Текст книги "Начинающий блоггер или месть бывшей жены (СИ)"

Автор книги: Роксэн Руж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Прогулка в облаках

Я где-то читала, что в жизни каждого человека наступает такой момент, когда он стучит кулаком по столу и с криком: "Все, баста", уходит в одних носках и трусах. Образно, конечно. Я захватила еще чемодан с хламом.

Одним словом-перегорела.

И как я сумела так вляпаться?!

А всего-то хотела уволиться. Пусть и с шиком, но я и не думала, что Александр Дмитриевич примет в этом процессе какое-либо участие. Конечно, с моей стороны это было не очень красиво. Он принял меня на работу, доверился моим суждениям, а тут, на тебе – по собственному желанию и поминай как звали. Я отогнала от себя мысли, что опять всех кругом подвела.

Я никому ничего не должна! Мне не перед кем чувствовать себя виноватой!

Да, Мила, повторяй себе это почаще, авось и поверишь.

Мы сидели в машине Самородова. Играла фоновая музыка, пахло кожаным салоном и какой-то освежающей "вонючкой". Разговор наш не клеился, и в этом была моя вина.

Вот, опять… Ты не перед кем не виновата!

В общем, кроме непонятного блеяния я ничего из себя выдавить не смогла. Односложные угум, ыы. Разве что про отвратительные дороги смогла ниточку разговора протянуть. И то, благодаря недавнему общению с Зурбэном.

Эх, Зурбэн. Мой рыцарь в сияющем авто. Прости меня, дуру. Надеюсь, не свидимся больше. Стыдно очень.

И пока я предавалась мукам стыда, мы просачивались в нескончаемой пробке к месту вкушения яств. Это оказался ресторан с громким названием "Прогулка в облаках". Символично, учитывая его расположение на верхнем этаже высотки.

Панорамные окна, головокружительный вид. Вероятно, я не смогла скрыть свой восторг, так как Самородов отказался от випных мест и попросил подать блюда к столику у самого большого окна.

– Очень красиво, – я не могла оторваться от созерцания города. Внизу бурлила жизнь лилипутов. Со своими радостями, болями и проблемами.

Я вернулась с облаков на землю обетованную, повернулась к Самородову, внимательно меня изучавшему в этот момент.

– Я знаю зачем мы здесь, Александр Дмитриевич. И прежде, чем вы что-либо скажете, я хочу озвучить свое окончательное решение. Я увольняюсь. По собственному желанию.

Фух, сказала. Все, гора с плеч. Сейчас он встанет, поцокает языком, скажет что такие надежды на меня возлагал, а я…

– Мила эээ Константиновна, давайте покушаем. Дела подождут. Здесь подают отличную форель, – и пока я пыталась прийти в себя от Милы Константиновны, Самородов сделал заказ из нескольких блюд. Мои слова о разгрузочных днях и интервальном голодании не услышал даже официант. Или сделал вид.

Мысленно подбила все сегодняшние траты, выяснилось, что на форель то может и хватит. А вот все остальное точно мимо кассы.

Нам принесли блюда. Я в нерешительности застыла над тарелкой, надеясь, что слюна еще не потекла по брюлям, которые вчера ночью упорно качала.

– Кушайте, Мила Константиновна.

И такой прищур голубых глаз.

Так, стопэ, вот этого еще мне не хватало. Глаза как глаза, нос как нос, ну подбородок с ямочкой, дак таких вон, поди пол мира. Волосы соломенные, фигура, все при нем. А я вся при себе. И нечего тут слюни на форель плескать.

Приступила к еде. Интервальное голодание проиграло неравную схватку с тающей во рту рыбой.

Нам открыли бутылку белого вина. Отличное сочетание, и вот я уже поглощаю свой второй бокал.

Разговор как-то сам принял плавно текущий ритм. Как оказалось, у нас очень много общих тем. Мы вспомнили, как жили по соседству. Мои детские проказы.

И опять эти глаза. Нет, это определенно вино и головокружительная высота над уровнем моря.

– Помню, как замуж за меня собиралась, – улыбнулся мне Самородов.

