Текст книги "Представитель по доверенности (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22

Глава двадцать вторая.

Декабрь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

Восьмой день лечения.

Шапку ушанку, извлеченную из пакета, Кривошеев узнал сразу, узнал, но виду не подал, вернее, попытался.

Для меня историю эта была, и без этого, прозрачной (только данных потерпевшей не было и места совершения), но выражение лица Сергея я разглядывал с удовольствием. По молодости он был еще плохим актером, страх просто плескался в его, старательно отводимых глазах.

– Я вижу, ты узнал шапчонку то?

– Нет, я вижу в первый раз.

– Так и записать? Ты хорошо подумал?

Сергей на пару минут «завис» – он прекрасно понял, что прошлая фиксация в протоколе всех его ответов закончилась для него камерой изолятора.

– Я себя очень плохо чувствую, и вообще, у меня в последнее время с памятью проблемы…– схватился парень ха эту мысль, как за соломинку.

Нет, я бы мог «покрутить» его, расставляя силки вопросов заковыристых, но время меня слишком поджимало, поэтому я пошел по пути простому, незамысловатому.

– Видишь, человек принес эту шапочку, которую ты ему подарил при свидетелях, на день рождения, и попросил проверить…

– Света? Попросила проверить? – Кривошеев бросил взгляд на протокол добровольной выдачи и как-то враз осунулся, сгорбился на табурете, став похожим на замершую ворону на столбе.

– Так откуда меховое изделие? А, Сережа?

– Я вспомнил. Эту шапку я действительно подарил на день рождения своей бывшей однокласснице, а купил ее перед этим с рук, у какого-то парня, с виду лет двадцать пять, среднего роста, одетый во все черное.

На этих показаниях Сергей стоял нерушимой стеной, а я не мог задавать ему вопросы про пять «рывков» шапок, о которых он разглагольствовал в камере. Во-первых, камеры хоть и большие, но не настолько – восемь человек, так, что дважды два умножить можно, а темная сторона –она как интернет, помнит все. А во-вторых, Сережа мог упереться на позиции, что врал сокамерникам, дабы придать своей никчемной, с точки зрения, тюремной иерархии побольше авторитета. Не получился у меня сегодня разговор с Кривошеевым. Если бы я знал, где и с кого он сорвал эту проклятую шапку, было бы гораздо проще. По приметам, по месту совершения преступления, отсутствие алиби – я бы Сережу дожал, но сегодня это были пустые хлопоты и пустой разговор.

За пять минут до окончания срока задержания, я отвел гражданина Кривошеева к следователю, где он подписал обязательство о явке по первому требованию следователя и был отпущен, к моему большому сожалению.

Тот же день, вечер.

Ну вот, я так и знал. Не хотелось сегодня никуда ехать, просто душу воротило, руки сами крутили руль в сторону дома, на одних морально-волевых заставил себя свернуть к небольшому ателье на улице имени писателя, похороненного без головы. И понял я, что надо доверять своим чувствам, сразу, как только вошел в помещение под вывеской «Меха, все виды одежды». Время было восьмой час вечера, а в примерочной ателье, зажатая двумя недобрыми молодцами, слабо трепыхалась моя знакомая скорняк по имени Тамара.

– Пройти разрешите? – я вежливо постучал пальцем по обтянутой кожей, широкой спине.

– А? – на меня в недоумении оглянулась, чисто пролетарская, рожа, со смешным чубчиком, который у меня был в возрасте пяти лет – е–ли я не ошибаюсь, такая прическа раньше называлась полубокс.

– Спасибо! – я хлопнул, недоуменно моргнувшего, индивида по плечу, и проскользнул к растерянной Тамаре, и со вкусом поцеловал ее в губы (давно хотелось, что скрывать): – Привет дорогая, прости что опоздал.

– Это заказчики? – я, приобняв девушку, мотнул головой в сторону молчавших парней.

– Нет…– а глаза у Тамары сегодня особенно тоскливые.

