кончился кислород. Мне оставалось только разогнать своих благодетелей лучеметом да вызвать помощь по радио…

В столовую вошел Шавров в мокром комбинезоне.

– Экспедиционный бот в порядке, – сказал он, садясь к столу. – Правда, в шлюз набилось всякой дряни. Пришлось устроить приборку…

Бартон посмотрел на часы.

– На всякий случай подготовьте бот к старту. Через час я буду говорить с “Ариэлем”. Сколько человек они смогут нам выделить?

– Боюсь, что они заявятся все семеро, поставив корабль на автоматику, едва вы заикнетесь о том, что здесь нужна их помощь.

– Пусть только попробуют, – пробормотал Бартон. – Я пущу сюда самое большее троих.

– Хотел бы я посмотреть, как это вам удастся, – Шавров иронически взглянул на начальника экспедиции. – Они свяжут вас и меня, захватят бот и высадятся на Альфу нелегально…

Сергей представил, как экипаж “Ариэля” накидывается на Бартона, как дюжие космонавты, тренированные на десять g, связывают начальника экспедиции по рукам и ногам, затыкают кляпом рот и прикручивают к креслу, а потом, надвинув на глаза шляпы, замаскировав лица платками, среди ночи высаживаются на Альфу, озираясь и не снимая пальцев с кнопок лучеметов, и первым делом поднимают на антеннах бота черный пиратский флаг с черепом и скрещенными костями…

От этой нелепой картины настроение у него стало еще хуже.

Он встал и пошел к кофейному автомату, который только что засигналил своими изумрудными глазами, сообщая, что кофе готов. Бартон поднялся тоже, собрал тарелки и кинул их в лючок утилизатора.

В это время вошли Ева и Кулешов.

– Как наша пациентка? – спросил Бартон.

– С ней все в порядке. Одна лапа у нее сломана, пришлось наложить шину. Через неделю она будет бегать как ни в чем не бывало.

– Клянусь своей прической, – серьезно сказал Кулешов, – Ева провела операцию безупречно. Собака ее так благодарила…

– Скажите, Ева, каков, по вашему мнению, возраст собаки? – спросил Шавров.

– Наверное, лет пять или шесть. Зубы у нее еще не стерты. А в чем дело?

Шавров на минуту задумался,

– Понимаете, слышал я раз историю об одной собаке и ее странном хозяине. Он всюду, куда бы ни летел, возил с собой шпаги – они так и висели на стеяе его каюты. А сам он был без правой кисти и очень походил на нашего вчерашнего гостя… Но рассказали мне это очень давно – та собака, наверно, уже сдохла от старости. Собаки ведь дольше пятнадцати лет не живут.

Бартон, который был уже в дверях, вернулся и сел верхом на стул напротив Шаврова.

– Вы все-таки думаете, что это был он?

– Просто ничего другого не приходит мне в голову. Конечно, возможны самые невероятные совпадения. Скажем, братья-близнецы, оба космические анахореты, любители собак и холодного оружия, поселившиеся на разных планетах…, В столовой появился Шерман, который только что с помощью ремонтных автоматов закончил установку новых антенн. Он сел к столу, взял дымящуюся чашечку, которую Сергей поставил перед собой, и проглотил кофе, обжигаясь, чуть ли не одним глотком.

– Большое спасибо, – проникновенно сказал Сергей, заглядывая в опустевшую чашку. – Соизволите заказать еще? Или усладить ваш взор плясками?

– Да ну тебя, – буркнул Шерман. – Я продрог на мачте как собака.

За окнами было уже совсем темно. Климат Альфы метеорологи не то в шутку, не то всерьез называли “мерзко континентальным”. Морей на Альфе не было, она представляла собою один континент, на котором обширные засушливые районы перемежались с заболоченными, имевшими, как предполагали гидрологи, сообщение с подземным океаном. Причину таких перепадов температуры установить еще не удалось, но факт был налицо – даже в самое теплое время года, когда днем все изнывали от жары, ночью температура могла опуститься чуть не до нуля.

Тревожные события минувшего дня заставили Бартона серьезно призадуматься. На Земле жило двадцать миллиардов людей, и каждая планета земного типа ценилась на вес золота, а Альфа была одной из немногих планет, где все благоприятствовало человеку – гравитация, состав атмосферы, спектр звезды, микрофлора и микрофауна, длительность суток, годовые и суточные колебания температуры. К тому же из-за Отсутствия океанов площадь Альфы в шесть раз превышала ту, которую освоил человек на своей родной планете. На Альфе было все, чтобы расселить сто миллиардов людей, – великолепные почвы, обещавшие иевиданные урожаи, огромные запасы полезных ископаемых, наконец, вода – обнаруженный приборами экспедиции подпочвенный океан, лежавший на глубине всего двух километров. До этого океана еще предстояло – добраться, когда “Циолковский”, уже стартовавший с Земли, доставит на Альфу буровое оборудование. Только одно препятствие могло возникнуть перед колонизаторами планеты – наличие на ней разумной жизни…

До сих пор планета считалась безлюдной, но Бартон понимал, что это могло быть ошибкой. Он то и дело. обращался мыслью к тем неясным отпечаткам, которые заметил на речном песке Кулешов.