– Может, так и следовало поступить, – не сразу поняла, что ляпнула это вслух. Неудобненько. Быстро повернула беседу в другое русло. – Про меня вы все знаете, теперь, для соблюдения баланса, расскажите про себя?

– Судя по тому, что ты ко мне до сих пор на вы, не знаю, могу ли душу чужому человеку раскрывать.

Опять хитрый взгляд, улыбка во все тридцать два, а мою руку холодит третий бокал белого вина.

– Расскажешь?

– Купи-продай.

– Что? – не поняла я.

– Все мои отношения строились по принципу: я за тебя плачу, я тебя и танцую. Понимаю, что звучит грубо, но это так.

Я ненароком перевела взгляд на стол, оглядывая все яства. Это ж на сколько тут меня натанцевать надо?

– Мила, к тебе это не имеет никакого отношения, – сказал Самородов. Вероятно, все было написано на моем лице, раз он без каких-либо слов это понял. – Это были женщины другого, хмм, жизненного устоя. Мое общество требовалось не так сильно, как мои деньги. Да и меня это устраивало всегда.

– А как же дети?

– А детей у меня аж сто двадцать восемь.

– СКОЛЬКО!!!???

Александр засмеялся, подливая в наши бокалы вина. Заказал еще одну. Ой ой.

– Мила Константиновна, вы же сами ежемесячно переводите моим детям определенную сумму денег. Моя новая жизнь, помните?

Да, это был детский дом. Я знала, что Землестрой является активным спонсором. В благотворительный фонд каждый месяц отчислялась энная сумма денег. Только я и предположить не могла, что Самородов лично принимает участие в жизни детей сиротского приюта.

– У нас в эту субботу планируется небольшое мероприятие, приглашаю. Придешь?

Готова ли? Смогу ли? Нет, нет и нет. Глубоко захороненная боль знакомо поскребла меня в самое сердце. Предательские слезы уже подкатывали к глазам. Старалась незаметно проморгаться, но уже чувствовала, что бесполезно. Первая слезинка потянулась по щеке, за ней побежали ее подруги, в надежде догнать потерянную боевую еденицу.

– Эй, Мила, ты чего это?

Самородов соскочил со своего места, присел рядом, притягивая меня к себе.

– Что случилось-то?

– Жизнь случилась, – пропищала я, вытирая салфеткой промокший нос. Скорее всего и косметика потекла, вон и рука Александра усердно делает из моей прически прилизанный скальп. Но сейчас это не имело никакого значения. Вся накопившаяся боль переливалась через край тонкими ручьями слез.

– Я его потеряла!

– Кого? – не понял Самородов.

– Сына. На пятом месяце беременности. Несколько лет назад, – завыла еще горще. – Такое бывает. Так сказали мне врачи.

Александр попросил у официанта стакан воды, а на предложение удалиться в вип зону, дабы не смущать остальных посетителей гаркнул так, что официант бросился наутек. Вероятно, в вип зону.

– И Свету я потеряла. Да, я это понимаю. Ей же было всего десять лет. Она еще ничего толком и не понимала. В этом возрасте ей очень нужна была мама, а меня не было рядом.

– Ну, все, все. Со Светой разберемся, не переживай. Вон она у тебя какая вымахала.

– Да, она моя красавица. Только я оттолкнула ее тогда, а теперь и не знаю, как все наладить. Я ушла в себя, предоставив ей лишь мизерную крупицу своей заботы. – И уже совсем тихим, осипшим от слез голосом, прошептала, – и детей я больше иметь не могу. Осложнения во время извлечения плода. Плод! Понимаешь, они назвали моего сына плодом, как будто он какое-то яблоко.

Самородов ничего не ответил, продолжая поглаживать мою бедовую голову. Я прижалась к нему. Так хотелось простого человеческого тепла, понимания, защиты.

Так мы просидели до тех пор, пока за окном дневной город не укутался вечерней поволокой.

Царские хоромы

Вот что бывает, когда расклеиваешься, а склеить себя пытаешься белым сухим. Как там говорят – это не я плачу, а водка. Ну, в моем случае вино. Ох, как оно плакало. Точнее, оно было именно тем огниво, которое поднесли к промасленному фитилю. Фитилем же была моя многолетняя депрессия.