Я ловко перебросил пакет с шапкой ушанкой на стол и развернулся к непрошенным гостям: – Ребята, ателье закрыто, все вопросы завтра…

– Да ты кто такой, чучело? – рука с толстыми пальцами потянулось ко мне, но зависло в воздухе…

В машине у меня тепло, поэтому курточка меховая была расстегнута, а приподнять край свитера я успел, пока обнимал специалиста по меху…

Щелчок снимаемого предохранителя незваный гость услышал, как и звук взводимого курка, а кнопочка застежки открытой кобуры открывается параллельно со снятием предохранителя.

– Ну что замер? – я улыбался парню в лицо – вырубить меня одним ударом он, несмотря на мощное телосложение и набитые казанки кулаков не успевал в любом случае, а я был готов стрелять не раздумывая, прямо от пояса… А на случай вопросов со стороны прокуратуры, у меня в кармане, в целлофановом пакете, лежал самодельный нож, самого «зоновского» стиля, небольшой, но острый и от этого опасный. А то, что на ноже, обнаруженного у тела, нападавшего, отсутствуют его, нападавшего, отпечатки пальцев – это уже не мое дело. Может нападавший, при жизни, был хитрым парнем, а может эксперт-криминалист криворукий или с похмелья, главное, что нет и моих отпечатков, правда, товарищ следователь?

– А без пушки тебе слабо? – сделала попытку взять меня «на слабо» бандитский пехотинец.

– Конечно слабо…– я продолжал улыбаться: – Вас, бандосов, как грязи, а нас мало. Нам еще вас сажать-не пересажать, а биться в рукопашную с каждым – никакого здоровья не хватит.

– Пошли. – «чубчик», несмотря на вид тупого бойца, был, очевидно, не таким тупым, оттого и принимал решения – второй парень, такой же здоровый, за время разговора только громко сопел и грозно морщил носогубные складки.

– Ты, тетка, на мента этого особо не рассчитывай, мы к тебе еще придем…– донеслось от выхода и дверь хлопнула. Я вытащил пистолет, после чего осторожно заглянул за угол, после чего запер входную дверь.

– И что это было, уважаемая Тамара Александровна?

– А вы, гражданин начальник, как будто не догадываетесь? – Тамара нервно ходила по комнате: – Рэкет это был, ясно же, как Божий день.

– И что хотели?

Скорнячка громко фыркнула, как будто я сказал какую-то глупость, но все же ответила:

– Двадцать процентов от выручки хотели.

– Ну это еще по-божески…

– Ты не понял, они двадцать процентов от выручки хотели, причем у них какой-то бухгалтер бы приходил и мои квитанции бы сверял. А двадцать процентов от выручки – мне можно просто закрываться, там копейки останутся. Вот не трогал бы ты Соколова, было бы все совсем по-другому.

– Тамара, ты извини, но если бы я твоего Соколова полгода назад не посадил, не факт, что ты еще была бы жива. Он своего одноклассника за сущие копейки убил и разделал, а у вас с ним тоже денежные дела были, и я уверен, ты свою копейку даже Соколову бы не уступила. Ладно, это все лирика и фантазии. Ты что делать собираешься?

– Слушай, неужели я так старо выгляжу? – девушка, абсолютно нелогично, замерла у зеркала, что-то старательно разглядывая на своем лице: – Ну, почему он меня теткой назвал?

Я подошел в Тамаре сзади, обнял ее за тонкую талию и зашептал у ушко: – Томочка, я девушкам не вру, и тебе сейчас говорю правду – если бы я не был занят, то тебя бы из своих рук не упустил. Ты прекрасна. А этот черт просто хотел тебя побольнее задеть. Он же от тебя, поджав хвостик убежал, вот и тявкнул на последок, пообиднее.

Тамара почти минуту стояла, вытянувшись стрункой и закрыв глаза, потом вздохнула и вывернулась из кольца моих рук.

– Ладно, идти надо. Ты меня до остановки не проводишь? – судя по жалобным ноткам, прорезавшимся в голосе Тамары, она боялась, очень боялась.

– Да погоди идти. Я же к тебе по делу пришел…– я потянулся к лежащему на столе пакету.