След был оставлен двуногим существом – никаких сомнений здесь не возникало. Положа руку на сердце, Бартон не взял бы на себя смелость утверждать, что на ноге неизвестного было именно шесть пальцев. След измерили со всей возможной точностью и сфотографировали со всех сторон. Размер ступни совпадал с Ахмедовой, но это еще ничего не значило. Что же касается фотографий, то получились они плоскими и неясными, потому что ослепительное солнце убило все тени, и Бартон сознавал, что служить аргументом, свидетельствующим о существовании на Альфе разумной жизни, они вряд ли смогут. Что Ахмед не разгуливал после урагана босиком, Бартон знал совершенно точно, если, конечно, тот не снял свои ботинки, скажем, для просушки, а кто-то – только кто и зачем? – эти ботинки украл. Бартон, пожалуй, не раздумывал бы над тем, откуда взялся след, если бы не то, что таинственная гибель Бестужева произошла при таких же обстоятельствах.

С другой стороны, экспедиции, побывавшие на Альфе, ни разу не натолкнулись на признаки разумной жизни. Бартон был убежден, что разум, в какой бы примитивной форме он ни проявлялся, обязательно оставит следы на тысячелетия.

Остатки костров, обработанные камни, черепки посуды на Земле дождались своих исследователей через множество веков, а обнаружить костры или постройки ныне живущих племен не представляло труда.

Бартон знал, что фотокамеры спутников, которые каждая экспедиция запускала вокруг Альфы, способны были обнаружить не только костер, а даже огонек сигареты. Конечно, Бартон понимал, что наивно распространять свой гордый антропоцентризм на всю бесконечную вселенную, но тем не менее законы разума едины для любой галактики, и обязательным условием возникновения разума является переделка природы, то есть труд, а это не по силам отдельному индивидууму.

Поэтому Бартон не верил в возможность существования разумного океана или разумных моллюсков.

Знал он также, что переделывать мир можно не только при помощи механизмов, что могут быть и другие пути.

Занятый своими мыслями, Бартон не заметил, как в комнате собрались все члены экспедиции. Казалось, поздний час и усталость после треволнений дня еще больше сплотили людей. Верхний свет ктото погасил, и комната освещалась лишь трепещущими языками огня, который Базиль Фар разжег в камине. Ева Стаднюк сидела возле камина на полу и задумчиво шевелила щипцами охваченные пламенем сучья, отчего из камина вырывались снопы искр, и запах древесного дыма вдруг заставлял вспомнить о невероятно далекой родине, о ночном шорохе листьев, о лунном серебре на медленной воде, о колючей ароматной подушке опавшей хвои, о треньканье насекомых в мокрой от росы траве…

Заметив взгляд Бартона, Сергей подвинул к нему чашечку с кофе и подсел поближе.

– А если наш гость, вчерашний Дон-Кихот, все-таки тот самый? – спросил он.

– Однорукий? Я ведь ничего о нем не знаю.

– Если это он, – сказал Кулешов, – значит, мы на пороге величайшего открытия. Если, конечно, у него не биопротез какой-нибудь новейшей конструкции.

– Надо с ним побеседовать, – сказал Бартон. – Только где его отыскать?

– Я знаю, где он живет. – Сергей вспомнил домик среди скал и прикинул расстояние до него. – Отвезу ему завтра собаку и приглашу в гости.

– Очень хорошо, – обрадовался Бартон. – Слетайте к нему завтра вечером и привезите его сюда.

– И попросите захватить с собой шпагу, – вдруг подала голос все время молчавшая Машенька.

– А зачем тебе шпага? – спросил Сергей.

– Мне хочется посмотреть ее поближе. Я ведь пишу диплом о холодном оружии. По-моему, это старинная шпага работы знаменитых толедских мастеров начала XV века.

– Неплохая тросточка у нашего гостя! – вздохнул Базиль Фар. – Я сам люблю старинные вещи, но разгуливать так с музейным экспонатом…

– Я не знаю, в каком музее есть подобная вещь, – сказала Машенька. – В Лувре, во всяком случае, я таких не видела.

– У меня предложение, – сказал вдруг Кулешов. – Так как все равно никто спать не идет, я расскажу вам историю космического Агасфера. Хотите? Тогда садитесь поближе. Итак…

Г л а в а 6.