Я смотрела на свое отражение в зеркале дамской комнаты. Косметика выдержала водопад слез. Джокер из меня не получился. Спасибо вам, ривгоши, лореали, шанели и все все, кто участвовал в разработке водостойкой туши и всего прочего.

Былую истерику выдавал лишь распухший нос и покрасневшие глаза. Израненная душа. Апатия и опустошенность. Сейчас мне было глубоко чихать на увольнение, Шольца, Викусю и всю грязь, которая тянулась от этой парочки.

К тому моменту, как я вышла из дамской комнаты, Самородов уже расплатился по счету и стоял у окна, крепко задумавшись.

– Отвези меня домой, пожалуйста, – попросила я, подходя ближе. Александр повернулся ко мне, смотря так, как будто забыл где и с кем находится.

– Да, конечно, Мила. Пойдем.

В холле нам выдали верхнюю одежду, проводили до лифта и пожелали хорошего вечера.

Максим уже ждал нас. Александр открыл передо мной пассажирскую дверь, помог разместиться, и, обогнув машину, забрался сам в салон.

Практически всю дорогу мы молчали, каждый думая о своем. Лишь однажды Самородов нарушил нависшую тишину.

– Мила, послушай, пожалуйста. Я хотел бы попросить тебя не увольняться пока. Возьми отпуск, тем более давно пора. Я не хочу тебя потерять. Сделаешь это для меня?

Возможно, часа так четыре назад я уперлась бы своими ветвистыми рогами (спасибо мужу) и спорила бы до посинения. Но не сейчас. Просто какой-то выжатый лимон, и даже косточки внутри потеряли свою прочность. Я нашла в себе силы лишь кивнуть. Отвернулась к окну и смотрела на жизнь, проносящуюся мимо меня.

Второй наш разговор случился, когда Макс привез нас по указанному адресу. Спугнув светом ксеноновых фар моих собратьев-бомжей.

Самородов молча вышел из машины, открыл пассажирскую дверь и навис надо мной, не давая выйти.

– Что это? – спросил он.

– Мусорные баки, – ответила, прекрасно понимая, что не их он имел в виду.

– Вот я и вижу, что не гранд отель. Мила, ты здесь не останешься!

– Здрасьте, баба Настя! – злость помогла мне собраться. – Точнее, здрасьте, дядя Саша. Это вот мне интересно сейчас стало, кто же мне запретит!?

Судя по взгляду потемневших глаз Самородову много чего хотелось мне сказать. Но он стоически молчал. Стоял и молчал.

– Мне нужно это место. Ты даже не представляешь как. Я хочу быть здесь. Хочу начать с начала. С нового гребанного листа. Хочу ощутить самое дно, а потом подняться. Понимаешь, нет?

Я вышла из машины, отталкивая его от двери.

– Мне уже сорок лет. Я взрослый человек. Либо принимаешь это, либо, давай, до свидания!

Схватила сумочку, попрощалась с Максимом и двинула походкой "отойди, а то убью" к своему подъезду с железной пошкрябанной дверью с неприличной надписью на ней в центре.

Я прислонила "таблетку" к электронному замку. Раздался жалобный писк, оповещающий о размагничивании пластин. Потянулась к ручке, чтобы открыть дверь, но мужская рука меня опередила.

– Проводить хотя бы позволишь?

За моей спиной стоял Александр.

– Проводить позволю.

Открыла дверь в квартиру и предложила войти. Самородов вошел, оглядел мои хоромы и…. промолчал.

– Чай? Кофе?

Правила гостеприимства никто не отменял, не смотря на усталость.

– Кофе подойдет. Спасибо.

Мы прошли на кухню, благо идти далеко не нужно. Включила чайник. Рассыпала растворимый кофе по кружкам, наблюдая, как Александр осматривается. Развеселил. Сейчас взорвется, вон уже багровеет и закипает, параллельно с чайником.

– Знаешь, а у тебя здесь хорошо, уютно. Вот, тоже подумываю что-то подобное снять. Может дашь контакты владельцев, вдруг они еще одни такие же царские хоромы сдают?