– Да я даже не сомневалась, что по делу. – кудрявая язва за спиной вновь громко фыркнула. Но, ее язвительная улыбочка мгновенно исчезла, как только я протянул ей ушанку из чернобурки.

– Откуда она у тебя? – девушка приняла меховую красоту и теперь внимательно ее осматривала.

– Ты знаешь, кто ее сшил?

– Громов, ты задаешь свой вопрос, как будто не знаешь, что ее шила я, а это уже не смешно. – Тамара вывернула шапку и, не глядя, ткнула пальцем в вшивку лисы на подкладке: – Это я набиваю на всех своих изделиях.

– И откуда я мог это знать? – я разозлился – если бы я пару дней назад знал, что шапку шила моя знакомая, возможно, Сережа Кривошеев, после короткой беседы с прокурором, отправился бы не домой, а в неуютную карантинную камеру СИЗО номер один на остановке общественного транспорта «Механическая»: – в марте, когда я у тебя куртку купил, ты никакую вышивку не делала, я тогда ее внимательно осмотре и эту красоту не упустил бы. Или ты мне чужую куртку продала?

– Да свою я куртку продала, вот этим руками пошитую. Просто после этого новую японскую машинку купила ну и стала свой знак вежде нашивать. Извини, сорвалась я, сегодня перенервничала, день не задался…

Тамара внезапно подошла ко мне, обняла за шею, и начала тихонько плакать, уткнувшись лицом в серый турецкий свитер.

– Все, все, успокойся. Все будет хорошо. Я тебя не брошу, в смысле защитю…или защищу? Лучше скажи, для кого эту шапку шила.

Оказалось, что у Тамары все изделия, вплоть до варежек, оформляются через квитанцию. Во-всяком случае, контактный номер телефона там указан. Проблема в том, что квитанции все дома, так как здесь хранить их небезопасно – руководство ателье уже давно согласилось оплачивать братве их нелегких труд по поддержанию гармонии в этом несовершенно мире, это только Тамара, снимавшая часть ателье, как арендатор, заартачилась и отказалась делится доходами. И если раньше администрация ателье взывало к совести своенравного скорняка, которая подводит коллектив, то сегодня, вразумить строптивицу пришли два бойца.

– Почему ты не съедешь? Потеряешь сумму за неполный месяц и все…

Оказалось, что Тамара, получив в октябре большую сумму, заплатила арендодателю – комитету по управлению муниципальным имуществом, сумму почти до конца года, так как в этом случае арендные платежи не индексировались вслед за ростом цен. А это уже была внушительная сумма, которую, согласно условий договора, при расторжении не возвращали.

– И о чем речь была? Какую сумму требовали?

– Ты знаешь, я как-то растерялась и испугалась сразу, а потом они какую-то дичь понесли, про проценты, и у них этих процентов за недельную просрочку выходило больше чем плата за месяц.

– Да, ребята еще те математики. Давай, собирайся, сейчас тебя домой отвезу…– я выключил свет в ателье, успел ухватить двинувшуюся к двери Тамару за рукав, и прижался лицом к окну.

– Видишь, вон стоит грязно-белая «восьмерка», и там два огонька от сигарет… Я думаю, это тебя ждут.

– И что делать? – Тамара отошла в глубину комнаты и устало опустилась на стул.

Я задумался. Мне нужна была квитанция, но я не был уверен, что если я сейчас отвезу Тамару в ее частный дом, то утром увижу ее живой, а дом целый – зачастую бандитская пехота, чтобы придать убедительности своим доводам была невероятно жестока.

– Скажи, ты гостей принимаешь? С ночевкой? – я подошел к Тамаре и плотоядно провел кончиком языка по верхней губе.

– Ты, мне кажется, товарищ капитан или лейтенант, кто ты?

– Лейтенант я, старшой. – голос Папанова у меня никогда не получался.

– Так вот, коней вы слишком гоните, гражданин старший лейтенант.

– Не больно и хотелось, у нас для Тулы и свой самовар есть. – я махнул рукой в сторону телефонного аппарата, стоящего на столе приемщика: – Позвоню?