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ КОСМИЧЕСКОГО АГАСФЕРА, РАСКРЫВАЮЩЕЕ МНОГИЕ УВЛЕКАТЕЛЬНЫЕ ТАЙНЫ ИСТОРИИ

Мне, очевидно, нет надобности напоминать, кто такой Агасфер.

Что? Не все знают? Странно… Когда я был мальчишкой, мы всем классом взахлеб читали роман Эжена Сю “Агасфер”, написанный еще в XIX веке. Так вот, Агасфер, он же Вечный Жид, – это тот человек, который, если верить преданиям, прогнал Иисуса Христа, когда тот шествовал на Голгофу к месту своей казни и тащил на себе крест, и остановился передохнуть возле жилища Агасфера. Разгневанный Иисус проклял Агасфера и обрек его вечно скитаться по земле. Это, так сказать, религиозная версия. Так как бога нет, проклясть Агасфера.было некому. Тем не менее Агасфер существует, и вот о нем-то я сейчас расскажу.

Первые официальные сведения об этом человеке относятся к эпохе крушения Римской империи. Именно тогда он по недоразумению впутался в какую-то некрасивую историю, был схвачен и по приказу римского наместника посажен пожизненно в тюрьму. Это случилось в начале второго века нашей эры.

Примерно через сто пятьдесят лет, когда в Риме правил император Валент, ему доложили об удивительном узнике, который никак не желает умирать и, судя по всему, намерен и дальше объедать императорскую казну, доведя ее тем до полного оскудения. Император решил проверить правдивость этой истории и приказал перевести узника в одну из римских тюрем, но вскоре погиб в битве, не успев оставить никаких распоряжений относительно узника. Наш герой мог просидеть в тюрьме до нынешних дней, если бы не нашествие готов. В 410 году Аларих осадил Рим и потребовал выдать ему все золото и серебро Рима, все до единой ценности, освободить всех рабов.

“Что же ты намерен оставить нам?” – в ужасе спросили послы.

“Вашу жизнь!” – со смехом отвечал бессовестный захватчик. Что было делать римлянам? Перепуганный император Гонорий сидел в Равенне тише воды, ниже травы и не помышлял о помощи Риму.

Скрепя сердце сенат согласился.

Аларих получил 5000 фунтов золота, вшестеро больше серебра, тысячи кусков алого сукна, шелковые одежды, множество мешков с драгоценным перцем. По его требованию были освобождены сорок тысяч рабов, но среди них не оказалось героя нашего рассказа – ведь Аларих потребовал освободить рабов только “варварского происхождения”, а наш пленник не был варваром. Его освободили через два года, когда тот же Аларих штурмом взял Рим и отдал его своим войскам на поток и разграбление.

Двести лет, проведенные в тюрьме, послужили для Агасфера суровым уроком. Ему стало ясно, что пребывать в пассивном ожидании больше нельзя. Родина Агасфера была невероятно далеко, помощи оттуда ждать не приходилось, следовательно, оставалось надеяться только на себя.

Агасфер был родом из далекой галактики в созвездии Гончих Псов, которая в старинном каталоге Мессье числилась под номером 51.

Его корабль при выходе из нульпространства оказался в опасной близости от Земли, сорвал с орбиты Луну и перекинул ее на более близкую современную орбиту, вызвал чудовищные катаклизмы, изменившие уровень океана и погубившие Атлантиду, и причинил много других неприятностей. Пилот выбросился из поврежденного корабля в спасательной шлюпке, а потерявший управление гигантский звездолет взорвался, столкнувшись с планетой Фаэтон. Планету разорвало на мелкие части, которые мы сейчас называем астероидами.

Очутившись на незнакомой планете, Агасфер не пал духом Он знал, что не пройдет и тысячи лет, как его разыщут. Однако по каким-то причинам помощь задерживалась.

Прошло десять тысяч лет, но корабли из М-51 все не появлялись в окрестностях Земли. А тут еще досадная история с тюрьмой…

В ожидании помощи с родины любознательный космонавт предавался своему любимому занятию – путешествиям. Он обошел Европу, Азию и Африку, оставив в пещерах Тассили свой не очень удачный “Автопортрет в скафандре”, обнаруженный Анри Лотом через несколько тысяч лет, пересек по льдам Берингов пролив, несколько столетий провел в Америке, где, кстати, оставил ацтекам календарь своей родной планеты – тот самый, который позднее был принят за венерианский.

Необыкновенное долголетие Агасфера не могло остаться незамеченным. В многочисленных письменных документах разных эпох встречаются упоминания о чудесном долгожителе. Демосфен описал его под именем Литориуса, Аль Бируни – как Элиаса, Роджер Бэкон называл его Папалице, в Индии он был известен как Мунисадх. Во время своих посещений России он принимал имя то графа Калиостро, то Сен-Жермена. Во многих странах его называли Агасфером, и это приносило ему множество неудобств, потому что легенда о причине его бессмертия уже гуляла по свету.