– Нет, я последние урвала, – ответила с улыбкой. Телефон давать не стала, уж очень взгляд нехороший. Хоть и улыбается сидит.

Разлила кипяток по кружкам. Из сладкого "к чаю" был только сахар. Поставила пузатую сахарницу на стол. Да и вообще, кушать вредно на ночь.

– Отличный кофе, – сказал Самородов, хотя неконтролируемое секундное выражение лица говорило об обратном. Осилил только пол кружки. А я спокойно попивала свой порошковый напиток. Уже привыкла.

– Соседи не беспокоят? – спросил Александр, оглядываясь. Как будто сейчас из коридора как раз таки выйдет толпа беспокойных соседей.

– Нет, здесь вообще тишина.

– Не удивительно для такой жо…, – Самородов решил не заканчивать слово, наткнувшись на мой недобрый взгляд и поспешил сменить тему, – Чем планируешь заняться в свой отпуск?

– Как-то я и не думала в этом направлении. В смысле, что в отпуск пойду. Что-нибудь да поделаю, – не стала говорить, что, не смотря на обещание, все таки прозондирую рынок труда. Конечно, пока поверхностно. На будущее надо и соломки подстелить.

– Если куда соберешься, меня зови. Я с радостью компанию составлю. Или вот цветочки полить, если надо будет.

Цветочки. Тут из цветений только черный в плесени угол в ванной.

– Спасибо, учту.

Я допила свой кофе, помыла кружки. Стряхнула несуществующие крошки от несуществующего печенья со стола.

– Ну что, пора бы наверное уже и спать ложиться, – как то двусмысленно получилось. Язык мой-враг мой.

– Мила, надеюсь это завуалированное предложение остаться, а не намек на то, чтобы принаглевший запоздалый гость валил домой.

– Пора вам, Александр Дмитриевич, валите.

Самородов рассмеялся. Встал со скрипучего стула и направился в коридор. Оделся, обулся.

– Сладких снов, Мила.

– Спокойной ночи, Александр, – пока я никак не могла задушить в себе последнюю крупицу официоза. Граница, хоть и размытая, но все же еще была.

Он ушел, так ни на что и не решившись. Мне, как женщине с небольшим, но все же опытом, было понятно, что Самородов хотел сделать первый шаг. Не знаю, приняла бы я его сейчас? Только лишь, когда закрыла за ним дверь, почувствовала такое одиночество и тоску, что еле сдержалась, чтобы позвать его обратно.

Посмотрела в окно на выходившего из подъезда Самородова. Он, словно почувствовав, посмотрел на мои окна, помахал рукой. Ответила ему тем же. Сел в машину и укатил.

Параллельно с усталостью было и какое-то теплое, светлое чувство. Я радовалась своей маленькой победе, тому, что в кои то веки сделала то, что сама хотела, а не то, что было удобно другим. Даже не смотря на искреннее желание помочь.

Приняла душ, сделала гимнастику лица. Усталость – усталостью, а вот оттеки завтра ни к чему.

Расстелила диван. И открыла свой блог.

Остановите, Шольцу надо выйти…

Я никогда не любил женские слезы. Просто потому что не знал, как на них реагировать. Раньше я откупался. Каждая слезинка была на вес золота. Я даже знал, на сколько грамм драг метала попал, когда смотрел на одиноко стекающую по нежной коже хрустальную слезу. К тому моменту, как отношения изжевали себя, Василиса Прекрасная обычно превращалась в Царевну Несмеяну. Слезы по пустякам лились по пять раз на дню.

Слезы Милы были другими. Это не было представлением театра одного актера. Это были настоящие горькие вымученные слезы. Она не заботилась о том, как выглядит со стороны. Что подумают другие. Она освобождалась от огромного груза, который висел на ней все эти годы.

Я никогда не испытывал особой симпатии к Шольцу. Он просто был. Данность. Факт. Сейчас же одно его существование будило во мне звериные первобытные инстинкты убивать.

Я, конечно, многое в жизни повидал. Но такую мразь впервые. Как можно было не поддержать жену, когда она нуждалась в тебе больше всего! Более того, стоять в стороне и наблюдать за ее страданиями.