– Привет, солнышко. Что делаешь? Ты знаешь, нас с тобой в гости пригласили… С ночевкой. Ты через сколько будешь готова? Через час? Ладно, тогда ровно через час жди меня вместе с Демоном и парой бутылок для дам из шкафчика, на остановке по улице Зарезанного наркома, договорились? Зачем Демона? А хозяйка там одинокая, он ей пару составит. Все пока, до встречи.

– Это, вообще, что такое было, и, самое главное, что за Демон? Я тебя свахой выступать не просила! – специалист по меху разозлился, что мне стало нехорошо.

– Я не знаю, что ты подумала, но я звонил своей девушке, с которой мы поедем к тебе в гости, до утра. Демон – моя служебная овчарка. Вы с Наташей выпьете по бутылочке чего-нибудь дамского, поболтаете о своем, о девичьем, и ляжете спать, а мы с Демоном будем твой двор сторожить. А утром, на свежую голову, что-нибудь да придумаем. А теперь давай быстро выходим, ты сдаешь ателье на охрану, и мы садимся в мою машину.

Я постоял на крыльце ателье, ожидая, когда Тамара запрет входную дверь, а после того, как пискнула, вставшая на охрану, система сигнализации, схватил девушку за руку и бегом потащил ее за дом, где была припаркована моя машина.

Двигатель «Нивы», не успевший остыть, завелся сразу, одновременно с этим из двора, на улицу имени писателя, писавшего об утопленницах, выкатили два прямоугольных пятна передних блок-фар «восьмерки». Я включил заднюю передачу и аккуратно вогнал, торчащий сантиметров на двадцать из кормы «Нивы», форкоп для прицепа, аккурат, в середину государственного номерного знака, запоздало взвывшей клаксоном, «восьмерки». Подав машину вперед, я разглядел, в мутном свете фар, оторвавшийся с одного бока, массивный пластиковый бампер «Зубилы», что заскрежетал по льду дороги при попытке водителя «восьмерки» сдать назад. Этого мне было достаточно – я «воткнул» вторую передачу и ловко вписался в дорожный поток.

Сначала я доехал до родного РОВД, спрятав машину на стоянке перед крыльцом райотдела, но ожидание в засаде ни к чему не привело – наверное ребята с короткими стрижками искали веревочку, чтобы подвязать конец бампера. За десять минут я наспех набросал на коленке короткий рапорт, что двигаясь в районе «Колизея», трезвый и в интересах службы на, принадлежащей мне, исправной автомашине, внезапно почувствовал удар сзади. Выйдя из машины, чтобы выяснить обстоятельства произошедшего и оказать помощь при наличии пострадавших, обнаружил, что второй участник ДТП, передвигавшийся на автомобиле «ВАЗ-2108», цвет «слоновая кость», государственный номера грязные, не читаемые, ударивший мою машину в задний бампер, совершил энергичный манер, объехав мою машину и скрылся с места ДТП.

– Ты зарегистрируй рапорт в книге информации и сразу спиши в наряд. – попросил я дежурного по РОВД, после чего, погнал машину в сторону места встречи с Наташей, предварительно согнав Тамару на заднее сидение, дабы избежать проблем и скандала.

Столичная штучка дисциплинировано ждала нас в условленной месте, держа в одной руке поводок с демоном на другом конце, а в другой увесистый пакет.

Первый пять минут дороги, с заднего сидения доносились только айканье Тамары, отбивавшейся от, чрезвычайно радостного знакомству, черного кобеля, потом я представил дам друг другу, а затем мы приехали.

Пока Тамара открывала ворота, меня резко ударили локтем по ребрам.

– Это кто такая? Ты с ней спал? Говори правду! И откуда ты дорогу к ее дому знаешь? – слава Богу, представительница питерской интеллигенции, жительница культурной столицы России, во время допроса, ограничилась одним, но болезненным, ударом.

– Это Тамара, потерпевшая, и мастер-скорняк. Ее сегодня рэкетиры чуть не убили, я случайно по работе зашел. Был тут раньше, изымал шкуры ценных зверей и патроны от автомата.