А быть в шкуре человека, проклятого самим Христом, оказалось совсем несладко. Не помогло и сознание, что тобой интересуются могущественные короли и великие писатели – наш герой не был честолюбив.

Наблюдая за жизнью планеты, Агасфер удивлялся тому, как быстро прогрессирует человечество.

В М-51, обитатели которой живут неизмеримо больше, чем мы, смена общественных формаций происходила через миллионы лет, на Земле же для этого требовались тысячи, а то и сотни лет. Агасфер понял, что вскоре человечество достигнет того уровня развития, при котором контакт с землянами мог считаться целесообразным. И он решил послать весточку на родину. Но передатчик следовало вынести за пределы атмосферы. Поднимать на орбиту свою спасательную шлюпку Агасфер не решился. Оставалось изготовить и запустить на околоземную орбиту спутник с передатчиком. Сразу же возник целый ряд трудностей – с материалами, инструментами, приборами. Только в середине XIX века настал день, когда спутник поднялся в небо и послал призыв о помощи в галактику М-51.

Связной спутник Агасфера был сложным самопрограммирующимся устройством, способным функционировать в сямых различных условиях. Он мог уходить далеко за атмосферу и возвращаться обратно к Земле для осмотра, ремонта и смены программы. Чуткие датчики спутника всегда определяли, где находится Агасфер, и приводили спутник прямо к нему. Во время подобных полетов спутник был не раз замечен и получил название “летающего блюдца”, на которое он действительно был похож.

Следует думать, что призыв о помощи все же дошел куда надо, так как в начале XX века приборы спутника записали передачу с приближавшегося корабля. Однако Агасфер так и не дождался прилета своих соплеменников. В июне 1908 года, их корабль при выходе из нуль-пространства потерял ориентировку в мощной ионосфере планеты, врезался в атмосферу Земли и взорвался над сибирской тайгой.

Эта катастрофа была тяжелым ударом для Агасфера. Гибель корабля лежала на его совести.

Законы далекой родины Агасфера не отличались суровостью, и несколько тысяч лег изгнания, грозившие ему дома, он воспринял бы как весьма умеренную кару.

Но Агасфер был существом с высокоразвитым чувством ответственности, и ощущение собственной вины было для него сильнее любого наказания.

Он сам вынес себе приговор, осудив себя на пожизненное одиночество.

Местом своей добровольной ссылки он выбрал Альфу, которую открыл перед тем, как потерпел аварию в солнечной системе.

Спасательная шлюпка Агасфера не могла уходить в нуль-пространство, но что значила для Агасфера какая-нибудь сотня лет полета!

В первый и последний раз он поднял шлюпку в космос и на остатках горючего направил ее в сторону Альфы, надеясь дожить здесь жизнь в одиночестве. По его расчетам, люди должны были появиться на Альфе лишь через сотни тысяч лет.

Но он снова ошибся в сроках, и мы нарушили его покой гораздо скорей.

Я хочу зам напомнить, что Агасфер, несмотря на некоторые мелкие недостатки – любовь к приключениям, позерство, оригинальничанье, вполне объяснимые у такого космополита, всегда был человеком слова. Осудив себя, он не искал смягчающих обстоятельств, не позволял себе никаких послаблений.

Когда на Альфе появились люди, ему оставалось только одно – покинуть планету. Но его шлюпка при посадке на Альфу истратила последние граммы антиматерии и больше не годилась для межзвездных полетов. Ему оставалось одно – раздобыть лучемет, проникнуть с его помощью в наш рейсовый бот и отправиться на нем куда глаза глядят, через звездные просторы. И если вы сейчас внимательно посмотрите в ту сторону, где стоит наш бот, то увидите вспышки лучемета, которыми наш давешний гость пытается проложить дорогу в шлюзовую камеру бота… Прошу! – И рассказчик эффектным жестом указал на окно, за которым царила непроницаемая темнота.

Некоторые из слушавших его людей невольно взглянули в окно, а Машенька даже прижалась к стеклу лицом, пытаясь рассмотреть что-нибудь. Довольный Кулешов засмеялся.

– Да ну вас! – сверкнула глазами Машенька. – Я чуть было не поверила.

– Мое дело предупредить, – Кулешов кивнул на командира бота Шаврова, который задумчиво вертел на блюдце пустую чашечку из-под кофе. – Утром встанете, а наш бот тю-тю…

Бартон посмотрел на часы.

– Завтра подъем в пять. С рассветом вылетаем. Советую всем отдохнуть как следует.