Только вот я в стороне остаться не мог. С Шольцем надо было решать вопрос. Сев в машину, написал своему помощнику, чтобы разослал с утра уведомление о собрании учредителей в главном офисе.

Так, с этим понятно.

Теперь, что касается квартиры, если можно ее так назвать. То, что Мила не примет мою помощь было более чем понятно. В нашем с ней случае слезы не требовали компенсаций, они требовали уважения и понимания. Но оставить ее в этом хлеву я тоже не мог.

На сайте недвижимости города в разделе аренды нашел объявление о сдаче под временное проживание данного обиталища. Контактные данные. Дозвон.

Собственники жилья вошли в мое положение. Так и видел, как на том конце провода собеседник крутит пальцем у виска. Одна надежда, что все пройдет по моему сценарию.

Утром собрались все инвесторы. К тому моменту у меня на столе уже лежал отчет, касающийся работы Землестроя за предыдущий месяц в сопоставлении с последними двумя неделями. Даже на непрофессиональный взгляд было видно, что многие показатели провисли. Решение о прекращении деятельности Эдуарда Владславовича в компании было принято единодушно.

К обеду был подготовлен приказ об увольнении Шольца по решению заседания инвесторов. Согласно трудовому договору, в случае увольнения директору выплачивается сумма, равная его трехмесячной заработной плате. Дается месяц на передачу своих обязанностей другому лицу. Для меня было важно соблюсти все эти нюансы. Я понимал, что Мила никогда не приняла бы такой поступок, не имей он под собой основания.

Приказ был передан в приемную директора Землестроя. И к тому моменту, как влюбленная пара осчастливила всех своим присутствием, их дальнейшая судьба была уже предрешена. Судьба одного из них точно.

А пока в Землестрое кипели страсти, Мила начинала свой новый день.

Впервые за многое время я проснулась бодра и даже немного весела. Теплый душ, разговор по душам с сосредоточием женственности, далее – вагина, завтрак и, о да, сообщение от волшебника страны Оз – девять ноль ноль. Зарплатная карта пополнилась кругленькой суммой. Мне были начислены отпускные за все неотгуленные дни в прошлом и настоящем. Сначала, было-таки, начала возмущаться. Но тут уж придраться было не к чему. Как ни крути, а денежки вполне себе мои честно заработанные. Поиски работы отложила на дни грядущие, а сегодня у меня праздник.

Телефонный звонок застал меня за обдумыванием плана, куда спустить энную сумму. Просто так взять и спустить. Не на гречку и доместос, а на эдакое сумасбродство.

Вежливый голос собственника квартиры пожелал мне доброго утра. Обратился с большой просьбой. Мол, они с супругой решили дома поменять обстановку, закупились новой мебелью, а старую хотели бы перевезти в эту квартиру. И с моего позволения они готовы провести данную рокировку в течение нескольких часов.

Ну а что, я особой любви к данному дивану не испытывала. Свое позволение дала. Ключи у хозяев были запасные. Ценного у меня что и было, так это телефон. А он теперь всегда со мной. Поэтому долго не думая, собралась, оделась, обулась и пошла себе гулять в свой первый отпускной день.

Оказалось, в нашем городе столько красивых мест. Больше всего мне понравился Ботанический сад. Многие растения видела впервые. Только вот ноги устали.

Надо делать что-то со своим телом. Вот к такому выводу я пришла, когда сидела в кофейне, заедая капучино вкусным рогаликом. Ноги горели, руки тряслись, а дышала я, как загнанная Сивка-Бурка. А прошла-то всего ничего.

Хэлоу Гугл.

Решила посмотреть спортивные клубы, но так, чтобы от съемной квартиры было недалеко. Ничего подходящего не нашла. Зато обнаружила студию танцев. В нашем городе данная студия имела три филиала. Один из них как раз находился пусть не в шаговой, но доступности. Открыла сайт и обомлела. Если я хотела сумасбродства, то это точно оно.

Допила свой кофе, доела сладости и, подгоняемая энтузиазмом, двинула по указанному адресу.