Пока Наташа пыталась осознать эту разноплановую, но крайне интересную информацию, я загнал машину во двор, скомандовал экипажу выходить и сбежал к Тамаре, помочь закрыть ворота.

От дальнейших объяснений я уклонился, вызвавшись готовить ужин, усадив барышень с вином в гостиной, а потом все стало хорошо. Девчонки о чем-то перешептывались, поглядывая на меня и тихонько хихикая, Демон, в течении часа, исследовавший обширный двор мастера по меху и все дворовые пристройки, устроил перекличку с соседскими собаками, после чего попросился в дом, и сейчас блаженствовал в сенях в обнимку с мясной костью «для борща», а я просто пил мелкими глотками кисленький венгерский рислинг, заедая жаренной картошкой с мясом и думал, что до утреннего подъема еще не менее восьми часов и можно ни о чем не думать, а просто смотреть на огонь, извивающийся в причудливом танце за толстым, огнеупорным стеклом.

Глава 23

Глава двадцать третья.

Декабрь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

Девятый день лечения.

Утреннее прощание в мастером меха вышло скомканным. Девочки вечером душевно поседели, хорошо, что я успел истребовать у Тамары пачку квитанций на бытовые услуги, прихватив заодно и договор аренды со всеми приложениями.

Около часу ночи я, закончив отбирать из толстой кипы листов, изготовленных на серой бумаги, все те, где значилось слово шапка-ушанка, мех – чернобурка, вышел из кухни в зал, то обнаружил, что дамы мирно уснули под бормотание телевизора. Воздержавшись от раздевания, я перенес их на широкую, двуспальную кровать, после чего вышел, выключив свет и телевизор.

Сам я подремал в кресле, периодически просыпаясь и прислушиваясь к шуму Города за окнами. Наш главный сторож – Демон, спал в сенях, где было прохладнее, не проявляя признаков настороженности, так что, ночь прошла более-менее спокойно. Окончательно я успокоился, когда обнаружил на последней странице договора аренды между гражданкой Беловой Тамарой Александровной и комитетом по управлению муниципальным имуществом о аренде нежилых помещений, что место прописки Тамары является небольшой поселок на Севере Томской области. Получается, что по официальным каналам, место жительства девушки бандиты установить не смогут, следовательно, ее будут ловить либо на работе, или проследят после работ, чтобы спокойно, не суетясь, разобраться с возмутительницей спокойствия.

Две, помятые после неспокойной ночи, девицы, безжалостно разбуженные мной в шесть часов утра, были насильно накормлены яичницей (больше у Тамары в холодильнике ничего не было), напоены крепким кофе. После чего новоявленные подружки обнялись на прощание, после чего специалист по меху пошла досыпать, сказав, что на работу сегодня не пойдет, а инженер– прочнист поехала домой, принять душ и собираться на работу. В перерывах между этими действиями, Тамара перебрала, отложенные мной, квитанции, после чего уверенно ткнула в одну из них:

– Вот эта шапка, сто процентов.

Из идентификационных данных на квитанции был указан номер телефона городской сети и данные заказчицы.

– Ты, кстати, Тамара, когда отоспишься, дозвонись мне на работу, нам есть, о чем поговорить. – я махнул рукой тоненькой фигурке на крыльце, зябко кутающейся в какой-то тулупчик, чуть ли не заячий, и закрыл ворота.

На работу Наташа почти успела, надеюсь, что в отдел кадров не устроил сегодня облаву на заводских опоздавших, так как опоздание на пятнадцать минут со стороны молодого инженера, да еще и девушки, в заводском коллективе не приветствуется. Я на службу также успел, проскочил в бывшую Ленинскую комнату перед носом у спускающегося в подвал руководства и сел на ближайшее к двери место. И день сразу же начался с неприятностей. Несмотря на сложную криминальную обстановку в столице Западной Сибири, кто-то из областного ГАИ вытащил на свет старую (два дня же прошло, все уже забывать стали) историю перестрелки с экипажем ночной роты, после чего чей-то властный рык из областного управления начал опрашивать начальников районных отделов о проделанной работе. Полковник Дронов кинул на меня вопросительный взгляд, на что я только пожал плечами.

Начальник нашего РОВД не был бы полковником, если бы не умел бодро и придурковато докладывать начальству, сказав много мужественных, правильных, я бы даже сказал, героических слов, по факту не сказав ничего. Но обладатель львиного рыка из УВД, также, очевидно, был настоящим полковником, поэтому на лозунги и обещания районных начальников не поддался, потребовав через три дня письменный доклад из каждого района, пригрозив в довершении проведением заслушивания по данному вопросу, что было уже серьезно – зачастую с заслушивания можно было вернутся в выговором, неполным служебным, а то и вообще, с предложением от вышестоящего руководства подумать о переходе в народное хозяйство. Я уже надеялся, что все обошлось, и сейчас прозвучит команда «Разойдись», но вместо этого, как гром среди ясного неба, прозвучала моя фамилия.

– Я…– еле слышно прошелестел я, с кряхтением поднимаясь со стула, как семидесятилетний старик.

– Я…Я… – передразнил меня начальник РОВД: – Ну расскажи нам, что ты наработал за прошедшие почти трое суток?

– Ничего, рапорт написал, что положительного результата нет и в УВД отправил…– покаянно развел руками я.

– А почему ты, Громов, ничего не наработал? – в глазах полковника эмоций было меньше, чем у студента – медика, в двадцатый раз препарирующего лягушку: – Ты старший линии…

– Да потому что у меня нет информации о данном происшествии. Да и вообще я не понимаю, почему вдруг я стал ответственным за раскрытие данного преступления? Перестрелка случилась у соседей, стреляли в милиционеров, из автоматического оружия – где тут просматривается линия краж автотранспорта и угонов.

– Преступники скрылись на машине на территории нашего района. – напомнил полковник: – По информации УВД, преступники использовали угнанный автомобиль, поэтому тебе и придется раскрывать это преступление. К вечеру жду от тебя либо информации о подозреваемых, либо дело оперативной проверки. Услышал меня?

– Так точно. – буркнул я и хотел сесть, но меня остановили.

– Я с тобой еще не закончил. Ты, Громов чем сейчас занимаешься?

– Квартирным разбоем, тем, где вещи изъяли.

– Александр Александрович, Владимир Николаевич…– полковник Дронов повернулся к начальнику УР и его заместителю: – Что за бардак в вашем отделении творится? Почему опер по линии автотранспорта занимается квартирным разбоем, о котором я слышу уже четвертый день, но с места ничего не двигается. Наведите порядок в своем хозяйстве, или я его наведу. Что бы больше я не слышал, что опер по автотранспорту занимается квартирным разбоем и наоборот! Всем все понятно.

Чтобы опера с моей бывшей линии особо не радовались, я, первым делом, после того, как нас отпустили с утреннего селектора, пришел в кабинет начальника розыска и записал в журнале раскрытий квартирный разбой, указав в числе раскрывших себя, Руслана, и Диму Тимонина, раз уж пообещал.

– Чем будешь заниматься, Павел?

Дело по нападению на спец роту заводить.

– А еще чем?

– Дело заводить и работать по нему…– я недоуменно поднял взгляд на Александра Александровича. Я объявлял итальянскую забастовку и ничего на раскрытие давать не собирался в ближайшие дни. Сидящие в углу «квартирники», докладывающие о планах на день сразу после меня, доложили о том, что собираются добить квартирный разбой, которым раньше занимался я, не зная еще, что он уже числится раскрытым и свои фамилии вписать под фабулой этого преступления, спецы по квартирам уже не смогут.

Секретные дела я завожу очень быстро – еще нет приказа, что секретные бумаги должны печататься на секретном компьютере, в секретной комнате, и на листах, которые были предварительно засекречены секретчиком – не успевает делопроизводство министерства за бурным развитием техники. Поэтому основные бумаги я печатаю дома, на домашнем компьютере, кто знает – морщатся, но ничего не говорят. Поэтому, сразу после развода, я поехал домой, к радости скучающего Демона.