Девушка на ресепшен встретила меня радушно. Ознакомила с расписанием и танцевальными направлениями. Такие слова, как полотна, кольца и все, что было связано с высотой, вызвали у меня легкое головокружение, поэтому я попросила рассказать мне более подробно о таком направлении, как танцы на пилоне. Мне тут же предложили пробное бесплатное занятие в группе для новичков. Конечно, я согласилась.

Как оказалось, для занятий на пилоне нужна была подходящая одежда. Шорты, топ – чем больше открытого тела, тем лучше сцепка с пилоном. Поэтому, долго не думая, здесь же на ресепшен, в небольшом шоу-руме (шоу – стеллаже) я обзавелась яркими розовыми шортами, топом ему в тон. Все подошло, разве что шорты больше походили на трусы. Дополнительно к этому комплекту приобрела велосипедки. Они были сшиты из сетчатой ткани, но, все– таки, создавали иллюзию прикрытости причинных мест.

Все остальное время до начала занятий я капала слюной на туфли, которые все вокруг называли стрипами. Решила, если понравится, обязательно куплю. Пусть будет хоть одна приличная неприличная обувь.

Макака с красной…

Вис на дальней. Так назывался базовый элемент, который сразу после растяжки мы стали осваивать. В переводе на человеческий, держась левой рукой за пилон, нужно закинуть правую ногу на него, и зацепиться под коленом. Только с двадцатого раза получилось забросить свое тело, ни без помощи тренера, увы. Что касается виса на дальней… Макака с какой кверху из меня получилась отличная.

Потом пошли ножницы, лавочки, флажки и журавлики. Если я сама себя не могла скрутить рогаликом, то добросердечный тренер была тут как тут. И рогалик, и бараний рог, в общем, в любую загогулину сворачивала мое "тщедушное тельце".

К концу занятия было четкое ощущение, что руки вытянулись метра так на полтора, а по коже с внутренней стороны бедра основательно прошлись нождачкой. Завтра с утра меня будет ждать серьезный разговор.

К концу занятия девочки, уставшие, румяные, счастливые, устроили небольшую фотосессию. И мне предложили присоединиться. Запечатлели меня на пилоне в висе на дальней с отведенной одной ногой. Конечно, до коллег по занятиям мне было далеко, но и эти фото заслуживали всяческих похвал.

После занятия тренер сказала, что на следующем уроке мы будем учить танцевальную связку. Через месяц было запланировано выступление, своеобразный открытый урок. Девушки выступали с танцевальными номерами не для широкой публики, а для своих. Потом тренер поговорила со мной наедине. Похвалила за проделанную работу, сказала, что у меня, как для новичка, вполне хорошо все получается. А если не бросать и ходить в системе, так и вовсе все будет отлично.

Окрыленная похвалой, с классными снимками на телефоне, я доковыляла до стойки администратора. Приобрела абонемент. И таки купила себе те туфли, на которых еще не высохла моя слюна.

Возможно, сыграли бурлившие в крови эндорфины, возможно материнские чувства. А возможно и счастливые девичьи лица учениц (входивших в категорию сорок плюс минус килограмм), но выйдя из танцевальной студии в сгущающиеся сумерки осознала, как же сильно тоскую по дочери.

Я набрала номер телефона. Даже стало стыдно, что я испытываю некий страх от звонка собственному ребенку.

Света ответила на третий гудок.

Привет.

Привет.

Как дела?

Нормально, как твои?

Тоже хорошо. (молчание) Как на счет того, чтобы завтра вместе пообедать?

Я не против, давай. Где?

Знаешь, где находится ботанический сад? Рядом находится небольшой ресторанчик. Уютное место.

Найду. Пока.

До встречи, солнышко.

(молчание) Пока, мама.

Я стояла на остановке, стряхивая с ресниц набежавшие слезы. Все это эндорфин, не иначе.

По пути домой заскочила в супермаркет, купила овощей, фруктов, различных каш, нежирного мяса, кисломолочки. Пора бы уже и о питании задуматься. Если я хочу продолжать заниматься на пилоне, а я хочу, то надо себя к порядку приучить. Подобрать бока, живот, и ляшечки, чтобы на пилон не наматывались слоями.

Наконец-таки доковыляла домой. Уфф, ну и денек сегодня. Открыла дверь, вошла, вышла, посмотрела на позолоченную цифру. Ошибки нет, пришла по адресу. Вошла.