Дело, вернее то, что должно стать его основой, было распечатано быстро, после чего я забросил в пиратскую базу данных городской телефонной станции шестизначный номер телефона, что был записан на квитанции Тамары. Машина подумала минуты три, после чего выдала мне результат. Адрес абонента телефонного номера располагался в Дорожном районе, в доме касс Аэрофлота, куда я и поехал.

Дверь в квартиру, расположенной на шестом этаже новой, кирпичной девятиэтажки, распахнулась сразу, как только я позвонил. На пороге стоял бледный мужчина лет сорока, одетый в дешевый спортивный костюм. Голову его украшала развивающаяся лысина, обрамленная темными, кудрявыми волосами.

– Вы можете не звонить?

– Нет…А что случилось? – такого приветствия я не ожидал, поэтому не знал, что ответить.

– Проходите. – мужчина посторонился, освобождая мне дорогу: – Говорите тише! Вы к кому.

– Я к Анне Михайловне. – я назвал имя, записанное на квитанции.

– Подождите здесь, она сейчас подойдет. – мужчина, осторожно переступая ногами, скрылся в глубине квартиры. Было ощущение, что я пришел в дом, где находится тяжелобольной человек или покойник. И хотя зеркало в прихожей занавешено не было, на окнах в прилегающей к прихожей комнаты были тщательно задернуты тяжелые плотные занавески.

– Кто вы? – В коридор шагнула худощавая женщина, в, почти черном, платье под горло, с осунувшимся лицом и безжизненными глазами.

– Здравствуйте, я оперуполномоченный…– слова застряли у меня в горле – женщина не проявила никакой реакции, глядя куда-то, мимо меня, как будто меня тут не стояло: – Я насчет шапки хотел узнать…

– Господи. Ну какой шапки? Уходите, прошу вас, не нужна нам никакая шапка! – хозяйка квартиры обошла меня и распахнула входную дверь: – Уходите, прошу вас, уходите отсюда!

Мои попытки объяснится проносились мимо сознания женщины, как будто она была глухая. Меня начали теснить к двери, я уперся, на шум прибежал мужчина в спортивном костюме, такой-же неадекватный. Нет, рукоприкладства не было – меня просто пытались вытеснить за порог, не слушая, и безостановочно повторяя, что им ничего от меня не нужно. Я еще держался в проеме двери, когда за моей спиной громко защелкали замки и послышался звук открываемой двери. Я оглянулся – в дверях квартиры напротив стояла пожилая женщина, глядя на нас вполне разумными глазами, поэтому я сделал шаг назад, позволив этим психам захлопнуть дверь перед моим носом и шагнул в сторону соседки.

– Здравствуйте. – я показал удостоверение.

– Вы кто? Этот, как его, риелтор? – женщина достала из кармана халата очки, надела их на нос и склонилась близко-близко к раскрытой книжке в красной обложке.

– Я из уголовного розыска. Хотел спросить…

– А что, сейчас риелторы еще и милицию подключили уговаривать квартиру продать? – женщина, необычайно ловко отступила из подъезда в квартиру и попыталась захлопнуть дверь, но я был быстрее. Я понял, что мне суждено, как Алисе, бесконечно бродить в этой Стране Чудес, общаться с исключительно с психами, если я не добьюсь ответов от этой женщины.

Я вставил ногу, обутую в тяжелый ботинок, между дверью и косяком, не давая соседке скрыться в своем жилище и быстро затараторил:

– Послушайте, я никаких риэлтеров не знаю. Я из милиции, мы изъяли шапку у грабителя и получается, что эту шапку заказывала в ателье хозяйка той квартиры, а заявления о том, что шапку у нее сорвали…

– Точно! Была шапка! – давление на дверь мгновенно прекратилось и я, по инерции, чуть не упал во внутрь квартиры, чудом удержавшись на ногах – соседка, перестав выдавливать меня наружу, стояла посреди коридорчика, глубокомысленно задрав голову вверх.

– Была шапка! – тетка радостно ткнула меня пальцем в грудь: – Я вспомнила! Шикарная такая шапка, из черной лисы. Я еще спрашиваю, Аньку-то, – почем работа тебе встала? А она смеется, по деньгам говорит…

Было сложно представить, что сумасшедшая Анна Михайловна способна смеяться, но я молчал, боясь прервать поток, хоть какой-то, информации.

Наконец, женщина смогла унять свои эмоции, еще раз уточнила, не связан ли я с риелтерами, после чего пригласила в квартиру.

История, рассказанная соседкой, была для меня непонятной и не торопилась давать ответы на связь Кривошеева Сергея с изъятой шапкой из меха чернобурки. Со слов соседки, у Анны Михайловны кроме мужа была дочь – Софья Белоцерковская, умница, красавица, студентка Политехникума по специальности «оператор ЭВМ». Осенью, как в Городе полетели «белые мухи», Софа стала щеголять в красивой, пушистой ушанке из меха чёрно-бурой лисы, что вызывала искреннее восхищение соседки. Проходив несколько дней в шикарном головном уборе, Софа стала попадаться на глаза в простой вязанной шапочке, а на вопрос соседки, куда делось меховое чудо, девочка пожаловалась, что шапка слишком теплая, и, к примеру, в метро, в ней очень жарко ехать.

А однажды в дом Белоцерковских пришла беда. Софья не вернулась вечером из техникума. Родители всю ночь бегали по окрестным дворам, пробежали даже дорогу до техникума, обзвонили всех знакомых девочки и все больницы и морги, после чего отправились в милицию, подавать заявление. Милиция заявление приняла, а, через пару часов сообщила, что девушку, похожую на их дочь, обнаружили в подъезде одного из домов Спокойного центра.

На счастье, родителей, какой-то добрый самаритянин, приняв девушку за пьяную, по доброй сибирской традиции затащил ее в тепло, разместив ее на лестничной площадке, со всеми возможными удобствами, у чугунной батареи отопления, а утром жильцы дома, попытавшись выгнать разоспавшуюся «пьянчушку», поняли, что с молодой девочкой что-то не в порядке и вызвали «скорую помощь».

Потерпевшая была без сознания, имела многочисленные травмы тела и головы, поэтому сотрудник милиции, возможно это был Руслан, съездив с родителями в больницу, и проведя опознание, осмотрел одежду Софьи, обнаружил в мешке, что предоставила ему сестра-хозяйка больницы, отсутствие обуви и шапки. Из этих фактов оперативник сделал вывод о том, что гражданка Белоцерковская, с большой вероятностью, стала жертвой дорожно-транспортного происшествия, и попытался передать материалы дознавателям ГАИ. Но те ребята были тоже не пальцем сделаны. Они выехали в район обнаружения тела, провели осмотр местности, и, с благодарностью вернули тоненькую стопку материалов, указав, что никаких признаков наезда на пешехода они не обнаружили, а, в этом случае, загадочное происшествие попадает под юрисдикцию территориального органа внутренних дел.

Софья очень долго пролежала без сознания, поэтому материал о произошедшим с ней болтался в дежурной части Дорожного РОВД, пополняясь очередной справкой дежурного опера, что со слов врачей гражданка Белоцерковская остается без сознания, и опрос ее невозможен.

Постепенно родители Софьи, каждый день посещавшие ее в больнице, на фоне отсутствия положительной динамики, превратились в неадекватных существ, с которыми я столкнулся, прошел ноябрь, наступил декабрь, яркой молнией, сверкнуло радостное известие, что Софья очнулась, но счастье родителей сменилось новой волной боли и безнадеги – их ребенок была практически овощем. Девушка механически жевала пищу, которую ей совали в рот ложкой, механически пила то, что давали пить, позволяла ухаживать за собой, и на этом все – умница и красавица, радость мамы и папы, пребывала где-то внутри себя, не реагируя ни на что.

А в довершении всего, к Белоцерковским стали настойчиво стучатся, якобы представители риэлтерского агентства, предлагавшие несчастным родителям срочно продать новую квартиру в центре города, переехать в старый дом на окраине, а на разницу поместить дочь в частный медицинский центр, где ей обязательно должны помочь.