В коридоре стояла прихожая с зеркалом во весь рост. Из комнаты на меня поглядывал диван. Журнальный столик, кресла. А на кухне стоял гарнитур. Только отпечаток на потолке оставался неизменным, как лишнее доказательство моей принадлежности к данному обиталищу.

Арендодатели, похоже, скрытые олигархи. Чем они, интересно, занимаются? На те деньги, которые я им плачу можно купить разве что зеркало от шкафа в прихожей.

Ладно, дело хозяйское. А мы, как не жили богато, так и начинать не собираемся.

Я прошла на кухню, нарезала себе салатика. Легкий ужин. Не буду наедаться на ночь так, как будто собралась помирать в следующий понедельник.

Закончила все свои вечерние процедуры, и с желанием лечь спать пораньше, плюхнулась на мягкий диван и открыла свою страничку…

Первый час ночи, а я строчу комментарии своим подписчикам. Как, оказалось, в мире много несчастных женщин. Зарядившись моим примером, они, наконец-таки, решались на развод. Похоже, ЗАГСы побьют свой анти-давай-поженимся прирост. А пилоны отполируются лишними парой тройкой… рук.

Что касается пилона, я не смогла удержаться и разместила свою фотографию на страничке. Выбрала такую, где моего лица не видно, а вот попу в розовых трусах и велосипедках вполне. Возможно, мне на помощь пришла сила притяжения, и все излишки равномерно распределились куда-то в область груди, но все выглядело вполне достойно.

В теле блогга разместила текст.

Уволиться не получилось, отправили в отпуск…. Кратко о том, как он проходит… в @strekoza. Спасибо ВАМ, за то, что помогаете расширить грани возможного. Придаете уверенности в себе. Помогаете вскрыть многолетнюю закомплексованную скорлупу.

Пилик, пилик, пилик.

Комментариями забросали все. Ажиотаж поднялся такой, что спасть перехотелось от слова совсем.

На такие сообщения, как: "Вау, молодец!", отвечала словами благодарности. А на такие, как: "Бес в ребро, а старуха на пилон", – не обращала внимание, регенерируя весь негатив в позитивное мышление. Спасибо за это блоггеру, рассказавшему ранее методику волшебного чуфыра.

На телефон пришло сообщение от Самородова Александра Дмитриевича. Так официально он был внесен в контакты. Прежде чем открыть сообщение, переименовала в Александра.

"Привет. Не спишь?"

"Привет. Нет, а ты"

Сначала отправила сообщение, потом уже подумала. Ясно дело, не спит. Вниз головой перевисела, не иначе.

"От просмотра твоей фотографии сон как рукой сняло"

В ответ отправила багровеющий в природной скромности смайлик.

" Так сильно понравилось?"

В ночной темноте подсвечивала комнату всеми своими зубами. Александр набирал текст, а я уже приготовилась искупаться в комплиментах.

"Не понравилось"

Чего!! Ах ты ж. Зубные фонари спрятались за надутыми щеками.

"Ты понравилась, а то, что на тебя смотрят чужие мужики совсем не понравилось!"

Ладно, живи. В предложении: казнить нельзя помиловать, мысленно вставила запятую после слова нельзя.

"Чужие мужики, это собирательный образ. Вот ты, к примеру, разве не чужой мужик? У нас через месяц выступление планируется. Тренер говорит, приглашайте своих. А вокруг только чужие мужики. Не знаю, что и делать?"

На экране долго ничего не происходило, потом опять появилась надпись, что Александр пишет сообщение.

"Мила, я свой в доску"

Я, конечно, выступать и не думала. Просто позлить немного Самородова хотелось.

Так, за шутками и подколками, я рассказала о том, чем занималась сегодня, какие планы у меня на завтра. Самородов очень заинтересовался тем, что завтра я обедаю со Светой. Между делом расспросил где и во сколько мы запланировали встречу.

А потом часы показали пол третьего утра. Мы пожелали друг другу спокойной ночи. Я поставила телефон на беззвучный режим и легла спать.

А на утро обнаружила три пропущенных вызова от Шольца.